Граф Орлов и цыгане сценарий

                Автор   сценария   Деметр  Пётр  Григорьевич.







               
                Полнометражный   художественный   фильм.



                « Граф  Орлов  и   Цыгане».









                Эпизод  № 1. 
Интерьер :  короткие  цитаты  из  х/ф « Адмирал  Ушаков», « Царская  охота»…
В  эпизоде  заняты :  Голос  за  кадром.
Пролог :  На  экране  краткие  сцены  из  хронологии,  сопровождающиеся  голосом  за  кадром.
Захват  власти  Екатериной  и  восшествие  на   престол.
Чесменский  бой  и  победное  возвращение  армии  в  Петербург.
Арест  княжны  Таракановой.
Чествование  героя  графа  Алексея  Орлова   Императрицей.
 Голос  за  кадром : Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский -  русский военный и государственный   деятель, генерал-аншеф, граф   - сподвижник  и  фаворит  Екатерины II, ведущий организатор дворцового переворота. В 1769 году получил командование эскадрой   русского флота,  и   за победу в Чесменском бою он   получил право присоединить к фамилии наименование Чесменского. Да!..  Граф Орлов  получил от императрицы Екатерины II  повеление доставить в Россию княжну Тараканову, что и исполнил, притворившись её сторонником и, предложив ей свою  руку. По его приказу, та  была  арестована  адмиралом Грейгом  в  Ливорно в  мае 1775 года.
Уфф!..   Так…  Осталось  добавить,  что  Алексей  Григорьевич  был "до дам страшно охочий" и любимыми увлечениями его были народные гуляния, цыганское   пение, кулачные  бои  и лошади, для  последних  он  даже  устраивал   банкеты,   усаживая   лучших   жеребцов  за  столы  и,  потчуя  вместе  с  гостями! Именно   Орлову-Чесменскому принадлежит заслуга выведения первых российских верховых и скаковых пород лошадей и почин профессионального селекционного конезаводства в России.
         Однако есть ещё один знаменательный факт из жизни этого выдающегося для России человека, мало  освещённый  историками – граф  Алексей Орлов-Чесменский первым   ввёл в России  «моду» на  цыганское  хоровое  пение!
         И сегодня мы хотим восполнить этот исторический пробел, чтобы представить нашего легендарного героя во всём великолепии! Итак, Уважаемые господа, дамы, товарищи и прочие члены профсоюза, если  всерьёз не придавать значения некоторым историческим фактам, и  течению времени, то наша музыкальная история может начинаться  так:
Звучит  музыкальная  фантазия  в  исполнении  румынских (бессарабских) цыган  - титры  на  экране… 1774 год
                Эпизод № 2.
Интерьер :  Малая   гостиная   в  усадьбе  графа  Орлова. 
В  эпизоде  заняты :
 Граф Алексей – Орлов-Чесменский Алексей Григорьевич - мужчина лет 40-43, очень высокий и крепкий,            
  Агаповна – няня графа (простая пожилая русская женщина, крепостная).                Козьма – денщик и приближённый служащий графа (мужчина преклонных лет из служивых),
 Иохим - балкански купец, невысокий, колоритный, чернявый. 
Алексей в домотканной  красной, испачканной  грязью, поддёвке и с начатой  бутылкой  коньяка  полулежит  в  огромном  кресле  малой  гостиной  своего  дворца.  Потрескивая,  ярко  полыхает  камин. Кроме старенькой Агаповны  -  няньки  Алексея, в  комнате  с  полотенцами  в  руках,  полусогнувшись  и  готовый  к  любым приказаниям  графа,  стоит  Козьма – самый преданный   графский  услужник в имении, а чуть поодаль - иностранный  купец,  который  и доставил  Графу ту самую арабскую лошадь, которую граф только что  самолично пытался объезжать.
Агаповна (обрабатывая ссадины на лице графа) вздыхая, причитает:   Ляксей Егорыч, сиятельство ты моё непутёвое! Нешто мало на конюшнях–то люду? Чего надумал-то? Нешто надо было самому вскакивать на этого   оголтелого жеребца?  Вона - синичище  какой  под глазом,  да  и щёчку вон   поцарапал ужо. Потерпи, касатик, я щас  примочку  приложу, - не больно!   Чтоб ему ни дна, ни  покрышки ,  каналье этому белобрысому не нашего  бога. (Козьме) Кузя, давай полотенце-то! Да подвяжи его сиятельству руку зашибленную.  Да,  шевелись ты, шельма   криворукая, да кликни человечка – нихай за  дохтуром  скачет.
Иохим (купец, разговаривает с сильным акцентом): Ты барина, не  гневайся, пожалюста! Моя ведь говорила, предупреждала: Не кажный смогнёт удержаться на  этом   жеребце.  Дикий совсем!  А  ты барина, ещё  и  без  седла. Чтоб оседлать ту лошадку – ловкий джигит надо.                Алексей: Да  ведь  и  я  не  лыком  шит,  да  и  не  пальцем  деланный!  Чай  до сих пор бои кулачные выигрываю! У меня на конюшнях, брат, боле сотни   пегих да гнедых, и сам всегда  объезжал – и  ничего! А тут – на тебе!
Агаповна: и то верно! Своих  кОней  пОлно, зачем  ещё  этого бусурманского, спаси, господи, мою душу грешную, дъявола   привёзли!?                Алексей: Мечтаю я, старая,  такую породу вывести, чтобы серые, да, чтобы в  яблоках! Чтобы наша расейская, орловская порода была! Чтобы наша  матушка-императрица  на такой красоте, да в свет выезжала бы. (Агаповне)  А  ну, старая, подай  вон то зерцало!  (смотрясь  в  зеркало,  отбросил  повязку  с  руки) Хорош, нечего сказать!  Козьма, подай-ка что ли  подружку мою  семиструнную (поёт):       
Когда  я  пьян,  а  пьян  всегда  я!                Ничто  меня  не  устрашит,                И  ни  какая  сила  злая                Моё  блаженство  не  смутит. 
(снова  смотрится в  зеркало): Да, красавЕц!  Ни  дать,  ни  взять!  Аккурат,  красавЕц. Агаповна,  а  ведь  с  таким синяком  под  глазом,  и   девки   меня  любить  теперь  должны  ещё  сильней,  как  я  есть  пострадавший, и  меня надо   пожалеть,    да и приласкать!    (Иохиму после  окончания  песни):  Да  где ж его взять – то ловкого  джигита? 
Иохим: она, барин твоя речь не понимает! С чужого краю!
Козьма: Ваше  сиятельство! Алексей Григорьевич, а что если обратиться к цыганам? Говорят, они любую лошадь шёлковой делают! - на ярмарке сам видел – цыгане  с лошадьми  чудеса творили и  разговаривали с  ими по ихнему -  по лошадиному!
Алексей(недоверчиво):  Я, прямо скажем, неплохой наездник и не могу   справиться  с  конём, а тут какие-то бродяги!                Козьма: Так ведь жизнь-то дороже Вашебродь! А то, не приведи Господь (крестится), и  совсем   зашибить  могёт!
Алексей (в раздумьи): ...и то верно! Ну.., делать нечего! Пойдём искать    этих  цыганских кудесников. 
                Эпизод № 3.
Интерьер : Подмосковный  лес. 
Вэпизоде   заняты: 
ГрафАлексейОрлов   
Козьма. 
Трофим – (вайда) - вожак цыганского табора (пожилой, бородатый, но крепкий   невысокий мужчина
 ГафИца – жена вайды (цыганка преклонных лет, но статная)                Иван – сын вайды (молодой цыган лет 25-ти)                Илиана – дочь  вайды  (молодая  девушка  16-18 лет,  невысокая,  стройная, с очень   длинными   волосами).
Слуги графа и цыгане табора.
Граф с Козьмой  и  другими  слугами  верхом на лошадях бродят по лесу, разыскивая стоянку  цыган. 
Козьма:  Вот  незадача! -  сказывали,  аккурат,   здесь  шатры  стояли,  а теперь и   след простыл.   
Алексей (смеётся): Давай,  Кузя,  как  в  сказке, будем  вопрошать  у  звёзд, у  месяца,  да  у  ветра , куда  скрылися   эти  бродяги!

Козьма: Да,  теперь  ищи   ветра  в  поле…

Расстроенные и уставшие граф с подручными возвращаются в усадьбу поздно  вечером , и вдруг  недалеко от глухого леса им послышалась странная  песня.  Граф  рукой  приказал  слугам  остановиться..
Алексей (Козьме):    слышишь?
Козьма: Да,  Ваш   бродь, - поют   вроде   как. И   вроде   не   по-нашему!
Алексей (прислушиваясь):   А   ведь   это,  Кузьма,    Цыгане   поют!
Козьма: Да  с  чего   Вы   взяли,   Вашбродь,   развешь   они   по   ентому делу?!
Алексей (пришпоривая коня): поют, Кузя, ещё  как   поют!
Козьма: Да  откель  же   вам  то  ведОмо!?
Алексей: Слыхал!
Козьма: да где ж? Вы ж,  токма  с  войны  воротилися! А они – бусурманы, токма  ведь  всего,  пару-тройку  месяцев   как  тут  объявились!..
Алексей: А вот на войне и слыхал! – когда турок воевал! У них, брат, на Балканах  у  местных князей – цыгане – первое развлечение! Только я не знал, что  это  цыгане – думал  местные, а  вот  сейчас  понял…
Козьма: Вот ведь, надысь! какая песня-то!…
Голос  за  кадром :  Подъехали ближе.  В  глубине  леса  на  полянке,  которую  с  большака   не  сразу  и  увидишь, у большого костра суетились цыгане. Мужчины, женщины,  дети  пели  что - то  на  непонятном  языке, и  песня  летела  в  тишину  леса  и  казалась  грустной  и  очень  красивой. Пели  все. Сначала песня  звучала  вяло, без силы. Но не отдаётся грусти цыган!  Не выдерживает   долгого  томления! Нет, нет, да и начнёт кто–то - затянет лихо! Бросит ветку, разожжёт призывающий костёр, и пошли, зазвенели голоса "щеян" (девушек). Своим  мелодичным звучанием, чистотой и особой окраской  их  голосов, хор зазвучал  мощно и стройно. Женщины выводили песню, казалось, измучив её до предела, своим разноголосием, своими, непонятно откуда взятыми вставками, доводили песню до шёпота. И, вдруг, возводя её, чуть ли не до небес своим высоким звучанием, создали из неповторимого хаоса божественную гармонию многоголосия низких и высоких голосов.
Граф так увлёкся  песней, что позабыл, зачем  они  искали цыган.
Козьма: Чудно! Заслушалися, Алексей  Григорьевич? Видать, как  пчела притягивает  сладкий  цветок, так   цыгана  песня!
Алексей: Эх,  хорошо,  Кузьма! Непонятно,  а  жуть, как   хорошо! А ты, брат, ещё и поэт!?
Козьма: Ваше  Сиятельства,  так  хорошо,  что  Вы  изволили  забыть, зачем  в  лес  пожаловали.  Скучают  дома  по  вашей  милости лошадки  Ваши.. .
Граф с Козьмой спешились, чтобы не ободраться об сучья, и подошли к табору.                Увидев чужаков, цыгане разбежались по шатрам. Навстречу графу из большого  шатра вышел старый цыган, по всему видать – вайда (так называли  вожаков таборов – от слова воевода – старший), за ним – немолодая   цыганка.                Вайда: (на ломаном русском языке) - зачем пожаловали, панове?               Алексей: Если   ты   вожак,   дело   у   меня   к тебе.
Вайда(кивнув): Дело будет, а ты барин, садися, чаю попей с нами .  Цыганский    чай  со  всех  трав,  попей,  а  мы  тебе  поиграем,  да  споём.  ГафИце, (обратился  вайда  к  жене)  анта  ле гаженгэ чаецо.      Женщина подала гостям чай, а вайда взял скрипку, что-то пошептал, а,  может,  помолился,  нежно  прижал  скрипку  к  бородатому  подбородку  и  заиграл. Тут же в тишину  леса  выпорхнул  перебор  цымбалы, затем как из миража вышедший,  молодой  цыган,  подхватил  сначала  на  второй  скрипке,  потом  на  какой-то  дудочке, начал  свистеть, подражая трелям  соловья. Граф Орлов   слушал   эту  волшебную   музыку,  закрыв  глаза,  не  переставая   щёлкать  пальцами  и  улыбаться. Музыка  стихла, и  вайда  в  полной  тишине   сказал:
Вайда:  А  щас   доча  моя  петь  и  танцевать   будет.  Илька,   «кхэл»!
Сказал  вайда  и  снова  заиграл  на  скрипке. Из шатра лёгкая, словно мотылёк, выпорхнула   девушка   и, замерев  у  костра, запела…  Голос  у  девушки  был  звонкий,  летящий  и чистый,  как  ручеёк,  который   ласково   урчал неподалёку.  Пока  она  пела, граф  успел  хорошо  разглядеть  красавицу: невысокая,  стройная,  с  огромными иссиня - чёрными  очами,  обрамлёнными   пушистыми   ресницами.  Её  смоляные  волосы  были  такой  длины, что казалось, вот-вот  упадут  прямо  на  землю. Небольшой   орлиный  носик завершался чувственными ноздрями, вздрагивающими,  когда    она    брала   высокие    нотки    
Козьма (шёпотом): Алексей  Григорьевич,  глянь  грива-то  какая, как  у твово скакуна  вороного!  и  голова  не  покрыта  платком,  видать,  не  замужем. У  их, говорять, - свой  закон: все замужние бабы  в  платках  ходють, а девкам  простоволосо  можно! 
 Песня  оборвалась,  и  девушка,  вдруг  неожиданно замерев, вскинула  высоко  руки и, запахнув,   на поясе яркую   цветную  шаль, сорвалась в дикий  удивительный  пляс! Его и танцем-то  назвать   нельзя было – она  вся  извивалась, вращая обхваченными  платком  бёдрами…  Её  тонкие гибкие  руки,  отсвечивая  от  костра, отливали  бронзой   шёлковистой   кожи ,  сквозь  разрезы  широких  рукавов  её  красной   кофты,  то   летали  в  отблеске  костра, как  два  чёрных  лебедя,  как   бы,  догоняя  и  лаская   друг  друга, то  скользили вдоль  тела,  маня  и  завораживая,  какой-то дикой,  откровенной  и  неведомой  русской  душе  страстью!... Её  плечи,  будто  сами  по  себе  танцевали - они  дрожали,  вначале  совсем  еле  заметной   мелкой  дрожью, а  затем,  звеня  монистами  в  такт  музыки,  их   движение   становилось  всё  крупнее  и  крупнее. Босые  ножки, выглядывающие, временами, из под длинной    юбки,  казались  совсем   маленькими  и  невесомыми.  Заканчивая танец,  она,  как  бы  притомившись,  опустилась  на  одно  колено,  и   руки- лебеди  беспомощно   упали   на   землю.   
Козьма (шёпотом графу): ить  вить, чё  вытворяет,  бесовка!!!! Ажмо  не   по себе   стало!…Ажмо,  в   голове   зашумело!   Вот   ить   как!…
Алексей(в полной тишине):  Подойди,  красавица.  Что  означает  слово                «МаляркА», которое  ты  всё  повторяла  в  песне, и почему она такая грустная?                Девушка  рассмеялась,  обнажив   два  ряда   белых   жемчужин.
Илька: «МалЯрка»  -  цыганка.  Тато   велит  за  старика  итить,  а  дружки жениха  украли её  со  свадьбы, и они сбегали, и их догоняли, и жениха   убивать ,  а Малярка  плакать,  что  живая  осталася.
Алексей: Тебя как зовут?                Илька:  Илька. 
Алексей: Илька? Наверное,  так  называют  маленьких  девочек?
Вайда:  Илианкой  её  звать,  барин.
Алексей:  Илианка? Красивое  имя!  А   я – местный   помещик  граф  Орлов  и  зовут  меня  Алексей  Григорьевич.
Илька(отцу): сой  кодо  си, граф?(  цо  то,   граф?).
Вайда: О рай  май  баро , тай  май   барвало!
Илька: (почти  без  звука,  на  выдохе)  Ойй,  Дале!…  (и  убежала  в  шатёр).                Алексей (вайде): Ей бы немного поучиться, могла бы стать настоящей певицей.
Вайда:  Зачем, барин ?  Вона  и  так  ладна  спевачка  и  плясать, и  гадать – саро  мает!
 Алексей: Ну,  как  говорится,  хозяин – барин (рассмеялся  Орлов). Тебя  как  звать – величать?
Вайда:  В  Бессарабии  звали  Тодоро,  а  здесь  Трофимом зовут. ГафИцу  мою -  Глафирою  кличут,  а  сына,  того,  что  свистел  соловьем,  замест ИрвАна ,   кличут   Иваном.
Алексей: По  Бессарабским  степям, небось, скучаешь, Трофим?
Трофим (удивлённо вскинул бровь):  Так  ведь  степь – она  вшенде  степь!
Алексей: А  где  ж, лучше – дома, или  в  Росее?
Трофим:  Дык,  как  мувить, барин?  Дом  наш – вон  (кивнул на шатёр).
 Алексей:  А  как  же  вы  добрались до  наших  краёв?  Не страшно?
Трофим:  А  за  войском  шли…в обозу,  значить…
Алексей: А  что за войско-то?
Трофим:  А,  кон  его  мает – чи  казаки, чи  улане…
Алексей: Так  что  вам  дело  до  войска ?  Не  забижали?
Цыгане засмеялись.
Трофим: Что  ты,   барин! Работа  была  много – войско  платили   хорошо! – коня   подковать, збруя   подправить,  сабля  ковать…
Алексей: Так  ты, что  же ,  кузнец   ещё?
Трофим (кивнув на  Георгу): Та, чи  коваль,   чи ковач –  он.
Алексей: И давно  вы  с  Бессарабии  идёте?
Трофим: Два    лята!
Козьма (присвистнул): Два  лета!  Итить  твою!  Пёхом!   А  зимой?
Трофим: Зачем пёхом? – кони ладны есть! А зиму на селе  стоим – люди ваши   добры – на  постой  пускают!  Песни   красиво   спеввають,  ( и затянул) «Степь,  да  степь  кругом!…», а  мы им   пособлять,  что   маем… 
Алексей: Кони,  говоришь,  ладные! А  где ж они – чтой-то я их  не  приметил? (смеётся)
Трофим (Ивану): Мурро  щав! Сыкав  ле  раскэ   эл  грастен! (  Сынок,  покажи  лошадок   бариу).
Молодой   цыган, прижав  губы, слегка  свистнул, будто  бы птица какая лесная. Тут же среди деревьев послышалось лошадиное фырчанье, и на полянку  из  леса  вышло  несколько  лошадей.
Козьма (удивлённо): и  что  же   они,   такмо   в лесу и  стоят? Сами?
Трофим (кивнул): От  чужого  глазу!
Козьма:  И  чё?   Не   сёдланы,   не путаны,  без узды? А   ежель,    сбёгнуть?
Цыгане засмеялись.
Трофим: А  зачем  им  бежать? – мы  один   табор! Коль  чужой  человек, али зверь   пугнёт,  кони,  всаек,  вернутся!
Козьма: ну  а,  как   сведёт  кто?
Трофим: Перьячь, барин – хисту  не   смаём!
Алексей: Смотрю  я  на  тебя  и  думаю,  что  не  зря  я  тебя  по  всему   лесу  искал!   
- граф  с  любопытством   разглядывал  упитанных, ухоженных лошадей. Он потянулся рукой  к морде коня, что стоял подле молодого цыгана, посмотреть зубы, но конь вдруг резко прижав уши, вскинул морду, и, оскалив  ряд  ровных  зубов, ухватил   графа  за   рукав.  Граф  отдёрнул  руку.
Граф  : Вот, стервец!  Но зубы –то  я  разглядеть  успел -  хороши!                Иван: Осторожно, барин! Конь чужой  не  признаёт, цапать   может!
Алексей: Так что – правду  говорят, что вы любого скакуна приручить можете?
Трофим: Правда,  барин! Амэ  ж,  грастовуря   сам!
Алексей удивлённо вскинул брови …
Трофим: Лошади   водим,  купуем,  торгуем,  лечим,  куём..
Алексей: Лошадники, стало быть (смеётся)!
Трофим: нЕ  знам, - давеча  урядник  на  тАргу  мувил – шо  барышники  мы по-вашему!
Козьма(графу): Лексей Григорич, чёй - то не пойму, на каком языке он лопочет?
Алексей: Да  с  разных  по  немножу:  по-польски,  румынски,  по  малоросски,  от   казаков  наших   трохи  набрал – видать,  где  что услышали, то  и  запомнили! (Трофиму) – барышник, говоришь! И  что,  хороший   барыш   имеете? А что  хотел   урядник-то!?
Трофим: ну так,  какова  работа, таков  и  барыш – ковать  коня–один   барыш,   сторговать–другой,  а  вырастить   жеребчика   да  продать – удача, барин! А   урядник – оно понятно – подати хотел!
Алексей: Так  вы  что и торгуете сами лошадьми тоже или только пособляете?
Трофим: А  то   как  же – торгуем  мы,  барин! Берём малых, али своих растим, али на селе  купуем  квёлых,  кармим – степь  большая!   продАем! – барыш ,  трохи   маем! (смеётся)
Алексей: И что,   подати   платите?
Трофим: А как  иначе?
Алексей: Да,  небось,  мзду  уряднику  на   кишень! (подмигивает)
Трофим (обидчиво): Мзду  не  можно – кишень  не вытянет. 
 
