Петербургская повесть 1

Город над вольной Невой

И вперед! Вперед - под мостом, как Чкалов (с) БГ

   Петербург – лучшее место на Земле. Ой, ну вот, пожалуйста, только без этого! В конце концов, я рассказчик. А кто рассказывает, тот и прав. Петербург лучшее место на Земле, во всяком случае, для петербуржца. Потому что невозможно жить здесь и не любить это место. Вернее, жить здесь может только тот, кто влюблен. Необъяснимо и непоправимо влюблен в этот странный город, который так часто напоминает крепость. Он будто всегда прячется за неприступной стеной, и тебе трудно пробиться к нему. Он крепкий, как кофе. Здесь кофе всегда мужского рода и останется таковым даже спустя много-много лет. Он крепкий, как скорлупа ореха. Но пробив ее, доберешься до нежной сердцевины. Еще он похож на крепкую дружбу. Он трудно сходится с людьми, но если полюбит, то навсегда. Иногда он – крепкий мороз, крепкий алкоголь, крепкий удар. Все это тоже. Но когда любовь взаимна, такие вещи неважны.
   Впрочем, я не жду, что вы со мной непременно согласитесь. Да и рассказ совсем о другом. Лучшим его делает потайное волшебство. Вы можете о нем и не догадываться, но непременно почувствуете, едва сойдете с поезда. Помните, Пушкин еще писал про то, как Петр прогуливался по улицам. Это совершеннейшая правда. Местное монументальное искусство ведет довольно активную общественную жизнь. А люди так заняты Фейсбуком, и едва ли заметят когда-нибудь, что Катя Великая порой снимет царственные наряды и резвится в неглиже на набережной. Петр все еще грозно прохаживается в районе центра, но его давно никто не боится. Что делать, время идет и жизнь меняется. Ах, да, я забыла рассказать самое главное, где-то после полуночи – никто не знает когда именно, но не позднее пяти утра – город попадает во временной карман. Это такое время, когда само время ненадолго застывает, и обычная жизнь как бы останавливается. Люди замирают в смешных позах, словно скульптуры-украшения. А вот настоящие скульптуры наоборот оживают и демонстрируют прыть, какую трудно ожидать от существ столь весомых. Между тем, это самые беспокойные и суетливые жители скрытого города. Он проявляется в так называемый «лишний час». Считается, что причиной всему Дракон, который каждую ночь спускается на Марсово поле. И пока Дракон там отдыхает, в городе творятся невиданные безрассудства. Вот и гоголевский нос гулял здесь. История-то на самом деле не придумана.
   В Башне Грифонов на Васильевском острове действительно живут грифоны. Вернее, там гнездо, где порастают птенцы. Родители нежно заботятся о них и кормят кусочками гранита. Побережье Финского залива, что на Юго-Западе, завалено обломками, так оттуда и несут. Хотя теперь в том районе большое строительство, наверное, вскоре берег расчистят. Печально, потому что для малышей гранит большое лакомство. Кстати, если присмотреться, то можно заметить, что Банковский мост охраняют не одни и те же грифоны. Они меняются каждую ночь.
  А вот Ротонда, которая на Гороховой, перестала быть зловещим и колдовским местом. Хотя в лишний час вокруг нее заметно разноцветное свечение и слышатся загадочные звуки, но ничего потустороннего. Здесь тусуются молодые ведьмачки и ведьмаки. Знакомятся, сходятся, расходятся, как и наша обычная молодежь. Чародеи постарше, кому там за 200, предпочитают семейные пикники в лесу или на крайний случай собираются небольшими компаниями в Екатингофском парке, что у Нарвских ворот. Любят, кстати, Выборгский замок и Монрепо. Шабаши нынче не в моде. Хотя находятся ортодоксы, пытающиеся возродить былые традиции. Но в наш продвинутый век пляски голышом могут увлечь только сторонних наблюдателей, поскольку утомительны и малоэффективны. Колдовство сегодня – это высокотехнологичный процесс. Однако тонкости мне не известны, чародейское сообщество по-прежнему закрыто для непосвященных. И что они там творят, никто не знает. Но злые языки болтают, что в этой среде может твориться только разврат. Думаю, что болтают зря. Впрочем, не важно.
