Русская рулетка

Машина неслась на скорости, заметно превышавшей допустимую. Дорожные знаки, столбы, огни видневшихся в дали домов мерцали цветными стекляшками калейдоскопа. Они отплясывали необычный танец в глазах водителя, поймавшего кураж и его пассажирки, отчаянно сжимающей потеющими руками свою сумочку. Цветастые блики то и дело вспыхивали на темном холсте ночи. Она словно художник, поймавший вдохновение, но в один миг, потерявший его и оттого, раздосадованный неудавшимся творением, заливала холст черной краской. Чернота жирными подтеками окутывала творение, изредка оставляя светлые кусочки. Она с неимоверной силой пыталась поглотить в себя высокотехнологичный кусок железа, единственный в это время нарушавший всеобщий покой. Она обвивала со всех сторон, и лишь включенный дальний свет фар не позволял ей насытиться своей жертвой полностью. Темнота то отдалялась, то приближалась. Подобно хищнику она таилась в каждом участке, в каждом повороте и вселяла в девушку еще больший страх и тревогу.
Водитель не сбавляя скорости, вошел в поворот. Маневр занял всю ширину проезжей части, и пассажирке на секунду показалась, что автомобиль вот-вот вылетит с трассы.
  - Вадим, мне правда страшно, - девушка посмотрела на парня, - давай лучше поедем медленно.
- Но ведь ты хотела получить адреналин… а разве это не лучший способ? – сквозь его голос прорывались нотки возбуждения и это пугало девушку еще больше.
- Да. Хотела, но…
- Тогда наслаждайся! Правда, милая, расслабься и получай удовольствие.
- Я бы с радостью, но боюсь. А вдруг что-то случится?
Взяв минутную паузу, парень ответил на вопрос:
  - Я хороший водитель. Не стоит беспокоиться по пустякам. Смотри, дорога абсолютно пустая. За последние десять минут не попалось ни одной встречной машины. Или у тебя каждый раз от скорости коленки трясутся? – Вадим дотянулся рукой до кнопки громкости на магнитоле и музыка, до этого едва слышимая из-за шума мотора и колес, взрывными ритмами наполнила узкое пространство салона автомобиля. – Слушай музыку! И не бойся! Научись получать удовольствие от неприятных тебе вещей.
- А вдруг…
- Кать, живи настоящим! Что если ты больше никогда не испытаешь подобного? Что если эти минуты…
- Последние.
Вадим с укором перевел взгляд на спутницу. Девушка ответила ему тем же. Этого он и ждал. Теперь настало время действовать. Он слегка сбавил скорость и преодолев поворот вжал педаль газа до упора. Автомобиль резко рванул вперед. Их глаза все это время неотрывно следили друг за другом. Его глаза, переполненные агрессией, звериным желанием преодолеть себя, жадно впивались в ее – полные страха и сомнений.
- Пожалуйста, смотри на дорогу… пожалуйста…
- Пока ты не перестанешь бояться…
- Так я боюсь еще больше! Ты псих!
- Нет, - парень крепко вцепился в руль, выехал на середину дороги и принялся слегка поворачивать его то влево, то в право. Автомобиль, сбивая с проезжей части мелкие камешки, послушно выполнял команды хозяина раскачивался, продолжая путь змейкой, - Я не псих, я дурак. Я привык к тому, что мою жизнь наполняет опасность, но зачем-то уцепился за тобой – тихой и меланхоличной девочкой, которая мечтает только о том, чтобы ее оставили в покое и позволяли в одиночестве наслаждаться пресной тишиной. Безумна ты, а не я! Вся твоя жизнь – это попытки забиться как можно дальше под кровать, накрыться одеялом, дышать пылью и проклинать это!
- Нет! – закричала девушка. – Ты не прав!
Он отвернул от нее свой взгляд, на этот раз, полный ненависти и презрения и уставился на дорогу. Вадим, придал движению автомобиля привычную траекторию и сбавил скорость.
- Так лучше? Спокойнее?
Девушка восприняла это как укор.
- Останови машину, я выйду.
- Куда? Мы в тридцати километрах от города, на улице три часа ночи, вокруг ни души. Куда ты пойдешь?
- Тебе это уже не должно волновать, между нами все кончено!
Парень возмутился еще больше и, последовав просьбе девушки, стал сбавлять скорость и прижиматься к обочине.
    - Значит, вот так! Значит все те месяцы, которые мы провели вместе, теперь для тебя ничего не значат?
- Ты сам сказал, что совершил ошибку, когда «уцепился» за мной. Я считаю, что здесь ты прав. Я люблю тебя, но хватит уже! Ты изводишь меня!
- Катя, ты обычная истеричка, пойми, тебе от этого хуже не будет. Я не предлагаю тебе умереть, а лишь почувствовать этот запах. Это изменит тебя, поверь. Мне тоже есть что терять и не думай, что я не боюсь… Я… Я просто подавляю страх.
- Больной!
Когда автомобиль остановился, водитель откинул голову назад и уставился глазами в потолок. Девушка попыталась открыть дверь, но та была заблокирована.
- Открой, - настойчиво попросила она.
- Успокойся. Я отвезу тебя домой. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, - проглотив, застрявший в горле ком, и прикоснувшись ладонью к щеке девушки, Вадим продолжил. – Прости меня. Я люблю тебя.
Катя, поддавшись ласке парня, прошептала: «Я тоже».
- Что? – не расслышав, переспросил он.
В эту секунду откуда-то сзади послышался шум приближающейся машины. Вадим резко встрепенулся и в это момент случился удар. Грузовик, груженный металлом, с легкостью хоккеиста, ударяющего клюшкой по шайбе вытолкнул, неудачно припаркованный автомобиль с дороги. Парень по привычке выключил фары.

