Да здрастуёшь, Король!

               
 Была у моей бабушки Кати в детстве подруга – Кристя (Кристина), даже какая-то дальняя родственница. Жила семья Кристи на соседней улице, и подружки часто, почти каждый день бегали друг к другу в гости. Однажды зимним утром, только -только рассвело, Кристя вбежала в дом моей бабушки, сильно запыхавшись, явно напуганная чем-то. Её тут же начали расспрашивать, что случилось, почему она такая напуганная, как будто за ней кто-то гнался.  Чувствуя, что находится в безопасном месте, что здесь её непременно защитят, пожалеют, Кристя дала волю слезам, разревелась не на шутку. Её уговаривали, а она не могла вымолвить ни слова. Наконец успокоившись, начала рассказывать:

-Иду я, а он снег убират…

-Да кто он?

-Как кто? Королёнок етот…

 Слёзы лились градом, всхлипы раздавались на весь дом.
-Какой Королёнок?

-Да как какой, што живёт тамо-ка коло нас недалёко, ишо у их есь Петькя, Колькя да Васькя…

-Ну и чо он сделал?

-Да как чо? Я иду , а он ето снег за оградкой убират. Лопата у ево большушша –пребольшушша…

-Ну и чо он етой лопатой чо сделал чо ли?

-Да не-е-е, не успел, погналса толькё, а я убежала вот…

-Дак из-за чо погналса-то?

-Да не из-за чо! Овсё не справедливо, тётка Матрёна, овсё не справедливо!

-Ну всё ж-таки чо сделалось-то? Еть так-ту просто он поди не побежал за тобой!

- Нет, тётка Матрёна, я ему ничо не сделала, ей Богу! Толькё и сказала ему:

«Здрастуёшь, Король!» а он и понёсса за мной, лопатой машёт, да и кричит чо-то, не разобрала, чо кричал, не до етова было, лишь бы ноги унести! Как чичас домой пойду-у-у…

-Дак ты зачем ево Королём-то назвала?

-Дак ево все зовут Королёнок, всю семью так зовут – Королята. Я думала: «Он уж большой, старой, а ево все Королёнок да Королёнок кличут, назову-ко я ево Король… Ну и назвала – а – а».

 И Кристя опять заревела, запричитала, что идти домой она боится, опасно для жизни, «што придётса чичас етта-ка жить, домой к маме не попась…»

 Были в те времена в деревнях у всех прозвища (да и по сей день сохранились), переходили они из поколения в поколение. Называли так, разумеется,  за глаза, напрямую не называли, ведь как-никак это было ругательством, оскорблением. Но откуда знать это было семилетней  неграмотной девочке, вот и попала она в такую историю!

 Не-то-не-то Кристя успокоилась, поиграли с подружкой. Время к обеду – надо домой идти, Кристя вспомнила утрешний случай и опять заревела.

-Да ладно, ты, девка, не вой, глаза станут болеть, ослепнёшь! Я тибя провожу, некто не тронёт, не бойся, ну боле так не говори!

-Да в жисть так боле не скажу! Изо правды, боле не скажу! Вот те крест, не скажу боле так ему неколда! (Она перекрестилась трижды).

 Собрались Кристя и Матрёна Семёновна, пошли. Проходя мимо дома, где жили Королята, Кристя вся напряглась, как будто приготовилась опять убегать, крепко взяла за руку сопровождающую, но, подходя ближе к своему дому, осмелела, даже заулыбалась:
-Дак иди типерича, тётка Матрёна домой, я туто-ка не боюсь!

-Дак уж ладно, доведу тибя до дому.

 Кристя, видимо, не желала, чтоб домашние узнали о случившемся, поэтому не хотела, чтобы Матрёна Семёновна заходила. Но Матрёна Семёновна зашла, историю всю обсказала и просила Соломею,мать Кристи, девку не ругать, ведь та хотела, как лучше, а к Королятам сходить надо, чтоб вопрос утрясти, ведь как-никак обругала она, маленькая девочка, взрослого человека! Так что прощения просить надо.
 Кристя не приходила дня три-четыре. Ну, правда, тут были морозы, да буран был. Да разве это удержит!

 Матрёна Семёновна сказала Катюшке:
-Сбегала бы. Чо-то Кристя не идёт, узнала бы, как дело-то закончилось?
Только собралась Катюшка навещать подружку, а та сама прибежала. Весёлая, довольная. Матрёна Семёновна давай у неё спрашивать:
-Ну чо, Кристя, ходили прошшенья-то просить?

-Ходи-и-или!

-И чо он сказал?

-Да ничо не сказал, хохочёт да и толькё! « Миня, – говорит, – ишшо нехто так не
называл, с уваженьём –  «Король!» А сам хохочёт! Ну я не буду боле так говорить! Я шибко напужалася тогда. А чичас уж ничо.

 Девчонки играли целый день. И Кристя не боялась идти домой. А историю эту иногда вспоминали. Бабушка с таким умилением рассказывала про Кристю – подругу своего детства, всегда жалела её: она рано ушла из жизни – не могла разродиться первенцем. Погибли  и мать, и малыш. Вот такая грустная история.