  Из заметных и известных достопримечательность можно упомянуть еще, что всадники с Аничкова моста устраивают скачки и имеют с этого неплохой навар. Атланты Эрмитажа режутся в домино на пляже Петропавловской крепости, и почти каждый раз у них заканчивается дракой. Кроме того, по возвращении на место они забывают, кто где стоял, и доверчивые горожане натирают большой палец порой совсем не тому атланту. В Инженерном замке воет призрак и все его, бедолагу, жалеют. Богиня на здании Главного штаба слывет истеричной особой и постоянно купает коней в Неве. Ангел с Александрийской колонны хороший парень, дружен с Александром Невским. Они часто прогуливаются по Старо-Невскому и беседуют, разумеется, о судьбах России, чудаки.

   Конечно, эти подробности еще не история, а лишь декорации. А сама история вот-вот начнется. То есть уже началась, еще днем. Для мальчика Алеши он выдался трудным. Его мама уехала. Она в первый раз его вот так оставила. Сказала, что скоро вернется, что ей очень надо срочно отправиться в путь, и что время пролетит очень-очень быстро. Малыш остался вовсе не один, а с папой, и папу мальчик сильно любил. Но все равно затосковал всем сердцем, как только может тосковать ребенок. Вечером долго не получалось заснуть, ворочался в постели и даже немножечко заплакал. Потом ему показалось, что он все-таки задремал. А еще потом он вдруг обнаружил, что стоит в пижаме и тапочках на незнакомой улице.
  Улица выглядела незнакомой совсем не потому, что мальчик здесь ни разу не бывал. Она вообще-то сильно отличалась от нормальных городских улиц. Тут, как положено, были дома, дорога, но как бы ненастоящие. Как будто Алеша случайно попал внутрь огромного макета, который сделали смешным и странным. Стены домов причудливо изгибались, а дорога и тротуар были составлены, как большой пазл. Вдруг некоторые фрагменты дороги медленно оторвались от земли. Какие-то поднимались чуть-чуть и замирали, какие-то застывали повыше. Другие фрагменты долетали до самых крыш. Алеша окончательно понял, что попал в не совсем обычное место. Углубления, откуда куски асфальта поднялись в воздух, тут же заросли травой и цветами. Алеша наклонился, чтобы получше разглядеть чудо, и с восторгом обнаружил в зелени и в чашечках цветов маленьких крылатых существ. Это были крошечные человечки чуть больше Алешиной ладошки. Их одежда походила на ту, что обычно носят люди. Человечки наверное только проснулись, потому что потягивались и зевали. Прозрачные крылышки, сложенные в крошечные бугорки на спинках, расправлялись. И маленькие существа упархивали по своим делам, издавая тоненький перезвон. В полете они даже слегка светились, и казалось, что воздух наполнен сверкающими мелодичными искорками. Теперь улица перестала напоминать застывший макет и сделалась волшебной.
  По небу неторопливые, точно большие пароходы, двигались сиреневые с золотом облака. Несмотря на ночь, город мерцал. Каждый камешек, каждый кирпичик излучал теплое и неяркое свечение. И особенно сильно светились крыши. Там наверху определенно происходило нечто интересное. Алеша здраво рассудил, что в необычном месте обычные правила можно не соблюдать. Поэтому он решительно принялся карабкаться вверх по висящим в воздухе кусочкам дороги. И вскоре добрался до одной из крыш. Там действительно было оживленно и многолюдно. Люди группами располагались то там, то сям, что-то живо обсуждая. Алеша, конечно, не мог еще этого знать в силу возраста, но те люди смахивали на актеров, ожидающих свой выход за кулисами. Разнообразные костюмы, причудливый грим, реквизит и даже части декораций выдавали изнанку театрального действа. Неподалеку от мальчика очень красивые женщин пили вино и хихикали. Одна из них увидела ребенка и подошла. Она была в коротком облегающем платье с распущенными светлыми волосами.
- Что ты тут делаешь? Как ты тут оказался? – взволнованно проговорила красавица, в голосе звучало материнское беспокойство.
- Ничего, - малыш растерялся, - Я случайно, - ему вдруг померещилось, что он сделал не очень хорошо, забравшись на крышу.
- Ты же ребенок? Да? – спросила женщина, - Ты не сон?
- Я Алеша, - мальчик не понял вопроса и растерялся еще сильнее.
