По мотивам ранних рассказов горького гэрица

               
       Середина  XVIII  века.  Действие   происходит   в   лесах   и   лугах   Полесья ( Белоруссия),  где   кочевало   много   цыганских  таборов.  Раннее   утро   одного   из   замечательных     дней    полесского   лета .                Гэрица  шёл   по  опушке  леса.  Высокая  густая  и  мягкая,  как  ковёр  трава  ласкала  его  босые  ноги.  Солнце  стояло  невысоко.  Лёгкий  ласковый  ветерок,  по-детски  резвясь,  играл  его  чёрной  шевелюрой. Воздух  ещё   был   напоён   утренней  прохладой.  Из  лесу  доносился  птичий  перезвон,  и ему   самому  хотелось  петь   так  же  привольно  и  звонко.  Он  пел  и  улыбался,  вспоминая :                Сон  Гэрицы :  как  сегодня  ночью во  сне  к  нему   пришла    белая   кобылица  , и, ткнув  его  в  плечо  своей мордочкой  с  огромными  искрящимися  чёрными,  как  угольки,  глазами,  и,  приветливо  потряхивая  белоснежной  гривой,  увела  его  в  колосящееся  золотом  поле. Как  они  мчались  по  полю,  и  ветер  звенел  им  навстречу. Как  новый,  только  что,  народившийся  месяц  мчался   по  тёмному,  выстланному  звёздами   ночному  небу,  пытаясь    их  догнать,  опережая  ночную  тень.                Очень  не  хотелось  Гэрице  углубляться  в  лесную  чащу,  где   придётся  продираться   через  глухие  заросли  кустарников,  но  ему  обязательно  надо  было  найти  ту  поляну,  где   растёт   эта  целебная   трава,  так  необходимая  его  отцу  Бакалою,  на  которого  два  дня   назад  напал  огромный  бурый  волчище  и  нанёс  ему  множество  глубоких  ран. – «  Кажется,  это  здесь!»,-  сказал  Гэрица,  выбираясь  из  зарослей   на  солнечную  полянку -  и  это  были  единственные   слова,  которые  он  произнёс в  этот  день.  Прямо  перед  собой  он  увидел   девушку  с  огромной  охапкой   разных  трав,  видимо,  только  что  сорванных   на  поляне. Девушка,   ничуть  не  испугавшись   неожиданного  появления  парня,  стояла  прямо  и  не  отводила   глаз.  Они  стояли  и  смотрели  друг  на  друга. Вокруг  воцарилась   звенящая  тишина : перестали  щебетать  лесные  певуньи,  даже   шалунишка – ветер,   притаив   дыханье,   перестал   нашёптывать  молодым   листочкам   свои  любовные  истории,  не  слышно  было   и  стрёкота   неугомонных  цикад.  В  этой  тишине   было   слышно  лишь,  как  в  унисон  стучат   два   юных   сердца.   Они  стояли  и  смотрели  друг  на  друга.  Он  видел  перед  собой  цыганочку  лет  пятнадцати,  невысокого  роста,  но  очень  стройную  и похожую  на  ту  берёзку,  за  ствол  которой  она  держалась  своей   маленькой  смуглой  рукою. Ему  показалось,  что  сегодня  во  сне   он  уже  видел  эти  необыкновенные  глаза -  огромные,  искрящиеся,  два  чёрных  уголька!  Солнечный  луч,  пробившийся   сквозь   ветви  вековых  деревьев,  ласкал  её  чёрные, как  смоль  кудри,  смешно  закручивающиеся   вокруг     маленьких,  чуть-чуть  оттопыренных   ушей   с  маленькими  серёжками-рубинами.  Густые  брови  торопливо  тянулись  к  переносице  маленького  орлиного  носика, а  слегка   припухшие   губы  на  цвет  и,  казалось,  на   вкус,  алели    ягодой-малиной  и   приоткрывали  два  ряда  ровных  белоснежных  жемчужин.  Они  стояли  и  смотрели  друг  на  друга. Он  стоял  на  почтительном  расстоянии,  но  она  видела,  что   он  очень  красивый  парень.   Она  не  встречала    раньше   таких :  высокий,  плечища  широченные,  кудри  чёрные  до  плеч  мягко  падали  на  красную  рубаху,  перетянутую  кушаком,  глаза   большие,  чёрные   и  светятся  и  по-доброму  горят.      Они  стояли  и  смотрели  друг  на  друга,  и  в  этой  тишине   было   слышно  лишь,  как  в  унисон  стучат   два   юных   сердца.  Она,  как  бы,  очнувшись  от   оцепенения,  встрепенулась    и  медленно   пошла  в  лесную   чащу.  Гэрица   через   секунду  рванулся   за  ней, но,  сделав   всего  несколько  шагов, в  не  решительности   развернулся   и  понуро   побрёл   другой   дорогой,  собирая  по  пути  целебную  траву   для  Бакалоя.          
                ГЛАВА- 2               
               
Ночь.  Идёт  дождь.  В  шатре   у  Бакалоя   в  уголке  спит  его  жена  Тэрэза.  Бакалою  никак  не  спится. 
Бакалой :  Как  стучит  дождь   по  пологу   шатра!  Вот  и  тогда,  когда  умерла   моя  Ванда,  тоже   шёл  дождь . Вот  уже  и  три  года  пролетело.  А  что  делать,  в  таборе  должна  быть  хозяйка ,  только   никто,  не   ласкал  и  не  целовал   меня ,  так  как  Ванда.    «Тэрэзо!»,-  позвал   Бакалой   жену,  -  « Спит   себе,  как   барыня» . Бакалой   встал ,  зажёг  свечу   и  закурил   трубку.   Под   руку   попалось   зеркальце,  в  которое  всё   смотрелась   молодая   жена,  посмотрел   в  стёклышко   и  Бакалой :  « Да,  морэ!   Побелели   твои   кудри!  Вон,  и  усы,  и  борода  -  похоже ,  снег   выпал!   На,   те   мерен    мурэ   граст!   Глаза - то  ещё   горят!  Да   и   сын  у  меня   молодой,  здоровый,   сильный  -  нечего    мне   бояться   Януша  (  те   билал    во,   сар   кадя   момели,   эртисар   ма,  Девла! ).
    Как  только   рассвело,   Бкалой   позвал  Гэрицу .