Урядник   папир  давал, с  клеймом!  (жене)  Де-ка  мангэ   о лил  погале!
Цыганка  скрылась в шатре,  и  через  минуту  вышла с листом казённой бумаги.
- протянул графу.
Алексей: Я  урядник…. Удостоверяю, что  цыган-Трофим, ремесло - лошадник, уплатил  подать  сего числа сполна – пол-алтына! Ого! – всё верно! А  сам  грамоту   знаешь?
Трофим безнадёжно   махнул    рукой.
    Алексей: А  кто  из  твоих (кивнул в сторону цыган)  знает?
Трофим: А по что?!
Алексей: А вдруг  урядник  обманет!
(цыгане крестятся)
Трофим: Ирван   трохи   разумеет…
Козьма(графу шёпотом): а нешто они православные? Ить я-то думал – бусурмане!
Алексей: и православных видал.  и магометан – эти, вишь, с крестами – значит, православные!
Козьма: И  то верно!
 Алексей (Трофиму): Ну, так  значит,  дело у меня к вам: привезли  мне арабского  скакуна,  да  дикий  он  больно,  не  объезженный. Я  сам-то  попробовал   было,  да,  вишь,  как  вышло (показывая  на  синяк  под  глазом).  Сбросил  меня  красавец!  Не  захотел со  мною  подружиться  -  вот  беда  какая! Да ещё проблема – языка нашего не понимает – не   приучен!
Трофим:  Э,  беда -  не  беда.  Мой  Ванька – лихой!  Не  токмо,  птахой  свистить может, уговоривать любую лошадь,  а  я  помогу,  коль   барину будет  угодно  хорошую  цену  давать  -  детям  кушать  надо,  барин.
Алексей:   А  могут твои  цыгане   спеть,  скажем,  для   моих   гостей?
Трофим:  А что ж не спеть?  барин,  можем – лишь бы заплатили хорошо. Алексей:  Ну, на  том  и  договорились. Наутро  жду  вас  в  моей  усадьбе,  да,  смотри,  чтобы  Илька  твоя,  как  та  Малярка,   не  заблудилась  в  лесу.  (Смеётся)
Трофим:  А,  где   усадьба - то? 
Алексей(вскакивая в седло): А вот,  прямо по большаку, вёрст 10-ть – не проедете!!!                ***
                Эпизод  №  4.
Интерьер :  Усадьба  графа.
В  эпизоде  заняты : Граф,  Козьма,  слуги  графа.
Граф  со  слугами   подъезжают  к  усадьбе. Поздняя   ночь.
Козьма :  Ваше  сиятельство!  Всё в толк не взять – что они за люд такой – энти цыганЫ? Чёрные,   как  черти! И  девка  энта  плясала, прям, как  бесовка, вихлялась  вся! – ведь  сраму то!
Алексей(спешиваясь):  Дурак, ты Козьма! – она  же  через  танец  всю  душу, всё  своё  чувство  показывает! – всю  любовь!   Уразумел?
Козьма : (чешет затылок): Так   мо,  ить  нам  - дуракам,  Ляксей  Григорич, любовь-то  не  знама,    не  ведома…
Алексей: То – то  и оно…., что не ведома!...  (задумался).  (Спохватившись)  - а цыгане, они, брат, люди  восточные, с Египта, вроде   как, пришлые… Там все женщины так пляшут! (улыбнулся и пошёл в дом).  ***
                Эпизод  № 4.
Интерьер  : Опочивальня в усадьбе графа.
В  эпизоде  заняты :  Граф.               
Алексей, не раздевшись, в сапогах, лежит на кровати и потягивает  коньяк. Ему всё видится танец   цыганки   и её руки, скользящие вдоль  тела, манящие и зовущие за собой, как в омут… Ему кажется, будто это его они ласкают  и   тревожат… В полузабытьи   он   засыпает….
                Эпизод №  5.   
Интерьер :  Усадьба графа в Пушкино под Москвой
В  эпизоде   заняты : 
 Граф Алексей                Козьма                Трофим                Глафира                Иван               
 Илиана                Дворник  -  пожилой    дворовый   холоп.
    Голос  за  кадром:
Ранним  утром,  когда  ещё   и  солнышко   не   начало  свой  разбег,  у  ворот   графской  усадьбы   раздался  скрип   старых   кибиток,  запряжённых  разномастными   ладными  лошадками.  Залаяли   собаки.  Вышел  старый  заспанный  и  хмурый  дворник, открыл  ворота  и  с удивлением  разглядывал  живописную  толпу пеших и конных людей. Долго  пытался понять, чево   они  хочут ,  и  чево    в  такую  рань  припёрлися.  Оставив  табор  стоять  у  ворот,  дворник   пошёл  в  дом   за   разъяснением   к  дворецкому  и  скоро  вышел  уже  бодрой походкой  и с улыбкой  на  лице.
Дворник (Трофиму):  Ну   вот,  бёнть,  так  бы   и  сказали.  Энто  ж   совсем   другая  котовасия   получается…  Приказано  припроводить твой  табор  вон  туды,  вишь,  старая  амбарная  изба.  Мы  её,  токмо,  возродили апосля   пожару  -  так  что,  бёнть,  аккурат  тама   и  будете   кочевать,  почивать,   да   ночевать!  Его Сиятельство, Алексей   Григорьевич,  как   встать  соизволют,   велят за  вами  послать. Так  что  валяйте,  стало  быть,  распрягайтеся,  кучерявые. Барин  ещё  пару  часиков  поваляются -  они  вчерася   с  ихним  приятелем   всю  ночь  зелье  пробовали   -  кохвея  называется,  да  коньяк  хранцузский  кушали.  Я на  кухне  тожеть   лизнул  чашечку  -  горькая,  бёнть!  А  ежели  с  первачком,  да  самокруточку  запалить -  шарман  в акурат  получается!  Ну  дык,  валяйте  с  богом!  Да  ты,  как  придешь, ораву-то   всю   за  собой  не тащи,   а  то   не  того,  не  шарман,   бёнть,  получится.
(бормотал сам себе под нос дворник, провожая табор к месту квартирования).
Цыгане  проследовали   за дворником в задний угол двора к коновязи и стали   распрягать   лошадей   и   уносить  в  дом   свои   пожитки.

                Эпизод № 6.
Интерьер : Конюшня  и  загон  для  лошадей  графа   в  усадьбе.
В  эпизоде  заняты:  Орлов, Трофим, Иван,  крепостные  графа       
Граф  пришёл  на   конюшню в  новой   шёлковой   поддёвке   цвета  голубого  неба,  лицо  его  было  гладко  выбрито,  и   вокруг него  витал нежный  аромат  французского  парфюма. У  входа  в  загон  его уже давно дожидались,  переминаясь  с  ноги  на  ногу,  Трофим  и  Иван. Поодаль графские   конюхи   с   любопытством   наблюдали  за   цыганами.               
Орлов: Ну,  что,  ребяты – цыганяты?  Пойдём – те на моего красавца смотреть?                Трофим:  Чего  ж  не  пойти,  барин,  только  прикажи   морковки  свежей,  да  сахарку  принести.
Орлов (конюхам, улыбаясь): Слыхали   приказ цыгана – атамана? - Исполнять!  Настроение  у  меня  ноне  хорошее, ребяты -  я  верую  в  удачу.
 Ванька  забрал  морковку  и   сахар,  а  Трофим  расчехлил   свою  скрипку. 
Трофим: Барин, ты  уж   того…  Близко  не  подходи!
Орлов (смеясь и козыряя по-военному): Будет  точно  исполнено,  командир!  А  скрипка – то   зачем?
Трофим:  Я ихний  язык  понимаю,  а  они  за   это   мою  музыку  слушают.
Цыгане  подошли  близко  к  загону -  неподалёку  мерно  щипал  травку    необычно  крупный,  абсолютно  белый  и  очень  нарядный   жеребец с несколько удлинённой спиной. (как потом выяснилось, у него оказалось девятнадцать   пар   рёбер   вместо   обычных  для  лошади   восемнадцати).
Трофим(Ивану):  Парно, сар  э  смэнтына,  ай  ви  зуралес   шукар!
Граф  не  выдержав,  подошёл  к  Ивану  и  спросил -
Граф(шёпотом): Что  он  сказал,  голубчик?
Иван(тоже  шёпотом):  Очень  красивый  конь - такой  белый, как  сметанка!
 Граф :  Сметанка?
Трофим (подходя  к  говорящим):  Барин,  не  встревай,  а  то  дело  не  выйдет! 
Алексей  отошёл.  Трофим  долго  глядел  на  лошадь,  пытаясь  взглядом   привлечь  внимание  животного,  но  конь  продолжал   щипать  травку  и  не  обращал  никакого  внимания  на  присутствующих. Вдруг Трофим,  привстав  на  цыпочки,  громко  заржал,  так,  как  это   делают  лошади.  Конь  резко  поднял  голову, его беленькие  ушки  навострились,  а огромные чёрные  глаза  искали,  откуда  доносилось  ржание.  Трофим  прижал  скрипку  к  подбородку  и  заиграл  протяжную  и  очень  нежную  мелодию.  Конечно,  это   может   показаться  смешным, но  лошадь  перестала  щипать  траву,  и замерла,  высоко  задрав  голову  и,  казалось,  слушала  музыку!  Трофим  перестал  играть,  и  лошадь,  опустив  голову,  снова принялась  за  траву.  Тогда  Трофим   опустился  на  корточки  и  снова  заржал,  но  уже  как-то  по- другому.  И  Лошадь  пошла  на  зов,   приближаясь   к  Трофиму.   Цыган  начал что-то  лепетать  на  каком- то,  понятном  в  целом  свете, а лишь  ему  одному,  языке.  Жеребец  стоял  и,  казалось, слушал  цыгана,  потряхивая  ушами.  Тогда  Трофим  взял  у  Ивана   морковку и  протянул   её   коню,  что-то  при  этом  тихонько  бормоча. Вдруг  белый  красавец  громко  заржал,  встал  на  дыбы   и  быстро  помчался  прочь.  Трофим  зачехлил  скрипку,  взял  за  рукав  Ивана  и  пошёл  прочь  от  загона.
Орлов (подходя к цыганам):  Ну,  что   скажешь,  старина?
Трофим: Всё  хорошо,  барин!   Мы  понял  друг  друга..  Время  надо.  Три  дни. Потерпи.  За  три  дни  он  сам  меня  будет  звать,  и  морковку   кушать,  и  сахар.  За  семь  дён  даст  Ваньке  седлать  себя  и  помчит  андо   фэлда.
Орлов: Ну,  делать  нечего – будем  ждать,  борода!  А  хорош  жеребец?  Трофим: Очень  хорош,  Барин.   Весь  белый,  как  сметанка.  Так  и  зови  его  барин -  Сметанка.               
Орлов:  А  ты  не  заметил,  борода,   что  он  жеребец,  а  не  кобылка?
Трофим:  Звиняй,  барин,  но  я  ему  сказал,  что   его   звать   Сметанка,  и  на  другое  имя   он  не  пойдёт.
Орлов:  Сметанка,  так  Сметанка  -  привыкну.  Ну,  хорошо!  Теперь  иди отдыхай,  а  вечером  жду  вас  всех  к  себе.  Друзья  соберутся – так  вы  нам  и  споёте  и  спляшите.  Все  приходите  и  Илианку  свою  не  забудьте. Жду весь табор у себя,  как  солнышко зайдёт, аккурат апосля вечерни, понял, борода? – (постарался  попроще  объяснить Орлов  цыгану).  Трофим  кивнул.

                Эпизод № 7.
Итерьер :  Парадная  зала  в  усадьбе  графа. Пышно  накрыт  стол  для  приёма  важных  гостей.
В  эпизоде  заняты :
Граф…Алексей   Орлов,    Трофим,   Иван,   Глафира,   Илиана .   
Местная знать– князья и графы: С. Ушаков, князья – Барятинский и Куракин, граф Петр Семенович Салтыков, Н. М. Каменский, князь  П. А. Зубов, губернатор Бахметев и  обер-полицеймейстер И. И. Юшков, генерал-поручик  П. Д Еропкин, Князь  Вяземский, Князья:   Волконский,  Остерман, Голицын, Разумовский, Долгорукий, граф Апраксин. – все мужчины военного складу,  возрастом  от  40  до 60  лет.
Василий  Мальков - поэт – молодой светский человек лет 30-35.
Слуги графа и цыгане табора. Все цыгане хорошо поют и танцуют.
 
Голос  за  кадром:
         У  парадного  подъезда  Орлов  встречает   гостей. Подъезжают одна  за  другой   коляски,  выходят  господа  военные  и  штатские. Одеты они - либо в мундиры (большинство из них офицерских чинов), либо  по  последней   моде того периода - Екатерина очень следила за модой, и чтобы  двор был также   модным, а вот сам хозяин, который, как нам   помнится, пренебрегал этикетом, у себя дома мог быть и в халате (турецком, например, - он же с турками воевал).  На  парадное  крыльцо  поднимались  С. Ушаков, князь Барятинский, Куракин, граф Петр Семенович Салтыков, Н. М. Каменский, князь  П. А. Зубов, губернатор Бахметев и обер-полицеймейстер И. И. Юшков, генерал-поручик  П. Д Еропкин, Князь Вяземский, Князья: Волконский, Остерман, Голицын, Разумовский, Долгорукий, граф  Апраксин. Разодетые крестьянские  девки  подносят  им  хлеб-соль,  да  рюмку  водки.    Хозяин  приглашает  гостей  в  залу,  где  парадно  накрыты  столы. Любил  граф   устраивать пиры - так что стол,  "ломился" - граф любил русские гуляния,  и  кухню  предпочитал  русскую, но мог удивлять гостей и турецкой или татарской кухней "привезённой" из военных походов...
За столом у военных,  как правило, прислуживали    денщики (или находились рядом), но у графа  были  и лакеи, и приказчик  для разных поручений.  Лакеи  помогают  рассадить  гостей.
Орлов: Господа, я душевно  рад  принимать  Вас  ноне  у  себя!  Не  случайно  среди  нас  нет  сегодня  дам,  и  мы  вольно  сможем  вспоминать о  делах   давно  минувших,  но  первый  тост  предлагаю  за  Даму – за  любезную  нашу  Матушку-Государыню Екатерину Алексеевну! Пусть Господь  ниспошлёт   ей  долгие лета пребывать в  здравии  и  хорошем  расположении    духа!  Ура,  господа! 
Все: Ура, ура, ура!( пьют  стоя).
Генерал-поручик  П. Д Еропкин: Господа, товарищи, друзья мои  хорошие,  как  часто  в  дальних  походах,  на  чужбине  вспоминали  мы  о  щедротах  земли  нашей  русской.  Слава  Богу,  мы  дома, и  «изба» твоя,  Алексей Григорьевич,  сегодня  красна  пирогами!  Так выпьем же,  други, за  землю  нашу  щедрую  русскую   Землю!  Пусть  родит   она  сполна  каждый   год,  и  в  домах  наших  будет  полная  чаша!  За  Росею,  господа! За Победу!( пьют  стоя)
Василий  Мальков(поэт):  Позвольте  мне слово,  господа! Любезнейший  Алексей  Григорьевич,  Все  мы  помним,  как  столица  встречала  тебя – героя  Чесменского  сражения.  Господа,  если  мне  будет  дозволено,  я  прочитаю  свои  стихи  в  память  об  этом  славном  событии:                На суше, на реках, среди морских валов,
 Ты мужеством своим прославился, Орлов!
Морея, Чесмь и вся в том Греция свидетель,
 Что в них ты был герой и купно благодетель.
 Дела твои везде восходят до небес.
 Орлов, ты ныне стал российский Геркулес!
 Как гидру тот сразил, дышащу смертным ядом,
 Подобно ты врага, зияющего адом,
Тьмочисленны уста жерл страшных заградил,
 Узрел его, постиг и славно победил.
 Ликуя днесь, тебя Петрополь весь встречает
 И лаврами главу твою увенчевает!
(аплодисметы)               

Орлов(целует его): Ну, спасибо, брат! Уважил, превознёс! Только  что  я! Эскадрой командовал адмирал Василий Николаевич Спиридов, пусть  Всевышний  пошлёт  ему  здравия  и  долголетия,  а  меня  господь   только   вразумил-надоумил    прихватить   эти  краткоствольные   пушки -  цены  им  не  было  в  том  сражении. Ежели  б  не  они,  не  в жисть  не  одолеть  бы  нам  турка.
Князь  Долгорукий:  Командовал,  может,  и  Василий  Николаевич,  но  душой   всей  нашей  эскадры  был  ты  Алексей  Григорьевич   и  «Александра  Невского»  ты  по  праву  в  петлице  носишь! За  здоровье  графа  Орлова -  Чесменского,   господа! (пьют и закусывают)

Князь  Разумовский:  Алексей  Григорьевич -  душа  моя,  отчего  ты  не  расскажешь  нашему  поэту  о  другой  победе -  ведь  дивно  хороша   была  твоя  Турчанка! Пущай   и   её, в  стихах   изложет! (смех).

Орлов: Что  ж,  каюсь!  Было, было,  господа!  Как  сказал  поэт,  ничто  человеческое нам, солдатам её Величества не чуждо! (смех). Да и нешто  позволительно  о  любви  слова-то  говорить – о любви петь надобно!
 ( берёт  гитару  и  поёт  романс (какой?) :
 
"Вот   лицо   мое — словно   прекрасный   тюльпан,
Вот  мой   стройный,   как   ствол   кипарисовый, стан.
Одного, сотворенный,  из   праха, не знаю:
Для чего  этот   облик   мне   скульптором дан?

"Если   пост я нарушу   для   плотских   утех -
Не   подумай, что я   нечестивее   всех.
Просто   постные дни — словно   черные   ночи,
А  ночами  грешить, как   известно,  не   грех." 
( возгласы  одобрения, аплодисменты).

Граф П.С. Салтыков(пожилой сосед по поместью): Да,  стратег  ты,  Алёша,  в  любовных  баталиях! Один  напор – и  враг  лежит! (смех). Но,  признайся, в княжну Тараканову- то  ты  сам  по  уши  втрескался! Слыхали! - и руку,  и  сердце  ведь  предложил  бедолаге !

Орлов(грустно): Видать,  никого  я  ещё  и  не  любил,  отец.  Всё  так… –   стратегия,  да  тактика! Исполняю   повеления   Матушки – Государыни нашей!  Всё во  благо  Расеи!  а  княжну  жаль -  хороша,  да  больно  доверчива  была...  Ну,  за  здоровье  её  Величества  Екатерины  Алексеевны,  господа! (выпили).  А  не  пойти  ли  нам,  господа,  на  волю – чистого  воздуха  по  глотку  заполучить,  да  на  закат  полюбоваться? 

                Эпизод  № № 7 «А» 

Интерьер :  широкий  усадебный  двор. 
В  Эпизоде  заняты  те  же  артисты.

Все  поднялись  из-за  стола  и  пошли   вслед  за  Орловым  на  широкий   усадебный  двор,  где   гостей  ожидало  азартное  зрелище -  петушиный  бой.                Граф Салтыков: Лексей,  а  вон  тот,  что  покрупней,  да  повыше,  аккурат,   на  тебя  молодого  похож  -  такой  же  задира,  и  удар  точно  в  цель! Да,  бежит  времечко,  стареем,  милый.
Орлов:  Это  кто  это  стареет? Я  так,  хоть  сейчас.  Ну,  господа,  кто  готов,   по  старому  нашему  русскому  обычаю на «кулачках»?
Молодой  князь  Куракин: Отчего  ж  не  попробовать,  Алексей  Григорьевич?  Я  бы,  право  не  отказался  потешиться!!

Орлов:  Браво,  князь! Эй,  человек!  - По  рюмке  водки  нам,  да  по  огурчику (выпили). Ну,  а  теперь,  брат,  давай  расцелуемся,  да  за  дело!

Разошлись  в  разные  стороны,  и  стали  медленно  сходиться. Князь  с  разбегу  сильно  ударил  Орлова  в  плечо – Алексей  закачался,  споткнулся,  но  на  ногах  устоял,  не  упал. Пошли  по  маленькому  кругу,  вдруг  Орлов   резко  остановился,  расставив  широко  ноги,  и  Куракин по  инерции,  продолжая  движение,   упёрся   лбом  в  грудь  Алексея.  Орлов  сделал  шаг  назад,  глубоко  вдохнул   свежего  воздуха  и  сильным   ударом  в  грудь   повалил   князя    на  землю.  Все  закричали  «Ура!»  и  в  воздух  полетели  пробки  от  шампанского.  Орлов   протянул   руку  поручику  и  помог  ему  подняться. Тут  же  им  подали  фужеры  с  шампанским – они  выпили  и  расцеловались.

Орлов   (подходя  к  Салтыкову):  Ну   вот,  Ваше  Сиятельство, а  ты боялся! (и  чёкнулся с  ним   шампанским и запел). 

Когда  я  пьян,  а  пьян  всегда  я!                Ничто  меня  не  устрашит,      
Все подхватили хором –
И  ни  какая  сила  злая                Моё  блаженство  не  смутит! 

Орлов : Господа,  прошу  в  дом – сюрпризы   продолжаются! 

                Эпизод  8 « А».
Интерьер : снова  в  парадной  гостинной.
В  эпизоде  заняты :  те  же  артисты  + Цыгане.

Все проходят в дом и заходят  в  залу.

Орлов:  Господа,  сейчас  нам  подадут  десерт  -  Цыгане,  господа, Цыгане!

            Из  соседней  комнаты,  раскланиваясь  перед  публикой,  вышли  Трофим  и  Иван  со  скрипками, Григору (брат Ярицы) с цымбалами,  Ярица и  Илиана в красивых  цыганских  нарядах, с  шалями,  перевязанными на  бёдрах.  Мужчины  с  инструментами   стали  полукругом,  а  женщины,  расселись прямо  на  полу,  раскинув по нему свои пёстрые юбки. Рядом с ними  вальяжно  устроились  цыганята  -  кудрявый  мальчик,  лет  8-ми, и девочки 9-ти и 10-ти летнего возраста. Лакеи, заранее  предупреждённые Орловым, убрали газовое освещение и зажгли в  канделябрах  свечи.

 Гости  графа  с   любопытством   разглядывали   чУдное  зрелище.

            Трофим  взмахнул  смычком,  и  залу  стало   медленно  обволакивать   что-то  очень тихое,  светлое  и  грустное.  Скрипки  начали  свой  печальный  рассказ;   сначала   каждая  сама  по  себе,  но  потом,  вдруг  опомнились  и  бросились  в  объятия   друг  друга.  Казалось,  они,   поняли,  что  вместе   им  станет  проще  бороться   со  всеми   невзгодами,  выпавшими  на  их  век,  и  заиграли  громко  и  весело. Цимбала,  аккомпанировала  и, казалось, ворчала,  пытаясь   понять  жалобы  сначала  одной,  затем  другой   скрипки,  но,  зато,  когда   они  заиграли   вместе, развеселилась  и  даже,  как  бы рассмеялась,  рассыпая в залу бисер своих очаровательных арпеджио  и  каденций.
Мелодия  закончилась  неожиданно  и  также  тихо,  как  и  началась. В  зале  было  тихо,  и  привычных  Трофиму,   рукоплесканий   не  последовало.
 Трофим (про себя): Знать,  не  дошла  до  господ  музычка–то наша!
 Он  снова  прижал  бородатым  подбородком  скрипку  и  громко, с остервенением   заиграл!  Музыка   вихрем  полетела  в  залу,  и, казалась, задёрнутые французские  шторы на  окнах  зашевелились  ей  в  такт.  Дети  пустились  танцевать -  мальчишка   ловко  ударял  себя,  то  по  груди,  то  по  босым ножкам,  а  девчонки  кружились,  и  их  цветные  юбки, с  оборками  из  разноцветной  пены,  отражаясь  на  свету,  устроили   праздничный   фейерверк. Скрипки  вдруг  замолчали,  и   цымбала  одна  продолжила  разбег  и  вдруг,  как  бы  опомнясь,  остановилась.  Иван    опустил  скрипку  и  достал   из  кармана  маленький  флуер (нац. Румынский инструмент), заиграл -  и  в  залу  полетел   маленький   жаворонок.  Иван  свистел  и  на  все  лады  переливался, и  жаворонок  взлетал  к  потолку  и  снова  возвращался  к  музыканту. Иван, продолжая  играть,  глазами  провожал  полёт  птицы,  и,  когда  она,  будто  бы  прилетела  обратно  к  нему,  спрятал  флуер  в  карман,  и  снова  загремела  музыка,  и  закружился  танец,  и  неожиданно  посреди  пляски  в  центр круга  выпорхнула   Илька и встала, как  вкопанная. Музыка  враз  стихла и тут же  полилась сызнова, томно и медленно! Девушка   обожгла  графа  жгучим  взглядом (от которого ему сразу  стало не  по  себе), вскинула  руки  и, извиваясь вся, пошла по кругу, как  сама  музыка, перетекая,  как  звонкий  ручей, из одного  русла  в  другое. Руки,  как  змеи,  изгибались  и скользили  вдоль  груди  и бёдер, и … Замерла!., и только плечи  лёгким  тремоло  задрожали  в такт, набирая  темп вместе с музыкой. Потом она вновь вся  встрепенулась  и  упала  на   пол, оборвав мелодию. Всё стихло …

Таких  аплодисментов  ещё  никогда  не  было  в  жизни  Трофима!  Всё смешалось в зале:  и  ясновельможные князья  и  графы,  и  губернатор Бахметев, и обер-полицеймейстер И. И. Юшков, и денщики, и  вся  домашняя  прислуга повскакивали  со  своих  мест и  рукоплескали.  Казалось,  этой  феерии  не  будет  конца.

