Проклятие рода Т. IVгл. 10 Шведские страсти

Катарина - вдовствующая королева, тридцати одного года от роду, она же мачеха для всего многочисленного потомства, что оставил после себя ее покойный муж Густав. Мачеха! Самой смешно! Король Эрик старше ее на два года, остальные пасынки и падчерицы, они же двоюродные братья и сестры, можно сказать ровесники вдовствующей королевы или чуть младше – родная тетка Катарины покойная королева Маргарет рожала почти ежегодно, что и свело ее, в конце концов, в могилу. Общих детей с Густавом у Катарины не было.
О такой ли судьбе мечтала семнадцатилетняя Катарина, когда внезапно в поместье родителей объявился овдовевший Густав и тоном, не терпящим возражений, объявил, что берет девушку в жены. Ее мать Брита лишь всплеснула руками – года не минуло после смерти родной сестры, и теперь король хочет жениться на племяннице покойной. Причина столь странного выбора короля была вполне объяснима. После смерти королевы Маргарет опеку над многочисленным потомством короля, кто не достиг еще совершеннолетия, разделили ее сестры – Брита Стенбок и Марта Стуре. Густав часто посещал их родовые гнезда, а значит успел обратить внимание на юную Катарину. Недаром в последнее время он зачастил именно к Стенбокам. Но ведь он приходился девушке двоюродным дедом! Представить Густава в роли отца или отчима еще куда ни шло, но мужа… это слишком!
Предчувствуя беду, Катарина убежала в сад, спряталась, умудрившись протиснуться между тремя огромными кустами роз,  и просидела там до вечера, заливаясь слезами, терпеливо превозмогая боль от уколов шипов и заткнув уши, чтобы не слышать, как выкликают ее имя многочисленные слуги, отправленные на поиски беглянки. Обида за себя, обида за родителей – Катарина не сомневалась, что они не смогут, да просто не посмеют отказать королю, зная его крутой нрав, к вечеру истощились. Хлюпая носом, еще разок ободравшись о колючки, Катарина выбралась из своего убежища и, опустив голову, побрела навстречу своей судьбе. «Дедушка Густав теперь будет моим мужем» - шептали ее искусанные до крови губы.
Пышную свадьбу сыграли, не откладывая в долгий ящик, в Вадстене. На следующий день Катарину короновали, а сразу после отъезда молодоженов город сгорел. Вдобавок, в тот год в Швеции свирепствовала чума, и выходило по всем приметам, что замужество ничего хорошего Катарине не сулило. Престарелого Густава одолевали болезни и, по сути, юная королева после свадьбы превратилась в сиделку. Слава деве Марии, Катарину почти не принуждали к исполнению супружеского долга, хотя пару раз ей показалось, что она все-таки забеременела от Густава. Это случилось в Финляндии, куда король взял ее с собой во время войны с московитами. Но обошлось. Король даже пошутил, что издаст закон, запрещающий старикам жениться на молоденьких девушках.
Овдовев в двадцать пять лет, Катарина осталась при дворе в качестве первой дамы королевства, поскольку новый король Эрик был не женат. И это именно он учредил титул «вдовствующая королева». По-женски Катарина сочувствовала Эрику в его безуспешных попытках найти себе подходящую невесту из числа иностранных принцесс, но с другой стороны не совсем понимала молодого короля, почему он не обращает внимание в таком случае на девушек из знатных шведских семейств. Нет, себя она, конечно, не имела в виду, хотя и думала о повторном замужестве, это было бы, по крайней мере, неприлично перейти от отца к сыну. И если Густав приходился ей дедушкой, то Эрик приходится каким-то там дядей и пасынком одновременно! Подобная мысль даже вогнала Катарину в краску. Ее собственный брак в свое время был осуждаем и знатью и церковью. Еще бы! Сначала Густав женился на двоюродной племяннице, а затем женился на племяннице прежней жены. Как все-таки перемешались шведские знатные семьи! Все состоят в том или ином родстве - Стуре, Ваза, Лейенхувуды, Стенбоки и другие.
Поговаривали, ее тетка Маргарет не слишком благоволила к Эрику, оттого и он ныне платит той же монетой своим сводным братьям и сестрам, да и прочим семействам, предпочитая продолжать поиск невесты в других государствах, а пока обходиться любовницами из простонародья.
Юхан возможно был не прав, проявив открытое непочтение своему старшему брату королю, но вынести ему смертный приговор, лишь в последний момент замененный тюрьмой, это ужасно. Вместе с несчастным герцогом в темнице содержатся его жена и дети. Родиться в тюрьме и не знать, что такое свобода… это вдвойне ужасно! Ходят слухи, что страшный московитский государь Иоанн требует выдать ему жену Юхана, и Эрик колеблется. Неужели такое возможно! В какое ужасное время приходится жить! Нет, надо серьезно задуматься о замужестве, не век же вдовствовать. Конечно, приятно ощущать себя королевой, но Эрик когда-нибудь да женится, и Катарине придется потесниться. Король опять привел девушку из простонародья. Она юна, мила, но все это очередное увлечение, которое быстро пройдет.
- Ваше величество, - голос старшей фрейлины француженки Жанны де Гербовилль прервал рассуждения королевы, - пора готовится к утреннему приему.
- Да, дорогая Иоханна, - рассеянно ответила Катарина, предпочитая называть ее на шведский манер, - зови служанок, будем одеваться.
Прислуга в очередной раз представила королеве ее бесчисленные платья, однако их цветовая гамма не отличалась разнообразием. Вдовство предполагало темные тона, и Катарина довольно быстро указала на прекрасное одеяние из черного испанского бархата, подчеркивающее стройность фигуры и белизну кожи. Этому же способствовали богатая серебряная вышивка, высокой белоснежный воротник и кружева рукавов.
- Милое личико! – Вздохнула Катарина, всмотревшись в собственное отражение в зеркале. Чуть заостренный подбородок несколько портил картину, но, в целом, хороша! Королева осталась собой довольна.
Перед тем, как отправиться в зал приемов она бросила последний взгляд на свое отражение и поджала губы – это придавало ей серьезности и даже суровости, именно так должна держать себя первая дама Швеции. Головку чуть закинуть назад и изъян подбородка почти не заметен. Можно идти.
Церемониал приема повторялся каждое утро, единственное отличие одного от другого заключалось в том, присутствовал ли на нем король Эрик. Обычно он заранее предупреждал об этом королеву, а она успевала через своих секретарей и фрейлин известить об этом двор. Отсутствие короля означало необязательность посещения приема членами Тайного королевского совета, за что они были весьма признательны Катарине. Да и о чем ей было беседовать с ними, дела королевства ее мало интересовали. Но сегодня известий от Эрика не было.
- Наверно, развлекается со своей новой подружкой. – Подумала вдовствующая королева приближаясь к распахнутым дверям зала приемов.
