В маленькой лаборатории ч. 4 Днепров

Днепров был единственным сотрудником НИСа, побывавшем в США. Более того, он пробыл там почти год! В юности Володя увлекался английским, был которковолновиком-наблюдателем и судьба распорядилась так, что в зиму сорок четвертого прямо из военкомата попал он в быструю спецшколу а далее в Америку, где служил в воинском подразделении по приемке кораблей Liberty, получаемых по ленд-лизу. Он наблюдал, как большие корабли, собирались конвейерным способом за считанные сутки. Самым впечатляющим был заключительный десант деловитых американочек в военной форме. С разнокалиберными ящиками на широких ремнях или на тележках они организованно заполняли все пространство от трюмов до рулевой рубки и наполняли корабль мелким ЗИПом[1], медикаментами, утварью, расходуемыми материалами и многим другим.  После их исчезновения оставался легкий запах духов,  камбузы, каюты и кубрики были заполнены всем необходимым, вплоть до скатертей, салфеток, зубочисток и вазочек с искусственными цветами. В гальюнах в первый и последний раз наблюдался пипифакс.

Днепров видел обгоревший ржавый остов знаменитой «Нормандии» - довоенной владелицы «Голубой ленты Атлантики»  - после массовой диверсии немецкий агентов, колоссальную  Статую Свободы, еще более высокие небоскребы… Даже дважды проехался в огромных скоростных лифтах. Юными глазами в узкую щель двух коротких и торопливых экскурсий – «не отставать, не оглядываться!» - он увидел калейдоскоп картинок другого поразительного мира. Он знал, что неизбежно уплывет отсюда далеко – за океан, и это очень печалило. Редкое свободное время убивал напряженным тренингом на телеграфном ключе. Только близким друзьям рассказывал о чудесных американских достижениях – он хорошо помнил массовые аресты сотрудников советских министерств и военных, которые в войну работали с американцами, британцами и были замечены в неосторожных высказываниях о превосходстве англо-американской техники и жизни. И не мог  он понять, почему знакомство многих миллионов простых русских с видом и жизнью Европы, когда завоевывали ее в Первую и Вторую отечественные войны, никак не отразилось в художественной литературе, живописи, народной памяти, наконец.

Днепров скрывал свое высшее образование.
О таких как он рассказывали:
Володя окончил институт, пошел работать, - а на инженерскую зарплату с больной мамой и радиолюбительством не проживешь. Пошел он лучшую работу искать. Куда ни сунется, его спрашивают про образование и, соответственно, предлагают жалкие гошИ. Спасибо, его научили:
- Ты говори, что 7 классов школы кончил.
Ну, он так и сказал, взяли его в цех помощником токаря, платят две инженерские зарплаты, все хорошо. Через полгода подходит к нему профорг:
- Ты у нас один из лучших рабочих. Мы посоветовались, решили, что ты должен школу закончить. Пойдешь в  8-й класс вечерней школы.
Ну, куда денешься? Пошел. Сидит он на уроках по вечерам, спит от усталости, ничего не слушает. Вдруг вызывают его к доске, спрашивает учитель объем шара. А он коэффициент при  пи эр куб, хоть убей, не помнит. Заслоняя доску собой, перешел к полярным координатам, взял простенький тройной интеграл, и получил ответ. Только объем у него почему-то вышел отрицательным. Стер он интеграл, написал новый, все перерешал - опять объем отрицательный!
Вдруг слышит, двоечник и худший ученик класса шепчет ему с парты:
- Ты пределы интегрирования перепутал! Переставь их, все получится! 