Князь Вяземский: Браво, браво! Это  какое-то  чудо,  господа!
Губернатор Бахметев:  Признаюсь,  в  наших  краях  мы  такого  и  не  слыхивали,  браво, Алексей  Григорьевич.
Князь  Голицын:  Чудо!  И  будто  бы  в  роще  берёзовой  побывали! Где  же  ты  отыскал  это  чудо,  Алёша?
Орлов:  А вот  в  соседней  рощице,  на  опушке  и  отыскал!  Кочуют  они  из  Бессарабии. Услыхал  я,  как  они  играют,  да  поют,  и  вот  решил  и  Вас  их  искусством   попотчевать. Думаю,  пусть  у  меня  поживут.
Обер-полицеймейстер И. И. Юшков: Кочуют  из  Бессарабии, говорите-с?
Так  у  них,  видно  и  пачпортов нету. При  наших  делах,  Алексей  Григорьевич,  просто  оставить,  видно-с,  не  придётся! -  Приписать  их   надобно–с твоими крепостными–с, вот как! А нет – так на высылку   придётся   оформлять-с!
(При этих словах цыгане приуныли)
Орлов: Тебе,  Иван  Иванович,  по  нраву  моя  музыка,  вот  ты  мне  и  поможешь. Согласны, господа?
 (раздаются  голоса   одобрения, продолжаются   крики  «Браво».
А ты, Трофим? – что скажешь? Останетесь в усадьбе? – не обижу!
Трофим (посоветовавшись со своими тихо): Так что ж, барин, мы закон слушаем! Коли   без бед, так   мобыть!
Князь Долгорукий:  Ну  что  ж,  господа,  пора  и  честь  знать.  Как  говорится, дорогие   гости,  не  надоели  ли  вам  хозяева? Предлагаю   выпить  на  посошок  здоровье гостеприимного  хозяина нашего графа Орлова – Чесменского!  Твоё  здоровье,  Алексей  Григорьеви   
                Эпизод № 9   
Интерьер  : В кабинете  у  графа.
В  эпизоде   заняты : граф  Орлов,  Козьма. 
Голос  за  кадром:
Граф Орлов,  склонившись  над  столом, изучает план проекта конного завода.  Но в ушах стоит музыка скрипки, что звучала в гостиной, а перед глазами  откровенный  танец  Ильки и её пронзительный взгляд, обжигающий  до   самого   нутра… Граф, не в силах отогнать от  себя  видение, мощно  бьёт  кулаком  по столу, и, выпив  коньяку  кричит:
Граф: Кузьма! (Вбегает Кузьма) – мундир   парадный  и  карету готовь – завтра   в   Петербург   еду!
Кузьма: а   что   так   спешно,   батюшка  Лексей  Григорич?
Граф: К   Государыне  нашей, с просьбой… Ну давай, поспешай!

                Эпизод № 10.
Интерьер : Парадный  подъезд  Петродворца  в  Петергофе.
В  эпизоде  заняты : граф  Орлов,  Камергер  её   Величества.                У парадного подъезда Петродворца останавливается карета.  Из неё  выходит  граф  Орлов.  На  нём  парадный генеральский  мундир  с  орденами Андрея  Первозванного, святого  Георгия,  святого  Александра  Невского.  Навстречу  ему спешит  камергер Екатерины.
Камергер:  Здравия  желаем,  Ваше  Сиятельство! Давненько быть  изволили.  Матушка  Государыня  ожидает  Вас  в  своём  розовом  будуаре.  Позвольте  проводить?
Орлов:  Не извольте беспокоиться! - Дорогу  знаю!
Камергер:   Милости  просим,  Ваше  Сиятельство, Алексей  Григорьевич!   

                Эпизод № 11.
Интерьер : Парадная  лестница  Петродворца,  будар  Императрицы.
В  эпизоде  заняты :  Императрица,  граф  Орлов,  лакеи.
     Орлов  поднимается  по  лестницам.  У дверей покоев императрицы лакеи  приветливо склоняются и отворяют их перед  ним.  Орлов  входит  в  будуар,  и  золотые  часы  на  ажурном  столике  бьют  4  раза.
Императрица Екатерина Алексеевна в лёгком кружевном пеньюаре вальяжно полулежит на кушетке и, увидев графа, улыбаясь, протягивает ему свою белоснежную руку для поцелуя. Граф падая на одно колено,  Припадает к её руке.
Екатерина: А,  Граф!  Давненько не виделись! – Ну, с чем пожаловал, мой Чесменский   Герой! 
Голос  за  кадром : Глаза императрицы жадно заблестели – она, уже давно расставшись с  Григорием   Орловым , соскучилась  по мужской  ласке  и  была крайне возбуждена известием о прибытии Орлова-Чесменского. Как и все женщины, Екатерина любила в мужчинах Героев и победителей. Именно таким  героем  был  в этот   момент для  неё  граф Алексей  Орлов. Императрица  жаждала любви и плотских утех. И это желание не осталось для  графа  незамеченным. Он понял, что пришёл вовремя!
  Екатерина: Давненько,  давненько  не бывал! Совсем затворником заделался! -  Нешто   всё   самозванку  забыть не можешь? Чай  хороша  была,  стерва?
Императрица усмехнулась самой сладкой улыбкой, на которую только способна женщина, и указала графу на столик, где стояли бокалы, графин вина и ваза с фруктами. Граф поклонился и, налив   два бокала, подал бокал Екатерине. Второй взял сам.
Орлов: Как  можно, Государыня  моя, и думать давно забыл! ( поднимает  бокал)  За тебя,  матушка  Государыня,  за  тебя,  царица  сердца  моего!
(выпили)
Екатерина: И то ладно!  Ну, присаживайся,  да  рассказывай  о  думах,  о  делах  своих!
Екатерина кокетливо улыбнулась и, тронув графа ножкой, вдруг обронила  золочёную  туфельку, Граф   припал, чтобы поднять и водворить  её  на ножку, но императрица, играя босой ножкой, провела по его лицу – кровь взыграла в жилах, и Орлов принялся жадно целовать обнажённую ножку императрицы…
Екатерина(застонала): О-о-о, шарман!!! (и, притянув графа к груди, полушёпотом) - ну что у тебя за дела такие, граф, что по полгода во дворце не  бываешь!
Орлов(переведя дыхание):   Я,  матушка,  такого  жеребца  купил!  Высокий,  статный  и  весь  белый!  Один  цыган  сказал:  «Белый,  как  сметана!»,  так  и  стал  я  его  звать  Сметанка,  несмотря  что  жеребец.  Вот  ужо,  как  первый  снежок  выпорошит,  прокачу  мою  Государыню   с   ветерком!
 Эх,  матушка – государыня,  есть  у  меня  мечта  в  своём имении  Острове,  что  ты  подарила,  построить  конезавод -  ведь  нет  ещё  в  Расее  такого.  Стану  я  выращивать  лошадок,  стану  выводить  новую породу, нашу - Орловскую!  Рысаков  Орловских. Они, государыня, будут крупными, нарядными,  удобными  под седло, в упряжку и в плуг.  Они   будут  одинаково  хороши  и  на параде,  и в бою. А главное  -  чёткая рысь, поскольку,  ведь,  бегущая рысью лошадь долго не устаёт  и  экипаж  трясёт  мало.
Екатерина(устало и разочарованно):  Фи,  майн  готт!  Я-то  думала,   он  обо  мне   скучает,  по  ночам,  во  сне  меня  нежит – целует,  а  он   всё   со  своими  жеребцами,   милуется!
Орлов: Что ты, государыня, как  можно – я  о тебе  кажную  ночь  мыслю…
Екатерина (резко встала раздражённо): Ну что ты граф – всё государыня, государыня!... (потом смягчившись) вот и покажи своей государыне, как ты по  ней  соскучился! (ненароком роняет пеньюар, оставаясь в одном корсете и панталонах)
Граф при виде этого оттягивает бант на шее. Екатерина, шагнув к столику, пошатывается и падает, граф подхватывает  её  и  усаживает  себе на колени…
Екатерина (развязывая ему бант на шее):  Ну,  что же, ты Алексей Григорьевич!  Не  сиди,  как  каменный!  - подсоби – видишь, как  корсет жмёт – аж   голова  закружилась!
(Граф ослабил корсет).
Екатерина (нетерпеливо): Ну, смелее, смелее…(она  тяжело  дышала,  и  её  пышные  груди    так   заволновались,  что  тугой  корсет,  казалось,  вот-вот  лопнет  по  всем  швам). 
Екатерина:  Давай,  свет  мой, Алексей Григорьевич,  выпьем  ещё,  да  спой  мне,  мой герой!  Очень  любо мне,  как  ты  поёшь.  Вон  видишь,  на  диванах  гитара  лежит?  Как доложили,  что  прибудешь – приказала принесть  - знаю, что   владеешь   энтим    струментом!
 Выпили  ещё  шампанского.  Алексей  взял  гитару  и  запел :
Не  уходи!  Побудь  со  мною!   
Я  так  давно  тебя  люблю.               
Тебя  я  лаской  огневою   и  обожгу  и  утомлю.               
Тебя  я  лаской  огневою  и  обожгу  и  утомлю !..
(музыка  остаётся  звучать   фоном   в оркестре,  но  уже  в  темпе   медленного   вальса.  Екатерина,    очарованная,  с  помутневшими  от  страсти  глазами,  села    к  нему  на  колени).               
Екатерина:  Обожги  меня,  мой   Герой  Чесменский,  утоми,  утоми!..
(Она  взяла  из вазы клубничку и стала водить ею по распахнутой груди графа, потом по его лицу, по своей   груди, губам… - заводя его всё сильнее) - Да мундир-то скинь  – не ровен час,   поцарапаешь   орденами!
Орлов  бросил  гитару, скинул мундир и ловко,  двумя  пальцами под   музыку   вальса   расправился   с   противными  крючками  и  освободил   страждущих  пленниц.   Она,    двумя  руками  обняла  его  за  шею,  а  он,   стал   кружить  её,  кружить,  кружить…  Он    бережно  опустил   её  на  софу,  и   всё  вокруг:  и  огромная  софа  с  пуховыми  перинами,  и  кресла,  и  коврики  перед   кроватью,  и  часы,  и  потолок  - всё  кружилось   вместе  с  ними,  танцуя  этот  буйный,  но  очень  красивый  вальс. Часы  пробили 5.  Любовники  притихли,  видимо,  притомившись,  только  музыка  продолжала   кружение.               
Екатерина:  Ещё!  Ешё  хочу - (хрипло  напевает,  не  обращая  внимания  на  мотив)  «Тебя  я  лаской  огневою  и  обожгу,  и  утомлю».
 Григорий  вскочил  с  софы,  подошёл  к  столику,  выпил  вина,  взял  гитару  и  запел:   
Не  уходи,  побудь  со  мною! 
Пылает  страсть  в  моей  груди.               
Восторг  любви  нас  ждёт  с  тобою! 
Не уходи,  не  уходи.               
Екатерина:  «Восторг любви нас ждёт с тобою» - прохрипела  императрица,  не  попадая  в  музыку,
-  «Иди  скорей, милый, скорей  иди».
 Григорий,  как раненный  тигр, прыгнул на софу,  и  снова  всё  закружилось   вокруг.  Теперь  уже  кружились  дома  на  улице,  поля,  луга,  реки, моря  -  вся   Россия  закружилась  в  вихре  этого  вальса.  Во  время    вальса,  часы  робко  пробили   6,  а  затем,  чуть  смелее,  7. 
Когда  кружение  кончилось,  Екатерина,  откинувшись  на  спину,  проговорила   охрипшим  голосом  и  еле   шевелящимися, как  на  морозе,  губами.               
Екатерина: Ну, теперь отдохни, сокол мой ясный, - намаялся!                Орлов(устало  улыбаясь): Я  не  могу  быть  соколом,  Ваше   Величество,  потому  что  я  Орлов!
Екатерина:  Знаем мы Вас – Орловых! (усмехнулась) Орёл  степной да …  лихой!  Вот  что,  Орёл  ты  мой  вольный -  шесть  раз  я  сегодня  с  тобой  ощутила  восторг  любви!  А потому заслужил ты нашу царскую милость (кокетничает с ним) - Получишь  из  казны  ровно  шестьдесят  тысяч  рублей (улыбнулась) -  по десять тысяч за каждый восторг.
 (встала, подошла к столику, написала бумагу и подала её графу)
Чай  лошадям твоим  достанет? Строй  свой  конезавод, голубчик!  Нужное  это  для  Расеи   дело.  А  ещё  прикажу,  чтоб  со  всей  Расеи  в  твоё  распоряжение  доставляли лучших жеребцов и маток.
 (Снова  пристроилась  на  кушетке).
Орлов  (ошалело, соскользнув  с  кушетки  на  пол):  Шестьдесят  тысяч !         Ей  богу,  шестьдесят?  (перекрестился). Матушка-государыня,  корова-то  два  рубля  стоит!               
Екатерина  (приподнявшись  на  локте): Фи,   майн  готт!  А  причём  здесь  корова! Коров то у нас  и  своих  хватает!
(Она села  на  кровать  и  посмотрела  на  своё  отражение  и  засмеялась) - Причём,  я  спрашиваю,  корова – то!  Мы  же  про  лошадок  говорим! – Нам лошади надобны! Свои,   россейские! (она   лукаво  улыбнулась  и  ткнула   его  босой  ножкой  в  плечо.  Алексей  ухватил  ножку  и  стал  целовать,  поднимаясь  всё  выше  и  выше,  пока  губы  их  не  слились  в  жарком  поцелуе,  и  снова  закружила  музыка).

                Эпизод  № 12. 
Итерьер : Подмосковное  имение  Орлова,  Храм,  стройка  конезавода.
В  эпизоде  заняты : Граф  Орлов, Доминик   Жилярди ( итальянский  архитектор),  Иван  Кабанов ( крепостной  графа), Василий  Шишкин                (секретарь,  крепостной  графа ), цыган  Иван.

Голос за кадром – На пожалованных ему Екатериной землях в Воронежской губерни А.Г. Орлов основал Хреновской завод со свойственными ему энергией  и размахом. Под завод были отведены имения Хреновое, Чесменка  и  Пады. К  заводу  были  приписаны 4 тысячи крестьянских дворов. Общая   площадь   заводских   земель  составляла 100 тысяч гектаров, из которых распахивались только 3 тысячи, остальное шло под выпасы и покосы. Все ведение хозяйства было подчинено интересам коннозаводства. Годом основания этого завода  считается 1778-й, когда в него   начали   переводить   лошадей   из  Острова.
Граф  Орлов,  со  своими соратниками в коннозаводском деле крепостным  Иваном Кабановым, личным секретарём Василием Шишкиным и известным  архитектором  Домиником  Жилярди,  приглашённым для  строительства   конюшенного  комплекса,  прохаживались  по  подмосковному  селу  Остров,  подаренному  Орлову  Екатериной.
Орлов:  Да  много  сил  и  средств   вложил  я в благоустройство этой  усадьбы.
Доминик Жилярди: Место очень  хороший,  Ваше  Сиятельство! – Расположено   на   высоком   холме,   большой река.
Орлов: Когда Москву окружали леса, и весеннее половодье заливало здешнюю   пойму, этот   холм   казался   островом. Пожалуй, поэтому селение, и  получило  название «Остров».
Жилярди: А  храм – есть   шедевр архитекторского   искусства!
Орлов: А, это наша   Преображенская   церковь.
Жилярди:  Заметьте, граф, здесь удачно весьма слились формы древнерусского деревянного зодчества и стилистика западноевропейской  архитектуры.  Ну,  показывайте,  как  у  вас  дела  обстоят?
Кабанов: Прошу,  господа,  вот  сюда  перейти.  По  велению  Алексея  Григорьевича,  котлован  для  фундамента  мужики  вырыли.
Жилярди: Надо  обязательно  проверить,  правильно  ли  сделаны  замеры. 
Шишкин(протягивая  папку  с  бумагами): Вот,  Ваша  милость,  здесь  все  расчёты.                Жилярди (бегло  просмотрев):  Это  надо  время смотреть,  а  что со строительный  материалами ?
Орлов:  Материалы  -  не  беда!  Намедни  всё  доставили  -  я  сам  проверял.  Доминик,  друг  ты  мой  любезный,  нету  у  нас  времени.  Торопиться   нам  надобно – к  Рождеству  привезу  Государыню  смотреть  на  строительство   завода  нашего.  Как  говорит  русская  пословица: «Куй  железо,  пока  горячо».               
Жилярди:  О,  хорошо,  хорошо!  Я  понял!  Мне  два  раза  повторять  не  надо,  Ваше  Сиятельство.  Но  я  знаю  другую  русскую  пословицу: «Всяка  работа  с  перекуса   начинается» (засмеялся)!
Орлов:  Это  ты  прав,  голубчик - «Сухая  ложка  рот  дерёт» (Кабанову)-  Веди–ка,  Ваня,  господ  завтракать. Вот  только  не  досуг,  будем  мы  кофе  с  коньяком  пить,  али  коньяк  с  кофе!  (Смеётся) А потом моего красавца поедем  смотреть!     *
                Эпизод № 13.
Интерьер : Усадьба Пушкино. Конюшни графа. Большой загон. 
В  эпизоде  заняты :  Граф  Орлов,  Иван, Илиана, Жилярди,  Кабанов.
В загоне  Иван  дрессирует Сметанку. Подходит граф с Жилярди и Кабановым.
Орлов:  Ну   что, Ваня,  как  успехи? Скоро ль под седло?
Иван: уже   Барин!
Орлов:   да ну? Что покамест,  меня  не   было, уже   под  седлом?
 А ну-ка давай – покажи   нам  своё   умение!
Иван берёт седло возле забора, седлает Сметанку – тот стоит смирно.  Вскакивает на него и скачет галопом по кругу. Граф удивляется. Гости восхищаются!
Орлов: Ну-ка  дай мне теперь! (порывается идти к лошади, но Сметанка храпит  и прижимает  уши)
Иван   останавливает   графа-
Иван: не  спешай, барин, ещё трохи дней – терпеть надо! Скоро конь тебя признает ,   и   сам   седлать  и  скакать  будешь!
В этот момент к загону подошла Илька с ведром овса и щёткой. И улыбнувшись   графу, вошла  в  вольер. Иван   распряг  коня, а  Илька стала его  чистить. Конь   спокойно   общался   с девушкой.
Орлов (Ивану, выходящему из вольера): А что Сметанка уже с Илькой подружился?
Иван: Да, она  за  ним  ходит  с того  дня, как ты , барин,  уехал! – конь привык   уже!  И ты, барии, привечай  его – морковка  давай, сахар,  зови  по  имени! Ласково,  шепчи  на  ухо! (улыбается).
Граф  с  гостями  направился  к дому, вдруг  он  почувствовал  на  себе  пристальный  взгляд  и  оглянулся. Илиана   смотрела  ему в след  своими  огромными  чёрными  глазами,  и  что-то,  непонятное,  что-то  притягивающее,  как  огнём,  обожгло графа.   Белый  круп   коня  ещё  больше  оттенял  её  смуглую  кожу  и  чёрную синеву  пышных   длинных  волос. Илька   улыбалась и,  продолжая  чистить  лошадь, потихонечку  запела:                Дуэт  Илианы  и  графа  Орлова.                Поначалу  песня  предназначена   лошадке,  а  потом  герои   откровенно поют  друг  другу.
Илиана.                Э   рят  кали!    Стрефял  о  щён!                О « штромфо»  чергэня  кхэленас!
Э  щей  гилабелас  гиля,
Ай  ласа,  ви  ле   чирикля
Гилабенас,  ай  чи  совенас.                О  дром,  о  кхам,  ле  чергэня,                Балвал.  э  Яг  бари,  Гиля,                о  Пай  баро,  о  баро  Плай  -                Ся  ту  сан – муро  шукар  Рай.
    
Граф .                Ты  мой  красавец,  белогривый,                По  нраву  мне  твой   нрав  игривый,                Из   под   серебряных   подков ,                Степей  несётся  вечный  зов
    
            Припев:   ( на  голоса, Илька  поёт : нэ.нэ, нэ…)
Твоя  шёлковая  грива,                Завивается  красиво -                На  ветру  колышется -                Песни  звон  мне  слышится.                Ну  а  с  песнею   желанья                Наши   не  забудутся !                С  песней  все  мечты  -   я  знаю,                Непременно  сбудутся .
Голос  за  кадром :  И,  конечно,     песня  заканчивается  первым  страстным    поцелуем  наших   героев.   
                Эпизод  № 14.
Интерьер : Сельский  храм.
В  эпизоде  заняты : Трофим,  Гафица,  Иван,  Грегору,  цыганские  дети, Батюшка,  дьякон,  крестьяне.
Рождество.  Богослужение  в  храме. Цыгане  вместе  с  крестьянами  молятся,  исповедуются, причащают  детей, поют  вместе  с  дьяконом   псалмы.   

                Эпизод № 15.

