Создание первой профессиональной группы пантомимы

ГАСТРОЛИ ПО СРЕДНЕЙ  АЗИИ

Борис Львович Флейтман, второй муж моей мамы, рассказал своему другу, директору Карельской Республиканской Филармонии,Бфташову, что в Ленинграде создана интересная группа пантомимы с профессиональным репертуаром, и что эта группа готова выступать и ездить на гастроли. Баташов сообщил, что несмотря на занятость, он приезжает, чтобы посмотреть нашу программу. Мы с нетерпением ждали. К удивлению всех, Баташов не заставил себя ждать долго. Буквально через пару дней он внезапно пявился  в нашей студии Дворца Кльтуры Ленсовета. Это был невысокого роста, довольно упитанный человек с приветливым лицом. На нём был тёмно-коричневый пиджак, и такого же цвета брюки. Воротничок серо-голубой, неприметной рубашки был застёгнут почти на все оставшиеся пуговицы. Войдя в дверь студии, он скромно поздоровался со всеми присутствующими, каким-то образом распознав меня. Очевидно Борис Львович ему рассказывал как меня можно распознать по седым волосам. Он протянул мне руку для рукопожатия, и я тут-же представил ему моего друга и партнёра, Гарика. Он скромно присел на деревянный стул и мы начали показ своих пантомим. В них участвовали наиболее сильные участники студии: Яна Марцоли, Боря Изотов, Лена Маркова, которая не так давно присоединилась к нам после моего отбора её из танцевального класса, Миша, мой брат, Володя Цейтлин, Нина Большакова, Наташа Егельская, Гарик и я. Те вещи, которые мы показали, были рассчитаны на 45 минут. Состояла программа из уже проверенных на большой сцене вещей: "СТЕРЕОКИНО", пантомима поставленная ещё Рудольфом Славским в его студии-"ДЖУНГЛИ". Эта пантомима была придумана Наташей Дмитриевой, и делала она её великолепно. Так как репертуар рождался не быстро, мы, студийцы пантомимы, переигрывали уже придуманные кем-то пантомимы, не зная об авторских правах. Только позже, мы узнали о легальной стороне. В программе быи и сольные вещи: я играл "ВАЯТЕЛЬ МАСОК" по Марселю Марсо, "КЛЕТКУ", тоже из его репертуара, "ОПЕРАЦИЮ", номер, который переходил из рук в руки, то-есть, его играли даже в других группах пантомимы, настолько он был популярен. Гарик разучил "ПАССАЖИРА", тоже Марселя Марсо. Вот тут уже начало появляться наше собственное лицо: новая пантомима с индивидуальной окраской "ЧЕЛОВЕК И МОРЕ", "ЧЕЛОВЕК И МАШИНА" и "ВЕСЕННЕЕ НАСТРОЕНИЕ". К этой пантомиме частично приложил руку и Михаил Семёнович Пятницкий, который преподавал в студии актёрское мастерство. Некоторые пантомимы уже игрались нами с сопровождением музыки, благодая Боре Ващенко, работавшем в "Студии Звукозаписи", созданной Борисом Львовичем. Наша программа по тому времени выглядела профессионально. Все номера были хорошо отточенные. В пантомимах не было ни одного лишнего жеста, пустот, в них был хороший темпо-ритм. Баташов смотрел на наше исполнение с большим интересом и вниманием. После нашего окончания он символически похлопал, чтобы не было пустоты, а затем сказал, что у него нет бюджета даже на 6 мимов, но если мы переделаем программу на четверых, тогда он может нас взять на гастроли.

Надо сказать, я был на седьмом небе. Я же оказался без работы, и, соответственно без гроша. Здесь, в Советском Союзе без работы быть нельзя. Грозит "101ый" километр, если нет работы в течении трёх месяцев. Это значит тебя, тунеядца, отправляют в глухую деревню на постоянное место жительства копать картошку. Это в корне меняет твою жизнь. Можешь заниматься творчеством в полном интеллектуальном одиночестве до конца жизни. Пиши на земле свои либретто и репетируй в уме. Что касается красок-этого богатства у природы сколько угодно. Наблюдай восходы и закаты и любуйся облоками и драматическими штормами, преживай всё это на себе самом.
 Я уже был без работы больше двух месяцев, и время бежит быстро. Конечно, я привык питаться батонами, иногда с кусочком сала, заваривать кипяток высушенными апельсиновыми корками, а если приходили друзья, то между входными дверьми я, на всякий случай хранил бутылку дешёвого вина для угощения.
В результате, всю нашу программу пришлось переделать на четырёх человек.
В ансамбль входили Наташа Егельская, Лена Маркова, Гарик Гоц и я. Григорий Гуревич.