- Ты человек… Это странно. Тебе спать положено.
- Да, я и спал. А потом вдруг сюда попал.
- Не знала, что это возможно. Так давай-ка для начала забирайся сюда, а то упадешь еще, - женщина обхватила ребенка и перетащила с висящего в воздухе куска асфальта на крышу, - а где твой дом, ты знаешь?
- Да… Наверное…
- Тебе тут с нами нельзя. Мы сны людей. Мы снимся, понимаешь. Тебе тут никак нельзя. Что же с тобой делать?
- А можно мне все-таки остаться? Я буду тихо.
- Нет, тут взрослый сон, - женщина немного замялась, - Понимаешь, у человека много проблем… А мы ему… эээ… помогаем их решить, - она слегка покраснела, - И вообще тебе надо спать и домой. В смысле, домой и спать.
   Красивая женщина задумчиво огляделась по сторонам. И неожиданно свистнула протяжно и звонко:
- Эй, ты, летун! Нужна помощь! – она пыталась привлечь чье-то внимание.
   Действительно немного вдалеке в проеме окна одного из домов напротив стоял парень и пристально разглядывал землю. Вдруг он шагнул вперед и тяжело устремился вниз. От испуга Леша не мог закричать, хотя ему очень этого захотелось. Почти у самой земли парень также неожиданно раскрыл два широченных белых крыла и заскользил по воздуху, сшибая зависшие пластины дороги.
- Вот ведь идиот! Летун, сюда! Эй! – женщина закричала громче и юноша, наконец, ее заметил. Он мягко приземлился на землю и сложил крылья:
- Чего? – в ответ заорал молодой человек, и по его виду было понятно, что беседы с дамами сейчас некстати.
- Пожалуйста! Очень нужна помощь! Тут ребенок! – красивая женщина выкрикивала слова раскатисто и зычно безо всякого смущения.
Парень нехотя взлетел и через пару мгновения оказался на крыше.
- Видишь, - женщина-сновидение показала рукой на мальчика, - Как он тут оказался, без понятия! Ему тут нельзя, тут же сны.
- Да, - ответ прозвучал чуть растянуто, но скорей для приличия, чем от заинтересованности.
- Слушай, а может, ты ему поможешь? - женщина мгновенно во все своей повадке сделалась мягкой и трепетной и посмотрела на юношу с той незабываемой беспомощность, какая любого мужчину тотчас делает властелином мира. А под конец, изобразив смущенную полуулыбку и чуть наклонив голову, с точность снайпера метнула взгляд, преисполненный надеждой, невинностью и кокетством. Оттенки женского очарования сменялись точно и легко, выдавая в ней мастера. Она ведь была сном и владела искусством миража и иллюзии.
- Ээээ, нет. Этот номер не пройдет со мной. Можешь не пытаться даже, - парень отмахнулся, как от мухи, и наваждение рассыпалось.
- Ну, будь человеком, - она уже произносила слова просто и даже как-то слишком бытово, - Он же маленький и потерялся. Мне-то с ним далеко не уйти. Я вообще спустится не могу.
- Да занят я. У меня дела. Важные.
- Ой, я тебя умоляю! Знаю, твои дела, - она обидно фыркнула, голос прозвучал грубо и резко, будто кто-то выругался в театре. Удивительно, как быстро она менялась, даже во внешнем облике чудилось непостоянство. И нельзя было уверенно определить, какая она на самом деле. В ней все казалось немного чересчур, - Полетишь на мост крылья ломать. Кстати, что ты только что вытворял? Место получше найти не мог?
- В смысле? – молодой человек опешил.
- Он еще спрашивает! Только кретин будет сигать с крыши на воздушную дорогу.
- Я специально. Там место было свободное. Понимаешь, так можно научиться не боятся того, что видишь. Понимаешь, точно рассчитываешь траекторию и потом уже не смотришь на препятствия, а летишь на одних инстинктах, - парень говорил горячо и увлеченно.
- Ну, да. Ну, да. Крылья ломать, - она его поймала.
- Слушай, это не твое дело! – тот рассердился.
- Конечно, куда мне? Мечта музыканта далеко летает, много знает, многого хочет, - чертовка вцепилась в парня мертвой хваткой.
- Извини, я не в этом смысле, - парень опять растерялся, женщина основательно заморочила голову.
