Шепот Главая первая

Глава 1
 – Ты боишься смерти? – спросил Максим ни с того ни с сего у Никиты, который в этот момент допивал первую бутылку пива.
 – С чего вдруг такие вопросы? 
 – Не знаю, я в последнее время слишком много думаю об этом.
 – На твоем месте я бы выкинул из башки такие глупые и ни к чему хорошему не приводящие мысли. В твоем возрасте только и задаваться такими вопросами.
 – Да это понятно, я имею в виду немного другое. Просто мне не дают покоя мысли о том, что за последние лет пять в жизни ничего не меняется, кроме разве что цен на автобус, да пару новых пафосных кафешек построили, в которые мы ни разу так и не сходили, – он говорил это и смотрел на свою полупустую бутылку пива, которая почему-то вызывала в этот момент отвращение, а не желание.
Максим был двадцатидвухлетним парнем, не слишком высокий, юное лицо – явно неподходящее по возрасту; чёрные жидкие волосы средней длины постоянно путались между собой и торчали в разные стороны.Прямой греческий нос, который был его гордостью; маленький рот, слегка припухшие губы и щеки, живые зелёные глаза. Кожа всегда имела смугловатый оттенок, даже зимой казалось, что он только недавно приехал с юга – это у него в мать. Довольно крепкое телосложение, широкие плечи и ровная осанка, приобретенные в годы занятия спортом. Из одежды он всегда выбирал что-то молодёжное, невычурное и неброское. Простенько и со вкусом, обычно – это был балахон или футболки поло, к которым он был неравнодушен, слегка зауженные снизу джинсы и кроссовки с прямой подошвой, которые резко вошли в моду в начале двухтысячных и задержались на неопределённый срок. Все это придавало ему вид не двадцатидвухлетнего юноши, а скорее шестнадцатилетнего подростка, старшеклассника.
Он любил поговорить на такие, как ему казалось, философские темы за бутылочкой холодного пива или чего покрепче, особенно теплыми летними вечерами, сидя на старой лавочке во дворе около кустов, которые скрывали дорогу с одной стороны, а с другой вот уже лет тридцать стояла большая береза. С утра тут обычно кучковались старушки, которые любили перемыть всем жильцам района кости, обсуждали слухи и цены на коммунальные услуги. Днём мамочки с колясками делились опытом и жаловались друг другу на мужей, а по вечерам собиралась молодёжь со спиртным или влюблённые парочки. В общем, самый обычный спальный район, не живописный и ничем не отличающийся от тысячи других таких же по всей стране, но всеми этими вещами он создавал какой-то магический уют, хотелось просидеть тут всю ночь напролёт.
 – Ну а причем тут смерть? – спросил Никита и застегнул молнию на своей олимпийке, почувствовав лёгкую волну прохладного ветерка.
Никита был повыше Максима, худой, большая голова, которая была слегка непропорциональна телу, лицо с выступающими из-под впалых щёк скулами и слегка раздувшимся носом. Его глаза почему-то никогда не были открыты до конца, создавая иллюзию того, что он постоянно хочет спать. Кожа была покрыта небольшими шрамами от прыщей, сальная, с постоянным запахом застоявшегося пота, который иногда перебивал дезодорант. На его лице всегда присутствовала щетина. Он выглядел даже слегка старше своих лет. С детства он выкуривал по пачке сигарет в день.
 – Ну, смотри, что ты можешь рассказать о своей жизни вкратце, если взять самое основное?
 – Я закончил школу, техникум, устроился на работу, отслужил в армии, а чего ты еще хотел успеть сделать за такой срок?
 – Ну не знаю, мир поглядеть, попробовать себя в чем-то, сделать что-то экстремальное… Да хотя бы с парашютом прыгнуть.
 – Нет уж, это без меня, – резко перебил Никита, затем, издав хлопок, открыл зажигалкой бутылку с пивом.
 – А че тебя все не устраивает?! – Никиту начинала немного раздражать тема их разговора.
 – Да просто, надоело уже это однообразие, хочется каких-то перемен, а то одно и то же каждый день: дом, работа, дом, пиво, двор, дом. Столько всего хотели попробовать. А наша группа, которая так и не дала ни одного концерта и толком не записала не одной песни? Наши идеи насчет бизнеса? Мы ведь даже не приложили усилий на их реализацию, не то, чтобы провалиться с треском. А если завтра кирпич на голову упадёт… Получается, что кроме рабского труда и пьянок в жизни ничего и не было. Я боюсь Смерти…
 – Ну, а я об этом просто не заморачиваюсь. Нужно жить и радоваться тому, что имеешь… Мне достаточно.
 – То есть ты считаешь, что о большем просить и не стоит?
 – Бог сам решит – кому чего.
 – Да причем тут Бог… Я никак не могу понять! Почему все ссылаются на Бога?! Никто за тебя ничего не решит и уж тем более, если сам ничего делать не будешь. Ты, правда, считаешь, что Бог решает кому что по жизни достанется?
 – Я? Я не считаю, я знаю.
 – Да ни хрена ты не знаешь, – Максим уже немного окосевший от пива, разгорячившись, начал обиженно повышать голос.
 – Ты живешь в двадцать первом веке, а говоришь о Боге! Так ладно, если бы ты был религиозным человеком и действительно верил бы во всю эту чушь.
Никита молчал. Он всегда так поступал, когда Максим начинал свою демагогию о больших мечтах и несбывшихся надеждах. Ведь спорить с ним Никита не хотел. Возможно, где-то в глубине души он был согласен с Максимом, ведь ему давно уже осточертела эта обыденность, но в то же время Никита не верил в успех и собственные силы. Он, как и большинство среднестатистических работников и обывателей России, рассуждал так. Жить лучше – не судьба, и все вокруг зависит от мифической удачи, провидения, или иными словами Господа. Позже Максим увидев, что Никита не заинтересован в том, чтобы продолжать беседу, тоже замолчал, кинув напоследок:
– Обидно, – и отглотнул из бутылки. Так они и просидели до полной темноты, молча и допивая своё пиво.
Никита закурил сигарету, встал и приготовился к тому, чтобы отправиться домой.
 – Ладно, пошёл я спать, вставать рано, а еще надо глянуть фильм перед сном, – выдавил из себя Никита и отправился домой, как всегда попрощавшись с другом словесно, а не рукопожатием, так уж было принято у друзей с детства. Максим, осушив свою бутылку, тоже отправился восвояси.
Дома уже все спали, ведь завтра ждал понедельник, и нужно было вставать рано на работу, а Диме – младшему брату Максима – в школу. Максим с братом занимали зал, а родители спальню, размером поменьше. Потихоньку, чтобы никого не разбудить, он разулся и, зайдя в комнату, аккуратно закрыл скрипучую дверь так, как это умел делать только он.
Ребята особо не переживали за порядок в комнате, поэтому вещи валялись где попало: на диване, на компьютерном кресле, даже на телевизионной тумбе, но только не в шкафу. Подоконник всегда скрывался под толстым слоем пыли, а если пройти веником по ковролину, то можно собрать крошек на целую буханку хлеба.
Максим бесшумно бросил свою сумку у шифоньера, пробираясь к компьютерному столу, и, нажав большим пальцем правой ноги на кнопку запуска системного блока, включил компьютер.
На экране замелькала программа запуска операционной системы с множеством меняющихся за короткий промежуток времени надписей, и через минуты старый компьютер уже был готов к работе. Максим как всегда открыл несколько вкладок в своём браузере, на одной из которых была знаменитая социальная сеть, на второй почта, на третьей сайт, с которого можно было скачать пиратские новинки фильмов, и на четвертой новости. Ответив на сообщения в соцсети и просмотрев свой почтовый ящик, Максим поставил фильм на скачивание и начал просматривать новости. В мире как всегда было много чего интересного, пролистав новости спорта и экономику, он начал читать об открытиях ученых и происшествиях в стране и мире.
Самой актуальной новостью на сегодняшний день был серьёзный геополитический конфликт мирового масштаба, и Россия принимала в нём самое непосредственное участие. День и ночь об этом не умолкали СМИ. Все центральные телеканалы, радио, газеты, интернет-форумы в своих новостях мусолили эту тему. С каждым днём масштабы конфликта разрастались и оказывали экономическое и социальное давление.
Тема была настолько общесоциальной, что на работе, на улице, в общественном транспорте, учебных заведениях горячо обсуждалась всеми, кому было не лень открыть рот и высказаться по этому поводу. Казалось, весь мир сейчас занят только одной проблемой. Максим не оставался в стороне. В стране шла сильная пропаганда патриотизма и любви к родине, а также ненависти к Западу. Судьба страны и государства встала на первое место, оттеснив за задний план любые другие темы для обсуждений. Люди задавались главным вопросом: «Не пойдёт ли всё по очередному военному сценарию, и если пойдёт, то каких ждать последствий». Практически у каждой страны на данный момент есть свой запас ядреных боеголовок, который говорит о том, что с ними лучше не связываться, а Россия и США всегда были лидерами по количеству этого оружия. Страсти постоянно набирали обороты, и конфликт даже не собирался идти на мировую, а наоборот раздувался с новой силой, заставляя людей задумываться о завтрашнем дне с опаской.
Просмотрев последние сводки о новых жертвах и происшествиях, произошедших за последние двадцать четыре часа, Максим покончил с новостями и включил уже скачанный фильм. Кино к великому разочарованию оказалось куда менее интересным, чем его представляли в трейлере и описывали в рекламе, поэтому, не досмотрев и половину, охмеленный вечерним пивом, Максим уснул.
Проснулся он только в пятом часу утра из-за давления набухшего мочевого пузыря. Пиво, как и ожидалось, просилось наружу. Справив нужду, он подошёл к компьютеру, выключил видеопроигрыватель, на котором уже давно закончился фильм, и только было хотел закрыть браузер, как увидел только что поступившую новость о странных смертях двадцати человек в разных городах России.
Причина смерти была у всех одна – самоубийство. При этом родные, близкие и знакомые сообщали о странном поведении этих людей накануне кончины. Все как один говорили, о том, что люди впадали в состояние, схожее разве что с глубокой депрессией, которое доводило их до абсолютного безразличия к окружающему миру. Апатия застигала людей, казалось, в самые неожиданные моменты: во время работы, на отдыхе, дома в окружении любящей семьи. А один мужчина – состоятельный и довольно жизнерадостный, только что женившийся – резко впал в подобное состояние прямо в цирке и не выходил из него до момента суицида, совершенного им примерно через тринадцать-четырнадцать часов после представления. Пока было неясно, имеют ли эти случаи отношения друг к другу, потому как все это происходило в разных точках страны, и города находились на значительном расстоянии друг от друга. Но, исходя из фактов, любой дурак мог бы сделать вывод, что это не просто совпадения.