Первое, что Баташов просил сделать, это плакат для нашей группы. Так как гастроли уже были заделаны, то я должен был его сделать за один день. Он тут-же был напечатан в местной типографии и мы через день после этого улетели в Среднюю Азию.
Там мы делали то, что называется "чёс". Аллегорически это как если бы мы гребли гребенкой деньги. Не знаю, когда и откуда это выражение произошло, но ассоциация с гребёнкой и словом "чёс" появляется, когда создаёшь картину вычёсывания блох из головы. Это было распространено после войны, когда люди почти не мылись и вши и блохи, а еще и клопы, стало проблемой всей страны. Детей после войны брили наголо, чтобы не приходилось чесать волосы гребёнкой.

 В основном мы делали один концерт в день, а затем переезжали в другое место.
Я считаю, что мне невероятно повезло, что в своей жизни, благодаря пантомиме, мне удалось побывать в Средней Азии и получить впечатление о жизни людей, живущих в Киргизии, Казахстане, Туркмении, Узбекистане, и мы даже заехали в Афганистан на один вечер и выступали там в клубе перед Советскими солдатами. Невозможно забыть это выступление. Была страшная жара, всё-таки это самый юг. Кроме всего была невероятная влажность. Из-за этого сочетания, тучи больших комаров, жаждущих напиться человеческой кровью, кружили с шумящим жужжанием в густом от влаги воздухе. Клубное полумрачное помещение, освещённое голыми тусклыми лампочками, висящими на электрических шнурах без абажуров, были засижены комарами, создавая ещё более тусклую атмосферу. Зал, если так можно назвать это, был набит солдатами, такими-же шумными, как и комары. Незвестно, кто кого хотел перешуметь. Вместо сцены был сколочен подиум, площадка выше пола, где мы и должны были выступать. Четыре окна с разделёнными на небольшие квадраты стёклами, были снаружи залеплены движущимися массами комаров, желающими во что бы то ни было проникнуть во-внутрь, только дай шанс. Я не рискнул быть только в леотардах и безрукавном верхе, и одел поверх красный свитер, с длинной молнией спереди, задвинутой до верху. Невзирая на это, комары каждую секунду умудрялись вонзать свои "хоботы" в тело в самых разных местах, и, конечно это было суровым испытанием не хлопать себя постоянно по разным частям тела. Я представляю себе, как комично это могло выглядеть. Думаю, такого рода выступление было бы более смешным, чем показ заученной пантомимы. Тем не менее, мы выдержали наши сорок минут, и, с победой, наконец уехали довольные, что пытка закончилась. А вот бедным солдатам надо было оставаться там на комариный завтрак.
В маленьких тородах и посёлениях нас ждали сюрпризы. Термез, названный из-за географического положения, очень жаркое место. Это термос, держащий жару все сезоны, настолько удушливый и сухой в том смысле, что в городке нет натуральной воды. Вода привозится цестернами и разрешается пользоваться ею только два часа в сутки. Воду надо набирать в посуду и пользоваться бережно. Жара такая, что грим на лицо не ложится, а скатывается. На ночь, чтобы хоть немного поспать, мы мочили простыни и спали в мокрых простынях. Но люди спасаются тем, что создают около домов округлые ямы, типа бассейна, и часто ополаскиваются в них, охлаждая тело. Начинается рабочий день в пять утра. Работают до десяти, а потом перерыв до пяти вечера. Затем снова работают до семи. Возможно сегодня там другая ситуация.
Кушка - ещё одно жаркое место, похожее по жаре на Термез, одно из наиболее южных мест Советского Союза по тем временам.
Приходилось работать иногда в таких клубах, куда колхозники приходили вместе с козами, собаками и даже коровами. Ну где бы я мог это испытать если бы я не поехал в Среднюю Азию в качестве актёра пантомимы?
Однажды мы выступали в южном колхозе в просторном амбаре, где на земле была неубранная сухая трава, смешанная с колосьями пшеницы. Колхозники приходили с овцами и козами, держа их на верёвке, привязанной к шее (не колхозников), Кокда все более, менее уселись на деревянные, грубо собранные скамейки, иногда заходили опоздавшие коровы. Признаюсь, лошадей мы во время выступления не видели. Но курицы иногда подавали голос, озвучивая наше беззвучное выступление. И колхозникам наше выступление нравилось. После окончания, каждый  участник концерта получил по пол-литровой зелёной бутылке свежего молока, только что выдоенной коровы. Моя бутылка была заткнута пробкой из туго свёрнутой газеты. Сев в наш, сельского типа упрощённый до предела автобус, я повесил мою авоську (теперь мы пользуемся пластиковыми мешочками, а тогда были плетёные из прочной нитки сетки с ручками) бутылку на окно. После полутора часов тряски по жаре, да такой, что к металлу даже прикоснуться невозможно, я захотел попить молочка. Вытащив пробку, я приложил бутылку к губам, ожидая, что глотну живительной влаги, но не тут-то было. Ничего не полилось. Молоко превратилось в масло. Даже не в сливки, а в настоящее густое масло. "Вот так злая шутка", подумал я. И это за наше хорошее выступление!" Но, что поделаешь?
Только иногда в центральных театрах крупных городов мы выступали по два концерта на одной площадке.

