Вспышка. Глава шестая

Я падаю с обрыва, безуспешно зовя на помощь. Разгоняюсь всё сильнее. Взгляд устремляется в небо, а тело всё также летит спиной вниз. Сколько до земли? Когда я, наконец, умру?!
Глухой удар приходится прямо на позвоночник, я слышу хруст. Меня цепями сковывает боль, а из уст вырывается крик. Это так выглядит смерть?
Чувствую что-то холодное на запястьях. Змеи? Нет, провода. Те же, что и в прошлый раз. А всё падение – это воплощение в жизнь каких-то моих больных кошмаров.
«Объект отключён от системы», – поясняет тяжёлый механический голос.
– Видите, с помощью компьютеров всё прошло более гуманно, – бормочет какой-то парень, снимая с меня провода.
– Может, сейчас и получилось, но что будет потом? – Лорейн стоит чуть поодаль уперевшись руками в бока.
– Со временем она будет различать явь от галлюцинаций, но пока у нас есть преимущество. Это лучше, чем делать что-то в реальности. Так хоть ни один человек не пострадает.
– Хорошо, Колин, ты свободен.
– Благодарю, мисс Лорейн, – парень поправляет очки и уходит.
Я всё ещё тяжело дышу.
– Пока ты как бешеная носилась по Шелтеру, мы внесли кое-какие изменения в твоё программирование, – судя по тому, что теперь в зале остались только мы, Лорейн обращается ко мне. – Теперь мы будем воздействовать на тебя только при помощи компьютера.
– Будете что? – я приподнимаюсь в кресле.
– Теперь все эмоциональные переживания ты будешь проходить с помощью галлюцинаций, которые мы будем для тебя создавать. И тогда не придётся никем жертвовать.
Лорейн подаёт мне стакан воды, что взяла со стола справа от неё.
– Первые испытания мы провели, и пока всё идёт как надо.
– Ваш помощник ведь сказал, что это временно, – возражаю я, сделав глоток.
– Колин прав, но, думаю, к тому времени мы придумаем ещё какую-нибудь альтернативу.
Я отклоняю стакан слишком сильно и чувствую, как на моей одежде образовалось мокрое пятно.
– Я могу идти? – спрашиваю я, вернув воду обратно Лорейн.
– Мне ещё нужно с тобой поговорить, – женщина расправляет плечи.
– Все наши разговоры до добра не доводят, – я глажу обивку кресла.
Лорейн присаживается перед одним из компьютеров.
– Если тебя это беспокоит, можешь поговорить с Колином. Он моя правая рука, может, у него аура чище, – язвительно говорит она.
– Хорошо, – я пожимаю плечами и позволяю ехидной улыбке расплыться по моему лицу.
– Тогда сейчас ты свободна, иди когда хочешь, – Лорейн тоже отвечает улыбкой.
Я киваю и иду прочь из зала. Находиться в обществе псевдоучёных – это, пожалуй, последняя вещь, на которую я бы желала себя обречь.
На улице уже темно. Лампы на солнечных батареях светятся тусклым огнём. Интересно, который час? Но сейчас именно то время, когда город пустует. Наверно, уже был отбой. Хотя странно, что в корпусе создателей я не слышала сигнала о нём. Хотя, вполне возможно, я в этот момент была в галлюцинации. Или работают создатели до последнего, пока не добьются того, чего хотят. Их внутренней силе можно позавидовать.
Следую через площадь прямо к возвышению. Сбоку него есть лестница, по которой я быстро забегаю наверх. Подхожу к краю и сажусь, свесив ноги. Отсюда расстояние до земли где-то с меня ростом, так что в любой точке площади во время собраний видно всё, что происходит на «сцене».
Я словно на краю мира. Гляжу на огни Шелтера, что переливаются впереди. Сейчас всё так спокойно, даже странно это признавать. Потихоньку он оказывается в объятиях ночи. А ведь любая ночь может оказаться последней. Грянет война, и всё закончится.
Война… Это слово ведь запрещено здесь, хотя его всё равно произносят. Скоро это будут делать чаще. Слово на многое способно. Нельзя исключить что-либо без последствий. А последствия нагоняют всегда в самый неподходящий момент. Ещё задумываешься – а стоило ли вообще исключать то, что теперь вставляет палки в колёса?
Наша жизнь парадоксальна и в этом же её прелесть, как ни крути.