 Интерьер : Зимняя  дорога  от  храма   до  избы,  где  живут  цыгане.
В  эпизоде  заняты : Трофим,  Гафица,  Иван, Грегору, две  цыганские  девочки,  мальчик – цыганёнок,  крестьяне.   
С  самого  утра   солнышко  так   заискрило   пушистый  снег,  что  глаза   сами  по  себе  прищуривались,  а  губы,  невзирая  на  мороз,  приветно  улыбались. Крестьяне  шли  из  церкви  с  заутренней  и  на  их  лицах   играли  улыбки -  уж  больно  торжественно   и  нарядно  на  рождество  в  Церкви,  и  на  душе  всем стало  легче!  Цыгане  наравне  со  всеми  стояли  службу  и  молились,   и  теперь  шли  вместе со  всеми,  бороздя  тёплыми   валенками, лёгкий  пушистый  снежок .
Гафица (Трофиму): Наис  ле Девлескэ, кэ арэслям  о  кричуно жикай кхангэри  ( Слава  Богу,   детей  причастили!  Хорошо! )
Трофим: А  э  Илька,  сар  цинони  издралас. (А  Илька,  как  маленькая  боялась).               
Гафица: Аменгэ  ся  амаро  траё  вой  авела   цинони (Да  она  для  нас  всегда  будет маленькой).
Трофим: Чачес,  ворта   жи  ко  пхуримос!  Аба  ту   чидикхлян,  сар   вой   по  газда  ле  якха  поррадя!   (Ага,   до  самой   старости!   Вон   как   прошлый   раз    на    барина   глазища  свои  пялила,  срамота!)
Гафица(передразнивая  российских  цыган):  Со  ту,  морэ,  пириячь! Дарал  вой лестар. Ай  адес пале авена менде ле  ракля  те  драбарэнпе.                (Да   буде  тебе,  старый!   Боится  она  его.  Сегодня   опять  девки  к  нам  в  избу    придут -  погадаться    захотят.)
Трофим:  На,  адес  э  ампэратиса  трубул  те  авел  ка  амаро  газда,  ай  во  акхарэл   амен  те  кхэлас,  те  башавас,  те  гилабас.  Ай  ви  эл  ракля  лена  те  гхурявенпе   андел цаля  ле вэшескэ.  ( Ну,  нет. Сегодня  Государыня  к  барину  в  гости  пожалует,  и  нас  барин  петь,  да  плясать  призовёт!  Готовиться   нам  надобно, да  и  у  их  дел  полно - ряжеными  прикидываться   станут).

Голос  за  кадром : О  том,  что  сегодня  прибудет  государыня,  знали  все  в  усадьбе – такое  раз  в  жизни  может  случиться. Легко сказать – поглядеть на саму государыню – матушку. 
Цыганёнок:  Тате,  а  нас  с  собой  возьмёте?
Трофим:  Дык,  куда  ж  мы  без  вас – ты  у  нас  главный  артист  и  есть!

                Эпизод № 16.
Интерьер : Изба,  где  живут  цыгане.
В  эпизоде  заняты :  Трофим,  Гафица,  Илька,  Грегору,  дети,  Орлов.

Подошли  к  избе,  и  цыганёнок  ткнул  ногой  в  незапертую  на  замок  дверь.  В  избе  сладко  пахло  пирогами. Помолились  богу и  сели  за  стол  разгавляться   после  рождественского  поста.  Илька   поставила  на  стол  «Савияко» (сладкий  пирог  с  творогом  и  изюмом).
Илька: Аме  ла  даса  сорро  рят  о  хумер  пел  васт  анзардям,  те  авел   сано.                (Мы  с  мамкой  всю  ночь  тесто  на  руках  растягивали,  чтоб   было   тонкое  мягкое).
Большой  гусь был  зажарен  целиком.
Гафица: Ай  кадала   папиня  пало мурро драбаримос   дяма  э  гомеш. Ай ,  чачес, сар пхендем лакэ как дуен биянел, кадя ви  анклистя лакэ.                (А  этого  гуся   мне  за  мои  хорошие  предсказания   соседка  подарила,  как  двойню   родила)               
Трофим: Морэ,  Грэгору,  жя-та  ан  аменгэ  э  глажа,  кай ся гарававас  ла  катар  типхей. Фери меек жено акана жянав  те  кэрав касави мол!                (Ну-ка ,  Грегору,  принеси   из  погреба  ту  бутыль,  что    в  секрете  от  сестры  твоей  держу. Секрет  этой   настойки,  теперь  уж  видно,   я  один  и  помню.)  (Трофим   налил  вина  в  кружки) - Те  авел  бахтало амаро кричуно!  Те  авас  саворэ  бахтале,  ай  зурале!
               
Грегоро:   Тэ  дел  о  дел!  Те  авас умпачи ! ( Дай  Бог  удачи)
Цыганёнок:   Ай  барвале!  (  И ,  чтоб  были  богатыми).

Раздался  стук  в  дверь,  и  вошёл  Орлов.  ( Все  опешили , повскакали с мест)
Орлов:  С   праздником!  Мир  честной  компании!   Магомет  не  идёт  к  горе,  так  гора   идёт  к  Магомету!
Трофим:  Какая  Магомет,  я  не   виноват,  барин?
Орлов:  Да  ты  не  пугайся  - пословица  у  нас  такая  есть.
Трофим: Я  не  пугался,  не… Ты  не  гневися,  барин,  за  стол  просим!

Илька  выскочила  из-за  стола,  быстро  вытащила  из  сундука   красивый  рушник,  который  вышивала  сама  и   положила  на  лавку,  предлагая  гостю  присесть.  Орлов  ласково  посмотрел  на  девчонку  и  уселся  на  лавку.

 Орлов:  Да,  вроде,  гнева  моего   вы   пока  не  заслужили.  Что  тут  пьют?

Трофим   (наполнил   чистую  кружку):  спробуй   нашего  вина, барин!
Орлов(выпив): Ух, хорошо–то как! Что  за  зелье  такое?
Трофим: Только  я  знаю  секрет,  барин.
Орлов: Выпил  бы  ещё,  да  недосуг  нынче.  Ну,  маэстро  мой  бородатый,  расскажи  - как  живётся-можется? Люди мои не  забижают?
Трофим: Спаси  Господь!  Хорошо   живём,  барин.  Бабы,  да  девки   ходют  по  деревням,  ворожат,  мы  в  музыку  играем,  а,  вон,  Григорий  ещё  и  кузнец  знатный - посуду  починяет,  лопаты  делает,  да  лошадок  подковывает – вот  так,  барин,  на  хлеб  и  зарабатываем.   Хорошо!
Орлов: Послушай,  борода,  чай  знаешь,  что  ноне  сама Государыня ко   мне  прибудут? Так  вот, мы  должны  сегодня  не  только   развлечь  их  Императорское  Величество,  но  и  чем-то  удивить!  Так  вот  я  зачем  к  вам  семь  вёрст  киселя  хлебать  пришёл. Раз  твой  Григорий  хороший  мастер,  пусть  он  сработает  такой  лёгкий  обруч  с  пружинкой,  мы  его  наденем  Илианке на  пояс  вместо  кушачка  и  прицепим  к  нему  юбку. Когда  она  сердечная  будет  кружиться  в  танце,  пальчиком  нажмёт  на  пружинку -  сама  остановится,  а  юбка-то будет  продолжать  кружиться.
Трофим:  Вот   так   да!   Сможешь  сработать, Грегору?
Григорий:  А  то!  Не  беспокойся,  барин, - всё  сделаю.
Орлов (подошёл  к  Ильке): А  ты  красавица? - Не забудешь пружинку нажать?
Илька (засмущавшись) : Я  смогу,  барин…
Орлов: Вот  и  славно.  Да,  вот   посмотри,  что  я  тебе   принёс  - гребень,  чтобы   волосы   закалывать.
Илька:  Волосы?
Орлов:  Ты  выйди  плясать  с  заколотыми  волосами,  а  когда  повернёшься  спиной,  то  незаметно  гребешок –то  и  выдерни,  а  волосы  и  упадут  прямо  до  пола  -  красота!   Поняла,  красавица? (и,  не  удержавшись,  нежно  поцеловал  её  в  лоб – при этом  Илька  вся зарделась  и  от  смущения  убежала).  Обращаясь  к  Ивану:  Да  чтоб  жаворОнки  летали!  Да,  чтоб  пели  звонко,  да  плясали   весело!  Ты  всё  понял,  борода?  Сидите  в  избе,  готовьтесь  к  выступлению  -  ужо пришлю  за  вами. 

                Эпизод № 16. 
Интерьер : Графское  подворье,
В  эпизоде  заняты : Граф,  Козьма,  Иван,  парень  с  медведицей ,  слуги,  ряженые  дворовые  люди,  повара, Козьма.

        К  приезду  императрицы   Орлов  с  друзьями, приближёнными,  да  и  со  всей  дворней   готовился  долго  и  тщательно. Большой  усадебный  двор  был  приукрашен  и  напоминал  ярморочную площадь: был  выстроен  целый увеселительный   городок   для   деревенского  развлечения  и зрелища,  с  качелями, гигантскими  шагами  и  ледяной  горкой.  Приехали  актёры – скоморохи. Окидывая  хозяйским  взглядом  новые  сооружения,  Орлов  увидел   любопытную  картинку:  возле  выставленных  столов,  где  гости  станут  угощаться  блинами,  да  пирогами ,  в  объятиях   медведицы,   спал   на   снегу   огромный  детина  в  крепких   объятиях   медведицы  Варьки. Граф  подошёл -  Варька  зарычала.  Парень  выпрастался  из  объятий,  снял  с  головы  шапку.               
Парень:  Извиняйте,  барин! (показывая  на  медведя) Артисты  мы,  к  выступлению готовились, приморилися, малость  медовушкой  причастились -  Варька   моя   больно   любит,  а  теперь  вот  и  отдыхаем.
Орлов:  Что  ж,  прямо  на  снегу -  замёрзнешь!
Парень:  С  Варькой  не  замёрзнешь -  вона  шубейка - то  какая  на  ней.  Она  меня  обоймёт,  и  никакой  мороз  нам  не  страшон.
Из  конюшни  Ванька – цыган   вывел  Сметанку.  На  его  белоснежной  спине  красовалось новое,  недавно  подаренное  Орлову  иранским  Шахом   Сефи, красно седло в золотой оправе, иранской работы. Похрустывая   лаковыми  сапогами  на  снегу,  граф  подошёл.  Лошадь  замотала  головой  и  тихонько  заржала,  видимо,  выражая  приветствие.  Иван  незаметно  сунул  в  руку  Орлова  морковку,  и  граф отдал  её  Сметанке,  который   не  без удовольствия,  хрустя  мощными  своими  зубами,  принялся  жевать. Орлов  похлопал   жеребца   по  спине.
Орлов: Красавец  ты  мой,  ненаглядный!  Ты -  белый  красавец,  на  тебе  красное  седло  царское,  а  я  в  полушубке  из  чернобурки,  да  в  шапке  собольей .  - Понравимся  мы  нонче  Государыне?
Жеребец,  вздымая  рыхлый   снег,  топнул  серебряным  копытом  и  заржал.                – (Ивану)  Ты  коня – то  не  морозь,  отведи  в  стойло,  а  как  государыня  подъезжать  станут,  тогда  и  выведешь  -  готовым  будь!

По  двору  сновали  взад  и  вперёд  деревенские  девки,  одетые  в  нарядные  овчинки,  выделанные   разноцветными  узорами  -  готовились  к  хороводам,  да  калядкам.  Повора,  на  устроенной   здесь  же  во  дворе   кухне,   жарили  блины,  пекли  пироги,  да  готовили  кушанья  для  господ,  лакеи  накрывали  столы.  В  распахнутых настежь  воротах,  на  взмыленном   скакуне   во  показался  Козьма.

Козьма ( въезжая на  коне  во  двор   в  распахнутые  ворота):  Пора,  Ваше  Сиятельство,  едут!  Аккурат, за  версту  отсель  уже  обогнал я их,  чтобы  тебя,  Алексей  Григорьевич,  возвестить.  Пора,  барин!

 Орлов   побежал  на  конюшню,   и  оттуда  галопом  Сметанка  понёс  его  по  большаку встречать  матушку  Государыню  Императрицу  Екатерину  Алексеевну.

                Эпизод № 17.
Интерьер : Зимняя  дорога -  большак.
В  эпизоде  заняты : Екатерина,  Граф  Орлов, княгиня  Дашкова, фрейлины,  стац  дамы, кавалеры ( военные  и  щтатские),  свита,  охрана,  почётный  эскорт  гвардейцев  во  главе  с  полковником,  крестьяне,  Козьма.


По  пути  всего  следования  «царского  поезда»  крестьяне  со  всех  сёл  выбегали  на  большак   и  приветствовали   Государыню -  низко  в  пояс   кланялись,   бабы   размахивали   платками,  в   морозный   воздух   летели  мужичьи   шапки.  Раздавались  звуки  гармошек,    звонкие  девичьи  голоса   подхватывал   ветерок  и  уносил  в  берёзовые  рощи,  откуда  их  возвращало   дремавшее  в  лесу  эхо.  Впереди   всей  кавалькады в  парадных   мундирах   скакал  почётный  эскорт  гвардейских  кавалеристов.  За  ними,  запряжённая  великолепной  парой  гнедых, следовала санная карета  Императрицы,  а  дальше, на  разукрашенных   цветными   лентами , санях,  тесно  прижавшись  друг  к  другу  на  морозе,   не  скучали  фрейлины -  первые   статц -  дамы  её Величества  - графиня  Разумовская  Наталья   Кирилловна ,  княгини   Чернышёва (Салтыкова)   Дарья Петровна ,   Ушакова (Разумовская)  Софья Степановна,  Чернышёва (Голицына)  Наталья Петровна.  Они  кокетливо   улыбаясь,  строили  глазки   господам   офицерам  и  штатским   из  ближайшего окружения её Величества. Княгиня  Екатерина Романовна   Дашкова,    ехала   в  карете   рядом  с  императрицей.

Дашкова: Любо – дорого смотреть,  Ваше  Величество,  как  любит  Вас   народ!                Екатерина:  Да,  сказывают,  что  любят! – А  вот  только,   бунт   Емелькин    подавили -  а   там  тоже,  чай народ!
Дашкова:  Да  какой  там  народ,  Екатерина  Алексеена? – сброд один!
Екатерина:  А казаки?
Дашкова:  А  что, Казаки?  Они,  сроду,  были,  как  говорит  русская  пословица:  «и  нашим,  и  вашим». 
Екатерина:  Ну  да  ладно,  господь  нас  не  оставит. Лучше   расскажи,  душа  моя,  как  ты  съездила,  про  новые  свои   романы   поведай -  нам  про  тебя  всё  интересно  знать,  моя  милая!
Дашкова(смеётся):  Всё – то  Вам  надо  знать,  Ваше  Величество!  Да  какие  там  романы,  да  и  лучше  наших  русских  кавалеров  не сыскать! А  новости? - Парики нынче носят по новой моде в Париже! И на обед так обильно подают, что я там  от  их  кушаний  ночью  спать  не  могла,  да  растолстела,  как  корова!
Екатерина (улыбнулась,  что-то  вспомнив,  и  внимательно  посмотрев  на  Дашкову  промолвила):  Ну,  какая  ж  ты  корова?  Ты  у  нас,  как  в  вашей песне  поётся: «во   поле  берёзка!»
Голос за кадром: Императрица  улыбалась – Дашкова, действительно, располнела  и  подурнела, а, значит, не  так легко  будет  ей  теперь составлять  конкуренцию    государыне   на  поприще  любви.  Надо  сказать,  что  княгиня  никогда  и  не  помышляла  ничего  такого,  но  Екатерина   всегда  ревновала  к  ней  своих  фаворитов.
Екатерина: А,  знаешь,  как   Руссо  советует  дамам  похудать  -  « Жрать  надо  меньше!»  (и  обе  расхохотались)

Навстречу   эскорту   на  белом,  как  снег   коне,  обгоняя  ветер, мчался   всадник.   Лошадь,  подняв  столб  белой  пыли  лихо притормозила,  и  командир  гвардейцев,  приложив  руку  к  козырьку, сердечно  приветствовал    графа. Гвардейцы,  выхватили  мушкеты  и  салютовали   в  честь  генерал-аншефа,  Графа  Орлова – Чесменского.               
Орлов:  Ну,  здорОво,  орлы.
Гвардейцы (хором):  Здравия  желаем,  господин  генерал- аншеф! 

Орлов  спешился  и,  ведя  за  собой  на  поводу  Сметанку,  подошёл  к  карете. Екатерина  отворила  дверцу,  и  Орлов,  обхватив  протянутую  ему  руку,    трижды нежно  поцеловал.

Орлов:  С  благополучным   прибытием  в  мою  вотчину,  Ваше  Императорское   Величество! 
Екатерина: Здравствуй,  голубчик  Алексей  Григорьевич,  и  поцеловала  его  склонённую  голову.
Орлов (увидев  Дашкову): Здравствуйте,  милейшая  Екатерина  Романовна,  с  приездом! А, нешто правда, Ваше Сиятельство, что Франция лучше России?               
Екатерина  (со  смехом,  закрывая  дверцу  кареты):  Лучше там,  где  нас  нету! Вези,  Алексей  Григорьевич,  а  то  в  сосульки,  али  в  снежных  баб  превратимся -  не  отогреешь!
                Эпизод № 18.
Интерьер :  Усадьба  графа  Орлова.
В  эпизоде  заняты :  артисты  из  эпизодов №16; № 17;  + Трофим,  Глафира, Иван, Илиана,  Жилярди,  местная знать : – князья и графы: С. Ушаков, князья – Барятинский и Куракин, граф Петр Семенович Салтыков, Н. М. Каменский, князь  П. А. Зубов, губернатор Бахметев и обер-полицеймейстер И. И. Юшков, генерал-поручик П.Д Еропкин, Князь Вяземский, князья: Волконский, Остерман, Голицын, Разумовский, Долгорукий, граф Апраксин. – все мужчины военного складу, возрастом от 40 до 60 лет, Малашка ( дворовая  девка), Козьма, скоморохи, певчий хор, священник, дворовые люди, слуги графа, цыгане.
Граф  Орлов  впереди  эскорта  ворвался   в  распахнутые  ворота  усадьбы,  и  грянул  полковой  оркестр. Как  только  показались  сани Императрицы,  в  небо полетели разноцветные букеты фейерверков. Разнаряженные               девки  встречают  дорогую  гостью  хлебом–солью.  Господ  усадили  за  столы  с  дымящимися  самоварами,  горячими  блинами  и  всякой деревенской вкуснятиной. Для Екатерины Григорий приготовил  высокое, тёмно - вишнёвое  с  позолотой,  мягкое  кресло,  в  котором  она  восседала,  как  на  троне. На  колокольне  затрезвонили  колокола,  и  вперёд  вышел батюшка, поздравил  всех  с  Рождеством Христовым,  а  хор  певчих,  собранных   Орловым   со  всех   близлежащих  храмов,  проникновенно  и  торжественно  спел  для  Государыни  «Многия  лета». 

