Из жизни Марка - апологета трудологизма

Марк он… Он обычный человек. Нет, разумеется, он имеет не только отличные от всех остальных отпечатки пальцев, сугубо индивидуальную сетчатку глаз и даже свой особенный код ДНК. Но таких, как он уже более 7 миллиардов как-то проживающих на Земле. Так что он самый обычный человек, самый обычный … гений. Ну, да, а то как же – все люди образ и подобие Творца Всевышнего, а значит они все гении. Ведь только гений мог создать такой прекрасный и совершенный наш мир, а заодно и нас таких умных и красивых. Ведь мы же с вами умные и красивые, не правда ли? Ведь не могут в таком прекрасном мире жить другие люди.
М-да. Все это, разумеется, хорошо. Но есть еще и наш человеческий мир или мирок, который, бывает, заменяет нам весь мир.
Марк не жил в своем мире, но, бывало, коротал в нем некоторую часть своей великой и очень значимой жизни. А чтобы сие коротание не было немного рутинным, Марк задумывался над многими вопросами. А так как мы с ним давно знакомы, то он позволял себе мыслями своими и рассказами о своих мыслях делиться со мной. Позволю и я себе немного поделиться мыслями этими и с вами, дорогие мои читатели.
Итак…
1. Марк задумался о роли офисного планктона…
Марк мысленно положил свои ноги на стол, как это делают американцы в своих фильмах. Повертел туловищем, ища самое удобное положение тела в громадном кожаном кресле, которое он удачно прихватизировал из кабинета самого главного или первого в их здании, когда того заменили на другого и тоже первого. Когда самые первые менялись, то менялось все в их кабинетах, чего с другими не делалось, увы, ибо у других кабинетов то и не было, а лишь рабочие места.  Марк нашел это самое удобное положение для мыслительной работы, расслабил остатки, не сильно желающих физически трудиться, мышц и закрыл глаза…
Марк задумался… Нет, не правильно - не задумался. Ведь Марк практически постоянно о чем-то думал. Даже когда он спал, то думал во снах. А когда сны ему не снились, то он все равно думал, только проснувшись, он не мог вспомнить, о чем ему думалось и размышлялось, хотя потом его неожиданно осеняло или прозревало на новые мысли.
Вот и сейчас, почему-то ни с того ни с сего, его осенила мысль об «офисном планктоне». Его кто-то хотел так оскорбить, что ли. А может ему это приснилось в тех снах, которые он не помнил.
Планктон… Хорошо, что есть Интернет, Викпендия и поисковики – можно узнать все и даже больше. И вот планктон, что это такое? Да это же самое распространенное  растение, водоросль, а может и не растение вовсе, в мировом океане. Мало того, что он есть основой питания громаднейшего числа рыб, включая и самых больших животных на Земле – китов. Но он, планктон, значит, посредством фотосинтеза вырабатывает самую, что ни на есть, львиную долю кислорода для всех жителей планеты. И это не просто вырабатывается кислород, а еще и поглощается солнечная энергия, чтобы Земля не перегревалась, и нам всем жилось на ней комфортно. Планктон – это основа нашей беззаботной и радостной жизни на такой прекрасной планете, как наша Земля – вот так-то!
«М-да, - подумал Марк, улетая в нирвану совершенных мыслей, - вот тебе и планктон… Офисный планктон… Да он питает не только китов этого пресловутого бизнеса! Да он еще посредством своей пониженной активности потребляет меньше кислорода, оставляя его другим нуждающимся. Да он поглощает не вырабатывает лишнею энергию и не перегревает собой внешнее пространство… Да, он…»
Марк чуть было не встрепенулся от мыслей таких и не пошел чего-то делать в заслуженный обеденный перерыв. Но Марк был еще мастером, да нет Магистром ТрудоЛогизма. И задав себе правильный вопрос, он провалился в темень бесконечных знаний нирваны.
А когда из этого состояния его вывел дурацкий стук в дверь, он лишь тихо сказал: «…Во, блин, офисный планктон…» И это не касалось того, кто стучал в дверь, напоминая, что начались суровые трудовые будни – это касалось самого Марка.

2. ТрудоЛогизм основа нового мировоззрения.
Мы как-то невзначай упомянули о трудоЛогизме, как основе  нового мировоззрения или новой концепции развития стохастического метафизического софизма, зарожденного в невообразимых недрах наших мыслительных процессов. И как было сказано, Марк был не то, что поклонником этого мировоззрения, а даже и магистром ТрудоЛогизма, то есть практически его апологетом.  Чтобы долго не рассусоливать эту животрепещущую тему, представим вашему внимаю стенограмму выступления Марка на первом учредительном съезде ТрудоЛогиков, который проходил на квартире друзей единомышленников, собравшихся там по какому-то поводу. Разве мало поводов для того, чтобы собраться единомышленникам для обмена едиными, а значит ценными мыслями.
Итак, речь…
« … Господа, прошу вашего внимания. Позвольте мне открыть первый съезд трудоЛогиков нашей страны, хотя, как я вижу, у нас много и иностранных гостей.
