О людях и судьбах воспоминания

Воробьёва Виктория Николаевна.
Преподаватель. Санкт-Петербург.

О ЛЮДЯХ И СУДЬБАХ
Воспоминания

Дорогой читатель, я хочу рассказать тебе о тех людях, которые помогли мне состояться как личности. В жизни мне повезло на хороших людей… Их так много, что не знаю, с кого начать рассказ. Закрываю глаза и вижу их лица: режиссёр Ольга Борисовна Томашевская, учившая нас самостоятельно мыслить и импровизировать при чтении стихов, исследователь поэзии А. Ахматовой Сергей Дмитриевич Умников, физик Алексей Сергеевич Богословский… Какие благозвучные, многоговорящие фамилии! Вот, в сознании возникает незрячий эсперантист Борис Васильевич Жарков. И, наконец, молниеносно вспыхивает образ моего отца – Николая Александровича Воробьёва. Папа – прирождённый врач и философ, вынужденный всю жизнь работать инженером. Воспитывал детей, увлекался охотой и рыбалкой, много читать ему было некогда, но литературу он любил, что особенно проявлялось, когда надо было увлечь чтением детей. А дальше галерея лиц и образов, но все они почему-то в тумане. И вдруг я понимаю: мне не разглядеть мысленным взором другие лица, сегодня я должна рассказать о тех, чей след оказался самым ярким!
* * *
На всю жизнь запомнила я встречи с удивительным человеком Сергеем Дмитриевичем Умниковым и с его верной супругой Валентиной Владимировной – создателями литературного общества «Бродячая муза» и первого в Санкт-Петербурге музея Анны Андреевны Ахматовой. Это был «домашний» музей в квартире Сергея Дмитриевича в пригороде Ленинграда городе Пушкин (ранее – Царское село), где Умниковы жили последние 20 лет своей жизни. Теперь в нашем городе существует целых три музея А. Ахматовой, а в те годы не было ни одного!
С семьей Умниковых я познакомилась благодаря своему педагогу О.Б. Томашевской.
В середине 80-х годов теперь уже прошлого XX века Ольга Борисовна вела кружок художественного слова в Доме культуры им. В.А. Шелгунова, а я, тогда студентка Педагогического института, занималась в этом кружке. Однажды Ольга Борисовна пригласила нас, нескольких своих учеников, в Царское село на литературные чтения. Мероприятие проходило в школе, где в 1900–1905 годах училась Ахматова. Встреча была посвящена поэтам Серебряного века. И вот мы в гардеробе гимназии. Вокруг весёлый шум, оживленные голоса детей и взрослых. И вдруг я вижу: к нашей группе направляется высокий седой старик. Ольга Борисовна представляет его:
– Сергей Дмитриевич Умников.
Сергей Дмитриевич сердечно пожимает нам руки; его добрая, приветливая улыбка согревает нас и освещает каким-то удивительным, духовным светом. Рассаживаемся в зале, слушаем стихи. В концерте принимало участие большое количество людей, но мне запомнился только Сергей Дмитриевич! Он рассказывал о жизни и творчестве А.А. Ахматовой. А её творчество и, тем более, жизнь были в то время практически неизвестны.
Меня увлекла живая образная речь С.Д. Умникова. Я почувствовала, что он не просто изучает сухие факты биографии, а самозабвенно проникает в самый дух её поэзии. Так как о Сергее Дмитриевиче я ничего не знала, то попросила О.Б. Томашевскую рассказать о нём, когда мы после встречи гуляли в Царскосельском парке.
Ольга Борисовна рассказала о том, что до выхода на пенсию Сергей Дмитриевич преподавал в Ленинградском сельскохозяйственном институте. С творчеством Ахматовой он впервые познакомился в 1924 году, прочитав её сборник «Чётки». В 1926 году С.Д. Умников единственный раз встретился с Анной Андреевной. Эта встреча запомнилась ему на всю оставшуюся жизнь.
Материалы об А. Ахматовой он стал собирать еще в 1960-е годы. Кстати, Сергей Дмитриевич никогда не называл Анну Андреевну поэтессой, а всегда уважительно – Поэтом (с большой буквы).
