Компьютер против Пушкина!

«Быть может, невозмутимо честные компьютеры, проделав машинный анализ текстов, откроют будущим поколениям трудно доказуемые секреты Александра Пушкина. И тогда возможные версии превратятся в неоспоримый, неизбежный факт», - написал в 1996 году ныне уже покойный Александр Лацис (статья «Верните лошадь!», «КГ», 1997г., Сампо, с.225).
И вот один из читателей сообщил мне о следующей книге: Орлов Ю.Н., Осминин К.П. Методы статистического анализа литературных текстов/ Синергетика от прошлого к будущему. №53. – М.: Либроком, 2012.
(Центральной задачей, решаемой в данной работе, является идентификация автора и жанра «условно неизвестного» литературного текста в библиотеке известных текстов. Построен высокоточный метод идентификации, использующий функционал близости текстов…) Вывод: М.Шолохов – автор Тихого Дона», А.Пушкин – не автор «Конька-горбунка».
Смотрю глазами следователя… и выражаю соболезнование авторам данной книги, которым с их «высокоточным методом идентификации» Пушкин оказался не по зубам. А в чём же дело? А дело в общем непонимании учёных - кто же такой Пушкин!
«Всем им известно, что Пушкин – гений… Но гений гению – рознь! Шекспир тоже гений и его Пушкин уважительно называл «отцом нашим». Однако Пушкин, в отличие от Шекспира не только литературный гений, но и Гений литературной мистификации! И только полное понимание исследователями, что они имеют дело с Великим Игроком и Великим Мистификатором, может дать им шанс в его разгадке» (окончание главы «Очень странные ершовизмы»). И это я в очередной раз вынужден повторить.
И действительно, ни Шекспир, ни Шолохов, как бы не были прекрасны, не являются Великими мистификаторами, которые писали бы свои произведения с широкой зашифровкой и великим множеством намёков. И не тянут современные компьютерные программы разгадку пушкинских намёков, никак не тянут! Со временем учёные (в т.ч. и Орлов с Осмининым, явно недооценившие Пушкина и поставившие его в один общий ряд), возможно, изобретут программу, с помощью которой смогут разгадать намёки и «трудно доказуемые секреты Александра Пушкина». Однако нам, помня слова Шекспира «Покамест травка подрастёт, лошадка с голоду помрёт», пока приходится рассчитывать только на собственную голову.
И великое спасибо Лацису, что он ещё в 1992 году уловил в «Коньке» пушкинскую мелодию. Ну, а я могу добавить, что, например, угадывание пушкинских прототипов несколько похоже на умение музыкантов с тонким слухом слышать среди общего звучания чуть слышимые звуки, из которых, в свою очередь, может возникать какая-то особая мелодия. В чём-то это напоминает ситуацию из старого английского фильма «Джордж из Тинки-джаза», когда в музыке джаз-оркестра, шедшей из Лондона в прямой эфир, хитрый шпион из числа музыкантов позволял себе некие музыкальные вариации (что, кстати, для джаза приветствуется!), в которых звучали необычные нотки, представлявшие, как потом выяснилось, определенный шифр. В Германии же шифровальщики внимательно слушали эту музыку на своих радиоприёмниках и из общего звучания умело выбирали предназначенные именно для них сигналы. Точно так и мы должны уметь слышать, а затем расшифровывать слова-сигналы, посланные нам через века Великим Мистификатором.
А ведь внимательные интернетовские читатели и сейчас могут увидеть т.н. тэги, т.е. слова-сигналы, из уже упоминавшейся мной сцены ловли Иваном Жар-птиц: «рукавички» перекликающиеся с «шерстяной рукавицей» из тифлисской бани; «страх красивы» - со словами о женщинах «прекрасны» оттуда же; «ручей» - «ключи и источник»; «А Иван наш.. так и машет и кричит» - с «приходят в восторг»; «словно щёлоком облит» - «мыло обливает вас как воздух» (с учётом того, что по Далю, «МЫЛО - соединенье жирного вещества с щелочью, для мытья и стирки», а также – «щелочь с салом дает мыло»). И ведь надо суметь заметить, что восторг Ивана совпал с восторгом банщика из тифлисской бани, как, собственно говоря, и его «рукавицы», и многое другое, что было добавлено в правках.