Орлов: Государыня – матушка,  сегодня  на  всей  Руси  нашей  любимой   празднует народ великий праздник Рождества Христова. Позволь,  государыня,  и  нам  грешным поздравить тебя с Рождеством, пожелать  многие  лета  и  выпить  за  твоё  здоровье. Здоровье  матушки –Государыни   Екатерины Алексеевны - «Ура»!
И  весь  двор,  усиленный   голосами  гвардейцев,  взорвался  криками «Ура»!  Осушили  чарки  с  медовухой,  и  Григорий  дал  знак  Козьме,  который  по  его  наущению  исполнял  роль  распорядителя  праздника,  и  зазвучали  гармошки,  дудки,  сопелки,  трещотки,  девки  завели   хоровод,  а  потом  в  круг ворвались и  парни -  и  пошла  разудалая Русская  пляска.  Неожиданно, и прежде всего, наверное,  для  самой  себя,  в  круг  выскочила княгиня  Дашкова,  и  грациозно  размахивая   белым  платочком,  пустилась  в  пляс. Все  зааплодировали,  и  другие  фрейлины  последовали  её  примеру, и  стало  жарко  и  весело.
Малашка(поёт  частушки):
«Впеснях   радость,  в   песнях   горе,   в песнях  и  весельице.
Только в песнях  нахожу  сердечку  утешеньице,-
Козьма  подал  знак   приглашённым  графом артистам-скоморохам,  которые  одновременно были и певцами, и танцорами, и дрессировщиками животных,  и  начались  игрища   разные:  драки  мешками, перетягивания каната,  борьба  кулачная  и  с  медведем. Орлов принял  участие  в  кулачном  бою,  своим  коронным  ударом  уложил  на  землю  огромного  мужика–детину,  вызвав  всеобщий  восторг  гостей  и  всей  дворни. Медведица Варька  честно  боролась со  своим  поводырём,  но,  после  удачной  подножки,  повалилась  на  спину,  и,  как  настоящая  артистка, изображала,  что  померла, не  желая  подниматься   до  тех  пор,  пока  её  обидчик  не  поднёс  ей  полную  кружку  бражки. Гости  угощались блинами,  пирогами,  пили  бражку  и  вино,  дамы  с  кавалерами  качались  на  качелях, а гвардейцы приступом брали «гигантские  шаги»,  сработанные на огромных,  врытых  в  землю  деревянных  столбах. Закончилось  гулянье  тем,  что  Ванька – цыган  въехал  на  двор  на  Сметанке,  совершил  круг  почёта  и  умело,  подёргивая  вожжами,  заставил   жеребца, покачивая крутыми бёдрами, вышагивать  под  музыку.  Екатерина,  обожавшая  лошадей  и  будучи   прекрасной  наездницей,  не  удержалась  и  подошла к лошади. Орлов подбежал и предупредительно подал Екатерине   морковку.               
Орлов: Побалуйте  его  наперёд, Ваше  Величество!
Екатерина (улыбаясь): Подумать  только,  какие  нежности,  впрочем  он  достоин  царской  милости. (теребя  белоснежную  гриву).  Какой  же  ты  красавец, милый! С тебя  картины  писать  надобно!
Орлов: Найдём мы ему достойную  подругу,  и  станет  он  родоначальником   новой,  нашей  Русской - Орловской  породы  рысаков. 
Екатерина: Дай  тебе  Бог,  Алексей  Григорьевич!
Орлов: Матушка – Государыня,  господа,  а  теперь  в  дом  прошу -  поужинаем, чем Бог  послал. 
                Эпизод № 19.
Интерьер :  Парадная  зала  усадьбы,  роскошно  сервированный  стол.
В  эпизоде  заняты  артисты  из  эпизода № 18 +  цыгане.
Гости прошли в усадьбу и расселись  за  роскошно  сервированным  столом,  причём,  по  замыслу  Орлова, вопреки тому, что  уже  было  съедено  и  выпито,  кухня  была  французская:  подавали  устриц,  трюфели, «Шампанское»  и  « Бордо».
Екатерина:  Алексей  Григорьевич,  твой  Сметанка  до  сих  пор  у  меня  перед  глазами – до  чего же  хорош!  А  скажи,  друг  милый, как  двигаются  дела  на  твоём  заводе?
Орлов:  С  божьей  помощью,  матушка – государыня,  поспешаем!
Екатерина: Майн  готт,  Ты знаешь моё правило:  скоро  -  хорошо  не  бывает!
Орлов: А вот, архитектор  наш,  самый  главный   и  доложит,  как  оно  будет  на  самом   деле.
Жилярди (с  папкой  документов в руках): Стены, Ваше Величество, возводим метровой толщины. Двухсотлетние балки из лиственницы будут держать тепло и создадут  здоровый климат. Главное здание конезавода образует правильный прямоугольник, по периметру  которого и  будут  находиться  конюшни,  а  справа  ещё  будет  целый  квартал   хозяйственных  построек…
Екатерина: Спасибо,  голубчик,  довольно  просветил. Дай  тебе  господь  удачи,  Алексей  Григорьевич,  и  держи  меня  в  курсе,  докладывай!
Неожиданно  погасли  газовые   светильники   и  призывно   замерцали  в  канделябрах  свечи.   На  импровизированной  сцене   появились  музыканты и  встали полукругом, женщины  в  непривычно  ярких  цветных нарядах расположились прямо на полу.  Очень  тихо,  дабы  не  мешать  разговорам,  вкрадчиво  зазвучала раздольная  песня.
Дашкова:  Это  цыганы,  Алексей  Григорьевич?  Я  видела  в  Неаполе  такие  таборы  -  они  кочевники – музыканты.
Екатерина: О,  господи  Иисусе,  ещё  и  цыганы?  Откудова  ты  их  выписал? 
Орлов:  Кочевали  в  наших  лесах, Государыня. Они  из  Бессарабии  кочуют  -  вот  я  их  там и  нашёл.
                Дойна  кончилась,   и  зазвенел  «Жаворонок»,  и  все  с  восторгом   следили  за  полётом  маленькой  птички,  поворачивая  головы  туда,  куда  её   искусно   направлял   молодой   музыкант   Ваня – цыган.  Екатерина  и  гости  восхищённо   аплодировали  и  кричали: «Браво!» Поднялась  с  пола  ГафИца   и  запела   залихватски  - весёлую песню:
Кон  ущел  май  сыгоди димняцы?                Анде церра  кон   кэрэлвияца ?                Анда форо  кон  май бутанела –                Мундро молдованка Ионэла.   
Голос, вопреки  возрасту, звучал  молодо,  высоко  и  красиво,  но  слов  никто  не  понимал,  и  публика   заскучала.
Екатерина(графу):  Играют-то  они  лучше,  чем  поют.
Орлов:   За  то,  когда  танцуют – всё  понятно  и  без  слов!          
Одиноко запела скрипка и в круг выпорхнула Илиана и замерла на мгновенье. В  зале  сразу всё стихло – гости   с  любопытством   разглядывали плясунью: стройный стан был перехвачен платком и плотно обтягивал стройные бёдра,  из-под   короткой   кофты  кокетливо  проглядывал  смуглый   животик, широкие   рукава   не скрывали   плавные   линии  рук, а из  под   цветастой  до  щиколотки  юбки  выглядывала  маленькая  босая ножка. 
Екатерина  смотрела  на  плясунью  и  её сразу  охватило какое–то непонятное   волнение. Она смотрела  на  её  гибкий  стан, на  осиную  талию,  перехваченную  красным  платком. Её огромные  глаза–маслины,  казалось,  проникали  прямо   в  душу,  и  невольно,  хотелось  отвести  свой  взор  в  сторону. 
Дашкова (воскликнула от удивления): Да  она   бОсая  совсем!
По залу прокатился лёгкий гул удивления…
Но Илька, не обращая  внимания на зал, ударила в бубен – откинула  его  в сторону и  начала  свой  удивительный  танец – она, то кружилась, как волчок, то порхала бабочкой, то извивалась лебедем и плыла по кругу, обходя   гостей  и  замирая  возле  каждого, как бы  говоря  что-то  жестами. А напослед,  вдруг кинула   пламенный  взгляд  на  Орлова и, повернувшись спиной,  замерла , высоко  вскинув  руки,  прогнулась вся назад и  её  длинные   чёрные,   как   смоль,  волосы  «Упали  в  пол», а  плечи  мелко задрожали, звеня  монистами…
Екатерина  нечаянно  посмотрела  на  Орлова,  из  её  уст  вырвался  едва   сдерживаемый  стон. Она  увидела  сияющие  глаза Орлова, буквально пожирающие  плясунью. 
Хор дошёл до своего апогея. Цыганка «ходила  плечами»,  быстро  кружилась   и  вдруг  остановилась  как  вкопанная,  а  широкая юбка   её   стремительно   продолжала  кружение.  Орлов   громко   захлопал  в  ладоши  и  закричал: Орлов: Браво, Илька! Браво! 
Екатерина,  будучи  с  детства  дерзко  ревнивой,  прямо  задохнулась   от  злобы  и  тихонько  прохрипела -
Екатерина: Ох, душегуб,   проклятый!  На  меня  он  никогда  так  не  смотрел! 
Вдруг Императрица резко встала и жестом оборвала песню.
Музыканты вначале робко, а затем увереннее подхватили мелодию. В зале  воцарилась  напряжённая  тишина.  Екатерина  села  в  своё  кресло.   
На  словах  -               
А  жене  скажи,  что  я   в  степи  замёрз,
И  любовь  её  я  с  собой  унёс… 
- У  Императрицы  выкатилась  из  глаз,  непрошенная   слеза,  которую  она   наскоро  вытерла   батистовым  платочком.
Екатерина: Ну, спасибо, молодец, уважил! (Цыганам) Вот такие песни и пойте всегда!
Дашкова (царице): Екатерина  Алексеевна, - он,  подлец,  так  пел,  что  я  увидела  в  каких   муках   замёрз   этот  несчастный   ямщик!
Екатерина:  Жалую  певцу  кафтан с золотыми  позументами!  Как звать тебя? (принесли  кафтан  и  надели  на  Ивана)
Иван: Здесь  Иваном  кличут.
Екатерина:  Ну,  так  скажи  Иван,  чего  хочешь?
Иван:  Не  понимают  на  Руси  песни  наши  цыганские  -  вот  ка  бы  мне  гитару,  да  выучиться  играть  на  ней,  да  петь  песни  Ваши  русские…                Екатерина (усмехнулась): Ну,  гитару  тебе  твой  барин  купит,  да  и  играть  обучит. (Орлову)  Ведь  купишь,  граф?  (Ивану) А песни-то  учи,  учи! Русская  песня  вон  как   за душу  пробирает!
(Орлову) А ты, граф, хоть приодень артистов-то своих – али гардеробом обеднял? А то смотреть на них – срам один! Да на стулья своих певиц посадил  бы  что-ли – не ровён  час  застудятся! (все смеются)
Голос  за  кадром :   мизансцена и  костюмы,  подсказанные  Екатериной,  до  сих  пор  используются  цыганами  для  хоровых  выступлений)
(после паузы, которая, как показалась Орлову,  длилась целую вечность)
Екатерина :- Но ладно, пора и честь знать! Спасибо   тебе, Алексей  Григорьевич, за  хлеб, за  соль,  за  угощения   знатные.  Спасибо что потешил нас  по -  царски. Но время  позднее, пора  уже  и  нам  ко двору…
Екатерина, направилась к выходу, но вдруг остановилась и, повернувшись к графу, многозначительно произнесла сквозь ухмылку –
Екатерина(усмехаясь): А цыганка-то твоя хороша, да тоща больно! А  кружится-то быстро, долго! Смотри, Алексей Григорьевич, сам не  закружись,  а  то  упадёшь  больно -  подниматься  тяжело  будешь!  (Ушла,  и  вся  свита  за  ней)
Орлов поклонился и проследовал во двор проводить императрицу.
После  отъезда царского поезда и гостей граф вернулся и кинулся к певцу –
Граф ( Ивану) : Сокол  ты  мой! Ты  же  не  знаешь  сам, какую  беду  отвёл  от  нас! 
(протягивая  мешочек  с  серебром)  На  вот -  купи  себе  гитару,  какую  захочешь! (Обращаясь ко всем слугам и присутствующим) Велю с сегодняшнего дня величать сего Сокола уважительно – Иваном Трофимовичем!                Иван (принимая  деньги  и   усмехаясь): Благодарствую, барин.  «Сокол», значит! Третьего  дня  урядник   чевой -то   записывал,  всё   хфамилию  спрашивал,  а  я и не  знал,  чево  и  говорить-то.  А  теперь,  с   позволения твоего, барин, скажусь  Соколовым – можно?  А  на  гитаре  выучусь,  так  и  буду – гитарист  Иван  Соколов!   
Орлов: Разумеется!   Будешь  -  Первый  на  Руси  цыганский гитарист Иван  Соколов!  * 


Екатерина (раздражённо): Довольно! Мне  не  понятно,  о  чём  песня.  Граф,  отчего  они  не  поют  по-русски?  Ваши  песни дикие  и  не  достойны ушей нашего Величества!                Екатерина решительно направилась к выходу, желая демонстративно  покинуть  зал,  но  неожиданно   из  хора   вышел  цыган   Ваня  и,  преградив ей и  Дашковой  дорогу, обратился  к  императрице  -
Иван: Господарыня!!...
В зале все обмерли от такой неожиданности…
Дашкова (оборвав его): как ты смеешь! Какая дерзость! Граф,  объясните  своим холопам, что непозволительно, чтобы такой низкий человек так запросто  обращался  к её  Величеству!
Екатерина(останавливая её): Но отчего же! Нам  всегда  важно знать мнение нашего  народа! (Ивану) Ну, раз  уж, ты  такой  смелый,  говори!
Иван:  А  какую  песню  желала  бы  услышать   Государыня?
Екатерина (в замешательстве):  Я всегда  хочу  быть близкой  моему  народу и  желаю  слушать  русские  песни!
Иван поклонился   и  вдруг запел  протяжно высоким голосом:
Степь,  да  степь  кругом                Путь  далёк  лежит,                В  той  степи  глухой,                Замерзал   ямщик».   
Музыканты вначале робко, а затем увереннее подхватили мелодию. В зале  воцарилась  напряжённая  тишина.  Екатерина  села  в  своё  кресло.   
На  словах  -               
А  жене  скажи,  что  я   в  степи  замёрз,
И  любовь  её  я  с  собой  унёс… 
- У  Императрицы  выкатилась  из  глаз,  непрошенная   слеза,  которую  она   наскоро  вытерла   батистовым  платочком.
Екатерина: Ну, спасибо, молодец, уважил! (Цыганам) Вот такие песни и пойте всегда!
Дашкова (царице): Екатерина  Алексеевна, - он,  подлец,  так  пел,  что  я  увидела  в  каких   муках   замёрз   этот  несчастный   ямщик!
Екатерина:  Жалую  певцу  кафтан с золотыми  позументами!  Как звать тебя? (принесли  кафтан  и  надели  на  Ивана)
Иван: Здесь  Иваном  кличут.
Екатерина:  Ну,  так  скажи  Иван,  чего  хочешь?
Иван:  Не  понимают  на  Руси  песни  наши  цыганские  -  вот  ка  бы  мне  гитару,  да  выучиться  играть  на  ней,  да  петь  песни  Ваши  русские…                Екатерина (усмехнулась): Ну,  гитару  тебе  твой  барин  купит,  да  и  играть  обучит. (Орлову)  Ведь  купишь,  граф?  (Ивану) А песни-то  учи,  учи! Русская  песня  вон  как   за душу  пробирает!
(Орлову) А ты, граф, хоть приодень артистов-то своих – али гардеробом обеднял? А то смотреть на них – срам один! Да на стулья своих певиц посадил  бы  что-ли – не ровён  час  застудятся! (все смеются)
Голос  за  кадром :   мизансцена и  костюмы,  подсказанные  Екатериной,  до  сих  пор  используются  цыганами  для  хоровых  выступлений)
(после паузы, которая, как показалась Орлову,  длилась целую вечность)
Екатерина :- Но ладно, пора и честь знать! Спасибо   тебе, Алексей  Григорьевич, за  хлеб, за  соль,  за  угощения   знатные.  Спасибо что потешил нас  по -  царски. Но время  позднее, пора  уже  и  нам  ко двору…
Екатерина, направилась к выходу, но вдруг остановилась и, повернувшись к графу, многозначительно произнесла сквозь ухмылку –
Екатерина(усмехаясь): А цыганка-то твоя хороша, да тоща больно! А  кружится-то быстро, долго! Смотри, Алексей Григорьевич, сам не  закружись,  а  то  упадёшь  больно -  подниматься  тяжело  будешь!  (Ушла,  и  вся  свита  за  ней)
Орлов поклонился и проследовал во двор проводить императрицу.
После  отъезда царского поезда и гостей граф вернулся и кинулся к певцу –
Граф ( Ивану) : Сокол  ты  мой! Ты  же  не  знаешь  сам, какую  беду  отвёл  от  нас! 
(протягивая  мешочек  с  серебром)  На  вот -  купи  себе  гитару,  какую  захочешь! (Обращаясь ко всем слугам и присутствующим) Велю с сегодняшнего дня величать сего Сокола уважительно – Иваном Трофимовичем!                Иван (принимая  деньги  и   усмехаясь): Благодарствую, барин.  «Сокол», значит! Третьего  дня  урядник   чевой -то   записывал,  всё   хфамилию  спрашивал,  а  я и не  знал,  чево  и  говорить-то.  А  теперь,  с   позволения твоего, барин, скажусь  Соколовым – можно?  А  на  гитаре  выучусь,  так  и  буду – гитарист  Иван  Соколов!   
Орлов: Разумеется!   Будешь  -  Первый  на  Руси  цыганский гитарист Иван  Соколов!  * 
            Из  соседней  комнаты,  раскланиваясь  перед  публикой,  вышли  Трофим  и  Иван  со  скрипками, Григору (брат Ярицы) с цымбалами,  Ярица и  Илиана в красивых  цыганских  нарядах, с  шалями,  перевязанными на  бёдрах.  Мужчины  с  инструментами   стали  полукругом,  а  женщины,  расселись прямо  на  полу,  раскинув по нему свои пёстрые юбки. Рядом с ними  вальяжно  устроились  цыганята  -  кудрявый  мальчик,  лет  8-ми, и девочки 9-ти и 10-ти летнего возраста. Лакеи, заранее  предупреждённые Орловым, убрали газовое освещение и зажгли в  канделябрах  свечи.

 Гости  графа  с   любопытством   разглядывали   чУдное  зрелище.

            Трофим  взмахнул  смычком,  и  залу  стало   медленно  обволакивать   что-то  очень тихое,  светлое  и  грустное.  Скрипки  начали  свой  печальный  рассказ;   сначала   каждая  сама  по  себе,  но  потом,  вдруг  опомнились  и  бросились  в  объятия   друг  друга.  Казалось,  они,   поняли,  что  вместе   им  станет  проще  бороться   со  всеми   невзгодами,  выпавшими  на  их  век,  и  заиграли  громко  и  весело. Цимбала,  аккомпанировала  и, казалось, ворчала,  пытаясь   понять  жалобы  сначала  одной,  затем  другой   скрипки,  но,  зато,  когда   они  заиграли   вместе, развеселилась  и  даже,  как  бы рассмеялась,  рассыпая в залу бисер своих очаровательных арпеджио  и  каденций.
Мелодия  закончилась  неожиданно  и  также  тихо,  как  и  началась. В  зале  было  тихо,  и  привычных  Трофиму,   рукоплесканий   не  последовало.
 Трофим (про себя): Знать,  не  дошла  до  господ  музычка–то наша!
 Он  снова  прижал  бородатым  подбородком  скрипку  и  громко, с остервенением   заиграл!  Музыка   вихрем  полетела  в  залу,  и, казалась, задёрнутые французские  шторы на  окнах  зашевелились  ей  в  такт.  Дети  пустились  танцевать -  мальчишка   ловко  ударял  себя,  то  по  груди,  то  по  босым ножкам,  а  девчонки  кружились,  и  их  цветные  юбки, с  оборками  из  разноцветной  пены,  отражаясь  на  свету,  устроили   праздничный   фейерверк. Скрипки  вдруг  замолчали,  и   цымбала  одна  продолжила  разбег  и  вдруг,  как  бы  опомнясь,  остановилась.  Иван    опустил  скрипку  и  достал   из  кармана  маленький  флуер (нац. Румынский инструмент), заиграл -  и  в  залу  полетел   маленький   жаворонок.  Иван  свистел  и  на  все  лады  переливался, и  жаворонок  взлетал  к  потолку  и  снова  возвращался  к  музыканту. Иван, продолжая  играть,  глазами  провожал  полёт  птицы,  и,  когда  она,  будто  бы  прилетела  обратно  к  нему,  спрятал  флуер  в  карман,  и  снова  загремела  музыка,  и  закружился  танец,  и  неожиданно  посреди  пляски  в  центр круга  выпорхнула   Илька и встала, как  вкопанная. Музыка  враз  стихла и тут же  полилась сызнова, томно и медленно! Девушка   обожгла  графа  жгучим  взглядом (от которого ему сразу  стало не  по  себе), вскинула  руки  и, извиваясь вся, пошла по кругу, как  сама  музыка, перетекая,  как  звонкий  ручей, из одного  русла  в  другое. Руки,  как  змеи,  изгибались  и скользили  вдоль  груди  и бёдер, и … Замерла!., и только плечи  лёгким  тремоло  задрожали  в такт, набирая  темп вместе с музыкой. Потом она вновь вся  встрепенулась  и  упала  на   пол, оборвав мелодию. Всё стихло …
                Эпизод № 20.
Интерьер : Комнатка  Агаповны  в  усадьбе  Графа.
В  эпизоде  заняты : Илиана,  Агаповна, Козьма.
На   экране   фрагменты   строительства   конезавода. 
Голос за  кадром :
Строительство   завода  шло   полным   ходом,  и  граф  не  зная  ни  сна,  ни  отдыха,  пропадал  на  стройке,  лично руководя  работами.  Кроме  строителей,  были  мобилизованы  и  крестьяне  соседних  сёл,   и   свои деревенские,   да   и  вся   дворня   графа.  Нашлась  работа  и  для  цыган  - Трофим   лечил  лошадей,  Грегору  изготавливал   именные  подковы,  дабы  по  конскому  следу  можно  было  определить,  что  лошадь  принадлежит   графскому  заводу,  Иван объезжал   и  воспитывал   молодняк.  Барский   двор   казалось,  осиротел.  Жизнь,  конечно,  шла  своим   чередом,  но  не  слышалось   песен,  веселья  и   даже   домашние  животные,  казалось,  бродили   по  двору,   понурив  головы.

Комната прислуги в усадьбе графа,  затем  кухня.
Агаповна (вяжет  шерстяной  свитер): Слышь,  Кузя,  а  на  завтра  в  святую  пятницу, аккурат, выходят  у  Алёшеньки  именины.
Козьма: Видать,  ему  ноне  не  до  праздников.
Агаповна: Видать,  твоя  правда. Да  и  я–то совсем  хворая  сделалася  -  душит  меня   жаба  внутрях  -  дыхнуть   сил  нету.  Слышь,  Кузя,   Алёшенька– то  наш  был  самым  любименьким у  Григория  Иваныча  и   матушки  Лукерьи   Ивановны,  царствие  им  божие -  хорошие  баре  были,  людей  не  забижали.  Да  мы  тогда  и  графьями-то   не  были,  и  жили  в  Тверской   губернии,  это  матушка   Государыня  Екатерина  Алексеевна,  дай  бог  ей   долго  здравствовать,  Лёшеньку –то   и  в  графы   пожаловала  и  в  Столице  жить определила.  Слышь,  Кузя,  а  Лукерья– то  Ивановна  - матушка,  как  помирать-то  собралися,  меня  к  себе  позвать  соизволила - « Ты,  говорит,  одна   в  ответе  будешь  за  Алексея,  значит,  Григорьевича!  Смотри,  чтобы,  значит,  не  хворал,  одевай  тепло, чтоб, значит,  не  простужалси».  А  потом,  пальчиком   так  в  потолок   показала   и  говорит: «Мне  оттудава  всё  видно  будет,  так,  значит,  и  знай!». Вот  я  так  всю  жизню  свою,  значит,  и  состою  при  барине  твоём  Алексее  Григорьевиче. Вона,  смотри,  какую  тёплую   куфайку  ему к  именинам-то сварганила. Ведь  большой  праздник!  А  бывало - пекли калачи, караваи и пироги, варили пиво. С утра шли в церковь, ставили свечи, заказывали   молебен за здравие. Вечером собирались за праздничным столом. Имениннику–то дарили  подарки, а  после   застолья  гости пели, танцевали, водили хороводы.
Козьма: Ишь,  разнежилася,  старая! Барина  нету,  вот  ты  рада  стараться,  раскудахталася.                Агаповна: Да  ты  не  серчай,  Козьма Пантелеймонович,  а  лучше  бы  сходил  к  цыганкам,  пущай  придут,  поворожат,  травок  целительных  нихай  принесут -  может,   так   скоро  и  не  помру.
Козьма:  Типун  тебе  на  язык,  старая!  Дык,  как  же  мы  без  тебя?  Нешто  можно  нам  без  тебя?  Да  ты  погоди,   милая,  я  мигом  слётаю  и  приведу  аж  цельный  табор,  приведу.    *
Козьма   за  руку  ведёт в  дом смущённую  Ильку.  Когда   они  проходили  через  залу,  Илька  незаметно  погладила  рукой  спинку  кресла,  в  котором  сидел  Орлов  во  время  концерта.
Козьма: Ну вот,  Агаповна,  принимай  гостью.  Маманя  её  приболела  малость,  так  она  сама -  главная  артистка  наша  -  помочь  тебе  вызвалася. Ну, вы  тут  кудахтайте,  а  меня  дела  ждут.  Без  меня  в  доме  никак  нельзя,  значит!
Илька:  Мамка  травки   вот   собрала,  а  я  щас   отвар  сделаю.
Агаповна: А  сумеешь  сама –то?  Чай,  тут  умение  иметь  надобно?      
Илька: Мамке-то  тяжело  теперича,  так  я  сама  всегда  и  варю.
Агаповна:  Ну,  бог  с  тобой,  пойдём  на  кухню –то.
Переходят в кухню.
Илька  (поставила  чашу  на  огонь):  А  пока  давай  карты  бросим.
 (и  прошептала   молитву). Видимо,  карты  легли  плохо,  и  Илька   увидела   приближающуюся   к  старухе   смерть.  Цыганка  снова  принялась  молиться  и,  чтобы  не  напугать  Агаповну,  произнесла:
Илька:  Все  мы  смертны,   милая,  но  твой  час  ещё  пробьёт  не  скоро.  Радость  вижу,   любовь  вижу.  Сильно   беспокоишься  ты   о  ком-то  - не  бойся  -  ждёт  его  радость  и  любовь  большая.
Агаповна:  Всё ты  правильно  угадала,  цыганка :люблю  я  Лёшеньку  сваво  сильно,  и  страсть,   как  беспокоюся  за  него,  касатика  ненаглядного, - ведь  вместо  сына  он  мне  родного,  и  нету  в  моей  жизти,  акромя  него,  боле  ничего!  Дышать  мне  мочи  нет - душит  жаба  окаянная.
Илька :  Что  есть  жабА?
Агаповна:  Так  в  народе  говорят -  зверушка  такая,  навроде,  лягушки -  жАба.                Илька:  На  вот,  выпей,  да,  смотри  не  обжИгивайся,  и  все  твои  звЕрушки  и  жабЫ  убегут  в  болотО.   А  он,  Лёшенька   твой  -  это  барин  наш  Алексей  Григорьевич?
Агаповна: Аж,  зарделася  вся  при  имени  одном!  Он  самый  и  есть  -  барин  твой.  Да  ты  шибко–то   глазищами  не  сверкай -  погубит  он  тебя!  Ему   девки – что куры!
Илька: (очень  тихо)  Знаю!  Карты  не  раз  говорили.  И  что  не  ровнЯ  я  ему, знаю -  он  барин,  а  я  холопкА,  знаю!  Только  зачем  кажную  ночь,  в  кажном   моём  сне  он   приходИть и  целовать  меня,  и  ласкать,  и  за  собою  звать,  и  я  радостнАя  бегу  за  им?  А  потому  -  любый  он  мне!  Никто  -  ни  мамка,  ни  Тате   не   заменИт   мне  его.   Пущай  погибну,  утОплюся -  а  без  него  пусто  и  немилО,  да  и  жизть  ненужная   вовсе!

