Как родился Галиан. Глава 44

     Когда я открыл глаза, то увидел голубое небо и белоснежные облака, плывущие совсем низко надо мной. Пролетел шмель, прожужжав у самого уха. «Чьи вы – чьи вы» - донесся ни с чем не сравнимый голос чибиса.
     Мое тело рывком сдвинулось с места. Я приподнял голову и увидел, что это Орестей тащит меня по траве, уложив на свой плащ.
     - Что ты делаешь! – выкрикнул я.
     Юноша услышал мой вопль и оглянулся. Потом отпустил край плаща и сел рядом со мной, заулыбавшись.
      - Наконец-то ты очнулся!
     - Как твоя рука? – с беспокойством поинтересовался я.
     - У меня ничего не болит, - весело заявил Орестей. – Я уже давно тащу тебя. Сначала по снегу, а теперь по этому лугу.
     Он хитро прищурился и кивнул головой в сторону.
     - Погляди-ка туда!
     Я сели и посмотрел в указанном направлении. Метрах в ста от нас поднималась белокаменная стена.
     - Могу поспорить, что перед нами обитель олимпийских богов, - сказал Орестей.
     Упав на плащ, я закрыл лицо руками, стараясь сдержать нахлынувшие эмоции. Но радости среди них не было. В эту минуту я ненавидел богов и испытывал злорадство от того, что мы сумели прорваться…
     Пояс Персефоны оказался у меня под головой. Справившись со своими чувствами, я вновь сел и взглянул на лицо Орестея. Не обращая внимания на его протесты, приложил пояс к рваной ране на щеке и рубцу на лбу. Отечность и покраснения сразу уменьшились.
     - У тебя действительно полный порядок с рукой?
     В ответ Орестей демонстративно повертел рукой в разные стороны. Мысленно воздав хвалу Персефоне за исцеляющий дар, я полез за пазуху, нащупав ржаные лепешки и неувядающую розу. На душе сразу стало спокойнее.
     Съев лепешки, мы направились вдоль стены. Я чувствовал себя вполне сносно, не желая вспоминать то, что осталось позади. Глядя в спину своему спутнику и стараясь не отставать, я задумался о том, что может быть дальше. Присутствие смертных на Олимпе допускалось в исключительных случаях. Меня там некоторым образом ждали. По крайней мере, такая вероятность не исключалась. А появление Орестея, как сказал Лихнос, таило в себе угрозу небожителям. От него могли избавиться в любую минуту. И у меня не было сил защитит юношу.
     - Смотри! – воскликнул Орестей, выведя меня из задумчивости.
     Вдалеке показалась девушка в хитоне салатного цвета.  Тонким покрывалом она, по-видимому, ловила кузнечиков или бабочек, и так увлеклась, что не сразу заметила нас. А когда увидела, стремительно побежала к стене и скрылась из вида. 
     Пройдя дальше, мы обнаружили, что стена делает плавный поворот, образуя полукруг. В центре этого полукруга между двух башен сверкали врата Олимпа. Огромные створки украшали золотые щиты с изображениями быков и орлов – священных животных Зевса.
     Возле приоткрытых врат стояли женщины и смотрели в нашу сторону. Не выказав нерешительности, Орестей направился к ним. А я замедлил шаг. Приближаться к небожительницам почему-то не хотелось. Мое смятение передалось юноше. Он остановился, обернувшись ко мне. В его глазах появилась тревога.
     Богини заинтересованно разглядывали нас. На их молодых, красивых лицах не отразились ни время, ни глубокие переживания.  Тонкие разноцветные одежды подчеркивали стройность фигур и свежесть кожи. Украшения отсутствовали. Для божественной красоты они были лишними.
     Деваться все равно было некуда. Мы приблизились и поклонились. Одна из богинь ответила на приветствие:
     - Оры, хранительницы врат, рады вам, странники. Но нас смущает то, что через врата велено пропустить только одного смертного.
     Надо было как-то выходить из положения.
     - Кто из вас Айса? – спросил я.
     Мне откликнулась ора в голубом хитоне.
     - Ты ведаешь судьбами людей и определяешь то, что подвластно самому человеку. Мы с Орестеем приложили много усилий, чтобы оказаться здесь. Наши судьбы неразрывно связаны.
     Айса пожала плечами.
     - Я могу подтвердить, что вы вели себя достойно. Но мое мнение ничего не меняет. Может быть, Дике – справедливость, сумеет помочь вам…
     Она взглянула на сестру. Ора в малиновом хитоне, расшитом виноградными листьями, взглянула на Орестея и покачала головой.
     - Он не спускался в царство Аида, а значит прошел лишь часть пути. По справедливости только ты, Андрей, выполнил все условия.
     - Мир, в котором жил Орестей, гибнет, если уже не погиб. Ему некуда возвращаться! – воскликнул я.
     - Тогда он должен разделить участь своих соплеменников. Во всем должен быть порядок, - вмешалась в разговор еще одна ора.
     - Что ты говоришь, Эвномия! – всплеснула руками молчавшая до сих пор ора, голову которой украшал венок из незабудок. – В какие времена смерть невинного юноши приводила к порядку?!
     - Не горячись, Арета, - попыталась успокоить сестру Дике. – Чувствую, что Орестей не всегда принадлежал погибшему миру. Верно, Дария?
     Русокудрая ора, которую назвали Дарией, подошла к юноше и провела рукой над его головой, коснувшись лба большим пальцем.
     - Верно, - задумчиво произнесла она, - Орестей родился в том же мире, что и Андрей.
     Оры стали перешептываться, видимо советуясь, как поступить. Но затруднительная ситуация неожиданно быстро разрешилась. Откуда-то сверху  спустилось милое создание с белоснежными крыльями в переливающемся всеми цветами радуги хитоне. Оры расступились, закрываясь руками от поднятого крыльями ветра.
     - Ирида! – воскликнула Арета. – Сколько можно просить! Совсем не обязательно свергаться с небес прямо на голову. Можешь и по бренной земле сделать несколько шагов…
     Богиня радуги, вестница Зевса заулыбалась и нарочно еще несколько раз взмахнула крыльями.
     - Где тут смертные? – спросила она, шутливо оглядываясь, точно не видя нас. – Им обоим позволено войти.
     - Куда их проводить? – спросила Айса.
     - За вратами их ждет Гермес, - обронила Ирида, наконец, лукаво взглянув на нас. А потом стремительно поднялась в воздух.
     Оры расступились, давая нам дорогу.