Как родился Галиан. Глава 43

     Чтобы собрать нас в дорогу, Стильба почти не спала ночью. У нас появилась третья лошадь, навьюченная съестными припасами и теплыми вещами, необходимыми для восхождения на снежную гору. Царица подробно объяснила, как кратчайшим путем добраться до подножия Олимпа, но простилась довольно сухо.
     Громада Олимпийского массива вздымалась перед нами во всем своем величии. Равнина сменилась холмами, становившимися все выше и круче. На второй день пути от Маллеи начался довольно крутой подъем. Рощи и дубравы сменились угрюмым ельником. Под сенью хвойных лап было сумрачно и сыро. Стремительные потоки неслись вниз меж нагромождений каменных глыб. Орестей уверял меня, что это те самые камни, которые во время войны, называемой Титаномахией, титаны метали в богов, оборонявшихся на Олимпе.
     Лошадей пришлось оставить в маленьком селении, приютившимся между скал, и дальше идти пешком. К концу третьего дня лес поредел. Совсем измученные, мы выбрались на открытое место, поросшее кустарником и высокой травой. Закатное солнце золотило луг, тянувшийся вверх по склону горы. Его край тонул в тумане, ползшем из ущелья. Возле груды камней, нагретых за день солнцем, мы сбросили поклажу и упали на траву…
     Проснувшись на рассвете, я не увидел ничего, кроме струящегося вокруг тумана. Травы полегли от обильной росы. При дыхании изо рта вырывался пар. Но под овчинами, которые припасла Стильба, нам было тепло и сухо. Напившись воды, я нырнул под шкуры и вновь уснул…
     Проснулся от того, что Орестей тряс меня за плечо.
     - Вокруг что-то происходит, - встревоженно сказал он.
     Туман стал намного реже. Сильный ветер гнал его клочья над землей. Бледное солнце едва угадывалось в белесом небе. Слышался шелест кустов, гнущихся на ветру.
     - Это всего лишь ветер, - успокоил я юношу. – Давай лучше поедим!
     Орестей достал вяленое мясо, овощи, бурдюк с молодым вином. Мы с аппетитом поели. Трогаться с места не хотелось. Пеший путь по горам порядком вымотали нас.
     Неожиданно, совсем рядом послышался смех. За ним раздался пронзительный ослиный крик, и ушастое животное вынырнуло из тумана, промчавшись совсем близко от нас.
     - Вон он! Лови его, Пан! – долетел с другой стороны звонкий голос. Кто-то еще пробежал мимо. Потом послышалось сопение и шуршащие в траве шаги. Скрытое туманом существо на несколько мгновений замерло, а потом продолжило преследовать осла. Из-за груды камней донеслось недовольное ворчание. Хриплый мужской голос бранил строптивое животное, обещая скормить его волкам…
     Потом все стихло. Ветер разогнал остатки тумана. Выглянуло солнце, и перед нами открылся весь луг. На мокрой траве хорошо прослеживались четыре следа, уходившие вверх по склону.
     - Я же говорил тебе…
     Орестей оборвал фразу, вглядываясь вдаль. Я обернулся. К нам спускалось странное существо. Высокая трава доходила ему до пояса. Человеческий торс венчала крупная голова с рожками и острыми ушами. Козлиная бородка торчала вперед, еще больше удлиняя и без того вытянутое лицо.
     - Это же Пан! – выдохнул Орестей.
     Несмотря на кривые козлиные ноги, лесной бог двигался очень быстро и вскоре уже стоял перед нами, широко улыбаясь.
     - Силенов осел опять пытался удрать и мы с Автоликом помогали братцу поймать эту строптивую бестию, - весело заявил он нам, как старым знакомым. – Сыновья Гермеса всегда приходят на выручку друг другу. Мы решили, что и дальним нашим родственникам следует немного помочь.
     Он уселся на овечью шкуру, по-хозяйски покопался в нашем провианте, достал репу и с удовольствием стал ее уплетать, смешно двигая острыми ушами.
     - Для начала посоветовал бы влезть на камни и посмотреть туда, откуда вы пришли…
     Я кивнул Орестею, и он послушно полез на груду валунов. Беспокойство, отразившееся на лице юноши, заставило меня вскарабкаться за ним следом. То, что открылось нашим взорам, потрясало. У подножия горного хребта колыхалась серая муть, поглотившая цветущую долину, по которой мы совсем недавно проезжали.