   Бакалой  :   « Садись   на  моего   старенького   Гранчи,   а  то,  твой   жеребчик  -  Масхари,  что-то   захромал   на  заднюю   правую .  Ты   должен   найти   табор   Януша   Мачвана ,  Спрячься   в  том   лесу   в   ветвях   большого   дерева   и   смотри,   может ,     прячет   Януш    наших   цыган   у  себя ,   ведь   мы  не   можем   найти  их  уже   три   дня» , - и  Бакалой  стеганул   плёткой  лошадь  и   перекрестил  удаляющегося  Гэрицу .      Гэрица    ехал   по  дороге  вдоль  поля,    колосившегося    рожью,   и  молодые   колосья  покачивались  на  ветру,   вспыхивали     жёлтым  маревом  на  жарком   июльском   солнце,   и,  казалось,  что  каждый   колосок –  это  маленькое   солнышко,    излучавшее   свой   свет,    заставляя  жмуриться  синеглазых      васильков,  робко  вытянувших  кое-где  головки   с  причудливыми   ажурными   лепестками.               
Гэрица :  - « Сколько   у  нас   в  таборе  молодых  и   сильных   цыган,   а   отец    меня   послал   в  дорогу !                Гэрица :  –« Конечно,    каждый   живёт,   как   хочет,   только,   страшно   смотреть,   как   бьют,   убивают,  да   сажают   в   тюрьму   цыган,   за   то,   что   они   воруют   коней!»               
 Солнце  уже  стояло  высоко   в   зените,  весело  пели  птицы,  и  Гэрица   пел   вместе   с  ними,  а   голос   у  него   был   звонкий,  сильный,  а   старенький   Грэнчи,   шёл,  словно   плясал,   выстукивая  копытами   незатейливую  мелодию.                Гэрица :  (  поёт )                Ай    вияцил   муро  ило,               
 Ка   Бакалой,   о  дад  муро,               
 Ай,ся ле Ром,  аба   ви   ме ,               
 Касави  бути   кэрде -               
Кай   барярдям   кадо   мангхо,

Ай,   барриля   шукар   вучо,               
 Ся   стрефял   по   кхаморо,

Те   авел    аменгэ   бахтало!               
 Впереди   показалась   опушка  леса,  вся  залитая  солнцем  и  выстланная  изумрудной  мягкой  травой.  Кудрявые   белоснежные  берёзы,  словно   манили  его   тонкими   ветвями  в  свою  прохладную  тень. Гранчи   громко   заржал,  и  Гэрица  остановил  лошадь.  В  тени  густого  дерева,  привязанная  заботливой   рукой  к  его   стволу,  щипала   травку,   отгоняя    пушистым   хвостом,   заплетённым   в   косички,    назойливых  мух,  стояла   белая  кобылица.                Гэрица  :« Я  же  видел  её  во  сне!    Она  же  приходила   ко  мне  во  сне!»,-   и      Гэрица  ущипнул  себя -  нет,  он  не  спал! Он  поднял  голову  и  увидел,  как  по  колосившемуся   полю   шла    Она…   Огромный    букет    синеглазых   васильков  прижимался  к  её  белоснежной,  с  вышитыми   узорами  кофточке,  почти   закрывая  всё  лицо,  но  в  нём   всё   встрепенулось -  Он  узнал  Её!..   Эти    глаза,  эти  губы  видел  он  каждую  ночь  в  своих   снах. Она   снова  пришла!  Он  снова  видит  Её!   Сердце   у  него  стучало  так,  как  стучит   большой   молот    о   наковальню   в   кузнице   у  Бакалоя. Девушка,  как  и  в  прошлый  раз,    ничуть   не  смутившись,  подошла  поближе  и  остановилась.  Она  прямо   смотрела   ему  в  глаза,  и  у  него, зашумело   в  голове!   Он,  вдруг,  увидел  в  её  огромных,   широко  открытых  глазах   своё  отражение. Они   снова   стояли  и  смотрели  друг  на  друга,  и,  скорее  всего,  и  эта  встреча  закончилась  бы,  как  и  первая,  если  бы  Гэрица,  вдруг, робко   не  сказал :                Гэрица : « Ты  кто?» -                Рубина :« А  ты  кто»,-  сказала  в  ответ  девушка  необычайно  красивым,  низким,  как  у  валторны,  голосом.  –               
 Гэрица : « Я – Гэрица,  сын  Бакалоя». -                Рубина : « А  я  - Рубина,  дочь  Януша».                Они  ещё  несколько  мгновений  смотрели  друг  на  друга,  а  затем  девушка  вскочила  на  свою  кобылицу,  и  бросила  озорной,    манящий     взгляд  на  Гэрицу,  который,  видимо,  означал « Догоняй,  если  сможешь!» Гэрица,  конечно  же,  вскочил   на  коня  и  бросился  вслед   за   ней,  хотя  было  абсолютно  ясно,  что  старенькому  Гранчи  никак  не  догнать    белогривую   красавицу. Рубина  с  раннего  детства  ездила  на  лошади  и  слыла  искусной  наездницей. Она  привычно  пустила  кобылку  галопом, встречный  ветерок   остужал  её   разгорячённое  лицо,   но    она  не  улыбалась.    Сегодня   утром   она   убежала  в  поле,  и,    вспоминая  вчерашний  разговор   с  отцом,  плакала   и   рыдала,  падая  в  густую  душистую   рожь.                Рубина : – « Ни  за  что  на  свете  не  пойду  за  этого  урода  Лангало,  пусть,  хоть  убьёт   меня,  отец! Придумал  же : « Надо  выходить  замуж   за  родственника,  чтобы   богатство  в  семье  оставалось!»,  а я  не  хочу,  чтобы   у  меня  дети  с  хвостами  рождались!  Да  и  противен  он  мне! Ни-за- что!»,                - повторяла,  причитая  девчонка.                