Марк Олден - Дай Сё. Глава 22

ГЛАВА 22
   
    С вершины каменной лестницы Вакаба смотрел на Тодда и женщину, которых он загнал в оканчивающуюся тупиком аллею.
    В руке он держал балисонг, филиппинский нож-"бабочку", его любимое оружие. Движением мизинца от освободил лезвие и оно распрямилось, тускло поблескивая. Держа руку с ножом опущенной вдоль тела, он стал спускаться в аллею, по сторонам которой стояли закрытые магазинчики, турецкие бани и закусочные.
    Аллею освещал лишь один фонарь; тень Вакабы протянулась до самых ног женщины,чье охваченное страхом лицо было залито серебристым лунным светом.
    Она обняла мальчика за плечи и пятилась назад, пока не прижалась к окну магазина тканей. Вакаба ухмыльнулся. Бежать не было смысла - оба были пойманы в ловушку в этом тупике, а сам японец закрывал их единственных путь к бегству. Он не чувствовал жалости. Эти двое представляли опасность для него и его хозяина - и в этой жизни, и в следующей.
     - Не делайте этого. Пожалуйста, не делайте, - взмолилась женщина. Она утерла катившиеся из глаз слезы и отчаянно завертела головой, ища путь к спасению.
    Бака, подумал Вакаба. Дура. Магазины Рокубанто закрылись четыре часа назад и сейчас кроме них здесь никого не было. Здесь не было ни жилых домов, ни ночных клубов. Иногда сюда забредали пьяные, которые скатывались с лестницы и валялись без чувств до утра, пока их не будили пинками владельцы магазинов; порой попадался бомж, пришедший покопаться в мусорных баках. Ни пьяницы, ни бомжи не могли помочь мальчику и женщине.
    При виде Тодда и Кенпати у додзё замка Икуба Вакаба почувствовал почти физическую боль. Он поклялся,что не позволит ни одному гайдзину принять участие в церемонии сеппуку такого великого человека, как его хозяин. Почему Канпати-сан не мог понять, что используя варвара, какого-то мальчишку, в качестве секунданта, он осквернит величайший подвиг в своей жизни?
    Вакаба ревновал Кенпати к любому, кто приближался к режиссеру и верил, что он один достоин чести обезглавить хозяина. Он безумно любил Кенпати и был готов совершить сеппуку вместе с ним, открыть свой собственный хара, чтобы весь мир увидел силу и чистоту его души. Только он, Вакаба, служил Кенпати с честью верностью несмотря ни на какие опасности. Из чистой и беззаветной любви он решил спасти Кенпати от позорной смерти от рук гайдзина.
    До встречи с Кенпати жизнь Вакабы была пустой и темной. Мать телохранителя была проституткой, отцом - один из ее клиентов. В тринадцать лет Вакаба, необычайно сильный и неуправляемый подросток, остался один. Он страдал от головных болей и приступов эпилепсии; вскоре его склонность к садизму вселила страх даже в самых жестоких и сильных уличных бандитов.
    Вакаба боготворил Кенпати с момента их первой встречи в ночном клубе на Гинзе. Вознеся его на пьедестал, Вакаба сам вознесся выше, чем был когда-либо. Режиссер был красив, талантлив, знаменит - обладал всеми качествами, которыми здоровяк-телохранитель восхищался. Оба были склонны к насилию и жестокости.
    Вакаба поклялся жить для Кенпати, пока один из них, или оба, не умрут. Для него не было большего наслаждения,чем находиться в компании режиссера. Завораживающий голос хозяина, лекарства, которые Кенпати давал ему, касания его рук облегчали жестокие головные боли Вакабы. Эпелептические припадки теперь случались реже и были не такими тяжелыми. Кенпати помог Вакабе получить образование и отправил его учиться боевым искусствам в лучших додзё Токио.
    Режиссер не посмеялся над ним, когда увалень Вакаба признался, что всегда хотел создавать красивые вещи своими ручищами, что мечтал научиться вырезать гребни из дерева. Кенпати устроил его подмастерьем к умельцу, восемнадцать поколений предков которого изготовляли гребни. Под его наблюдением Вакаба вырезал маленькие, изящные гребни из ароматной древесины, порой проводя за работой многие часы. Затем Кенпати устроил ему мастерскую в подземелье замка и продавал изделия Вакабы дюжинам своих друзей и знакомых; все вырученные деньги шли телохранителю.