Итак. Проблема обширнейшего трудоЛогизма всячески замалчивалась и дезвуалировалась. А тем временем трудоЛолизм, как общественное, да что там правду скрывать, как историческое, явление становится все более значимым и определяющим развитие всего человечества.
ТрудоЛогики все больше и больше определяют ход истории и развития всего человечества. У нас даже есть неопровержимые доказательства того, что трудоЛогики уже начали покорять бескрайние просторы космоса, о чем говорит массовое посещение нас инопланетянами на своих устаревших тарелках.
Мы отдаем свое почтение трудоголикам, этим труженикам полей, станков и офисов, которые создают нам еду и быт, а также дороги, канализацию, спокойствие завтрашнего дня, а также объясняют все это в своих офисах. Но господа, наши эксперты совместно с аналитиками подсчитали, проанализировали и сделали выводы, что путь трудоголизма – крайне опасный путь и даже, в некотором смысле, тупиковый для развития цивилизации и солнечной системы заодно. Если дать волю трудоголизму, то недра истощатся, все будет переделано, перекрашено и превращено в артефакты, а все истины будут раскрыты в офисах, что равнозначно - в сваливания все в свалки для истории, но уже без истории.
Другое дело мы – трудоЛогики. Ведь что для нас главное – это разумный, логический, научный  подход к свершениям и деяниям своим. Прежде всего, чем чего-то делать мы задаем вопрос: «А мне это надо?» Самый важный и самый правильный вопрос. Ибо, исходя из проецирования дел своих на пользу свою. Мы, таким образом, беспокоимся о судьбах всего человечества, частью которого сами, несомненно, являемся.
О сколько полезных ископаемых и флоры с фауной  мы оставили мирно лежать в недрах и на недрах, и радовать природу. А сколько бесполезных килокалорий не было потрачено нами на лишние движения механизмов и людей, что сэкономило не только продукты питания, но и не перегрузило канализацию. А сколько бесполезных мыслей не покинуло наши офисы. Но и это не самое главное. Самое главное в том, что задавая вопрос: «А мне это надо?» Мы тем  самым задаем вопрос: «А что мне надо?» И, оказывается, что нам, трудоЛогикам,  нужны лишь светлые мысли, идеи и развитие разума, как духа. Это о нас написано в Вечном Писании «…тело бренно, а Дух вечен…» Это мы продлеваем дух наш в вечность.
Что поделаешь, если все это правда и нам с ней жить и дальше радовать мир своим присутствием, ну и самим этому радоваться.
Да здравствуют все трудоЛогики мира!»
Марк был типичным трудоЛогиком. Он мог часами расслабленно сидеть в своем удобном кресле и с закрытыми глазами беседовать с высшими сферами о высоком, о вдохновенном, что одновременно было и прекрасным. Но, есть те, кто этого не понимает – ох, и много же их.
Ну, вот, «первый» дал задание написать отчет о не проделанной работе, представив ее, как выдающееся достижение творческой мысли «первого», под руководством которого все планы свершились и светлое будущее давно как приблизилось.
Естественно, что и Марк задал себе тот же великолепный вопрос: «А мне это нужно?». Ответ, разумеется, был однозначен – «нет». Стоит ли описывать процесс свершившийся или даже не начавшийся? Но писать нужно было. Нужно было написать страницы две текста о всепобеждающем умном руководстве «первого» и даже «высшего», и быть благодарным, что это руководство позволило Марку и всем остальным быть причастными к историческому процессу.
Марк зашел в Сеть и начал искать там чего-то о великой сути великих дел. Сеть или Интернет были этим просто переполнены. Складывалось мнение, что весь мир только то и делал, что творил под  мудрым руководством или творил это самое мудрое руководство. Как Марку не хотелось затеряться в этом мире великих дел, свершений и идей. Он уже полдня шерстил Сеть, написал несколько своих мудрых мыслей (не мудрых он просто не умел творить) в разных блогах, чатах и социальных сетях. Но так и не приступал к написанию важнейшего на сей миг документа в правительственном здании, где он имел счастье восседать и искать логику в трудах своих праведных.
Вот ему попалась фотография какой-то старушки, которую называли матерью Терезой. Лауреат Нобелевской премии – вот бы Марку ее оторвать… Ну, истины прописные и вечные ей приписывают.  Все философы мира их проповедуют и раньше, намного раньше проповедовали. Но Марку понравилась мысль о том, что нужно делать все с любовью, иначе можно и не делать. Теперь Марк понял, почему он не хочет писать этот отчет или доклад – он этого не любит.
Не любит, а делать нужно. Хотя бы потому, что написав этот документ совершенно не нужной важности, он может обеспечить себе месяц любимого занятия – сидя на спине, с закрытыми глазами спасать мир от бардака и разрухи, даже в том случае, когда мир в этом и не нуждается – в своем спасении Марком. Он почему-то вспомнил комнату под номером 46 в далеком Казахстане, в которой он практически до совершенства отточил это непревзойденное умение всех трудоЛогиков.