Новость оказалась очень интересной для Максима, и у него зародилось желание получить как можно больше информации по этому поводу, но сон оказался сильнее его любопытства, и поэтому изучение этого вопроса было автоматически отложено на вечер.
Всю ночь ему снились дурацкие сны о предстоящей работе, потом какие-то непонятные разговоры с бывшими одноклассниками, которых он не видел уже лет пять, секс с первой встречной девушкой у нее дома и что-то еще. Максиму всегда снилось очень много снов за ночь, казалось, целая жизнь проходит за шесть-восемь часов в его голове. Но, даже учитывая количество и колоритность сновидений, пролетавших всего за одну ночь, Максим вставал с кровати абсолютно невыспавшимся, с большими синяками под глазами. Мерзкая мелодия на его мобильном затрещала в самый неподходящий момент, разбудив и заставив подняться с кровати.
Утро понедельника ничем не отличалось от утра вторника или четверга и проходило по стандартной схеме: сначала в туалет, избавиться от остатков вчерашнего пива, потом мытье лица и чистка зубов, которая приносила Максиму кучу недовольства из-за кровоточащих с самого детства дёсен. Завтрак, если успевал. Всё, что можно было найти в холодильнике и не требовавшее длительного времени на разогрев, отправлялось прямиком в желудок. Вода, отстоянная в чайнике с запахом и привкусом хлора, иногда сок или компот, который периодически варила мама. Максим особо не парился о том, мятые у него джинсы и футболка или нет, главное, чтоб без запаха пота, ведь для него запах был куда важнее отглаженной одежды. Параллельно с завтраком в микроволновке подогревался обед, приготовленный днём ранее, затем Максим накладывал его в термос. Одевшись и протерев кеды под теплой водой, он отправлялся на работу, перекинув сумку с обедом и остальными вещами через плечо.
Каждое утро, вот уже много лет подряд, кроме того времени, когда он служил в рядах армии, приходилось идти по одному и тому же маршруту до автобусной остановки. Все эти дома, соседские лица, деревья, надписи на стенах и подъездах до того приелись, что иногда просто раздражали Максима. Он как обычно сел в первый нужный автобус, не предав значения тому, что транспорт был переполнен.
Лица пассажиров говорили сами за себя. Пустые обозлённые взгляды напоминали о том, что впереди ещё один адски трудный понедельник, который не принесёт никакой радости, но позволит прожить. Всё вокруг было пропитано негативной энергией, и человек, зайдя в такой вот обычный автобус, получает дозу меланхолии, невольно заселившуюся в мыслях передающуюся как зараза от одного пассажира к другому.
Придя на работу и переодевшись, Максим отправился в столовую, где собирались все рабочие перед началом трудового дня: пили чай, либо опохмелялись после бурных выходных, курили, благодаря чему в столовой всегда стоял густой смог, и смотрели телевизор.
 Каждый из работников уже давно лично закрепил за собой обеденное место и, зайдя в столовую, сразу же направлялся к нему. С потолка на проводе свисала запыленная лампа, тускло освещающая помещение.
В это время по телевизору обычно показывали прогноз погоды и гороскоп, либо занятия по фитнесу на другом канале с молодой и очень сексуальной инструкторшей, которую любили обсуждать все мужики, сидевшие в этот момент перед экраном. Место Максима было за общим столом, он пил чай с лимоном и болтал со сварщиком Андрюхой, старше его на три года.
Разговор шел о фильме, который Максим пытался безуспешно посмотреть вчера вечером. Он яро отговаривал Андрюху от просмотра этого «шедевра мирового кинематографа», который совсем его не впечатлил, как вдруг в столовую зашёл Семёныч (начальник цеха металлозаготовки) – где как раз и работал слесарем по сборке Максим. Семёныч был мужичком невысокого роста, достаточно упитанным, с черными редеющими волосами и залысиной. От него постоянно наносило крепким запахом пота и растворимым кофе, который он пил не реже трёх раз на дню. У него были маленькие бегающие глазки, довольно идеальные желтые зубы (скорее всего в детстве он носил брекеты) и небольшие торчащие уши. Он даже не переодевался, так как приезжал на работу на своей машине, будучи уже облаченным в рабочую одежду.
Семёныч окинул своим начальственным взглядом всех работников и, выдержав небольшую паузу, сделал объявление:
 – Мужики, минуточку внимания! – после этих слов все разговоры прекратились, а тот, у кого был пульт, убавил звук на телевизоре.
Голос Семёныча звучал очень взволновано, а слова неуверенно, – Звонила жена Сереги Дорофеева, вся в слезах, сказала, что он умер.
Шокирующая новость повлекла за собой полуминутное молчание, и только телевизор продолжал что-то вещать.
И тут у всех бомбануло:
 – Не может быть, Семёныч!
 – Че случилось?!
 – Как так?!
 – Какого хрена! – посыпались голоса, насыщенные красноречивыми выражениями.
 – Сам в шоке. Жена говорит, повесился на бельевой веревке, – обычно по виду Семёныча можно было сказать, что этого человека трудно чем-либо удивить, этакий кремень, но сегодня этот фактор не работал, перекосившееся лицо и взволнованный взгляд говорили об обратном.
 – Да как же так?!!! – продолжались негодования.
– Серёга – дурак! Че натворил, как угораздило-то!
Сразу же понеслось бурное обсуждение с представлением различных версий случившегося.
 – Может жена изменила или в кредиты залез?!
 – Да кто ж ему, дураку, большой кредит даст!
 – А вдруг белочку словил, он любитель освежиться, чем покрепче.
Версии сыпались одна за другой. Вся столовая наполнилось гулом. Но как только часы на мобильном Семёныча показали пять минут девятого, он понял, что пора прекращать демагогию и начинать рабочий день.
 – Всё, мужики, все выяснения и разговоры потом, пошли работать. А то, сейчас сынок Владимирыча прибежит (сын директора фирмы).
Отложив термосы с кофе и чаем и выключив телевизор, все нехотя побрели в цех, приступать к работе.
Цех представлял собой большое промышленное помещение с высокими потолками. Под ними ездили кран-балки со свисающими крючками, которыми цепляли металл. Весь потолок был увешан прожекторами, но работало из них только процентов семьдесят. Вдоль стен располагались различные станки. Люди работали в небольших бригадах по два-три человека.
В цехе постоянно стоял шум, к которому начинаешь привыкать только после месяца работы в нём. Болгарки, сварочные аппараты, газовые резаки, гильотины, насосы – всё это издавало дикий гул. Вентиляция работала не ахти как, поэтому в помещении было очень пыльно и дымно.
Максим работал в бригаде слесаря Игоря. Это был большой крепкий мужчина пятидесяти лет, с кудрявыми волосами и широким лицом. Нос его напоминал кривую картофелину, а под ним располагались густые седые усы, а за ними – узкий рот и двойной подбородок. Широкие окуляры круглых очков увеличивали маленькие поросячьи глазки. Он слегка прихрамывал при ходьбе на одну ногу из-за травмы, полученной на производстве еще лет пятнадцать назад.
Игорь проработал на этом предприятии уже больше двадцати лет и знал все тонкости своей профессии. Начальство уважало и ценило такого сотрудника и всегда прислушивалось к нему в технических вопросах. Многие работники подходили к нему за советами, и он никогда не отказывал в помощи.
Но Максиму казалось это печальным. Больше всего на свете он боялся превратиться вот в такого Игоря. Он представлял себя на его месте. Пятидесятилетний Максим, который всю свою жизнь потратил на одну и ту же работу в одном и том же цехе, занимаясь один и тем же. Старый больной профессионал. Такой покорный и безучастный раб, не вступающий в разногласия с начальством и чётко выполняющий свои обязанности. Один раз в год уходивший в отпуск и проводивший всё своё время в деревне или на даче, занимаясь огородом. И так до самой пенсии. Но и после выхода на пенсию продолжающий работать, потому что государство не может обеспечить достойную старость, и пока еще есть хоть какие-то силы, нужно вкалывать до последнего издыхания.
Единственная радость у таких людей обычно заключается в алкоголе и сигаретах, до тех пор, пока здоровье позволяет. Всё это наводило дикую тоску на Максима и вызывало у него жалость к таким людям. Ведь он по своему характеру был человеком больших мечтаний и стремлений.
До самого обеда у Максима из головы не выходили мысли об ужасной новости. Ведь буквально в пятницу он видел Серёгу в последний раз. Тот смеялся и был абсолютно здоров физически и душевно, ну разве что немного огорченный из-за ссоры с братом и небольшой проблемой с налоговой, но навряд ли это могло послужить причиной для суицида.
 – Бред какой-то, – Максим никак не мог сконцентрироваться, поэтому постоянно допускал ошибки при работе или, как говорится на профессиональном сленге, косячил.
Игорь несколько раз указывал Максиму на то, что тот слишком не собран, и пора бы включить внимательность, но у Максима никак не получалось это сделать.
Как только время приблизилось к полудню, все в цеху, побросав свои рабочие места, отправились на обед, по дороге обсуждая международный кризис и смерть Серёги. Зайдя в столовую вместе с остальными, Максим увидел Семёныча и Валеру Клинова (начальника гаража), они сидели за большим столом и обсуждали что-то по поводу погрузки металла.
 – Ну как, есть какие новости насчет Серёги? – спросил кто-то мимоходом.
 – Пока никаких, тело отвезли в морг на экспертизу, да и жену его доставать с расспросами не хочется, ей сейчас не до этого, я думаю.
Мужики доставали и разогревали в микроволновке свои обеды и между тем продолжали обсуждать произошедшее.
Максим был очень впечатлительным, поэтому решил, что ему нужно поделиться этой новостью с кем-то помимо рабочего коллектива. Он достал из кармана штанов телефон и, найдя в списке контактов номер Никиты, нажал кнопку вызова.
 – Здорово, нет желания сегодня встретиться, поболтать? Тут просто на работе такое случилось…
 – Давай, сегодня как раз Антоха хотел принести на дегустацию какого-то вискаря. У тебя, если что, можно будет зависнуть?
 – Да, давайте у меня посидим, посмотрим новые видео в интернете, заодно поболтаем.
 – Ну, тогда на этом и порешим.
Максим положил трубку, убрал телефон обратно в карман и принялся за обед. Разделавшись с макаронами и куриной котлетой, он налил себе в кружку горячего чая из термоса и, развалившись удобнее на стуле, приступил к просмотру телевизора.
Каналов было немного. Во время обеда всегда показывали чрезвычайные происшествия и новости, либо кулинарную передачу, поэтому выбор был очевиден. Сначала половина эфирного времени была занята последними новостями, касающимися геополитического конфликта, которые были встречены в столовой бурными обсуждениями и громкими высказываниями. Затем дорожно-транспортные происшествия внезапно были прерваны специальным выпуском.
