Трамплин

               
                Неисповедимы пути Господни…               

  Весна в этом  году что то скромничает. Зима  вроде бы закончилась. По календарю во всяком случае. Апрель всё же. Ан нет.  Выскочит солнышко из – за хмурых туч, раздвинет их своими лучами – руками, те и врассыпную. И разольется жар – тепло по белу светушку; травка первая любопытство  проявляет. «Кто это нам добрый  знак – тепло подает?».
   И ну, одна за другой травинушки нежные, зеленые, хороводятся, радуются солнышку. Пришла, мол,  наша пора. И абрикосы тут как тут, почки коричневые повыпустили.  Солнышко их поцеловало, они и губы развесили , и те потрескались от радости, и из  губ этих пухлых, коричневых, вдруг  цветы  белорозовые, как зубы в улыбке засверкали. Красота!  Пасека забурлила. Пчелы – роем. Как же, знакомиться,  полетят. Да не тут – то  было. «Недолго музыка играла…». Ночью мороз ударил, не сильно, но снег выпал. Утром – белым – бело. Зимняя сказка. Это в апреле – то!  Сквозь  снег – местами травка зеленая просвечивает, от холода  скукожилась. А на абрикосах  снег цветы эти белорозовые, весне улыбнувшиеся, нежные и наивные, будто в белые меховые шапки одел. Пчелы   в ульи -  норы забились – спрятались. Какой уж тут весенний бал ?... Зима дорогу перешла.
  А Татьяне Петровне, на погоду что – ли, все сон этот ужасный про Чечню, да про Володьку – соседа. В который уже раз!  Опять тот дом растреклятый, что им на зачистке попался. Троих ребят уже потеряли, и Володьку ранило, легко, правда, в щеку ужалило.
  Залегли ребята.  Командир, бывалый мужик, опыт ещё с Афгана, каску на ствол автоматный одел и приподнял чуть – чуть.  И тут из дома этого снова очередь пулеметная.  Что делать?  Командир Володьке ствол с каской передаёт, - Я в обход,- говорит, - огородами. Пополз .  Из дома , в пустую каску, постреливают.  Ребята в землю вжались. Страшно.
И тут – взрыв. Один. Другой.  Высунули каску – ни гу-гу. Поползли потихоньку к дому. Что за черт?   Тишина. Как повымерли. Почти вплотную к дому подползли – стали командира звать.  Ни ответа, ни привета. Поднялись, уже в рост, чуть, правда, пригнувшись. Глядь – дверь вынесена взрывом и у порога – командир их, в крови весь. Потрогали – мертвый. В дом заходят, а там девченка возле пулемета. Молоденькая, лет тринадцать, глазами черными, злыми смотрит на них, и шепчет что – то не по – нашему, кровь  изо  рта пузырится. 
 У Володьки в глазах  - дружки его двухсотые, которых она из пулемета положила. Он и выпустил в неё очередь из автомата. Дернулась девчёнка и затихла, а глаза черные, злые на Володьку, как два ствола пистолетных в упор глядят, словно живые. Володьку вырвало.
…………………………………………………………………………………………………………………………………………………..

- Мам! Чего ты кричишь? – сын Димка за плечо её тормошит.
Откинув с мокрого лба волосы, Татьяна Петровна попыталась улыбнуться.
- Ничего, сынок……ничего.
- Что, опять Чечня снилась? Снова Володька?
Этот её сон, уже традиционный, знала вся семья.  Сама его рассказывала не раз. Им жалко было Володьку – соседа. Хороший парень. Умница. Три года как с армии пришел. В Чечне служил. Всего пару месяцев  не дослужил срочную. Комиссовали. Год провел на реабилитации, в госпитале, в Краснодаре.  Сейчас инвалид. По психиатрии. Бессрочную дали. Не работает.  Школу с медалью закончил, такие перспективы у парня! …Были ….
  - Чего же вы его от армии не отмазали? – спрашивала Володькину мать  Татьяна Петровна.
- Так если б я  знала….у нас ведь все в армии были. С войны ещё. Не хотелось традицию нарушать.  Кто ж знал, что в Чечню попадет.  Служил то сначала в Украине….