- Ее величество вдовствующая королева Швеции! – Громогласно объявил появление Катарины церемониймейстер, и молодая вдова вступила в зал, на всякий случай еще выше подняв голову памятуя о подбородке, дабы оставалась возможность легким кивком приветствовать склонившихся в поклонах и книксенах придворных. Сегодня здесь присутствовали, в основном, одни дамы, в первую очередь ее падчерицы – принцессы. Катарина чуть было не рассмеялась от этой мысли, но в последний момент сдержалась и еще крепче поджала губы.
На возвышении, к которому приблизилась королева, стояло три трона. Средний предназначался Эрику, по левую руку (от сердца) должна была сидеть его супруга и по понятным причинам это кресло всегда пустовало. Справа стоял трон, предназначавшийся Катарине. Усевшись на свое место, вдовствующая королева подала знак Перу Брахе, еще одному родственнику покойного Густава и соответственно кузену короля Эрика, управляющему замком Тре Крунур, а также единственному присутствующему члену Тайного королевского совета и вдобавок ее шурину. Брахе был женат на Беате - родной сестре вдовствующей королевы. – Начинайте!
Церемониал не раздражал Катарину, это было нечто привычное, обыденное, следующее за утренним туалетом королевы. Первыми представлялись незамужние сестры – принцессы, дочери Густава.
- Ее королевское высочество принцесса София! – Прозвучало в зале и названная выступила вперед.
- Доброе утро, ваше величество! – София присела в книксене.
- Доброе утро, ваше высочество! – Отвечала ей Катарина.
Округлое личико, небольшой носик, пухлые губы Софии улыбались вдовствующей королевы. Девятнадцатилетняя принцесса предпочитала светлые тона в своем гардеробе. Сегодня на ней было желтое платье с небольшими фрагментами красного бархата, разукрашенными золотой вышивкой. Тщательно зачесанные назад волосы, прикрытые белым чепцом с жемчугами по краям, открывали широкий чистый лоб.               
- Интересно, какую судьбу и какого жениха ей готовит Эрик? – Мелькнула мысль у Катарины, но о таком вслух не говорят, поэтому королева обменялась с принцессой парой-тройкой ничего не значащих фраз, предпочитая пошептаться на эту тему позднее или наедине или, по крайней мере, в тесной женской компании, более подходящей для обмена последними сплетнями, которых Катарина не чуждалась.  Наверняка София сама будет расспрашивать известно ли что-нибудь королеве, но, увы, Эрик не обсуждал с Катариной практически ничего, поручая лишь мимоходом, когда ему было некогда передать что-либо родне. Попытки же заступиться, попросить, например, облегчения участи несчастного Юхана с семейством, томящемся в Грипсхольме, были безуспешными. Вряд ли Катарина могла считать своей заслугой и то, что смертный приговор в отношении Юхана был заменен заключением. Об этом просили все. Чей голос разжалобил короля сказать сложно. Катарина заикнулась как-то о слухах, связанных с женой герцога Юхана и переговорах с Московией в этой связи, но в ответ получила столь выразительный взгляд Эрика, полный гнева, который ей тут же напомнил покойного Густава, что вдовствующая королева предпочла более этой темы не касаться.
Следующей за Софией выступила вперед семнадцатилетняя Елизавета.
- Бедняжка, - подумала про нее Катарина, - четыре года назад к ней сватался Кристофер Мекленбургский, коадьютор архиепископа Вильяма Гогенцоллерна Рижского, они даже обручились, но после помолвки жених попал в плен к полякам, и свадьба не состоялась. А так жила бы сейчас в Риге или в Мекленбурге, и не нянчилась с незаконнорожденными детьми Эрика. Похоже из всех сестер он к ней наиболее благосклонен.
Разговор с Елизаветой состоял из такой же пустой светской болтовни, что и с ее сестрой, но бросив взгляд на фрейлин принцессы, стоящих чуть поодаль, королева мгновенно заметила новую избранницу Эрика, впервые присутствующую на приеме. Катарина не удержалась, вопросительно изогнула бровь, чуть кивнув в сторону фрейлин Елизаветы, наклонилась к принцессе и спросила почти шепотом, словно не веря своим глазам:
- Твоя новая фрейлина сегодня при дворе?
- Да, ваше величество. – Также тихо ответила Елизавета.
- Тогда где же Эрик? – Мелькнула мысль, но ответ на этот вопрос нашелся быстро. Двери, ведущие в зал, распахнулись, церемониймейстер едва успел прокричать: «Его величество король Швеции!», а Эрик уже стремительно вышагивал к трону, по пути приветственно кивая головой склонившимся пред королем придворным. Лишь заметив среди фрейлин принцессы Елизаветы свою избранницу, он остановился на мгновение, широко улыбнулся, подмигнул, и прошествовал дальше. Короля сопровождали: вездесущий Йоран Перссон, кузен Магнус Лауэмбургский, француз Шарль де Море и еще один незнакомый рыцарь.
Эрик легко поднялся к трону, почтительно склонил голову перед Катариной, поднявшейся со своего места и также, как и все, приветствовавшей короля. Последовал обмен любезностями:
- Ваше величество!
- Ваше величество!
Покончив с этим, Эрик обернулся к залу и поманил подойти к себе поближе тех, кто прибыл вместе с ним, после чего уселся на трон, не забыв еще разок посмотреть на Карин.
- Ваши высочества, дамы и господа, я думаю нет надобности представлять вам моего кузена принца Лауэмбургского, моего советника Перссона и героя обороны Варберга барона Шарля де Морне.
Все перечисленные низко склонили головы:
- Ваше величество!
- Однако, - продолжил король, -  я прошу барона де Морне представить двору своего гостя.
- С удовольствием, ваше величество. – Откликнулся француз и оба рыцаря дружно сделали шаг вперед.
- Имею честь представить вам, ваше величество, и вам, ваше величество, - поклон Катарине, - вашим высочествам, - поклон чуть в сторону принцессам, дабы не оказаться спиной к королю, и всем знатным господам и дамам Швеции, - без поклона, - перед вами шевалье Понтус де ла Гарди, мой соотечественник и прекрасный воин с огромным военным опытом. Сражался на стороне короля Фредерика, но сложил меч перед вашим верным слугой, ваше величество. – Еще один поклон королю Эрику.
Де ла Гарди был невысокого роста, заметно старше сорока лет, суховат в кости. Густая, но не длинная, а напротив аккуратно и даже щегольски подстриженная черная борода, оттеняла благородную белизну лица. Взгляд открытый, жесткий, но одновременно исключающий, как бы хитрость, и в то же время предполагающий определенное давление на собеседника. Впрочем, короля Эрика это не касалось. Сейчас взор француза выражал одно лишь почтение. Его руки на первый взгляд принадлежали не воину, а скорее музыканту, но то, как длинные пальцы уверенно охватывали рукоять меча, опровергало изначальное впечатление.
- Расскажите о себе сами, шевалье. – Король приветливо обратился к французу.