– Как стало известно, только что в трёх городах России было зафиксировано еще семь случаев внезапной гибели людей посредством суицида. Врачи и полиция пока не могут дать логичного объяснения данной ситуации.
Власти собирают группу экспертов для изучения этого необъяснимого феномена, который начинает набирать обороты. Что служит причиной возникновения этого необъяснимого поведения у людей, ничем между собой не связанных и живущих в разных областях страны? Наши коллеги поинтересовались у Министерства здравоохранения и социального развития России:
 – Источник странного поведения людей, впадающих в глубокую и быстро развивающуюся депрессию, в результате которой скончались уже более двадцати человек, пока не обнаружен. Необходимые исследования, проводимые с телами погибших, не выявили никаких отклонений, с родными и близкими погибших работают психологи. Экспертная группа, которая создаётся для решения этой проблемы в кратчайший срок, проведёт более детальную экспертизу для выяснения всех обстоятельств случившегося. На данный момент нет никаких версий по этому поводу.
 – Люди уже просто с ума начали сходить от этой жизни, чертовы демократы, такую страну прос...и, – крикнул из-за стола Женька Васильев.
 – Ох уж эти пропитанные коммунизмом скряги, – подумал про старого Женьку Максим.
 – А что если это не совпадение и с Серёгой случилось то же самое, что и с людьми из новостей. Да уж, чертовщина какая-то, – резкое чувство тревоги заиграло в голове и отдалось холодком где-то в области желудка.
Доработав кое-как первую смену за неделю, Максим попрощался с мужиками и отправился домой. Солнце пекло достаточно сильно, и в горле постоянно пересыхало. Он купил по дороге бутылку газированной минералки и пока шёл до остановки, осушил её.
Повернув ключ в дверном замке и зайдя в квартиру, Максим услышал голоса родителей и звук работающего телевизора в их комнате. Брата дома не было, видимо, ушел гулять со своими друзьями, которые не очень-то нравились Максиму. Они казались ему не слишком далёкими людьми с ограниченными жизненными интересами. Он пару раз общался с одним из них. Тот парень постоянно говорил о новой онлайн-игре в которой, он достиг больших успехов, при том, что они были практически ровесниками с Максимом, и поэтому выглядел в его глазах скучным бездельником. Так как Дима учился в старших классах, то дома появлялся не раньше двенадцати.
Умывшись и наложив себе большую тарелку вареной картошки с мясом, Максим отправился к компьютеру, чтобы посмотреть новости в соцсетях.
Открыв браузер и зайдя по вкладке, он увидел новое сообщение от Никиты:
 – Жди нас в семь часов, – краткость была его коньком.
Максим свернул вкладку с соцсетью и, включив музыку, начал листать новости. Ему хотелось узнать, есть ли новая информация по поводу этих необычных смертей. Прочитал про каждый случай, а также комментарии, оставленные людьми на этот счёт.
Кто-то был очень обеспокоен, другие писали с юмором, мол, люди не выдерживают проигрыша нашей сборной на недавнем Чемпионате мира по футболу, третьи же устраивали дикую полемику. Максим скептически относился к огромному количеству комментариев «интернет-троллей», которые неудачно язвили по любому поводу. Он находил их плоский юмор довольно скучным, поэтому пролистывал его колёсиком своей мышки.
Между тем поступало все больше сообщений о новых жертвах необъяснимой депрессии из разных регионов страны. Страсти начинали набирать обороты: с одной стороны жертвы от конфликта, который только нарастал, с другой эта депрессия. Максим заметил небольшую закономерность, возраст всех погибших был выше четырнадцати лет. Самым младшим оказался паренёк из Тулы, которому на момент смерти было всего пятнадцать. Получается, погибали преимущественно взрослые.
– Хм, может действительно люди просто устали от жизни и более не видят в ней смысла, – задумался он на секунду, но сразу же отказался от этой мысли потому, что она казалась слишком идиотской.
Закрыв все вкладки с новостями и включив по-громче музыку, он завалился на диван и задремал. В начале восьмого часа раздался звонок в домофон, и мама Максима, нажав на кнопку, впустила звонивших.
 – Макс, к тебе друзья пришли, – мама оставила приоткрытой дверь, а сама отправилась обратно в свою комнату, чтобы не мешать молодежи.
Зевнув и пригладив руками растрепанные волосы, Максим пошёл встречать гостей.
Никита и Антоха шли по коридору, очень громко обсуждая что-то и смеясь так, что их голоса разлетались на весь подъезд.
Достигнув двери, друзья как обычно бесцеремонно зашли в прихожую и бросили пакеты на пол.
 – Здорова, Макс, ну как ты? – с широкой улыбкой и лёгкой отдышкой поздоровался Никита.
 – Здорова, коль не шутишь, хорошего, конечно, мало, а у вас чё?
 – А у нас всё пучком, – пропел неуклюже Антоха мотив попсовой песни и церемонно достал из пакета литровую бутылку, на стекле которой красовалась этикетка очень популярного виски.
Антоха был ростом примерно с Максима, но куда менее привлекательной рыхлой комплекции. Слегка свисающий живот говорил о том, что он был не фанат движений в целом и все свободное время проводил как можно больше в сидячем положение. Немного свисающие бульдожьи щёки, густые неряшливые волосы, не знавшие о таких вещах, как расческа. Большие глаза с мешками и нос с горбинкой. Одевался он по принципу: модно, стильно, молодёжно. Но при этом одежда всегда была мятая и стиралась только в том случае, если запах пота был уже невыносим самому хозяину. Ко всему окружающему миру Антон относился очень косвенно. Его практически не волновала ни политика, ни религия, ни вообще что-либо, кроме собственной персоны, своих проблем и желаний. Он был настоящим эгоистом, хоть и не жадным, и не злым, но всё же эгоистом. Достаточно веселым, но только в окружение своих друзей. С другими он был куда более сдержанным в разговорах и в проявлении эмоций. Поэтому люди не особо тянулись к нему.
 – Давайте в комнату, комп уже включен, сейчас принесу столик с табуретками и начнём, – с этими словами Максим отправился на балкон за хранившимися там раскладным столом.
Придя в комнату и приготовив место для посиделок, Максим достал с полки компьютерного стола запыленные стопки, протёр кончиком своей футболки, и Никита принялся разливать пойло.
Выпив по стопке и закусив слегка подтаявшей шоколадкой, друзья начали разговор с обсуждения последних новостей. Антоха с Никитой отделались всего несколькими предложениями. У первого на работе была проверка медкнижек, свою он забыл оформить и поэтому получил устный выговор, а второй поведал о том, что по дороге домой видел большую аварию с участием маршрутного такси.
 – Ну, а у тебя, Макс, что случилось? – спросил, наливая по второй порции, Никита.
 – У нас мужик с работы повесился дома. Жена его сегодня позвонила и сказала. Я если, честно в шоке. Нормальный мужик был, веселый, любил шумные компании, на работе вечно травил анекдоты похабные, в общем, ничего такого, чтобы имело причины для самоубийства.
 – Мдэ… – пробурчал Антоха и проглотил вторую стопку виски, сделав такой вид, будто ему очень интересно.
 – Ситуация, конечно, не слишком веселая, – добавил Никита, который вообще был не мастером громких фраз. – Интересно, как люди доходят до такого, – задумавшись и как бы в никуда задал он этот вопрос.
 – Вы, кстати, слышали про серию массовых суицидов?
 – Да, что-то такое на работе сегодня обсуждали, я подробностей не знаю, – забасил Никита, прищурившись и показывая, что эта тема была для него очень туманной.
Он вообще не очень любил на работе вступать в контакты с коллегами и держался немного в стороне от коллектива.
 – А я особо не слежу за новостями, – сухо пробубнил Антон, при этом никого не удивив своей позицией.
Максим щёлкнул мышкой по свёрнутой вкладке с новостями и посвятил друзей в подробности.
 – Жесть!!! – в один голос молвили оба.
 – Ну, и че ты думаешь, это как-то связано с мужиком у вас на работе?
 – Возможно. Ну, если это так, то проблема пришла в наш город, а, значит, никто не застрахован от того, чтобы стать следующим, – взгляд у Максима был очень задумчивым и направленным в одну точку, было видно, что он до сих пор очень взволнован.
 – Страшновато даже как-то, – проявил вдруг беспокойство Антоха, крутя в руке пустую стопку.
 – Остаётся надеяться, что это просто совпадение, не хотел бы я быть следующим свихнувшимся, да и вообще, как-то уж обидно закончить жизнь в депрессии, тем более в таком возрасте.
 – Согласен, – резко оборвал Никита и начал разливать по третьей.
– Я думаю, может хватит о грустном? Поживем – увидим, всё-таки кому что на роду написано, тот от того и склеится, – с какой-то облегченной уверенностью добавил он, успокаивая сам себя и заставляя не думать о плохом.
Ребята закончили обсуждать новости и всё оставшееся время посвятили просмотру видео в интернете, разговорам на нейтральные темы и распитию виски, который на удивление оказался очень недурным на вкус.
В десять часов вечера, разлив по последней стопке и забыв про все проблемы, уже слегка окосевшие друзья начали собираться домой.
Максим проводил их до двери и, попрощавшись, закрыл за ними.
Налив себе стакан воды из чайника, он расплылся в компьютерном кресле, закинув ноги на стол, и снова открыл вкладку с новостями. Теперь основных тем стало две, они вытеснили собой остальную информацию и заняли первые ряды по обсуждениям на всех сайтах.
Мировой конфликт с военными действиями, политическими интригами и разбирательствами, который уже волновал Максима куда менее, и вторая – беспричинные самоубийства, происходившие по всей стране. Как оказалось, за те несколько часов, что друзья провели за просмотром видео и распитием спиртного, число жертв уже достигло более ста человек. Из кухни доносились громкие голоса родителей, которые явно были чем-то обеспокоены. Максим вышел из комнаты и отправился на кухню, чтобы узнать, в чем дело.
Это была обычная прямоугольная кухня старого панельного дома с неброским ремонтом. Отец с матерью горячо обсуждали как раз те самые загадочные смерти.
Мама его была обычной русской женщиной, выглядела очень хорошо и достаточно молодо для своих сорока трёх. Невысокого роста, стройная, с тёмными волосами и смуглой кожей. Разрез ее глаз был чуть уже, чем у Максима, возможно, по линии отца у нее были какие-то восточные корни. Максим не знал этого и мог лишь предполагать, ведь он никогда не видел дедушку, а разговоры о нём мама не любила вести. Лицом Максим больше походил на отца, но всё-таки глаза и щёки ему достались от матери. Отец же ростом был выше Максима и тощий, как тростник.Нос имел кривую форму из-за нескольких переломов, которые он получил в детстве и позже на службе в армии.