- Правильно. Конечно, ты летаешь, где хочешь, а я тут привязана к крыше этой дурацкой. Притворство – это все, что я могу.
- Ну, вы же там у себя такое вытворяете, что нам и не снилось.
- Да, это же не по-настоящему! – казалось, она сейчас заплачет, - Я вот даже ему помочь не могу, а ты можешь. Ты, хоть представляешь, как тебе повезло. А вы, летуны, носитесь со своими мостами и ни о чем другом думать не хотите. Очнитесь уже! Мир здесь, на земле. Ау! Кому вы хоть помогли? Думаете, людям ваши фантазии нужны? Им нужно что-то реальное. У тебя сейчас шанс совершить настоящий поступок, человеческий. Отведи ребенка домой!
- Черт! Ладно, не ори только! – юноша так и не понял, в какой момент она его таки развела.
  Мгновенно сменив тон, она сделалась беспокойной мамашей, обратившись к мальчику:
- Ты не замерз? Хоть май, но еще прохладно. Погодите.
   Чудесная женщина на этом побежала к другим актерам, толпившимся на крыше. Походив от группы к группе, она вернулась с черным драным сюртуком в руках и надкусанной булочкой:
- Тебе надо одеться и поесть.
Алеша с сомнением взглянул на ее добычу и сделал шаг назад, чтобы было понятно, что подобное предложение категорически неприемлемо.
- Глупенький, ты не то видишь. Вспомни свой любимый теплый свитер. Подумай о нем, - женщина улыбалась ласково и нежно, и окончательно превратилась в почти что маму
Алеша зажмурился и представил голубую толстовку, а когда открыл глаза, оказалась, что женщина держит в руках именно ее.
- Давай, надевай.
Мальчик послушался, ему вдруг стало так спокойно и хорошо.
- А носки припомнить можешь? Теплые! – не унималась почти что мама.
Мальчик кивнул и постарался припомнить носки, а красавица похлопала по карманам его толстовки:
- Давай, проверь карманы.
Алеша запустил в них руки и нащупал красные носки с трансформерами.
- Очень хорошо. Надевай. Любишь пирожки с капустой?
- Нет, - замотал головой Алеша, - Люблю пиццу.
- Вот и славно. Держи, - и она протянула ему кусок ароматной свежей пиццы, и притом еще теплой, - ну, вот теперь летите.
Парень вздохнул, видимо смирившись с неизбежным:
- Ты хоть кто? Как зовут?
- Алеша.
Женщина на прощание поцеловала мальчика в затылок:
- На самом деле я не привязана к крыше, и у нас там очень клево. Я загляну как-нибудь к тебе и все-все покажу. Только для этого нужно спать по ночам, а не бродить по улицам. Понял?
- Да, - кивнул Алеша, и ему захотелось остаться с ней. Но летун уже обхватил его подмышками и взлетел высоко над пестрыми толпами сновидений.
  Дома громоздились, как пестрый неправильно собранный конструктор. Алеша понял, что крыши это верхний этаж города, там есть свои проспекты и улицы. Там шумно, забавно и очень интересно. Летун уже поднялся высоко, и они попали в сиреневое облако. Оно слегка гудело и пахло смородиной. Летун весело крикнул, но голос тут же погас в рыхлой облачной вате. Они вынырнули в прозрачный воздух, и летун крикнул снова и расхохотался. Полет очаровывал и будоражил. Алеша подумал, что лучше этого ничего нет, и как было бы здорово не возвращаться на землю. Меж тем летун тихо снижался. Они приземлились в самом сердце Петербурга, в том месте, где Невский проспект, подобно реке впадает в озерное блюдце Дворцовой площади.
- Тяжелый ты. Пройдемся, - сказал летун, отряхивая и складывая крылья.
Они неторопливо пошли по направлению к Дворцовому мосту. Алеша тут бывал раньше с родителями, но, конечно же, никаких чудес не замечал. Иногда мимо них пролетали светящиеся стайки крошечных человечков, которых мальчик разглядывал в самом начале. Недалеко от Александровской колонны бронзовый лев играл с куском газеты, как обычный котенок. Один раз мимо них проскакали верхом на тонконогих белых лошадях всадницы в туниках. А когда они проходили мимо Александровского сада, Алеше открылась изумительная картина. По дорожкам сада важно прогуливались вороны во фраках и с тросточками. Вороны в красивых шляпках, расположившись на скамеечках, качали на коленях маленьких воронят и вели неторопливые светские беседы. Воронята постарше играли в салочки и лапту.
