Странный случай

СТРАННЫЙ СЛУЧАЙ

Никогда не гнался я за фантастическими сюжетами, за которыми скрывается скудость авторского воображения. Таинственное виделось мне в обыкновенном: в синем и голубом цвете неба, в разнообразии цветов и трав, в том, какие возвышающие чувства вызывает всё это в чуткой и поэтической душе. Я видел чудо в обыкновенном. Жизнь, такая, какая она есть, полна тайны и тайн. Не знаю, есть ли на свете магия, мистические силы и всякая чертовщина, но в сны и некоторые приметы я верю, потому что их явные и тёмные предсказания оправдывались в моей жизни почти всякий раз. Я далёк от того, чтобы всякий чёх объяснять вмешательством сверхъестественных сил, всё валить на зелёных человечков с антеннами во лбу, но должен признаться, что прав был принц датский, когда говорил:

Есть многое на свете, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам.

Гордость человека просвещённого времени не позволяет мне  признавать зависимость от тёмного и случайного. Гордость и вера человека, воспитанного на милосердии Спасителя, а не на высокомерии безверия. С Творцом и Создателем можно договориться, как договаривается сын с отцом, а со слепой силой, называемой судьбой, а то и того хуже, со слепой стихией, вряд ли. Да что ходить вокруг да около, попросту невозможно. Она не видит и не слышит, не знает жалости и снисхождения. Человеческие чувства её просто неведомы. С  «чёрной же  магией» безрассудные вступают в договор, но какой ценой?
Всякий раз, когда сновидения предупреждают меня о грозящей опасности, я просыпаюсь с твёрдой уверенностью, что  предсказание сбудется. И, к прискорбию, должен заметить, что никогда не ошибаюсь. Если висящее на стене ружьё стреляет во сне, оно не даст осечки и наяву. Раньше я не придавал этим снам значения, приписывая их разным причинам, вроде плохих впечатлений дня, начинающейся болезни или тяжести желудка. Сознание спит, а в подкорке «бездна шевелится», принимая самые неожиданные образы. «Сон разума порождает чудовищ». Теперь научился смягчать опасность обращениями к ангелу-хранителю. Смейтесь сколько угодно, труните над суеверностью натуры, хихикайте над малодушием. «В чужом глазу видишь и соринку, в своём не зришь ниже бруса», говорится в старинной пословице.
Снов этих было в моей жизни, как и в жизни любого человека, наверное, много. Всех не упомнишь. И примет тоже хватало. Вот между ними связи видеть я никак не хотел. А, должно быть, она была. У каждого, вероятно, свой заяц, как у Пушкина, или у Тургенева. О пушкинском знают все. О тургеневском — немногие. О нём поведал в своих воспоминаниях К. Случевский со слов самого Тургенева. Это замысел рассказа «Приметы», назначенный в цикл рассказов «Записок охотника», но почему-то неосуществлённый. Там громадный заяц бросился из кустов, с испугу ли, спросонок ли, прямо на грудь  охотнику и, конечно, испугал его. Оно и понятно. И не робкого десятка человек начнёт заикаться, а то и вовсе лишится языка на какое-то время от такого «подарка» судьбы. 
— Нехорошо, ох, нехорошо, Иван Сергеич. Идёмте отсюда поскорее, — сказал барину неизменный спутник его Ермолай.
— Да что ж нехорошо?
— Да уж нехорошо.
И что ж бы вы думали? Ведь, точно случилось несчастье. Бричка, ожидавшая охотников неподалёку, на какой-то неровности колеи, опрокинулась. Охотник вывалился и сломал себе ключицу.
Прочитав  об этом в воспоминаниях К. Случевского, я вспомнил, что и со мной  произошёл подобный случай. 
Было это в тяжёлую пору жизни. Ни работы, ни денег. Шёл я с молочного базара, раскинувшегося вдоль левого берега Оки неподалёку от «Стрелки». Так называется место слияния Оки и Орлика, где, по преданию, была заложена крепость, давшая начало городу.