 – Макс, ты слышал про то, что творится в стране? – спросила сильно встревоженная мама, даже не придав значения тому, что сын стоял подвыпивший, и от него несло алкоголем.
 – Правительство объявляет чрезвычайное положение из-за этих самоубийств! Уже больше ста человек в разных регионах. В нашем городе пятеро покончило жизнь самоубийством. Один из них, кажется, из вашей конторы! Ты знаешь про это что-нибудь?!
 «Опа!» – подумал Максим, значит, его опасения оказались не напрасны. Ему стало не по себе. Он даже начал трезветь от таких известий. Подумать только, про случай Сереги говорят в новостях. Завтра на работе это наверно будет главной темой.
 – Да, сегодня нам как раз начальство сообщило, что Серега Дорофеев умер… Покончил жизнь самоубийством.
 – Господи, – испуганно прошептала мама, мотая головой в разные стороны и прикрывая рот руками.
Она была очень эмоциональным человеком и любую ситуацию пропускала через себя, даже если это никак её не касалось.
 – Какой-то товарищ, доктор наук из Питера, сделал заявление, что якобы на Солнце как раз в эти дни были самые сильные вспышки. Они принесли большую волну радиации на Землю, и под их воздействием люди начинают просто-напросто сходить с ума. И наша страна подверглась самым прямым и сильным попаданиям.
 – Да у них всегда всё связано с аномалиями! – оборвал разговор отец Максима, громко поставив кружку на стол.
 – Просто нужно им сократить число населения и всё! Людей вон сколько развелось! В городе одни пробки! А платить никто не хочет, по телевизору постоянно говорят о дефиците бюджета, сокращениях на рабочих местах, урезание пенсий и прочего! – отец очень громко скандировал и размахивал руками так, что задел локтем солонку, и соль просыпалась на стол.
 – Вся эта чушь о повышении рождаемости и благоустройстве семей с большим количеством детей – просто пыль в глаза! Во времена СССР всё было сделано для людей! А сейчас для чиновников! – никак не утихал он и даже наоборот расходился.
 – Наше государство просто хочет по-тихому избавиться от нас и замести следы. Чтобы пенсионерам не платить пенсии и рабочим зарплаты… – говорил он уже чуть приглушенным голосом и показывал указательным пальцем в сторону телевизора, как бы обращаясь к тем, кто находился по ту сторону экрана. – Вот, что я думаю по этому поводу.
Максим как обычно пропустил вопли отца мимо ушей. Он никогда не любил его разглагольствования. Ведь с самого детства Максима отец доставал всех своими разговорами на тему «Как хорошо жилось в советские времена и как сейчас всё ужасно». Его консерватизм очень сильно бесил Максима, но он старался не вступать в спор с отцом и просто пропускал всё это мимо своих ушей, не придавая никакого значения словам.
 – И где это опять пропадает Димка? – вдруг сменила тему мама, чтобы отец немного отвлёкся и успокоился. – Время уже почти одиннадцать, а он где-то шляется. Опять, наверное, со своими ненормальными друзьями, пойду позвоню ему, – пролепетала мама и убежала в комнату.
 – Весь мир сошёл с ума, – продолжил свой монолог отец.
 – Макс, вот ты как думаешь, будет Третья мировая? – усмехаясь, задал он вопрос сыну, сделав глоток из кружки.
 – Понятия не имею. Если и будет, то я уж точно не пойду воевать, – прожевал эти слова окосевший от виски Максим и побрёл спать.
Утро встретило Максима лёгким похмельем. Не тем, которое бывает от палёной водки из гастронома, когда не то, что вставать, – жить не хочется, а скорее таким… легким. Пересохло во рту и немного крутило живот. Но после завтрака из яичницы, которую приготовила мама, и крепкого перемолотого кофе все симптомы ушли. Дима пришёл домой только после полуночи, но встал с кровати на полчаса раньше Максима и уже закрывал за собой входную дверь, когда Максим еще только чистил зубы. Макс натянул шорты и безрукавку, на ноги надел сланцы, так как погоду на всю неделю обещали жаркую, и отправился на работу.
 Квартира Максима находилась на третьем этаже. Он закрыл за собой дверь и спустился вниз по лестнице. Не успел он покинуть подъезд и выйти на открытую площадку, как его охватил лёгкий ступор.
Очень интересная и необычная картина встретила его на улице. Половина прохожих были одеты как и он, по сезону: шорты, сланцы, майки у мужчин, босоножки и платья у девушек, то есть по принципу, чем меньше одежды, тем комфортней.
Все остальные, кто проходили мимо дома, находились во дворе и в своих машинах, укутались в одежду с ног до головы так, что не было и просвета. На головах у них были зимние головные уборы, косынки, банданы, кепки. Огромные очки скрывали большую часть лиц. Во круг шеи люди наматывали шарфы и платки. Кто-то был одет в пальто, другие в плащи, кофты с длинными рукавами, перчатки. И все как один держали в руках раскрытые зонты.
 – Вот, походу, и бомбануло, – подумал про себя очумевший от увиденного Максим.
Тут он вспомнил слова мамы про выступление по телевизору мужика из Питера и его доклад о солнечном излучении, которое, возможно, послужило причиной для цепи самоубийств. Теперь он был в замешательстве, совершенно не представляя, как поступать в этой ситуации. С одной стороны, он и сам был напуган из-за последних новостей и событий, и по логике – ему прямо сейчас нужно бежать домой и закрывать все участки тела шмотками и тряпками, но он представил, какой это будет адский дискомфорт, плюс ко всему этот нелепый внешний вид, совершенно противоречащий погодным условиям. Да и где гарантия, что это поможет? Димка, по всей видимости, решил не придавать этому значения и отправился в школу в своем обычном.
Всё-таки желание выглядеть адекватным было сильнее, поэтому он отправился на работу в том, в чем был.
По дороге ему всё чаще встречались люди в чудаковатых прикидках и с зонтами. Пересекаясь с ними взглядами, Максим видел, как они напуганы и взволнованны. Дети и взрослые, старики, целые семьи сидели в своих душных автомобилях с закрытыми окнами, полностью одетые. Всё это вызывало у Максима реальную тревогу.
 «Сколько, оказывается, неадекватных вокруг» – слышалось где-то в его подсознании.
Приехав на работу, Максим не застал никого в раздевалке. Это было очень странно, ведь обычно он приходил не первым, но и далеко не последним, а значит, кто-то по-любому переодевался вместе с ним. Облачившись в свою спецовку, он отправился в столовую, из которой раздавался сильный шум. Подойдя ближе, он понял, что все рабочие сейчас именно там. Весь цех, все работники гаража, Семёныч и даже сын директора Владимирыч находились в столовой.
Голоса смешивались в общей массе, и разобрать, кто о чём говорит, было практически невозможно. Создавалось впечатление, что заходишь на очень тесный рынок. Каждый работник что-то бурно обсуждал с другими.
– А что, собственно, случилось? – кинул в общую массу вопрос Максим.
Не получив ответа, он подошел к токарю Виктор Борисовичу, который наливал в этот момент кипяток из электрочайника себе в кружку. Это был худой мужик лет шестидесяти, смуглый, весь в морщинах, с ещё не до конца поседевшей головой, длинным носом, как у бабы Яги, с огромными ноздрями и сидевшими на носу квадратными очками.
 – Виктор Борисович, ну ты-то можешь сказать, что за базар тут устроили?
Борисович долил кипяток в кружку, кинул пакетик с чёрным чаем на дно, добавил два куска рафинированного сахара, причём вся эта операция проходила достаточно неторопливо и, помешивая содержимое кружки, начал диалог с Максимом:
 – Да вот… стреляют на границе нашей Родины! – голос у него был сиплый и при разговоре он периодически заикался. – Скоро, видать, менять нам цеховские каски на солдатские, воевать, Максимушка, пойдем, – ухмыльнулся и сделал первый глоток Борисович.
У Максима запотели ладони. Как же так, не прошло и пяти лет, как он отслужил в армии, а тут, оказывается, скоро возможно опять придётся в форме расхаживать, так ведь и война – это не срочная служба, где за солдатами как за малыми детьми приглядывает офицерский состав, тут всё куда более серьёзно. Он представил себя бегущим на передовой с автоматом в руках или сидящим в холодном окопе с оторванными конечностями – от одной только мысли уже становилось не по себе.
Эту ситуацию, как оказалось, и обсуждали так живо в данный момент все находившиеся в столовой.
 – А этих придурков на улице видел? – спросил Борисыч у Максима, ставя кружку на стол, тем самым давая чаю остыть.
 – Ты про тех, кто с ног до головы в одежде что ли?
 – Ну да. Совсем из ума выжили, верят всякой ерунде, что по телевизору им втирают.
 – А с чего у тебя, Борисович, такая уверенность, что это не поможет, если проблема действительно в солнечном излучении?
 – Ну, допустим, дело в нём. Ты думаешь, если солнечные лучи напрямую не касаются тела человека, то они безопасны?
 «Действительно» – задумался Максим. – «Вряд ли одежда сможет как-то помочь в этой ситуации».
Но всё-таки продолжил настаивать на своём.
 – Ну, это хоть какая-то защита, – конечно, Максим и сам не верил в это, но обсудить все варианты считал необходимым.
По телевизору на всех телеканалах показывали прямую трансляцию с мест событий под разными ракурсами и с разными корреспондентами.
Максим включился в бурное обсуждение, перекидываясь мыслями то с одним, то с другим.
Тут в столовую зашёл Серега Зынин, это был молодой щупленький паренёк девятнадцати лет, который недавно устроился на производство по окончании лицея. Сразу после трудоустройства ему было присвоено почетное прозвище Студент. В армию его не взяли по состоянию здоровья, как он утверждал, хотя, скорее всего, просто откосил. На голове у него была зеленая панама, глаза скрывались за черными солнцезащитными очками-капельками. Также он был одет в модный вязаный свитер с высоким горлом, руки в черных кожаных перчатках, зауженные джинсы с большими кроссовками знаменитой брендовой фирмы. Всё это, конечно, сочеталось между собой и было бы актуально где-нибудь в октябре, но сейчас выглядело очень нелепо.
 – Студент, ты тоже что ли с катушек слетел? – смеясь, крикнул ему из противоположного угла сварщик Андрюха.
 – Слетел, не слетел, а у нас в подъезде мужик на моём этаже с утра разбил окно и осколком вскрыл себе вены. Весь дом на уши поставил. Когда спускаешься по лестнице и видишь запёкшуюся кровь, волей-неволей начнёшь так одеваться.
Половина человек сразу переключилась на Студента.
 – Не шутишь?!
 – Ничего себе, походу по телевизору не всё врут.
Кто-то даже начал паниковать и подумывать о том, чтобы отпроситься домой.