Впрочем, по этому поводу у Днепрова была другая история, американская:
Два математика, оптимист и пессимист, сидят в ресторане. Пессимист утверждает, что простые люди высшей математики не знают, а оптимист - что некоторые все же знают, хотя и в небольшом объеме.
Тут пессимист выходит на пару минут по делам, а оптимист решает над ним подшутить. Он подзывает официантку:
- Послушайте, мы вас через пять минут подзовем и зададим вопрос. Какой вопрос - совершенно неважно, но вы должны ответить: «Логарифм икс», договорились? 
- Как-как? «Логаритм кисс?»
- Логарифм икс!
В общем, с третьей попытки официантка более-менее правильно выговаривает эту пару слов и удаляется. 
Возвращается пессимист, оптимист предлагает ему пари:
- Давай подзовем вон ту официантку и спросим у нее простенький интеграл - например, от  dx/x.
Пессимист соглашается. Оптимист подзывает ту самую официантку.
- Вы не подскажете, чему равняется интеграл от dx/x?
- Логарифм икс.
Пессимист посрамлен, оптимист веселится. Официантка, отходя от столика, через плечо:
- Логарифм натуральный, не икс, а модуль икс и еще плюс константа [2].
- ???!!!

А высшее образование у Володи было особенное. Сразу после демобилизации Днепров стал перворазрядником радиолюбительского спорта. Без особых усилий поступил в политехнику и учился себе на радиофакультете с большим удовольствием, легко и весело, конечно был отличником, получал повышенную стипендию – сотню доплачивало министерство радиопромышленности. И надо же такое случиться – на четвертом курсе прибыли в институт ловцы студенческих душ – интеллигентные преподаватели легендарной ленинградской военной артиллерийской командной академии. По рекомендациям деканата и первого отдела, а также комитета комсомола они конфиденциально индивидуально и уважительно беседовали с лучшими студентами в учебе и анкете. На великолепно поставленном русском языке искусители вкрадчиво и убедительно расписывали величественные картины космоса и ракетной техники, вечернего Ленинграда с его непревзойденными театрами,  музеями и эстрадами, прекрасные академические аудитории, лаборатории и общежития, обещали интересную и престижную службу по окончании учебы... И, самое главное, намекали эти Горынычи на возможность в обозримом будущем – «к тому времени вы тоже будете старшими офицерами» - на прямые контакты с недавно созданным НАСА, длительные командировки в США.

Словом, уговорили и наш герой решился!

Все оказалось, как описывали златоречивые офицеры. Он обзавелся верными коллегами-друзьями, все так же легко, даже лихо учился, вечерами пропадал в театрах и филармонических залах, не забывал об Эрмитаже, других музеях и даже балах бывал. Ах, как быстро пролетели годы учебы в Северной Пальмире! Он и оглянуться не успел, как в дружной компании выпускников теперь уже артиллерийской академии имени всесоюзного старосты ступил на пыльную бескрайность байконурского аэродрома.

И тут оказалось, что в главном златоустые офицеры их нагло обманули. Оказалось, что лучшие академические офицеры здесь никому не нужны. Не нужны их знания, энтузиазм, желание служить-работать в самых престижных войсках, в самом престижном месте страны... Здесь правила грубая, даже наглая, казенная армейская муштра-неразбериха и до еще достраивавшихся стартовых комплексов было далеко, как до Луны. Их уделом стало обустройство девственной кольцевой периферии: земляные работы, вертикальная планировка,  нулевой цикл, в лучшем случае, работа с теодолитом. С утра до вечера они копошились в сухой земле во главе подразделений ленивых солдат.

Оказалось, «академики» совершенно не подготовлены к такой службе. Они пытались протестовать, но непосредственное начальство – сплошь многоорденоносные участники войны – видели в них избалованных, ни на что не годных строптивых сопляков, никогда не служивших и пороха не нюхавших. К тому же, с самого начала они допустили  непростительную стратегическую ошибку – раздолбали вчистую местных офицеров во всех известных играх. В домино они лихо забивали «офицерского козла» и загоняли противников в перебоы и под столы, они вешали им карточные погоны, капитаны и старше от злости ломали кии, рвали сукно на столах и прикупы на мизерах. А как они громили всех на футбольных пустырях, волейбольных площадках! За какой-то месяц «академики» играючи низвергли все космодромовские авторитеты. «Контакты с НАСА, командировки в Штаты! Вы что, идиоты?» - хохотал в общаге за помятой алюминиевой кружкой теплой водки заезжий столичный журналист, - «Никогда, ни при каких обстоятельствах вам не разрешат поехать на мыс Канаверал – тогда ведь придется ответно приглашать американцев сюда. В эту убогость байконурской жизни, в этот бесконечный бардак? Да у вас тут везде клопы и тараканы!». Кстати, о тараканах. В первый свой отпуск приехал Днепров к маме и заразил родимый дом клопами! Такого жгучего стыда он никогда не испытывал.