***

В этот день Денис опоздал на пары и теперь стоял у дверей кабинета, не решаясь входить. Собравшись с силами он, наконец, постучал.
- Извините за опоздание…
- Входи Белов, - неодобрительно изрекла Елена Юрьевна, преподаватель истории зарубежной журналистики.
Денис вошел в аудиторию, тихо закрыл дверь и, стараясь обращать на себя как можно меньше внимания, протиснулся на последний ряд, где улыбаясь во всю ширину рта, сидел его друг Макс.
- Чего опоздал? – шепотом спросил он у Дениса.
- Будильник забыл поставить, - парень оценивающим взглядом осмотрел аудиторию, - я смотрю, сегодня с народом вообще голяк.
- Да, Юрьевна сильно негодовала по этому поводу.
- Надеюсь, в деканат не ходила?
- Нет, хотя грозилась.
- Эй, на последнем ряду… - прозвучал громогласный голос преподавателя, - опоздал, еще и соседей отвлекаешь. Лучше бы вообще не приходил тогда.
- Извините, виноват – попросил прощения Денис. Но Елена Юрьевна казалось совсем не обратила на это внимание и, переключив все свое внимание на отличников, сидящих на первом ряду, продолжила лекцию.
-  Макс, - обратился к другу Денис, - а что это за девчушка сидит на 3 ряду?
Макс присмотрелся внимательней.
- Так это новенькая. Вроде бы Катей зовут.
- А чего она в шапке?
- Без понятия. Может, мерзнет. Как Лена из деканата сказала, она училась на факультете пару лет назад, но потом в какую-то аварию попала и взяла академ, а сейчас вернулась. В общем, мутная история, я не вникал.
Денис пожал плечами и еле слышно вздохнул.
- Может потому она и в шапке?
- В смысле?
- Ну, травма головы какая-нибудь страшная или ожог, или еще чего.
- Может быть. Подойди да спроси.
- Подойду…
После лекции Денис решил лучше присмотреться к новенькой. Девушка была миловидной внешности, с острым носом и невероятно выразительными глазами. Ее мальчишеская манера одеваться – джинсы, мешковатая кофта с капюшоном, спортивные кроссовки – резко выделяли ее из всей остальной массы девушек, с которыми учился Денис. Они в отличие от нее, к 3 курсу, достигнув двадцатилетней границы, вдруг почувствовали себя взрослыми и серьезными. Стиль их одежды сменился в соответствующую сторону. На смену джинсам и кофтам пришли выразительные блузки и юбки. Тряпичные напульсники и дешевые позолоченные часы сменились изысканной бижутерией. Одежда становилась все элегантней, разговоры все свободнее и пошлее.
Парень увидел, что новенькая свернула в коридор по направлению к столовой, и подумал, что может выпасть неплохой шанс познакомиться. Дождавшись, когда девушка выберет себе обед и займет место за столиком, он, с чашечкой кофе в руках, наигранно остановился у ее столика и, оглядев помещение на наличие свободных мест, с сожалением вздохнул.
- Садитесь, пожалуйста, - предложила Катя и убрала сумку с противоположного от себя места.
Хитрость сработала, хотя свободные места все же были.
- Спасибо. Ой, а вы случаем не новенькая с 3 курса журфака?
- Да, - со стеснением произнесла незнакомка.
- Замечательно, будем вместе учиться. Меня Денис зовут, это я сегодня опоздал.
- А я Катя.
- Очень приятно. Скажите, а как вы к нам попали?
- Можно на «ты», но я бы хотела сначала перекусить.
- Конечно, конечно, не смею вас отвлекать. Я пока что книжку почитаю.