*   *   *
В мыслях о высоком и прекрасном, о тяжком и непосильном прошел весь рабочий день. На землю Марка опустил телефонный звонок от «первого». «Первый» поинтересовался результатом тяжких трудов своих, освещенных Марком. Марк практически честно признался, что целый день работал над столь важным документом и, осознавая его важность, он решил остаться после работы и работать не покладая рук и ног, а лишь покладая душу, над столь важным артефактом человеческой деятельности.
И Марк остался и уже через час он, как бы, сотворил шедевр офисной мысли, который практически повторял такой же, но написанный при другом первом. И это был не плагиат – тот шедевр Марк создавал сам, хотя и очень давно.


3. Трудовые будни и телефонные звонки…
Марк он труженик ибо трудится, даже тогда, когда не чувствует необходимости и не может ответить на обычный вопрос трудоЛогика: «А мне это надо?...» И у нас и, естественно, у Марка бывают некие высшие цели в мотивациях движений, действий, жизни. Ну, вот, к примеру, телефонные звонки (мы о них упомянули в главе предыдущей) – обычный толчок к трудовым подвигам любого офиса.
Обычный телефонный звонок, обычного напряженного рабочего дня Марка…
Сейчас мало кто пользуется обычной телефонной связью, проводной, то есть – у всех мобильники-дебильники. И поэтому, когда раздались тихие трели запыленного обычного телефона, Марк вздрогнул. Звонил «первый», то есть самый главный – это он сам так о себе думает. Это был очередной «новый первый». За годы работы Марка в должности главного ИТ-шника в этом правительственном здании этих «первых» поменялось с «десяток». И все, почему-то, нет-нет да звонили по обычному телефону. Ну, есть же мобильные, есть секретарь (симпатичная стерва, сам бы того…), есть разные там электронные почты, но нет – нужно заставлять вздрагивать человека, находящего на государственной службе. Марк как раз расслабился в своем удобном кресле, в надежде войти в нирвану и узнать, как там дела в вечном блаженстве. Не удалось.
Марк, скрывая некоторое отвращение к пыли на аппарате, поднял трубку. Представился почти как в армии – должность, фамилия, как будто тот, на другом конце провода не знал куда звонит. «Первый» попросил зайти.
Марк  знал, что такое неудовлетворенность или обычное нежелание, но на всякий случай еще раз испытал эти вечные чувства. Дурацкий вопрос типа: «Что ему нужно?...»  Разумеется, дурацкий – «первый» на то он и «первый», чтобы решать только первые вопросы, а все остальные, в том числе и самый главный ИТ-шник правительственного здания должны ему всячески помогать, даже на уровне самых невозможных сил и желаний. Так что, свое внутреннее нытье Марку пришлось оставить в своей небольшой конурке, которую он, при случае, всегда нагло называл «кабинетом», приравнивая себя, таким образом, к «первому» и всем остальным – не последним в этом мире и этом здании.
«Первый» выглядел совсем не так, как должны выглядеть «первые». Он был небольшого роста, лысоват, толстоват, да и выражение лица того, ну как-то не блистало явными признаками высокого интеллекта. Но он был «первым», а все остальные, только в лучшем случае, вторыми. Смотря на «первого», Марк с некой завистью подумал о симпатичной секретарше – Марку показалось, что он более достоин такой секретарши, хотя у него вообще никакой секретарши не было.
Оказалось, что «первый» в борьбе за светлое будущее государства потерял много усилий на все, кроме, как освоить компьютер. Марку даже показалось, что и своим дорогущим айфоном он также  не умеет пользоваться, поэтому и позвонил по обычному телефону. А айфон – это только для престижу.
Марку это было знакомо и поэтому он действовал, как всегда. Спокойно говорил, что предыдущий «первый» чего-то не так делал, что новая версия операционной системы специально запутана Майкрософтом, чтобы ударить по русской науке, ну и прочее. Марк говорил, делал пояснения очень уважительно и осторожно, чтобы не дать «первому» понять, что он в чем-то «не первый».
Вот так и прошел час или два государственного дообеденного времени. Прошло, наверное, не зря. Марк был уверен, что получение заслуженной премии ему не миновать – что радовало.
А потом обед и несколько минут, а может и не несколько, осталось для того, чтобы все-таки узнать у нирваны – как там дела в высоких сферах тонких материй.

4. Туризм – как выход или вход…
Отпуск… Одиннадцать месяцев самоотверженного труда и только один месяц отпуска, как бы для восстановления сил. Разумеется, это не справедливо! Но что поделаешь – кому-то нужно и жертвовать одиннадцатью месяцами ради одного. И как лучше пожертвовать? Во, вопрос вопросов.  Марк любил ходить в горы. Одиннадцать месяцев он жил ощущением того, что как-то утром не будет бриться, надевать отутюженные брюки, этот надоевший ошейник в виде галстука и, с натянутым на лицо умным видом, целый день будет принимать решения, чтобы выполнять решения принятые кем-то. Его рюкзак, его снаряжение всегда было в исправном и готовым к употреблению по назначению, состоянии. Как только он вычищал и ремонтировал свое туристическое снаряжение, так сразу он начинал ждать. Ждать следующего месяца отпуска. Ему начинал чудиться этот свежий воздух, казалось бы, бесконечного пространства свободы, который может быть только среди вершин, только в горах…
Марк практически всегда проводил свой отпуск в горах.
