Красная тонна

           КРАСНАЯ ТОННА

   Осень, 2014.

 
   В на одну улицу близ Рублёвки приехали управленцы Минфина для контрактации валюты, ибо того требовал валившийся курс.
   В одном из переулков услышали об этом и, решив, что валюту будут просто отбирать, поперевозили всю в одну ночь за бугор.
   Осталась только у "кузнеца", который промышлял металлургией цветной и черной, одна тонна с королевой на лицевой стороне.
   Одна на всю Жуковку.
   Он пожалел её перевозить, решив положиться на судьбу.
   А на другой день прошел слух, что с тех, кто попереводил свои доллары и евро, будет взыскан штраф, и, сверх того, они будут привлекаться к судебной ответственности за злостное укрывательство валюты, а иных посетят санитары-рейдеры от фсо.
   — Что ж теперь делать-то? — спросил кто-то лощеный.
   — Что делать — теперь попали все, окромя "кузнеца": и льготы по бизнесу получит и под суд не отдадут, и контору не отожмут.
   — У нас тоже вдрызг всё поперевозили, — сказал медноволосый мужик из ближней деревни, где была большая улица представителей госкорпораций. После вас к нам приедут, что будем делать?
   — С тебя, Рыжий, с первого начнут, — сказал нефтяник. — "Кузнец" пойдет самый последний, его изба на самом краю.
   — Едут!..
   Все стояли и в волнении ждали, когда подъедут контрактанты, как ждут приезда следственных властей на месте жестокого убийства.
   Рыжий, которому предстояло отвечать первым, вдруг юркнул во двор, наткнулся на парковке на жену, шепнул ей что-то и бросился по задворкам на конец деревни.
   Мужики с недоумением посмотрели ему вслед.
   — Неужто сбежать хочет?
   — Сам сбежит, баба останется, — говорили в толпе.
   Приезжие, два вежливых человека в zilli, остановили кортеж из трёх Роллс-Ройсов у избы Рыжего.
   Вдруг на дальнем конце улицы послышался душераздирающий женский визг.
   Приезжие переглянулись друг с другом, на их холёных сытых лицах показались довольные улыбки.
   — Есть! Товарищ Ходорков! — сказал один.
   — Помолчи, — сказал другой и погрозил пальцем, как грозит опытный охотник увлекающемуся сподручному, слишком оживившемуся при первых признаках близкого присутствия зверя.
   Хозяйка Рыжего Авдотья вышла из избы и пригласила приезжих покушать и закусить.
   — А хозяин-то дома? — спросили приезжие, разливая наманикюренными ручками старый коньяк.
   — Дома, — ответила хозяйка, — он прислуге разгону дает.
   Наконец вошел запыхавшийся хозяин и, поздоровавшись с гостями, повесил шапку на ветвистые рога марала у двери.
   — Ну как, хозяин, насчет зелени у вас? У тебя, хозяин, есть?
   Набившиеся в избу мужики замерли.
   — Как сказать...— ответил хозяин, — много не могим, а одну тонну представить можно.
   Мужики с недоумением переглянулись.
   — Ну и ладно, сейчас по стаканчику выпьем, поглядим, подсчитаем и законтрактуем.
   Приезжие хлопнули еще по фужерчику Курвуазье, подцепили портфели и, закусывая на ходу белыми трюфелями, пошли в потайную комнату.
   Мужики чуть не ахнули: в закуте на свежей соломе лежала большая красная тонна с английской королевой.
   — Хороша! Во сколько оценим, товарищ Ходорков?
   — Семьдесят шесть с половиной к одному и пятьдесят векселей авансу.
   — Ну, пиши. И наружность обозначь: красный фунт с английской девой. Хорошо, что фунты полтинниками. Особая примета. Уж эти с другими не спутаешь.
   Мужик из соседней улицы, вместе с другими тоже зашедший на двор, вдруг бросился на улицу, сел на свой майбах и во весь опор помчался к своему переулку.
   — Поедем теперь в следующий двор.
   В следующем дворе им предложили по стаканчику свежего мышиного молока, то, что по 40 тысяч баксов за бутыль. Когда они кончали молоко, в избу вошел хозяин, который где-то отстал, и сказал:
