Зильбер, который победил Сталина

ИЗ ИНТЕРНЕТА
по- переписке


Зильбер, который победил Сталина

 

Когда знаменитый писатель Вениамин Каверин только приступил к

 

наброскам плана «Двух капитанов», его старший брат Лев Зильбер выл

 

от боли, получая удары коваными сапогами под ребра и корчась на

 

каменном полу Бутырки. Из него выбивали признание в намерении

 

заразить Москву энцефалитом через водопровод. Это был второй его

 

арест. Первый раз вирусолога Зильбера арестовали в 1930-м «за

 

распространение чумы в Советской Армении», сразу после того, как он

 

победил страшную эпидемию этой болезни в Нагорном Карабахе. Он не

 

оговорил себя тогда и не собирался делать это сейчас — никакие пытки

 

не могли заставить его подписать признание в шпионаже в пользу

 

иностранного государства.

 

Человек огромной воли и мужества, он напишет позже в своем

 

дневнике: «Следователя нужно оставлять раздраженным, доведенным

 

до бешенства, проигравшим в дуэли между безоружным человеком и

 

махиной палачества, подлости и садизма».

 

Всего пару месяцев назад — весной 1937 года — он совершил прорывное

 

открытие. Выделил из мозга человека, умершего от клещевого

 

энцефалита, первый в истории медицины штамм этого смертельного

 

вируса. Вакцину он разработать не успел — вместо лаборатории его

 

ждали донос, тюремная камера, сломанные ребра, отбитые почки, пытки

 

бессонницей и голодом. Его отправили отбывать срок в Печорские

 

лагеря, где он почти уже умер от голода и переохлаждения, когда жена

 

начлага начала раньше времени рожать. Зильбер удачно принял

 

ребенка и в благодарность был назначен главным врачом в лазарет.

 

Заключенные в то время массово умирали от пеллагры — тяжелой

 

разновидности авитаминоза. Зильбер провел серию опытов и разработал

 

лекарство от пеллагры на основе мха и дрожжей. Тысячи жизней были

 

спасены. Лагерного доктора срочно забрали в Москву. В 1939 году он

 

был освобожден и стал заведующим отделом вирусологии в

 

Центральном институте эпидемиологии и микробиологии Наркомздрава

 

СССР, однако в 1940-м был арестован в третий раз.

 

Его снова пытали, и он снова ничего не подписал. В результате он

 

оказался в «химической шарашке», где разрабатывали дешевые методы

 

производства спирта. Там, покупая у зэков живых крыс за махорку, он

 

провел серию экспериментов, в ходе которых подтвердил вирусный

 

механизм возникновения рака. Свое революционное открытие он

 

записал микроскопическим шрифтом на двух листках папиросной

 

бумаги, которые смог незаметно передать на волю во время свидания с

 

первой женой. Она — сама известный микробиолог — сумела собрать

 

подписи авторитетных медицинских светил СССР под просьбой

 

освободить гениального коллегу.

 

Открытие Зильбера было настолько ценным, что за вирусолога

 

вступился даже главный хирург Красной Армии Николай Бурденко. Его

 

письмо с подписями более чем десятка академиков легло на стол

 

Сталину в марте 1944 года. В тот же день Зильбера освободили.

 

Летом 1945-го он нашел и вывез в СССР семью — жену, сестру жены и

 

двоих сыновей, уцелевших в немецких рабочих лагерях, где они

 

провели три с половиной года. В том же году произошло из ряда вон

 

выходящее событие: Сталин лично извинился перед ученым и вручил

 

ему премию своего имени. Другого такого случая, когда всесильный

 

генералиссимус попросил прощения у «стертого в лагерную пыль»,

 

битого, ломаного, но не сломленного интеллигента, история не помнит.

 

Льва Зильбера избрали действительным членом Академии медицинских

 

наук, назначили научным руководителем Института вирусологии АМН

 

СССР и главой отдела вирусологии и иммунологии опухолей Института

 

эпидемиологии, микробиологии и инфекционных болезней АМН СССР.

 

Одержать победу над раком Льву Зильберу так и не удалось. Но всей

 

своей жизнью он смог доказать, что страшная опухоль произвола,

 

поразившая нашу родину, отступает перед твердостью человеческого

 

духа и чистотой сердца.

 

Лев Александрович Зильбер навсегда останется в нашей памяти не

 

только великим ученым, но и безоружным человеком, выигравшим

 

дуэль с «махиной палачества, подлости и садизма».

 

Сергей Протасов

ллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллл

Док. кино
Лев Зильбер, 2002-2010 - Документальное кино - Первый канал


 
   
Зильбер Лев Александрович (1894-1966) - микробиолог, иммунолог, онколог, академик Академии медицинских наук. Создал первую в СССР научную школу медицинских вирусологов.


Первым открыл и описал возбудителя дальневосточного клещевого энцефалита и предложил практические меры по его лечению. Первым сформулировал вирусогенетическую теорию происхождения опухолей и заложил основы иммунологии рака.