- В Летнем саду их еще больше, - улыбнулся летун, - пойдем.
- Никогда бы не подумал, что вороны могут быть такими культурными.
- Да вороны самые образованные из нас. Они между прочим лучше всех знают город и его историю. Видишь, даже одеваются вон как. Считается, что при Пушкине, это поэт такой был, так вот при нем город и расцвел. Будто в этот время Петербург и стал волшебным. Вороны бережно хранят воспоминания обо всех событиях, а иначе волшебство угаснет. Это они так считаю. Хотя у каждого свое мнение на этот счет. Вот Петр уверен, что пока он бродит, жизнь продолжается. А мы, парящие мечты музыкантов, верим, что все дело в Драконе.
- Драконе? Каком Драконе? Огнедышащем?
- Нет, - засмеялся летун, - он не огнедышащий. Он… звучащий. У него крошечные крылья, он летает на тихом звуке, который издает его чешуя. Этот звук задает тональность всему городу и даже всем людям, которые в нем живут.
- То есть и таким, как я.
- Да. Вы не знаете о нем и обо всех нас, но вы чувствуете его музыку. Иногда она бывает очень печальной и трудной, а иногда такой прекрасной, что начинаешь плакать от радости. Видишь ли, Дракон тоже всех нас и вас чувствует и звучит так, как мы того заслуживаем. Поэтому чтобы он звучал красиво, надо думать о красивых вещах.
- А нам можно на него взглянуть?
- Нет, не думаю. Он сейчас отдыхает и лучше его не будить. Если он проснется, то лишний час закончится.
- Лишний час?
- Эх… ну, это такое время, когда мы существуем. Ты сейчас как раз в нем.
- А почему я сюда попал? Ты знаешь?
- Слушай, ... Завязывай с вопросами…
Они подошли к реке и остановились. В небе над Невой и Петропавловской крепостью царила неразбериха. Летуны в великом множестве бороздили воздух. Высоко-высоко крылатые группы выстраивались в красивые воздушные фигуры. После каждой такой фигуры рассыпались хаотично, и собирались вновь. Зрелище приковывало взгляд, хотелось неотрывно наблюдать за их безукоризненными движениями. Ниже носились летуны безо всякого порядка и логики и создавали дикую круговерть, от которой рябило в глазах. Множество летунов, разместившись на перилах моста, курили, пили пиво и время от времени переговаривались, точно большие беззаботно курлыкающие голуби. Над стрелкой Васильевского острова между Ростральными колоннами толпа летунов изображала игру в квиддич.
- Йоу, чувак, - белобрысый с пегими крыльями приземлился рядом с ними, - Мы думали, ты уже не прилетишь. Где пропадал?
- Да так. Привет.
- Горшок сегодня прыгает.
- Да я знаю.
- А это кто? Твой?
- Да нет. Так, домой провожаю. Кстати, парень, а где твой дом?
Мальчик давно забыл о том, что они летели домой:
- Я не знаю.
- Фига се. Он, че, человек? – белобрысый присвистнул, - Ну, мужик, музыкантом хочешь быть?
- Да, нет. Не особенно, - Алеша пробормотал не вполне уверенно.
- Ты смотри, могу взять под крыло, - добродушно оскалился белобрысый.
- Дохлый, отвали. Мало людей съехало с катушек из-за твоего экспериментального звучания.
- Да пошел ты, академик хренов, - белобрысый обиделся, - Можно подумать, твои стадионы собирают. Бывай, пацан.
Белобрысый взмахнул пегими крыльями и полетел к товарищам на мосту.
- Не обращай внимания. Дохлый талантливый вообще-то, только дурак. Не в стадионах дело. Стадионы – такой бред, - летун вздохнул, - я тебя домой отведу, ты не бойся.
- Я не боюсь. Мне здесь нравится, - мальчик взял летуна за руку, - Давай пока останемся.
- Давай, да, посидим, посмотрим. А вдруг у Горшка получится? - летун немного задумался и будто забыл про спутника. Потом он посади Алешу на гранитную стенку и сам уселся радом.
- А что получится?