    Благодарный Вакаба в ответ служил Кенпати с собачьей преданностью, даже если для этого приходилось рисковать жизнью. Как, например, в Гонконге, где Вакаба жестоко расправился с полицейским, который застрелил Йошико. Только совершенное владение единоборствами и его верный нож помогли ему не стать втрой жертвой британца. Проклятие Кенпати, приговорившего полицейского к буддистскому аду дзигоку, сбылось. Йошико была отомщена.
    И вот сейчас Вакаба решил без промедления убить мальчишку.
    Телохранитель одолжил машину у одного из своих приятелей из Лиги и последовал за женщиной и Тоддом. Боги улыбнулись ему - в Рокубанто лимузин американки не смог проехать по узким улочкам и ей пришлось оставить его и идти пешком. Здесь не было гостиниц или хостелей, а значит, не было и ярко освещенных улиц, охранников и толп туристов. Ночью здесь, в безлюдном Рокубанто, мальчик и женщина были легкой добычей. Хай, сами боги хотели, чтобы Вакаба убил этих двоих гайдзинов и спас хозяина от позорной смерти.
    Водитель лимузина отказался покидать машину. Кроме того, мальчишка объявил, что знает путь к дому друга его отца. Пускай этот пацан и рыжая американка поблуждают в темноте в районе, где и уроженцы Токио иногда могли заблудиться. Водитель надвинул козырек фуражки на глаза и поудобнее устроился на сидении. Он не увидел, как Вакаба покинул свой автомобиль и бесшумно исчез в темноте улочек Рокубанто.
    Теперь Вакаба приближался к Джен и Тодд, держа руку с ножом у бедра. При виде мальчика он почувствовал ярость и желание уничтожить все на своем пути.
    Кенпати-сан и так собирался убить американку; Вакаба всего лишь хотел оказать хозяину услугу и сделать это сам. Она тоже была врагом, воплощением Саги, которая много лет назад предала господина замка Икуба. Услышав шаги, Вакаба резко развернулся, пригнул колени и выставил вперед руку с ножом. Он ждал. Через пару секунд из-за угла появились ДиПальма и Шуко, увидели Вакабу, Джен и Тодда и замедлили шаг. ДиПальма жестом приказал полицейскому не приближаться.
     - У него нож, - прошептал он.
    Вакаба оглянулся на женщину. Американец услышал ее причитания и вопли, но он не сможет спасти ее и мальчишку. Вакаба убьет их, даже если придется погибнуть самому. Это будет его предсмертным даром хозяину.
    Но Вакаба не думал, что погибнет. Женщину и мальчишку бояться было нечего, а седого американца, гайдзина, который притворялся, что понимает что-то в пути меча и который однажды, только по нелепой случайности, победил хозяина в поединке, Вакаба презирал. Кенпати-сан любил фехтовать и неплохо владел карате, но уровень мастерства телохранителя был гораздо выше. Вакаба был прирожденным бойцом, не ведающим страха.
    Западные гайдзины не были настоящими мужчинами - они не были готовы сражаться до смерти и часто проявляли милосердие к противнику. Этот американец был трусливым слабаком. Вакаба плюнул в его сторону.
    ДиПальма медленно спускался по каменным ступеням, сжимая в руке трость. Он был измотан часами тяжелой работы в кузне Тендари и блужданием по похожим на лабиринт улочкам. Но теперь усталость отступила и он ощущал спокойную уверенность. ДиПальма не спускал глаз с Вакабы; на лице телохранителя он не увидел ни страха, ни нерешительности - только желание убивать и уверенность, что его ничто не остановит.
    Достигнув низа лестницы, он поднял руку с тростью и стал медленно приближаться к Вакабе, стараясь обойти его справа. Тот не пошевелился и с презрением взглянул на оружие американца. Его балисонг справлялся и не с таким. Гайдзину оставались жить считанные секунды.
    Вакаба принялся перебрасывать нож из руки в руку. Затем зажал его в обоих ладонях и пригнулся.
    Он атаковал быстро, без предупреждения.
     - О Боже! - вскрикнула Джен.
    Вакаба прыгнул вперед и взмахнул ножом, целясь в колено ДиПальмы. Тот, не раздумывая, шагнул в сторону и хлестнул японца тростью по лицу, сломав ему нос. Взбешенный Вакаба, с залитым кровью лицом, помедлил долю секунды и снова ринулся в атаку, целясь в сердце.