Сначала от них просто отмахивались. Но «академики» рвались работать, острым глазом военных дилетантов, вооруженных высшей математикой, механикой, электро- и радиотехникой, СТО, ОТО[3] и квантовой механикой, специальными знаниями в баллистике и траекторных измерениях, астронавигации, теории принятия решений и черт его знает чем еще, они мгновенно обнаруживали десятки недостатков и несуразностей в этом почти неуправляемом предприятии – главном космодроме СССР. Их критические замечания и конструктивные предложения были совершенно непонятны и вызывали только раздражение. В ответ «академики» письменно обратились к высшему руководству Байконура. А вот это уже было почти преступлением. Их начали «гноить». В ответ они – примерно тридцать офицеров - всё более сплачивались и почему-то вокруг Днепрова. А он – способный на лету запомнить многостраничный текст, полуторачасовую речь – все свободное время проводил в обширной офицерской библиотеке. И очень скоро при нем невозможно было отдать распоряжение, приказ. Он тут же заявлял, что они противоречат содержанию такого-то параграфа, такого-то раздела, такой-то инструкции, наставления или устава и при необходимости даже цитировал эти документы.  К ним в общагу прибыл комсомольский командир космодрома и за помятой кружкой водки напрямую спросил: «Что вы хотите?» и получил страшный ответ: «Уволиться из армии!». Белый как стенка комсомольский вожак допил, закурил и после долгого молчания сказал: «Это возможно только по болезни или через трибунал. К тому же, на вашу подготовку затрачено слишком много. К тому же это будет крайне нежелательный прецедент. У вас нет шансов. Вас просто растопчут, сгноят за северным Уралом».

Их группу начали дробить – по утрам по одиночке или парами их разводили в разные концы, в разные командировки разных сроков на необъятной космодромной территории. Днепров оказался в тридцати километрах «стационарным наблюдателем» в палатке с проводным телефоном, рацией, солдатом и сухим пайком. Наблюдать было нечего, разве что кузнечиков. Выключив передатчик он забавлялся на ключе и слушал эфир «в личных целях».

Разводка привела к обратному эффекту – «академики» сплотились еще больше, о них уже гудел весь космодром. Кончилось тем, что два генерала, вылезшие из московского самолета тут же спросили: «Где тут этот Днепров?» и распорядились: «А подать его немедленно сюда. И сегодня в 20:00 назначить общее комсомольское собрание офицерского состава. И всех этих «академиков» на ковер!»  Вечером они по очереди бушевали на сцене клуба, грозя позором, трибуналом «за разглашение гостайны», за предательство, подстрекательство, бунт и т.д. и т.п. От «академиков» они требовали признаний, покаяний, клятвенных заверений в верности ВС и СССР и т.д. и т.п. В ответ они слышали обличительные речи молодых офицеров и не только «академиков». Разгорелось настоящее сражение. К утру было принято беспрецедентное соглашение - в первый и ПОСЛЕДНИЙ раз! - уволить («вычистить к е…еней матери!!!» ревел генеральский дуэт) ВСЕХ 26 «академиков» из рядов Вооруженных Сил СССР и БЕЗ ЛЬГОТ! Направить комиссию в академию: чему там учат эти «военные профессора».