- Прыгнуть. Ну, то есть не прыгнуть. Это мы так называем.
- Куда прыгнуть?
- Да не прыгнуть вовсе. Мы, летуны, любим музыку и вдохновляем музыкантов. Мы – это их мечты. У музыкантов много разных желаний. Кто-то вот стремиться выйти на стадион, стать круче Роллингов. И другая всякая фигня. Многие из наших считают, что это нормальные цели и все такое. Многие считаю, что играть красивую музыку, это лучше всего и ничего другого им не надо. У нас есть офигенные парни. Вон наверху, видишь? Это самые крутаны, они уже давно летают. Таким вся эта дребедень по барабану. Но они уже и не прыгают. Просто не зачем. Они уже все и так поняли.
Алеша молчал и слушал, боясь шелохнуться и спугнуть рассказчика.
Летун продолжал:
- У нас есть такая тема. Короче, если пролетишь под мостом, станешь мастером. Врубаешься? Ты пролетишь и окажешься с изнанки. Типа того. Короче, мастером станешь. И тогда все будет зашибись.
- Вот под этим? Это трудно?
- Да, - кивнул головой летун, и Алеша не понял, к чему относится это «да».
- Лучше всего, говорят, здесь. Это трудно. Можно не вписаться и крылья поломать.
- Насовсем?
- Не, не насовсем, но надолго. Они потом срастаются. Но все равно ты долго не летаешь. Это жесть.
- А ты прыгал?
- Не… Но я прыгну.
Тут парни замолчали, и каждый задумался о чем-то своем.
  Тем временем на мосту и в воздухе гомон усилился. Над стрелкой бросили играть. Летучие люди сбились в кучу, а после, расступившись, образовали некое подобие кольца, в центре которого величаво парил большой и статный летун. Черные крылья с белой каймой понизу двигались с орлиной грацией. Словно полубог, он был невероятно хорош собой. Вскоре он остался один, потому что другие разлетелись в стороны, освободив красавцу небо. Мост с ворчливым скрежетом опустился. Некоторые наблюдатели скандировали:
- Горшок. Горшок. Горшок.
Ободряюще свистели и улюлюкали.
- Как на футболе… Чертовы стадионы…  - наш летун кисло усмехнулся.
- Он классный, - Алешу распирало восхищение.
   Между ними вновь повисло молчание. А напряжение и волнение вокруг делались нестерпимыми. И только крылатые стаи высоко в небе продолжали свой чудесный завораживающий танец, им действительно не было дела до какой-то там суеты внизу.
Постепенно шум стих, набережные замерли. Темнокрылый красавец кругами набирал высоту, будто нащупывая в воздухе правильное место. Некоторое время он летал между Заячьим островом и Дворцовой набережной, потом полетел в сторону Адмиралтейства. Покружив немного с той стороны моста, кажется, нашел лучшую точку, и на мгновение замер. Леша громко сглотнул, ему показалось, что дыхание не помещается в горле. Его спутник невесело наблюдал за происходящим.
    Герой сильными взмахами крыльев резко устремился вверх, а за тем начал плавно снижаться по синусоиде. Он летел точно в яблочко, будто стрела, пущенная меткой рукой.
- Получится! – охнул наш летун, - Точно!
   Движения героя были безукоризненными. Только почти у самого моста он на долю секунду сбил скорость. Этого хватило, чтобы разрушить совершенство линии и потерять цель. Красавец резко взял вверх, пытаясь перелететь мост поверху, но на всем ходу врезался в разводной пролет. Толпа выдохнула одним жалобным стоном. Летун как-то до жути неловко полетел в воду. Леша заплакал, не стесняясь собственных слез, а наш летун тихо выругался неприличным словом.
   Крылатые люди поспешили товарищу на выручку, но мокрые крылья мешали спасению. Правое неестественно распласталось на воде, а левое, не переставая, билось, будто желало оторваться от незадачливого хозяина. Такая печаль опустилась на набережную и реку, что казалось, придавила собой весь город. Красавец не стонал и не ругался, а только отчаянно боролся с водой.
   Вдруг тихую и пронзительную скорбь нарушила раздраженная женская брань. И хотя брань звучало довольно грубо, но от нее сделалось легче на душе. Потому что все почувствовали, что ничего страшного не произошло и темнокрылый полубог еще не раз поднимется в небо.