    ДиПальма снова ушел от удара и огрел Вакабу тростью по правому колену. То крякнул и неуклюже захромал; ДиПальма тем временем отступил на несколько шагов.
    Он вспомнил то, чему его учили на тренировках: вглядись в противника, загляни в его разум, увидь его слабости, страхи и сомнения. Не обращай внимание на размер и силу противника, если зациклишься на этом, проиграешь бой, не успев начать его.
    ДиПальма вгляделся в Вакабу и увидел гнев, который мешал телохранителю мыслить здраво и как следует сосредоточиться, увидел его чрезмерную уверенность. Он увидел главную слабость японца - его нежелание мыслить. Вакаба расчитывал лишь на свою силу, мастерство, на удовольствие, которое доставляла ему ненависть.
    Снова перебрасывая нож из ладони в ладонь, Вакаба стал наступать. Теперь он волочил за собой правую ногу. Он был ранен и жаждал мести. Вакаба хотел выбить трость из рук гайдзина, а потом перерезать ему глотку и отрезать гениталии. Он пригнулся, готовясь броситься вперед.
    В кендо лучшая возможность для атаки появляется в трех случаях - когда противник вот-вот нанесет удар, сразу же после того, как он это сделал, и когда противник выжидает.
    ДиПальма решил удивить врага - напасть первым и сломить его боевой дух. Он увидел, как телохранитель чуть пригнул колени, как его ноздри раздулись, а нож пошел вверх.
    Закричав во всю силу легких, ДиПальма атаковал и ударил по забинтованной руке Вакабы. Прежде, чем тот успел отдернуть руку, американец ударил вновь, по локтю. Затем он притворился, что снова нацелился на руку, а сам взмахнул тростью, расчитывая поразить Вакабу в голову. Удар не достиг цели. Телохранитель отшатнулся и поспешно отступил.
    Вакаба пятился к стоящим у стены мусорным бакам и рукавом вытирал льющуюся из носа кровь. Его левая рука была выведена из строя. Правое колено пульсировало от боли и начало распухать; из-за сломанного носа приходилось дышать через рот. Он ощутил, что сила, питаемая его яростью, начинает таять. Он был зол и обескуражен; он не ожидал такой прыти от гайдзина. Тот показал себя умелым, расчетливым и опасным бойцом. Другой бы на его месте обратился в бегство, но Вакаба был готов умереть, но не сдаваться.
    Лишь посмотрев на сына американца, Вакаба снова взъярился. Его осенило; идея была настолько неожиданной и блестящей, что даже вытеснила из его разума чувство боли. Был способ сокрушить гайдзина, нанести ему такой удар, от которого его дух будет сломлен и он не сможет сражаться.
    Нужно было убить сына американца у него на глазах.
    Дух гайдзина не был свободен. Он был привязан к своему сыну, как Вакаба видел в Гонконге и здесь, в глухой аллее. Смерть мальчишки будет ударом, от которого он не оправится. Но чтобы добраться до щенка, Вакабе придется вначале разобраться с американцем.
    Его нога ткнулась в один из пластиковых мусорных баков.
    ДиПальма медленно наступал, держа трость двуручной хваткой на высоте плеча. Его учили завершать бой по возможности быстро. Вакаба был ранен, хромал на правую ногу и не мог поднять руку. Но он все еще был опасен, слишком упрям и глуп.
    Стоило ДиПальме сделать еще шаг, как Вакаба вдруг выронил нож, схватил один из баков за ручку и швырнул его. Бак ударил ДиПальму в бедро, заставив потерять равновесие. Следующий угодил ему в грудь и руку. Трость покатилась по земле. ДиПальма повернулся, чтобы поднять ее, и тогда третий бак ударил его в спину и он упал на четвереньки.
    Американец оглянулся и вовремя заметил очередной мусорный бак, который швырнул в него Вакаба. Он откатился, больно оцарапав бедро о цементное покрытие аллеи; бак упал рядом, осыпав его кусками разбитого стекла и пустыми пивными бутылками. Лежа на спине, ДиПальма увидел, как подоспевший Шуко пытается достать Вакабу ударом ноги с разворота.
    Телохранитель рухнул на землю, чтобы избежать удара, и оттуда сам пнул Шуко в живот. Полицейский отлетел и грохнулся на спину, скорчившись и задыхаясь.
    Вакаба дотянулся до ножа, схватил его и поднялся на ноги. Не обращая внимание ни на ДиПальму, ни на Шуко, он захромал в конец аллеи, к Тодду.