- Ваше величество! – Де ла Гарди еще раз поклонился. – Я родился в Лангедоке, на юге Франции. Мой отец определил меня на воспитание в монастырь Монтолье, но латынь сводила меня с ума, я с юных лет ощущал тягу к ремеслу воина, поэтому в двадцать один год я сбежал из обители прямо в Пьемонт драться с испанцами под знаменами славного маршала де Бриссака. Когда ж война затянулась, я откровенно заскучал. Французские дворяне, ваше величество, не могут сидеть без дела, это у нас в крови. Мы всегда жаждем схватки. После Пьемонта, я отправился в Шотландию под знамена королевы-материи Марии де Гиз, где успешно командовал пехотным полком. Изгнав англичан, мы добились мира. Из Шотландии я направился в Данию, где ваш кузен поручил мне командование ландскнехтами. При неудачной осаде Варберга был пленен и сложил меч перед славным рыцарем де Морне. – Де ла Гарди завершил свой рассказ глубоким поклоном королю Эрику.
- Я вынужден дополнить, ваше величество. – Вмешался де Морне. Король благосклонно кивнул ему. – Шевалье де ла Гарди написал письмо королю Фредерику с просьбой освободить его от обязательств перед датской короной и получил его, дабы предложить отныне свой меч королю Швеции.
- Это действительно благородный поступок. – Эрик многозначительно покачал головой. – Ну что ж, мы рады приветствовать столь заслуженного рыцаря, который, я не сомневаюсь, будет верно служить нам. – Король подал знак, рыцари поклонились, отошли назад, ловя восторженные женские взгляды, и смешались с толпой придворных.
Король вновь отыскал глазами Карин, а потому не заметил скептическую усмешку, исказившую лицо Перссона. Этот француз де ла Гарди, размышлял советник, послужит тебе Эрик также верно, как он служил и прочим, сбегая от них по собственной прихоти. Ему, видите ли, скучно становилось! Эрик, Эрик, преданность определяется продолжительностью и постоянством, а не одним выигранным сражением. Но советник хранил молчание. Сейчас его более занимало оговоренное заранее с королем продолжение сегодняшнего приема, а именно встреча с послами московитов. По этой причине Перссон убедил короля не сообщать заранее вдовствующей королеве о собственном участие в приеме, дабы в зале не оказалось членов Тайного королевского совета – главных противников дружественных отношений с московским государем из-за щекотливых условий на которых они предлагались.
Церемония приема послов была обсуждена заранее и с гостями из Москвы. Окольничему Василию Умного Колычеву и Ивану Воронцову также было предложено не проговаривать публично известные условия, а получить согласие короля в приватном порядке. Московиты было заупрямились.
- Король должен при подданных дать свое королевское слово. – Уперся Колычев.
- Дабы вес оно имело! – Поддержал окольничего Воронцов.
- Ваш государь всегда свою волю на площади велит объявлять, - парировал Перссон, - или ему, как и вам, суть важнее, нежели разбрасывание пустых слов перед толпой?
Послы переглянулись, но промолчали.
- Небось, народу лишь общий смысл государевой воли доносят, равно как и трактатов заключаемых с иными государями? – Продолжал давить на послов Перссон. – Надобно ли каждому простолюдину ведать о какой-то женщине, что привлекла внимание великого князя Иоанна? Ведь он имеет законную жену, и насколько мне известно ваша церковь не одобрит развода, если…
- Наш государь Иоанн Васильевич – помазанник Божий, - перебил советника Умного Колычев, - его воля – Божья воля, до того попам нашим дела нет, как и тебе советник до государевой нужды в Катерине.
- Я не знаю и не хочу знать, для какой надобности нужна великому государю жена принца Юхана и сестра польского короля. Думаю и вам не ведомо. – Продолжал советник, не обращая внимания на замечание окольничего. – Вы получите согласие и слово короля Эрика, тем самым выполните ту миссию, что возложил на вас государь. Вслед отправятся наши послы, которые будут облачены королевским доверием и правом говорить и действовать от его имени. На бумаге пропишется все, что мы подразумеваем. Послы вернутся, король от своих обещаний не откажется. Снова приедете вы или другие. Останется лишь забрать Катарину из замка, где ее держат, и отвезти в Москву.
- Уговорил. – Тряхнул бородой Воронцов и посмотрел на Умного Колычева. Тот крякнул и тоже согласился, махнув рукой – была, не была!
- Иоанн Васильевич что велел? Получить согласие каролуса Ирика и послов забрать от него, дабы в Москве, аль в Слободе скрепить все. Никуда не денется. После все едино на кресте клясться придется, и ту клятву исполнять. А коль преступит ее Ирик и обманет великого государя, на весь мир ославим. Да то и не наше, даст Бог, дело будет. Чай, кого другого пошлет государь Катьку Юганову забирать.   – Послы согласились.
- Тогда ждите и помните, о чем мы тут с вами толковали. Позовут вас. – Советник оставил на время послов.
Прием продолжался.
- Сегодня я хочу объявить об одном знаменательном событии, которое ждет наше королевство и нашу семью в самое ближайшее время. – Провозгласил Эрик. – Мой любезнейший брат принц Лауэмбургский… - Король посмотрел на Магнуса. Больше напоминавший немецкого ландскнехта, нежели отпрыска благородного рода, кузен короля вышел вперед. Эрик продолжил, - и моя дорогая сестра принцесса София…
Девушка, почуяв неладное, с недоумением посмотрела на короля. В зале наступила полная тишина, все замерли в предчувствии чего-то оглушительно неожиданного, подобного грому среди ясного неба. Эрик, как и его отец, любил ошеломить подданных необычностью своих решений. Только если Густав это делал в свойственной ему грубой манере, то нынешний король предпочитал театральность. Эрик тянул и явно наслаждался, наконец, выдержав значительную паузу, изрек:
- Я рад объявить о том, что в ближайшее время состоится помолвка принца Магнуса и принцессы Софии. Швецию и герцогство Саксен-Лауэмбург связывают давние не только дружеские, но и родственные связи. Все знают, что моя матушка, королева Швеции, была родной сестрой Франциска I, нынешнего правителя герцогства и отца принца Магнуса. Мы будем последовательны и продолжим укреплять этот союз.
София побледнела, пошатнулась при первых словах сводного брата, но выстояла, взяв себя в руки. Она твердо приняла удар, и лишь смертельная белизна ее лица и закушенная нижняя губа выдавали чрезвычайное волнение девушки.
Принц Магнус улыбался и откровенно похотливо посматривал в сторону своей нареченной.
Оправившись от неожиданности, все вокруг зашептались, горячо обсуждая ошеломительную новость. Кто бы мог подумать! Еще вчера об этом не было и речи. Все знали – отношение принцесс, что Софии, что Елизаветы, да и вдовствующей королевы, к Магнусу было, мягко говоря, равнодушным, если не сказать неприязненным. Принц выглядел и вел себя соответственно, как настоящий солдафон, грубый, неотесанный, отнюдь не как изысканный кавалер и рыцарь. Сейчас София смотрела на сводного брата с нескрываемой ненавистью, но внимание короля отвлекла вдовствующая королева, вместе со всеми пораженная неожиданным решением Эрика.