   — Напрасно охлаждаете себя молочком-то, только что с холоду и в нутро пущать холод. Лучше по косушечке столетней выдержки опрокинуть.
   — А ведь и то... Дрожь какая-то начинается.
   Хозяин налил контрактантам по стаканчику и, когда они выпили, сказал:
   — Тонночка дожидается. К приему готова.
   — Дожидается, так идем.
   Приезжие пошли во двор и в углу на чистой свежей соломе увидели большую красную тонну с английской королевой.
   — Смотри, тонна в тонну! — воскликнул товарищ Лебедевский.
   — Они у нас с одного вэба.
   — Только эта как будто маленько побольше, —сказал товарищ Ходорков и прибавил: — О мать честная, на голодный желудок, знать, здорово взяло.
   — Эта на два центнера будет повесомее той, — сказал Вексельбайс.
   — Сколько же за эту класть? — спросил Лебедевский.
   — Клади семьдесят семь с половиной и шестьдесят векселей авансу. Пометь наружность, чтоб не спутать с другими и чтоб не подменили. Что это, у вас коньяк, что ли, такой крепкий или оттого, что натощак?
   — Известно, оттого, что натощак. Сейчас бы первое дело кусочком свежинки из омара закусить, одними грибами сыт не будешь! — сказал Сечиллер, следующий по очереди. И когда контрактанты пошли к нему, он мигнул вышедшей жене, а сам бросился обратно в закуту. Через минуту послышался отчаянный скрип досок, какой бывает, когда деревянный поддон тащат волоком, подхватив его кое-как тросом.
   Товарищ Лебедеский посмотрел с ослабевшей улыбкой на Ходоркова и сказал:
   — Попали на золотоносную жилу. Все наши московские обменники налом завалим.
   Он хотел чокнуться с товарищем, но промахнулся и, махнув рукой, выпил так.
   Минут через десять в избу вошел хозяин и сказал, что тонна дожидается.
   Контрактанты, не сразу отыскав портфели, пошли.
   А товарищ Лебедевский, едва переступив порог, остановился чем-то пораженный:
   — Э, да тут целых две.
   — Нет, одна, это натощак так кажется, — сказал один из мужиков, а хозяин избы злобно оглянулся на него и показал ему из-за спины кулак.
   — Но эта одна двух стоит! Ох, и здорова. Ставь семьдесят восемь к одному, товарищ Ходорков, без всякого разговору. И особую отметину проставь, чтоб не спутать: большая красная тонна с английской королевой.
   В следующем дворе были записаны две больших красных тонны с английской королевой. Причем товарищу Лебедевскому сначала показалось было четыре, но Ходорков поправил его, для верности пощупав даже тонны руками, причем еще удивился, что щупает разные тонны, а руки у него все сталкиваются.
   — Вот дело-то пошло! — в восторге восклицал товарищ Лебедевский.
   Вдруг по дороге из соседней улицы показался мужик на бугатти веерон, гнавший боллид во весь дух. Все узнали в нем того, который был здесь в момент приезда контрактантов. Остановившись у последнего кузнецового двора, приезжий вбежал запыхавшись в избу и крикнул:
   — Ради господа, тонну скорей давай!
   — Еще не отделалась, она у соседа принимает.
   Обойдя пятьдесят дворов, контрактанты уселись за столом у кузнеца и, разложив перед собой ведомость, водили по ней неслушавшимися пальцами и говорили:
   — Прямо голова лопается! После такой работы двое суток пить можно. Ведь это ежели все эти тонны фунтов враз на Форекс и ММВБ вкинуть, рубль будет крепче и выше целой горы. Товарищ Ходорков, пиши отношение.
   Холодков взял паркер, который все выкатывался у него из рук, и написал:
   "Товарищ Путин! Задыхаемся от британских рублей. Одних векселей выдали на три с половиной ярда. Наличные все как на подбор полтинники, одно слово — фунт, сами красные, а на них — королева. Стремительно едем дальше, ожидаем таких же успехов".