У нас было масса приключений и мы приобрели невероятный жизненный опыт.
В Ашхабаде мы должны были выступать в Большом Театре. Я и Гарик шли вечером в темноте через какой-то парк за день до выступления. Моя ступня попадает в канаву и я выворачиваю сухожилия ступни. Я чувствую что не могу идти, а завтра выступление. На врачебную помощь я никогда не рассчитывал, зная что только время и терпение вылечат. Кроме того, я знаю достаточно народных средств как помочь себе в разных ситуациях, и в этой тоже. За ночь я не вылечу, но облегчение могу сделать.
Я еле дохожу до номера в гостинице где мы остановились. У кого-то прошу водку, у кого-то вату. У кого-то оказывается марля, или бинт и калька (это восковая чертёжная бумага, отталкивающая воду). Я намочил вату водкой, и, прикрыв калькой, чтобы алкоголь не испарялся, туго на ночь замотал бинтом. К утру стало немного легче, но когда я размотал бинт, то был в ужасе. Вся кожа была покрыта лимфовыми волдырями. Водка сожгла мою кожу. Я убрал этот компресс и замотал ногу сухим бинтом и сверху одел простой носок. Нога к выступлению не прошла до конца, но сняв снова все примочки, я всё же выступил.
А вот мы и в Бухаре. От жары и не очень хорошего питания у Гарика на верхней части ноги возникла огромная опухоль. Фурункул с корнем. У него поднялась такая высокая температура, что он начал бредить. Это было очень серьезно. Мы вызвали скорую помощь. Вечером у нас концерт в главном театре города Бухара. Это очень ответственное выступление. Моментально приехала скорая помощь. Ему сделали операцию, но он еще бредил и постоянно в бреду повторял: "Гриша, ты здесь? Ты здесь?" Конечно мы-друзья со второго класса школы, что значит: "не разлей водой," как говорится. В поездке ближе никого нет.
После разреза в рану вложили бинты с лекарством и забинтовали. Лосины на концерте немного прикрыли опухоль, и, возможно, зрители ничего не заметили. Во всяком случае нам удалось выступить. Но температура у Гарика ещё была высокая. Когда врачи снова приехали менять бинты, он, увидев свой длинный разрез и количество бинтов в нём, потерял сознание. Со временем всё зажило.
В Ташкент из Ашхабада прилетели днём. Ударник нашего оркестра был очень подвыпивший, настолько, что мы вывели его из самолета "под ручки" и посадили на скамейку у небольшого здания аэропорта. Аэропорт был не такого размера как мы его можем себе сегодня представить. Он был гораздо миниатюрнее. Даже скамейка была сколочена гвоздями из простого дерева.
Мы забрали его вещи и барабаны в гостиницу, и забыли о нём. Все разбрелись по номерам. Сегодня выступления нет.
Завтра обнаружили, что наш ударник отсутствует. Мы начали волноваться. Вечером его нет. Выступление проходит без него. Никто не понимает в чём дело. Наш администратор в панике. Что делать? Куда пропал человек?
Наконец он появляется.
Оказывается, что когда на скамейке он пришел в себя, он подумал, что он еще в Ашхабаде и должен улетать. Каким-то чудом ему удалось сесть в самолёт, летящий обратно в Ашхабад. Очевидно он был в полной растерянности и перепутал Ташкент с Ашхабадом. Возможно что он был убежден, что у него там выступление.
Во всяком случае он, в конце концов, опять прилетел в Ташкент.
Утром я чувствую какой-то глухой удар. Пауза. Еще один. Пол чуть сдвинулся.  Я подумал что что-то где-то взорвалось. Стены тоже сдвинулись. Закачалась люстра, висящая на проволоке от потолка. Затем тишина. Затем снова пара глухих ударов. Снова тишина. Я оделся. Выхожу на улицу. Все куда-то бегут. Я следую за бегущими людьми. Через несколько кварталов вижу упавшие невысокие дома. Иду дальше  в сторону центра города и вижу страшную картину. Многие большие здания разгромлены. Люди в панике. Оказывается, произошло землятоесение. Как ни странно, нашу гостиницу землятресение обошло.