- Ваше величество, - взволнованная Катарина склонилась к Эрику, - вам не показалось, что для принцессы Софии эта помолвка нежелательна. Посмотрите, как она побледнела и еле держится на ногах. – Эрик мельком взглянул на Софию, но лишь молча усмехнулся. Он продолжал откровенно любовался своей Карин, словно до прочего и прочих ему не было никакого дела.  – Почему вы не поговорили с ней заранее, не заручились ее согласием?
- Ваше величество, - продолжая улыбаться, и не поворачиваясь к Катарине, ответил король, - дорогая моя вдовствующая королева, моя мачеха и моя племянница, я, как и покойный король Густав, мой отец и ваш муж, не нуждаюсь в чьем-то согласии или его отсутствии. В Швеции есть одна воля, и она принадлежит королю. Надеюсь, мне не стоит напоминать вашему величеству, как мой отец выбрал вас в жены? Кажется, он тоже забыл спросить вашего согласия, впрочем, как и согласия ваших родителей? Или стоит вспомнить о том, как Густав взял в жены мать принцессы Софии? Маргарет, кажется, была помолвлена со Стуре? Бедняга так расстроился, что с горя женился на «короле» Марте . – Эрик откровенно насмехался. - К вам же у меня будет одна маленькая просьба, - тут он, наконец, посмотрел в глаза Катарине, -  или, если хотите, пожелание – взять на себя все необходимые хлопоты по достойному проведению помолвки вашей падчерицы принцессы Софии.  Это событие надо отметить грандиозным балом, который мы с вами, ваше величество и откроем. Перссон! – Король отвернулся от Катарины, дав понять, что разговор окончен, и позвал советника.
- Да, ваше величество. – Тут же отозвался Йоран.
- Какие у нас на сегодня еще дела? – С ухмылкой поинтересовался король, не обращая ровно никакого внимания на перешептывания придворных, превратившиеся уже в гул. Они все никак не могли успокоиться и обсуждали новость. Одна лишь принцесса София застыла неподвижным мраморным изваянием.    
- Вашей аудиенции просят послы московитского государя. – Ответил советник.
- Так проси их! – Велел король и удовлетворенно откинулся на спинку трона.
Все прошло, как и условились. Умного Колычев с Воронцовым вручили подарки, изложили через переводчика волю Иоанна, не оглашая главное условие, в ответ получили благосклонность, обещание рассмотреть все пожелания правителя Московии и согласие называться его братом.
Один лишь член Тайного королевского совета Пер Брахе недоуменно крутил головой, стараясь постичь смысл представления, и нутром чуял подвох в какой-то недосказанности всего происходящего. Но придраться было не к чему. Все соответствовало обычному церемониалу, ничего лишнего произнесено не было. На этом прием был закончен, и король Эрик удалился, оставив всех обсуждать ставшую для всего двора гораздо более важную новость – предстоящую помолвку, нежели визит каких-то московитских послов.
Все что нужно было Умного Колычеву и Воронцову, как и обещал Перссон, Эрик подтвердил на особой аудиенции в присутствии одного советника и посольского толмача, куда послов провели незаметно для всех.
Выйдя от короля, Колычев заметил:
- Видел, как руки дрожали, а глаза бегали у ихнего каролуса?
- Сам не понимаю, - развел руками Воронцов, - чего так из-за какой-то бабы убивается? Нет, не чета ихний Ирик нашему государю. Иоанн Васильевич братом ему предлагает называться, а тот в сомнения впадает.
- Поживем – увидим! Коль своих послов шлет с нами, от них выведаем, тверды ли его намерения блюсти то, что ныне нам наобещал.
На том и порешили.

- Кого пошлем? – Хмуро спросил король своего советника, когда дверь за московитами затворилась.
- Нильса Гюлленштерна. – Быстро ответил Йоран, словно знал заранее.
- Уверен в нем?
- Я ни в ком не уверен, ваше величество, но канцлер не замечен в чем-либо подозрительном. Все ваши повеления исполняет точно, и не обсуждая. Семья его служит в Вадстене герцогу Магнусу. Единственное пятнышко это его сестра Катарина.
- Что Катарина?
- Слышал, она собирается обручиться с Иваром Иварссоном Лейонхувудом.
Эрик поморщился, но ничего не сказал на это.
- Тяжелое выдалось утро, Йоран. – Устало произнес король. – Слишком много непростых решений принято сегодня и за столь короткий срок. Ступай, и я пойду к Карин, твоему королю надо отдохнуть.

Лишь покинув зал приемов и уединившись в своих покоях принцесса София дала волю слезам. Ее утешала сестра:
- София, помолвка еще не свадьба. Вспомни мою помолвку. Где мой суженый? В плену у поляков. Идет война, принц Магнус принимает участие в сражениях. Все может случится.
К ним присоединилась вдовствующая королева.
- Катарина, попробуй узнать у Эрика, когда он думает устроить свадьбу? – Незамедлительно обратилась к ней Елизавета, продолжая гладить по голове плачущую Софию.
- Ты думаешь, он со мной чем-то делиться? – Хмыкнула в ответ королева. – Пожалуй, никто кроме Перссона не знает, что на уме у нашего короля.
- Все это выдумки проклятого Палача! – Прорвалось сквозь рыдания. – Это он со своей матерью, чертовой колдуньей, делает все, чтобы уничтожить нашу семью. Это он настаивал на смерти бедного Юхана. Ах, если б брат был на свободе…
- И что? Эрик бы его послушал? Сомневаюсь! – Фыркнула Елизавета. – Меня беспокоит другое.
София даже прекратила плакать и возмущенно скинула с себя руку Елизаветы.
- Что тебя может беспокоить больше, чем судьба твоей родной сестры, отданной в лапы грубому немецкому ландскнехту?
- Тебя еще никому не отдали. Невеста еще не жена. – Рассудительно заметила принцесса. – Вспомни нашу мать, обрученную со Сваном Стуре. Переживешь помолвку, а дальше Магнус отправится на войну. Вернется ли он с нее – неизвестно! Не датчане, так кто-нибудь другой, возможно, поможет тебе в твоем горе. – Вдовствующая королева внимательно посмотрела на Елизавету. Эта юная принцесса не по годам рассудительна, умна и решительна. Как все-таки обманчива внешность. На вид курносая простушка, но глубоко посаженные глаза светились мудростью. – Важно другое, - Елизавета наморщила лоб, - фрейлины шепнули мне, что московитских послов сразу после аудиенции в зале тайно провели в кабинет короля, и их сопровождал Перссон, или, как ты его называешь Палач.
- Какое мне дело до каких-то послов! – Вскричала София. – Когда моя собственная жизнь катится в преисподнюю.
- Я почти уверена, - спокойно продолжила Елизавета, не обращая внимания на истерику сестры, - что там обсуждалась судьба жены принца Юхана.
- Дева Мария, - вырвалось у Катарины, - что нам делать?