     - Думаю, зрелище впечатляет, - долетел до нас смешок Пана. – Но я не советовал бы вам любоваться им слишком долго. Творение Эона рушится слишком быстро. Боги уже покинули этот гибнущий мирок.
     Он поторопил:
     - Ну, слезайте же! Хватит там торчать! Живее карабкайтесь вверх по склону, если жизнь дорога. И не вздумайте бросить теплую одежду.
     Пан кивнул головой в сторону снежного хребта.
     - Обитель богов находится на вон той, самой высокой горе. Вы пойдете сначала по нашим следам через луг. Идти будете до тех пор, пока не упретесь в озеро, в которое водопадом изливается Ахеронт. От озера повернете на восток. Потом упретесь в глубокое ущелье. Дальше ваш путь ляжет по его краю до первой вершины, покрытой снегом. С нее увидите главную гору. Идти надо очень быстро, чтобы вас не настигла волна хаоса, поднимающаяся из долины.
     Пан почесал за ухом.
     - Признаться, такое я вижу впервые. То ли Эон что-то напутал, то ли кто-то очень хочет вас остановить…
     Рогатый бог окинул нас хитрым взглядом.
     - Запомните! Только достигнув снежной шапки Олимпа вы, возможно, на какое-то время окажетесь в безопасности.
     Пана рассмешили собственный слова, и он залился беззаботным смехом.
     - Впрочем, о какой безопасности можно говорить смертному, который пытается попасть на Олимп!
     Он неожиданно сделал огромный прыжок, сразу преодолев чуть ли не треть луга, и вскоре пропал из вида…
     Мы торопливо двинулись в указанном направлении. Говорить было не о чем. У нас обоих перед глазами стояла картина надвигающегося хаоса.
     К полудню добрались до водопада, упомянутого Паном. В центре озера, в которое прямо из скалы лилась вода, воронкой крутился водоворот.
     - А мне говорили, что истоки Ахеронта находятся в Элиде, - сказал Орестей. – Там есть святилище Аида.
     - Наверное, у реки два истока, - предположил я.
     Неожиданно Орестей всхлипнул. У него по щекам потекли слезы.
     - Ты что?
     - Не знаю. Наверное, из-за этой воды…
     И действительно. У меня тоже стало как-то муторно на душе. Нужно было поскорее убираться из этого гиблого места.
     Мы сменили направление движения на восточное. Идти становилось все труднее. Часто попадались глубокие впадины, заросшие колючим кустарником, песчаные осыпи, в которых вязли ноги, ручьи с очень холодной водой. Приходилось обходить огромные каменные глыбы, рискуя потерять верное направление. Растительность стала беднее, а потом и вовсе исчезла. Мы оказались в царстве камня.
     В лучах заходящего солнца, бившего в наши потные спины, мы, наконец, достигли глубокого ущелья. Не рискуя приближаться к его краю, свернули налево.
     На единственный за сутки привал остановились, когда солнце уже цеплялось за горизонт. Мы доели мясо и овощи. Лишь несколько ржаных лепешек осталось про запас.
     После захода солнца стало быстро холодать. В воздухе закружились снежинки. Пока я доставал теплую одежду, подаренную Стильбой, Орестей уснул. Чтобы дать ему возможность немного отдохнуть, я поднялся на утес, чтобы оглядеться.
     Впереди на нашем пути поднималась высокая гора, покрытая снегом. Но склон ее был достаточно пологим. За нею, кутаясь в тумане, белела главная вершина Олимпа. Мой взгляд скользнул по ущелью. Оно уже тонуло в сумраке. Едва слышный гул долетал снизу. По дну тек поток, вдалеке исчезающий в клубящейся мути .
     Я спустился вниз и растолкал Орестея. Он покорно поднялся, вновь поразив своей выдержкой. Мы обулись в меховые сапоги с толстой подошвой, накинули на плечи сшитые овчины, похожие на тулупы без рукавов, и закутались в шерстяные плащи. На головы надели круглые шапки из войлока. Засунув за пазуху хлебные лепешки, я первым вышел из укрытия на холодный ветер.