                Эпизод № 21.
Интерьер : На  берегу  реки  беседка.
В  эпизоде  заняты : Граф  Орлов,  Илиана.
Картина 11 -   «Любовь»
Орлов   сидит  в  беседке,   сработанной   Козьмой   ему  в  подарок  в  честь  именин,  на  его  любимом   месте  -  у  реки,  где  росли,  обнявшись,   две  плакучие    ивы.
Орлов (размышляет):  Вон,  и  лёд  тронулся  на  реке. Ишь,  как  ломает  всё  на  пути -  силища–то  какая!  Вот  так  и  жизнь  наша  грешная  - всё, вроде,  хорошо,  да  спокойно,  а  то,  вдруг, и  лёд  пошёл. Засерчала  на  меня   государыня,  не  зовёт,  да  и  поделом  мне!  Сдалась  ей  моя  цыганочка!  Вроде,  лишнего  слова  с  ней  не  промолвил,  а  она   каждую  ночь,  в  каждом   моём  сне  приходит  и  целует  меня,  и  ласкает,  и  за  собою  зовёт,  и  я  радостный   бегу  за   ней!  Уж,  не  любовь  ли  это,  Ваше  Сиятельство,  граф  Орлов- Чесменский? Да, точно  в  народе  говорят: « Зла  любовь!»  Что  меж  нами  может  быть?  Я - его Сиятельство, она – простолюдинка, дикарка, а  я  только о  ней  и  думаю,  и  ловлю  себя  на  мысли,  что  хочу  бежать  за  ней,  хоть  на  край  света!  Да  и  не  бывало  со  мной  такого  казуса   никогда!  Нет,  полно,  выкини,  Алёшка,  весь  этот  бред  из  головы своей  садовой!  Строй  свой  завод!  Выращивай   своих  лошадей,  и  баста!               
(Издалека послышалась грустная протяжная песня).
Орлов :  Это  она!  Так  и  есть,  ей   богу   – Илька!
Орлов   спешно  пошёл  навстречу звуку. По опушке  рощи  брела Илька и пела  цыганскую  песню.
Илька  (увидев графа,  смущённо): Здрасьте,  барин.
Орлов:  Илька!  Ты  что  тут  делаешь?
Илька (протягивая букет подснежников): В  церковь ходила – за  твоё  здоровье  молилась,  цветов насобирала  в  честь  твоего  ангела и хочу  поздравить тебя, барин.
Орлов  (про  себя) :  А, это,  небось,  опять  сон! (и  ущипнул  её  за  ягодицу).
Илька (потирая  ягодицу,  засмеялась):  Нет,  барин,  это   не  сон!  А  коль   терпение  есть,  так  я и венок  сплету,  и  надену  тебе  на  голову                (плетёт  венок). 
Орлов:  Как  поживаешь,  красавица?
Илька: У вас говорят: Не  родися   красивая…
 Орлов:   А  что  ты  опять  так   грустишь   в  песне  своей ?
Илька молчит.
Орлов:  Расскажи,  о  чём  эта  песня? Почему такая грустная?
Илька: Про любовь… (замкнулась)
Орлов:  А почему такая грустная?
Илька: А  как  есть  любовь,  барин,  – так  всегда  грустно  выходит…
Орлов:  А ты-то  почём  знаешь? – Ты  же  ещё  девчонка  совсем! (смеётся)
Илька: Стало  быть,  знаю… (внимательно  и серьёзно  посмотрела  ему в глаза – словно  обожгла  чем-то).
Орлов (перехватив  дыхание):  Так  чего  ж  тебе  для  счастья  не  хватает?
Илька (надевает  ему  на  голову  венок  и  долго  смотрит  в  глаза):  Какое  мне   счастье  без  тебя,  барин?  Ту миро  Дром,  Ту – Кхам  миро,  ту -  Яг  бари, Гили  мури!    -  Ме  тут  зоралес  камав !               
(Ты - моё  солнце!  Ты - моё  небо!  Ты -  моя  дорога! Ты -  моя песня!  И  ночь,   и  заря,  и  звёзды,  и  месяц  ясный  моё  сердце  и моя  жизнь)
Замолкла…
Орлов  (едва дыша): что-то  не  понять  мне  слов   твоих!
Илька: А ты сердце своё слушай – оно скажет! (Взяла его руку и прижала  к  своей  груди) – Слышишь? (с  жаром  целует  его  губы).
Орлов: Милая  моя  девочка, что же ты…!  Погублю  я  тебя…                Илька:  Знаю -  карты  не  раз  говорили.  Только  мне  лучше   с  тобой  погибнуть,  чем  в  реке  утопиться.
Орлов(смеясь):  Ой,  не  надо  в  реке - вода  дюже  холодная!
Он подхватил её  на руки и  закружил в страстном поцелуе,  и  понёсся  по  реке  девичий  крик,  и  радостный   девичий   смех,  и  единственным  свидетелем  на  этой  свадьбе была река,  по  которой  всё  ещё   шёл  ледоход.               
                Эпизод № 22.
Интерьер : Светёлка  в цыганском доме.
В  эпизоде  заняты :  Илиана,  Гафица.
Илька   собрала  свои  пожитки  в  маленький  узелок   и  присела  на лавку.                Гафица:  Кай кидЯнпе,  аканА хаисАйлят ё дил О шерО? (Куда  собралась,  пропащая  твоя  голова)
Илька: АкхардЯ  ма  о  гАзда  пЕсте  -  трубУл  те  жяв. (позвал  барин –надоидти.).                Гафиц:а: КхелЕлпе,  со дЕ  лЕске   камЕлпе,  ай  Щюдел  ту,  сар  ла   жюклЯ аврИ (поиграется  с  тобой,  пока  не  надоест  и  выгонит,  как собаку.                Илька:  Апо,  со  те  кэрЭс,  дАле? Сар  камЕла  о  Дел,  кадЯви авЕла,  (Что  поделаешь?  Как  бог  захочет,  так  и  будет,  мама). 
Гафица   заплакала,  вытирая  слёзы  кытрЫнцей  (фартуком),  когда  Илька    вышла  из  избы.      *
                Эпизод № 23.
Интерьер :  Малая  гостиная   в  графском доме.   
В  эпизоде  заняты: Орлов, Илиана, Агаповна.
Маленькая  гостиная  графа   превратилась   в  цыганский  шатёр.  Илька  примеряла  шёлковые  и  бархатные  платья,  а  были  они  одно  краше  другого.   Орлов   с  восторгом  смотрел  на  это,  сразу  преобразившееся   юное  создание.         
 Орлов : В  Этом (платье)  ты  просто  превосходна!  Как  тебе  к  лицу бирюза!  ( целует). Теперь  наденем  вот  это ( ожерелье). Смотри,  как  Жемчуг засверкал! Ему  понравилось  обнимать  твою  смуглую   шейку! Я  сам  хочу –(жарко целует  её  шею),  как  оттеняет  твоё  смуглое  личико –( целует),  а  твои  глазки!  Они  засверкали,  как  угольки  в  ночи- (  целует).  Илька!  Да  ни  одна  из  фрейлин  её  Величества  не  годится  тебе   даже  в  подмётки   (целует).Вот  что,  фея  моя  лесная,  вот  так  теперь  и ходи,  а  я  буду  смотреть  и  любоваться!
Илька:  Смотри,  смотри,  мой  золотой,  и  целуй   меня,  целуй – (  долгое объятие  и  поцелуй).  Только,  мой  яхонтовый,  милее  мне  мои  цыганские наряды.  Пусти,  мой  хороший.  Я  надену  своё  и  посмотрю,  станешь  ли  так  же  жарко целовать  меня! ( надевает цыганскую  юбку  и  бросается  в  объятия  графа- жаркий  долгий  поцелуй).
Орлов : Фея  моя  лесная!  Ты  и  в  этом  наряде  прекрасна!  Этот  твой  наряд  напоминает  мне  нашу  первую  встречу!
Агаповна (  подсматривая в  замочную  скважину) : Воркуют,  как  голубки! Вон,  Алёшенька  мой, глазыньки  счастьем  так  и  светятся! (вздыхая  и  улыбаясь  одновременно): Ох,  погубит  он  её  сердешную!    
Орлов ( взял  гитару) :  « Я  люблю  тебя,  моя  милая!  Без  тебя  мне  моя  жизнь  опостылела!   Без  любви  нам  жить,  только  мучиться, Верю,  что  у  нас  с  тобой  всё  получится».
         Илька  слушает  романс,  на  глазах  появляются  слёзы,  а  потом  вдруг  выскакивает  из  кресла  и  пускается  плясать  под  эту  не  удобную  для  пляски  музыку – получается  забавно,  и  граф,  и  сама  Илька  звонко  хохочут.
                Эпизод № 24.
Интерьр: Тропинка  вдоль  Колосящегося  Поля.  Вдалеке   видна  берёзовая  роща. Ласково  светит  солнце.
В  эпизоде  заняты : Орлов,  Илиана.
 Граф  и  Илька  часто  ездили   не   прогулки   верхом.  Илька   с   детства   была   превосходной  наездницей  и,  как –то   особенно,  по-цыгански   умела   сидеть в  седле.
Илька  (скачет  на  лошади) : Догоняй ,  барин!  Не  отставай,  мой  золотой!
Орлов ( смеясь) :  Да ,  нешто   за  тобой  угонишься?  ( лошади  поравнялись).Где  ты  научилась  так  с  лошадкой   управляться?  Ты  на  галопе,  аж,   сливаешься  с  ней  воедино! 
Илька : На  воле  барин!  Я  ить,   с  самого  мальствА  на  лошади! 
Орлов : Да  и  сидишь ты  в  седле,  как – то  особенно  красиво!
Илька :  По – цыгански,  мой  яхонтовый,  гхоманес!
Орлов :  Ну,  теперь  твоя  очередь  догонять. Вперёд,  Фея!

                Эпизод № 25.
Интерьер :  графская   конюшня.
В  эпизоде   заняты :  Орлов,  Трофим,  Иван.
Все готовятся к перевозу жеребцов и кобыл в новое помещение – работы много – подковать, сбрую  подправить – все цыгане вместе с конюхами в делах. Подходит граф. При виде его, большинство цыган  быстро  уходят в сторону. Граф подходит к Трофиму, который демонстративно  хотел  уйти  прочь, взяв  копну сена. Граф трогает его за  плечё -
Орлов: Трофим!  За  что  осерчал  на  меня?
Трофим: Ты – Барин тебе виднее! (ушёл)
Мимо проходил Иван.
Орлов (окликнул его): Иван!
Цыган остановился и подошёл к барину. Молча встал,  насупившись. Так  стояли  молча  друг против друга, наконец, Орлов  не  выдержал –
Орлов (в сердцах): я люблю её – понимаешь? И она меня любит! – Мы любим друг друга!
Иван (недоверчиво): Ты – барин! А она – цыганка!
Орлов: Ну и что теперь? Сердцу ведь не прикажешь! Ты сам-то любил  когда - нибудь?
Иван (усмехаясь): А разве без любви, барин, нечто можно  так спеть, как  я   пою? Любил, барин,  ох,  как  любил…
Орлов: Ну и…..
Иван (с горечью): Её  отец  за   другого   выдал…
Орлов: А ты?
Иван (усмехаясь): Вот так  и  живу  один!...
Орлов: Так   почему  ж  не женишься?
Иван (передразнивая графа): Сердцу  ведь  не   прикажешь!
Орлов: Так почему же ты нас понять не хочешь? Сестре своей счастья не пожелаешь?
Иван задумался…
Иван: И то правда, - я знал, что Илька тебя любит – все знали… Ежели   вправду любите друг друга – так и живите счастливо! Только   что  тебе  от  меня-то  надо?
Орлов: Я  учил тебя на гитаре играть?  Учил  –  а теперь мне твоя помощь нужна!  (Иван смотрит на него вопросительно) – понимаешь, она мне много ласковых слов говорит по-цыгански! А  я - как  баран  на  новые  ворота!  (Иван засмеялся!) – что смеёшься?! Я  бы  тоже  хотел  назвать её ласково  по-цыгански!
Иван: Хорошо, Алексей Григорич, пособлю!
Орлов: Только уговор – никому ни слова! (Иван показал сжатый кулак)      *

                Эпизод № 26.
Интерьер : Подмосковный  густой  лес.
В  эпизоде  заняты :  Граф  Орлов, Илиана,  князь  Долгорукий,  Козьма,  деньщик  князя  Осип,  охотничьи  собаки.
Они  бродят  по  лесу  с  ружьями,  охотятся  на  зайцев. 
Орлов ( продолжая  разговор  на  ходу) :  Как  я  рад  тебе,  князь!  Всё  одне заботы,  да  работы : лошадок  моих  дорогих  перевозим  на  постоянное  место  жизни.   Заводец – то  мой  вовсе  готовый  стоит. За  всем – глаз,  да глаз,  чего  не упустиь  боюсь! ( оглянувшись  на  Ильку,  которая  невдалеке  собирала  травы) , а  с  тех  пор,  как  моя  королева  цыганская  перебралась  ко  мне,  и  гости  бывать  перестали -  вот  так одне  и  кукуем в  тиши.  Спасибо,  ты  пожаловал!
Князь :  Хороша  твоя  жар - птица – позавидовать  можно!  На  неё  глядя,  сделал  я  заключение,  что  некогда  тебе  скучать, брат!  Тут,  надобно  хвост пистолетом  держать! ( смеются),  Вижу  я,  как и  очи  твои  сверкают,  и  сам  ты  сделался  снова,  как  мальчик. Мой  сказ  таков,  любезный  мой  друг,  Алексей  Григорич :  тебе  хорошо,  и  мне  приятно!  Коль пришла  к  тебе  такая  любовь,  так  и  «Свет  нам  не  указ!».   
Орлов : Вон,  гляди, князь,  мои  борзые  двух  рысачков  ведут!  Тебе,  как  гостю  уступаю  того  покрупнее.  Ну,  с  богом,  князь! 
Князь :  И  то ,  пора!  Давай  проверим,  есть  ли  ещё  порох  в  пороховницах?
Охотятся,  стреляют,  и  подбивают  обоих  русаков. Козьма  и  Осип  приподносят  им  подстрелянных   животных. 
Князь ( рассматривая  добычу) :  Ну,  Орлов!  Верен  ты  себе – акурат  в  глаз  и  шкуру  не  попортил!   
Орлов :   Да  и  ты,  брат,   того,  не  промах!
Подходит  Илька,  смотрит  на  окровавленные  заячьи  тушки,  гладит  их  и  плачет.
Илька :  За  что  Вы  их?  Нешто  виноваты  они  в  чём? 
Орлов :  Нет,  моя  Фея,  невиноватые   они -  доля  у  них  такая – нас  услаждать!  Ну,  вытри  скорее  слёзки-бусинки,  а  то  князь  подумает,  что  ты  рёва- корова!  Ну  да  ладно!  Коли  ты  на  это  смотреть  не  можешь,  пойдём  в  усадьбу.  Мы  с  князем  в  баньку,  а  ты  по  хозяйству  распоряжаться,  да  пирогом  своим  цыганским  гостя  ублажать  станешь.

                Эпизод № 27. 
Интерьер : Парадная  зала  в  усадьбе  Орлова. 
В  эпизоде  заняты :  Орлов,  Илиана, князь, Козьма,  Осип,  слуги.
Вечер.   Красиво  накрыт  стол. 
Орлов ( поднимая  бокал)т :  Ну,  брат,   за  дружбу  нашу  нерушимую!  Спасибо   тебе!  Ты  сегодня,  как  бывало  и  на  поле  брани,  снова  подставил  мне  своё  богатырское  плечо!  ( целует  князя).   
Князь : Люблю  тебя  Алёшка – ты,  как  никто, пожалуй,  всегда  умел  ценить  и  беречь  друзей! (  выпили  водки).
 Орлов :  Ух,  хороша  наша  русская –то!  А  теперь,  позволь  попотчевать  тебя Бургонским!  Прямо  из  Парижу  прислали -  во!  Да  отведай  пирог,  который  нам  Илианка  приготовила ( Ильке) Как  он  называется,  душа  моя?
Илька :  А  называется  по - цыгански « Савияко».( кладёт  кусок  пирога  на  тарелку  князя) Кушай ,  князь.   
Князь ( откусывает  от  пирога) :  Вот  так  да!    Какая  вкуснятина!  Да  с  творогом,  да  с  изюмом.  Я  такого  и  не  едал   до  селе. А  знаете,  граф,  под  такую  закуску  предлагаю  выпить  не  что-нибудь,  а  нашего  настоящего  рома,  которым,  бывало  мы  всё  в  походе  баловались!   (денщику)  Осип,  подай - ка   ту,  заветную,  которую  я  дорогому  другу  вёз.      Орлов :  Ну,  спаибо,  князь,  уважил. Вспомнил  молодость! 
Илька :  Да  Вы  кушайте,  кушайте.  Вот,  грибочки  солёненькие  - все,  как  на  подбор,  беленькие!  На  зубах  так  и  хрустят.
Орлов :  Ах,  как  ты  это  вкусно  сказала,  сердце  моё -  за  это  надобно  обязательно  выпить.  Я хотел  было  предложить  коньяк  французский,  так  мы  потом  его  с  кофеем  откушаем,  а  под  грибочки-то  только  водочки! Извольте,  князь. 
Князь :  Ох,  как  пробрало!  Водочка,  да  под  грибочки.  А  помнишь,  Алексей,  как  мечтали  мы  об  этом  там,  на  чужбине,  да  в   море  синем!
Орлов : А  теперь,  любезный  ты  наш,  Владимир  свет  Иванович, я  прикажу  принести  нам  кофею,  да  с  коньячком.  Мы  с  тобой  станем  кофей  с  коньячком,  а фея  моя - Илюшка  станет  нам  песни  свои  петь.
   Князь  вальяжно откинулся  в  большом  кресле,  пил  кофе  с  коньяком,  а  Илиана, пела  свою  грустную  песню.  Песня  убаюкивала гостя,  и  он  начал  дремать,  но  всякий  раз  просыпался,  когда  Орлов  аплодировал. 
Орлов :  Илюшка,  а  теперь  ту  весёлую,  мою  любимую.   
Илиана  поёт,  а  князь  снова  прикрывает  в  дрёме глаза.
 Денщик  князя (Козьме,  шёпотом): Пора  бы  заканчивать   энтот  концерт  -  мой-то  совсем,  чай,  приморилси.
Козьма:  Ни,  ни!  Ни  в  коем  разе!  Ещё  Илианка  не  танцевали,  и   барин  не  плакали!   
И  Илька  пошла  плясать,  и  вновь  распустила  в  танце  волосы, и  ложилась  на  пол,  и  трясла  плечами. Граф  смотрел  на  неё  с  восторгом,  и  слёзы  счастья  и  радости  появились  у  него  на  глазах, и  он  вытирал  их  не  батистовым  платочком,  а  просто,  как  мужик,  рукавом. Князь  потихоньку  похрапывал,  и  ничто  не  мешало  влюблённым,   крепко  обнявшись ,  целоваться.  Лишь  слуги  с  умилением  тихонько,  не  дыша,  были  свидетелями  этой  сцены.
                Эпизод № 28.
Интерьер : Малая  гостиная  в доме  Орлова.
В эпизоде  заняты :  Орлов,  Илиана. 
Голос за кадром - Новости  у  нас  на  Руси  очень  даже  быстро  разносят   сороки  на  хвосте.  И,  конечно  же,  по  всей  округе   разнеслось,  что  в  доме  графа  Орлова  живёт  теперь  любовницей  дикая  цыганка. Гостей  стало  бывать  всё  меньше,  а  вскоре  и  совсем  перестали  бывать.  Строительство  завода  подходило  к  концу,  и  Орлов  всё  реже стал  появляться  дома.    
Приехал  со  строительства  Граф.         
Илька (обнимая Орлова): Давно  не  был,  миро чирикло! -  сокучилася   за  тебя!
Орлов:  Потерпи,  моя  красавица,  не  плачь.  Строительство  наше  заканчивается,  и  моё    присутствие   там  сейчас  просто  необходимо.           Я  тоже  скучаю  по  тебе!  ( любовная  сцена).
                Эпизод № 29.
Интерьер : Эпизода № 28.
В  эпизоде  заняты : Илиана,  Козьма.
Илька,  как  по  лесу,  бродит  по  большому   дому,  не  зная  чем  сегодня  заняться. Намедни   умерла   Агаповна.
Козьма: Вот,  забежал  спросить - не  надо  ли  чего,  так  ты  не  стесняйся,   сказывай.
Илька: Нет нИшто. АгапОвна помёрла, её  унесли,  жалко  баушку. Таперича  не  кому  словА  сказывать.
Козьма:  Да,  забрал  господь,  Царствие  ей  божие,  а  ты  не  скучай,  милая -  образуется. ( ушёл)
Голос  за  кадром : Илька   опять  принялась  ходить  по  дому.  Гулять  по  деревне   она    не  решалась  с  тех  пор,  как  однажды  встретила  деревенских  девок,  а  они   перебежали  на  другую  сторону  улицы,  не  зная,  толи  кланяться  ей  в  пояс,  как  барыне,  то  ли  поздороваться  попросту,  как  бывало.   Сама  того  не  замечая,  она  мурлыкала   свою  любимую,  придумывала  новые движения для танца. Она  подпрыгнула,  высоко  вытянув  руки и,  вдруг,   почувствовала   резкую  боль  в  животе,  упала  на  пол. Боль  скоро  утихла,  и  она  поднялась  с  пола.               
Илька: Со  сас  манца,  Дэвла?  (Господи,  что  это  со  мной). 
Голос  за  кадром :  Прошло  несколько   дней,  и  Илька  снова   принялась  танцевать  -  и  опять резкая  боль  в  животе. Она  не  на  шутку  разволновалась  и,  присев  к  столу,  раскинула карты. Увидев  расклад,  Илька  нахмурилась  и  заново раскинула   колоду –  карты  показывали  одно и тоже:                Илька : Прибыль!  Меня   ожидаёт   прибыль,  и   прибыль  эта -  дитё,  которое   уже   живёт  во  мне.  .
                Эпизод № 30.
Интерьер : Эпизода № 29.
В  эпизоде  заняты : Орлов,  Илиана.
Через пару дней.
Орлов с  шумом  отряхивая с  шапки  мокрый  снег,  ворвался  в  дом   и,  сбросил с  себя   мокрый   полушубок  на   руки  слегка  опешившему  Козьме   и  стремглав,  мурлыкая  себе  под   нос   какую-то  навязчивую  мелодию,  рысью   поскакал   прямо  в  маленькую  гостиную.
Орлов: Где  моя  маленькая   Фея  лесная? Кай мири камлы чирикли? (где моя любимая пташечка?)  - (услышав цыганскую речь, Илька завизжав от счастья, бросилась на шею графу, как маленькая  девочка! Граф,  подхватив  её  на  руки:
Орлов :– я  хочу  скорее   припасть  к   её   маленькой   ножке   и  поцеловать  её  бездонные  очи. (объятия,  поцелуи) - Вот  они,  мои   родные   чёрные  бусинки!  А  посмотри,  какие   бусы  я  тебе  принёс, только  они  совсем  белые!  (надевает   ей  на  шею   ожерелье)  Это,  моя  хорошая,  чистый  жемчуг.  Посмотри  в  зеркало  -  какая  прелесть!  Белые  бусинки   с  такой  силой  оттеняют   твои  иссиня – чёрные   очи,  что   даже   смотреть  в  них  становится   страшно. (целует её)               
Илька:  Спасибо, Эмпэрато   миро  - (  царь  мой)!
Затем  Орлов  долго принимал  ванну,  брился  и  к  обеду  вышел  помолодевший,  в  своём  любимом   турецком  халате,  который  так  удачно  подчёркивал  его высокий   рост  и стройную фигуру. Комната   наполнилась  лёгким  ароматом французских духов, и  Илька,  не  сдержавшись,  бросилась   ему  на  шею  и  медленно  опустилась,  припав  к  его  коленям, невнятно   повторяя:
Илька: Ту  о  Дел   муро!  Ту  о  Кхам  Миро! ( Мой  господин,  мой  Бог!)
Орлов (смущённо):  Встань,  моя  хорошая, поднимайся  моя  милая. Ну,  хватит,  вставай,   дурёха (и  шлёпнул  по  заднице).
После  обеда   они,  наконец,  удалились  в  спальню   графа.  В  постели   Орлов,  со  всей  присущей   ему  страстью,  набросился   на  Ильку,  и  время  остановилось.  Однако,  утолив  первый   голод,  граф   почувствовал,  что  цыганка  не  так  горячо,  как  прежде,  ласкает  своего  «бога».  Он  сел  на  постели,  внимательно  посмотрел  на  Ильку  и, заметив грусть в её глазах,  спросил:
Орлов:  Что-то  случилась? (и,  подбирая  из  тех  5-6 цыганских  слов,  которым  его  научил  Иван,  ласково  добавил) – лулуди мири,  чернобровая!
Илька,  ничего  не  говоря,  прислонила  его  руку  к  своему  животу,  и  рука  графа  почувствовала   лёгкий,  еле  заметный  толчок.
Орлов: Что  это,  Илька?
Илька:  Прибыль,  мой барин.  Дитё  стучится.
Орлов  встал  с  кровати,  закурил  сигару  и  принялся  ходить  по  комнате.  Пока  Граф  ходил  по  комнате,  да  про  меж  себя размышлял,  Илька  свернулась  калачиком   на  постели и,  готовая  ко  всему,  тихонько  плакала.
Орлов(нежно  целуя  Ильку): Ну, не  плач, фея моя лесная,  успокойся. Родишь мне  цыганёнка!
Илька(всхлипывая):  Девку.  Карты  сказали,   девка  будет.
Орлов:  Так  в  честь матушки  моей,  Лукерьей  назовём.