Под аркой моста жался разный мелкий люд из тех, у кого нет денег заплатить за место в торговых рядах, так сказать, изгои  рыночной аристократии, люмпены бизнеса. Тряпичный ряд, словом. Выставляли тут на продажу всякий хлам, но попадались и вполне приличные вещи. Тут и цыгане, и молдаване, и наши всяких мастей. Вдруг из толпы цыганок отделяется одна, подлетает, как коршун к добыче, вздымая длинной цветастой юбкой сырой, но уже тёплый мартовский воздух. Дай погадаю. Денег не надо, позолоти только ручку, положи сколько есть, три рубля, к примеру, не жалей, богатым будешь, потом назад возьмёшь. А у меня и тех нет. Даю я «ручку», кладу мелочь, какая в кармане была. Гадает. Предсказания тревожные. Кончила. Я руку убираю, а деньги мои уже у неё в горсти. Я назад требую. Она не отдаёт. Наглый обман больше всего озлил меня. За дурака безвольного, что ли, меня тут держат? Я не кролик перед удавом. Да и денег жаль. Хвать я гадалку за руку. Ладонь разжал, деньги вырвал. Она так и ахнула. «Нельзя, нельзя!» В глазах испуг, изумление. Видно, нарушил я какой-то магический обряд. Никогда с ней такого раньше не случалось. Так она была уверена в своей гипнотической силе и никак не ждала сопротивления от гаджэ. Так это племя называет всех людей другой крови и привычек.
Случись что-нибудь подобное теперь, я сказал бы, как и бывало не раз, что гадать — грех, церковь запрещает. Они же православные и проклятия Божьего боятся. Это приём проверенный. Есть у меня ещё шутливый талисман. Скажу по-цыгански «лавэ на нэ» (денег нет), они и отступают, свой, дескать, человек. А тогда я ничего этого не знал, да и знать почитал ненужным. Многие из нас считают это цыганское ремесло вымогательством. А если шире посмотреть, это искусство, они актёры, иллюзионисты, маги. И за свою работу, за ловкость рук и усилия ума требуют платы. А как же? У них товар, у тебя деньги. И просят-то они, то бишь, вымогают, всего какие-нибудь гроши. Правда, если повезёт, то и шубу снимут. Ну, тут уж по пословице, на то и щука в море, чтоб карась не дремал. Ладно, это между прочим. Что же дальше было?
А вот что. Прошло дня три. Возвращаюсь  домой, снег слегка только подтаявший, ещё даже и не скользкий. Вдруг на ровном месте нога плавно скользит, и я мягко опускаюсь на землю, опираясь на левую руку. И тут же чувствую боль. Не резкую, но такую, от которой в глазах темнеет и как будто дурно. На счастье, в двух шагах маленький хозяйственный магазинчик. Захожу я в него сам не свой. А уж возле толпа собралась. Уж не припадок ли? Ведь что просто человек поскользнулся и упал — неинтересно, а сердце требует чего-то более захватывающего. В магазине продавцы вызвали скорую, кто-то сунул таблетку, другую. От этого ли, от перенесённого ли шока давление упало 70 на 40. Ещё немного, коллапс — и поминай как звали. Скорая приехала быстро. Оказался закрытый перелом запястья. Положили руку на лубок. Мне сразу стало легче. Боль ушла. Выходим. «Что случилось? Что случилось?» Пришлось огорчить: ничего, мол, особенного. Огонёк в глазах любопытных погас. В больнице сделали рентген. Наложили гипс, обмотали руку повязкой. На душе легко и даже весело. Есть хочется. Попросил я сладкого чая с булочкой. Принесли. Совсем хорошо, как будто вместе с болью ушли и беспокойство, и тревога, будто я очистился весь. Вспомнил я цыганку. Дёшево, думаю, отделался.
Вот такой случай. Что это было: случайность или что-то ещё? Не знаю.  Но связь между тем и другим, чувствую, какая-то была. Есть всё же в жизни тайны, иногда, и чаще всего, мрачные и страшные. А вы как думаете?