Числобоги

Юджин Дайгон         Числобоги
Все получилось так, как я хотел. С далекого и безопасного склона взирал я на взметнувшийся гнев до незримости крохотного карлика, враз обратившегося в исполина. Он оборотень и в ярости его никто не остановит. Но если не сердить его, то ничего не будет. Я не мог иначе.
Заночевал в пещере. Ранним утром я вступил в чащу.
Чем же лес меня, желанный, встретил?
Нет твердой почвы. Лишь булькает зябкая трясина. А из нее выходят и стелются над нею толстые корявые стволы. И листья шириной в ладонь, длиною в локоть. Орехи в скорлупе такой, что даже мощный молот не раздробит. Хорошо, что я стащил с собой еды. Еще же лучше, что стволы не просто переплетаются, а врастают друг в друга.
Я знаю направление. Я иду. Лет сто назад в лесу истребили всех хищных зверей, и если за это время не вывелись новые, я в безопасности.
Двурогие змеи, лишь мельком взглянув на меня, ползли своей дорогой. Они зеленые, пятнистые и длинные. Рога их чуть изогнуты и остры. Серебряный, с черными рогами, жаворонок, сел на лист и стал на нем качаться. Рога его такие же, как у змей.
И еще, чья-то плоская голова на мгновение вынырнула из ряски и тот час скрылась. Все с теми же черными и гнутыми рогами, только под стать себе, большими.
По-моему, вся живность здесь рогата. Рогата черными коровьим рогами. Зачем им всем одинаковые рога? С кем они бодаются? Разве что друг с другом.
Вот песочно-золотой гофрированный полоз, с рогами, скорее серыми и трехветвыми, оленьими, только появившись, замер, не в силах оторвать от меня золотых своих глаз с темными веретенами зрачков, в которых, приглядевшись, найдешь и космос, и созвездия. А может, это я не в силах оторваться от его чарующего взора? Точно, я не в силах. Полоз-людоед?
«Не-ет», - отвечает тихо полоз. И внезапно я все узнаю о жаворонке. Летел он ото льдов. По пути отдыхал в глазнице черепа мамонта, обнаженного оттаявшей от смерзи хлябью в стране, почти что вечно мерзлой. И клык резной торчал, покрытый глиной из крутого берега.. Глаз жаворонка, отражавший еще ту синюю реку, так же, как глаз полоза – космические дали, моргнул.
«Я умираю, - сказал он. – Я, жаворонок. Я спел свою жизнь до конца. И песня кончилась. Я умираю».
«Жди Числобога, - ответил полоз, хоть я его ни о чем не спрашивал, даже и не собирался, - Жди Числобога своего».
Значит, сейчас.
И правда, едва уполз полоз, едва недвижное тельце жаворонка рогами вниз упало в болото и хлюпнуло в жижу,  и чавкнула трясина плотоядно – едва случилось это все, как между листьев просочился Числобог, облачком, маревом призрачных, тающих и проявляющихся, но не задерживающихся ни на секунду символов. Разных символов – цифр, букв, иероглифов и знаков.
-Здравствуй, - сказал я ему.
И в тот же момент он превратился в меня. Теперь я знал, что если поздороваться с Числобогом, то он станет твоим. В жизни можно увидеть, хоть и не раз, только одного Числобога – своего. Теперь этот Числобог – мой.
-Ты искал меня, - сказал он. – И не знал об этом.
-Может быть, - согласился я. – Теперь я знаю – вот кто Чмслобог.
-Твой Числобог, поправил он.
-Здравствуй, отражение.
-Не я твое отражение, а ты мое, - сказала полная и истинная тень меня. И еще она добавила:
-Ты – единственный из людей, кому суждено увидеть не Числобога, а Числобогов. Следуй за мной.
И я последовал за ним.
И он привел меня.
-Вот, - сказал мой Числобог, Числобог Меня, - вот, где теперь мы, бывшие когда-то королями государства времени. Из нас извлекли корень, как из отрицательных людей.
На острове – на розовом мраморном утесе, возвышающемся над болотом – некто воздвигли четырехугольную пирамиду. А на вершину ее посадили сфинкса. Каменного, конечно. Пока каменного. Потому что он может ожить лишь однажды. Для последнего боя.
Перед пирамидой же устроили амфитеатр. И полукругом, даже залезая на покатость грани пирамиды – скамьи. И все – из розового мрамора.
И я встал на площадку, в самый центр ее. За мною – ветви и корявая, поймавшая болота, снасть деревьев.. Со всех сторон слетелись Числобоги – такие же, как мой, вернее, такие, каким он был, пока я не назвал его своим. Он, кстати, рядом и слегка переливается, мерцает.
-Нет, - шепчет он, - ты не можешь назвать их всех своими. Ты не в силах. И никто не в силах. Это никому не подвластно, этого никто не выдержит.
И ободрил:
-Не бойся, они дадут тебе силу.
Я сразу понял это.
Вот обрывки их разговоров:
«Я расскажу, чем мы заменили войну. Железные рабы на шахматной доске во много верст, друг друга разрушают по правилам игры. И победитель в состязании уносит право победителя его пославшему народу».
«И на путь меж звезд морозный полетел он не с молитвой, полетел он мертвый, грозный, с окровавленною бритвой».
«У нас три осады: осада времени, слов и множеств».
«…их тела нам не нужны. Но ведь отдельные тела – листья, и остается еще дуб. Пусть он воет от наших ударов – что нам до листьев? – их много и на смену одному вырастет другой».
«На этом государстве не будет алой крови, а только голубая кровь неба. Даже среди животных встречают виды не только по внешнему виду, но и по нравам. Да, мы искусные и опасные враги и не скрываем этого».
«Братья, он пришел», - сказал мой Числобог.
«Мы видим».
«Он готов».
«Пусть слушает. Ты думаешь, мы девственны лишь потому, что приняли сей облик для того, чтобы ты не ведал, что мы Числобоги? Ты ошибаешься. Мы не смогли бы этого. А тот, кто имеет Числобога, не боится  ничего. Мы таковы, потому что нас изгнали. И теперь мы ничьи».
-Кто изгнал вас?
«Будетляне. Мы помогли им. И, всего добившись, они от нас вдруг отказались. Они уже не те. Такие, те, что остались, в прошлости и распинали первых будетлян. Они опутаны сетями…»
-Сестер?
«Да, и сестер. И тысячью других сетей. А будетляне рвали сети. И чтобы уничтожить все обители, тебе придется уничтожить их».
Я знал. Отсюда я выйду прямо в город будетлян, туда, где между избоулов витает будрость.
«Сейчас тобой правит сомнение. Пусть. Тебе понадобится сила. Мы дадим тебе ее. И даже больше – мы изменим твой облик и внешнесуть, в который ты поместил своего манекена. Он тебе больше не понадобится. Никто не узнает тебя. И никто не победит тебя. У тебя Числобог. Твой Числобог – Числобог первого будетлянина. Среди нас нет равных ему. Он – это сотни ангелов-хранителей и демонов-искусителей. А такая команда, в которой есть и демоны, и ангелы, повергает в прах все. Он непобедим».
И молния, слетев с глаз, на мгновение сверкнувших, сфинкса, облила меня с головы до ног. А когда последние капли ее стекли в ничто, я почувствовал себя другим человеком – могучим волей, энергией и телом. И ноги, и руки, и каждую косточку, каждый волосок ощущал я по-другому. Со своим телом этого ощущения не замечаешь так сильно, но при смене тела сенсорная дельта ошеломляет.
И только когда я пришел в себя, я обнаружил, что стою на окраине города будетлян.