На склоне лет его посетила любовь. Сергей Дмитриевич встретил женщину своей мечты – Валентину Владимировну. Они поженились. Кто знает, может быть, земная любовь помогла ему вновь открыть для себя поэзию Анны Ахматовой – великого русского литератора, творчество которого замалчивалось в советское время. Так или иначе, выйдя на пенсию, С.Д. Умников вернулся к своей ахматовской коллекции. Через два года в его собрании появилось столько книг, альбомов, репродукций, открыток, что они уже не помещались на полках книжного шкафа, и он решил создать первый в нашем городе музей А.А. Ахматовой. Во всех начинаниях ему активно помогала верная жена. Сергей Дмитриевич переехал к Валентине Владимировне, а свою квартиру переоборудовал в домашний музей.
Вначале музей посещали только школьники и жители города Пушкин, но постепенно о нём узнали в Ленинграде и даже в других городах.
– Теперь,– продолжила свой рассказ Ольга Борисовна,– Радушный хозяин принимает всех. Он рассказывает о жизни и творчестве Ахматовой, демонстрирует экспонаты. У Сергея Дмитриевича появились соратники, многих он сумел заинтересовать творчеством поэтессы, и люди стали самостоятельно изучать её жизнь и творческое наследие. Энтузиасты работают в библиотеках и архивах, помогают собирать материалы для музея.
Оказалось, что и мой педагог О.Б. Томашевская – активный помощник Сергея Дмитриевича.
Мы узнали, что С.Д. Умников создал ещё и Общество любителей Анны Ахматовой «Бродячая муза». «Муза» называлась «бродячей», так как встречи её проходили на разных частных квартирах членов общества.
– Мы идём, куда пригласят,– говорил Сергей Дмитриевич,– для того, чтобы рассказывать всем, кто хочет услышать, об этой замечательной женщине. А членом нашей «Музы» стать очень легко: надо только внести свой вклад в деятельность музея. Этим вкладом могут быть и ценные архивные материалы, и собственноручно нарисованный портрет Ахматовой, мы рады и тому, если человек просто прочтет какое-нибудь стихотворение Анны Андреевны и расскажет, почему он выбрал именно его. Пусть каждый делает для «Музы» что может, только бы это шло от души!
Узнала я и о правилах проведения заседаний «Музы», которые разработал Сергей Дмитриевич. Несмотря на то, что встречи проходили на частных квартирах, они никогда не начиналось с застолья. Руководитель «Музы» заранее готовился к таким собраниям, обсуждал тему встречи с участниками. Те, в свою очередь, готовили доклады. Каждая встреча и начиналась с такого специально подготовленного доклада. Затем происходило обсуждение в форме семинара, и лишь потом – чаепитие, на котором старались говорить тоже об Ахматовой или, шире, о литературе. Сергей Дмитриевич не любил, когда на таких встречах, даже за чаем, начинали говорить о политике. В таких случаях он обращался к собравшимся:
– Друзья мои, мы не для этого собрались, давайте вернёмся к Ахматовой.
Чтобы не обременять хозяев квартиры, где проходило очередное собрание «Бродячей музы», гости приносили с собой что-нибудь к чаю, а с хозяев причиталась посуда и заварка.
Описание задушевной атмосферы этих встреч, неформального общения, проникнутого искренней любовью к поэзии, культуре, духовной жизни, оставило во мне настолько глубокий след, что спустя много лет, уже после кончины С.Д. Умникова и его жены, я решила организовать собственный литературный «салон» по системе Сергея Дмитриевича.
После той первой, памятной встречи я сама начала изучать творчество Ахматовой. Её стихи захватили меня целиком. Впоследствии Анна Андреевна стала моим любимейшим поэтом. Но самостоятельного изучения ее творчества мне  не хватало, очень хотелось послушать тех, кто давно занимается наследием Ахматовой. Я попросила разрешение у Ольги Борисовны посещать собрания «Бродячей музы». Мечта сбылась: Ольга Борисовна предложила мне пойти вместе с ней на очередное заседание.
