Дети бывшего командира танковой дивизии

   Где плакучие ивы склонялись к пруду, а пушинки цветущего тополя падали на траву сельского стадиона, проходило наше неугомонное послевоенное детство. Все игры сводились к одному - войне, где каждый из нас непременно хотел быть партизаном или разведчиком,  а «эсэсовцем»  выбирали кого-нибудь не из местных пацанов.
 Ватага босоногих и голодных налетала на раскидистые сады, набивая карманы спелой черешней и клубникой, а потом залегала в траву, чтобы понаблюдать за сторожем Филькой, сторожившим колхозные груши и яблоки… Фильку, вечно пьяного, тянуло в сон, и тогда радости не было предела! Майки мальчишек оттопыривались, набитые добытыми фруктами, а я уминала их за обе щеки с особым удовольствием, хотя дома их было, хоть пруд пруди…
Девчонки постарше писали записки мальчишкам, играли в куклы, а мне доставляло удовольствие руководить своими сверстниками, когда обрывали кусты сирени или пышные пионы.
Часто папа смеялся над моими проказами, а мама ругала и говорила, что я – девочка, которой не подобает вести себя таким образом. В пятнадцать лет я стала высокой и симпатичной, об этом мне сказали мои друзья вечером на лавочке, когда задали вопрос, с кем из них я пойду в кино на праздник. Сразу ответить я не смогла, потому что мне хотелось идти со всеми, но рыжим Серёгой был поставлен ультиматум: только с одним из них. Конечно, мне нравился один мальчишка, но он нравился всем моим подружкам постарше, я не могла назвать именно его, и тогда я вообще отказалась идти в кино,  придумав на ходу, что мне срочно нужно ехать к бабушке…
 Ах, детство…  Пора игр и развлечений, пора первых раздумий и неудач, пора мечтаний и уроков. Мне всегда нравилось учиться…  Наверное еще потому, что первая учительница была тактичная и умная немолодая женщина. Я старательно выводила буквы на чистописании, писала школьные  сочинения и решала  математические задачи. Мне нравилось всё. И я была отличницей. В классе еще три человека учились на совесть.
  Недалеко за углом в пятидесятых годах поселилась семья бывшего командира танковой дивизии, в которой было трое мальчишек. Старший Генка всегда оберегал еще двух младших братьев. Средний Юрка окончил школу с золотой медалью, как и старший, и тоже стал студентом Казанского авиационного института, куда собирался и младший их брат  Валерка. Геннадий вскоре женился на своей однокурснице,  и они остались там, в Казани, работать в каком-то институте   авиаконструкторами…   Юра стал ведущим специалистом засекреченного завода и приезжал домой  с охраной, которую называл своими друзьями, а Валерка стал экспериментатором своей неуёмной энергии. На втором курсе он подрался с преподавателем, после чего отец, занимавший после войны неплохую должность, как-то умудрился загладить этот инцидент и восстановить младшего сына на курсе. Валерка бросил этот ВУЗ и успешно  окончил строительный, после  отслужил в армии и женился на попутчице, с которой ехал в одном  поезде домой. Юрий  женился ближе к сорока, когда его избранница уже родила ему первого и единственного сына,  которого Юрий с  гордостью называл  «МУЖИК»…   Валеркина жизнь в созданной  семье не сложилась, он начал много пить, потом  был развод, как и следовало ожидать, а затем метания в поисках счастья…    Несколько лет назад он выбрал себе немолодую подругу, которую вскоре похоронил, а её детям не стал нужен пьющий человек. Худой, опустошенный морально и физически, Валерий приезжал иногда в родное селение на кладбище к родителям вместе с братом Юрием. Но совсем недавно талантливого общительного Юрия не стало. Он получил облучение, несовместимое с жизнью, когда запускали очередной шедевр атомной промышленности. Юрки, такого умного, такого весёлого, такого нестареющего, неповторимого не стало за неделю… 
Я всегда помню его, рассказывающего мне о бесконечности, без конца прерывающего моё чтение книжек на самом интересном месте, когда мы вместе ходили купаться на горную речку, хохочущего  до упада над анекдотами, которые я любила рассказывать в юности…
   Дети бывшего командира танковой дивизии, грудь которого украшали боевые ордена, вскоре, после смерти мамы продали родной дом и разъехались по своим городам, где живут их дети и внуки. Связаться с ними иногда по большим праздникам мне помогает сотовый телефон, и сразу в памяти моей возникают картины послевоенного детства, а потом и юности, когда ходили все вместе в кино, и я никак не могла определить, кто же из братьев мне нравился больше: Валерка или Юрка, сидевших с двух сторон возле меня и попеременно говоривших мне на ухо комплименты с признаниями о вечной любви…
  Где эта вечность, где бесконечность, о которой на лавочке мне рассказывал приезжающий Юрий,  и в которую так верили все мы, но особенно дети бывшего командира танковой дивизии, громившей когда-то танки генерала Паулюса?
Дожившая в этом бренном мире до седых волос, я по сей день люблю Вас, соседские мальчишки, и эта любовь ежедневно возвращает меня в прошлое, где вместе  с отцами мы  катались на санках с горы на стадионе, бежали по заросшему чертополохом полю, любуясь спутниками, проплывавшими в звездном небе, играли  в лапту и гоняли мяч, с восторгом падая в не скошенную  изумрудную траву и чувствуя её  ароматный запах свежести…
  Только за вереницею прожитых лет начинаешь понимать то огромное счастье с названием «ЖИЗНЬ», когда впервые ощущал себя лёгким, здоровым, счастливым человечищем, валяющимся в цветущем клевере и напевающим скромные и понятные песни, которые ты запомнил по радио накануне.Сын Юрия Борис пережил отца всего на два месяца. Дала знать о себе травма, которую он получил почти пятнадцать лет назад в ДТП. Известие о смерти «Мужика» повергло меня в шок. Жена Юрия, воспитанная в детском доме, осталась совсем одна…  Друзья зовут её сюда… Вряд ли она приедет…
  Никогда я, наверно, не пойму тех, кто живет вдалеке от родных мест… Мне до боли в сердце дорога каждая тропиночка  моего  детства и юности, каждая посаженная родителями веточка сирени или яблони, каждый лепесток высаженной отцом розы. И Вы, дети бывшего командира танковой дивизии, проросли в моем сердце навсегда, пока я живу и помню…
                25.05.15