Такое ощущение, что мои ноги начинают обрастать тоненькой корочкой льда. Ночь будет холодной, но прятаться в душной комнате корпуса, врезаясь взглядом в стены – это именно то действие, что я не хочу выполнять. Вряд ли будет настолько холодно, что я замёрзну заживо.
Я соскальзываю с края, рискуя переломать ноги, но удачно приземляюсь на носки, хотя боль всё равно на секунду проходит по моим бёдрам. К вопросам, что теснятся в моей голове, уже давно не добавляются новые. Наверно, меня уже поглотило равнодушие…
Нет! Я говорю какую-то ерунду! Вот уж в чём, а в равнодушии я себя обвинить не могу.
И всё же единственный вопрос, по поводу которого я абсолютно ничего не знаю – что находится за стеной. А именно сейчас есть неплохой шанс найти выход в стенах и хоть одним глазком посмотреть на то, что там творится, за пределами моей тюрьмы. Хотя тюрьма ли это?
Между корпусами есть проходы. Я выбираю тот, что между новоявленными и первоступенными. Следую туда, прямо вглубь. Здесь кое-где в зданиях выбиты окна и стоит неприятный кислый запах. Зажав нос, я отдаляюсь от центра Шелтера. С каждым новым зданием атмосфера покинутости и грязи занимает лидирующие позиции. Честно говоря, мне не по себе.
Серая стена впереди становится всё выше, по мере того как я придвигаюсь к ней, переступая через обломки. Возможно, в этой части Шелтера порядок ещё не навели. В скором времени я уже провожу пальцами по шершавой поверхности стены, которая теперь стоит надо мной словно исполин.
«Где же выход?» – шёпотом бурчу я себе под нос. Прохаживаюсь вдоль стены, так и не убирая ладонь. Страх борется с любопытством.
Останавливаюсь у огромных чёрных ворот и хватаюсь за ручку, что их открывает.
– Я бы не стал этого делать.
Адреналин моментально охлаждает мои вены, и я разворачиваюсь, прижимаясь к ледяному металлу ворот.
Из тени выходит темноволосый парень, тот самый помощник Лорейн. Решаю просто молчать.
– Серьёзно, не стоит, – он снимает очки и кладёт их в карман.
Затем он небрежно говорит:
– На самом деле у меня идеальное зрение, а очки-пустышки ношу для того, чтобы выглядеть солиднее.
– Как ты меня нашёл? – отморозив спину, я отхожу от выхода.
– Во всех жителях есть датчики слежения в плече, – парень тыкает мне в плечо с такой силой, что я чуть не вскрикиваю. – И за твоим местоположением следят круглосуточно.
Парень снова опускает руку в карман и возвращает очки на нос.
– Колин.
– Митчелл, – киваю. – Вообще мы уже виделись, и твоё имя я знаю прекрасно.
– Я тоже знаю твоё имя, но всё-таки, чтобы выглядеть представительно, я решил начать наше знакомство нормально.
Увидев, что я трясусь от холода, Колин снимает пиджак, оставшись в рубашке, и набрасывает его на меня.
– Спасибо, – еле слышно благодарю я.
– Радуйся, что нашёл тебя я, а не Лорейн. А то устроили бы тебе взбучку, да ещё бы и заперли. Но она ушла спать, так что за монитором сидел я, – парень берёт меня за руку, от прикосновения по моему телу проходит электричество. – Давай возвращаться, а то ты вся продрогла.
Я парю с Колином вперёд, не замечая дороги.
– Как ты добрался  до меня так быстро? – между делом спрашиваю я.
– Когда ты покинула линии корпусов, стало не сложно догадаться о том, что ты задумала. Вот я и пошёл прямиком к выходу, чтобы остановить тебя. Только предпочитаю короткую дорогу.
Колин не на много выше меня, разве что сантиметров на пять. У него очень приятный голос, каким обычно и обладают всяческие учёные, как мне кажется.
– Почему я не могу выйти за стену? – допытываюсь я до своего нового знакомого.
– Тебя берегут, знаешь ли, – в тусклом свете фонарей блестит его улыбка.
– Как я понимаю, теперь мы должны поговорить о том, что хотела сказать мне Лорейн?
Колин с ещё пущей небрежностью отвечает:
– Ты говоришь со мной, а не с ней, поэтому темы мы вольны выбирать. У тебя есть вопросы?