На одном из концертов наш конферансье отсутствовал и Гарик набрался смелости вместе со мной импровизировать, заменяя его. Я должен сказать, что это было невероятное геройство с нашей стороны, взяться  за эту авантюру. Я ждал конца этого концерта с нетерпением. Ведь мы совершенно не репетировали. Это просто было безвыходное положение.

Чтобы попасть в Баку надо было пересечь Каспийское Море на огромном пароходе.
У Марселя Марсо была пантомима "Бип на пароходе". В ней Марсо имитирует покачивание парохода по отношению к пассажиру и тому, в конце концов, становиться не по себе. На этом лайнере мы испытали в реальности, что такое укачка.
Огромный лайнер, как казалось, мог пересечь любые волны. Но ветер всё поднимался, и волны становились просто громадными. Все пассажиры вышли чтобы дышать свежим воздухом и не заболеть морской болезнью. Я стоял на палубе, крепко держась за поручни и наблюдал за просто гигантскими волнами, возникающими перед глазами. "Неужели конструкция этого корабля выдержит такое и не сломается?" возникала мысль.
В то же время я наблюдал как тело реагирует на движение пола и перил, за которые я держался. Я уверен, что Марсель Марсо делал то же самое. И тут я почувствовал, что мне становится жутко плохо. Меня стало выворачивать, голова просто разламывалась. Началась невыносимая мигрень. Я не знал что делать, чтобы избавиться от этого. Но сделать ничего было невозможно. Самое приятное было бы просто умереть, так было плохо. Казалось, конца этому не будет.
Наконец мы в Баку. Твёрдая почва, но меня всего качает из стороны в сторону, как-будто я ещё нахожусь на корабле. Я весь зеленовато-серый. Когда это состояние пройдет?

Уже на перроне видим афишу Марселя Марсо. Вот здорово! Мы выступаем здесь, и он тоже. Мы обязаны с ним повидаться. Мы же с ним уже виделись несколько раз в Ленинграде и стали друзьями!