- Думать и рассуждать! – Отрезала Елизавета, поднялась и стала расхаживать по комнате. –  Магнус, избранный тебе в мужья, пожалуй, единственный друг короля еще с детства. Наша матушка, не стоит этого отрицать, была не лучшей мачехой для Эрика. Оттого король недолюбливает все наше семейство, да и прочих, состоящих в родстве с нами. А посему твое замужество не худший выход для нас всех.
- Да как ты смеешь так говорить! – Вспыхнула София.
- Я рассматриваю все ситуации и возможные последствия. – Спокойно ответила ей сестра. – Да, Магнус груб, но разве наш отец был галантным и изысканным кавалером? Отнюдь! Вспомни, как он обошелся с Сесилией! – Вдовствующая королева кивнула. – Нашей матери тоже перепадало от Густава, но она родила ему много детей, и иногда, он все-таки прислушивался к ней.
- Ты думаешь, что София могла бы… - Начала было Катарина, но ее тут же перебили.
- Не хочу даже слышать об этом! – Выкрикнула несчастная невеста и отвернулась, надув губы.
Елизавета посмотрела на нее, вздохнула, но промолчала.
- А что ты думаешь о своей новой фрейлине? – Спросила ее Катарина.
- Карин…? – Принцесса задумалась.
- Да, эта девчонка из простонародья. – Подхватила София, обрадовавшись, что разговор повернул в сторону от ненавистного ей замужества.
- Во-первых, моей фрейлиной она лишь называется. Можно сказать, Эрик создал ей собственный маленький двор – служанки, секретарь, учителя, охрана.
- Ты часто с ней видишься, разговариваешь? Что можешь сказать о ней? – Поинтересовалась королева.
- Встречаюсь. – Кивнула Елизавета. – Например, сегодня на приеме. Сначала она мне показалась обычным увлечением нашего сводного брата, коих было множество. Потом она мне напомнила Агду…
- Чем? Они разве похожи? – Встряла, перебив сестру, София.
- Нет, не похожи. – Элизабет наморщила лоб. – Одна из моих служанок теперь в распоряжении этой Карин Мансдоттер, дочери простого солдата и рыночной торговки, хотя, ее родители умерли.
- И что из этого следует? Какая связь с Агдой? – Не удержалась Катарина.
- Служанка сообщила мне, что по истечению двух месяцев, как эта Карин оказалась среди нас, есть подозрение, что она беременна.
- Беременна? – В один голос воскликнули София и Катарина, всплеснув руками. – Так быстро? – Изумилась вдовствующая королева.
- Ничего удивительного. – Спокойно продолжила Елизавета. – Эрик ночует у нее постоянно, а бывает, что и целыми днями они не выходят из спальни. Она юна, прекрасна, мила и почтительна в общении со мной. О ней хорошо отзываются слуги. Карин быстро постигает все то, чему ее обучают. Эрик приставил к ней Деонисиуса Беурреуса, того, кто обучал его самого. И у меня есть определенные предчувствия, что она пойдет дальше Агды.
- В каком смысле? – Недоуменно спросила Катарина. – Агда тоже родила ему детей.
- Наш король действительно влюбился. – Заключила Елизавета.
- То есть, ты полагаешь, что это не простое увлечение? Не похоть?
Младшая из всех сестер категорически мотнула головой.
- Тогда что, по-твоему?
- Боюсь, что это любовь и всерьез. – Задумчиво ответила принцесса.
- Но, не думаешь ли ты, что Эрик может жениться на этой Карин и сделать ее королевой? 
- Это непостижимо! Такого никогда не бывало! – Воскликнула София.
- Во-первых, бывало, всегда ли короли женились лишь из соображений политических союзов? Сейчас не вспомню конкретный пример, но поверь мне сестрица, бывало… Во-вторых, я не говорю, что это произойдет прямо завтра…
- Но, - опять перебила ее София, - он же отправил Сесилию вести переговоры с королевой Англии о замужестве!
- Сесилия… - Усмехнулась Елизавета. – Скорее Эрик избавился от нее. Нашу сестру всегда интересовали лишь драгоценности, развлечения и… мужчины.
- Но она же уехала вместе с мужем. – Возразила Катарина.
- И восхищенно пишет об испанском посланнике. – Парировала Елизавета. – Хоть я была совсем маленькой, но очень хорошо помню то, что назвали «Вадстенским скандалом» - ее любовные похождения с Иоганном Ост-Фрисландским , братом Эдцарда, ставшего мужем нашей старшей сестры Катарины. Тогда Сесилии крепко досталось от нашего отца. Мы уже вспоминали об этом сегодня.
- Да, - мрачно подтвердила Катарина, - он избил ее, таскал за волосы и называл такими словами, что я не могу произнести вслух. Я еле смогла успокоить Густава.
- На то были свои причины. Отец собирался выдать Сесилию замуж за Георга Иоганна курфюрста Пфальц-Фельденц. Но после Вадстены, Георг предпочел другую нашу сестру и женился на Анне-Марии. Хотя Сесилия всегда была самой красивой из нас.            
- Но она все-таки вышла замуж. – Заметила София.
- Вышла. – Согласилась Елизавета. – Но за кого? За странствующего маркграфа Кристофера из Баден-Бадена, который полностью уступил свои права на Баден брату Филиберту в обмен на ежегодное содержание в четыре тысячи гульденов и апанаж  в виде крошечного княжества Родемахерн и еще каких-то незначительных владений, доставшихся ему от матери из Люксембургского дома. Повоевав в испанской армии с французами, Кристофер нанялся на службу к нашему Эрику и в награду получил Сесилию. Кому еще нужна была наша опороченная сестра? Впрочем, это ее вина.
- Дева Мария, Елизавета, - изумилась вдовствующая королева, - откуда ты все это знаешь и, главное, как ты все это помнишь?
- Я умею внимательно слушать, ваше величество. – Склонила голову юная принцесса. – Наша Сесилия и ее нынешний муж – подходящая друг другу пара. Особенно, в умении тратить деньги. Но закончим с Сесилией. Королева Елизавета Английская уже отказала в сватовстве, когда к ней обращались наш брат Юхан и Сванте Стуре. Не думаю, что с тех пор она изменила свое решение. Поэтому разрешение Сесилии отправиться в Англию для Эрика не более чем способ избавиться от нее.
- А я помню, как за Сесилией ухаживал обворожительный поляк… - Мечтательно произнесла София.
- Да, граф Ян Тенчинский, польский посол. – Подтвердила Елизавета. – И даже наш Эрик не возражал против их союза. Но поляк попал в плен к датчанам и умер. Достаточно о Сесилии. Вернемся к Карин. Я попробую с ней общаться теснее, можно сказать подружусь, ведь мы ровесницы, постараюсь сделать ее нашей союзницей или уговорить, хотя бы посплетничать со мной об Эрике. Возможно, и да поможет нам Дева Мария, она окажется тем единственным человеком, который сможет влиять на короля. Если это, конечно, любовь. – Добавила принцесса.
- А Перссон? – Вспомнила Катарина.
- Мне кажется, что Эрик предпочтет Карин Перссону.
- Увлечение женщиной это одно, дела королевства – другое.