Тему той встречи я, к сожалению, не помню, зато хорошо помню свои впечатления. Было очень много народу. Все увлечены и воодушевлены. Среди собравшихся обращает на себя внимание высокий седой подвижный мужчина, мелькают фотовспышки. Это фотограф, который делает снимки для экспозиции музея. Позже О.Б. Томашевская рассказала мне, что это профессор-физик Алексей Сергеевич Богословский, вместе со своей супругой Галиной Андреевной они – завсегдатаи собраний «Музы». Оба – увлеченные поклонники Ахматовой и Сергея Дмитриевича. А.С. Богословский не только фотографировал для музея, проявлял и печатал снимки, которыми щедро одаривал членов «Музы», но и, несмотря на свою чрезвычайную занятость, много помогал Сергею Дмитриевичу в быту: как простой монтёр чинил электропроводку в его квартире! Помню, что на том, первом для меня заседании, выступала супруга А.С. Богословского – Галина Андреевна – с замечаниями по основному докладу. Мне запомнился её мягкий, бархатный голос и речь, обнаруживавшая глубочайшую эрудицию.
За чаем я ближе познакомилась с женой С.Д. Умникова – Валентиной Владимировной. Всё в ней было гармоничным; она во всём с энтузиазмом помогала мужу, была такой же поклонницей творчества Ахматовой, специально готовилась и выступала с сообщениями, но при этом увлеченно вела домашнее хозяйство: готовила вкуснейшие блюда, знала множество кулинарных рецептов и с удовольствием делилась их секретами. Супруга главы ахматовского общества не любила, когда гости пытались помочь ей убирать со стола или мыть посуду:
– Валентина Владимировна, ведь вам же трудно. Нас так много. Давайте мы поможем,– говорили музеане (так называли друг друга члены «Бродячей музы»).
– Ни в коем случае,– деликатно, но настойчиво отвечала она.– В своей квартире я привыкла сама быть хозяйкой и делать всё так, как нахожу нужным.
Валентина Владимировна каждый день мыла пол:
– Так всегда делала моя мама,– говорила она,– и меня приучила; в квартире должен быть свежий воздух. А влажная уборка придаёт свежесть и убивает микробы.
Постели она (собственноручно без стиральной машины) стирала тоже каждую неделю.
– Если спишь на чистой постели, никогда не пристанут болезни,– объясняла В.В.
У меня образ В.В. Умниковой ассоциируется с героиней рассказа Фёдора Абрамова «Лучший доклад» (из цикла «Трава-мурава»). Процитирую по памяти: «Доктор наук, профессор, заведующая лабораторией – ну такому ли человеку дома пол мыть? Варвара Павловна моет… и считает это лучшим своим отдыхом. – Я пол мою и себя чищу,– говорит Варвара Павловна…» Если подставить вместо Варвары Павловны Валентину Владимировну, то рассказ как раз про неё!
Вместе с О.Б. Томашевской я часто посещала заседания «Музы». Беседы с Сергеем Дмитриевичем помогли мне лучше понять творчество Ахматовой. Его умелое и чуткое руководство помогало в моих изысканиях. Глава ахматовского кружка никому и никогда не навязывал своего мнения, он умел тактично подсказать верный путь. Мы собирались, как на квартире Умниковых, так и на квартирах других музеан. И вообще «Бродячая муза» собиралась там, куда её звали и где ждали. Во время этих встреч я услышала множество интереснейших докладов. Меня удивляло то, что участники «Музы» не были профессиональными литературоведами. Это были люди различных профессий: педагоги, художники и даже инженерно-технические работники, но все они были влюблены в Ахматову и с большим интересом изучали её творчество!
Когда я познакомилась с С.Д. Умниковым, ему было уже далеко за 80. Нас всех удивляла его великолепная память и активная жизненная позиция. Несмотря на преклонный возраст, каждый день он вставал ни свет ни заря, принимал контрастный душ, мыл голову. Затем гимнастика, чтобы помочь больному позвоночнику, и легкий завтрак. Каждый день, как на работу, он отправлялся на квартиру, где располагался его «домашний» музей. Там он работал: систематизировал новые экспонаты, отвечал на письма, принимал посетителей. Однакомнотная квартирка была маленькая, одновременно в ней не могло поместиться более пяти человек, поэтому посетителей приходилось принимать небольшими группами. В течение дня хозяин «домашнего» музея принимал несколько таких групп. Сергей Дмитриевич совершенно бесплатно исполнял обязанности и директора музея, и хранителя фондов, и рядового экскурсовода. А по выходным дням – встречи с корреспондентами, интервью для газет и журналов, выступления перед школьниками и встречи «Бродячей музы»!
Сергей Дмитриевич прожил почти сто лет, он скончался в 1998 году на 97-м году жизни!