     Соседка  Нина  вытерла сухие глаза платком. Слёз уже не было  давно.  Все выплакала. С  судьбой, правда, не смирилась. На что-то надеется. В Храм каждый день ходит. Сын - то  единственный… 
 Сейчас он с ними живет. Про беду свою Нина ни с кем не делится. Да и чего делиться…. Люди то не слепые и не глухие, знают эту историю и сочувствуют. Молча.
    А Володька, молодой и красивый парень – бобыль неженатый.  Да и кому он нужен, инвалид  этот. Он  только для матери не обуза.  Так же, как и муж - три года после инсульта.
 Татьяна Петровна задумалась. Димка школу заканчивает в этом году. Хорошо, как в институт поступит. А если нет?... Значит в армию? Сейчас, правда, спокойно в мире.  Но кто его знает, что завтра будет. Один ведь он у неё.  Как Володька Нинын.  Её передернуло. – Фу ты! Спаси и сохрани! - Она перекрестилась.
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
  Прошел месяц после выпускного бала. Отзвенел последний школьный звонок.
-Кольке и Ивану  повестки принесли из военкомата,-  как бы невзначай сказал Димка матери.
Та как раз только с работы пришла, ужин готовила. Сердце у неё и обмерло. «Ну вот, и наша, видно,  очередь  скоро». Мысли лихорадочно забегали…. Надо что – то делать…. В институт Димка вряд ли поступит  -   в аттестате половина троек.  Да и в техникум политехнический, ему, видать, тоже не светит.  У Татьяны Петровны  аж голову сдавило от безысходности.
«Что делать? Что делать?  Надо спасать сына!  Куда ему в армию? Худой, длинный, на перекладине, что во дворе, два раза еле отжался, случайно подсмотрела.  Аника – воин! Забьют его в армии….»
Совсем уж было отчаявшись, Татьяна Петровна вспомнила вдруг, как это бывает в критических ситуациях, о своем бывшем однокласснике Сережке. Когда- то он ей даже симпатизировал. Из школы домой провожал. Сергей Петрович закончил консерваторию, дирижер – хоровик. Сейчас, он кажется, в Краснодаре, директор музыкального училища.
- Поеду! – решительным голосом сказала молчавшая до этого,  Татьяна Петровна.
- Куда это ты поедешь? – недоуменно спросил Димка.
- В Краснодар, к подруге.
- А работа?
- Договорюсь.
      Из Краснодара она вернулась через два дня, как- то даже помолодевшая.
- Как съездила?, - Димка перебирал струны гитары.
_ Все хоккей! – улыбаясь, скопировала она сынову поговорку, - на той неделе едем поступать.
- Это ещё куда?
- В Краснодар. В муз.училище.
- Погоди, погоди. В какое муз.училище? Меня ведь в школу  музыкальную не приняли из- за отсутствия слуха. Ты что, забыла?
- Но на гитаре ведь играешь?
- Так это я как медведь на балалайке. Костя аккорды показал. Ты же сама говорила, что мне слон на ухо наступил.
 -Ничего. Там  директором мой одноклассник, Сергей Петрович. Или тебе в армию срочно захотелось?
- Да нет, я ничего.  Я не против. Правда, как – то неожиданно все это. И  нереально.
………………………………………………………………………………………………………
 Сергей Петрович, с унылым лицом  выслушав Димкины рулады, сидел у покрасневшего от стыда рояля. Из десяти нот Димка не попал ни в одну.
- Что ж, - огорченно сказал директор, - попробуем. По крайней мере, четыре года отсрочки я вам обещаю.
- Какой отсрочки?, - Димка недоуменно посмотрел на мать.
- От армии, - улыбнулась она.
…………………………………………………………………………………………………………………………………………………..
 
 Прошло два года упорной учебы. Димка старался изо всех сил. Стыдно быть последним. Каждый день  пел  упражнения из десяти листков Порпоры, а на пианино – бегло уже играл  все вещи из «Детского альбома»  П.И. Чайковского.
- Похоже, мы рано повесили ярлык на твоего сына,- сказал как -  то при встрече директор училища.- мальчик не без способностей, и очень упрямый, точнее упорный. Думаю, будет толк. По крайней мере, дирижер – хоровик   гарантирован.
 Но Сергей Петрович ошибся. Правда, не в минус. На выпускных экзаменах, Димка, два последних года занимавшийся  подпольно у консерваторского профессора-вокалиста, с оглушительным успехом  исполнил арию  герцога Мантуанского из вердиевского "Риголетто".
    Сейчас  он солист Краснодарской филармонии. Даже соседка Нина, Володькина мать, радуется успехам Димки. И они порой смотрят по телевизору транслируемые из Краснодара выступления Дмитрия Хворостовского, однофамильца того, знаменитого.  Нина даже и не подозревает, что сломанная судьба её сына послужила трамплином для успешной карьеры  их соседа.