3. Буриданова ослица

  Вечером семья Селезнёвых собралась за ужином в тёплой домашней обстановке. За компанию, как бы между прочим, тут же оказался Пашка. Всё время неспешной трапезы, сопровождавшейся обычными «разговорами ни о чём», он интенсивно подмигивал Алисе и настойчиво пихал её ногой под столом. Она на его намёки и провокации не реагировала. Раз он сам решил замутить эту поездку – пусть сам и вертится, оставив наивные надежды на то, что подруга проявит инициативу и начнёт отпрашиваться у родителей.
  Уяснив, что его попытки провести боевою операцию малой кровью за чужой счёт, тщетны и бесплодны, Пашка, таки, решился на автономное плаванье. Сделав самые завидущие глазки, на какие только способен мальчишка, он попросил Алисину маму выслушать одно его «интересное соображение».
  Прежде чем перейти к просьбе о том, чтобы отпустить с ним Алису в Беловежскую пущу, Пашка вдохновенно живописал достоинства заповедника, особо отмечая, какой чести заслуживают те, кто там работают. Он был отменно красноречив, но, как и предполагала Алиса, мама встретила его «соображения» с глубочайшим скепсисом, а их кульминацию вообще назвала вздорной и несвоевременной затеей. Однако столь строгий взгляд на предмет не только не умерил Пашкиной настойчивости, но наоборот раззудил его азарт. Он с явным удовольствием завязал дискуссию, ловко лавируя между лестью воспитательным талантам Алисиной мамы и категоричными заявлениями с цитированием разделов Конституции, посвящённых правам ребёнка. Женщина, в свою очередь, достойно держала оборону, не уступая планам сорванца разлучить её с дочерью. Особую стойкость ей придавала ссылка на данное якобы Алисой обещание, никуда не ездить пока мать дома.
  Утверждение это было верно лишь отчасти. Во-первых, мама с Алисы никакого клятвенного обещания не брала. Во-вторых, Алиса не говорила, что не будет планировать экспедиций на время маминого приезда – она сказала, что они не запланированы. Таким образом, сейчас можно было подчеркнуть эту разницу в контексте фразы, добавив, что обстоятельства изменились, заставив подкорректировать и планы. Только у мамы был приоритет первоочерёдности использования и интерпретации слов Алисы в своих интересах. Получалось, прецедент имел место. И Алиса не хотела оправдываться или иначе выставлять себя в невыгодном свете напрасным словоблудством.
  Вообще она сидела, стараясь не привлекать к себе внимание, тише воды ниже травы. Желание оказаться в двух разных местах одновременно своим противоречием разжигало душу. И Алиса, никак не решаясь на окончательный выбор между радостью интересной поездки и удовольствием от семейного уюта, ощущала себя буридановым ослом. Точнее, «ослицей».
  Спор, между тем, затягивался. Поля в третий раз заваривал чай. Алиса с тихой грустью начала понимать, что Пашка, при всех его отличных риторских качествах, эту словесную баталию не выиграет. Может, оно было и к лучшему…
  Но тут в разговор вмешался профессор Селезнёв. До этого он скромно молчал с таинственной улыбкой на лице, периодически кивая на некоторые реплики и то и дело подливая ликёр в свою чашку. Взяв же слово, он признался, что находит идею Павла не лишённой прелести и резона. При этом он так выразительно посмотрел на супругу, что та покраснела до корней волос. А папа Алисы вновь отхлебнул свой разбавленный чаем ликёр и мечтательно заметил, что давненько не брал ни отпуска, ни отгула.
  В маминой броне наметилась брешь, выразившаяся в растерянном вопросе: «Игорь, ты уверен?» Профессор ответил кивком.
  Сражение перешло в решающую фазу, и Алиса терялась – за кого болеть. Она знала, какой крепкой в отстаивании своего мнения может быть мама. При этом у неё появилось усиливающиеся предчувствие, что нечаянная коалиция Пашки и папы значительно сокращает мамины шансы на победу. Но она и представить не могла, насколько сокрушительным будет штурм, и какой хитрый приём для него будет использован. Мама ещё не успела прийти в себя от факта нарушения мужем нейтралитета не в её пользу, когда новоявленный союзник Гераскина просто сказал:
  – В этом вопросе, я думаю, прежде всего стоит спросить мнение самой Алисы. Хочет она поехать на практику или нет?