«Куча!» – хочу воскликнуть я, но громадными усилиями воли сдерживаюсь.
– Нет, – отвечаю я, схватившись за край пиджака.
– Мне ты можешь не лгать, я всё понимаю, – усмехается Колин. – Хоть я и учёный, но всё равно помню о том, что люди – не единицы жизни или микросхемы, а существа, у которых есть чувства. Я и сам не бесчувственный сноб.
– Приятно слышать, – с сарказмом бормочу я.
– Ну так, будут вопросы? – снова узнаёт парень.
– Я не настроена на светские беседы, так что скажи мне всё, что хочет Лорейн, и этого будет достаточно.
– Хорошо, – Колин снова издаёт смешок. – Я всё скажу, но только завтра…
Он смотрит на наручные часы и продолжает фразу.
– …вернее сегодня, уже пять минут как вторник, но только после того, как ты отоспишься.
– Да вы только и делаете, что заставляете меня спать сутками напролёт! – я развожу руками, при этом случайно ударяю парня в грудь.
Колин смеётся.
– На этот раз, как и все последующие, без снотворного. Не хватало ещё вызвать у тебя привыкание к лекарствам. К тому же, пока ты спишь, я должен буду провести ещё парочку тестов, но не волнуйся, всё будет в порядке.
– Ты тоже можешь не лгать…
– А я и не собирался, – серьёзно отвечает он.
Только сейчас понимаю, как всё-таки сильно продрогла. Обычно мне было холодно лишь из-за страха, будто порастала инеем, но сейчас дело другое. Ночи в Шелтере – словно прогулка по двадцатиградусному морозу.
– Теперь сюда, – подаёт голос Колин и показывает направо.
– А что там, бункер? – спрашиваю я, увидев проход под землю; вниз ведут ступеньки.
– Нет, – Колин берёт меня под руку. – Под нашим городом расположена сеть переходов, по которым можно гораздо быстрее добраться в любое место Шелтера.
Я киваю, ощутив, как вновь по моему телу скатываются ледяные мурашки. Переступаю очень осторожно; каменные ступеньки сточены от того, сколько ног по ним прошло, и я скольжу по ним. Когда в очередной раз чуть не падаю, Колин вновь поддерживает меня.
– Попрошу для тебя обувь с резиновой подошвой! – парень смеётся во весь голос.
Я тоже усмехаюсь и показываю ему язык. Кажется, я совсем забыла прежде всего, что передо мной обычный парень, даже, возможно, ровесник, его можно не бояться, как ту же Лорейн, от вида которой меня всё время бросает в дрожь.
– Сколько тебе лет? – на счёт ровесник он мне или нет, я сейчас выясню.
– А передо мной любительница точных цифр? – Колин улыбается, в тусклом свете его улыбка еле видна.
– Не смешно.
– А я и не пытался шутить.
– Конечно! – от раздражения я закатываю глаза.
– Мне идёт восемнадцатый год, я двинут на науке, и именно поэтому веду себя как идиот. Я не так уж часто говорю с кем-либо кроме Лорейн, – добродушно бормочет Колин.
– Ясно, – я пожимаю плечами.
– Понятно, с тобой у меня тоже разговор не клеится. Я чёртов неудачник.
Мы поворачиваем к одному из проходов, в котором гораздо светлее. У одной из ламп собрались мотыльки и легонько махают своими крылышками. Они глупышки, но зато свободные. У меня такой привилегии нет, даже выйти за стену не могу, потому что умру там, если верить всем «сказкам», что мне старательно впихивают в голову.
– Ничего, наука и есть твой друг.
– Только дело в том, что я делаю всё для живых, но сам торчу в одиночестве, окружённый неживым, – Колин издаёт глупую усмешку. – Прости, я совсем не умею выражать свои мысли.
– Ничего, – я наконец улыбаюсь ему.
Мы доходим до эскалатора, ступеньки которого ползут вверх.
– Сейчас мы поднимемся прямо в корпус, – Колин становится на него. – Главное не забыть выключить эскалатор, а то с меня наживую шкуру снимут.
– Ты всё ещё убого шутишь, – замечаю я.
– Или, может, дело в том, что у тебя нет чувства юмора? – парень легонько толкает  меня в плечо.
– Со мной всё в порядке! – ехидно отвечаю я.
– А это я сегодня проверю.
Нас поднимает в какое-то помещение. Колин выводит меня из него, и, наконец, я понимаю, где мы находимся. Я уже нашла глазами винтовую лестницу, которая ведёт в мою комнату.