Не   оборачиваясь  на  скаку,  боковым  зрением  она  видела,  что  Гэрица   отстаёт  шагов  на  тридцать,  и  незаметным  движением  заставила  лошадку  сбавить  ход. С  той,  с  самой  первой  встречи,  с  самого  первого  взгляда,  Рубина  просто  потеряла  покой,  ныло  её  сердечко,  ей  хотелось  опять    встретить  его  где-нибудь  на  лесной   тропинке,  или  в  поле. Ещё   никто  в  жизни   так  не  смотрел  на  неё,  ещё  никогда  и  нигде  не  встречала  она  такого  красивого  цыгана. В голове  у  неё  был  полный  ералаш,  мысли,   метались, как  молнии  перед  грозой .                Рубина :  - «  Нет!   я   не   позволю  отцу   надругаться   над   своей  молодостью.  Я  сама  вправе  распорядиться  своей  судьбой!»                Рубина,  вдруг,  поняла,  что  с  первого  взгляда  полюбила  этого  парня  с  таким  красивым  именем –                Рубина :  « Гэрица -  какое   красивое  имя!  Это   Бог  мне   его   послал!» .                Такой  умелой  наезднице  ничего  не  стоило   на  полном  скаку  соскользнуть  с  лошади  и  упасть  в  траву,  изображая  падение  и   лёгкий  обморок.  Бедный  Гэрица,  соскочив  с  коня,  пытался  ей  помочь :  он  дрожащими  руками  ощупал  её  руки,  ноги -  ни  одного  стона.  На  лице  тоже  не  было  ни  ссадин,  ни  царапин.  Рубина   лежала  на  траве  с  закрытыми  глазами.  Он  снял  свой  кушак,  свернул  его  несколько  раз  и  подложил  ей  под  голову.  Лицо  её  показалось  ему  горячим,  и  он  отстегнул  от  седла  фляжку  с  ключевой  водой,  намочил  свой  нашейный  платок  и  приложил  к  её  пылающему  лбу. Гэрица    осторожно  приподнял  её  голову  и  поднёс   фляжку   с  водой  к  её  стиснутым  губам.  Она  разжала   губы  и  сделала  глоток,  затем  ещё. Он,  стоя  на  коленях,  одной   рукой   держал  её  за  голову,  в  другой  -  фляжка  с  водой,  и  их  лица   были  совсем   близко.  Их  дыхание  сливалось   воедино.  Рубина   открыла   глаза,   и  в  них   сразу  же   засветился   солнечный  лучик,  пробивавшийся  сквозь  ветки  деревьев.  Неожиданно  девчонка   ухватила  Гэрицу  двумя  руками  за  голову  и,  притянув   к  себе,  поцеловала  в  губы. Их  губы  слились  в  неумелом,    долгом   и  страстном  поцелуе. Казалось,  остановилось  время,  и  всё   вокруг   замерло. Так,  не  прерывая  поцелуя,  они   поднялись  с  травы.  Рубина   решительно,  одним  движением  руки ,   сорвала  с  себя   белоснежную  кофту,  и,  как  бы,  выпрыгнула   из  своей   широченной  юбки,  переступив  через  неё  босыми  ножками. Юбка   осталась   лежать  на  зелёной  траве  алым  пятном,  а  когда  сверху   на  неё  упала  белая  кофта,  получился   натюрморт,  достойный   кисти   художника.  Девчонка   подошла  к  Гэрице,  и,  глядя  на  него  широко  открытыми  глазами,  стала   расстёгивать  пуговички  на  его   красной  рубашке,  и  рубашка  легко   полетела   на  траву,  примостившись   рядом  с  нарядом  Рубины.   Гэрица  заворожено   смотрел   на  Рубину,  и  стук  его  сердца   был   слышен  на  весь  лес.  Где  найти  слова,  чтобы  описать  эту  нетронутую  девственную  красоту,  подаренную    этим   Детям  Природы   самим   Господом  Богом?   Может,  проще   обратиться  к  статуям  Родена,  или  полотнам  Рафаэля?  Они   стояли   друг  перед   другом,  как  Адам  и  Ева,  и  сама  Природа,  жаждущая   трепета  обновления, напоённая   ароматом   любви  и   страсти ,   ликовала  и  толкала  их  в  объятия,  и  они   подчинялись  зову  природы.  Они   ласкали   друг  друга  пылко,  страстно,    и  неловко.  В  лесу  не   было   слышно  привычного  птичьего  гомона,  и  только  нежное   эхо,   скользя   по  изумрудным   кронам   деревьев,   уносило  в  лесную   даль   и  девичий    крик,   и  плач,   и  звонкий,  как  серебряный  колокольчик,   девичий  смех.               
Рубина : – « Ты   всегда   будешь  только  мой,  а  Я  -  всегда   буду  только  твоя!  Клянусь!», -                и  девчонка  произнесла   по -   цыгански   несколько   слов,  что  означало,  вероятно,   самую  страшную  клятву,  затем,   она  легко   вскочила   на  свою  кобылицу  и  ускакала   в  вглубь   леса,   прокричав  на   скаку :                Рубина : « Ищи  меня  в  таборе  у  Мачвана  Януша!..».
               
                ГЛАВА-3.
          Гэрица   отпустил   поводья   и  старый   Гранчи   сам   выбирал   путь,  осторожно  ступая   по  валежнику,  перешагивая   через   поваленные  деревья.  Вскоре   передвигаться   верхом   через  густые   заросли  кустарника   стало  невозможно,  и   Гэрица   спешился  и  повёл  лошадь   на  поводу. Шли  они  наугад  и  очень   долго,  делая   небольшие   привалы.  Наконец,  лошадь   остановилась  и,  раздувая   ноздри,   стала  мотать   головой  и  тихонечко   ржать.  Гэрица   тоже   остановился,  и  ему   показалось,  что   повеяло   запахом   костра.  Они   прибавили  шагу  и  очень   скоро    увидели  сквозь    густые   заросли   ельника   огни   костров.