  Что и говорить, папа сделал отменный тактический ход, внимательно проанализировав складывающееся положение и удачно выбрав момент. Мама уже подустала и не могла бы долго сопротивляться не одним только доводам Пашки, но и интересной альтернативе разлуке с дочкой. А дочка своим отмалчиванием давала понять, что последний час считает себя фаталисткой. При таком раскладе, профессор Селезнёв взял роль фатума на себя, при этом всё устроив так, будто последнее слово оказалось как раз за Алисой.
  Ответить отрицательно на поставленный вопрос Алиса не могла – иначе бы она солгала, а ложь (пусть даже во благо!) она считала в данной ситуации неоправданным средством. И мало того, что она очень-очень хотела поехать с Пашкой, так ещё и вид внезапно как будто помолодевших лет на десять родителей побуждал её оставить их наедине. У Алисы появилось чувство, что она перенеслась на машине времени в день их свадьбы, и вовсе она не их дочь сейчас, а засидевшаяся за праздничным столом гостья. Случаются же такие наваждения! Не ошибся ли чашкой папа, разливая свой ликёр?
  Собравшись с духом и пряча взгляд от мамы, Алиса еле слышно прошептала, что практика в Беловежской пуще стала бы для неё желанным и дорогим подарком. С замиранием сердца она ожидала, как тотчас же после её слов разверзнется небо,  грянет гром, и мама совершенно заслужено назовёт её предательницей. Но против ожиданий та совершенно спокойно произнесла: «Так и быть, милая».
  Профессор Селезнёв провозгласил тост за то, чтобы чаянья совпадали с возможностями, и дружный звон чашек подвёл итог спору.
  Пашка был безумно доволен и счёл успех в переговорах заслугой своих талантов. Алиса не стала его разубеждать, а косвенно согласилась с ним, назвав «плутом из плутов». Новый титул тоже понравился мальчишке, но он тут же поплатился за его присвоение, когда Алиса уличила его в интриганстве и потребовала возместить ей моральный ущерб.
  – Чего ты хочешь? – сконфузился Пашка.
  – Пока не знаю, – завивая пальцем прядь волос, задумчиво ответила девочка. – Пусть это будет желание. Когда придумаю – скажу.
  Пашка пожал плечами. Победители щедры – желание так желание!
  Всё хорошо, что хорошо кончается… Тем не менее, Алису продолжали тревожить уколы совести. Она переживала – не оскорбила ли она чувствам матери тем, что отдала предпочтение обществу Пашки и лесных обитателей, а не её компании в семейном кругу. С другой стороны, она верила в понимание родительницы и надеялась: мама найдёт много положительных моментов в том, что дочь временно не стесняет их с отцом быт.
  Человек тактичный и внимательный, Алиса трепетно относилась к своим родителям. Она желала им всего самого лучшего, в том числе и редких часов необходимого им уединения. Да только теперь ей пришлось выбирать, что же для них лучше: быть вместе с ней или побыть вдвоём? Такими ли равноценными были эти две «радости»?
  Противное гнетущее сомнение в верности выбора не покидало Алису. В тягостных раздумьях она укладывалась спать. Мама пришла в её комнату с пожеланием спокойной ночи.
  – Ты не обижаешься на меня? – спросила Алиса.
  – Нет, – улыбнулась мама, присаживаясь на край кровати.
  – Если хочешь – я останусь. Ты только скажи!
  Мама тихо рассмеялась.
  – Мы обо всём уже договорились. Пашка мечтает утащить тебя в дремучие леса, а папа надеется съездить со мной на море… Не будем разочаровывать наших мужчин?
  – Это ты про Пашку-то? – хихикнула Алиса.
  Вместо ответа мама обняла её. Алиса зарылась лицом в её льняные локоны, с наслаждением вдыхая их мягкий родной аромат.
  – Ты не будешь скучать? Не будешь? – с мольбой прошептала она.
  – Не буду, милая. Обещаю. А если всё-таки заскучаю, потребую  с твоего папы двойную компенсацию за то, что любимой дочи нет рядом.
  – Я тоже люблю тебя, мамочка! Ты у меня самая лучшая!
  Мама поцеловала Алису, оправила одеяло и тихо произнесла:
  – Спасибо…
  – За что?  – удивилась девочка.
  – За то, что терпишь… – мама запнулась.  – Я хотела сказать: за то, что ты моё солнышко…
  – А я вся в тебя!
  – Больше в папу… – вздохнула мама.  – Добрых снов, милая.   
  Поцеловав ещё раз дочь, она оставила её засыпать с полной умиротворённостью в душе.