– Сейчас нужно в лабораторию, – Колин и я абсолютно одни здесь.
– Можно я сначала в комнату свою зайду? – спрашиваю я.
– Зачем?
– Предупрежу Бель о том, где буду.
– Она всё знает.
– Пожалуйста, – прошу я, хлопнув глазами.
– Ладно, – смягчается Колин. – Лабораторию сама найдёшь?
– Да. Я быстро.
В комнату я влетаю со скоростью пули и вижу свою сестру, которая преспокойно дремлет на одной из кроватей. Я сразу стараюсь не шуметь и подхожу поближе. Действительно – спит. Что же, это к лучшему, пускай отдохнёт, а то волнения по поводу меня могут выбить её из колеи.
На цыпочках возвращаюсь обратно в главный зал. Обувь у меня очень неудобная. Вот почему я замечаю это только сейчас?! Видно, чувствительность ко всему у меня возвращается по очереди к каждой конечности.
Лабораторию найти довольно просто, меня ведь уже не раз туда водили. Теперь весь путь туда у меня на уровне инстинкта, как бы странно это ни звучало.
– Ты и правда быстрая, – Колин разбирается с чем-то на компьютере, когда я вхожу.
– Давай уже к делу.
– Садись в кресло. Конечно, в нём спать не очень удобно, но попробуй откинуть спинку. Справа есть рычаг.
Я нащупываю его рукой и пытаюсь отрегулировать положение спинки.
– Готово!
– Отлично, я тоже всё сделал, – Колин приближается ко мне и начинает присоединять ко мне датчики. – Поскольку нужно, чтобы ты не ворочалась во сне, пристегнись ремнём в районе живота.
Я это делаю.
– А что ещё от меня требуется? – уточняю я.
– Только крепкий сон, – губы Колина складываются в улыбку.
– Это я могу, – я улыбаюсь ему в ответ.
Лицо парня близко к моему. Я смотрю в серые глаза Колина. Возможно, они даже голубые, но подёрнуты серой плёнкой, которая есть в глазах у всех людей, что замучены своей работой или жизнью. Потухшие глаза. Но всё-таки я замечаю лёгкий огонёк в зрачках Колина, когда он наклоняется ближе, и наше дыхание смешивается. Я, онемев, ожидаю поцелуя, но парень отстраняется.
– Извини, это всё химия, – щёки Колина становятся пунцовыми.
– Извинить за что? – легонько произношу я, изображая, будто ничего не заметила.
– Возможно, я чуть не поцеловал тебя из-за того, что ты первая девушка, с которой я говорю не по работе, – всё ещё смущённо лепечет он.
– Эй, – я позволяю себе дотронуться до его щеки, – не беспокойся, я всё понимаю.
– И мы едва знакомы…
Я перебиваю Колина.
– Давай просто забудем об этом, хорошо?
– Ладно.
– И между нами не будет неловкостей.
– Это правильно, – он проводит пальцами по моим волосам. – Спокойной ночи, Митчелл.
– Спокойной ночи, Колин. Только я не люблю, когда кто-нибудь наблюдает, как я сплю, – я усмехаюсь.
Колин снова улыбается.
– Тебе придётся потерпеть.
Он убирает от меня свою руку и уходит гасить свет. Теперь комната освещается одним монитором, за который садится Колин. Ему предстоит не спать всю ночь.
Парень отдаёт работе всего себя, а я, кажется, была его единственным лучом в конце тоннеля. Теперь я чувствую себя виноватой.
Хотя правильно ли целовать человека, которого ты не то чтобы не любишь, но и толком не знаешь? Наверняка нет. Это глупо. Это того не стоит.
Но сейчас мне стоит побеспокоиться о другом. Я же смертельное оружие, поэтому должна беспокоиться о более глобальных проблемах, а не о человеке, которого я знаю всего один день, а уже беспокоюсь о его чувствах. Пора уже понять то, что по отдельности я не могу никому помочь.
Хотя о какой помощи идёт речь? Шелтеру я совершенно не помогаю, а лишь создаю для него угрозу.
Или кто-то это делает, всего лишь пользуясь мной. Но почему я? Во мне нет ничего особенного. Я не шибко умная, безрассудная, хилая.
А разве винтовке нужен интеллект, чтобы человек мог выстрелить из неё?