Большая    лесная   поляна   была   окружена    тесным   кольцом   густых   вековых    деревьев,  и  расположившийся   на  ней  табор   найти   было  совсем   непросто.   Гэрица    привязал   лошадь   на  довольно   почтительном    расстоянии,  чтобы   она  как-нибудь   не  выдала    присутствие   непрошенных   гостей,  а  сам  залез  на  высокую   густую   ёлку  и , спрятавшись   за   мохнатую   ветку,  стал   наблюдать  за  тем,  что  происходит   в  таборе.    Перед   одним   из  шатров  был  разложен  самый  большой   костёр -  значит,   там   расположился  вожак.   Глаза   Гэрицы   постепенно   привыкли   к  отблескам  костра,  и  он  узнал   вожака.  Он  ещё  в  детстве   видел  его,  когда   тот   приезжал  в  табор  к  Бакалою   и  пытался  отвести    от  себя   обвинение  по   поводу   исчезнувших   из   табуна   Бакалоя   трёх  скакунов – иноходцев,  но  лошадей  тогда    так  и  не  нашли.  Гэрица   узнал  его -  это   был   Мачван   Януш.   Вожак   сидел   у  костра,  как  на   троне,   на   роскошном   конском   седле,  рядом   лежал  кнут,  а  в  руках  у  него  был  большой  бокал,  в  котором   искрилось   и  пенилось  пиво,  приготовленное  заботливыми   руками   его  жены  Воржи.  В  свои   сорок  с  небольшим   лет,  он  выглядел  ещё  молодцом!  Дорогая  чёрная  велюровая   шляпа   накрывала   его   курчавые,  но  сильно  поредевшие   чёрные  волосы.  Когда  он  улыбался,   то  обнажались  и  сверкали  в  отблесках   костра  его  золотые  зубы,  и  в  одном   из  них   ярко   блестел   маленький   бриллиант.  Кончики   больших   ухоженных   усов,  хоть  и   завивались  кверху,  как  и  в  молодости,   но  были   тронуты   сединой.  Маленькие   чёрные,  всегда   прищюренные,     колючие   глаза,  казалось,   видели  всё   и  всех,  и  выдержать   этот   взгляд    мог   далеко   не  каждый.  Януш   пил  пиво  и  неторопливо   беседовал  с  Лангало.  Лёгкий   ветерок  дул   в   сторону   Гэрицы,  и  ему   было  слышно  каждое   слово.                –  Януш  :  -« Скажу   тебе  прямо   :  не  очень -  то  приятно  мне  смотреть  на  твою   бородатую  рожу,  но  что  поделаешь?  Ты -  мой   единственный   близкий   родственник!  Ты -  сын  моего   родного  брата(  земля  ему  пусть  будет  пухом!),  а  потому,   решил  я  выдать   за  тебя  свою  красавицу   Рубину.  Сам   понимаешь,    разве   такой   ей   нужен   муженёк?  Да  что  поделаешь?  Богатство   должно   оставаться,  как  говорится,  в  доме,  в  семье!»,-  Януш  налил  пива  в  другой  бокал  и  протянул  Лангало,-               
Януш : - «Ладно  уж,   на,   промочи  своё   хриплое  горло ,  да   смотри,  да  слушай!  Учись,  коль   хозяином   стать   хочешь!» Януш   осмотрелся  и  крикнул  в  тишину: «  Позвать  ко  мне  Бамбулу  и  Пико!»  Не  прошло  и  минуты,  как  из  темноты   вышли  огромный,  как  медведь  Бамбула  и  тощий ,   длинный,   как   жердь,   Пико.  Они  вели  в  поводу   трёх  великолепных   гнедых  жеребцов.  –               
Бамбула :  -« Смотри   Мачван,  каких   красавцев   мы  сегодня  тебе   привели!»,-  громким   басом   прогремел   Бамбула,  а  Пико   сильно   дёрнул  за  повод  одного  коня,  попытавшегося   стать  на  дыбы,  закричал   тоненьким  голоском:                Пико :  -« А,  тпру,  бисщасная!  Стой  рябина,  не  качайси !»               
 Януш   поднялся  с  места,  подошёл  и  с  восхищением   осмотрел  лошадей,  потрепал   по  гривам  и  довольно  сказал :                Януш :  « Чудо  кони,  царские!  Ну,  угодили!  Ну,  спасибо,  ромалэ!»  Он  повернулся  к  шатру   и  позвал :                Януш : - « Рубина,,  доченька!  Угости  молодцов!»                Гэрица   качнулся  на  ветке  так,   что  чуть  было  не  свалился  вниз,  и  сердце  его  застучало  в  тиши,  как  молот  о  наковальню :  он  увидел  свою  Рубину.  Рубина   вынесла   из  шатра  на   подносе   два  бокала   вина  и  угостила  Пико  и  Бамбулу.  Конокрады   выпили  по  чарке  и  увели   коней  в  табун.               
 -«  Мишто!»,-  сказал  Януш  и  снова  сел   в  своё «кресло»,-                Януш : - « А   где   наши  «азбаторя?»( воры – карманники).                К  вожаку   стали  подходить  цыгане  и  цыганки.  Их   было   довольно  много,  были  среди  них   и  дети.  Они  по  очереди   подходили  к  Янушу  и  отдавали  то,  что  «заработали»  сегодня.  Ёргуло,  Имбря  и  Рува   выложили   ассигнации,  и  были  попотчеваны  чарочкой.  Остальные  подносили  мелкие  деньги  и  просто  мелочь.  Януш  был  недоволен :  -               
Януш : - « Да  вы  меня   на  старости  лет   разорить  хотите ?»,-  кричал  он   на  весь  лес,  размахивая   руками.  Он  выбрал  из  «очереди» паренька,  лет  тринадцати   и  потянул    его  за  рукав  драной   рубахи .                Януш : – « Тебя  как  зовут?»,-  спросил  Януш. -  «Фарди»,-  ответил  цыганёнок.                Януш : - «  Так  вот,  ромалэ!  Возьмите  этого  пацана  за  ноги,  потрясите   вниз  головой ,   и  вы  увидите,   не   зря   я   кричал.  Подошёл  Бамбула  и,  легко   приподняв   паренька,   перевернул   вниз    головой,   ухватил   за  ноги  и  начал  его  трясти.  Из  каких-то  заплаток,  или   потайных   карманов   выпала   медная   монетка.  Стало  совсем   тихо.                Януш :  -  «  Я,  вы   знаете   -  человек  не  злой,  но  закон- есть  закон!    А  наш   цыганский   закон,    прежде   всего!  Поти,  Злачо!  Всыпать   ему  за  честность   пару  кнутов!»,-                и  Януш   поднял  с  земли   свой  кнут  и  передал  Поти  и  Злачо.  После   «справедливого   суда» Януш  подошёл   к  Лангало   и,  глядя  на  него  в  упор,    спросил:               
Януш : - « Ты  всё  видел?   Всё  запомнил?  То-то!  Только  так  и можно  стать  настоящим  хозяином,  вожаком,   сынок!  Ну,  будь  здоров!»,-  и  сильно   чокнулся  с  Лангало   бокалом,  расплескав   пиво  на  траву.                Януш :  – « А  теперь,  ромалэ,  когда  все  дела  закончены,  пусть  костры  горят  ярче!  Поти,  Злачо   выкатите   на  поляну   бочку  свежего  пива – будем   пить,  будем  гулять!  Щеяле,  спойте  нам  хорошую   песню,  а  Рубина  станцует.  Девушки ,  расположились  возле   костра  и  запели  сильными   голосами  прекрасную  грустную  «дедовскую»   раздольную   песню,  и,  может,  от  этой  песни  дружнее  заполыхал  угасавший  костёр. На   поляне   с тало  много  светлее ,  и  Гэрица   увидел  у  одного  костра,  который   был   разложен  подале   от  других,  несколько   цыган,  гревшихся  у  тусклого   огня.   Они  не  принимали   участия  в  общем  веселье.  Лица  их  были  грустны. Гэрица  сразу   узнал  их.               