Для чего люди ходят в горы?...  Ну, постоянно туда их тянет, особенно те, кто там хоть раз побывал. Красиво спел  Высоцкий: «…Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…»
Марк сидел под большим валуном и смотрел на горы…
Свежий ветерок приятно щекотал оголенные части тела. И что здесь такого – это естественный процесс. Да, если хотите знать, сам Дали рассматривал свои неприглядности  и искал в них новые сюжеты своих приколов. Вот именно – приколов. Все наши гении – великие приколисты. Тот же Дали. Ну, рисовал он в разных стилях модного или как бы модного, то есть, продаваемого на Монмантре импрессионизма и что… Да ничего – он был, как все. И тогда он понял, что нужно каким-то образом копировать старых мастеров, но так, чтобы тебя заметили. И начал выстебываться. А чтобы его не признали ненормальным, он объявил себя гением – и все. А наш Малевич… Да тоже самое. Был хорошим художником, писал прекрасные и очень характерные портреты, сюжетные картины. Да таких, как грязи по Руси, чуть не в каждом доме был свой Шишкин или Крамской, ну только не обученные и неизвестные. И вот пришла ему идея «Черного квадрата». И никто уже не знает, что Малевич хороший художник – он стал гениальным приколистом…
… А Марк вдыхал свежий воздух и избавлялся от чего-то чуждого в теле и… И тут он понял, что избавляется еще от того, от чего убегал в эти, начавшие терять смысл, походы – он избавлялся от общества людей и от того, что кто-то назвал цивилизацией. Он начал постигать смысл одиночества, смыл чего-то другого, возможно даже божественного. Как то вспомнилось Библейское нравоучение Христа о том, как нужно обращаться к Богу, чтобы Он тебя услышал. Нужно просто уединиться, просто покинуть мир людей, хоть на время, но покинуть. Ничего не должно напоминать о людях, ничего. Он закрыл следы своего освобождения от скверны желудка мхом и поднял лицо к небу, закрыл глаза, ловя ветер или ответы на еще не поставленные вопросы…
- А животные закапывают за собой, -  этот голос, как выстрел прозвучал в первозданной тишине гор, - когда закапываешь, быстрее развивается микрофлора, уничтожающая твой след.
Сердце Марка сильно забилось, еще бы. Он открыл глаза, перед ним стоял толи пожилой мужчина, толи молодящийся старик или старичок. Он был небольшого роста, сухощав. Его почти коричневое от горного солнца и ветра лицо было лишь немного посечено мелкими морщинами. Из под густых седоватых или выгоревших бровей смотрели пытливые глаза цвета чистого горного неба, а может это чистое небо гор нашло в них свое отражение. Одет незнакомец был в потертую кожаную куртку, из под которой пробивался плотный  мех, в стеганные брюки, на ногах крепкие сапоги из толстой кожи. На спине висело небольшое ружье, а за спиной небольшой рюкзак. На поясе патронташ и на патронташе, как на ремне небольшой топорик.
Видя некий испуг на лице Марка, незнакомец располагающее улыбнулся и, как бы и не прерывал своей небольшой речи:
- … Если пошли в горы, если хотите восстановиться от условностей цивилизации, то нужно от всего отказываться и не только от туалетной бумаги. У вас много вредных привычек, превращающих вас в людей не разумных. Зачем вы берете эти гнусные консервы, страдая от них запорами и засоряя банками первозданную чистоту мира. Зачем вам все эти средства гигиены, зачем все эти излишества виде сладостей, кофе, чая, сигарет и спичек. Вы желаете создать свой офис и уют квартиры прямо здесь. Тогда зачем вы сюда приперлись. Может для того, чтобы у меня была работа – убирать за вами…
Марк молчал – он не знал что говорить. Почему-то вспомнились детские страшилки о бабайке.
- … Ну, вот, смотри, - старик открыл свой рюкзак, - У меня есть все что нужно. Немного соли, на всякий случай, снасть рыболовная, пачка спичек, кружка, ложка, да вот зерна пшеницы и риса. Рис он быстрее усваивается, а пшеница силы больше имеет. А все остальное под ногами, только наклонись. «Бог дал день – Бог даст пищу» - читал небось?
Марк кивнул головой и возможно даже промычал чего-то.
- Да ты не бойся, я здешний, местный, так сказать. Живу я в этих горах. Постоянно живу, - старичок как-то загадочно улыбнулся. – И ты, если захочешь, можешь присоединиться. А все эти ваши походы по проложенным маршрутам – это, как его, бизнес. А любой бизнес – это обман. Не обманывай себя, и приходи, если что.
Старичок развернулся и пошел, пошел как бы по воздуху и растворился как бы в чистом горном воздухе. Марк от неожиданности сделал шаг назад и … И вступил в то, что сам оставил после себя.