Максим в силу своей впечатлительности и хорошего воображения не очень любил разговоры про кровь и человеческие увечья, поэтому он решил не вслушиваться в подробности. Всё это и так не укладывалась у него в голове и очень сильно тревожило.
 Он решил выпить чаю за маленьким столом, который стоял у окна. За ним как раз сидел Валера Юдин, слесарь пятого разряда, и молча смотрел в окно. Вид у него был болезненный, а в радиусе метра пахло крепким перегаром.
– Ну че, Валер… Плоховато? После вчерашнего? – спросил Максим с лёгкой издёвкой.
 – Плоховато, – как-то отдалённо и тоскливо, не поворачивая голову в сторону Максима, произнёс Валера.
 – Сейчас Владимирыч уйдёт, ты подлечись хоть, а то совсем какой-то неживой, – продолжал ёрничать Максим.
 – Угу, – выдавил из себя Валера, даже не открыв рот, а как бы выдохнув этот звук из себя.
Максим, наконец, понял, что нужно оставить бедолагу в покое, и отошёл в сторону.
Тут сын директора Владимирыч глянул на часы и поняв, что драгоценное рабочее время улетает в трубу, громко, как в рупор, начал объявлять на всю столовую:
 – Мужики! Му-жи-ки! Давайте закругляйтесь, все обсуждения после работы, а то так весь день тут проторчите. Металл сам себя не сварит и не разрежет!
 – Владимирыч, какая тут работа может быть?! Люди стреляют, другие вон вены перерезают. Одежду надо заготавливать, да банки закрывать с провизией! – крикнул из толпы один из работяг.
 – Потом, Дима, будешь банки закрывать, иди лучше мачту доваривай, – командующим голосом произнёс Владимирыч.
После этих слов все работники, включая Максима и болевшего похмельем Валеру, побрели в цех, по дороге проклиная всеми возможными словами Владимирыча.
Работа, конечно, шла очень непродуктивно. Люди постоянно собирались в кучки и продолжали свои обсуждения. Максим был не исключением, ему никак не давали покоя мысли о возможной мобилизации, и это постоянно держало его в напряжении.
В обед все вроде немного поутихли, некоторые любили поспать, другие же отвлеклись на домино, карты и просмотр телевизора. По главному каналу снова показали ведущего эксперта, занимающегося проблемой массовых самоубийств в России:
 – «Мы продолжаем расследовать причины возникновения этой аномалии. Люди напуганы, и это понятно! Ситуация, не побоюсь этого слова, совершенно новая и абсолютно неизученная. Мы используем все имеющиеся у нас на данный момент ресурсы, проводим экспертизы с телами погибших. Общаемся с родственниками. Пока неясно, что объединяет всех этих людей. Неясно также, что может служить мотивацией, если это какие-то жизненные обстоятельства, то почему ни один не оставил записки или не рассказал о своих переживаниях или как-то не обозначил свой уход из жизни? Большинство родственников или знакомых утверждают, что у людей просто не было веских причин. Ни один из пострадавших не состоял на учёте у врачей, лечащих психические расстройства и заболевания, и даже те, у кого причины могли быть, точно не являлись самоубийцами по своему характеру и жизненным взглядам».
 – Такое ощущение, что все их исследования и экспертизы – это болтовня и не больше. Эти врачи только делают вид, что что-то понимают или занимаются этим, – пробубнил себе под нос Андрюха, сидевший у стены напротив телевизора и хлебавший кофе.
Максим одобрительно кивнул головой в знак согласия.
После обеда работа продолжилась. Все вроде немного выговорились и начали трудиться куда лучше.
Игорь уже не делал Максиму замечаний, и процесс заметно ускорился.
 Примерно за полчаса до конца рабочего дня Максим решил сходить в туалет. Дойдя до уборной и сделав своё дело, он неторопливо отправился обратно на своё рабочее место, растягивая при этом каждое движение как можно дольше.
Проходя по цеху, он остановился на секунду. Валера, которому было плохо с утра из-за похмельного синдрома, стоял около трубопильного станка, который находился неподалёку от рабочего места Максима.
Станок представлял собой большую дисковую пилу с ручкой. Принцип работы был достаточно прост: сначала металл зажимается в тисках, потом включается пила, диск начинает вращаться с большой скоростью и либо автоматически, либо вручную опускается на то место, где нужно произвести разрез.
Валера стоял около станка с каменным выражением лица и отупленным взглядом.
 – Наверно совсем плохо соображает, – решил Максим, глядя на страдающее от похмелья лицо слесаря.
Дальше Валера повёл себя очень странно, он зачем-то нажал на кнопку запуска станка. Максим никак не мог понять, в чём дело, ведь в тисках ничего не было. Но когда понял, было уже поздно. Валера быстро сунул голову под диск и включил автоматическое опускание на самый быстрый ход.
Максим закричал что есть мочи на весь цех:
 – Стооой !!! – и побежал к Валере.
 Из его головы вылетели абсолютно все мысли, осталось только чувство чистого ужаса. Максим подбежал к станку и нажал аварийное отключение, но было слишком поздно.
Диск пилы прошёл как по маслу, распилив наполовину шею Валеры. Максим никогда не видел такого количества крови. Он вообще не видел много крови, разве что в фильмах. Она била фонтаном из разрезанной шеи Валеры. Сердце Максима, казалось, сейчас выпрыгнет из груди, в голове стоял шум, ладони и ступни вспотели, по всему телу шел озноб, не в силах сдерживаться, его начало тошнить. В цеху началась паника.
Люди побросали всё из рук. Не успев выключить станки, сбежались на место происшествия. Сразу с десяти телефонов начали вызывать «скорую». Прибежал Семёныч, Владимирыч и даже сам Владимир Алексеевич (директор предприятия), который довольно редко спускался в цех из своего кабинета на третьем этаже.
Паника охватила буквально всё производство. Притащили кучу аптечек. Никто не мог поверить, что уже слишком поздно, и бинты со жгутами тут не помогут.
 Максим сидел на металлической балке и не мог прийти в себя. Голова кружилась, сердце тарабанило, тошнота не отступала, а из глаз лились слёзы. Речь, которая раздавалась по всему цеху, состояла исключительно из горячего мата. Люди бегали, кричали, кто-то поехал встречать «скорую» на своей машине. Первый раз подобный случай произошёл в этом цеху за всё время его существования.
«Скорая» приехала через пятнадцать минут. Но всё, что смогли сделать врачи, – это констатировать время смерти и вызвать труповозку, чтобы та забрала окровавленный труп Валеры.
Следом за «скорой» приехала полиция. И сразу приступила к разбирательству. Полицейские посадили в свои автомобили директора, начальника цеха, первоочевидцев и поехали в Отделение.
Старший лейтенант, который остался в цеху, приказал всем работникам отправляться домой, предварительно оставив свои данные. Цех закрыли.
 Максим находился в какой-то прострации и очень долго приходил в себя. Когда его привезли в отделение, толку от него было мало, и полицейские поняли, что ему нужна помощь психолога.
Прибывший специалист провёл беседу с шокированным Максимом, после чего приказал оставить его в покое на несколько часов. Максима отвели в коридор и усадили на кожаный диван рядом с кулером. Придя в себя через пару часов, Максим сообщил, что готов отвечать на вопросы.
Его отвели в кабинет, где он снова пообщался с психологом, а после рассказал обо всех подробностях следователю. Когда он выходил из кабинета, туда пригласили Семёныча и Владимир Алексеевича. К Максиму подошёл старший сержант – здоровенный перекаченный амбал с выступающими на руках и шее венами. Суровое, широкое как баскетбольный мяч лицо сказало Максиму, что сейчас за ним приедут родители и заберут домой. Но пока он здесь, нужно оставить свои данные для дальнейшего разбирательства. Максим подошел к письменному столу, за который с противоположной стороны уселся старший сержант.
Полицейский достал бланк для записи данных и принялся заполнять его. Максим продиктовал всё, что от него требовалось, и отправился обратно к кулеру, чтобы выпить воды. Было ужасно душно.
 Минут через пятнадцать приехал отец и забрал его из отделения.
На улице стояло неимоверное пекло. Солнце жарило с такой силой, что пробыв на нём минут десять без головного убора, можно было легко отхватить удар, притом, что время было восемь часов вечера. Воздух был горячим и тяжелым для дыхания, даже в тени духота не давала расслабиться. Асфальт на проезжей части плавился и издавал соответствующий запах. Пот просачивался через каждую пору на теле, обезвоживая организм и, тем самым, заставляя чувствовать Максима очень плохо.
Отделение находилось практически в центре города, недалеко от торговых рядов. Отец припарковал машину в трёхстах метрах оттуда, во дворе, потому что ближе парковаться было запрещено, а стоянок поблизости не было.
 – Ну ты как, Макс? – спросил осторожно отец плетущегося рядом с ним сына.
 – Сам-то как думаешь? – руки у Максима всё еще немного дрожали, поэтому он спрятал их в карманы шорт.
 – Поговорить об этом не хочешь?
 – Нет, если только попозже.
 – Может, зайдём в магазин и возьмём домой чего покрепче? А то, я чувствую, валерьянкой и глицином тут не поможешь, – посмотрел вопросительно на Максима отец, когда они были в пятидесяти метрах от машины. Максим молчал.
 Отец никогда раньше не предлагал ему купить алкоголь.
 – Тебе, я думаю, завтра всё равно не придётся вставать на работу, а так хотя бы успокоишь нервы. Можешь не стесняться, – отец Максима всегда был против того, чтобы сын выпивал, но особо никогда не говорил ему об этом, хотя по нему было видно, что он этого не одобряет. Хотя сам при этом любил пропустить стопку-другую и делал это почаще сына.
 – Пожалуй, сегодня я откажусь от алкоголя, – сказал уверенно Максим.
Из его головы никак не выходил разговор в столовой. Алкоголь сейчас ассоциировался с Валериным утренним состоянием и вызывал у Максима сильное опасение и даже какой-то неопределённый страх. Казалось, причём тут это, но всё равно никак не мог пересилить себя и решил, что будет лучше сегодня не пить.
Они шли до автомобиля последние пятьдесят метров в тишине. Сев в машину, Максим окончательно успокоился, и руки перестали дрожать.
 Как только он переступил порог квартиры, к нему сразу подбежала мама, обняла и принялась расспрашивать о самочувствии.
 – Всё хорошо, мам, давай попозже поговорим на эту тему, ладно?
 – Конечно, сынок, главное, с тобой всё в порядке. Когда позвонили из полиции, меня чуть удар не хватил. Я место себе не могла найти, – мама Максима вытерла слезу.
 – Давай я тебе сейчас поесть разогрею.
 – Хорошо, – молвил Максим и отправился в ванную комнату, чтобы принять холодный душ и смыть с себя остатки прожитого дня.