В декабре (2008 г.) в Стокгольме объявляли лауреатов Нобелевской премии по физиологии и медицине за 2008 год. Ими стали сразу трое ученых: немец Гарольд цур Хаузен и французы Франсуаза Барре-Синусси и Люк Монтанье. Цур Хаузен почти четверть века назад пошел против существующей в науке догмы. Он предположил, что онкогенный вирус папилломы человека вызывает рак шейки матки у женщин, и оказался прав. Была изобретена, опробована и стала массовой первая в истории вакцина против рака.

Однако еще полвека назад, в 1944-м году, вирусную теорию рака своими опытами за колючей проволокой подтверждал русский бактериолог и вирусолог Лев Зильбер. Его судьба, как и отстаиваемая им теория, и сегодня кажутся невероятными.
В химической "шарашке" он отбывал уже третий по счету срок. И здесь тайно на тонком листке папиросной бумаги карандашом микроскопическими буквами он писал свою теорию.

На тюремном свидании он тайно передал бывшей жене - бактериологу Зинаиде Ермольевой - свернутую в крошечную пуговицу вирусную теорию рака. И случилось невероятное - Лев Зильбер вышел на свободу в 1945 году.

Его статья о раке была опубликована в "Известиях". Но в 40-е годы и вирусологи, и онкологи придерживались иной теории. Лишь позже, в 50-60-е годы, пионер вирусологии и иммунологии Лев Зильбер нашел себе сторонников. Он мечтал создать вакцину против рака, но не успел…

Прошло более полувека, и первая вакцина против рака (рака шейки матки) была создана и дала чудесные результаты, сохраняя здоровье женщин. Ее создание было бы невозможно без понимания вирусной природы заболевания, без вирусогенетической теории рака, открытой Львом Зильбером.

Сейчас в нескольких странах мира, в том числе и в так называемых "пилотных" регионах России, началась вакцинация женщин.



За несколько дней до своего ареста Лев Зильбер, директор Бакинского института микробиологии приехал в Баку из Нагорного Карабаха. Вместе с участниками своей экспедиции он вернулся победителем. Там, в Гадруте, маленьком горном селении Зильберу удалось остановить эпидемию чумы, не дать этой страшной болезни распространиться по всей республике.

Когда началась эпидемия, к Зильберу обратился уполномоченный НКВД. Стало известно о диверсантах, переброшенных из-за рубежа и орудующих в районе. Они достают чумные трупы и распространяют заразу. Когда члены экспедиции осмотрели могилы умерших, казалось, предположение о диверсии подтвердилось – в 3 из 10 могил оказались тела с отрезанными головами без сердца и печени.

По приказу Зильбера всех жителей селения изолировали, дома обработали ядовитым газом, от которого погибало все живое вместе с бактериями. Уже через 2 недели эпидемия была остановлена, а чуть позже раскрылась и тайна разоренных могил.

Местный учитель рассказал Зильберу легенду о древнем горском обычае. Если умирают один за другим члены одной семьи, это значит, что первый умерший жив и тянет всех к себе в могилу. Надо привести на могилу коня и дать ему овса. Если он станет есть, значит, в могиле живой – его надо убить, голову отрезать, взять сердце, печенку, нарезать кусочками и дать съесть всем членам семьи.

Причина быстрого распространения болезни оказалась там, где никто не ожидал, - дикий обычай горцев. Никакой диверсии не было, но именно в диверсии обвинили Зильбера по возвращении в Баку. Дескать, из экспедиции он привез с собой бактерии чумы с целью заразить население. Тогда, не подписав ни одного обвинения, Зильбер пробыл в заключении 4 месяца. Его спасло заступничество Максима Горького.

К знаменитому писателю с письмом обратился его литературный крестник, младший брат Льва Зильбера писатель Вениамин Каверин. В 1931 году Лев Александрович вернулся в Москву, и вскоре создал там первую в стране Центральную вирусологическую лабораторию.

Весной 1937 года на Дальнем Востоке распространилась смертельная болезнь. Она поражала мозг человека, его центральную нервную систему. Из 10 заболевших умирало 4. Эпидемия угрожала не только местному населению, но и частям Красной армии, расположенным в тайге. По личному распоряжению Ворошилова Зильбера назначили руководителем первой специальной таежной экспедиции.

Уже на третий день работы после разговора с первой заболевшей у Льва Александровича появилась догадка. Он скрупулезно сравнивал факты, изучал истории болезней и нашел в них закономерность: люди заболевали чаще всего весной, а до заражения работали в тайге. Зильбер предложил коллегам свою гипотезу: возбудитель болезни – вирус, а переносит его обыкновенный таежный клещ. Фактов для научного обоснования не было, версия казалась слишком простой и появилась она так стремительно, что никто из сотрудников ему не поверил.

Но болезнь продолжала распространяться, нужно было срочно защитить людей от смертоносной заразы, и Зильбер принял решение сам. Он отправил телеграмму маршалу Блюхеру, в которой советовал солдатам в воинских частях ежедневно осматривать друг друга и удалять с одежды клещей. Командарм, не сомневаясь, отдал приказ войскам, и эта простая мера спасла от заражения тысячи людей. А Зильбер с коллегами еще 2 месяца сутками напролет в глухой тайге работали над выделением самого вируса энцефалита. И сделали это первыми в мире.