- Кто знает… не станет ли она поводырем в тех терзаниях и сомнениях, что постоянно мучают нашего короля. – Пожала плечиками Елизавета. Катарина с восхищением смотрела на нее, не уставая поражаться. Эта юная семнадцатилетняя девушка, рассуждала, как умудренная жизнью матрона.
- Но что же будет со мной? – Капризно напомнила о себе София.
Все дамы разом посмотрели на нее.
- Обручишься, а свадьбу будем откладывать как можно дальше и под любыми предлогами. – Быстро нашлась Елизавета.   

Карин понимала, как задевают Эрика все эти бесконечные заговоры, ссоры со знатью, со сводными сестрами, пусть даже не воочию, а на бумаге, в переписке.
- Они пишут одно и тоже: «Освободи Юхана!» - Горячится король и даже больно стучит кулаком ей по коленке. Но Карин терпит, не подавая и вида. - Словно хотят позлить меня, будто я не понимаю, что от сводного братца исходит главная угроза мне. Как вспомню его пустые бесцветные глаза, оттопыренное ухо, лисий хвост бороды…, все, абсолютно все говорит о хитрости, изворотливости, за которыми видно лишь одно желание предать, устроить заговор, свергнуть меня, законного короля и сесть самому на трон Швеции. А за спиной Юхана маячит эта чертова польская католичка. У той замыслы идут еще дальше, она жаждет вернуть всю Швецию в лоно римской веры, чтобы снова в наших церквях зазвучали мессы, чтобы снова наш народ слушал проповеди на неведомой ему латыни, а тем самым был отлучен от истинного слова Божьего. – Шепчет Эрик и утыкается лицом в колени Карин. А девушка гладит его волосы, стараясь успокоить несчастную мятущуюся душу возлюбленного. Он устал, он отступает перед врагом, обессилив в борьбе, и лишь, как вспышка отчаяния, в последней попытке отделаться от них, вырывается его гнев, частично обрушиваясь и на невиновных, в том числе порой и на нее… Но после урагана, наступает обессиленное затишье, замкнутость, уход в самые сокровенные глубины души и разума, которыми он может поделиться только с ней одной.         
Тихим признанием вины и одновременно просьбой о прощении звучит:
- Прости, я не хотел кричать, совсем не хотел. Я просто перестаю понимать, что происходит в этом мире. Я уже сам не знаю, чего я хочу. Выбить всю мразь из других, или не делать вовсе ничего. Может это лучший выход? Пусть все идет своим чередом. Забыть обо всем, отказаться от трона, пусть они делают с ним, что хотят, а мы удалимся с тобой в какой-нибудь замок подальше от Стокгольма, от Дании, куда-нибудь в центр страны, например, в Вадстену, где живет мой брат несчастный больной Магнус. Мы не потесним его нисколько. Напротив, он будет только рад. А оттуда, издалека наблюдать за всей этой мерзостью, или, нет, просто забыть о ней, иначе отвращение, омерзение будут преследовать нас так же, как и сейчас, с утра до ночи. Меня тошнит, словно я одержим злым духом, меня затягивает, как в трясину. И так будет продолжаться вечно, пока не пошлешь все к черту и не станешь обыкновенным человеком, живущим простой семейной жизнью с ее радостями и покоем. Скоро ты мне родишь ребенка…
- Еще не скоро, - шепчет ему Карин, - где-то осенью.
- Неважно, родишь и вот увидишь, многое изменится. Я тебе обещаю.
- Я верю тебе, Эрик…
- Вадстена - тихое, уютное местечко на берегу озера Веттерн, неподалеку расположен монастырь Св. Биргитты. Замок полностью окружен водой. А Магнус… он остался в детстве, толстый, неуклюжий, похожий на медвежонка, сочиняет небылицы и живет в них, окруженный русалками, феями, гномами и прочими сказочными персонажами. – Грустно усмехнулся Эрик.
- Он такой с рождения?
- Нет. Три года назад в замке строили новый подъемный мост. Случилось несчастье, и мой сводный брат случайно упал в ров с водой. Когда его достали, он не дышал. Каким-то чудом удалось его вернуть к жизни, но увы…
- Мне очень жаль его, а кто же за ним ухаживает?
- Хорошая девушка. Ее зовут Валборг Эриксдоттер, дочь священника. У них есть дочь, она родилась еще до того несчастного случая.
- И она не покинула герцога Магнуса?
- Нет. Я просил ее остаться и ухаживать за ним.
- У тебя доброе сердце, мой любимый. – Карин поцеловала Эрика.   
- Не уверен, любимая. – Король еще глубже зарывается в складки ее платья.
- Просто мало вокруг тебя таки же добрых, как ты людей…
- Ты права. Иногда я ощущаю, - Эрик поднял голову, в его глазах стояли слезы, - что я пасынок всего королевства, а вся окружающая знать играет роли злых отчимов и мачех, стремящихся унизить и лишить меня того, что я имею по праву первородства. Я безуспешно искал, как и положено королю, невест среди разных принцесс, а нашел тебя. И мне удивительно хорошо и спокойно с тобой. Я хочу быть с тобой всегда. И я сделаю тебя королевой!
- Успокойся, родной. – Карин ласково погладила его по голове. –  Мне не нужна никакая корона, мне нужен ты один.

Ах, как приятно прогуляться по Стокгольму в новом обличье фрейлины самой принцессы Елизаветы. Знакомые по рынку торговки сперва удивляются, что за знатная дама пожаловала сюда, не боясь запачкать платье, которое стоит наверняка целое состояние и не пугаясь шныряющих повсюду бесцеремонных крыс.
- Ты не узнаешь меня, Сигрид? – Карин обращается к торговке зеленью, рядом с которой она когда-то продавала цветы, еще до поступления в таверну Кантора.
Круглолицая и круто сбитая Сигрид с подозрением вглядывается в незнакомую молодую даму, и вдруг, узнав ту самую девчонку, всплескивает покрасневшими от вечной работы руками:
- Да ты никак Карин! – Торговка в изумлении набирает воздуха, закрывает рот, оглядывает девушку с ног до головы, заодно приметив и сопровождающую ее служанку и двух солдат английской гвардии, что также следовали по пятам.  Наконец, она шумно выдыхает и дает волю эмоциям, засыпав смутившуюся Карин лавиной вопросов:
- Дева Мария, это правда та самая девчонка, что торговала подле меня цветами? Ты выскочила замуж? Небось за того красавчика прапорщика, что вечно крутился возле тебя? Он действительно богат? И когда ж это все случилось? Где ты живешь? А мы-то думали – гадали, куда делась Карин. Ну-ка, рассказывай! – Сигрид уже торопила Карин.