 Он где-то однажды вычитал, что душ помогает разрядить негативные импульсы в теле и сознание человека, а это сейчас было просто необходимо. После душа Максим отправился на кухню, где всё уже было готово. Мама сидела перед включенным телевизором и смотрела какое-то телешоу.
 – Садись, Макс, я сама всё наложу, – мама поставила на стол большую порцию куриного супа с фрикадельками и отрезала два куска хлеба, заметив, что вид у сына очень болезненный и вымотанный, села рядом с ним и продолжила смотреть телевизор.
Отец в это время находился в своей комнате, а Димка играл в компьютер. Внезапно телешоу прервалось экстренным выпуском новостей.
– «Экстренные новости. Как стало известно, число жертв аномальной депрессии увеличилось до полторы тысячи человек, и это только официально зафиксированные случаи. Эксперты начинают озвучивать возможные причины возникновения этого феномена».
Дальше с докладом показали доктора наук, всемирно известного лауреата, работающего над этой ситуацией в столице.
 – «Мы по-прежнему придерживаемся версии, что эти происшествия могут быть связаны со вспышками на Солнце, поэтому изучаем её более подробно. Параллельно ведутся другие исследования. Феномен действует строго по неизменной схеме: нарушая стабильную работу мозговых функций и вызывая химический дисбаланс в организме, тем самым заставляет человека действовать кардинально. Пока известно только то, что возникающая на ровной почве депрессия развивается очень стремительно, и в течение двенадцати часов она достигает своего апогея. Также рассматривается такой возможный вариант, как вирусная инфекция, но пока нет никаких поводов расценивать эту теорию как возможную».
 После доклада доктора наук, с речью выступил Президент.
 – «В сложившейся ситуации я призываю все учебные заведения, предприятия, заводы и прочие структуры, кроме обеспечивающих население продуктами питания, медицинские учреждения и охрану правопорядка, временно закрыть. Людей просим выходить на улицу как можно реже и всячески избегать прямых солнечных лучей. Мы имеем дело с очень опасной ситуацией. Как показывает практика, мы совершенно к ней не готовы, тем более учитывая нахождение нашей страны в предвоенном состоянии».
После на экране снова появилась ведущая.
– «На этом наш экстренный выпуск завершён, смотрите нас в вечернем выпуске новостей».
 – Господи, что же такое творится-то, – прошептала мама Максима, поднеся ладони к губам.
– И что дальше? Метеориты? Всемирный потоп? Третья мировая? – как-то обреченно и в то же время озлобленно произнес Максим.
Еда не лезла, в животе стояла тяжесть, а глаза закрывались от усталости.
 – Я спать пойду, устал ужасно.
 – Сынок, но ты же почти нечего не съел, – забеспокоилась мама.
 – Не могу, кусок в горло не лезет, да ещё эта жара, – буркнул Максим и отправился в комнату.
Попросив Диму играть в наушниках и занавесить шторы, Максим разложил диван и лёг спать.
Посередине ночи он проснулся от невыносимой духоты. В горле пересохло, и он отправился на кухню, чтобы выпить воды. И тут на него опять нахлынули мысли и картинки прошедшего дня. Снова вспомнился Валера, пол и станок весь в крови, «скорая». Мозг так сильно атаковал его воспоминаниями, что Максим совершенно не мог уснуть. И вдобавок ужасная духота не давала нормально дышать, а тело было мокрым от пота.
 Максим пролежал с открытыми глазами примерно до четырёх утра и только, когда солнце начало подавать первые признаки рассвета, он уснул. Проснулся он только в час дня. Жара продолжала усиливаться. Дома были открыты все окна и работали вентиляторы. Мама Максима с полной серьёзностью начала относиться к версии ученых, о том, что всему виной излучение, поэтому проснувшись раньше всех, она зашторила все окна в квартире.
Отец с Димкой сидели на кухне и смотрели по телевизору какую-то старую комедию.
 – А где мама? – спросил у них Максим, зайдя на кухню.
 – Её вызвали на работу, – пробубнил с крайне недовольным видом отец, не отрывая взгляд от телевизора.
 – Я думал, всё закрывают в связи с последними объявлениями.
 – Ей позвонили и сказали, что магазины работают в прежнем режиме, мол, людям же надо где-то брать еду, – всё еще очень недовольно продолжал отец.
Мама уже очень давно работала кассиром в супермаркете, который находился не очень далеко от дома. Максим переживал за мать, но сделать ничего не мог. Он попытался посмотреть телевизор, потом посидеть за компьютером, затем просто поваляться на диване, но так и не найдя себе занятия по душе, решил позвонить Никите.
 – Здорова, Некит! Ты как?
 – Привет, Макс, да всё нормально, а у тебя что нового?!
 – Да лучше бы ничего… Может, увидимся?
 – Опять что ли че случилось, а ты на улицу не боишься выходить?!
 – Ну, так мы аккуратно, не могу больше дома находиться.
 – Ладно, уговорил, сейчас позвоню этому дурачку Антохе, и мы выходим. Встречаемся там же, где и обычно?
 – Да, на месте «икс», – добавил, шутя, Максим.
Максим долго думал, как ему одеться, и всё-таки решил не испытывать судьбу.
Он надел свой балахон, джинсы, зимние тёплые перчатки, кроссовки и отправился на улицу, попутно прихватив зонт из шкафа в прихожей, не надев при этом куртку, посчитав это слишком крайней мерой.
Местом «икс» они между собой называли дерево (яблоню), которая росла во дворе у Максима, неподалеку от его подъезда. Ребята жили в одном районе, поэтому время пути до места встречи составляло всего несколько минут. Когда Максим пришёл, ребята уже стояли и ждали его. Оба были разодеты, как и он, с ног до головы.
 – Ну и жарища, – проныл Антон, вытирая пот со лба.
 – Хоть ты и достал уже ныть, но я с тобой согласен, – произнёс Никита вслед за ним.
 – Люди-то че, вымерли что ли все? – продолжил, тяжело дыша Антон.
И, правда, людей на улиц практически не было. Обычно в это время во дворе стоял шум от резвившихся детей, бабушек, которые сидели на лавочках, алкашей, вечно собирающихся кучками и кричащих на весь двор.
Всё вокруг было объято тишиной. Тенёк, который создавала яблоня, мало спасал ребят от назойливого светила, поэтому они решили, что пора куда-нибудь выдвигаться.
 – А пойдём, может, к Славке?! Он же наверняка сейчас не работает. Обычно его не застанешь из-за того, что он вечно занят, а так хотя бы наконец увидимся, – предложил Никита.
 Ребятам понравилась эта идея, и, недолго думая, они согласились. Покинув тень, они отправились в сторону Славиного дома, который находился в другом районе. Нужно было пройти несколько улиц, местный стадион и вещевой рынок. Обычно такое расстояние преодолевалось достаточно быстро, но учитывая яркое солнце и внешний вид ребят, этот короткий путь казался марафонской дистанцией.
По дороге друзьям попадались люди, хотя скорее это были ходячие груды тряпок. Жители города надевали всё больше и больше одежды на себя, нелепости добавляли зонты, являющиеся теперь основным атрибутом каждого второго горожанина.
 Лица, помимо очков, начали скрывать марлевые повязки и маски. Видимо, теперь все боялись заразиться даже воздушно-капельным путём. Дети, которые шли рядом с родителями, походили на маленькие комочки, они громко плакали из-за мучавшей их жары. Очень удручающее зрелище.
Люди старались как можно меньше появляться на солнце и стремились чаще прокладывать свой путь через те места, где была возможность пройти по тени, даже если это увеличивало расстояние. Один, по всей видимости, мужчина потерял сознание прямо на дороге, и ему вызвали «скорую». Но попадались и отчаянные, те, кому общий страх казался чуждым, и, наплевав на все опасения и предупреждения, они разгуливали в своё удовольствие в шортах и с голым торсом, вызывая у людей смешанные чувства: зависти и неодобрения. Всё это очень сильно действовало на нервы.
 – Господи, как же душно, – не утихал Антон.
Было нереально жарко. Солнце стояло высоко, и на небе не было и малейшего намёка на облака. Пот стекал ручьями, глаза заливало, но никто не осмеливался снимать очки, одежда была тяжелой и мокрой, при этом ужасно натирала тело. Голова начинала опухать, а ноги еле передвигались. Дико хотелось пить и совсем не хотелось двигаться.
– Зато мы не отходим от моды!
– Интересно, сколько это еще будет продолжаться?! – задал риторический вопрос Максим.
 – Понятия не имею, по-моему, помереть проще, – подал наконец голос Никита, который изнемогал, как и его товарищи.
Ребята плелись по раскалённому асфальту, еле передвигая ноги, мечтая как можно скорее добраться до места. По дороге Максим поведал друзьям о вчерашнем происшествии.
Рассказ оказал очень сильное влияние на товарищей. Друзья соболезновали Максиму и пытались всячески поддержать.
 – Я бы наверно с ума сошёл, увидев такое, – помолчав, сказал Антон.
 – Полночи уснуть не мог из-за этого! До сих пор из головы не выходит. Я и не представлял, что такое может случиться на самом деле, нет, я конечно знал, что всякое бывает, но присутствовать при подобного рода вещах был совершенно не готов.
 – А к такому можно быть готовым?! – внёс свои пять копеек Никита.
 – Ну, может кто-то видал и похуже, – предположил Максим.
 – Я тут смотрел передачу по телевизору, говорят, это всё инопланетяне, – отчебучил, как всегда не подумав, Антон.
 – А я думал, это Годзилла во всем виноват, – посмеялся Никита над другом, заставив его засмущаться.
Ребята знали каждую тропинку, по которой можно было сократить путь, поэтому по привычке прошли гаражами, затем напрямую через рынок, походивший сегодня скорее на какой-то пустырь. Абсолютно безлюдные ряды выглядели очень тоскливо и непривычно в это время суток. Наконец преодолев весь путь, друзья добрались до дома Славы. Девятиэтажный кирпичный дом имел всего два подъезда. Ребята по привычке набрали номер квартиры соседей, так как у Славы домофон никогда не работал, и попросили впустить их. Как только они попали в подъезд, то сразу же вздохнули с облегчением. В подъезде было опьяняюще прохладно и, не удержавшись, они поснимали половину одежды, после чего устроили привал на ступеньках.
 – Теперь я знаю, как выглядит рай! – блаженно пропел Антон, вдыхая прохладный и немного сыроватый воздух старого подъезда.
 – Дааа… кайф, – поддержали Никита и Максим.
Солнце хоть и жарило во всю, но до подъезда ему было не добраться.
 – Интересно, чем занимается этот разгильдяй Славик, – с довольной ухмылкой произнес Никита, сидя на ступеньке и оперевшись спиной на холодную стену.