Денис достал из сумки книгу и принялся за чтение. Он то и дело посматривал на девушку, но та не отвечала взаимностью, изредка переводя взгляд с тарелки в окно. Парень подумал, что, наверное, зря он затеял подобное знакомство, но взять и уйти сейчас, было бы весьма неуместно.
- Знаешь, а я ведь помню тебя, - неожиданно продолжила разговор девушка.
- Да? – парень не знал радоваться этому или нет.
- Да. Я была на четвертом курсе, когда ты поступил к нам на первый. Ты сильно изменился с того времени.
- Наверное, многие мне об этом говорили, особенно родители, но я за собой больших изменений не замечал. А какой я тогда был?
Катя на секунду задумалась. Она осторожно улыбнулась. Денис заметил, что ее улыбка необычна. Или непривычна. У большинства людей улыбка (конечно, если она искренняя) передает радость от переживаемого мгновения. Катина же улыбка была проявлением всей радуги эмоций, которые только возможны – это придавало ей большую загадочность, потому что совершенно невозможно было понять, о чем она думает в этот момент. С другой стороны, улыбка была настолько естественна, что сомнений в том, что причиной ее является радость, не было. Да и имеют ли место быть подобные сомнения, когда олицетворение всего прекрасного в этом мире улыбается. Да, всего лишь одна улыбка иногда может изменить очень многое.
- Ты выглядел как вполне обычный школьник, ну, по крайней мере, мне так казалось.
- А сейчас значит, я выгляжу как-то по-иному?
- Сейчас ты взрослее. Хотя… - Катя прищурила левый глаз и слегка прикусила губу, - в тебе до сих пор остается что-то детское. Нет, точнее подростковое, какой-то маленький кусочек айсберга непоколебимой веры в этот мир. Или ты прикидываешься для того, чтобы клеить девок.

***

Она мечтала о путешествиях: Париж, Лондон, Пекин. Новое всегда привлекало ее, но то недоставало денег, то не собиралась подходящая компания, то не хватало мотивации.
Однако, после аварии все изменилось. Она как сейчас видела врача в белом халате. Он произнес ту злополучную фразу, которая врезалась в память, подобно медицинскому скальпелю, что ранее мастерски орудовал над ее изуродованным телом: «Мне очень жаль». Как же быстро привыкаешь к ней – она звучит из уст героев кинофильмов, она спрятана где-то в страницах любимых книг. Но она всегда была чужой. Над ней всегда плакали незнакомые женщины и потасканные жизнью мужчины. Услышав ее спокойными оставались лишь дети. Она, до тех пор, мысленно позиционируя себя маленькой девочкой в зеленом махровом халатике, игнорировала все это.
Костлявая и холодная ладонь коснулась ее вместе со словами доктора: «У вас была серьезная черепно-мозговая травма. Мы сделали все возможное, и буквально чудом вытащили вас с того света, но на месте вашей повязки открытая рана. Со временем она будет заживать. Но есть одно «но». Из-за повреждений на поверхность вылез нерв. Убрать его не представляется возможным. И по мере заживления раны он будет сжиматься… В общем, когда рана затянется полностью, вас ждет смерть. Учитывая обычную скорость заживления – это случится примерно через два года. Мне очень жаль».
Сколько раз за свою жизнь он произносил эту фразу, олицетворяющую беспомощность, слабость человека? Мне очень жаль… Мне очень жаль. Мне, правда, очень жаль! Мне жаль?