    ДиПальма тоже вскочил, испуганный и злой. Трость лежала в нескольких метрах от него. Тодд был обречен. Он и ДиПальма были в разных концах аллеи. С тростью или без нее, американец не успел бы прийти сыну на помощь. Тодд погибнет, и он ничего не сможет сделать, чтобы спасти его. Разве что...
     - Тодд! - что было мочи заорал ДиПальма. Он подбежал к трости, схватил ее и швырнул через голову Вакабы.
    Но лишь только трость взмыла в воздух, у него упало сердце. Бросок был слабый, плохо нацеленный. Оружие приземлится слишком далеко от мальчика. Трость дважды перевернулась в воздухе и стала снижаться. Тодд бросился, чтобы схватить ее, Вакаба за ним, не обращая внимание на Джен. Как только Вакаба оказался достаточно далеко, она кинулась бежать к ДиПальме.
    Трость ударилась о цемент, дважды подпрыгнула и откатилась в сторону от Тодда.
     - Я не позволю тебе стать кайсяку хозяина! - закричал Вакаба. - Ты не осквернишь его сеппуку!
    Он почти настиг мальчика, когда тот нырком ушел вниз, распластался на земле и его пальцы сомкнулись на серебряном набалдашнике трости.
    Вакаба, наклонившись, попытался вонзить нож ему в спину.
    Но Тодд, прижимая трость к груди, откатился и вскочил на ноги. Теперь он был между телохранителем и Вакабой и мог бы бежать. Вместо этого он застыл, сжимая набалдашник обеими руками и нацелив конец трости в живот Вакабы.
     - Мать твою так, беги! - закричал ДиПальма. - Убегай!
    Прижимая Джен к себе, охваченный страхом ДиПальма мог только наблюдать, как телохранитель, прихрамывая, обернулся к Тодду и стал наступать на него. К изумлению отца, мальчик медленно двинулся навстречу.
     - Тодд, отойди от него! - заорал ДиПальма. - Держись от него подальше!
    Тодд не ответил и не остановился.
    Вакаба замахнулся ножом, метя в шею. Джен закричала. Тодд отступил влево и пригнулся, пропуская удар над головой. В ту же секунду он ударил Вакабу по поврежденному колену и нога японца подкосилась.
    Оказавшись на одном колене, Вакаба уперся в землю сжимавшей нож рукой. Теперь лица его и Тодда находились на одном уровне.
    Двигаясь так, будто проделывал это уже сотни раз, Тодд с силой наступил на руку Вакабы, прижав ее к цементному покрытию. Затем, держа трость одной рукой за набалдашник, а другой за конец, он издал грозный вопль и ударил телохранителя в горло.
    Вакаба рухнул с выпученными глазами, извиваясь и корчась.
     - О Боже, - прошептала Джен, непроизвольно схватившись за собственное горло.
    Ошеломленный ДиПальма подбежал к сыну, который холодно и с удовлетворением смотрел на Вакабу. Глаза мальчика были полузакрыты, на губах блуждала улыбка. Он стоял, спокойный и полностью уверенный в себе и своей правоте, военачальник, который только что вынес справедливый приговор и привел его в исполнение.
    ДиПальма потянулся за тростью, но Тодд вцепился в нее и не желал выпускать. Но затем он взглянул на отца и разжал пальцы, и вдруг его глаза закатились и он упал бы, не подхвати его ДиПальма.
    ДиПальма осторожно уложил Тодда на землю и проверил пульс, утер пот с виска мальчика и пригладил его волосы.
    Он взглянул вверх и увидел подошедших Джен и Шуко, который все еще кривился от боли. Прежде чем кто-либо из них успел заговорить, Вакаба перевернулся на бок и уставился на Тодда. ДиПальма вспомнил его слова: "Я не позволю тебе стать кайсяку хозяина! Ты не осквернишь его сеппуку!"
    ДиПальма все понял и от ужаса и отвращения его передернуло. Кенпати собирался покончить с собой и хотел, чтобы Тодд обезглавил его. Вакабе придется ответить на пару вопросов, и ответить немедленно.
    Но телохранитель умирал. Его глаза горели, лицо потемнело от недостатка кислорода. Тодд повредил его гортань и теперь Вакаба захлебывался собственной кровью.
    Телохранитель протянул к Тодду трясущуюся руку и заставил себя выдавить единственное слово.
    - Бенкаи!.. - прохрипел он. Затем рука Вакабы безвольно упала и он затих.