- Нет, я не замужем. – По-прежнему смущенно ответила девушка. Сигрид не дает ей открыть рта:
- Ты же к Кантору собиралась? Знать, с ходу подхватила богатого и знатного любовника. – Делает моментальный вывод Сигрид, прекрасно осведомленная каким ремеслом занимаются девушки во всех трактирах. Что ж шлюхам иногда везет. – Он старый? Молодой? Очень богатый? Женат? – Вопросы сыпались, как горох из прохудившегося мешка. За вопросами последовали наставления. – Бери побольше с него. Много не трать. Откладывай. Век ваш, девки, недолог. Один такой попадется, другой, глядишь, подзаработаешь и вырвешься от Кантора, поступишь в услужение в какую-нибудь приличную семью, но лучше уехать из Стокгольма в другой город, где никто тебя не знает, про ремесло твое. – Подмигнув, пояснила торговка. – А там, глядишь, найдешь подходящего муженька из крестьян, хотя они не любят брать из городских, считают нас бездельницами. Воистину дураки, кто работает больше нашего! Нет, крестьянин тебе не нужен. Подмастерье сгодится, или лавочник, а то и какой-нибудь овдовевший бюргер. Ох и рада я за тебя, девка! – Наконец Сигрид перевела дух и замолчала на мгновение, позволив вставить слово Карин:
- Нет, ты не так все поняла. – Румянец стыда еще пылал на ее щеках, ведь Сигрид была абсолютно уверена, что она работает шлюхой. – Господин Кантор – придворный музыкант и он рекомендовал меня ко двору принцессы Елизаветы, сестры нашего короля Эрика.
- Вот оно как… - Несколько разочаровано произнесла Сигрид. – Неужто бывает…
- Что за чудесная метаморфоза? – Прозвучал откуда-то со стороны знакомый голос. Карин обернулась. Перед ней стоял юный красавчик в меховой накидке, под которой виднелись латы.
Прапорщик Максимилиан! Когда-то ей льстило его внимание, его ухаживания. Кажется, она была даже влюблена в него. Потом Максимилиан исчез, наверно ушел в поход против датчан, а Карин взяли в услужение к Кантору. Все это было в другой жизни, близкой и далекой одновременно. Карин словно легла спать и проснулось в совсем ином мире. Встреча с Сигрид, а теперь и Максимилиан, напомнили о прошлом. Но теперь у нее есть Эрик, она любит своего короля и носит под сердцем его ребенка. От прежней влюбленности в Максимилиана не осталось и следа. Он лишь друг, добрый старый друг, покупавший у нее цветы и тут же даривший их ей. Влюбленность, однако, не мешала Карин продавать подаренные букетики еще раз – крестьянская расчетливость, унаследованная от матери брала вверх над угрызениями совести и позволяла заработать пару лишних медяков, но сейчас юная дама устыдилась воспоминаний, и легкий румянец смущения выступил на щеках, что было неверно истолковано Максимилианом.
- Карин, я ошеломлен твоей красотой и твоим нарядом. Когда я вернулся с войны, уже наступила осень, и ты исчезла, я подумал, что отныне жизнь потеряла для меня всякий смысл, но пришла весна, за нею лето, и что я вижу? Ты превратилась в самый прекрасный на свете цветок! Дай я до тебя дотронусь и удостоверюсь, что это не сон, что ты это ты, а не плод моего измученного потерей воображения.
Максимилиан протянул было руку, но один из английских солдат грубо окликнул юного прапорщика:
- Эй, парень, держись подальше от госпожи фрейлины и убери свои лапы!
Максимилиан вспыхнул и схватился за меч.
- Невежа, протри глаза, ты, что не видишь, что разговариваешь с офицером и благородным господином.
- Да мне плевать, кто ты! – Огрызнулся солдат, обходя Карин и становясь перед прапорщиком. – Мы служим в гвардии короля Эрика и охраняем эту молодую даму. Имеем приказ убить любого, кто посмеет ее тронуть.
- Убирайся прочь, щенок, покуда цел. - Добавил второй англичанин, встав рядом с товарищем. Тонко пропела извлекаемая из ножен сталь. Взбешенный прапорщик в ответ также обнажил свой меч.
- Максимилиан, - взмолилась Карин, увидев, что юноша готов броситься в схватку, - заклинаю тебя девой Марией, успокойся. Эти господа действительно выполняют приказ короля.
- Да хоть самого черта, я не отступлюсь! – В сердцах вскричал юноша. Англичане с недоброй усмешкой заняли боевую позицию.
Вокруг уже стал собираться народ в предвкушении славной схватки.
Чуть не плача, Карин пыталась образумить юношу из-за спин солдат:
- Максимилиан, если я хоть чуточку дорога тебе, то умоляю немедленно спрячь свой меч и уходи отсюда.
- Ты, кажется, сравнил нашего славного короля Эрика с чертом? – Угрюмо спросил первый солдат.
- Он называл короля чертом! Я точно слышал. – Кто-то пучеглазый и большеротый выкрикнул из толпы. – Задайте ему жару, парни!
- Не трусь, красавчик! – Подзадоривал прапорщика другой голос. – Ты же швед! Покажи этим чужакам. – Толпа быстро делилась на партии в предвкушении кровавого представления.
 – Теперь ты точно должен умереть. Не от наших мечей, так на плахе. Выбирай, что тебе больше подходит. – С недоброй усмешкой произнес второй англичанин.
- Господа, - Заплаканная Карин обратилась к солдатам, - я умоляю вас простить и отпустить его.   
Англичане переглянулись в нерешительности. Кажется, и до Максимилиана стал доходить смысл неосторожно произнесенной фразы. В сердцах, того не желая, он оскорбил короля, а за это, он знал, грозит казнь. Но упрямство юности, но честь, но нечаянно встреченная любовь…
- Максимилиан, - слезы ручьем лились из глаз Карин, - уходи немедленно.
Прапорщик с досадой вогнал меч в ножны, но покидать рыночную площадь не спешил.
- Как мне увидеть тебя, Карин? Где?
Тоже безрассудство юности, женское кокетство и жалость к очаровательному поклоннику вытянули из нее ответ:
- Покои принцессы Елизаветы. Последние восемь окон справа мои. – Прошептала девушка.
- Ты будешь ждать меня? – Не унимался воздыхатель, несмотря, что англичане вновь нахмурились и не собирались пока что убирать оружие.
Во имя спасения прозвучала последняя глупость:
- Да!
Но, слава Деве Марии, Максимилиан, послав прощальный воздушный поцелуй, стал пробираться сквозь толпу, сопровождаемый недовольными возгласами зевак, оставшихся без кровавого поединка. Шагах в десяти от несостоявшейся заварушки стоял невзрачный человек в черном одеянии, пристально наблюдавший за происходящим. Убедившись, что все закончилось миром, и Карин со служанкой и солдатами возвращаются в замок, даже не попрощавшись с Сигрид, незнакомец неторопливо зашагал им вслед. Часовые на воротах его знали, поэтому он беспрепятственно проник внутрь. Спустя некоторое время он уже стоял перед Перссоном.
- Максимилиан, говоришь… - Задумчиво протянул советник короля, выслушав тайного соглядатая.
- Да, дядя. – Шпион оказался  родным племянником советника, сыном его сестры Педером Веламсоном . – Королю Эрику будете говорить?
