Золотое утро

Четыре часа утра. Пройдено всего несколько метров  по полю, а роса уже легла тонким слоем на мыски резиновых сапог, словно дорогой прозрачный лак. С каждым шагом в нем поочередно отражаются то розоватые искры зари, то молоко низкого ползучего тумана. Тишина. Только брякают в чехле в такт ходьбе удилища и катушки. Кажется, если остановиться на миг, то будет слышно, как в жестяной банке в кармане рюкзака возятся опарыши. Но это не так. Мягкотелые существа затаились, выжидают, когда появится возможность удрать и окуклиться где-нибудь в сумраке травы-муравы, а не дрыгаться на крючке в мокрых объятиях деревенского пруда. Кстати, он уже рядом – тропка скользит вниз, к берегу, под туман, в котором увязли водолюбивые ивы и соловьиный пересвист. Прошлогодний рогоз торчит из мелководья переломанными зимней стужей хребтами. Его стройные по осени черные султаны теперь топорщатся во все стороны неряшливой ватой, чтобы в ветреный день улететь далеко-далеко и пустить корни в затопленной колее давно заброшенной, забытой дороги или дренажной канаве возле нового скоростного шоссе.
- Вжух… - ласково напевает леска.
- Бу… - отвечает поплавок, вертикально застывая в центре разбегающегося круга воды.
- Пиии… - созывает своих товарок комариха-разведчица отведать горячей рыбацкой крови.
- Пшик вам! Пши… - не успевает толком огрызнуться на насекомое баллончик с  репеллентом, потому что КЛЮЁТ!
Поплавок плавно уходит под воду, потом вверх и устало заваливается набок.
- Плеск! – первый солнечный луч разбивается о рыбью чешую веером брызг, пронзая раннюю мошкару.
Бьет по траве красным хвостом карась – чистое золото русских прудов! Самородок  грамм на семьсот высшей пробы осторожно переносится в садок.
А леска снова поёт:
- Вжух…