Гэрица : Это   же  цыгане   из  табора   отца.    Дёрди  и  Зурка-  лучшие  табунщики  Бакалоя,  исчезнувшие  из  из  табора  неделю  тому   назад.  А  вон   рядом    Бакро  с  женой  Соней  и  с  маленьким  Шандором,  и  даже   беременная  Юльча,  закутавшись  в  тёплый  платок ,  тоже    здесь,   греется   у   костерка. -   Как  же   это?,-    «Ведь  мы  искали   их  и  по  степи,  и  в  лесу?  А  они  здесь?  В  таборе  у  Мачвана!  Они  не  могли  сами  убежать,  ведь   отец  их  любил  и  уважал!  Этот  подлый   Мачван  велел  своим   людям  выкрасть  и  увезти  их  силой  в  свой   табор.  Конечно   же,   ему   нужны   новые   конокрады,   воры   и  попрошайки»,                И  Гэрица  увидел,  как  Януш   подошёл  к  этому   костру,  и  улыбаясь,   просил   цыган  не  горевать   о  прошлой   постылой   жизни,   не   грустить,  пить,  веселиться,  а  привыкать  к  новой  жизни,  в  его  таборе,  ведь   только  здесь   они   станут  богатыми,  а  значит ,   и   счастливыми.   Гэрица   всем   сердцем  готов   был  кинуться   на  помощь   друзьям,  но  понимал,  что  один  он  никак   не  сможет  им  помочь.  От   мрачных  мыслей  он  очнулся,   когда   услышал,  как   Януш   крикнул :                Януш : «  Рубина,  кхэл!»,  и   он   увидел   танцующую   Рубину.  Он   издали   любовался,  как  легко   и  красиво  она  танцует.  Он  смотрел  на  её  лицо-  оно  было  всё   также    красиво, но  не  один  мускул  на   лице   не  приходил  в  движение .  Лицо  было   бледное,  как  будто   каменное,  как  будто   неживое.  И  Гэрица  понял!   Она   совсем   не  хотела   танцевать.  Она  просто   исполняла  волю  отца,  и  может  быть   в  последний  раз…          
                ГЛАВА -4 .               

Приглянулося    Бакалою    это   живописное   местечко  на  опушке  леса .                Бакалой :   Красота,  да  и  только!  Поляна   большая,  лошади   пасутся   вволю,  излучина   реки  омывает  поляну -  дети  купаются.  Совсем   не  далеко  целых   два  села,  и,  хоть,     какя-то   работа  находится:  кому  лошадь   подковать,   кому   посуду   полудить,  а  тут  и  женщины    подсуетятся  -  погадают  кому  -  всё  дети  не  голодные.  А  вон  на  пригорке   две  сосны  срослись  вместе  и  шепчутся,  как   на  могилке  у  его  дорогой  Ванды. –               
 Бакалой : - «Красота!»               
 Митроха  :- « Красота –то   красота,  да  в  кармане   пустота!»,-  говорил  ему  Митроха   -   мужичёк   из  соседнего   села,  которого  теперь  Бакалой   величает   не   иначе,   как  Митрофан  Ерофеич.                Митроха : -  «Вона,   сколь  непаханого -  то поля  пропадаить!  А  если   тебе  всем   народом,  да   поднапрячься,   да   подналечь -  вот  и  будет   тебе   красота!», -  твердил   Митроха, - « С   хлебушком  –  то,  и   зиму  пережить,   и  лихо   перекрыть! –               
Бакалой : -« Да  небывалое  это  дело  »,   горячился    Бакалой,            - «  Бакалой :  - «Ни   отцы  наши,  ни   деды   никогда   не  держали  в  руках  ни  сохи,  ни   лопаты.  Цыгане   узнают,    засмеют,  да  проклянут!  Да   и  не  сможем   мы,  не  сумеем».               

 Митроха    не   унимался .                Митроха : -  «Дык ,    можем,   не  можем,  а   мы   ить ,     всем   скопом,   да  и  поможем!  Дык,  а  проклятья,  они   что  ж,    они   ворочаются  к  злыдням,  пусть   бог   им   простит,  а   ты  не  боись!»                Бакалой  :  «Так  судили – рядили,  толковали,   прикидывали   и,  наконец,  засеяли   поле   рожью  и  собрали –таки   первый   урожай.  Всю   зиму   цыгане   прожили   сытно  и  весело !   
    Теперь   Бакалой   шёл   вдоль  засеянного     поля,  и  сколько   видел  глаз ,    колосилась  на  ярком   полуденном  солнце   золотая  рожь ,    раскачивая  на  ветру   тяжёлыми    набухшими     золотыми   зёрнами.-               
Бакалой : - «  Хороший   будет   урожай!   Много  будет  хлеба!  Дети  будут  сыты!  А  что  останется,   продадим   гаджям -  купим  инвентарь»,-  громко,  сам   с  собою   рассуждал   Бакалой,  то  и  дело ,   прерывая   рассуждения   вёсёлой   песенкой,  которая   с  утра   не   шла  из  головы  и  хорошо,   радостно    было  у  него   на   душе.  Вспомнил   Бакалой    и    мимолётную    встречу  в  райцентре    с  Мачваном     Янушем.               