Это был грандиозный успех нашей вирусологии. Экспедиция Зильбера вернулась в Москву с победой. И вдруг, как и 6 лет назад, - нелепейший донос и дикое обвинение: Зильбер – шпион, он намеренно завез вирус в столицу, чтобы заразить ее жителей.

На этот раз признания добивались пытками, голодом, бесконечными ночными допросами. Ему сломали ребра, отбили почки, но так и не получили ни одной подписи под протоколом. Он выстоял, не сломался, не оговорил себя, и это спасло ему жизнь.

В 1940 году Лев Зильбер был снова арестован - и снова по доносу. На слушании дела ему не дали сказать ни слова. Его обвинили по четырем пунктам 58-й, каждый из которых уже грозил расстрелом. Но Зильбер опять ничего не подписал, и только крикнул отчаянно в зале суда: "Когда-нибудь лошади будут над этим смеяться!" Его приговорили к 10 годам лагерей.

Это было самое тяжелое заключение Льва Зильбера. Он едва не погиб от истощения и непосильного труда. Его спас случай и медицинское образование: он удачно принял роды у жены начальника лагеря, и вскоре стал заведовать лазаретом, при котором создал небольшую научную лабораторию.

Там, за полярным кругом, в зоне тундры и вечной мерзлоты Зильбер сумел справиться с пеллагрой, страшной болезнью, косившей заключенных без разбора. Его идея была простой: выращивать на ягеле, которым питались олени, дрожжи - ценнейший источник витаминов и белков.

В маленькой лаборатории при лазарете врач Лев Зильбер вырастил дрожжи и создал новое лекарство, антипеллагрин. Одна инъекция творила чудеса – поднимала полностью истощенных людей. А самое главное, в его лагере резко упала смертность. Зильбер  с разрешения начальства организовал конференцию лагерных врачей, на которой рассказал о том, как бороться с пеллагрой. А буквально на следующий день после конференции - срочный вызов в столицу.

Как и в 1931 году, Лев Зильбер  надеялся на освобождение. Эта надежда рухнула сразу же после разговора со следователем. Ему предложили заняться бактериологией, но вовсе не той, о какой он мог мечтать. Зильберу предложили руководить лабораторией, изучающей средства бактериологической войны. Он отказался сразу – не помогли ни уговоры, ни угрозы. И тогда, ничего не добившись, его отправили в химическую "шарагу".

В "шараге" в нем снова заговорил ученый. Его давно привлекала онковирусология. Благо, были необходимое оборудование и время. Это не зона, где он был вынужден добывать крыс и мышей за махорку. Зильбер провел сотни опытов.

Для проникновения в тайну раковых опухолей сначала нужно было изучить сам механизм взаимодействия вируса и клетки. В своих поисках он опирался на идеи Николая Гамалея, основоположника отечественной микробиологии и эпидемиологии, и работы Владимира Хавкина, создателя первой вакцины против холеры. Хавкин выяснил, что паразиты, попадая в протоплазму инфузорий-туфелек, быстро погибают. Однако те из них, которые, все же, достигают ядра, оказываются защищенными и сами вызывают гибель хозяина. Николай Гамалея пошел дальше и допустил, что могут существовать опухолеродные вирусы, размножающие в клеточных ядрах и поражающие наследственную часть клетки. Зильбер поставил себе задачу найти и выделить этот самый вирус.

Среди онкологов того времени вирусная теория происхождения рака была непопулярна, да и доказательств у нее не было. Ни из одной опухоли человека до сих пор не удалось выделить опухолеродный вирус. А опухоли животных можно вызывать разными факторами, так что здесь вирус, скорее всего, не причем. Но Зильбера это не останавливало. Он продолжал ставить все новые и новые опыты, перенося клетки опухоли на здоровых животных, пытаясь доказать, что вирус – универсальная причина рака.

Работая над вирусной теорией рака, он чувствовал правоту своей идеи, но пока не мог ее доказать – ему никак не удавалось выделить сам вирус, порождающий опухоль. Удача пришла неожиданно. Случайно погибла одна из подопытных крыс, и при вскрытии Зильбер обнаружил у нее маленький узелок молодой опухоли. Он отфильтровал зараженные клетки и перенес полученный экстракт на здоровую крысу. Через некоторое время у нее начала расти опухоль. Зильбера осенила догадка: вирус может присутствовать в опухолях только на ранних стадиях – он лишь запускает процесс болезни, а затем исчезает.

Зильбер ставит новые опыты, теперь только с молодыми опухолями, и получает положительные результаты. Главный принцип его гипотезы – вирус не противостоит хозяйской клетке, не размножается в ней – он взаимодействует с ней, меняет ее наследственное свойство, превращая в опухолевую, а затем исчезает.

Лев Зильбер стоял на пороге великого  открытия, но не имел возможности донести его до коллег. В лаборатории он находит несколько листов папиросной бумаги и микроскопическими буквами записывает на них свою теорию, надеясь передать записку на очередном свидании. В то время свидания с ним разрешались один раз в 2-3 месяца. Вместе с младшим братом - писателем Вениамином Кавериным Льва посещала любящая его женщина, первооткрывательница советского пенициллина Зинаида Ермольева. Получившая Сталинскую премию за борьбу с холерой в Сталинграде, Ермольева пользовалась огромным доверием власти и обладала невероятной энергией.