«Точно, нужно было закопать, - первая здравая мысль пришла в голову Марка».
А их временный лагерь начал просыпаться. Кто-то закричал: «Девочки налево, мальчики – направо». Получалось, что к Марку относились девочки или это он к ним относился. Ему как то стало неудобно. Он быстро вытер ботинки и начал быстро рвать мох, забрасывая следы своего человеческого пребывания, на ходу думая о том, а чем же это девичьи следы пребывания человека в мире первозданном отличается от мальчишеских…

5. Обычный выходной или начало новой жизни…
Воскресенье, утро…
Марку не хотелось покидать теплое убежище под одеялом, на старом диване. Но вставать нужно, хотя бы для того, чтобы  войти в другое убежище, правда, не столь теплое и уютное, но так нужное. В том убежище можно было освободить внутренности тела от не нужного пока материала или материальных образований.
Вода все смыла. Затем, опять вода и опять смывает чего-то из рук и даже с лица – чего? По спине прошлась небольшая дрожь. Может опять под одеяло? Была такая мысль. Раньше он не мог себе так часто позволять такие мысли – раньше…
Он подошел к окну. Окно было грязное, начиная со стекол и заканчивая рамой, подоконником, занавеской и шторой. Раньше он бы занялся уборкой даже без напоминания или требования – раньше это было необходимостью.
За окном другой пейзаж, да какой там пейзаж – вид из окна. Пейзаж – это природа, а эти панельные дома, разбитые асфальтные дороги, какие-то МАФ-ы и кучи мусора – это цивилизация, город. Марк машинально провел пальцем по подоконнику. На подоконнике осталась немного светлая полоса, а кончик пальца стал грязно-серым или почти черным. Марк послюнявил палец, желая стереть грязь – не удалось – пыльная грязь въелась  мгновенно. Ну что же, можно опять пойти в ванную и вымыть руку или руки.
- А может сделать уборку? – тихо сам у себя или у домового этой квартиры спросил Марк, прислушиваясь к своему голосу.
Но тут же возникла мысль настоящего трудоЛогика: «Зачем – всеравно скоро станет также грязно и пыльно». А раньше такой мысли и не возникло бы: лень чего-то делать была бы, а вот мысли, что этого можно и не делать, точно не было бы…
Раньше… Раньше у него были обязанности, которые ему кто-то определил или придумал – он раньше был должен. Он был должен всегда… Чего должен? Да много чего, почти весь день он был должен. На службе – само собой разумеется, должен, ибо служба – это исполняемые обязанности, а там, где обязанности – там долг. После службы он был должен не задерживаться, а если задержится, то сообщить – это долг. Но самое смешное, что те, кому он должен был сообщать, не очень перенимались его задержкам и даже как-то радовались, тем, что он не придет раньше или умотает в какую-то командировку – но долг велел интересоваться временем жизни другого.
Если долги в обществе он сносил, как нечто необходимое для выживания, то долги внутри маленького мирка, как бы своей семьи, начинали раздражать. Ему казалось, что все против него. Вот он решил создать очередной или некий шедевр своей мысли, а его заставляли заниматься уборкой, стиркой, походом на рынок или подготовкой приема гостей, которые ему были не интересны и не нужны. А еще были долги считаться с «другим мнением», которое всегда шло вразрез с его…
В отместку всему этому он завел (или его завели) ту, ну другую, которая должна стать антиподом. Он даже не замечал, что постепенно и ей становится должен. Должен часть свей жизни, своего времени – часть того, что не вернется никогда.
Теперь у него нет части долга, нет… Теперь он может создавать шедевр своего ума и не думать о кознях ближних своих. Ат, нет – не хочется. И он понял почему – он ждал звонка той, другой, ну антипода. К ее приходу он должен был убрать эту чужую ему квартиру, постирать грязные занавески, шторы, погладить постельное белье, чтобы… Ну, да…
Он пошел в ванную, взял тряпку, замочил ее, подошел к окну и начал протирать пыль, думая о своем шедевре разума и… о той, другой, ну антиподе первой.
И тут какая-то противная мысль возникла где-то: «А ведь ты опять кому-то и чего-то должен. Что изменилось?...»
Ничего не изменилось. Тогда стоило ли менять?
Зазвонил телефон – она.
- … Милый, так я приду? – это был даже не вопрос, а утверждение его … долга.
- Дорогая, извини. Меня только что, минуту назад вызвал первый на работу, там чего-то нужно самому премьер-министру. За мной уже высали машину. Я подумал, что это водитель звонит.
Он лгал или защищался, как сказать. Может ли быть ложь во благо…
Она там чего-то сказала и он понял, что это начало конца новых отношений, новых долгов. Он почувствовал себя чуточку свободнее, что ли…
Но квартиру, все же, нужно убрать – не начинать же новую жизнь с грязи…

6. Марк начальствующий.