В последний год жизни С.Д. Умникова, я привезла в его «домашний» ахматовский музей новую группу. Хотелось познакомить их с творчеством великой русской поэтессы и трудами создателя её первого в России музея.
Участниками этой группы стали: мой отец Н.А. Воробьев, его двенадцатилетний сын Лёша (мой сводный брат), Борис Васильевич Жарков со своим другом Юрием Архи;повичем, фамилию которого я к сожалению вспомнить уже не могу. И, конечно же, с нами поехала О.Б. Томашевская, невозможно представить без неё наши встречи.
Коротко расскажу об этих людях. К сожалению двух из них уже нет в живых: мой отец и Борис Васильевич ушли из жизни несколько лет назад.
Жарков. В прошлом инженер. Потеряв зрение, он не пал духом, а занялся изучением литературы и языка эсперанто. После знакомства с С.Д. Умниковым увлекся творчеством А. Ахматовой. Б.В. Жарков заинтересовал этой темой своего приятеля – переводчика и литературного критика Юрия Архи;повича, который в то время эмигрировал из СССР и жил и работал за границей. Во время своих достаточно частых приездов в Россию он старался встречаться со своим школьным товарищем Борисом Васильевичем Жарковым. Юрий Архипович как раз был в Петербурге, когда я готовила посещение домашнего ахматовского музея, и старые школьные друзья с удовольствием составили нам компанию.
Мой отец, инженер по образованию и страстный любитель литературы, в те годы жил со своей новой семьёй на Севере. Он, вместе с сыном от второго брака, приехал на некоторое время в Петербург. Папа просил меня сводить их на какое-нибудь культурное мероприятие, так как очень хотел заинтересовать сына Лёшу литературой. Я поняла, что никто лучше С.Д. Умникова не сможет показать сибирскому мальчику сокровища русской литературы. И пусть это знакомство начнётся у Алексея с поэзии Анны Ахматовой.
Итак, группа получилась несколько разношёрстной: одни уже были знакомы, как с творчеством Ахматовой, так и с музеем на квартире Умниковых, другие были в этом музее в первый раз, да и о творчестве Ахматовой не знали практически ничего. Сергей Дмитриевич был предупреждён об этом заранее. Нас удивило то, как он мастерски провёл нашу беседу. Ему удалось объединить группу и добиться того, чтобы всем было интересно. Он рассказывал и об Ахматовой, и о своём музее. Его тихий, хрипловатый голос звучал страстно и убеждённо. Говорить ему было трудно, ведь тогда ему уже шел 97-й год. И всё же его рассказ завораживал. У Леши разгорелись глаза. С помощью Ольги Борисовны хозяин музея показывал экспонаты. Зрячие рассматривали фотографии, но в музее нашлись и такие экспонаты, которые смогли взять в руки мы, слабовидящие люди, и с их помощью прикоснуться к миру, в котором жила и творила Анна Андреевна. Сергей Дмитриевич заранее подготовил экспонаты, доступные для слабовидящих. Запомнились нам «ахматови;цы», так С.Д. Умников называл нарисованные на бумаге, вышитые на ткани, сделанные на деревянной, металлической или пластмассовой основе портреты или барельефы Анны Ахматовой.
После окончания беседы Сергей Дмитриевич остался в музее, он сказал нам, что ему надо ещё поработать, а нас просит зайти на чай Валентина Владимировна. Мы вышли из музея и направились к Умниковым. Валентина Владимировна ласково нас приняла. И журчащим голосом проговорила:
– Соловья баснями не кормят. Вам надо подкрепиться перед обратной дорогой.
Она напоила нас горячим чаем с разными вкусными сладостями. За чаем Валентина Владимировна расспрашивала нас о впечатлениях от посещения домашнего музея. Лёша с восторгом рассказывал об увиденном. У него вдруг появилось множество вопросов, на которые радушная хозяйка и Ольга Борисовна не успевали отвечать.
Позже папа мне рассказывал, что дома Лёша стал искать и с удовольствием читать поэтов Серебряного века. Именно С.Д. Умников пробудил в нём интерес к поэзии. При том, что стихи из школьной программы не вызывали у Алексея ничего кроме отторжения. Учить их он не желал, а родителям говорил:
– Да отстаньте вы от меня с этими стихами. Детективы читать – это интересно! А поэтов ваших я совсем не воспринимаю:  бу-бу-бу, да, бу-бу-бу, а чего хотят сказать – не разберёшь.