***

Денис хорошо запомнил тот день, когда Катя рассказывала ему свою историю. Девушка запомнила его реакцию. Она не была такой, как если бы о ее несчастье узнал посторонний человек. В подобных ситуация всегда отводят глаза, потом осознав, что человека это может еще больше расстроить, взгляд возвращается на привычное место. Но во взгляде уже что-то меняется. Становится больше фальши, желания отстраниться и неудобных попыток проявить жалость.
Денис же не отвел взгляда. Спустя минуту он продолжал всматриваться в ее глаза. Наверное, он искал там опровержения. Искал фразы «Я пошутила». Шутка, конечно, не самая остроумная, но он бы смеялся так, как ни смеялся никогда в жизни. 
С этого момента их, ставшая уже совместной жизнь, стала похожей на отрывной календарь, последний листочек которого не имеет приносящей радость цифры 31. Это календарь казался им бесконечным, однако, эта бесконечность имела предел. Пара боялась говорить об этом вслух, но все лирические минуты были наполнены страшными мыслями. Конец… когда он наступит? Как жить после него? И вновь: «Мне очень жаль».
Жизнь Дениса сильно изменилась. Теперь он старался все свободное время проводить рядом со своей девушкой, как можно чаще признаваться ей в любви и чем нежнее он это делал, тем сильнее плакала Катя, когда оставалась одна.
Как можно больше ярких эмоций – кино, выставки, походы в ресторан. Если фильм – то только самый интересный, если книга, то только с самым добрым сюжетом. Денис каждый день засорял новостную ленту подруги фотографиями с милыми животными, дабы исключить лишнюю секунду раздумий о будущем, о будущей смерти. Он боялся, боялся очень искренне, до дрожи в руках, до бессонных ночей и фальшивых улыбок, хотя обещал никогда не обманывать ее. Он старался как можно внимательней слушать ее, порой бесполезные монологи, всегда старался как можно крепче держать ее за руку и как можно чаще целовать в спину во время сна.
Иногда у него возникало чувство, будто это он обречен, будто это его жизнь может оборваться в любую секунду. Денис часто представлял это, примеряя на себя сердечные болезни или рак. Пытался представить какого это, когда ты понимаешь, что жить тебе осталось не так много. Как это, когда ты осознаешь, что точно не доживешь до старости, когда тебе остался год, два или десять лет? Что ты будешь чувствовать, когда этот срок приблизится? Какого это в свое сорокалетие, спрятаться от всех гостей в туалете и рыдать, понимая, что сегодня ты преодолел тот срок жизни, который сам себе ставил со слов врачей?
Он часто смотрел на Катю и хотел понять каким она видит мир. Но больше всего он жаждал узнать, как удается ей скрывать свою боль? Как люди умеют скрывать кровавый кашель во время пышного застолья? Или как утаить от лучшего друга, что в момент беседы с ним твое сердце пронзают сотни маленьких стрел? Зачем? Парень прекрасно понимал и знал, что со временем это входит в привычку.