Слово же «базар» (стих1130), предваряющее сцену ловли Жар-птиц, Пушкин также предварительно, т.е. перед описанием тифлисской бани, а точнее по пути к ней, повторил и в начале второй главы «Путешествия в Арзрум». Там же, он упомянул и «ослов с перекидными корзинами», которые могут перекликаться с коньком как по своему небольшому росту, так и по грузу, (а он помимо Ивана вёз вино, пшено и два корыта, для которых тоже нужны были какие-либо крепления). Вопрос – зачем вообще нужен был весь этот груз, если птицы не опьянели, а поймать их можно было и во время водопоя, что, кстати, и делают многие хищники, устраивая засаду возле водопоя своих жертв, пока оставим открытым.
А вот когда Словарь языка Пушкина говорит нам о словах, связанных со всё той же тифлисской баней: «После пузыря, Гассан отпустил меня в ванну; тем и кончилась церемония (ПА 457.20), что слово «церемония» означает «Шутливо о каком-н. действии, методически осуществляемом или являющемся постоянным, обычным», то мы, конечно, настораживаемся, поскольку знаем из фольклора о постоянном и обычном действии купания сказочных птиц-девиц со сбрасыванием оперенья при спрятавшимся герое-мужчине.
Так что, внимательность и ещё раз внимательность.
И она порой бывает у моих читателей, которые сами могут заметить ошибки Пушкина. Так, читатель Владимир Волков по поводу использования сибирских слов в правках «Конька» совершенно справедливо написал: «…Иркутск, где отбывал ссылку Кюхельбекер — не Тобольск, где жил и работал Ершов, говор в те времена там был совершенно разный, а почерпнуть эти сведения из более поздних произведений Ершова Пушкин уже никак не мог».
А интересно, что бы в ответ мог сказать сам Пушкин? Думаю, что следующее: «Ну, брат Волков, молодец! Заметил всё-таки! Ведь я же специально сделал правку из-за того, что говор в Тобольске и Иркутске «совершенно разный», в надежде, что это когда-нибудь заставит моих далёких потомков задуматься над тем, что Ершов не мог делать правки, в которых присутствуют слова из Восточной Сибири, где он никогда не был. Само по себе сближение слов из Восточной Сибири с моим подставным автором из Западной Сибири – это, конечно, риск. Но минимальный!! Ведь для того чтобы распознать разные сибирские говоры нужны грамотные языковеды, которых в моё время не было. Я вон своего друга Даля, который не языковед, а врач, с трудом уговорил на собирание слов… Однако скоро ли он закончит свой словарь?»
И действительно, лишь с 1859г, выйдя в отставку, Даль получил возможность активно заниматься словарём, который напечатал в 1863-1866г.г. Т.е. после того, как правки «Конька» были уже напечатаны!
Но всё же интересно, а почему читатель не потянул ниточку дальше констатации  ошибки? Вероятно, потому, что поверил сибирским ершоведам (нашёл кому верить!), которые любят писать, что якобы ещё до десяти лет маленький Петя Ершов объездил со своим отцом «чуть не всю Сибирь». Однако на поверку-то выходит, что до Восточной Сибири отец Ершова никогда не добирался, а все его перемещения, связанные со службой исправника, дальше Западной Сибири (Берёзов, Петропавловск, Ишим, Тобольск и т.д.) не были. А, вернувшись в Тобольск из Петербурга, Пётр Ершов постоянно жил там до самой смерти. Так что, «доверяй, но и проверяй!»