вторник, 15 января 2002

Так и торчим на плюсе, на точках таяния, замерзания от нуля и выше с прошлой пятницы. А в прошлый вторник именно в день исхода с рынка мороз достиг «апогея». Ровно неделя миновала! Теперь легко и просто можно оглянуться, ещё раз убедиться и понять самого себя, практически знающего наперёд то, о чём даже теоретически предполагать не приходилось. Ведь даже если на свободу выпорхнула совершенно случайно, то всё равно не вернётся птичка и в золотую клетку, как её ни жалеть!
Снова высидел ночь напролёт, выходя на новый качественный уровень, версифицируя со всё большим увлечением и интересом, отступая в прошлое… со всё большим прогрессом. Не терпится начать переводить на экран написанное и выправленное ночью, но не тороплюсь, опасаясь разочароваться.
т.148, декабрь 1994 г., с.65-70

Зимнее

Белых крыш тишина, снега колкая сыпь.
Но в тепле, как у Бога за пазухой,
Страх холодный снаружи уже отступил
«хэппи-эндом» эпохи безжалостной!
Эта память с живыми картинками, сны
до кино, представлений о слове
по раскраскам, рассказам, фольклору поры
и обложкам, как лицам знакомым!
Вот бы знать, что потом отпадёшь от всего
с соблазнительно милой, ужасной
страстью видеть героем себя одного,
устремясь к ощущеньям  прекрасным!

Многократным виденьем магических фраз
пробивает пласты наслоений,
между миром и мной проявляясь лишь раз
в несравненном ряду повторений!
Рост кристаллов сознанья, жемчужин из ран
наделяет безумно, безмерно.
Кто же знает, зачем всем живущим нужна
бесполезная высшая жертва?!
Если ценность живого на нет сведена,
то абсурдна любая идея.
Не достоин «бессмертия хрупкого» наш
страх за бренное смертное тело!
 
Понимаешь, о чём я! Имея в себе
несказанного «мрамора глыбу»,
представляя творенье Творца на Земле,
совершить роковую ошибку!
То ли воющей вьюги позёмочный змей,
то ли в холоде синих потёмок
на опушке лесной завывающий зверь,
как обрыв ностальгической ноты!
Между домом и бездной повисла луна,
серебром драгоценно мерцая.
Чисто волчьей тоской человека вина
помнит прелесть невинного рая!
 
На окошке, малыш, занавески раздвинь,
поражаясь узорам на стёклах,
вате в блёстках внутри между рам до весны,
словно под разукрашенной ёлкой!
Тишина белых крыш. Снега колкая сыпь
там, за окнами тёплого дома
далеко, далеко от любимой Москвы…
в сердцевине посмертного тома!
Как всегда, в новогодний канун чудеса!
Западаю всем центром вселенной,
забываясь в прекрасных несбыточных снах
из одних только вечных мгновений….

Как же пахнет длиннее и гуще ресниц
в раннем детстве забытая хвоя!
Очевидцев, свидетелей к жизни верни,
пребывающих в вечном покое.
В нереальной почти прежних лет нищете
полулагерной, полувоенной
эшелонов, этапов… таёжный Тайшет
к Абакану пристёгнутый «веткой»!
Что я должен не помнить, – у всех на устах, –
остроту ожиданий, надежды,
море слёз и такой обязательный страх,
без которого, как без одежды!



Многозначная пауза
 
Две недели самых тёмных
от крутого декабря,
время спадов… на подъёме.
Покаянная пора!
Грёзы лучшей перемены,
что мерцавший в прошлом снег.
Умножаются проблемы.
Праздник, праздник не для всех!
Как не хочется пророчить, –
истекающего в срок
века страхами морочить
наш затраханный мирок!

Ничего без высшей меры
и запроса лучших средств
в смысле каверз непременных
в духе пирровых побед!
Жертвы требует искусство,
что само принесено
в жертву жаждущим Прокрустом
в ложе имени его!
Точным лазерным прицелом
целям смысла не достать:
«вот оно» осталось целым, –
так сказать, ни взять, ни дать!

Истребляют поминутно,
истощая неба край
непочатый…. Почему-то
браконьерам нужен рай….
Все трофеи мародёрам,
«смельчакам передовой»,
обирающих героев,
павших в битве роковой!
Окоём настолько ёмок,
плотность, что твой глаз-алмаз:
не пропасть в чужих потёмках,
где как дома не бывать!



                ***
Я знаю, как мне не хватает
на вид и форму лучших лет.
Природа славно отдыхает,
поставив на потомках крест.

Так и ответил я когда-то:
«чтоб захотелось мне писать,
должны быть проблески таланта
у… не желающих читать»!