Несмотря на то, что когда-то давно их семейная жизнь не сложилась, она не только продолжала любить Льва Зильбера, но и оставалась его близким другом. В самые тяжелые годы, рискуя карьерой и жизнью, она вела титаническую борьбу за его освобождение. И тогда, когда его взяли по доносу в 1937 году, и теперь, когда по тому же доносу его взяли вновь в 1940 году.

Прошло почти 5 долгих и трудных лет его третьего заключения прежде чем на очередном свидании с братом и бывшей женой Зильберу удалось сунуть в руку Ермольевой листочки папиросной бумаги, скрученные до размеров пуговицы. Это была его вирусная теория рака.

Зинаида Ермольева прочитала записку, но почти ничего не поняла в ней – статья пугала своей новизной. Однако она, все же, решилась на очередной отчаянный шаг. В 10 утра 21 марта 1944 года в Кремль на имя Иосифа Сталина было передано письмо о невиновности Льва Зильбера, подписанное виднейшими учеными страны. На конверте Зинаида Ермольева пишет всего одно имя – главного хирурга Красной армии Николая Ниловича Бурденко, с которым она хорошо знакома. На всех фронтах шло генеральное наступление, Иосиф Сталин не мог оставить без внимания письмо главного хирурга армии.

И произошло невероятное. 21 марта в тот же день, когда письмо легло на стол в приемную вождя, Льва Зильбера освободили. Это случилось накануне его 50-летия.

17 января 1945 года в газете "Известия" профессор Зильбер опубликовал заметку "Проблема рака", в которой популярно изложил свою концепцию. Он понимал исключительную важность для человечества решение загадки рака, и осознавал, какой будет реакция на его вирусную теорию, если публикация состоится в научной прессе. И вирусологи, и онкологи в своем подавляющем большинстве в то время еще не были готовы принять главную идею теории Зильбера – вируса-индуктора, а не вируса-мотора инфекционного процесса.

Еще долгие годы Зильбер в одиночку будет искать практические доказательства своей теории. И только в 60-х у него появятся последователи.

К этому времени он создаст новую научную дисциплину - на стыке иммунологии и онкологии, опубликует множество работ о вирусном происхождении рака, будет избран членом Академии медицинских наук СССР, членом Королевского общества Великобритании, Академии наук США, членом Ассоциации онкологов Бельгии, Франции, будет удостоен Государственной премии СССР. Единственное, чего он не успеет, но о чем будет мечтать все эти годы - это создать вакцину против рака.

10 ноября 1966 года Лев Александрович Зильбер вошел в свой рабочий кабинет и протянул помощнице заключительные страницы книги, над которой он работал последние 2 года – "Вирусогенетическая теория возникновения опухолей". "Поздравьте меня, - сказал он. – Наконец, я ее закончил". Он улыбался. А через 10 минут его не стало.