Отец очень переживал, что не мог найти ключа, как научить детей понимать поэзию. А после встречи с Сергеем Дмитриевичем, Лёша сам стал прививать своим младшим братьям и сестрам интерес и любовь к стихотворному слову. Мой папа и Сергей Дмитриевич встречались всего один раз, но я рада, что мимолётная встреча двух родственных душ, можно сказать, философов, с помощью Божьей состоялась на этой земле. Звукозапись этой встречи у меня сохранилась. На занятиях литературного кружка, который теперь веду сама, я часто даю своим ученикам возможность услышать голос С.Д. Умникова.
В далёком 1998-м году мы, конечно, не знали, что это будет наша последняя встреча… Осенью Сергея Дмитриевича не стало.
Валентина Владимировна рассказала мне о его последних днях. Летом, несмотря на усиливающиеся боли в позвоночнике, Сергей Дмитриевич, каждый день ходил в музей. Он не прекращал работу. Были большие творческие планы. Он мечтал о том, что скоро придёт осень и снова соберётся «Бродячая муза». Он готовился к встрече с друзьями после летнего перерыва. И вот пришла осень. Но вместе с ней пришел и тот скорбный день. Ранним утром Сергей Дмитриевич сказал жене:
– Знаешь, я сегодня не буду мыть голову, делать гимнастику и, пожалуй, не пойду в музей, что-то тяжело. Отлежусь денёк…
На следующий день он не встал с постели. Сказал жене, что нет сил. Валентина Владимировна морально готовилась к этому дню. Готовилась к длительному уходу за больным, если придёт тот день, когда С.Д. сляжет и не сможет вставать. Но Господь уготовил ему лёгкую смерть.
Второй день болезни они провели вместе. Сергей Дмитриевич гладил её руку и утешал. Они вспоминали совместно прожитые годы. Это были годы полного взаимопонимания, счастья и любви. Вечером Сергей Дмитриевич быстро уснул и всю ночь хорошо спал. Утром третьего дня болезни Валентина Владимировна накормила его. Он съел совсем немного, на её уговоры ответил:
– Потом, потом в середине дня поем, а сейчас посиди со мной.
Она села рядом. Сергей Дмитриевич снова, как и вчера гладил её руку. Через полчаса он сказал:
– Ну иди, у тебя много дел.
Накануне Валентина Владимировна решила, что завтра нужно будет утеплить окна к зиме. Она вымыла посуду, вытерла пыль и принялась заклеивать окно на кухне. Хозяйством она занималась самозабвенно, с удовольствием. Вот и теперь увлеклась… Вдруг спохватилась:
– Ой, дай ка посмотрю, как там мой Сергей Дмитриевич? – подумала она и быстро пошла в комнату. Наклонившись над больным, она увидела, что муж лежит без сознания. Вызвала «скорую». Врачи констатировали смерть. Потом Валентина Владимировна очень переживала, что не была с любимым человеком последние минуты его жизни и не попрощалась с ним. Но, кто знает, может муж хотел, чтобы она запомнила его живым? Всего три дня пролежал Сергей Дмитриевич перед смертью, до этого почти не болел. Смерть его была лёгкой и мгновенной. Видимо, людям, которые прожили достойную жизнь, такая смерть даётся как награда.
Валентина Владимировна пережила любимого мужа всего на два года. Видимо, у неё исчезла цель существования, и ей не для чего стало больше жить. «Музу» после смерти Сергея Дмитриевича она уже не собирала, насколько я знаю. Хотя мечтала собрать друзей в память о нём, но не хватило сил.
Экспонаты домашнего музея Ахматовой Валентина Владимировна еще при жизни передала в музей гимназии города Пушкина. Там они хранятся и до сих пор.
* * *
После смерти С.Д. Умникова «Бродячая муза» прекратила своё существование. Я несколько раз пыталась заговорить с О.Б. Томашевской о восстановлении общества, но она отвечала, что ни у кого не будет столько сил, сколько было у супругов Умниковых. И всё же в 2012 году Ольга Борисовна сделала попытку восстановить «Общество любителей Ахматовой». Нам очень хотелось, чтобы люди больше узнали о творчестве Анны Ахматовой, и о верном почитателе её таланта С.Д. Умникове.