Бакалой   :   Как   он  тогда   сказал -  « Не  цыганское    это  дело  в  земле   ковыряться!  Никогда   цыгане  этого    не  делали,  Морэ!  Богом   нам    это   не  дано,  не  положено!  Не  рождена   цыганка,   чтобы    сажать   капусту!  Сердятся   на  тебя   цыгане,  Бакалой.  Смотри,  не    было  бы   беды!»,-  сказал   и   пришпорил  своего гнедого   длинногривого   красавца !»                Не робкого  десятка  был   Бакалой,  да  и  силой  и  красотой   природа   его  не  обидела,  но  всё   же  сошла   улыбка  с  его   лица,   когда  он   вспомнил  эту   встречу  и  разговор  с  Янушем.              Бакалой :  Что-то    замышляет    Мачван…!     С  тех   пор,   как  Гэрица   рассказал     всё,   что  видел  в  таборе   у  Мачвана,   я   понял -  быть  войне!    Пока  у  нас  всё  хорошо -  Мачвану    всегда   будет  плохо»,-     горько   рассмеялся   Бакалой  в  седые  усы,- «  Да  и  цыганята   мои   там ,  в  неволе   заскучали ,  да  и  Гэрица   ног   под  собой  не  чует – влюбился   парень!               

Бакалой : - «Ну,  что  ж,    вроде,  пора,   да  невеста,   больно    уж,   не  со  двора!  Конечно,   Рубина -   красавушка,  и   равной  ей,  пожалуй,    и  не  сыскать   среди   цыганок,   но  её   отец!..  Никогда    Януш    Мачван   не   захочет   породниться  с  Бакалоем!  Не  тот  «коленкор! »,-  думал   Бакалой   и  шёл   через  поле,  раздвигая   руками   колосья   и,   сокращая   путь  к  своему   шатру.
                Глава-5.               
Как   только  июльское    солнышко   позолотило   верхушки   деревьев,   Гэрица   оседлал   своего   Масхари,   положил    в  котомку    краюху    свежего   хлеба,  наполнил   ключевой   водой     фляжку  и  отправился   в  путь.  Сердце   подсказывало  ему,    где   он   найдёт   свою  Рубину,   и   верный   конь   помчал   его  на  ту  поляну,   где  зачалась    их    любовь.  Солнце    уже   стояло   высоко   в  зените,  а  Гэрица    всё  сидел   на    пеньке    и  ждал.  Назойливые    Лесные    щебетуньи    порхали   вокруг   него   и,   как  бы,   понимая   ситуацию,   давали  советы,   жалели,  пытались    развеять    грустные    мысли.  Наконец,   в  лесу   раздалось   призывное   ржание  -  это    кобылица   возвестила   Масхари    о  своём    прибытии,   а   тот,  в   свою   очередь,   зафыркал,   замотал    головой   и   поднялся    на  дыбы,  приветствуя   белогривую     красавицу.  Гэрица   подбежал    к  Рубине  и,    обняв,    бережно    снял   с   седла.  Они   стояли   обнявшись ,  и   время   остановилось.…  Гэрица   целовал  её   губы,   глаза,    нежную   тонкую    шею,   целовал   её   грудь,   её   чёрные,   как   смоль   кудри,   её  загорелые   крепкие   руки.  Они   целовались    и  задыхались   от  поцелуев,  и  ничего    не  видели ,    и  не  слышали    вокруг.  Наконец,   Рубина  слегка    отшанулась   от   любимого     и   посмотрела    на   него   своими    огромными    глазищами,    горящими  на    солнце,    как    два   больших   «  галбэно»,   и  Гэрица    прочитал    в  них    немой   вопрос :  «  А   что   же   нам    делать?»    Гэрица    крепко   обнял    девушку   и   страстно   прошептал :               
Гэрица : -«  Нам    надо   бежать!   Твой   отец   никогда    не  даст    нам   благословения!   У  нас   в  таборе   спрятаться    не   удастся – он   обязательно    найдёт   нас   -   меня    он  убьёт,   а  тебе    при  всём    таборе    выстрежет     волосы!   Кони   у   нас,    слава    богу,   горячие,    и   пусть они    умчат    нас    подальше    от  беды,   от  злых    языков,    подальше    от  Мачвана     Януша» .                И   они   вскочили     на   коней,   и   попутный    ветер    пел   им      вослед    свою   «Величальную»   песню.   
                Глава 6.               
 Бакалой    ещё    издали    увидел,   что    над    полем ,   как   большая   грозовая     туча,     чёрными    клубами   расстилался   дым.  Сердце   застучало   быстрее,    в  голове     звенело,  как  в    кузнице,  ноги   подкашивались  ( беспокоила    рана,   полученная    при  схватке    с   медведем).  Горела   степь!   Горело  его   поле    от  края  и  до   края   колосившееся    уже   дозревавшим    хлебом.               
 Бакалой  :  – «  Ах,  беда!..   Сколько   работы    и   всё    собакам    под    хвосты!   Снова   дети    будут    зимовать   голодными!  А  я   ведь   хотел ,   ещё   и   продать    хлебушко,   да   построить   цыганам   хибарки.  Ах,   девла,   девла,    за    что   ты    послал   нам   такое    испытание?»,-                голосил   на  всю    степь    своим   хриплым    басом    Бакалой,   подходя   к  табору.   Шатры   уже     тоже    полыхали    огнём,  а  цыгане   сгрудились   толпой    у  колодца,  а  вокруг   них,    как   стража    в  оцеплении,  конные   и  пешие   стояли    люди   Мачвана   Януша.   Бакалой,    запыхавшись,      подошёл   к   толпе,   и  Януш,   не  слезая  с  коня,  хлёстким    ударом    своего   знаменитого    кнута   ударил  его    по   раненой  ноге,  и  Бакалой   упал   на   колени.               
–Януш : «  Вот   так,   на   коленях   ты  мне   за   всё   и   ответишь!»,-  кричал   Януш,  и  на  губах  его   показалась    пена,               
Януш : - «Отвечай,   собака,  где  твой   сын?   Это  же   надо   такое    придумать,   чтобы   мою   Рубину,   да   за  нищего    голодранца!   На   богатство    моё   позарился,  Бэнг  тут  тэ  лэл!   Так   не  бывать   же   этому!   А   твоего    щенка  я  всё   равно    найду  и   убью!  Ты -  Бакалой    опозорил    всех  цыган,  ты  заставил  их   ковыряться   в  земле,   чего   никогда    не  было   в  нашем   роду!  Ты   забыл,  что   мы   не  гадже!    Ты  забыл,   что   наш   цыганский   род    из   покон   веков   возвышался   над   всеми,  а  ты    со   своим   табором   осрамил   всю   нашу    нацию.  Ты  теперь  -  магардо !  Теперь   не   жить    тебе  рядом   с   нами -  честными    цыганами.   Бамбула,  Пико,  Злачо,  Лангало    стегайте    кнутами     это   паршивое    стадо    баранов,    и   гоните   их   вместе    с  их   вожаком    в  тот   непроходимый    лес!   Пусть   они   задохнутся   там   в  вонючих   болотах,   пусть   подохнут   там    страшной    смертью  -  они  это   заслужили!