                Эпизод № 31.
Интерьер : Опочивальня   графа  Орлова,  и  диванная  перед  опочивальней.
В  эпизоде  заняты : Орлов,  Илиана,  доктор, Гафица, Трофим,  Козьма,  кормилица,  дворовые  девки.
Голос  за  кадром: И  снова  на  реке  был  ледоход,  и  снова   приближались  именины  графа (17 марта).  Илька была на сносях,  а  тут  ещё  заболел Сметанка – поскользнулся   и  упал  в  прорубь!  Граф в спешке выехал на завод,  прихватив  с  собою  Трофима  и  Ивана. 15 –го марта  Ильке  стало  совсем  худо -  пришла  пора  рожать. Граф  был  на  заводе, и Козьма  суетился  сам  - привёз  доктора,  повитуху,  позвал  Гафицу,  собрал   дворовых  девок  -  чтобы  все  были  наготове.               
Илька (Лёжа  на  кровати, говорит  Козьме, очень  спокойно):  Помру  я  нынче (и  неожиданно назвала  Козьму,  глядя  на  его  лохматую  бороду,  так,  как  называла   отца) «Тате!» Знаю, Господь  заберёт  меня  к  себе,  так  девку  мою  не  отдавай  нашим,  сам  вырасти,  Тате.               
Козьма:  Чё  говоришь – то?  Бог  милостив!  Ты  успокойся  Илюшечка,  да  соберися  с  силами –то    -   авось,  не  ты  первая,  не  ты   последняя.  Бог  даст,  всё  хорошо  обернётся.
Пришли   доктор  и повитуха. Доктор  и  повитуха  возятся  с  Илькой. 
Доктор: Плод  ножками  пошёл,  как  бы  не  запутался  в  пуповине!( Ильке) Тужься,  тужься,  милая, не засыпай!  Ох! Граф–то  наш - великан   двухметровый,  вот  и  плод  крупный   в  него,  -  тужься,  милая!
Повитуха (стонет): Ой,  порвётся   вся,  милая!
Доктор:   Такой   боли   сердце  может не  выдержать.
Слышится женский крик и плач родившегося ребёнка.
Повитуха (показывая  новоржденную) : Девка!  Красавица вся в Барина! (И  передаёт  Девочку  крепостной  кормилице.
 Кормилица : Спаси  Христос! Ангелочка  нам  послал  Господь!  ( уносит  ребёнка).
Врач ( выходя  из  спальни): Поверьте,  я  делал  всё,  что  в  моих  силах!  Плод  очень  большой!  Сердечко  не  выдержало! Примите  мои  соболезнования.
Голос  за  кадром:   Видно,  не  зря  в  народе  говорят,  что  не  врут  цыганские   карты  -   Илька умерла.  Козьма  послал вестового к графу,  и  тот примчался,  как раз к отпеванию.
В горнице Батюшка  с  монашками   отпевают   Ильку. Весь в слезах  ворвался граф и зарыдал у изголовья.   
Орлов (  рыдая) :  Зачем  ты  это  сделала? Королева  моя,  моя  фея лесная! Зачем  ты  ушла?  Господи,  зачем  ты  отнял  её  у  меня? Ведь я  её так  люблю!  Без  неё  не  мила  мне  жизнь  моя  нескладная!
Прибежала  вся  в  слезах  кормилица
Кормилица( шёпотом):  Кузьма  Пантелеймоныч,  девчушка то,  ангелочек наш, кажись,   померла  сердешная -царствие ей божие!                Козьма ( графу) : Ваше  Сиятельство,  Алексей  Григорич,  видно  правду  люди  сказывают : «Беда  не  приходить  одна»!  Доченька  Ваша- Акулинушка   наша, тожеть  токма  что  приставилася.
Граф (в  слезах, прижался  к  Козьме):  Козьма,  распорядись  похоронить  их  в нашем  фамильном склепе. Нет,  погоди!  Господи! Нельзя,  дорогой,  в  склеп!  Никто  меня  не  поймёт,  а  до  Государыни  дойдёт -  рассердится! Скажи,  пусть  на  погост  несут,  да  в  одном  гробу  и  похоронят.

                Эпизод № 32.
Интерьер :  Сельское  кладбище.
В  эпизоде  заняты:  Артисты  из  эпизода № 31 +  могильщик  Степан.
На кладбище.
 
Перед тем как закрыть крышку гроба, состоялась панихида, куда и цыган  позвали.    Все плачут, рыдают и стенают.
Гафица (рыдает,  рвёт  на  себе  волосы):  Со  кэрдян  ту  аменца,  девлалэ?  Состар традянпе аменде касавонэказо?
Трофим (дёргает  себя  за  бороду): Ой,  муры щёворры!  Ой,  мурро пуицы,   пе  касте   ощядянаме?  Акана хаисайлям,  девлалэ!
Запеленатую  девочку передали могильщику, и, когда он клал девочку в гроб,   ему вдруг почудилось, что ребёнок открыл глаза - он  перекрестился, подумал, померещилось. Гроб закрыли, все разошлись на поминки. 
Степан ( перекрестясь) : Ух  ты,  Господи!  Видать  вчера  хватил  лишку,  как  есть  почудилося,  что  малютка,  воде  бы,  как  глазёнки  открыла.  Да,  чего  с  опохмелу  не  померищится!
Степан  забил  гвоздь  в  крышку  гроба. Все  кинули  по  горсточке  земли  и  побрели  поминать  усопших  Илиану  и Акулину.

                Эпизод №  33.
Интерьер : Из  эпизода № 32.
В  эпизоде  заняты :  Степан – могильщик.
  Поздняя ночь. Один   могильщик  Степан   не  может  найти  себе  места  -  всё  ему   чего –то  чудилось.
Степан(пробираясь  на  кладбище):  Ох, уж  скоро  петухи  закричать,  а  у  меня   -  ни  в  одном  глазе!  Всё,  чевой –то,  чудится.  Господи,  прости  меня,  старого  солдата,  грешника! (перекрестилсяё на покосившийся крест)
    Он  глядит   по  сторонам  и  прислушивается.
Степан:  О!  Навроде,  как  дитё  малое   плачет! 
 Он  подошёл   и  голыми  руками  стал   раскапывать  свежую   могилку,  достал   гроб,  открыл  крышку, и…  О  боже,   -  там   плакал ребёнок!                Степан:  Вот  она,  живёхонькая!  Я  же  говорил,  господи!  Не   почудилося   мне!               
Степан   схватил   ребёнка   и  побежал  напрямки   к  цыганам. 
                Эпизод № 34.
Интерьер : Поминки  в  цыганской  избе.
В  эпизоде  заняты :  Степан, Трофим,  Гафица,  цыгане,  цыганки,  дети.
 Степан   колотит  в  дверь,  так,  что    переполошил   всю   избу. Измученные цыгане  едва   стояли  на  ногах  и  не сразу   поняли -  в чём  дело.
Степан:   Вы  так  убивалися,  вот  я   вам  и  принёс.  Вот  она,  слава  господу,  - жива  -  живёхонька. Нате  вот! 
Гафица   схватила   ребёнка   и  прижала   к гуди.  Цыгане  так  обрадовались,  что  не  знали куда  посадить,  и  как  благодарить  мужика.                Трофим:  Надо    побечь ,   барину  сообчить!
Гафица:  Ни-ни!  Не  надо  сообчать -  можем  навредить  барину!   Молчать  надоть!  -  он  так ,  бедняжка,   убивалси!
Трофим: (Степану): Тебя  как  величают,  человек?  Чей ты будешь?
Степан: Всю  жисть воевал.  Старый  солдат  Степан,  Тимофея,  значит   сын,  а  теперича, вот  могилки  на  кладбИще  рою.
Трофим (наливая  в  стаканы  вино):  Так  вот,  солдат,  назовём  девку  в  честь  тебя - спасителя  Степанидой,  а  коль  ты  солдат,  так  пусть   и  будет  она -  Степанида  Солдатова.
Гафица: Значится, Стешка?      *
                Эпизод № 35.
Интерьер: Перед  кабинетом  графа  толпился  народ,  ожидая  своего  вызова  « на  ковёр». В  кабинете – первый помощник  Орлова  крепостной  И.Н. Кабанов  и  личный  секретарь   В.И.Шишкин. 
В  эпизоде  заняты : Орлов, Кабанов,  Шишкин,  Козьма,  Трофим, Иван
Голос за кадром - Граф  Орлов  отказался  от  предложения  императрицы   приехать  на  бал,  который  должен  был  состояться  на  Пасху,  сославшись  на  недомогание,   и  попросил   её  высочайшего  разрешения   выехать  за  границу,  дабы  восстановить  пошатнувшееся  здоровье.  Екатерина  прислала  ему  разрешение   легко,  так  была  увлечена  новым  фаворитом  князем  Потёмкиным.  И  Орлов  стал  собираться  в  дорогу. 
                Орлов(заканчивая  долгий  разговор):  Так  что,  оставайтесь  с  богом,  други  мои  верные,  и  помните,  этот  конезавод  -  последняя  страсть  моей  жизни!  Прославим  матушку  нашу  Расею.  Верю,  будут  у  нас  рысаки   крупные , нарядные,  удобные  и  под  седло,  и  в упряжку ,  и  в  плуг.  И  будут  одинаково  хороши  и  на  параде,  и  в бою.  Ты,  Иван  особливо  Сметанку  береги,  да  обхаживай,  опосля  болезни   его.   Сильно   скучать  я  буду  без  него. 
Шишкин: Позвольте  заметить,  Ваше  Сиятельство,  Сметанка  поправится,  а   без  Вас  захандрить  может.
Орлов: Не  захандрит  -  на  то  Ванька -  цыган  и  Трофим   остаются.  Ну,  дел  полно,  с  богом!  (выходят).  Ну,  Козьма,  цыган   давай. (входят цыгане)
Орлов  (цыганам) : Ну,  что  приуныли,  артисты  мои  знаменитые? Я  думал,  вы  здесь  играть,  плясать  станете,  а  вы   носы  повесили.
Трофим:  Уедешь  ты,  барин,  а  мы что?  Что  делать - то  будем?                Гафица (утирая  глаза  кончиком  шали): Не  чужой  ты  нам  стал,  барин.  Орлов: Да!  Не  чужой… ( наливая  коньяк  в  хрустальные  рюмки) -  давайте  помянем  фею  мою  лесную  - королеву  цыганскую,  пусть  земля  ей  станет  царствием  небесным!( выпив)  И  чтобы  песня  её  «Малярка»  стала  бы  гимном  вашим  цыганским! Ты  Трофимка  -  хороший  музыкант,  но  старый  уже,  а  Ванька  -  молодой!  Пускай  ищет   даровитых,  красивых   цыган,   да  собирает  полный   хор  -  я  денег   дам. 
Ну,  прощевайте, рамалы!  Бог  с  Вами!  Все  выходят  на  крыльцо –  графа   ожидает  карета. Рядом   стоит  понурый  Иван.
Иван(с упрёком): Уезжаешь, Алексей  Григорич?
Граф (с горечью): Не могу я, Ваня! Не могу  здесь оставаться!  Как закрою  глаза, только  она  одна  кругом – фея  моя  лесная.  И  всё  мне  чудится,  чудится…   Вот  ты  давеча  сказывал,  что  любил,  что  знаешь  про  любовь?  Ан,  нет!.. Теперь я  скажу,  одному  тебе  скажу,   друг   ты   мой -  Иван  Соколов  :  « Болезнь  это   страшная,  Ваньша! Когда  мОчи  нету!  Когда  голова,  голова,  голова   крУгом..,  и  вот-вот   свихнуться  уж  мне  дОлжно?..  Когда,  кажись,  один  исход – пуля  в  лоб?..   -  вот  она  какова  любовь –то,  Ваньша!  А  ты  говоришь -  уезжаю.  Да  не  уезжаю  я! Убегаю !  От  себя  самого  убегаю,  Ваньша!( оглянувшись на  цыган) Ну,  да  бог  с  тобой,  прощай – кони  ужо  застоялися.   
Садится в карету. Цыгане запевают песню хором.
Голос  за  кадром:  На  этом история  Графа  Орлова  не  кончается,  а  вот  наша  история   подходит  к  концу.  Собственно,  она  могла  бы   так  и  закончится,  если  бы  в  самом  начале   мы  не   обронили   бы  фразу: «если  всерьёз  не придавать значение историческим   фактам,  и  течению  времени…»,  то  наша  музыкальная  фантазия может  продолжиться .  Позволим   себе  легко,  всего  лишь  на  несколько лет  вперёд  повернуть  колесо  истории:  Цыгане  из  слов  барина  не  выходили  -  Иван   Соколов   стал  хорошим  гитаристом,  пригласил  ещё  несколько   талантливых  московских  цыган  и  стал  руководителем  и  дирижёром  нового  (  Соколовского)  цыганского  хора .  Хор часто приглашали, платили хорошие деньги - цыгане пообжились, домов понастроили в  усадьбе  - это всё было с дозволения графа,  которому писал его брат - Владимир..
 Стешка подрастала  и,  конечно  же  пела  и  танцевала   в  хоре  у   дяди  Вани. Она   всё   более   становилась похожей   на  Ильку,  только   ростом   удалась  в  графа.   И  глаза,  и  брови,  и  ресницы, и  длинные  волосы,  и даже  чувственные   ноздри   её  маленького  носика   также   вздёргивались,  кода  она   брала   высокую  ноту. 
  С  позволения   Императрицы   граф, наконец, женился и через несколько лет  с  молодой  женой  и  дочкой   вернулся  в  своё  имение. Показывая  жене  поместье,  они  забрели  и  к  цыганам. 
Графа  с семьёй  встречает хор, который собрал Иван – они поют для  графа  величальную:  « Как  цветок  душистый»

 
                ЭПИЗОД № 36.
Интерьер :  Околица  графского  поместья,  где  живут  цыгане.
В  эпизоде  заняты :  Орлолов,  княгиня  Лопухина ( жена  графа) ,Анна          (дочь  Орлова  и  Лопухиной), Иван,  Стеша,  цыгане,  слуги  графа.
Граф (обнимая Ивана): Вот  ты  какой  стал,  Ваньша!  Возмужал,  да  бородой  оброс,  как  отец,  царство  ему  небесное.  Про  дела  твои  наслышан,   молодец  Иван  Соколов!  Ты  мне  расскажи,  как  Сметанку - то хоронил,  пожалел   чай,  поплакал?
Иван:  Ох,  не  пытайте, Алексей Григорьевич!  Сердце  заходится,  как  вспомню!  Он  мне -  что  брат  родной  был!            
  Неподалёку раздалось  негромкое  ржание  лошади -  девчонка    вела   под   уздцы   серого  в  «яблоках» жеребца,  и  за  ними  ковылял  огромный   дворовый пёс.                Граф обомлел, увидев жеребчика.                Иван: Это,  барин,   Серый  -  сынок  Сметанки  и   Рыжухи.  Вишь,  озорник, опять  увязался  за  Стешкой   погулять   на   воле. 
Граф   подошёл   и  долго разглядывал  жеребчика,  чесал   за  ушком,  ласково   трепал  его   серую  холку. 
Граф:  Хорош,  красавец!  Вот  он  Орловский  рысак,  Ваня.                Иван:  Рысак   получился  на  диво,  барин.   И  серый  в  « яблоках»   -  как  ты  мечтал,  Алексей Григорьевич! 
Лопухина  (жена  графа,  показывая  на  девочку) :  Алёшенька,  душа  моя,   посмотри,  какое  чудо!( Княгиня подошла к девочке,  погладила её по  щёчке и вытащила  из её  волос красивый гребень – её очень  длинные волосы распушились и «упали, чуть-ли  не до земли»! ( Увидев  это,  Орлов  вздрогнул  и  пошатнулся).  Аннушка,  пойди,  познакомься  с  девочкой.
 Анна(  делает  книгсэн) : Здравствуйте,  меня  зовут Аня,  а  Вас? 
Стеша ( с  любопытством  разглядывая  Анну,  пытается  также  присесть ) : А  меня  Стешой  кличуть. (Лопухиной)  Здравствуйте,  барыня.
Лопухина :   У  меня  такое  ощущение,  что  она  только  что сошла   с  полотна  Рафаэля!
Стеша  ( Орлову):  Здравствуйте,  Барин.
Голос  за  кадром:  Граф   перевёл   взгляд  на  девчонку  и  замер… В  висках  застучало,  и  его   холёное  лицо  покрылось   красными   пятнами.     Вихрем  закружились в памяти, безжалостно похороненные   временем  виденья: Илькин  танец, беседка, грохочущий   в  тишине  лед   на  реке,   подснежники… Орлов   смотрел  на  девочку,  и  всё   кричало   в  нём : «Не  может  быть!  Не  может  быть!  И  глаза,  и  такие длинные  волосы,  и даже  чувственные   ноздри   маленького,  как  у  Ильки  носика. Только ростом много выше- «это уж в меня!»,- шептал про себя граф.
Орлов (стряхнув  с  себя  отчаянье,  обратился  к  жене):  Счастье   моё,  тебе  в  твоём  положении,  конечно,   надо  много  двигаться,  но  и  утомляться  нельзя,  да  и  к  обеду   нас  ждут  ( Ивану,  скрепя  зубами),  а  тебя,  дружок,  после  обеда   прошу  пожаловать  ко  мне!

                Эпизод № 37.
Интерьер: кабинет  графа.
В  эпизоде  заняты :  Орлов,  Иван.
Орлов (Ивану,  в  бешенстве):  А  ну,  сказывай,  каналья,  без  утайки  сказывай,  а  то  прикажу   плетью  попотчевать  -  ты  меня  знаешь!  Она  ли  это,  голубка  моя    сизокрылая?
Иван: Не  гневайся,  барин. Как  схоронили мы разлюбезных голубиц   наших,  пришёл  ночью  могильщик  Степан,  да  принёс махонький  кулёчек,  а  в  нём,  значит, девчушка  живёхонькая,  кричит -  заливается!  А  Степан  то   всё   крестился,  причитал: « Не  померещилося!  Не  померещилося…»
Орлов:  Да  что  ж  ты,  подлая   твоя   душа,  ко  мне  -  то   не  прибежал?  Зачем  в  тайне  держал? Ей  бы  в  графской   роскоши  расти! Есть -  пить  на  золоте!   Шелка  -  бархаты   носить!  (зарыдал,  и  уткнувшись  в  плечо  цыгану,  сквозь  слёзы   продолжал) - Ничего  б  не  пожалел  -  ты  ж  меня  знаешь,  Ванюха,  друг  милый,  сокол   мой   ясный!
Иван: Матушка не  пускала  сообчить. – «Ты», -  говорит, -  «Барину   навредить  могёшь!» Ты ведь, барин, тогда  совсем  не в   себе  был от   горя! Жалела  она  тебя,  барин -  не  чужой  ведь  ты  нам  был.
Орлов:  Слушай  меня,  Иван!  Стешеньке -  племяннице  своей,  сказывать   об  этом  не  смей!  Ни   гу-гу,  понял? - Время   придёт,  сам   расскажу -  так  оно  вернее   будет!    

