Реабилитант

- Я вернулся и прошу меня реабилитировать,- заявляет Янкелевич в недавнем прошлом Яковенко. Он был здесь редактором партийной газеты. Наслушался чужих голосов о том, как там хорошо, начитался в своей газете о том, как у нас будет хорошо. Как-то незаметно перестал винить во всем евреев и рассказывать еврейские анекдоты. Порвал с «Памятью, развелся с семьей, женился на Саре и укатил в Хайфу.
Ел апельсины, купался в Средиземном море, жил в богатом районе Кармели, чего ему не хватало?
Чего не хватало? Тоска по Родине его замучила. Не по паспортной родине, которая звалась Советский Союз, а по той, что вечно сидит в нас, обволакивает нашу душу оболочкой из запаха, цвета и вкуса детства. Вот по этой родине заела тоска свеженького Янкелевича. По этой родине и, особенно по хорошему куску сала и бутылке самогонки. Никак не мог он привыкнуть к их винам и коньякам. Он их и раньше не уважал. Для гостей выставлял, а для себя всегда держал самогонку.
Долго мучился в Хайфе Янкелевич, душа ныла, искала выхода. И тогда он напряг память и соорудил аппарат. Накапал четверть первака и плотно поужинал. А ночью Янкелевич совершенно бессознательно кричал разное и в том числе: « Бей жидов, спасай Россию!».Да так громко, что все услышал сосед и донес в израильскую разведку Массад, с которой сотрудничал еще когда работал в КГБ.
Ну, там быстро вычислили, какой он Янкелевич, с помощью суда раввината разлучили с Сарой и отправили обратно без командировочных.
Сейчас он восстанавливается в правах и ждет реабилитации. Правда, с реабилитацией вышло осложнение, так как он там оставил частицу тела: успел сделать обрезание. Обычное дело – сначала одни здесь крестятся, потом другие делают там обрезание. Сплошной интернационал.
И вот Янкелевич, в ожидании реабилитации, пьет самогонку и жалеет об апельсинах. Рассказывает, что там много врачей наших и музыкантов. Большой выбор. Хочешь получить больничный – идешь к нашему врачу, а хочешь вылечиться – к ихнему. Правда, больничный там никому не нужен. Трудно приходится нашему врачу. Он же вначале выясняет, какие у вас в доме имеются лекарства, а потом ставит диагноз в зависимости от этого. А там в доме запасов не держат, любые лекарства есть в аптеке. Поэтому многие наши врачи там моют посуду. Хотя получают больше шекелей, чем наш профессор рублей. Но хозяева кафе больше любят наших музыкантов – у них пальцы длиннее и они посуду моют чище.
Языковый барьер – тоже дело сложное. Тех, которые раньше учили иврит, понять еще можно.А недавно приехала семья, так их никто не мог понять, пока не нашелся один еврей – бывший грек. Он говорит, что их иврит ничем не отличается от новогреческого. Люди не виноваты, их так обучили на платных курсах.
Влияние наших бесспорно.
Появляются новые судьи, с которыми можно договориться: они дают в зависимости от того, сколько берут. Наше правосудие торжествует, так как адвокаты тоже работают по такому принципу.
Появляются новые отрасли в животноводстве, правда, подпольные: в некоторых кибуцах начали разводить свиней потому, что какой это Пурим для русского еврея, если на столе рядом с маковым пирогом не пахнет хорошей свиной  отбивной.
Эмигранты живут колонками: русская, украинская, молдавская, грузинская….Спорят, чей президент лучше, одни говорят: наш Путин умнее, а другие отвечают – зато наш Кучма хитрее…Украинская колонка требует самостийности, предпринимаются попытки создать свой Рух и еврейскую народную Раду. Те, кто попал в Кнессет, устанавливают себе день депутатского приема, требуют дополнительных привилегий, выступают от микрофонов и смачно ругаются.
А вообще-то живут дружно. Многие семьи встретились там во всех поколениях и теперь до полного воссоединения семей вызывают по  официальному – дальних, а на самом деле даже очень близких родственников: кто – кума, а кто – куму.
И снятся многим  московские березки, киевские каштаны, одесские акации, белорусские леса и молдавские сады. И долго еще будут сниться и никогда не забудутся.