ВИДЕО
Больше, чем любовь


Академик Зильбер
Аркадий Белкин
               
   В переводе с немецкого языка слово «зильбер» означает серебро. Но академик Лев Александрович Зильбер был не то что серебрянным – он был поистине золотым человеком,самозабвенно преданным науке и делу народного здравоохранения. Его жизнь,сравнительно недолгая,охватила самые трагические периоды истории страны – три революции,две мировые и одну гражданскую войны,сталинский террор 30-50 годов,ГУЛАГ,сессии ВАСХНИЛ 1948 года и Академии медицинских наук 1950 года,разгромивших отечественную биологию,медицину и сельское хозяйство,"дело врачей»,разгул антисемитизма(государственного) и  «борьбу с космополитизмом». И ему довелось на своем веку испытать всякое: и радости побед и успехов,и личные трагедии и страдания из-за несправедливости и зла.
   Выдающийся советский вирусолог и иммунолог,создатель вирусной теории рака,Лев Александрович Зильбер родился в 1894 году в селе,в бывшей Псковской губернии.Отец его был военным музыкантом,культурным,общительным и интеллигентным человеком. Неудивительно поэтому,что все 6 его детей стали высокообразованными специалистами:  двое сыновей  - медиками,один – известным писателем(Вениамин Каверин,автор знаменитых романов «Два капитана»,»Открытая книга» и других произведений),еще один – талантливым композитором(Александр Ручьев),дочь – музыковедом(вышла замуж за писателя Юрия Тынянова,автора исторических романов о Пушкине ,Грибоедове,Кюхельбекере). После блестящего окончания гимназии Зильбер поступил на естественный факультет Петербургского университета,зарабатывая себе на жизнь работой в сыпнотифозном  отделении городской больницы.Именно тогда и зародилось в нем желание стать врачом  и бороться с инфекционными заболеваниями. Во время Первой мировой войны он ушел добровольцем на фронт,а затем перевелся в Московский университет,где занимался на двух факультетах одновременно:на естественном и на медицинском.После окончания университета работал в Московском институте микробиологии. С 1929 года Зильбер уже профессор Бакинского мединститута и по совместительству директор Азербайджанского института микробиологии. На этот период и пришелся его первый из трех арест. Дело в том,что на Каспийском побережье неожиданно вспыхнула эпидемия холеры. Бдительные чекисты тут же заявили,что это диверсия агентов мирового империализма. Однако Зильберу удалось доказать истинное положение – эпидемия связана с наличием в этом регионе ее временно затухших очагов.И моментально он был объявлен тем самым диверсантом и распространителем холеры и посажен в тюрьму. Уж очень хотелось ретивым местным чекистам выявить злодея и отрапортовать об этом своему начальству. Из тюрьмы Зильбера освободили благодаря стараниям Горького,которого об этом просил уже известный в стране Вениамин Каверин.
   После освобождения Зильбер переехал в Москву и работал в институте инфекционных болезней.В 1935 году по его инициативе была создана первая в СССР Центральная   вирусная лаборатория. В 1937 году на Дальнем Востоке вспыхнула эпидемия неизвестного инфекционного заболевания. В этот район из Москвы была направлена специальная экспедиция во главе с профессором Зильбером. Ученые довольно быстро установили,что данное заболевание является клещевым энцефалитом. Был определен возбудитель и переносчик инфекции,предложены методы профилактики  и лечения ее. Все члены этой экспедиции были удостоены Сталинской премии. Все,кроме самого Зильбера и двух его сотрудниц. Они были арестованы по доносу директора их института,бездарного и завистливого партвыдвиженца,о том,что Зильбер и его коллеги «отравляют колодцы и убивают лошадей».На допросах уже начали применять физические пытки – это был уже кровавый 37 год. За освобождение Зильбера боролись Вениамин Каверин и бывшая жена и верный друг Льва Александровича Зинаида Ермольева(впоследствии автор эффективного советского пеницилина и других антибиотиков,академик,лауреат Сталинской премии),а также Юрий Тынянов,который обратился непосредственно к новому наркому МВД Берия. Берия только недавно принял дела у Ежова и  некоторое,короткое время стал выпускать на свободу небольшое количество заключенных его предшественником людей. Под эту волну повезло попасть в 1939 году и Зильберу.
   После выхода из тюрьмы Зильбер руководил отделом иммунологии и вирусологии зло-  качественных опухолей института эпидемиологии и микробиологии. Но не очень долго –  в 1940 году его арестовывают в третий раз – печально известная статья 58,за измену Родине, «10 лет без права переписки». В заключении он находился на Севере,за Полярным кругом,в ПечорЛАГе. Но даже в таких суровых и нечеловеческих условиях жизни творческую мысль настоящего ученого  остановить нельзя. Зильбер определил,что  олений мох (ягель) является богатейшим источником витаминов и из него можно получать дрожжевой препарат для лечения  авитаминозов типа пеллагры,поражающей кожу, желудочно-кишечный тракт и психику человека. И,кроме того,этот мох может быть прекрасным сырьем для изготовления спирта. За эти открытия Зильбера перевели в бактериологическую «шарашку» и предложили работу по созданию бактериологического оружия. Ученый категорически отказался и его направляют сначала назад в лагерь,а затем в химическую «шарашку» - как автора способа получения дешевого спирта.Пользуясь относительной свободой,Зильбер проводил на мышах(благо,что в концлагерях они не были в дефиците)научные эксперименты,результаты которых подвели его к созданию своей собственной, вирусной теории рака.Между тем,Каверин и Ермольева не оставляют попыток освободить Зильбера. Им удалось добиться свидания с ним,во время которого Зильбер ухитрился передать Ермольевой написанную мелким почерком записочку с изложением этой теории. Ермольева ознакомила с этой записочкой академика Бурденко,    Главного хирурга Советской Армии(дело было уже во время войны). Затем группа видных  советских ученых(Бурденко,Ермольева,академики Орбели,Энгельгард и Гамалея) и Вениамин Каверин написали письмо Сталину с просьбой освободить ученого, который успешно занимается проблемами онкологии. И через 4 года после ареста,в марте 1944 года его освободили. При этом Зильбер,подозревая возможность провокации со стороны сотрудников НКВД,настоял на том,чтобы его забрала сама Ермольева. Впоследствии оказалось,что чекисты не передали это письмо Сталину. Они просто в какой-то момент испугались за себя,прочитав такое письмо. А Сталин,узнав в 1946 году о злоключениях Зильбера,собственноручно вручил ему Сталинскую премию.
   После третьей отсидки Зильбера избрали академиком только что созданной Академии медицинских наук и назначили научным руководителем Института вирусологии и одновременно заведующим отдела вирусологии иимунологии опухолей Института эпидемиологии и микробиологии. В 1952 году,в период «дела врачей» и разгула антисемитизма,    Зильбер доложил руководству Минздрава СССР о проведенных  под его началом экспериментальных работах по созданию противораковой вакцины. Эти исследования тут же были засекречены – и  авторы были спасены от неминуемых репрессий.
   Несмотря на перенесенные испытания и страдания,Зильбер до конца своей жизни оставался энергичным,находчивым и остроумным человеком.Рассказывают такую забавную историю.Зильбер был тогда академиком-секретарем отделения вирусологии АМН СССР. На звание член-корреспондента представлена была кандидатура профессора –иммунолога Жукова-Вережникова. Зильбер к нему относился крайне отрицательно – тот был весьма одиозной личностью,ярым сторонником бредовых и лженаучных идей «сталинских ученых» Лысенко и Лепешинской.Когда Зильберу нужно было прочитать  бумаги Жукова-Вережникова,Лев Александрович не сказал о нем ни одного плохого   слова – он просто произнес: "Ну,а что касается Жукова-Навозникова...Ой,прошу прощения, Жукова-Вережникова...». И того провалили.
   В начале 60-х годов по телевидению велась научная дискуссия о природе онкологических заболеваний между академиком Зильбером и академиком Шабадом из института онкологии(впоследствии Всесоюзного онкологического научного центра). Дискуссия была острая,горячая и темпераментная.Вирусолог Зильбер,естественно,отстаивал свою вирусно-генетическую теорию канцерогенеза. Биохимик Шабад – свою,химического канцерогенеза.В конце концов,их как-то примирил директор института онкологии академик Блохин,сказав,что обе теории,только с разных сторон,проясняют процессы опухолевого роста.
   Младший брат Зильбера,писатель Вениамин Каверин в своей трилогии «Открытая книга» многие факты и ситуации взял из биографии своего старшего брата. Так,в образе профессора Львова легко угадываются черты самого Зильбера,а в образе Татьяны Власенковой – черты Зинаиды Ермольевой.
   Академик Зильбер был членом ассоциаций онкологов Америки,Франции и Бельгии,    членом английского Королевского медицинского общества,членом Нью-Йоркской академии наук. Он был награжден орденами Ленина и Трудового Красного Знамени. В 1966 году он скончался,а через год,посмертно,ему была присуждена Государственная премия. Зильбер создал научную школу,научное направление в иммунологии и вирусологии. И его ученики до сих пор достойно продолжают его дело, И среди этих учеников достойное место занимают оба его сына – Лев Киселев и Федор Киселев,оба академики,    оба молекулярные биологи,работающие над проблемами канцерогенеза,проблемами,  решением которых всю свою жизнь занимался их выдающийся отец.