Как вк рабочий зарабатывал Днепров совсем хорошо, да и отвечать приходилось только за себя. А работать он умел и свою работу крепко любил. Были у него четыре главных, не говоря о девушках, увлечения: радиолюбительство, оптика, музицирование  и собаки! Это был еще молодой, высокий, длинноволосый блондин – носил маленькую косичку, узкие брюки и клетчатые рубашки, что очень не нравилось институтским блюстителям нравов, которые с упоением вспоминали свои победы над узкими брюками и толстыми подошвами «стиляг». Его кумиром был Ричард Фейнман, - этот нобелевский лауреат «мог научится всему, чему хотел»! Он не только был великим физиком-теоретиком,  но любил стриптиз, умел ходить по натянутой проволоке,  играл джаз на многих инструментах, почти профессионально танцевал и рисовал, читал интереснейшие лекции на самые разнообразные темы, издевался над власть имущими, давал отпор антисемитам… Уже в школьные годы умел чинить радиоприемники!  Днепрову особенно нравилась история, когда полковник Борис Паш  - руководитель  службы контрразведки Лос-Аламоса -  во время беседы с Фейманом на пару минут вышел из своего кабинета. За это время Ричард сумел открыть секретный сейф, положить туда записку «Угадай КТО!», запереть его, стереть отпечатки пальцев и вновь занять свое место перед столом полковника. Вернулся Паш - между прочим, сын митрополита русской православной церкви США - и быстро завершил разговор. Можно только догадываться, что началось, когда полковник обнаружил записку. Но ассам контрразведки так и не удалось найти автора. Спустя много лет Фейнман рассказал эту историю в мемуарах. Впрочем, в Лос-Аламосе он дурачил и не таких полковников, - не раз весьма удачно шутил над многими великими и даже над человеком исключительно выдающегося ума – отцом водородной бомбы одноногим Эдвардом Теллером.  Днепров был даже внешне похож на красавца Фейнмана и стремился к нему же внутренне. Это тоже не нравилось институтским идеологам, которые еще хорошо помнили свои победы над «безродными космополитами», страдающими «низкопоклонством и преклонением перед западом». Сначала Днепрову ненавязчиво указали на некоторое «несоответствие» его внешнего вида и внутреннего содержания. Потом предупредили. Кончилось тем, что как-то утром на проходной ему не выдали кассету-пропуск на территорию. Вахтерша в форменной фуражке пояснила, что кассету изъял инспектор ОК[4] Алексин О.К. Днепров только улыбнулся.

Почтовое отделение было недалеко и через пару минут после сверки паспорта и разрешения начальницы, - Отправляй! - телеграфистка в форменной гимнастерке улыбаясь отстучала телеграмму на красном правительственном бланке:

МОСКВА МВИССО СССР МИНИСТРУ ЕЛЮТИНУ ВЯЧЕСЛАВУ ПЕТРОВИЧУ
СЕГОДНЯ 08 ЧАС 55 МИН ИНСПЕКТОР ОК ИЗЪЯЛ МОЮ КАССЕТУ ТИРЕ ПРОПУСК БЕЗ ОБЪЯСНЕНИЙ   ТЧК    РАБОТЕ  ПРИСТУПИТЬ ВОЗМОЖНОСТИ НЕ ИМЕЮ ЗПТ  НАПРАВЛЯЮСЬ ДОМОЙ ЗПТ ЖДУ ВАШИХ РАСПОРЯЖЕНИЙ ТЧК
ВК РАБОЧИЙ НИСА ***ПИ ВЛАДИМИР ДНЕПРОВ

Можно только догадываться, какой хохот стоял в министерских коридорах и курилках, но уже к обеду за Днепровым приехал лично инспектор ОК Алексин О.К. и лично повез его  на работу в автомобиле из нисовского гаража. По дороге он журил и оправдывался:
- Ну, зачем же вы так сразу! Извините, промашечка вышла. Ошибся – с кем не бывает. А сегодняшний день Вам, конечно, засчитают, как полный.
Днепров только улыбнулся.
Больше его на работе не трогали.

Володя часто ходил в «академку» им. Карпинского «просвещаться», по старой памяти подчитывал не только юридическую литературу, но и толстые журналы. И однажды пришёл "вкусить" что-то из художественной, а ему и говорят: "Сотрудница взяла журнал домой!.." Тут Днепров почему-то вслух вспомнил, когда-то сам Ленин брал нужный журнал на ночь, обещая к утру вернуть в читальный зал библиотеки. И возвращал...  С тех пор стали ему разрешать ходить в «закрома», где Володя даже лазал на стремянку, выбирая нужное. Иногда интересовался заказами, что лежали там же на полках. Тогда-то и набрёл на "Правду" за осень 39-го. Видел фотографии и описание сентябрьского митинга во Львове. Обратил внимание, номера газет о подписании Пакта о ненападении и договора о Союзе с Германией от 28-го сентября отсутствовали. Так что мудрые "органы" берегли народ…  "Многие знания - многия страдания" – повторял он за царем Соломоном. Тогда-то и сделал выписку о "дружбе, скреплённой кровью", провозглашенной Сталиным в ответ на поздравление Гитлера с его 60-летием. Вспомнил Маркса: "В политике можно заключить союз и с чертом. Только надо быть уверенным, что вы проведёте его, а не черт - вас."