К сожалению, пока состоялась только одна встреча восстановленного общества. Она прошла в том же 2012 году на квартире у ветерана Великой Отечественной войны, преподавателя немецкого языка Евгения Петровича Корсакова. А дальше, как Бог даст…
* * *
Отдельно хочется рассказать о моём собственном участии в делах «Музы». После знакомства с С.Д. Умниковым, я стала с интересом изучать творчество Анны Ахматовой. Меня захватила её поэзия. Я стала подробнее знакомиться с её жизнью. Эта жизнь, полная лишений и страданий, жизнь, являющаяся великим подвигом веры и любви, потрясла меня до глубины души! Изучая биографию и творчество Анны Андреевны, я стала задумываться о религиозных вопросах. Могу смело сказать, что Ахматова помогла мне прийти к вере в Бога.
Меня потрясло то, что Анна Андреевна, несмотря на все страдания и лишения, выпавшие на её долю, не уехала в эмиграцию, а осталась в разорённой и нищей России; осталась со своим народом. И я поняла, что и мои беды преодолимы, лишь бы научиться верить и любить жизнь так же, как это делала А. Ахматова.
Тогда я сама приходила к вере и к пониманию, что Бог существует. В те годы я много размышляла о взаимоотношении церкви и интеллигенции. У меня было много вопросов. Я думала, как совместить веру в Бога, молитву и обычную жизнь, учёбу, работу. Слышала  на эту тему много разных мнений. Одни говорили, что молитва – главное в жизни, а литература – это вообще суета; другие советовали прибавлять к молитве только физический труд, а работу интеллекта считали ненужной игрой.
А. Ахматова помогла мне разобраться в этом клубке противоречий. Изучая ее творчество, я поняла, что вера без дел мертва. Жизнь Анны Ахматовой – это, на мой взгляд, действительно подвиг веры. Анна Андреевна мечтала  об объединении церкви и культуры в борьбе с тёмными силами для того, чтобы приблизить эру торжества добра и справедливости. До сих пор это – мечта. И сейчас церковь и культура разъединены, и даже порой противостоят друг другу, но прогрессивная интеллигенция пытается как-то приблизиться к решению этой проблемы.
Итак, в те далёкие 80-е годы, я – молодая женщина, только что окончившая педагогический институт, с головой погрузилась в изучение творчества Ахматовой, активно посещала собрание «Бродячей музы», много работала в библиотеке. И вот я задумала собрать «Музу» у себя дома:
– А пусть-ка «Бродячая муза» забредёт ко мне домой. Тогда мама и отчим познакомятся с С.Д. Умниковым. Вот будет здорово! Но я помнила правило: хозяин квартиры обязательно должен внести свой вклад в дело «Музы», иначе она к нему не придёт. После долгих размышлений у меня родилась тема доклада: «Религиозные мотивы в творчестве Анны Ахматовой». Однако я знала, что Сергей Дмитриевич атеист, поэтому долго не решалась предложить ему – руководителю «Музы» – эту тему. Наконец, собравшись с духом, спросила об этом его жену. Она улыбнулась и ответила:
– Любое мнение имеет право на существование. Нам было бы интересно услышать и такой, своеобразный взгляд на творчество А. Ахматовой. Хорошо, я сама попробую мягко поговорить с Сергеем Дмитриевичем.
Через несколько дней узнаю радостную весть: С.Д. согласился провести собрание «Музы» у меня дома и выслушать мой доклад. Я попросила О.Б. Томашевскую помочь мне с подготовкой и во время доклада читать выбранные нами стихи. Мы решили, что так будет интереснее – художественное чтение Ольги Борисовны украсит моё выступление.
И вот, наконец, пришел долгожданный день. У меня собралось много народа. Пришли Сергей Дмитриевич с Валентиной Владимировной; Богословские – Алексей Сергеевич, Галина Андреевна и Наталия Алексеевна; преподаватель философии Людмила Кулибяева, а также мои друзья – программист Игорь Порецкий, Олег Москвин и др. В общем, народу собралось много. Я очень волновалась. Сергей Дмитриевич, как это было принято, открыл заседание и предоставил слово мне. Говорила я (вместе с чтением стихов О.Б. Томашевской) часа полтора. Я увлеклась: изложила не только собранный мною материал, но и своё отношение, рассказала также о себе, о моём восприятии жизненного пути Анны Андреевны и её творчества. Когда закончила, Сергей Дмитриевич обратился к собравшимся:
– Есть ли у кого вопросы?