Что должен делать на работе начальник? Странный вопрос – руководить. Но руководят руководители, а начальники… А начальники начальствуют, во! Ну, часто бывает, что начальником руководят. Руководитель как бы указывает верный путь в действиях, а вот отвечают за все,  кем-то содеянное, начальники. Начальники они то в самом начале стоят – так то оно…
…Глаза Марка слипались, хотя это был понедельник и он, вроде бы, выспался и даже отдохнул за выходные дни. Но глаза Марка слипались всегда на различных совещаниях – рефлекс какой-то условный, может быть… А может и безусловный, как знать…
Но Марк сильнейшим усилием воли заставлял себя внимать слухом и зрением наставлениям вышестоящего руководства, которым тоже кто-то, наверное, руководил. И на сей раз часть руководящих мыслей касалась самого Марка. Где-то и кто-то на самом верху руководства заметил, что люди на государственной службе, бывает,  раскладывают «пасьянс» или того хуже – во всемирной паутине в сетях социальных ищут себя и себе подобных. А некоторые, особенно несознательные, даже художественную литературу и фильмы такие же смотрят. (Замечены были даже те, кто чего-то пишет в Сеть и не связанное с выполнением своих обязанностей – писатели, так сказать). И все это во служебное время. А ведь служба то государственная, и каждая секунда ее должна приносит только пользу государству и ее гражданам – а как вы думали, по-другому нельзя!
И высокое руководство, ну то, которое выше, решило с этим бороться. Оно решило, а Марку поручило исполнять, ибо он, как начальник, за все это должен отвечать – он должен быть в начале любого трудного пути. Куда уж деться – такова судьба всех начальников.
И задумался Марк, потому что он как начальник должен был обозначить начало деяний благих во имя исполнения целей руководящих – ведь он был настоящим трудоЛогиком.
Марк зашел в маленькую комнатушку, которая как бы кабинет, но не кабинет, а рабочее место его, как начальника. И, разумеется, он расположил тело свое в кресле так, чтобы удобнее было разуму найти то самое верное начало в решении поставленных задач. Чтобы начать, начальник должен изучить или хотя бы подумать над проблемой, требующей его незамедлительного вмешательства и начальствующего деяния.
Таким образом, Марк начал думать… Его знания менеджмента гласили, что сутки имеют 24 астрономических часа. Из них формально – 8-мь рабочих. Но это формально, а фактически. А фактически гораздо больше. Ибо… Ибо некоторые тратят на путь к своему рабочему месту даже несколько часов (туда и обратно). Далее – это еще не все. А подготовить чистую рубашку, юбку и кофту, а приготовить скромный обед или еще более скромный завтрак, чтобы были силы для самоотверженного труда на общее благо – это еще несколько часов. 8-мь часов, как рекомендуют врачи, сон. И что же остается для личной, так сказать жизни, для самообразования, развития и совершенства личности, без чего не возможно светлое будущее, в которое других и не берут?
А остается как раз немного времени на рабочем месте. И теперь рекомендуют, нет – приказывают, уничтожить маленькую часть жизни человека разумного, человека социального. Рекомендуют, да нет – приказывают и даже указывают, как человека ущемить в праве его насущном – разумным быть.
Разумеется, это сделать технически не очень сложно, но… Но кто это будет делать, и кто потом будет в глаза своих товарищей и сослуживцев смотреть, видя в них укор.
Не-е, начальник не должен работать – он должен начальствовать. Он должен быть в начале трудного для кого-то пути. И Марк написал свое распоряжение об ожидании конструктивных предложений от своих подчиненных и сделал рассылку по электронной почте. Вы не подумайте, Марк знал как все сделать и мог бы все сделать даже сам, но… Но он был начальник – толкающий толковых подчиненный своих на дела важные и государственные.
Подчиненные Марка были эти самые умные сисадмины, ну системные администраторы. Это особая разновидность весьма почитаемого офисного планктона, на котором, как мы выяснили выше, держится практически весь мир. Все сисадмины считают себя совершенно умными, все знающими, но вынужденные работать «за копейки», потому, что их мог оценить только Билл Гейтс со своим Майкрософтом, но… Но чего то там не срослось или не случилось. И, само собой разумеется, что все сисадмины в один электронный голос и в письменном виде завопили, что задача трудная и требует их колоссального сисадминовского труда и все это «за копейки». А когда остальную работу делать, то есть быть самым умным?
Марк, как опытный начальник знал, что так оно и будет. И поэтому, через три секунды после получения последнего вопля из сетевой пустоши, сразу отправил свой начальствующий вердикт, типа, если вы такие умные, то шлите ваши не менее умные предложения, ибо приказ есть приказ. И все сисадмины купились на такую наглую лесть и предложение. И как начали строчить свои предложения – одно умнее другого, Билл Гейтс со своим хваленым Майкрософтом обзавидовался бы.
«Ага, - подумал Марк, - раз вы такие все умные, то будете исполнять свои предложения сами». Но, так как учреждение было государственное и было руководство, с которым нужно все согласовать, Марк поручил всем свои подчиненным сисадминам составить план конкретных действий, чтобы за копейки делать рублевую работу.  Ту, которую в Кремневой долине делаю за баснословные тысячи долларов. Но ведь они сами на это нарвались – не чего было умничать.