Однако ситуация была гораздо сложнее.
Дело было в том, что еще до прихода в лабораторию Днепров -  коротковолновик, обладатель любительской радиостанции – выиграл чемпионат мира по дальней радиосвязи! Вот так - стал гордостью советского радиоспорта! С матерью и двумя-тремя собаками он жил на втором этаже  двухэтажного особнячка в верхней части города. На крыше – лес мачт и антенн. Тут произрастали штыревые, Г и V-образные антенны, ромбические, Айзенберга, «волновые каналы», синфазные, в т.ч. и поворотные, переплетенные лианами снижений и фидеров всех  размеров и типов. Извне до них было весьма трудно добраться – дом стоял совершенно изолированно. Его радиопередатчики перекрывали все любительские КВ диапазоны и самый большой мог развивать совершенно недозволенную мощность: в телефонном режиме до 400 Вт, в телеграфном – более 700, что было куда больше разрешенного значения. Но он был чемпионом мира! Кроме того, было известно, западные, особенно штатские, коротковолновики имеют мощности в антенне до двух киловатт и больше. А мы чем хуже? Но Днепров никогда без нужды не форсировал режимы. Для увеличения дальности связи передатчик и один из приемников мог работать в наиболее энергетически выгодном режиме SSB - одной боковой полосы. Приемников тоже было несколько. И каких! Пара армейских – обзорных из АФИ[5], но основные – самодельные. В них были воплощены все последние научно-технические достижения в области радиоприема.

Днепров строго придерживался принципа:

                Радиолюбительство не приносит никакой прибыли,
                поэтому оно не должно приносить никакой убыли!

Это означало, что надо стараться делать все своими руками! Он изготовил, собрал и настроил всю любительскую аппаратуру и антенное хозяйство. Аппаратная комната была увешана всевозможными дипломами, грамотами и QSLками – открытками-подтверждениями установления связи, которыми обмениваются радиолюбители на своем коде, по объему сопоставимом с лексиконом людоедки Эллочки. Днепров вёл свободную переписку со всем миром. Многие карточки заканчивались кодом 73[6], некоторые – 88[7]. Более того, он свободно ботал телеграфом и даже телефоном – даже на английском - прямо из своей домашней аппаратной! И все потому, что был мастером спорта СССР международного класса, гордостью  федерации радиоспорта, членом областной, республиканской и союзной коллективных радиостанций, всевозможных комиссий, входил в состав редакции журнала «Радио» и пр… Он часто выполнял всевозможные заказы-просьбы: отслеживал сигналы метеорологических зондов,  ракет, транслировал и даже транспонировал передачи неизвестных и непонятных ему источников из одних заданных частот в другие, консультировал и штатских и военных…  По просьбе советских ученых Днепров в числе других наблюдал за сигналами первого спутника, участвовал в составлении карты электрической проводимости почвы страны. Много раз ему удавалось фиксировать метеоритные следы в ионосфере и даже сигналы SOS[8] почти за порогом слышимости. Поддерживал связь с Ташкентом после землетрясения. Слушал он и вражьи голоса. На девяти и тринадцати метрах глушилок не было - советские граждане не имели радиоприемников с таким диапазоном – ГОСТ[9] не разрешает. Если прохождение было плохим, он настраивал все свои приемники на «Голос», который наши враги одновременно транслируют   на разных частотах, а наши доблестные радисты глушат шумовыми передатчиками, размещенными на всей территории страны и во всех гостовских диапазонах. Полученные сигналы – полезные (голос диктора) и  шумы (широкополосный рев) – Днепров просто суммировал. При этом – в точном соответствии с теорией шумоподавления - голос звучал громче, а шум  заметно не возрастал. Ну и, конечно, поворотные антенны! Словом, при особом желании и умении вполне можно было разобрать «об чем клевещут империалисты – поджигатели войны».  Важные сообщения записывал на магнитную ленту, а если помехи были уж очень сильны – мастерски стенографировал. Для друзей.