Зинаида Виссарионовна Ермольева
 

Р.А. ЧАУРИНА

 

Выдающийся ученый-микробиолог, создатель ряда отечественных антибиотиков, действительный член АМН Зинаида Виссарионовна Ермольева внесла огромный вклад в российскую науку.

 

Многие из вас уже давно знакомы с Ермольевой: она – прототип доктора Татьяны Власенковой в трилогии В.Каверина «Открытая книга» и главной героини в пьесе Александра Липовского «На пороге тайны» – Световой.

 

Ермольева по происхождению донская казачка. Она родилась в 1898 г. на хуторе Фролов Донской области. Училась в Новочеркасске. Когда на выпускном балу зазвучал ее любимый «Сентиментальный вальс» Чайковского, она, признанная «королева танцев», вдруг неподвижно застыла у окна. Боль пронзила сердце: ведь именно сейчас у нее дома, под подушкой, лежит книга об этом композиторе-чародее. Гений... Расцвет таланта... И вдруг такой страшный, такой нелепый конец: черный гроб, залитый едкой известью. «Болезнь тяжелая, желудочная, плохо поддающаяся лечению», – прочитала она в книге. Кто-то вспомнил, что и мать Чайковского умерла от холеры. Но при чем тут смерть матери? Разве холера передается по наследству? Конечно, нет. Но, может быть, передается предрасположение к ней?..

 

История смерти Чайковского определила окончательный выбор Зинаидой Ермольевой своей будущей профессии: она станет врачом. А искусство? Нет, оно не забудется. Оно на всю жизнь останется с ней, останется как радость, как помощник в ее главном труде...

 

Научные открытия, ученые степени и звания были еще впереди, но уже тогда у Зинаиды Виссарионовны было то, что она сохранила до конца жизни, – ермольевский характер: сильная воля, неиссякаемая жажда знаний, целеустремленность, завидная работоспособность. Много лет спустя академик Ермольева вспоминала: «Будучи студенткой, я чуть свет лазила через форточку в лабораторию. Все кругом было закрыто, а мне хотелось лишний часок-другой посвятить опытам».

 

Особенно увлекает Ермольеву микробиология. После окончания университета Зинаида Виссарионовна оставлена ассистентом на кафедре микробиологии. Одновременно она заведует бактериологическим отделением Северо-Кавказского бактериологического института. Молодого ученого все больше и больше интересует новая по существу область микробиологии – биохимия микробов. «Новое», «малоизученное» – эти слова постоянно будут упоминаться в связи с именем Ермольевой.

 

Ермольева всегда проявляла интерес к насущным заботам современников. Так, например, когда в 1922 г. в Ростове-на-Дону вспыхнула эпидемия холеры, Зинаида Виссарионовна не только по учебникам изучает это страшное заболевание, но и наблюдает его в реальной жизни. К тому времени был уже известен и изучен классический холерный вибрион. Но практика подсказывала, что у него есть «собратья», так называемые холероподобные. Где и как их искать? Как обезвреживать? Вопросы оставались без ответов.