***

- Знаешь, а ведь этот фильм хорош, - заметил Денис.
- Да ну тебя, глупый он.
- Что же в нем глупого?
- Ситуации… они не возможны в реальной жизни. Ну, вот смотри, этот герой, когда узнал, что его отец повинен в убийстве человека, что он сделал? – Катя с вопрошающей улыбкой посмотрела на парня. Она откинулась спиной на него и толкнула его локтем в грудь. – Ну?
- Да, блин, у них отношения такие. Да и сам отец не пожелал, чтобы сын ему помогал. Он судья, его сын адвокат. Он может его защитить, но все складывается так, что нет… на этом весь сюжет и закручен.
- Потому фильм и глупый. В жизни такого быть не может.
- Странная ты, поступки героев неадекватны, точно также как неадекватны, и они сами. В этом нет глупости. Я вот вообще ширю мысле…
- Ширишь мысле? – девушка звучно рассмеялась. Парень, осознав ошибку поддержал ее.
- Ну, ты поняла, меня.
- Нет! Как же ты ширишь, а?
- Смотри. Сам судья символизирует бога, а сын – это Люцифер, который в один из моментов своей бунтарской юности отрекается от отца и пускается во все тяжкие. Потом он становится успешным, отец гордится им, но его мировоззрение не допускает даже мысли о прощении сына.
- Накрутил, ой, накрутил… Где ты видел, что бы бог простил дьявола?
- Не накрутил, а взглянул шире. А откуда мы знаем, что он его не простил? Вольная интерпретация фактов. Продолжаю… - парень посмотрел на собеседницу с укором, будто она помешала его рассказу, но быстро сменил выражение лица и поцеловал ее в лоб, – все остальные люди, которые присутствуют в фильме – это олицетворение верующих. Одни, готовы идти за богом, даже в том случае, если он ошибается, другие смотрят в лицо фактам. Вечный спор и все такое.
- Придумываешь…
- А вот и нет… - Денис попытался поднять руку вверх и задел локтем голову девушки. Ее глаза стали заплывать, тело раскисло и стало медленно скатываться с дивана на пол. – Катя! Катя! Что? Что с… что случилось? Твою мать!
Затем последовал звонок в скорую помощь. Томительный час ожидания в больничном коридоре и самобичевание и… «Мне очень жаль».

***

- Екатерина, - обратился к девушке уже знакомый ей доктор. – Такого в моей практике еще не было, и я даже не знаю, что сказать.
Сидящие во врачебном кабинете парень с девушкой обменялись непонимающими взглядами.
- Что… что случилось? – преодолевая ком в горле, спросил Денис.
- Молодые люди, у меня для вас радостная новость. Катюш, тебе больше ничего не угрожает. Каким-то непостижимым для меня образом нерв, что мог убить тебя в любую минуту, выровнял… даже не знаю, как сказать… выпрямился… в общем, рана в кости зажила… срослась. Нерв при этом оказался не задет, он последние несколько месяцев был вне зоны риска… у меня слов не хватает, простите… Живите, Катя, вам дан второй шанс. Наверное, это чудо.
Секунды молчания и эмоционального ступора. Разум отказывался понять произошедшее, а точнее вместить его в себя. Ничем не передаваемая радость, которая озарила лица Дениса и Кати, могла соперничать только с непониманием врача. Поцелуи, объятия и звонки всем знакомым и родственникам. Это был тот момент, когда хотелось рассказать о чуде всему миру и лишь один человек в этом самом мире знал, что чудес не бывает.
Этот человек единственный из всех знал настоящую причину, участившихся в последний год, обмороков девушки, ведь это было, в прямом смысле, его рук дело. Он несколько десятков раз, после того случая, когда Катя попала в больницу, специально делал неловкие движения, которые приводили к ним. У него всегда было около часа времени, чтобы сделать то, на что он решился с огромным трудом и без веры в пользу данной процедуры.
Денис понимал, что любое прикосновение к оголенному нерву девушки может ее убить. Понимал, но не смотря на это, каждый раз, с огромной осторожностью, легкими массирующими движениями воздействовал на рану, пытаясь загнать нерв на спасительную глубину. Приручить его как глупого зверенка. Как он считал это был единственный шанс спасти ее. Ему неимоверных усилий стоило унять дрожь в руках. Каждое прикосновение было игрой в русскую рулетку, но свободной от патрона всегда была лишь одна выемка.