Все ошарашено молчали. Тогда он стал задавать мне вопросы по теме. К сожалению, я их не помню, и записи того вечера у меня не сохранилось. Я лишь хорошо помню конец встречи. Сергей Дмитриевич сказал:
– Так, ну и последний вопрос: а как Вы, Виктория, сами относитесь к вере в Бога?
Я ответила:
– Я недавно поняла, что Он есть и уверовала.
– Вот это чувствуется по Вашему выступлению,– проговорил С.Д. и продолжал,– доклад Ваш мне очень понравился. Я вижу, что вы потратили много сил. Вы выступали увлеченно, с молодым задором, но я со многими вашими постулатами не могу согласиться…
И Сергей Дмитриевич начал полемизировать со мной. Он говорил не только об Ахматовой, но и о существовании высших сил. Конечно, через столько лет мне трудно вспомнить всё, что он говорил. Запомнились лишь отдельные моменты. Помню, например, что Сергей Дмитриевич считал, что Ахматова не эмигрировала из России не из-за веры в Бога, а из-за земной любви к своим мужьям и сыну. Спор разгорался. Многие стали горячо оспаривать мнение Сергея Дмитриевича. Обстановка накалялась, и вот, наконец, встаёт еще один высокий седой старик с добрым и мудрым лицом – профессор Алексей Сергеевич Богословский. И глубоким грудным голосом негромко спрашивает собравшихся:
– Хотите услышать мнение физика? В наше время ученые уже научно доказали, что мироздание имеет не только материальную структуру. Имеется, например, информационное поле, где как бы хранится вся информация о нашей Вселенной. Но природа этого поля отнюдь не материальна. Это, можно сказать, духовная субстанция. Существование этого поля доказал академик Вернадский. Наука только начала изучать духовный мир, поэтому у учёных сейчас больше вопросов, чем ответов, но огульно отвергать существования духовного мира нельзя!
Его тихий голос как-то умиротворил всех, страсти стали утихать. И моя мама, воспользовавшись моментом, пригласила всех к чаю. Гости зашевелились, разделились на группы и стали общаться друг с другом. За чаем жаркие споры снова возобновились. Мы сели группой: Игорь, Олег, я и преподаватель философии Люда Кулибяева. Людмилу вдохновило моё выступление. Она тихонько излагала нам свой взгляд на религию – взгляд философа.
– Сергей Дмитриевич такой чудесный человек,– говорила она,– я отношусь к нему с большим уважением и с удовольствием посещаю «Музу», но как жаль, что он не знает Бога.
Время пролетело незаметно. И вдруг С.Д. поднялся и сказал:
– Друзья давайте заканчивать сегодняшнее собрание. Уже темнеет и пора домой. После меня долго не сидите,– добавил он с лукавой улыбкой. Это было еще одно правило «Музы» – всем расходиться после ухода председателя.
Мы с мамой и отчимом тогда жили в коммунальной квартире. На эту встречу мы пригласили сына нашей соседки – Дениса. Ему было лет 12. После ухода гостей Денис подходит ко мне и спрашивает:
– А когда они придут в следующий раз?
– Не знаю,– улыбнулась я,– будем молиться и, если Господу угодно, еще встретимся.
Однако, через год мы переехали, поэтому в прежнем составе встретиться нам не удалось никогда. Несколько раз я, с разными людьми посещала музей С.Д. Умникова и собрания его «Музы». Выше об этом я уже рассказала. А вот Денису больше не удалось присутствовать на заседаниях ахматовского кружка, да и о его дальнейшей судьбе я тоже ничего не знаю.
* * *
Идут годы. Многих, о ком я рассказала, уже нет в живых. Регулярных собраний «Бродячей музы» больше нет. Ольга Борисовна Томашевская сейчас живёт далеко за городом. Но мы, любители творчества Анны Ахматовой – музеане, как ласково называет всех нас Ольга Борисовна, - иногда встречаемся. Бывает, собираемся в Центре реабилитации инвалидов по зрению, где я работаю и веду литературный кружок, и эти незабываемые мгновения общения единомышленников дают нам силу преодолевать невзгоды сегодняшней непростой жизни.

Декабрь 2014 г.