 

За поиски этих ответов и взялась молодая исследовательница. Она успешно провела большую серию лабораторных опытов. Но был необходим решающий эксперимент: опыт на человеке. Опасный для жизни опыт с самозаражением Ермольева проводит на себе. В ее протокольной записи мы читаем: «Опыт, который едва не кончился трагически, доказал, что некоторые холероподобные вибрионы, находясь в кишечнике человека, могут превращаться в истинные холерные вибрионы, вызывающие заболевание». Это было научное открытие.

 

Исследования продолжались. Результаты одного из них – исследования хлороустойчивости холерных и донских водных вибрионов – были положены в основу санитарных норм, которые предусматривали постоянное наличие в сети водопроводов остаточного хлора как важного средства профилактики опасного заболевания. Ермольева выделила и изучила вибрион, обладавший необычной способностью светиться в темноте (позже он был назван ее именем). Разгадать природу этого явления ей удалось в Москве, где в 1925 г. она заведовала отделом биохимии микробов в Биохимическом институте (сейчас им. А.Н. Баха).

 

В том же году Ермольева организовала первую в нашей стране лабораторию биохимии микробов. Одна за другой выходят из печати ее научные статьи. Она занимается токсинами и... серьезно изучает французский и немецкий языки, потому что в 1928 г. ей предстоят научные командировки во Францию во всемирно известный микробиологический институт им. Пастера и в Германию, где работали видные микробиологи того времени. Но оказалось, и ученице уже было что сказать. Именно тогда появились первые публикации Ермольевой в немецких микробиологических журналах.

 

Среди целого ряда интереснейших результатов исследований, проведенных Ермольевой в 30-х гг., наиболее важным было получение (совместно И.С. Буяновской) препарата фермента лизоцима и разработка методов его практического применения. Уже давно ученые пришли к выводу, что, во-первых, существует антагонизм между микроорганизмами и, во-вторых, всякий живой организм обладает системой защиты от микробов. Но каковы эти средства защиты?

 

В 1909 г. русский микробиолог П.Н. Лащенков получил из куриного яйца вещество, которое задерживало развитие некоторых микробов. Позже англичанин Александр Флеминг обнаружил это вещество в тканях сердца, печени, легких, а также в слюне и слезах человека. Он назвал его лизоцимом, но практического значения ему не придал.

 

Ермольева смогла разработать метод выделения и концентрации лизоцима, установить его химическую природу и использовать в практике. Она обнаружила и новые источники лизоцима: редька, хрен, репа... Так получили объяснение лечебные свойства древнейших средств народной медицины. Значительно позже, в 1970 г., Ермольева вместе со своими учениками смогла получить и кристаллический лизоцим, который стал широко применяться в хирургии, офтальмологии, педиатрии. Ермольева впервые в медицинской практике предложила использовать лизоцим для лечения некоторых глазных болезней, заболеваний носоглотки.

 

По ее предложению лизоцим стали использовать в пищевой промышленности и сельском хозяйстве. На разработанные способы консервирования икры (1934) и мочки льна (1943) Ермольевой были выданы авторские свидетельства. В 1935 г. Ермольевой была присуждена докторская степень, а в 1939 г. ее утверждают в ученом звании профессора.

 

Когда в 1939 г. в Афганистане вспыхнула холера, Зинаида Виссарионовна с группой ученых-медиков выехала в Среднюю Азию. Для предотвращения распространения инфекции через границу здесь в профилактических целях был впервые применен созданный ею незадолго до того препарат холерного бактериофага. Важную роль сыграл и другой ценный результат многолетних исследований Ермольевой и сотрудников ее лаборатории – метод экспресс-диагностики холеры.

 

Некоторое время Зинаида Виссарионовна работала в Ташкентском институте вакцин и сывороток, и ей удалось завершить поиск путей создания комплексного препарата бактериофага: она сумела соединить 19 видов «пожирателей» микробов. Полученный комплексный препарат был способен бороться с возбудителями не только холеры, но и таких опасных заболеваний, как брюшной тиф и дифтерия. На уровне развития медицины того времени это было осуществлением давней мечты людей о «живой воде».

 

Как же эта «живая вода» пригодилась в Великую Отечественную войну! Ермольева получила приказ вылететь в Сталинград для осуществления профилактических мер, т.к. просочились слухи, что на территории, захваченной противником, вспыхнула эпидемия холеры. Было принято решение: дать холерный бактериофаг всему населению города и находящимся в нем войскам. Но как это сделать? Захваченного с собой бактериофага явно недостаточно, а эшелон из Москвы с этим препаратом фашисты разбомбили. Выход был один – организовать его производство на месте. Несмотря на осаду города, сложнейшее микробиологическое производство было налажено и необходимое количество бактериофага было получено. Ежедневно его принимали 50 тыс. человек. Такого в истории еще не было.