Важнейшее ежегодное соревнование коротковолновиков длилось ровно двое суток. За это время нужно было установить как можно больше связей – QSOs[10], подтвердить их своими журналами и QSL. К этому готовились загодя. Днепрова отправляли в недельный отпуск. Он переходил на специальный режим бодрствования и сна, питания, прогулок, пробежек. Готовились термосы с разными сортами кофе, специального табака папиросы, раскладушка, постельное белье… Изучались карты прогнозов прохождения на всех диапазонах, разрабатывалась стратегия работы. В назначенный час, секунда в секунду он врубал уже давно прогретую аппаратуру и в эфире слышался львиный рык – «Всем, всем, всем! Здесь UB5***» - Днепров выходил на тропу! За эти сутки он успевал многократно обшарить весь земной шар, переговорить со всеми ведущими коротковолновиками мира, разыскать на грани полного исчезновения в шумах самые слабые сигналы и послать им в ответ свои, если нужно -   на предельной мощности, убедиться что его сообщения приняты и поняты. Все надо было кропотливо фиксировать в рабочих журналах. И при этом неотрывно следить за часами, показаниями приборов, а на обзорном приемнике - за эфиром на всех диапазонах и во всех направлениях. В эти напряженные часы Днепров всегда очень четко ощущал неоднородность и неизотропность радиоэфира. В доме стояла полная тишина. Даже собаки молчали. Окна аппаратной были наглухо закрыты и завешены светонепроницаемыми шторами. Полная изоляция. Только шум вентиляторов, тиканье хронометра, редкий короткий бой настенных часов, цикадные морзянки в федингах и разноязыкий шепот в наушниках. Мать молча приносила еду и убирала использованную посуду. Ну прямо, как эйнштейнова жена, когда тот писал свою теорию относительности!  И как жена великого физика, она могла бы сказать: «Мой сын – гений. Он может делать все, что угодно, кроме денег». Иной раз мы бываем очень похожи на гениев!

Когда наконец Днепров вырубал аппаратуру колесико электрического счетчика переставало вертеться, «как психованное». Он пошатываясь выползал на крышу подышать. Потом спускался в теплую кухню и под банджо всегда распевал незатейливые песенки своей американской молодости и распивал пол стакана армянского коньяка с лимоном.

Через двое суток Володя полностью приходил в норму. А еще через много месяцев президент Международного радиолюбительского союза объявлял его победителем. Для чего вызывали в Москву и международные спортивные комиссары под гром аплодисментов - да-да, гром! - вручали награды, дипломы и даже вешали на шею лавровый венок! Ну прямо, как герою-олимпийцу! Не то, что в послевоенные времена почти открытых репрессий коротковолновиков или в пору пяти лет с 1951 года, когда радиолюбителям СССР было вообще запрещено проводить радиосвязи с коротковолновиками капстран. Но все было не так просто…

После чествования в холле гостиницы он увидел знакомого бельгийского комиссара IARU[11] с толстенной книжкой в мягкой обложке. Это был набранный микроскопическим шрифтом, с такими же миниатюрными иллюстрациями в прекрасной полиграфии энциклопедический справочник «Who is who»[12] в точных науках и технике. Рядом, конечно, крутился сопровождающий «оттуда». Комиссар глянул на Днепрова и все понял – через пару дней, отправляясь на вокзал, Володя ощутил  во внутреннем кармане плаща кирпич. Извлек он его только в одиночестве двухместного купе. Это был справочник! Там на полутора тысячах страниц были ВСЕ и ВСЁ! Он вновь засел за английский. Он сделал специальную лупу с клипсой и осветителем для чтения в постели. Вот из какого почти бездонного как и профессиональный эфир источника он черпал информацию, часто совершенно недоступную гражданину страны Советов! И о Фейнмане тоже. Бельгийский комиссар-коротковолновик получил особенно много эфирных благодарностей от действующего чемпиона, за взаимное установление связей на сверхмалых мощностях на SSB. Они даже написали совместный доклад на эту тему, который был издан ТАМ!