 – Он наверно совсем не ожидает гостей, а тут – бац! И сюрприз! Наверно будет в шоке, – лицо Антона расплылось в самодовольной улыбке.
 – Из-за его работы последний раз мы с ним виделись месяца два назад, если не ошибаюсь, – вступил в беседу Максим, вытирая остывший пот со лба.
 – Да, где-то так, ну ничего, сейчас освежим ему память.
 Ребята просидели минут десять, переводя дыхание и давая телам остыть.
 – Ладно, давайте выдвигаться, – скомандовал Никита и приподнялся со ступеньки. Остальные последовали его примеру.
Лифт в подъезде как обычно не работал, на его дверях была приклеена табличка «ремонт», ничуть не удивившая никого из ребят. Жители дома давно смерились с тем, что приходится подниматься пешком и дожидаться, пока лифт починят, бесполезно.
Славик жил на пятом этаже, отчего друзья всегда были недовольны и жаловались ему, прося в шутку переехать пониже.
Поднявшись на этаж Славика и переведя дыхание, они собирались позвонить в дверь, но вспомнив, что Слава часто забивал на осторожность и оставлял входную дверь незапертой, решили сначала попробовать дёрнуть за ручку.
Замок действительно был не заперт.
 – Опять этот рассеянный не запирает дверь, рано или поздно доиграется.
 – Ну, сейчас мы устроим ему сюрприз, – радостно прошептал Антон и влетел в квартиру.
 – Лежать! Это ограбление! – крикнул он радостно на пороге, но, не услышав реакции, немного огорчился.
Ребята зашли вслед за ним.

Так как Слава снимал эту квартиру и был не особо богат, она была обставлена по вкусу хозяйки преклонного возраста. Мебель еще с советских времён. Всё в серых тонах и без вычурности.
Дверь в комнату была прикрыта. Никита прошёл прихожую и свернул на кухню. Старые деревянные окна были занавешены не слишком плотными занавесками, поэтому солнце просачивалось сквозь них, создавая в помещение полумрак. На столе стояла пустая бутылка недорого красного вина, пепельница с затушенными в ней окурками, на тарелке лежали остатки винограда на веточке и половина шоколадки на фольге. Также там были два бокала, на стенках которых виднелся осадок вина.
Пришедший первый раз в эту квартиру человек, не знавший Славу, сказал бы, что тут живут алкоголики, но Слава таким не являлся, хотя иногда и мог позволить себе выпить. Просто ему вполне хватало такой обстановки для жилья.
Он считал, что снимать комфортную квартиру с евроремонтом и хорошей мебелью – это роскошь, которая ему ни к чему, ведь тогда все деньги будут уходить в чужой карман. Поэтому он не парился по поводу нынешнего места жительства и довольствовался тем, что имеет.
Он вообще был человеком без пафоса и лишних заморочек, считал, что главное в жизни не вещи. Сам при этом обладал каким-то необъяснимым обаянием и животным магнетизмом, благодаря чему никогда не был обделён вниманием женского пола, и этим своим необычайным даром он затмевал все минусы своего существования, и девушки не обращали внимания на то, где и как он живет.
 
Он работал программистом и семьдесят процентов своего времени проводил за работой, даже дома он без конца сидел за ноутбуком, поедая чипсы, бутерброды и прочую сухомятку.
 Друзьям гораздо больше нравилось то время, когда Слава учился в институте и уделял больше времени на гулянки и веселье.
 – А Ромео, походу, не один, – ехидно заметил Никита и потряс бутылкой из-под вина.
 – Наверно спят, – сделал вывод Максим, глядя на всё это.
 – Сейчас разбудим голубков, – обрадовался Антон и поспешил в комнату.
 Ребята последовали за ним. Большие шторы закрывали окно и балкон. В комнате было достаточно темно.

 Славик со своей новой пассией, по всей видимости, крепко спали, укрывшись под одеялом.
Антон включил свет и радостно прокричал, имитируя голос хозяйки:
 – Вячеслав, пора платить за квартиру!
 Но Слава никак не отреагировал.
 – Накидался, походу, алкоголик, – Антон подошёл к кровати и нагло дёрнул за одеяло.
 Но в ту же секунду отлетел на два метра назад и, запутавшись в джинсах, лежащих на полу, упал, ударившись больно копчиком. Ребята, которые стояли у входа в комнату, потеряли дал дар речи и полминуты находились в каком-то гипнотическом состояние.
У края кровати лежала молодая девушка в нижнем белье, брюнетка, с разрезанными венами на руках и вся в крови, которая, собравшись в лужицу, начинала потихоньку капать на пол.
 Рядом с ней бездвижно лежал в семейных трусах сам Слава. У него тоже были перерезаны вены на правой руке. Вся кровать была залита кровью.
 – Это что за…?! – закричал испуганно Антон.
 – Они чё, типа м–ммм–мёртвые что ли? – губы его дрожали, а язык не слушался, взгляд был бешеный, и зрачки бегали туда-сюда, как шарик при игре в пин-понг.
Максим не верил своим глазам. Вчерашнее происшествие, которое так сильно поразило его, буквально повторялось снова. Мозг отказывался принимать очевидное. Ему казалось, что всё это нереально, и он в бреду. Съехав по двери в низ, он сел на пол. Голова кружилась, к горлу подступал завтрак. Страх пронзал всё тело, словно ударом электрошокера. Он чувствовал сильную пульсацию в висках и на запястье. Пальцы левой руки начинало сводить от волнения.
 Никита был шокирован не меньше остальных, но, придя через минуту в себя, матерясь подошел к окровавленным молодым людям. Первым делом к девушке, проверив её пульс, он сделал вывод, что ей уже не помочь, а вот у Славы он еще нащупывался. Смахнув выступивший пот и собравшись с мыслями, Никита закричал:
 – Мужики!!! Слава живой! Давайте звоните в «скорую», че расселись на полу! – гремел он.
Антон вскочил, но никак не мог прийти в себя. Тело и руки не поддавались приказам мозга и тряслись, словно при Паркинсоне. Он кое-как залез в карман джинсов и вытащил телефон. Пальцы бегали по сенсорному экрану как заведенные.
Набрав «01», он не дозвонился. Состояние аффекта было таким сильным, что он никак не мог собраться с мыслями.
 – Какой номер?! – жалобно закричал он.
 – Ты идиот?! 112, 911, набирай любой!
 – Макс, давай жгут.
 – Макс!!!
 – Да… сейчас, – Максим пересилил себя, встал и побежал к валявшейся на полу одежде.
Разорвав черную рубашку, он подобрался к Славе и начал перетягивать ему руку выше пореза.
Лицо краснело, а глаза начинали заплывать от наполнявшей их влаги.
 – Алло! Алло!!! «Скорая»! – кричал дрожащим голосом Антон в трубку. – У нас друг перерезал вены! Улица Западная, дом тридцать, квартира восемь!
 – Придурок! Это твой адрес, а не его! – обозленно закричал на него Никита, который в этот момент пытался остановить кровь.
 – «Скорая»! Не тот адрес! Улица Первого сентября, дом пятнадцать, квартира сорок.
Никита носился по комнате в поисках аптечки. Макс в это время побежал встречать «скорую».
Антон, не выдержав, отправился в ванную, чтобы сполоснуть голову под холодной водой.
Максим выбежал в подъезд, забыв про верхнюю одежду. Он даже не бежал, а скорее прыгал между ступеньками. Вытолкнув дверь, он вывалился на улицу. Сердце колотилось так, что, казалось, сейчас оно разорвёт грудную клетку. Из его футболки можно было выжить, наверное, с литр влаги. Он ходил взад-вперед, потирая ладони, и каждые пятнадцать секунд смотрел на часы. В голове был полный бардак.
 – Не может этого быть, не может этого быть, – он пытался успокоиться, но никак не получалось.
«Скорая» подъехала минут через десять. Максим подбежал к машине – это была новая газель, со стандартной раскраской. Врачи были тоже с ног до головы разодеты. Правда, их внешний вид имел куда более осмысленный характер: длинные халаты, брюки, медицинские маски и шапочки, а также очки. Они взяли носилки, рабочие сумки и последовали за Максимом.
 – А ты почему такой раздетый, не слышал разве о вспышках на солнце? – спросил по дороге к подъезду один из врачей Максима.
 До этого момента он не замечал, что практически снял с себя всю одежду, пока находился в здании, и забыл одеть её перед выходом. И только услышав это, понял, что сам подвергается смертельному облучению и может закончить как и Славик.
Мысль так напугала его, что он побежал вперед врачей. Максим совсем не чувствовал усталости при движении из-за вырабатываемого организмом лошадиными дозами адреналина.
 – Пятый этаж, – крикнул он врачам и пулей помчался туда.
В этот момент к подъезду уже подъехала машина полиции, которую, в свою очередь, вызвали врачи. Максим добежал до двери и крикнул в квартиру:
 – «Скорая» приехала!
 Распахнув пошире входную дверь, он принялся убирать с прохода обувь, чтобы та не мешала врачам пройти, те, в свою очередь, уже были на пути в квартиру. Зайдя в комнату, они первым делом прощупали пульс девушки, а затем и Славика.
 – Помогите положить его на носилки, – обратился врач к Никите, находившемуся в тот момент в комнате.
Максим по приходу побежал на кухню выпить воды. Жажда так сильно атаковала его, что, казалось, если сейчас он не попьёт, тело откажется работать, и он упадёт в обморок.
Антон в этот момент приходил в себя в ванной комнате. Его несколько раз вырвало и, сунув голову под холодную воду, он старался успокоиться.
Никита подхватил Славу в области плеч, а врач взял его за ноги.
 – Кладем! – скомандовал врач, и они аккуратно опустили Славу на носилки.
Тут подключился второй доктор, взяв носилки, они отправились к выходу.
 – Один едет с нами, остальные дожидайтесь полицию, они сами вызовут другую машину для трупа, – сказал второй доктор.
 – Макс, езжай ты со Славой, а то так каждый день будешь по отделениям мотаться, а мы с Антохой тут сами разберёмся.
 – Хорошо, – согласился Максим, накинул на себя одежду, которую забыл одеть в прошлый раз, и отправился к машине «скорой».
По дороге ему встретился полицейский, который как раз направлялся в квартиру Славы.
Макс помог врачам открыть машину, и они загрузили Славу внутрь. Сам Максим сел спереди, где на соседнем сиденье уже находилась медсестра, готовая записывать данные.
Опрос происходил в следующем порядке:
 – Фамилия, имя, отчество пострадавшего.
 – Гуляев Вячеслав, отчество не знаю.
 – Год рождения.
 – Тысяча девятьсот восемьдесят восьмой.
 Максим сам удивлялся тому, как он так быстро отвечает на вопросы, не задумываясь, по всей видимости, адреналин не давал мозгу расслабиться ни на секунду, и ответы вылетали из него как гильзы из пулемёта.