 Глава – 7.                (Для  этой  и  следующей   сцен,  ввожу   новый  персонаж  - «Автор»).               
Предполагаю,  что   действие  в  этом   страшном   лесу,   могут  сопровождаться  гениальным  текстом  А. М.  Горького,    а   так  же,   рекомендую   воспользоваться   приёмами   пантомимы.               
 Автор  :  -  «В  том   лесу,  куда  загнал  Януш  Мачван  табор  Бакалоя,  было  темно  и  сыро.  Непроходимые  леса  окружали  с  трех  сторон   табор,  а  с четвертой -  были  болота.  Но когда    лучи   солнца  падали  на  воду  болот,  то  поднимался  смрад,  и  от  него  люди  гибли  один  за  другим. Тогда  стали  плакать  жены и  дети,  а отцы  задумались   и впали  в тоску. Нужно  было  уйти  из  этого  леса,  и  для  того были  две  дороги: одна - назад, - там был  Януш  Мачван,  враги,   другая - вперед, - там стояли  великаны-деревья,  плотно  обняв  друг   друга  могучими  ветвями, опустив  узловатые  корни  глубоко  в цепкий  ил  болота. А еще  страшней  было,  когда  ветер  бил  по  вершинам  деревьев  и  весь  лес  глухо  гудел,  точно  грозил  и  пел  похоронную  песню   цыганам.               
Пхуро  Дёрди  :  «Но , все-таки    мы   сильные  люди ,  и  могли  бы   пойти  биться  насмерть  с  Янушем  и  его  табором ?»               
Бакалой  :    Мы  не  можем   умереть  в  боях,  потому  что  у  нас   есть  «Старые  Заветы»,  доставшиеся  нам   ещё  из  глубины  веков  и  коли  мы  умрём  в  бою,  то  пропадут  с  нами  из   жизни  и  наши   Заветы».               
 Автор : -  «И  потому  они  сидели  и  думали  в   длинные    ночи,  под  глухой  шум  леса,  в  ядовитом  смраде болота.               
 Боча : - « Бакалой!  Иди ,  смотри ! Умер  наш   старый  Дёрди ! А вчера  Юльча   родила   мёртвого   сыночка ,   и   сама   ушла   вслед   за   ним !  А ?  Бакалой ?  Что  будем   делать?»               
Страх  родился   среди  них, сковал  им  крепкие  руки,  ужас  родили  женщины  плачем  над  трупами  умерших  от  смрада  и  над  судьбой  скованных  страхом  живых, - и  трусливые  слова  стали  слышны  в лесу, сначала  робкие  и  тихие, а  потом  все  громче  и  громче..               

Дюрка : - « Надо  идти  к  Мачвану  и  принести  ему  в  дар  волю  свою,   и  пусть  он   с  нами   делает,   что   хочет»!               
Автор : - « Долго  блудили  по  лесу  Гэрица  и  Рубина.  Лошадей  пришлось  отпустить  на  волю,  так  как  лес  становился  всё  гуще,  и  лошадки  не  могли  продираться  сквозь  густые  заросли  валежника.  Но  молодые  не  грустили.  Питались   лесными  ягодами,  да  кореньями,  да  пили  ключевую  воду  из  родников. Они  оба  выросли  в  лесу,  а  потому  хорошо  знали  его  причуды.               
Гэрица  :  - « Видишь ,  примятая   трава ,  здесь   совсем   недавно  прошли  люди !»                Рубина :   «  Ай ,    смотри ,  что   я   нашла !               
 Гэрица : - « Эй,  моя   хорошая !  Знаешь,  что   ты   нашла ?  Это  же   трубка   моего   отца !   Ни   у   кого   из   цыган   нет   такой   трубки  -  она   досталась   отцу   от  моего  деда   Хулупи!   Теперь – то   мы   их  точно   скоро   отыщем» .               
 Автор : - «Когда  молодые  подошли  к  табору,  они  увидели  страшную  картину :               
Рубина : - « Смотри ,  как   измучены   люди.  Лежат  прямо   на   земле  больные  и  страшные   и   ходят,  как   тени» .                Гэрица  :  - «  А   вон,   отец   вниз   лицом   лежит   на   земле». .  Рубина  : - « Давай   перевернём   его   на  спину,  а  я  положу   ему   под   голову   мягкой   травы.   Дай  ему   глоток   воды» .               
 Автор : - «Тяжёлые  веки  вожака  приоткрылись,  и,  казалось,  он  улыбнулся  и  сделал  лёгкое  движение  рукой.  Рубина  и  Гэрица  протянули  к  нему   свои  руки,  и  он  соединил  их  на  своей  груди.  Губы  его  едва  шевелились,  но  Гэрица   понял  всё,  что  хотел  сказать  отец :                Бакалой  :  « Ты  спасёшь  их,  сынок!  Ты   у  меня                молодой  красавец.  Красивые - всегда  смелы.  Иди –  и  спаси  их!  Я  знаю!..  Ты  сможешь!..»               
 Автор :      -  и  Бакалой   снова  закрыл  глаза,  и, как  оказалось,  навсегда.               
 Хоронили       Бакалоя ,      молча  -  ни  у  кого  не  было  сил  спеть   его  любимую  песню.  Гэрица   снял  с  его  шеи  галбэно  и  надел  на  себя.  Трубку  отца  он  бережно  завернул  в  платок  и  запрятал  глубоко  в  карман  шаровар. Высоко  поднял  голову                Гэрица   и  сказал   цыганам :                Гэрица :-  . Что  мы  тратим  силы  на  думу,  да  тоску? Вставайте,  пойдем  в  лес  и  пройдем  его  сквозь,  ведь  имеет  же  он    конец  -  все  на  свете  имеет  конец!  Идемте!  Ну!  Гей!..»               