И закипела работа по планированию работы, которую никто не собирался делать. И пошли разные согласования и утверждения. А когда казалось, вот-вот, и все пользователи компьютерной сети целой губернии лишатся маленькой радости на рабочем месте, руководство поменялось. Руководство поменялось, а начальники остались прежние. И все осталось по-прежнему. Ведь за время работы начальником Марк пережил уже седьмую попытку сделать работу не праздником или не радостью, а обычными трудовыми буднями.
Он с не скрываемым удовольствием от чувства исполненного долга, по не выполнению не нужной работы, взглянул на небольшую наклейку на стене своего как бы кабинета, гласящую: «Начальник не должен работать – он должен начальствовать!».

7.   Болеем.
Марк болеет… Нет-нет, ничего страшного – самое привычное и обычное ОРЗ, а может быть и грипп, у которого ОРЗ как бы и производная от него же. Температура, ринит, сопли, значит, горло там першит, голова болит – и все такое, кто не испытывал, кто  не знает.
А Марк завернулся в теплое ватное одеяло, не снимая при этом старый свитер грубой вязки и, немного безрадостно, ощущал прохладную дрожь борющегося с вирусом тела. Вспомнил мудрость: что если человек хочет поговорить с Богом, то он молится; а если Бог хочет чего-то сказать человеку, то посылает ему болезнь. Наверное, если за человеком грешки водятся большие то и болезни такие же. А вот ОРЗ… А вот ОРЗ – это так на всякий случай, чтобы не расслаблялся и подумал о жизни своей и делах, и мыслях.
Не думалось как-то Марку – температурит, голова немного думать не хочет, болью прикрываясь, да и с дыханием ровным проблемы. Но ведь болезнь не зря послана.
Вот звонит Она. Она думает, что он станет для нее «настоящим мужчиной» (не то что те, кто был раньше), а еще Она думает, что Она лучше всех, тех, кто был раньше. И Она проявляет заботу. Рассказывает, что нужно пить чай с малиной, калиной, медом. А еще тараторит целый список лекарств, как будто бы смотрит их рекламу по телевизору. А Марк пытается внушить себе, что ему приятно слышать ее голос, хотя в голове шумит то ли от голоса в трубке, то ли от давления. Да и уши заложены. И вот интересно, ему предлагают массу рецептов и разных медикаментов с вареньями, так ни разу и не спросив – есть ли все это у него. Ну, разумеется, нет – он не планировал ОРЗ. Он планировал другое, но пачка презервативов ему сейчас совершенно не нужна. Затем позвонила мать и все повторила один к одному. Правда, мама есть мама – она спросила, есть ли у него все то, что она предлагает. И он честно соврал, что есть. Еще не хватало, чтобы мама начала организовывать доставку чего-то из другого города.
Друг позвонил. Ну, этот конкретно предложил водки привезти с перцем, золотым корнем или даже с женьшенем. Но водки. А пить то не хотелось да и не моглось, как и не хотелось в сауну и не моглось того, что там могло быть.
Марк подумал о том, что телефон нужно выключить. Но передумал. Ведь кто-то из знакомых возьмет да и припрется с водкой – есть же повод выпить – друга лечить нужно.
Вставать не хотелось, но пришлось. И Марк решил, раз такое дело, то и вскипятить чего-то, чтобы попить – нужно чего-то делать и как бы лечиться. Варенье какое-то было и даже мед, но, как показалось Марку, они малоэффективны. Интуиция подсказывала, что нужно чего-то другое. Другое было в серванте – двухлитровая пластиковая бутылка красного вина из каких-то ягод, подарок родственников из села. Вино – это не водка. Вино – это лекарство. Если в разумных дозах. И Марк, не раздумывая много, вылил целую бутылку в кастрюлю, начал греть. По мере нагревания винный запах все больше и больше наполнял кухню и легкие Марка. И он почувствовал – начинает действовать, то есть, помогать. И так как лекарство пить лежа сложно, Марк принес большое ватное одеяло на кухню.
Когда кастрюля опустела, Марку очень захотелось спать. Он начал чувствовать, как его тело испускает обильно пот, вместе с которым уходит куда-то этот самый зловредный вирус.
А утром пришла хозяйка квартиры и, узнав о болезни Марка, хлопнула руками:
- Да лучшее средство – это рассол от квашеных помидоров!
Она принесла из кладовой трехлитровую банку этих самых изумительно полезных квашеных помидоров.
«И откуда она узнала, что мне как раз этого и не хватает, - подумал Марк».
Он выпил почти трехлитровую банку рассола и даже проглотил несколько помидоров. Принял душ и понял, что выздоровел.
И тут до него, как говорится, дошло – болел он то в свои законные выходные дни. А врача не вызвал, а больничный не открыл. Получается - зря болел, что ли?! Но хорошо, что ОРЗ самое распространеннее заболевание, значит на следующий раз…
«И все-таки, я не плохо провел выходные – я болел. И меня никто не доставал своим бессмысленным присутствием, своими проблемами и разными необходимыми делами выходного дня». И с мыслями светлыми такими Марк пошел на службу, думая о том, как он проведет следующие дни с ОРЗ, но с открытым больничным листом...