 – Семейное положение.
 – Не замужем, ой, в смысле не женат, – засмущался Максим.
 – Дети?
 – Нету.
 – Адрес прописки.
 – Понятия не имею, он из другого города.
 – Время происшествия.
 – Тоже не могу сказать, мы пришли минут двадцать назад, а всё уже произошло, – говорил Максим и вертел при этом в руках свой мобильный телефон.
Он как будто ждал звонка, но на самом деле ему просто нужно было, что-то крутить в руках, так он успокаивался.
В этот момент врачи за стеклом проводили свои процедуры. Были только слышны команды одного врача и звуки металлических инструментов, которые время от времени врачи с шумом бросали в специальную железную подложку.
Машина ехала с включённой сиреной, но это было необязательно, так как на улице было минимум транспорта и дороги были практически пустыми.
 – Я так точно поседею, – думал про себя Максим, параллельно переваривая в голове все события последнего часа.
 «Сначала Валера, теперь Слава» – раздавалось в его подсознание, а перед глазами постоянно возникали то один, то другой.
 Водитель вёл машину достаточно быстро, поэтому они достигли места назначения через десять минут.
Еще за километр Максим увидел надпись «Красный крест», четырехэтажное старое здание, которое находилось практически в центре города. Оно возвышалось над другими городскими постройками, словно одинокий неприступный замок, таивший в себе бесконечные коридоры и комнаты, крики и стоны больных, раздающиеся в ночи, и страшные процедурные кабинеты.
Здание впервые за десять лет было подвергнуто ремонту, и старую обсыпавшуюся белую краску наконец заменили на свежий грифельный цвет.
На улице вокруг росли деревья, кусты боярышника, клумбы с различными цветами. Внутри между зданиями по кругу было что-то типа сада, где гуляли больные. Стояли лавочки, дорожки, идущие из корпусов, были выложены плиткой, газон повсюду и клумбы тюльпанов. Это место хоть и выглядело чистым и ухоженным, но всё-таки оставалось очень жутким.
 Максим меньше всего хотел бы оказаться именно в этой больнице. Люди говорили о том, какой беспредел творится в её стенах.
Рассказывали о пьяных врачах, которые вели неподобающе себя с больными. О коррупционности директора и отмывании больших денег, нелегальных абортах, операциях. Смерть здесь была частой гостье. Много слухов и о некомпетентности специалистов, например, однажды Максим слышал историю, как при операции врачи случайно забыли хирургические ножницы в желудке и зашили их.
Конечно, не всему стоит верить, но уж слишком много негативных высказываний в адрес «Красного креста» было в городе. Тем не менее иного выхода не было, и выбирать тут не приходилось, поэтому оставалось только смириться.
Подъехав к воротам больницы, Максим увидел множество машин реанимации и «скорой помощи». Всё это вызывало очень плохие ассоциации. Врачи открыли задние двери автомобиля и вытащили на носилках окровавленного Славу. Максим и медсестра вышли вслед за ними.
В больнице Славу сразу же переложи на стоящую там каталку и повезли в операционную.
 Не успел Максим зайти в помещение, как его будто кувалдой по голове встретил больничный запах, чуть не сбив с ног. Эти ароматы нельзя передать словами. Жуткая смесь запахов лекарств, бинтов, перекиси, йода, каких-то реагентов, хлорки, которою тут используют для дезинфекции. Всё это перемешивалось и, собравшись в одну общую массу, поражало обоняние.
Больница была переполнена. Врачи носились туда-сюда, люди кучковались у приемного отделения. Они томились на больничных лавках, стояли у стен, некоторые даже сидели на полу.
 – Ждите здесь, – приказала медсестра Максиму, а сама последовала вдоль по коридору в операционную.
 – А что так много народу? – поинтересовался Максим у стоявшего в самом конце мужчину в длинном сером пальто.
 – Да вообще кошмар, лично я стою тут уже два часа. Жене стало плохо от перегрева на солнце, в этой очереди в основном родственники и близкие, которые должны предоставить страховые полюса, документы и медицинские карточки больных. Пришлось ехать в районную больницу, забирать там карточку жены из регистратуры. И всё время, что я тут нахожусь, постоянно поступают люди. То с обмороками, то суицидники. Слышал, что места уже кончаются, и сейчас начнут перенаправлять в областную.
Максим порадовался, что ему не придётся ездить по городу и собирать документы Славы. Все данные, которыми он владел, у него уже записали, а где брать остальное, он понятия не имел, а значит, врачи или полиция сами свяжутся с родственниками и те привезут все необходимые документы.
Но эта была лишь секунда облегчения, потому что ему всё равно придётся проторчать тут весь день в ожидании. Ему несложно было сделать это для друга, просто он всей своей сущностью не переносил больницы, и ему становилось дурно в их стенах. К тому же он очень сильно переживал за Славу.
Поняв, что дальше от него уже мало что зависит, Максим оперся спиной на холодную стенку. Тут на него резко накатила такая усталость, что ноги сами подогнулись, и он съехал по стене на пол. В больнице было достаточно прохладно, что хоть немного облегчало время нахождения там.
 – Интересно, как там пацаны, – подумал Макс и решил, что нужно позвонить им и всё узнать. Достав телефон, он нашел номер Никиты и нажал на вызов.
Долгие гудки, но всё-таки успех, Никита поднял трубку:
 – Алло, Макс! Ну что там со Славкой?!
 – Не знаю, Некит, его в операционную увезли, сижу жду новостей, у вас там как?
 – Да как… не очень. Сидим в Отделении, тут очередь километровая. Походу до ночи торчать будем.
 – У меня такая же ситуация. В больнице не пропихнуться, люди поступают каждые полчаса. А что там с девчонкой?
 – Участковый вызвал труповозку, ее забрали. Спросили у нас ее данные, мы, естественно, ничем помочь не смогли, но, слава Богу, у нее был мобильный, и участковый сам позвонил родителям. Жалко бедную, красивая была, я бы даже сам хотел бы с такой познакомиться.
 – Что насчёт Антохи? Пришёл в себя?
 – Антон вообще всё это очень тяжело переживает, сидит молчит, каждые пять минут ходит в туалет. Не свихнулся бы, – с какой-то иронией говорил Никита.
 – Ладно, Макс, как будет что-нибудь известно по Славке, звони сразу же.
 – Хорошо, на связи, – на этом разговор закончился.
Максим сидел на полу и разглядывал узор на неровно выложенной плитке. На какое-то время он забылся и задумался о другом. О работе, он ведь так хотел продвижения и карьерного роста, а теперь неизвестно, будет ли вообще работать предприятие. Там, наверное, сейчас следственная комиссия, всё опечатали. Потом разбирательства, санкции по технике безопасности и прочее. А если он останется без работы, что тогда? Хотя с другой стороны, это шанс попробовать себя в чём-то другом. Возможно, он подыщет что-то более подходящее ему по душе и зарплате. И больше не придётся торчать в этом грязном, пыльном цеху. Максиму нравились эти оптимистические мысли, и он слегка приободрился.
 Врачи очень быстро ходили по коридорам, люди, стоявшие в очереди, были похожи на собак, которые с пеной у рта лаяли друг на друга, как это обычное бывает во всех очередях:
 – Вы вообще-то за мной стояли!
 – Я за той женщиной стоял!!!
 – За какой ещё женщиной, я тут с пяти часов стою за этой самой женщиной, а вы пришли за мной!
Шум стоял невыносимый, казалось, если вручить людям автоматы, они с радостью разнесут друг другу черепушки, не задумываясь ни на секунду.
Часы на стене медленно передвигали свои стрелки. Так Максим просидел около двух часов. Голова опухла, желудок уже давно изнывал от голода, поясница онемела. Одно радовало: палящее солнце было за стенами больницы, а не внутри.
Когда сидеть уже было невыносимо, Максим поднялся с пола, потянулся и отправился в туалет, чтобы опустошить раздувшийся мочевой пузырь и умыть лицо холодной водой.
Когда он вернулся к месту ожидания, к нему подлетела медсестра на вид лет тридцати пяти, белокурая, не сказать, что красивая, но и не страшная, но с очень злостным видом и достаточно нервно начала диалог:
 – Вы приехали с пациентом Гуляевым?!
 – Да, я, – взволновано ответил Максим.
 – Живой? – спросил он, не дождавшись, пока сестра сама скажет ему.
 – Живой! – огрызнулась медсестра, как будто огорчившись этому обстоятельству.
 – У вас есть контакты его родственников?! – продолжала она общение на повышенных тонах.
 – Нет, – немного с виноватым видом ответил Максим, при этом ему почему-то реально стало стыдно за это перед работником больницы, которая так дерзко разговаривала с ним.
 – Хорошо, тогда мы свяжемся с ними через полицию.
 – Оставьте свои данные, дальше ваша помощь не нужна, – сказала сестра и дала Максиму форму для заполнения.
 – А, что, если очнувшись, он снова решится на самоубийство? – спросил Максим.
 – Ну, тогда я вам сочувствую, – цинично ответила медсестра. – С суицидниками работают психиатры, я вам ничего не могу ответить по этому поводу.
 – А когда можно будет его навестить?
 – Придёте в регистратуру и там всё узнаете, всё мне некогда, форму отдадите в кабинет номер восемь, – закончила сестра и удалилась вдоль по коридору.
 «Дура психованная» – подумал про себя Макс.
Он попросил у одного мужчины, стоявшего в очереди, ручку, нашёл столик, за которым стоя оформил данную ему форму. Закончив, он пошёл искать кабинет номер восемь. Найдя нужную дверь и постучав, он понял, что там нет никого.
 – Это всё меня уже начинает понемногу бесить! – приходил потихоньку в ярость Максим из-за всего происходящего.
 Ему пришлось простоять у двери ещё минут двадцать, пока туда не пришла очередная взвинченная медработница и, сказав, как её сегодня все достали, забрала у него бумагу и демонстративно захлопнула за собой дверь в кабинет.
 «Это вам тут всем нужны психиатры!» – раздавалось в подсознании у Макса.
Не в силах более терпеть это место, он чуть ли не бегом отправился к выходу. Ему хотелось убежать от этих стен как можно дальше и больше никогда не возвращаться сюда. Люди ещё никогда не раздражали его так сильно, как сегодня.
Максим совсем потерялся во времени и, выйдя на улицу, он немного растерялся, увидев, что солнце уже практически скрылось за горизонтом. Над новостройками рябило красными, белыми, оранжевыми оттенками небо, создавая приятный для зрачков пейзаж.
 Впервые за последние дни Максим почувствовал ни лице тонкую струйку свежего вечернего воздуха и принялся жадно проглатывать его. Людей по близости не было видно. Голова начинала проходить.