На одной из встреч лучших людей города Днепрова познакомили с Галой, потом он пришел в ее иностранный отдел и, наконец, оказался на чердаке в Невском переулке. Этот визит оказался роковым – Володя подружился с сильно озабоченным Галактионычем. Мировое приборостроение переходило на новую технологию изготовления передних панелей-шильдиков. Гравировка становилась старомодной. На авансцену выходили цветные анодированные панели. Френкель пошел дальше – разработал технологию эматалированных декоративно-защитных покрытий. Это были чудо-поверхности. Мягкий алюминий в гальванической ванне покрывался очень твердой и толстой телесного цвета электро- и теплоизоляционной оксидной пленкой, хоть зеркальной хоть матовой, на которой фотоспособом можно было наносить рисунки и тексты любых цветов. А  в фотолаборатории никак не могли получить необходимую точность изображения на негативах большого и очень большого размера. И Днепров загорелся, и поддался на галактические уговоры – вечно его убеждают, и перешел в НИС, где получил прекрасное помещение в подвале – рядом с комнаткой пана Крачинского -  и лучших в мире коллег.

И тут же, конечно, объявился первый отдел: работники закрытых лабораторий не могли иметь радиопередатчики. Днепрову было предложено полностью разобрать аппаратуру и демонтировать антенны. Что тут началось! Дошло до того, что сам зав. первым отделом Серебряный потащил Днепрова в областное Управление и там вывалил на стол целый портфель медалей, грамот и дипломов, включая «за первенства мира». А получилось, как в известном анекдоте:
- И за что это Пушкину такие почести!– стучал пивной кружкой по столу дед Юрка. - Что «Мертвые души» написал?
- Так, ведь не Пушкин, а Гоголь…
- Тем более! – еще пуще возмущался дед.
- Тем более! – отрезал зав. отделом Управления. – Знаю я это любительство - радиоконтакт со всем миром! Ты хоть знаешь всемирный лозунг этих «радиоаматоров»? – One World, One Language – «Один мир – один язык». В лучшем случае это империалистический космополитизм. В худшем… прикрытие антисоветской деятельности. Честный, говоришь? Наш, советский человек? А вот свое высшее образование скрывает. Хватит, не уговаривай. Не положено! Или все изъять, или не допускать к режимной работе.

Только срочное вмешательство непосредственно КГБ СССР по просьбе спецотдела федерации радиоспорта спасло положение. Днепров съездил в пару командировок. Привез из Питера нужное оборудование и приступил к разработке уникальной павильонной фотокамеры. Пришлось создавать специальный объектив дабы почти полностью убрать дисторсию, изготовить нестандартные кассеты 800 х 800 мм2 , корпус с мехами, крыть матом смотровое стекло… И вот вам результат: чудо-камера - в центральном круге диаметром 640 мм стеклянного негатива линейная погрешность была меньше 0,05 мм, лучше мировых стандартов! Но на этом он не остановился и, так сказать – одновременно, выиграл международный «Золотой кубок». Вот так-то, сверхусердные комитетчики-контрразведчики, -  вы чуть не лишили СССР двух мировых достижений!

А еще НИС разработал и изготовил все необходимое оборудование для производства панелей: поливочную машину-центрифугу, контактный стол и термостатированные ванны. Френкель выдал составы растворов и термоэлектрические режимы. Образцы панелей послали на ВДНХ СССР. А там их оценили золотой медалью. Правда, в списке авторов почему-то оказались и начальник НИСа, и зав. кафедрой. Ну и черт с ними! 

1 – запасные части, принадлежности, расходуемые материалы.
2 - в строгом смысле, интеграл от dx/x = ln|x| + C, где C - константа.
3 – специальная и общая теория относительности.
4 – отдел кадров.
5 - военные склады аппаратуры.
6 - Best Regards -наилучшие пожелания.
7 - Love and Kisses - любовь и поцелуи (шутка). Нацисты придали этому коду страшный смысл – Heil Hitler.
8 - международный сигнал бедствия.
9 - государственный стандарт
10 - сеансы двухсторонней связи.
11 - Международный радиолюбительский союз.
12 - «Кто есть кто».