 

Наблюдая за ранеными, Зинаида Виссарионовна видела, что многие из них умирают не от ран, а от заражения крови. Она понимала, что во что бы то ни стало нужно найти средство для спасения раненых. К тому времени исследования ее лаборатории показали, что некоторые плесени задерживают рост бактерий. Ермольева знала, что в 1929 г. Флеминг получил из плесени пенициллин, но выделить его в чистом виде так и не смог, т.к. препарат оказался очень нестойким. Знала она и о том, что уже давно наши соотечественники заметили лечебные свойства плесени. Ею, к примеру, умела врачевать Алена Арзамасская, сподвижница Степана Разина, русская Жанна д’Арк; на плесень обратил внимание профессор петербургской военно-медицинской академии В.А. Монассейн; ученый-микробиолог А.Т. Полотебнов применял плесени при лечении гнойных ран. В 1941 г. профессор Оксфордского университета Говард Флори со своими помощниками сумел получить первую порцию лекарства. В 1943 г. Флори и Чейн смогли наладить промышленный выпуск пенициллина, правда, для этого им пришлось перебраться в Америку. Ермольева, возглавлявшая Всесоюзный институт экспериментальной медицины, задалась целью получить пенициллин из отечественного сырья. И в 1942 г., она его получила. Величайшей заслугой Ермольевой является то, что она не только первой в нашей стране получила пенициллин, но и активно участвовала в организации и налаживании промышленного производства этого первого отечественного антибиотика. И сделала она это в годы Великой Отечественной войны – труднейший период нашей истории.

 

Потребность в пенициллине росла с каждым днем. Важно было увеличить не только количество препарата, но и его «силы». Интересное испытание «солнца антибиотиков» произошло в январе 1944 г., когда в Москву с группой зарубежных ученых приехал профессор Флори. Он привез свой штамм пенициллинума и решил сравнить его с российским. Наш препарат оказался активнее английского: 28 единиц против 20 в 1 мл. Тогда профессор Флори и американский ученый Сандерс предложили провести клинические испытания. И вновь победу одержал наш отечественный пенициллин.

 

Профессору Флори, этому высокому, энергичному ученому, нравилась атмосфера доброжелательности и слаженной работы, которой как-то незаметно дирижировала маленькая изящная Ермольева. Он называл ее не иначе как «госпожа пенициллин». А еще профессору понравилось восточное слово «ханум», которым иногда называли Зинаиду Виссарионовну сотрудники, вспоминая ее работу в Средней Азии. Именно так называли там «русскую докторшу». А с помощью Флори Зинаида Виссарионовна превратилась в «Пенициллин-ханум». Так и осталась в лаборатории фотография, где двое ученых склонились над пенициллиновым грибком, и надпись, сделанная рукой Ермольевой: «Пенициллин-ханум» и сэр Флори – огромный мужчина».

 

Итак, отечественный пенициллин-крустозин в труднейших испытаниях одержал победу. Но на полях Великой Отечественной еще продолжались бои, и тысячам раненых ежедневно требовалась экстренная помощь. Ермольева берется за решение и этой проблемы. Осенью 1944 г. бригада ученых-исследователей и врачей, возглавляемая Н.Н. Бурденко, направляется в действующую армию, чтобы испытать препарат в полевых условиях. Во главе группы микробиологов Ермольева. Научная задача была выполнена: пенициллин выдержал экзамен и на фронте. И в прифронтовой полосе, где профессор Ермольева провела почти полгода, и на фронте, работая в лаборатории, наскоро оборудованной в подвале, а то и в блиндаже или палатке, она никогда не жаловалась на условия быта, чаще всего просто забывала о них.

 

«Рождение» пенициллина послужило импульсом для создания других антибиотиков: первого отечественного образца стрептомицина, тетрациклина, левомицетина и экмолина – первого антибиотика животного происхождения (из молок осетровых рыб). Кроме того, Ермольева первой из отечественных ученых начала изучать интерферон как противовирусное средство.

 

Зинаида Виссарионовна достойно представляла нашу страну во Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) в Женеве. Она активно участвовала в работе I Всемирного женского конгресса в Париже, выступала на научных конференциях в Праге и Оттаве, Будапеште и Милане... С 1956 г. и до конца своей жизни Ермольева возглавляла Комитет по антибиотикам. Она была главным редактором журнала «Антибиотики», членом редколлегии международного «Журнала антибиотиков», издаваемого в Токио. Ермольева была членом чехословацкого научного общества им. Пуркине, а на VII Международном конгрессе химиотерапии была награждена медалью имени этого выдающегося чешского естествоиспытателя за заслуги в области медицины в международном масштабе. Ее перу принадлежит 535 научных работ.

 

Вениамин Каверин, знавший Ермольеву с 1928 г., говорил, что она «необычайно щедрый человек и в науке, и в жизни». В ее научной щедрости мы уже убедились. А в жизни наша выдающаяся современница была щедрой на такие личностные качества, как целеустремленность, основанная на желании помогать людям, поразительная работоспособность, отчаянная смелость, часто связанная со смертельным риском, неподдельная чуткость, талант любви и дружбы. Всю жизнь Зинаида Виссарионовна любила одного человека. Любила и после того, как они расстались. Когда с ним случалась какая-нибудь беда, она кидалась ему на помощь, спасала... Ученица и сотрудница Ермольевой профессор Е.А. Ведьмина рассказывала, что Зинаида Виссарионовна могла «не замечать» вас, когда у вас все было хорошо, но стоило вашему рабочему или душевному комфорту в чем-то нарушиться, она уже была рядом, помогала, хлопотала...