Посмотрели  на  него цыгане  и  увидали, что  он  лучший  из  всех,  потому  что  в  очах  его светилось  много  силы  и  живого  огня.
 Бочо : - «Веди  ты  нас!»,               
   Автор : -« Повел  их  Гэрица.  Дружно  все  пошли  за  ним – верили  в него.  Трудный  путь  это  был!  Все гуще  становился  лес,  все  меньше  было  сил!  И  вот  цыгане стали  роптать  на   Гэрицу,               
Боча : - «  Напрасно   ты,  молодой  и  неопытный,  повел  нас    куда-то,   а  куда,  и  сам  не   знаешь!»                Автор : - «А  он  шел  впереди  их  и  был  бодр  и  ясен.     Но  однажды  гроза  грянула  над  лесом, зашептали  деревья  глухо,  грозно. И  стало  тогда  в  лесу  так  темно,  точно  в  нем  собрались  сразу  все  ночи,   А , из  тьмы  ветвей  смотрело  на  идущих  что-то  страшное,  темное  и  холодное.  Остановились  они  и  под  торжествующий  шум  леса,  среди  дрожащей  тьмы,  усталые  и  злые,  стали   судить  Гэрицу               
- Накхало  :  - «Ты  ничтожный  и  вредный  человек  для  нас!  Ты  повел  нас  и  утомил,  и  за  это  ты  погибнешь!
 Гэрица : - «Вы сказали:  "Веди!" -  и  я  повел!»,  - крикнул  Гэрица,  становясь  против  них  грудью. – « Во  мне  есть  мужество  вести,  вот  потому  я  повел  вас! А вы?  Что  сделали  вы  в  помощь  себе? Вы  только  шли  и  не  умели  сохранить  силы  на  путь  более  долгий!  Вы  только  шли,  шли,  как  стадо  овец!
Все   цыгане : - «Ты умрешь! Ты умрешь!», - ревели  они.               
Автор :  -. Гэрица  смотрел  на  тех,  ради  которых  он  понес  труд,  и видел,  что  они – как  звери. Много  людей  стояло  вокруг  него,  но  не  было  на  лицах  их  благородства,  и  нельзя  было   ему ждать  пощады  от  них. Он любил  цыган  и  думал,  что,  может  быть,  без   него  они  погибнут.               
 И  вот  его  сердце  вспыхнуло  огнем  желания  спасти  их, вывести  на  легкий  путь,  и  тогда  в  его  очах  засверкали  лучи  того  могучего  огня     А  лес  все  пел  свою  мрачную  песню, и  гром  гремел,  и  лил дождь...
Гэрица : - « Что  сделаю  я  для  Цыган?!»,  -               
Автор : - « Сильнее  грома  крикнул  Гэрица.   И  вдруг  он  разорвал  руками  себе  грудь  и  вырвал  из  нее  свое  сердце  и  высоко  поднял  его  над  головой. Оно  пылало  так  ярко,  как солнце,  и  ярче  солнца,  и  весь  лес  замолчал,  освещенный  этим  факелом  великой  любви  к  людям,  а  тьма  разлетелась  от  света  его  и  там,   в  лесу,  дрожащая,  пала  в  гнилой  зев  болота.  Цыгане  же,  изумленные,  стали,  как  камни».
 Гэрица :  - «Идем! -               
Автор :  - «крикнул  Гэрица  и  бросился   вперед  на  свое  место,  высоко  держа  горящее  сердце  и  освещая  им  путь людям.  Цыгане  бросились  за  ним,  очарованные. Тогда  лес  снова  зашумел,  удивленно  качая  вершинами,  но  его  шум  был заглушен  топотом  бегущих  людей.  Все  бежали  быстро  и   смело,  увлекаемые  чудесным  зрелищем  горящего  сердца.  И  теперь  гибли,  но  гибли  без  жалоб  и  слез. А  Гэрица  все  был  впереди,  и  сердце  его  все  пылало,  пылало,  и  Рубина  бежала  рядом,  не  отставая  ни  на  шаг.
     И  вот  вдруг  лес  расступился  перед  ним,  расступился  и  остался  сзади,  плотный  и  немой,  а  Гэрица  и  все  цыгане  сразу  окунулись  в  море  солнечного  света  и  чистого  воздуха, промытого  дождем.  Гроза  была - там,  сзади  них,  над  лесом, а тут  сияло  солнце,  вздыхала  степь,  блестела  трава  в брильянтах  дождя  и  золотом  сверкала  река... Был  вечер,  и  от  лучей  заката  река  казалась  красной,  как  та  кровь, что била  горячей  струёй  из  разорванной  груди   Гэрицы.
 Кинул  взор  вперед  себя  на  ширь  степи  гордый  смельчак  Гэрица, -  кинул  он  радостный  взор  на  свободную  землю  и засмеялся  гордо.  Крепко  обнял  он  свою  Рубину,  нежно  поцеловал   её  малиновые  губы,  а  потом  упал  и  -  умер…
Рубина,  обливаясь  горючими  слезами,   ударила  себя  в  грудь  своим  маленьким  ножом,  подаренным  ей ,  ещё  в  детстве  Мачваном  Янушем  и  припала  к    растерзанной  груди Гэрицы.  Нож   угодил  ей  прямо  в  сердце,  и  две  струйки  крови  слились  в  одну,  соединяясь  навеки  в  одно  неразделимое  и  прекрасное целое.   Люди  же,  радостные  и  полные  надежд,  не  заметили  их  смерти  и  не  видали,  что  еще  пылает  рядом  с  трупом  Гэрицы  его  смелое  сердце.  Только  один  осторожный   человек  заметил  это  и,  боясь  чего-то,  наступил  на  гордое  сердце  ногой... И вот  оно,  рассыпавшись  в  искры,  угасло.. И, ,  тогда  искорки  горящего  сердца  Гэрицы  вспыхнули  где-то  далеко  и   казались   голубыми  воздушными  цветами,  расцветая  только  на  миг.  Вот,   и   теперь,      когда   в  степи  бывает  тихо  и  темно,  и  по   небу  медленно  и  скучно    ползут  тёмные  тучи,  часто  перед  грозой  вспыхивают  в   степи  голубые  искорки  -  это   искорки  горящего  сердца  Гэрицы,  который  сжёг  для  цыган  своё  сердце  и  умер,  не  прося  у  них  ничего  в  награду  себе.