8. О чем писать…
«…О чем писать, не то не наше воля…» - Марк мысленно процитировал слова русского поэта Николая Рубцова.
- Да, не наша воля, - уже не мысленно, а тихо сам себе сказал Марк.
У него сегодня должен быть не легкий день – день трудовых будней. Ему предстояло написать очередной отчет о кем-то проделанной работе, оформить несколько заявок, ответить на несколько запросов и написать докладную записку о каком-то происшествии, произошедшем где-то, за которое Марк, как начальник должен то ли отвечать, то ли просто описать.
Писать все это Марку не хотелось. Но, увы, это была не его воля, а выполнение служебных обязанностей. Если просуммировать время на необходимую писанину в рабочее время и во имя этой самой работы, то два часа из восьми вполне и даже с запасом было бы достаточно, но… Как всегда это маленькое «но», от которого так много зависит. Ведь в начале перед словом написанным должно быть слово придуманное или, вернее, обдуманное, осмысленное, разумом сотворенное. И что поделаешь, если мысли Марка были немного далеки от слов о работе, своих обязанностях и труде на наше общее благо.
Марк думал о Ней и хотел писать о ней. Он сел за свой стол, на всякий случай отключил разъем сетевого адаптера и начал писать о Ней. О ее стройной фигурке в пушистом махровом халатике, о ее нежном голосе и теплых руках, о ее запахе и все такое разное – все о Ней.
Перечитал. Все правильно, но опять «но» - все это можно было написать не только о Ней, а и той, которая была раньше. А вот что именно в ней особенного, такого, что принадлежит только Ей… Марк попробовал расслабить воображение и представить ее рядом с собой. Нет – ничего, вроде бы, особенного, кроме… Кроме того, что она могла быть рядом, а та другая – нет. И тут Марка осенило. Все, что в Ней особенного – это особенное в нем самом. Он видит ее такой, как… Ну, как себя, что ли. Ведь он ее воображает, придумывает и не замечает то, что она сама по себе, не зависимо от его, Марка, желаний. А ведь ему хочется, чтобы она была именно такой, как ему хочется. И пишет он о ней, как о  той самой - воображаемой.
Зазвонил телефон. Первый заместитель первого напомнил ему, что отчет нужно сдать немедленно в течении дня или хотя бы до конца недели, а сегодня был уже четверг. М-да, четверг. Тогда тоже был четверг, когда они купались в чистом озере, затерявшимся среди альпийских лугов. О, какие воспоминания! Ну, да – отчет, а еще эти заявки, без которых кто-то не сможет писать о своем…
Марк нашел бланки заявок и текст предыдущего отчета. В шаблоны заявок нужно было вставить слова и цифры. А в тексте отчета за прошлый период можно было поменять только пару фраз – можно и нужно. И только Марк собрал сделать эту труднейшую работу, как опять вспомнил о Ней. Воистину, о чем писать на то не наша воля. И Марк написал стих о Ней, а вернее о своей любви к Ней, но такой, какой он желал ее видеть - свою любовь, разумеется.
Все-таки, заявки пришлось оформить и даже отнести на подпись первому заму первого. Ну, а заодно и уточнить у него же правильность задуманных фраз, которые нужно изменить в предыдущем отчете, чтобы он верно отражал тяжелые трудовые будни периода настоящего. Фразы обсудили и немного, минут так с двадцать обменялись мыслями о планируемых реформах, которые приблизят развитие общества и его светлого будущего. Сошлись во мнении, что правительство поступает правильно. А не правильно оно и не могло поступать так как Марк и первый зам первого. И все остальные в этом здании, работали под управлением этого правительства – а они то не могли работать не правильно.
Разумеется, Марк подумал о том, что он поступал бы на месте правительства намного правильнее и даже лучше.  И даже мысль возникла, чтобы написать о своем правильном видении всех проблем от региона до мира. Но: «…О чем писать, на то не наша воля…» И Марк, естественно, к концу дня вставил в предыдущий отчет несколько новых фраз, которые то и новыми не были – так себе, повторение еще более ранних отчетов.
Рабочий день закончился: отчет отослан по электронке первому заму первого для согласования, заявки на получения чего-то подписаны, на запросы отосланы стандартные ответы, а на письма подчиненных можно и не отвечать, а можно просто позвонить, но завтра. И Марк облегченно вздохнул.
Он подошел к окну, начал наблюдать, как радостные коллеги покидали здание своей работы и насыщенного труда во благо. Он посмотрел на в небо, в котором порхали бабочки и птички, свободные от мыслей разных. И подумал, что у него, наконец-то, появилось время сесть и писать о Ней или хотя бы о том, что так важно сейчас.
Он открыл новую страницу в редакторе и… И писать ему расхотелось. Он просто захотел стать бабочкой или птичкой, чтобы выпорхнуть из этого здания и ощутить полет души и тела, и не привязывать мысли свои ни чему-то  и ни кому-то…