Надежды эпохальной ветер,
неуловимые стрижи
кричат, несясь грозе навстречу,
мальчишке голову вскружив!
 
И за фасадом с палисадом
под маской милой пошлой лжи,
что за заборами детсадов
в конечной стадии режим.

Как выдыхается культура?
Ребёнок, выросший в семье
за счёт трудов литературных,
отверг отцовский «инструмент»!

Извечная среда прогресса,
что «мыльных опер пузыри»
лишает даже интереса
смотреть, как гибнет этот мир!

Но разве можно отказаться
из-за своих земных долгов
от грёзы вечного пространства,
поэзии, любви богов?!
 


Летнее

Где, когда, откуда тишина
с щедрым звоном летних насекомых?
Память детства, в основном, слышна
вольной темой вне «семьи и школы».

Редкость ископаемых вещей,
и в буквальном смысле на поверхность
выползанье дождевых червей
рядом с домом возле «Культпросвета»!

Не оставив пяди целины
в самом лучшем из запретных месте,
на клочке ископаной земли
оступаюсь в ямках незаметных!

И покуда кладезь не иссяк,
сквозь замаскированные лазы
выползаю сам, что твой червяк
в дождь с приливом памятных соблазнов.

Прячь лопату, сказочный герой!
Фантазёр, лгунишка неуёмный!
Дворник рядом «шурхает» метлой
и почти выходит из-за дома.

среда, 16 января 2002 
Всё та же погода, внесезонье, мрак. Постепенное подтаивание снега, которого и спустя неделю после того, как установился плюсовой температурный режим, всё ещё более чем достаточно. Середина января, абсолютно новый год, но переходный период продолжается. Движение с переменным успехом, как состояние, как те или иные возможности и невозможности. Подъёмы и спады, всё, как обычно, всё  в порядке. В 179-ой тетради на финишной прямой, а в 148-ой осталось пройти пару недель до закономерного конца, то есть по не строгому плану, но с неизменным упорством, понимая главное: лёгких прогулок не предвидится. Именно теперь и преодолеваю с немалыми трудностями последствия лёгких прогулок. Иногда не без эффекта благодарности. От слов – к делу!
Декабрь 1994 года, т. 148

Декабрь

Метель за окнами всерьёз
метёт, взвивая снег на крышах.
Тревоги без больших угроз.
Но погружён в утраты свыше.
Который год уже смотрю
на отражённую реальность,
как в «Лейку», что в твой дол упрусь,
в пространство тут же отрываясь!
 
Не жду благословенных грёз,
имея наглость притворяться.
О чём мечтать?  До сердца слёз,
как «до небес не достучаться»,
не веря, что сейчас и здесь
уже возможно состояться,
хотя всегда моменты есть
за неудачи рассчитаться.



                ***
Обрывки строк, стихов и писем.
И с опозданьем роковым
благодарю за перспективу
«того, что не было моим»,
как, впрочем, никого другого,
давно развеявшись, как дым:
ведь каждый принимал в прологе
свои данайские дары!

Как свято верили, мечтали
и счастьем бредили поры,
так обещали в идеале
дорваться до большой игры!
Всё может послужить для темы,
но чтобы власть приобрести,
приподнимаясь над системой, –
себя придётся потрясти!
          ______________

И в то же время в безотчётном
сопротивлении рабов,
стремящихся к господству, чётко
обозначается добро.
Как праздник вспоминают чаще
за Дело пролитую кровь, –
жертв многих бедствий и несчастий
приоритетную любовь!

Чем больше доза сопромата,
тем идеальней образец,
и явлен смысл материальный,
как эволюции венец!
И бунтовать уже напрасно,
найдя разумное зерно,
ведь догма может быть прекрасной:
созревшим благом. Вот оно!
         ______________

Бескомпромиссным «коромыслом», 
красивым хищником среды
кровососущих гнусных истин
взрослею в лёте стрекозы!
Блюд сто из этого «продукта»
наверняка бы мог извлечь,
но не выходит делом тухлым
в ментальной обналичке речь!
 
«Мелькают города и страны».
Хрестоматийный кретинизм
феноменальным безобразьем
безмерно упрощает жизнь
до сроков, освящённых славой,
посмертной властью над судьбой:
тем выше, крепче дух державный,
чем жертва ближе к мировой!
 
Все бесконечно ошибались,
но и сходились на одном
уже в смирительных рубашках
несовместимых с жизнью догм!
Кто знает, может быть, природой
духовной так заведено –
пройти все стадии уродства
до возвращения в свой дом.