- Исключено! – Отрезал Йоран. – Зачем волновать короля лишний раз. Глупая девчонка… Она назначила ему свидание?
- Нет, но объяснила, где живет, где ее окна.
- Не хватало, чтоб этот юнец явился в замок и стал распевать под окном серенады или хуже того попытался проникнуть внутрь.
- Велите казнить. – Племянник пожал плечами. – Он оскорбил короля.
- Нет, - покачал головой советник, - это вызовет нежелательные пересуды. Caesaris uxor non suspicitur.
- Жена Цезаря? – Педер засмеялся, но тяжелый взгляд Йорана заставил его замолчать и стер улыбку с лица. – Так что делать с этим Максимилианом?
- Если сопляк посмеет появиться вблизи окон Карин, отбей ему всякую охоту.
- Избить, как следует?
- Да!
- А если не поймет?
- Тогда сделаешь так, чтобы никто больше о нем не слушал.
- А если опять встретятся в городе? Карин любит гулять…
- Она в положении, я попрошу короля ограничить ее прогулки вне стен замка ради безопасности их будущего ребенка. Думаю, Эрик мне в этом не откажет. Ступай, Педер, я отправляюсь к королю.
 
- Нет, ты послушай, Йоран, какие забавные письма я получил из Англии. – Этими словами Эрик встретил советника. – Моя сводная сестра Сесилия уверяет меня в своей самой близкой дружбе с королевой Елизаветой, а о моем предложении руки сердца будет просить ее величество через Роберта Дадли графа Лестера. Да эта шлюха издевается надо мной! Обратиться к любовнику Елизаветы с просьбой отойти в сторону и уступить свое место в королевской спальне другому! – Хмыкнул король. Однако, привычной вспышки гнева не последовало. Перссон осторожно поинтересовался:
- Вы, ваше величество, еще не оставили мысль о сватовстве к Елизавете Английской?
Вопрос остался без ответа, но Эрик продолжил:
- Почему бы Сесилии не обратиться с тем же к самому папе римскому? На мой взгляд, результат был бы тот же.
- Сообщают, что Елизавета весьма охладела к вашей сестре по причине ее слишком близких отношений с испанским послом.
- Как я угадал про папу римского! – Рассмеялся король. – Испанец неспроста обхаживает эту шлюху. Или она его.
- Кроме того, у принцессы Сесилии весьма серьезные финансовые затруднения, проще говоря, она по уши в долгах. Судя по всему, выделенные еще вашим отцом сто тысяч талеров быстро закончились. Ей пришлось отправить своего мужа на континент в поисках денег.
- Нашел чем меня удивить! Эка новость! Что она, что ее муженек Кристофер, которому я вовремя сплавил Сесилию, только и занимались тем, что тратили деньги. Безмозглая шлюха, как была шлюхой, так и осталась. Зато уговорила королеву Англии, чтобы та мне написала об облегчении участи Юхана. Судя по тону письма, Елизавета это сделала, лишь б Сесилия отвязалась от нее. Не удивлюсь, если королева скоро выставит сестрицу вон, а кредиторы обдерут, словно липку. Как я понимаю, английских каперов нам теперь не видать?
- Я получил письмо от одного из ее кредиторов, ваше величество. Его зовут Джон Дюмош.
- Он, что хочет, чтобы Швеция заплатила по счетам Сесилии?
- Нет, ваше величество, он готов рассмотреть возможность снаряжения каперских кораблей с опытными в этом деле командами.
- Ответь, что мы согласны, но пусть не рассчитывает включить туда же долги моей сестрицы. Что еще, Йоран?
- Вы приказали арестовать Нильса Бойе и Нильса Стуре за неоправданное прекращение осады и отступление от крепости Бохус . Обоим вынесен смертный приговор. Когда прикажете привести в исполнение?
Король поднялся из-за стола, подошел к окну, распахнул его и жадно глотнул свежего воздуха. После повернулся и внимательно всмотрелся в украшавшую стену шпалеру со светловолосой юной дамой, укротившей единорога.
- Казнь отменяется.
- Обоим? – Вопрос прозвучал с почти угрожающей интонацией.
- Нильса Бойе отправить в Финляндию. Найди ему там подходящее занятие, Йоран.
- Меня больше волнует Стуре. Вы снова прощаете его?
Король, не отводя глаз от шпалеры, процедил сквозь зубы:
- В последний раз, Йоран.
- Ваше величество, крепость была уже почти в наших руках. Снятие осады, отступление есть прямое предательство, не говоря уже о бессмысленности тех жертв, что понесла наша армия. И вы прощаете того человека, который несет прямую ответственность за это, не говоря уже о том, что он постоянно связан со всевозможными заговорами против вас? Короля уговорили принцессы, их тетки или вдовствующая королева? – Звучало, как насмешка. Советник словно испытывал терпение короля.
- Нет, Йоран. – Эрик покачал головой. И снова, к удивлению Перссона, он остался спокоен. – Я исполняю просьбу единственного дорогого мне человека.
Карин! Догадался советник. Да, эта девочка завладела мыслями короля. Научилась гасить вспышки его гнева. Плохо это или хорошо, пока сказать было сложно. Но то, что Эрик менялся на глазах, было очевидно. Главное, чтобы король не забывал об опасности исходящей от знати.
- Что касается Нильса Стуре… - Продолжил Эрик. – Одеть в лохмотья, водрузить на голову соломенную корону, в память о былом регентстве этой семейки, и провезти на лошади по всем улицами Стокгольма, представив народу истинного виновника нашего позора при осаде Бохуса.
- А после?
- А после отправить в Лотарингию. Я не жду успеха в сватовстве к принцессе Регине, но пусть убирается с моих глаз. Тем более, что его ждет там очередная неудача, ведь нам ясно дали это понять еще в прошлом году. Чем больше неудач у семейки Стуре, тем менее они популярны в народе, и тем больше у нас поводов проявить свое неудовольствие.
- Слушаюсь, ваше величество. – Поклонился советник. – Еще одна маленькая просьба, прежде чем, я покину ваш кабинет.
- Слушаю тебя, Йоран.
- Учитывая то, что госпожа Мансдоттер ждет ребенка, выражаю обеспокоенность ее выходами в город.
Король насторожился и внимательно посмотрел на советника:
- Ей что-нибудь угрожает?
- Нет, ваше величество. Она всегда под охраной парней капитана Бальфора. Но на улицах  чересчур многолюдно, порой бывают толкучки, пьяные драки, может взбеситься какая-нибудь оставшаяся без присмотра лошадь, да мало чего… Дополнительная осторожность не помешает.
- Ты прав, Йоран. – Согласился король. – Я тронут твоей заботой о Карин и нашем будущем ребенке. Пусть гуляет вместе с моими сестрами в замке, пусть больше общается с ними. Это полезно для нее, хотя я предупрежу, чтобы держала с ними ухо востро. Хитры, как лисы. Но и она далеко не глупа, моя Карин. Чуть позже, мы отправимся в замок Свартшё , там она и родит мне ребенка.