     Теперь камни были покрыты снегом и льдом. Снег становился все глубже. Он скрывал ямы, в которые мы несколько раз проваливались.
     Трудно сказать, сколько времени потребовалось, чтобы достичь вершины горы. Но мы все-таки поднялись на нее. Теперь предстояло пройти по заснеженному хребту, соединяющему две вершины.
     Нарастающий гул гнал нас вверх. Я чувствовал, что Орестей выбивается из сил. Но юноша упорно шел за мной следом, стараясь не отставать. Когда до склона Олимпа осталось уже совсем немного, Орестей оступился и, вскрикнув, покатился вниз. Обернувшись, я увидел, что его падение привело к смещению снежной массы. Лавина снега устремилась вниз, увлекая Орестея к черневшим внизу обломкам скал. С замершим сердцем я следил, как маленькая фигурка, кувыркаясь, скатилась вниз и исчезла в снежных клубах.
     Я тут же стал спускаться по склону. Снег оказался сыпучим, как песок. Добравшись до скал, начал искать Орестея.
     Небо над головой вспыхнуло, и раздался оглушительный треск. Яркая молния ударила в вершину, которую мы недавно миновали. Склон дрогнул. Еще одна лавина понеслась с хребта вниз, вздымая клубы снежной пыли совсем недалеко от меня.
     Я метался из стороны в сторону, разгребая руками снег, но найти Орестея не мог. И тут вспомнил о цветке Персефоны. Он светился, когда оказывался между мной и юношей. Достав из пояса неувядающую розу, я начал подносить ее к кучам снега. Руки окоченели от холода, но у меня ничего не получалось. Я уже впал в отчаяние, когда увидел вокруг лепестков долгожданное зеленоватое свечение. Снег вздулся куполом и лопнул, обдав меня колючими брызгами. Рука нащупала овчину…
     Орестей был без сознания. Лоб и всю правую сторону его лица заливала кровь. Правая рука была неестественно вывернута. Наверное, он сломал ее при падении. Развязав пояс Персефоны, я медленно и тщательно отер им лицо юноши, а потом привязал поврежденную руку к туловищу. Взвалив Орестея на плечо, стал карабкаться вверх.
     Совершенно выбившись из сил, я все же смог подняться назад на хребет. Молнии сверкали непрерывно. Раскаты грома, отражаясь от стен ущелья, оглушали. Аккуратно положив юношу на снег, я опустился рядом, чтобы отдышаться. Он застонал, не приходя в сознание.
     - Потерпи, мой мальчик! – пробормотал я. – Мы еще поборемся!
      Снег начал подтаивать, приобретая сероватый оттенок. Я оглянулся на скалы, возле которых отыскал Орестея. Клубящаяся мгла уже подбиралась к ним. Нужно было спешить.
     Я поднялся на ноги. Ветер крепчал. Хорошо, что дул он в спину. Плащ, путавшийся в ногах и намокший от снега, я сбросил. Потом взвалил на плечо Орестея.
     Когда добрался до склона Олимпа, силы совсем покинули меня. Я дважды падал, с беспокойством поглядывая на лицо Орестея, но с его губ не слетело ни стона. Упав в третий раз, я решил, что уже не поднимусь.
     - Что это гудит? – вдруг спросил юноша.
     - Наша погибель, - едва выдавил я пару слов. Даже не было сил порадоваться, что Орестей пришел в себя.
     Его голос вроде бы прибавил мне сил. Я поднялся. Закружилась голова и меня зашатало. Усилием воли сосредоточился на своих шагах и начал их считать. Досчитав примерно до восьмиста, сбился со счета. Наверное, потому, что вдруг прекратился гул.
     Снег под ногами тоже изменился. Он вновь стал белым и чистым.  Драные мыски сапог запорошили белые хлопья. Откапывая Орестея, я потерял шапку. На волосах и бороде топорщились сосульки. Голые до плеч руки одеревенели от холода.
     Вдруг раздался громкий хлопок. Снежная пыль взметнулась вверх. Неведомая сила толкнула меня в спину. Потеряв равновесие, я упал лицом в сугроб и лишился чувств…