                Эпизод № 38.
Интерьер : Большая  гостиная  в  доме  графа.
В  эпизоде  заняты : Орлов,  Лопухина, Стеша,  Иван, цыгане  хора,  гости  графа.
Голос  за  кадром : Иван  вытроил  Хор,  как  когда –то  при  Императрице:  женщины  сидели  на  стульчиках,  в  шикарных  туалетах  и  накинутых  на  плечи  ярких  цыганских  шалях. Мужчины  в  нарядных  казакинах  и  с  гитарами  стояли  сзади. 
Иван  :  Баган! (  взмахнул  грифом гитары,  и  песня  полилась)
. Песни  исполняли  русские – протяжные  и  весёлые.  Вот  поднялась  Стеша -  ещё  совсем  девочка – и  запела  низким  грудным  голосом .
 Стеша   (  поёт)  :  « Ах,  вы  сени  мои  сени».
  Казалось,  голосу  её  тесно  было  в  этой  гостиной -  он  рвался  куда-то  ввысь,  в  небеса,  на  волю.
 Гости  с  упоением  слушали  пение  цыган .

                Эпизод №  39.
Интерьер :  в  доме  графа. Стол  уставлен пирожными,  лимонадами,  восточными  сладостями, которые  Стеша  ни  только  никогда  не  пробовала,   но  и  никогда   не   видела!
В  эпизоде  заняты : Орлов,  Стеша,  Анна. 
Голос за кадром:  Супружеская жизнь графа   Орлова была непродолжительна  - его жена  ( Е. П.  Лопухина)   скончалась   при   родах,  оставив ему одну малолетнюю дочь, известную впоследствии графиню Анну   Алексеевну,  а  страсть  к  лошадями  цыганскому  пению  не  покидала  его  до  конца  жизни. 
  Стеша   по  приглашению  графа  пришла  в  барский   дом. Её  проводили  в  гостиную,  где   уже  ждал  граф   вместе  с  дочкой Аннушкой.                Граф:  А,  милости  просим! ( знакомит)  Прошу  любить  и  жаловать  -  моя  дочь  Аннушка, а это ( торжественно) -  лучшая  артистка  моего  хора Степанида  Солдатова!
Аня: Папа,  в   Италии  говорят:  «примадонна»!
Граф: Примадонна! Ну,  девочки,  прошу  к  столу.
Граф:  Стеша,  я  рассказывал  Аннушке,  как  хорошо   ты  поёшь,  и  она  попросила  пригласить  тебя  к  нам,  чтобы  познакомиться,  а  заодно  и поздравить  тебя  с  днём  рождения.(поднимая  бокал  с  лимонадом) Господа, с  днём  рождения   примадонны   цыганского   хора   Степаниды   Солдатовой,  или  просто   Стеши,  Ура!
Аня: Ура!  Стеша,  налетай!  ( и  как  хорошо  воспитанная  девица,  потупясь,   добавила) Пожалуйста, кушайте.
Граф  (улыбаясь):  Мы  тут   посоветовались и  решили   предложить  тебе  заниматься  вместе с  Аннушкой  музыкой  - вместе  будет ни  так  скучно,  а  ещё  я  приглашу  тебе  учителя  пения!  Очень  я  хочу,   девчонки,  чтобы  в  нашем  хоре  появились  артисты с  мировым  именем,  чтобы  слава  цыганского  хора   загремела  фанфарами  по  всей  нашей  матушке  Расеи.
Аня  -   Ура!  В  Милан   поедем!
Граф :  Но,  для  этого  ты  должна   переехать  жить   к  нам!  Я  отдам  тебе   малую  гостиную.
Стеша (смешавшись): Но,  я  не  могу,  барин  …  так  сразу …  мне  надо…  Орлов(перебивая):  Посоветоваться  с  дядей  Ваней?  Он  не  откажет,  я  знаю.       
                Эпизод № 40.
Интерьер : дом  графа в  италии.
В  эпизоде  заняты :  Орлов,  Стеша,  секретарь  Шишкин.               
 Голос  за  кадром:  И  Стеша  переехала  к  Графу,  и  училась  музыке,  и  опытный  педагог- вокалист   обучал   её  секретам  владения  голосом,  и,  наконец,  поехали   они  в  Италию,  где  Стешка  стажировалась  у  самых  именитых  певцов  и  педагогов.  ?  Всё   у  них  было  славно,  кроме  одного -  самого  главного  Орлов  так  пока   сказать  и  не  решился.  Однажды  графу   принесли  депешу –
Входит Шишкин :  Ваше  Сиятельство,  Вам  депеша.
Граф(читает): «Ваше  сиятельство,  сим  сообщаю сего года 1807  Скоропостижно   скончался  Иван  Трофимович Соколов».
 Стеша,  иди  скорее   сюда!   Стешенька,   беда -  Иван   помер!                Стеша:  Помер  дядя  Ваня?  Как  помер -  он  же  молодой   ещё?                Граф :  Шишкин   вот   сообщает (продолжает  читать) -  Хор  принял  его  родной  племянник  Илья.
Стеша:  Илюшка?
Граф ( продолжает): «Просит  срочно  выехать  Стешу,  так  как   предстоит,  с  Вашего  высокого  соизволения,  работа  в  Петербурге. Секретарь    Вашего   Сиятельства». Да,  новость,  так  новость!  Ванюшка  -  сокол  ты   мой  ясный!...
 И  в  памяти  графа  Орлова  всплыла   картина,  где  перед   рассержанной   Императрицей  стоит  Иван   и,  не  преклонив  колен,  дерзко разговаривает с  Екатериной,  а  потом  поёт: «Степь, да  степь  кругом» и Государыня жалует  ему  кафтан  с  золотыми   позументами.
Стеша  (рыдая):  Бедный  дядя  Ваня!  А  Илюшка  там  один. Что  же  делать,   барин?  Пропадёт   теперь  наш  хор?
Граф(вытирая слёзы):  Не  пропадёт!  Ехать  тебе  надо, Стеша!   

                Эпизод  № 41.
Интерьер :  Вокзал,  привокзальный  ресторан.
В  эпизоде  заняты :  Орлов,  Стеша.
Орлов  провожает  Стешу,  и  чтобы  скоротать  время  до  отправления  поезда,  они  зашли  в  привокзальный   ресторанчик.
Граф:  Ну  вот,   Стешенька,  ты  стала  совсем   взрослой  -  одна  едешь  в  путешествие.  Теперь  закрутит  тебя  Вихрь  жизни,  и, небось, обо  мне – то  и  не  вспомнишь?   
Стеша: Ни  в  жисть   не  забуду, барин!  Ме  те  мерав ( божится  и   платком  вытирает  с  его  лица  слёзы) -  ты  мне,  что  отец  родной,  я  тебя  жалею.
Граф  долго  и  нежно  смотрит на  Стешу,  и,  наконец,  решившись,  повествует -
Граф:  Много  в моей  жизни  было  женщин,  а  вот  любви – то,  видать  и  не  было. А  однажды  повстречал  я  в  одном  сказочном  лесу  свою  лесную  фею – королеву  цыганскую, и  звали  ей  нежным  именем  «Илианка». Стеша:  Илька?  Мне  про  неё  Трофим  рассказывал -  она  здорово  «Малярку»  пела.
Граф:  Ты  слушай: случилася   про  меж  нас  эта  самая  любовь,  а  жениться   не  моги!  Она   моя  крепостная,  а  я,  ить,  Граф!  Там  и  время  родить   приспичило,  вот  она,  сердешная,   при  родах-то и  померла,  и  девочка   новорожденная   померла,  и  схоронили  их  в  одном  гробу  на  погосте.  Я  страдал,  плакал,  да,  в  отчаянии,  за  границу –то  и  уехал,  а ,        коле   ужо  вернулся,  узнал,  что  девочка  жива -  здорова,  и  зовут  её  ноне  Степанида  Солдатова.  Вот  ведь,  она  какая  история!  Я -  тоже  старый  солдат,  и  ты,  коли  сможешь,  пойми,  да  прости  старика!  Ведь  я  пока  ещё  не  помер,  всё  сделаю  для  счастья  твоего! Уж  ты, пожалуйста,  поверь.
Стешкино  лицо   стало  похожим  на  белоснежную  скатерть,  что  была  на  столе. Она  долго  молчала и  пыталась понять  всё,  что  только  что  услышала.                Стешка: Постой,  барин,  значит,  знаменитая  наша цыганка Илька  мне  мамкой  приходится?
Граф:  Ну  да,  точно.
Стешка : Значит,  Илька -  мамка,  а  ты…
Граф:  А   я  -  папка   твой!  -  родной  тебе  отец…
Стешка ( бросилась  Орлову  не  грудь  и,  рыдая,  прошептала ):  Тате!
Граф:  Успокойся,   милая!  Успокойся,   доченька   ненаглядная   моя.    Вот,  возьми  эту  бумагу -  это  «Вольная  грамота» -  теперь  ты  свободная  личность.  Актриса  ты  отменная  - пой,  где  захочется,  а  я  помогать  стану.
Стешка(глаза  вдруг  просохли,  и  она  с  жаром заговорила): Пой,  где  захочется?  А  наш  хор?  Нет  уж,  я  без  своих -   никуда!  Коль  отпускать  на  волю,  так  отпускай  весь  хор,  барин!  Что  я  без  хора?
Граф:  Трудную  задачу  ты  мне   задала,  а,  впрочем,   чего  не  сделаешь   для  родной  дочери! 
                Эпизод №  42. 
Интерьер :  Ресторан  на  Чёрной  речке  в  Петербурге.  Выступление  цыганского  хора  Ильи  Соколова. 
В  эпизоде  заняты : Илья  Соколов,  Стеша,  молодой  граф  , цыгане  хора,  посетители  ресторана.
Голос  за  экраном, (сопровождая выступление цыганского хора) :  Если  мы  теперь  смелой  рукою  перелистнём  ещё   несколько   страниц  истории,  то мы  окажемся  в  Санкт-Петербурге,  где  блистал  цыганский  хор  Ильи  Соколова  -  племянника   нашего  Ивана  Соколова.   Лев  Николаевич  Толстой  поделился  с  нами  своими  впечатлениями   от  этого  вечера,  проведённого  с  цыганами   на  «Чёрной  речке».
 Цыганки, разбредшиеся было по комнате, опять сели кружком. Граф посадил  Стешку, себе на колени и велел еще подать шампанского.
Илюшка :  А  теперь  разлюбезные  господа, для  Вас  станет  петь  сама  Степанида  Солдатова.
Илюшка,  извинившись  перед  графом,  взял  Стешу  за  руку,  и  поклонился  вместе  с  ней  публике.
Илюшка : «  Эй  вы,  гусары» -  взял  аккорд – «Бага  Стеша»  и  с  гитарой стал перед  хором.
 И  началась  пляска, то-есть   цыганские песни:  Стеша   пела  "Хожу ль я по улице",...", "Слышишь,  разумеешь..." и т.д., в известном порядке.
Илюшка, улыбкой,  спиной,  ногами,  всем  существом,  изображая сочувствие  песне,  аккомпанировал  ей на  гитаре и, впившись в нее  глазами, как будто в первый раз слушая песню, внимательно, озабоченно, в  такт песни наклонял и поднимал голову. Потом он вдруг выпрямлялся при  последней   певучей  ноте и, как  будто  чувствуя себя  выше всех в мире, гордо, решительно вскидывал ногой гитару, перевертывал ее, притопывал, встряхивал  волосами и, нахмурившись, оглядывался на хор. Все его тело от шеи до пяток  начинало плясать каждой жилкой... И двадцать энергических, сильных голосов,  каждый из всех сил стараясь страннее и необыкновеннее вторить один другому,  переливались в воздухе. Старухи подпрыгивали на стульях, помахивая  платочками и оскаливая зубы, вскрикивали в лад и в такт одна громче другой.  Когда заиграли плясовую и, дрожа плечами и грудью, Стеша прошлась и,  развернувшись  перед графом, поплыла дальше,   Граф  вскочил с места, скинул  мундир и, оставшись в одной красной рубахе, лихо прошелся с нею в самый раз  в такт,  выделывая ногами такие штуки, что цыгане, одобрительно улыбаясь,  переглядывались друг с   другом…
Граф  (  с  бокалом  в  руке) :  Стешка,  славно  ты  поёшь!  Твой  гибкий,  звучный,  из  самой  груди,   выливаюшийся  контральто,  твои  улыбки  во  время  пенья,  смеющиеся,  страстные  глазки  и ножка,  шевелившаяся  невольно   в  такт  песни,  твоё  отчаянное  вскрикиванье  при  начале  хора, - все  это  задевает  за  какую-то  звонкую,  но  редко  задеваемую  струну.  Видно , что  ты  вся  живёшь   только  в  той  песне,  которую  поёшь.  Господа!  За  здоровье  цыганской  Каталани  Степаниды  Солдатоваой – нашей  разлюбезной   Стеши!  Ура,  господа!
                Эпизод № 43.
Интерьер  :  ресторан « Яр»  начала xx века .
В  эпизоде  заняты : Фёдор  Соколов, цыганский  хор  у «Яра», В. Панина,        А. Фэт, А. Блок, А. Куприн. Л. Толстой,  метрдотель  р-на  «Яр»,  официанты.

*Голос  за  кадром:   Эх,  была,  не  была -  крутанём  колесо  ещё  разочек ! Прошло  сто  лет.  В  ресторане  «Яр»   поют  цыгане.  На  сцене  гитарист  и  дирижёр  хора  Фёдор  Соколов -  правнук   нашего  с  Вами  Ивана  Соколова.  Это  ему  посвятил   поэт   строчки песни: 
«  Соколовский  хор  у «Яра»,
    Был  когда-то знаменит   
    Соколовская гитара   
    До сих  пор  в ушах звенит».

В  ресторане  «Яр»   Фёдор  Соколов   играет  фантазию  на  тему ,  новой  тогда,   песни  « Ехали  цыгане».   В  «кабинете   для  важных  гостей»,  не  сговариваясь,   собралась  компания  литераторов - послушать  Варю  Панину. За  столом  в  удобных  креслах  устроились  А.  Фет,  А.  Блок,  А. Куприн,  и  осторожно,  стараясь  не  мешать  музыкантам,  метрдотель   за  руку  приводит  Л. Н.  Толстого.               
Метрдотель :   Вот  сюда,  Ваше  сиятельство  -  здесь  Вам  будет  удобно   и,  я  думаю,  не  скучно. *     

                Эпизод  №  44 .
Интерьер : По  заснеженной   мостовой   в  коляске   едут  закадычные  друзья  Шаляпин  и  художник  Коровин.
В  эпизоде  заняты : Ф. Шаляпин, К. Коровин,  кучер.

Коровин (  говорит  на  «О») : Феденька,  ну,  пожалуйста,  поедем   в  « Яр!».
Шаляпин :  Да , чтой-то  не  можется,  апосля  вчерашнего .                Коровин : А  рассказывают,   что  там  баба  одна  поёт  лучше  тебя!   Шаляпин(  громко  расхохотался)  :  Это  не  возможно,  Котик (Константин)!   Я  ить  -  Шаляпин!
Коровин :Ты-Шаляпин, а она –цыганка!                Шаляпин :Цыганка?  Тогда  всё  возможно!  (  и,  ткнув  тросточкой    спину ямщика,  запел :  «  Эй,  ямщик,  гони-ка  к  Яру».    *   


                Эпизод № 45.
Интерьер : Заснеженная  площадь  перед  входом  в «Яр». Шаляпин  и  Коровин  подъезжают  к  «Яру».
Коровин : Вон,  видишь, Феденька,  и  коляске  негде  приткнуться -  гостей  понаехало!    
Шаляпин : Вона,  гляди, кучера-то  как  уютно  устроились!  На  морозце  выпивают,  да  закусывают. Хорошо! Ну –с,  пойдём  слушать  твою  цыганку.   



                Эпизод № 46.

Интерьер :   Снова  ресторан  «Яр».
В  эпизоде  заняты  артисты  из  эпизода № 43  +  Ф.  Шаляпин  и  К.  Коровин.
На  сцене  солистка  и  хор  поют  «  Ехали  Цыгане  с  ярмарки » (  фантазия  Ф.  Соколова  прозвучала,  как  вступление  к  этой  песне),  а  песня  заканчивается  пляской,  которую  исполняют  мужчина  и  две  женщины.  Фёдор  Соколов :  Разлюбезные  Господа!  Имею  честь  представить: Божественная  неповторимя, божественная Варя  Панина.
 Под  гром  аплодисментов  появляется Варя  Панина.
Голос  за  кадром : Внешность  её  не  отличалась  особым  изяществом -  полная, неграциозная,  с  грубыми  чертами  лица… Под  стать  был  и  голос : очень  низкий,  похожий  на  мужской,  и  особая  манера  исполнения.  Она  выходила  к  публике  не  спеша,  чуть  кланялась,  располагалась  в  стоящем  на  сцене кресле,  закуривала толстую  папиросу «Пушка»( курила беспрерывно). Постоянные  аккомпаниаторы  терпеливо  ждали  сигнала.  Чуть  заметный  кивок,  первые  аккорды – и…  зал  замирал.
 Варя  Панина  поёт  романс « Не  уходи».
Голос  за  кадром :Начиналось  волшебство,  певица  раскрывала  душу,  вовлекала  зрителей  в  великую  тайну  романса.  Взволнованная  публика  рукоплескала,  случались  и  обмороки…  Много  раз  знаменитая  певица  возвращалась  с  концертов  в  разорванном  платье (  поклонницам  на  память.
Шаляпин  и  Коровин    входят  в  залу,  и  притулились  у  колонны,   дабы   не  мешать  певице. На  аплодисментах ,  они  двинулись  к  метрдотелю,  и  конечно  все  узнали  Фёдора  Ивановича.  Гости  принялись  аплодировать. Цыгане   поют  « Величальную»  :  «  Как  цветок  душистый».
 Возласы  зрителей Смотрите, Шаляпин! Шаляпин  приехал!
Купец : Фёдор  Иваныч! Несравненный  Вы  наш!
Гусар : Фёдор Иванович, мы  все – вся  матушка  наша  Расея  обожаем  и  гордимся  тобой! 
Важная  дама : Фёдор  Иванович,  голубчик,  ну  хоть  один куплет!  Да  с  цыганами?  Да  « Очи  чёрные» .
Шаляпин : Благодарю,  спасибо , господа! ( целуя  ручку  даме), Ах,  чаровница! Долго  уговаривать  меня  Вам  не  след!  Поверьте,  мадам,  Шаляпин  умеет  оценить  Вашу  красоту. ( цыганам) Рамалы, заводи  « Очи»! 

Гитары  и  скрипка  играют  вступление,  вступает  Шаляпин,  а  на  припеве  подключается  Хор  и  Варя  Панина. Зрители  поют  вместе  с  артистами.  Аплодисменты  долго  не  смолкают.

   Потом,  во  фраке  появился  и  заиграл  скрипач. 
Скрипач  играет  « Цыганские  напевы»  Саросате.
Блок ( слушая  скрипку,  достал  из  кармана  исписанный  листок): 
Вот,  послушайте,  господа,  как  у  меня :   
 «Плачет   метель, как  цыганская скрипка». Цыганская  песня  способна  превратить  ощущение  природы  и  неба  над  головой,  и степь  впереди, и  бесконечность   земли  нашей  во  что-то  твоё,  принадлежащее  только  тебе  и  никому  больше».               
Толстой  : Очень  даже  не  дурно!  Даже  Хорошо. 
После  скрипача  певец  запел  русскую  песню « То  не  ветер  ветку  клонит».         
 Фет (  по  окончании  песни  встал, и  аплодируя  кричал,  чтобы  слышали  все) :  Что  за  прелесть!  Что  за  чудо  эти  русские  песни  спетые  цыганами. Затем  известный  плясун   станцевал   «  Цыганскую  Венгерку».               
Толстой :  Я, милостивые  государи, сейчас  пьесу  пишу -  « Живой  труп»  будет  называться.  Так  вот,  моя  цыганка  Маша  обязательно  станет  петь   «  Невечернюю» ( подзывает  метрдотеля  и  кладёт  на  поднос  деньги)               
Метрдотель : Чего  изволите,  ваше  Сиятельство?               
 Толстой : Голубчик,  попроси  Варвару  Алексеевну  спеть  «Невечернюю».                Метрдотель :  Слушаюсь,  ваше  Сиятельство,  а  потом  хитро  улыбнувшись,  спросил  : « В  который  раз  слушать  соизволите?» 
Толстой :  Двенадцатый,  сударь!  Так  мне  надобно - с!
Варя  Панина    исполняет  « Невечернюю».               
Куприн(по  окончании  песни  и  образовавшейся после  паузы) : Да,  жаль,  господа :  пройдёт  20-30  лет,  и  от  цыганской  песни  и  следа  не  останется…               
 Толстой :  Нет,  господа!  Нельзя  цыган  выбросить  из  русской  культуры,  так  как  они  и  есть  часть  русской  культуры!  Вот,  государи  мои,  как  наш  Александр  Сергеевич  писал ( и  достал  из  внутреннего  кармана  толстовки  маленький  томик  Пушкина) :
  «Я вспомнил, как цыганка Таня,                Ко  мне  примчалась  в  глухомань»,- (прерывая  чтение)            
   –«А   он, проказник,  был  большим  поклонником  таланта  этой  цыганской певицы!»                (продолжает читать)                Меня     развеселить пытаясь,                Развеять  грусть  мою, печаль.                Как сладко  пела,  ублажая,   
 Как песня русская, родная,   
В  её устах   преобразясь,                С  цыганской, вольной, слившись плавно,                Явилась, заново родясь.                О,  это  чудо!  Мне  поверьте!   
Хотите,  на  себя  примерьте!   
И  нашу  русскую – степную,
 Затянут,  как  свою   родную.         
  И  прелесть  русского  веселья, 
Цыгане  подают,  как  зелье, 
Которое мы пьём,   хмелея,   
И жить становится   милее!                Все,  сидящие  за  столом,  поаплодировали   Льву  Николаевичу   и  подняли  бокалы  в  память  о  великом  русском  поэте .               
Толстой :  А  еще  я  предлагаю,  господа,   выпить  в  память  человека,  который  одарил  Россию  творчеством   этого  маленького,  но  красивого  и  талантливого   народа ,  за  того,  кто  ввёл в России "моду" на   цыганское пение  -за  графа  Алексея  Григорьевича   Орлова,  господа,   пусть  земля  ему  будет  пухом,  ну,  а  Вам,    милостивые   государи  мои,  позвольте  пожелать  доброго  здоровья!               
Голос  за  экраном(  появляясь  на  экране):  Извините,  господа,  но  мне  наскучило  там  за  экраном  комментировать  эту  увлекательную  историю,  и  я  появился  только  лишь  за  тем,  чтобы  попрощаться  и  пожелать  и  Вам,  уважаемые  телезрители  : всем дамам,  господам,  товарищам,  и  прочим  членам  профсоюза,  пожелать  доброго  здоровья  и  хорошего  настроения.  А  цыгане,  как  всегда  нам в  этом   помогут.                Цыгане   танцуют  весёлую   массовую   цыганскую   пляску.
                ***