МАРСЕЛЬ В ВАКУ

Что можно сказать о нашем выступлении, когда Мировой Мастер пантомимы выступает прямо здесь?
К сожалению, дни наших выступлений совпадали, но в первый же день после того, как мы пришли в себя, мы выяснили у администратора нашего театра как найти гостиницу, где остановился Марсель Марсо. Постороннему эту информацию получить было бы невозможно. Так как у нас было выступление пантомимы, и у него, нетрудно было доказать, что мы друзья.
А вот мы и у гостиницы. Идём в регистратуру. Объясняем ситуацию: "Хотим видеть Марселя Марсо. Мы тоже мимы из Ленинграда на гастролях здесь на три дня”.
Его брат Алан пришёл в фойе. Марсель говорил нам о нём. Познакомились. Очень приятный человек.
"Силь ву пле", это еще понятно. Мы прошли в гостиную.
Алан ушел. Тут же появляется Марсель Марсо с приветливой улыбкой на лице. Тело, лицо и глаза выражают что он приятно удивлён и рад нас видеть.
"Guten tag, Marsel Marso", мы приветствовали его на-немецком. При прежней встрече мы могли, хоть и коряво, но все же хоть как-то общаться с ним. В этот раз было то же самое. Наташа Егельская смешивала немецкий с французским а я и Гарик складыввли одно предложение на немецком вдвоем.
Марсель Марсо сказал, что ему скоро надо готовиться к выступлению и предложил на следующий день встретиться опять здесь в десять утра. Рсстались с ещё большей теплотой чем встретились. Наташину руку он держал в своих двух руках дольше, чем наши. Видно было что она ему понравилась.
В этот вечер мы выступали на большой сцене. Зал вмещал полторы тысячи человек и был полный, и выступление прошло хорошо, как всегда.
Когда мы подошли к гостинице в десять утра, как мы и договорились, автобус для всех нас уже ждал и около него стоял молодой парень примерно нашего возраста. Мы познакомились. Его звали Виктор. Он был переводчиком Марселя Марсо. Мы понимали что помимо переводов он ещё следил чтобы не происходило личных контактов у россиян с иностранцами, но, так как нас объединяла общая профессия, его задача упрощалась. Казалось, что ему даже было интересно познакомиться с мимами, да ещё в Баку. Всё-таки профессия наша очень редкая.
Автобус привёз нас на берег Каспийского Моря. От автобуса к пляжу вела извилистая земляная дорожка, по бокам которий встречались молодые ребята, продававшие воду, либо кукурузу. Я взглянул на кукурузу. Хотелось попробовать, но при ближайшем рассмотрении, заметил, что она была переварена и пережарена. Представив, что она безвкусная, желание попробовать исчезло.
 Погода благоприятствовала. Виктор позаботился о большой подстилке и выровнял её на тончайшем песке рядом с водой. Море было спокойное. Возможно тоже отдыхало от предыдущего гнева. Все попытались пойти было в воду, но после первых шагов убедились что это плохая идея. На воде была плёнка нефти и купаться было невозможно. Идею купания "похоронили" на все дни пребывания на пляже.
Тем не менее все три дня ездили на тот же самый пляж и постоянно разговаривали и о движениях в пантомиме, сценариях, об актёрской игре, о музыкальности, поэтичности,о сюжете, о зрителях, о том, как зритель в разных странах реагирует по разному в идентичных моментах представления.
Несмотря на то, что Марсель Марсо уже был мировой знаменитостью, общаться с ним было легко. Он создавал ощущение, что мы были с ним на одном уровне. Беседа переходила непринужденно от одной темы в другую без натуги, легко и естественно. Даже переводчик Виктор забыл о своей второй роли и был увлечён нашими беседами. Разговоры мы подтверждали движениями, показом, что было ещё интереснее. Мы все почерпнули от Марселя Марсо очень мнгое за время общения.
Завтра Марсель Марсо улетал в Москву на очередное выступление в Зале Чайковского на улице Горького, и предложил нам встретиться там.
"Fillaiht ich habe wenig zeit fur dih", сказал он на прощание.
Мы отнеслись к этому очень серьёзно.
Обсуждать его предложение долго не пришлось. Нас всё равно осталось трое. Лена Маркова уже не была с нами. Около трёх недель тому назад она улетела срочно лечиться от нефрита. Тяжелые условия поездок её доканали. Программа, снова переделанная на троих не была так хороша, как на четверых, и мы сообщили нашему администратору, что мы покидаем коллектив и прерываем наши гастроли.
Он послал телеграмму Баташову о нашем решении и на следующий день мы уже улетали в Москву на встречу с Марселем.

Григорий Гуревич

Все права защищены.
 Написано в 1997 году.
Залитовано в 1997 году.
Опубликовано на "Проза.ру" в 2015 году.