- Как вы задолбали своими прыжками! Я не лошадь, вас из воды вытаскивать! Одни крылья тонну весят, – толстая коротко стриженная русалка в розовой облегающей футболка с черной надписью «Великий пост – это пост модернизма» рассерженно пенила хвостом воду и живописно материлась. Она схватила летуна за волосы и, ни на секунду не прерывая поток ругательств, потащила к берегу, где их уже поджидали помощники. Кажется, русалку звали Глаша, кто-то в толпе выкрикнул ее прозвище.
- Пойдем отсюда! – наш знакомый стянул Алешу на землю и уныло пошел прочь. Алеша побежал следом.
- Он же поправится? Ты говорил, крылья срастутся, - мальчик от волнения слегка заикался.
- Угу, - промычал летун.
- Чего ты тогда злой такой?
- Я не злой.
- Нет, злой.
- Я тебя сейчас врежу, тогда увидишь, когда я злой.
   Они прошли мимо грустного Маяковского, который пытался выкинуть рупор в воду, выкрикивая бессвязные поэтические строчки. А Хармс по-приятельски хлопал его по плечу, приговаривая:
- Далась тебе эта флейта, друг. Она бы тебе не пошла совсем. Флейты для баб!
   Молодой человек и мальчик брели по набережной в молчании. Но летун неожиданно заговорил:
- Черт! Никто при мне не прыгал удачно! Многие пробовали, никто не смог. Говорят, что давно у кого-то вроде получилось. Вранье! С чего я вообще поверил? Идиотизм! - он опять выругался, потом еще несколько раз все громче и громче, а в конце отчаянно заорал.
- А может, и не врут! – Алеша тихонько дернул его за руку, - Может ведь, не врут.
- Может, и нет, - летун устало согласился, - Стратокастеры и кападастер.
Летун засмеялся и Алеша следом за ним. Так они смеялись какое-то время, и печаль улетучилась.
- Понимаешь, чувак, все это неправильно. Крики все эти, зрители, - Летун воодушевлялся от собственных слов, что так легко удается молодым мечтателям, - Надо не так. Во-первых, расслабиться, успокоиться. Какое спокойствие, когда ты, как рок звезда перед хитом. А во-вторых, надо знать, зачем тебе это надо? Вот это, пожалуй, самое сложное. Можно выверить траекторию, все правильно рассчитать, но если не уверен в себе, что хочешь только этого, ошибешься, затормозишь, собьёшься как-то. Это выше понимания, это инстинкт.
- А куда мы сейчас? – Алеша представлял новые чудеса и открытия.
- Мы?... Дом искать. Так, где ты живешь?
- Не знаю, - отчего-то Леша не верил, что они в этот раз полетят домой, радость приятно щекотала его воображение.
- Давай, полетели. Надо найти дом.
  Летун подхвати мальчика за подмышки, и взмахнул крыльями. Алеша почувствовал грусть. Возвращаться в обычную жизнь!!? Нет-нет, не теперь, не сейчас! Но видно, ничего не поделаешь. Они летели над крышами удивительного города, и приключение по всему подходило к концу. Юноша перемещался уверенно, будто знал дорогу. И спустя какое-то время они опустились на крышу Троицкого собора.
- Узнаешь место? – спросил летун.
- Нет, - Алеша замотал головой.
- Я подумал, вдруг ты здесь живешь.
- Нет, не здесь.
- Ну, ладно. Давай посидим немного.
- Ты устал?
- Ага, да, устал. Располагайся.
  Молодой человек присел, свесив ноги вниз. Алеша, вцепившись в него, попытался присесть рядом, но оступившись, едва не сорвался вниз.
- Эй, ты чего не держишься. Давай-ка туда пересядем.
  Они выбрали более безопасное место и уселись там.
- Кроме наших, в городе еще много разного народа, - поделился юноша.
   Алеша молчал и слушал.
- Мы, конечно, самые нормальные. Мы хоть что-то можем. Музыка, брат, вечна. Есть писаки разные, те тусуются внизу, из них никто уже почти не летает. Музы поэтов опустились до копирайта. Смешно. Какие тут полеты! Так бывает. И судить их нельзя. Мир изменился, люди поменялись. Люди выживают, борются за жизнь, понимаешь. И ты либо до солнца достанешь, либо ползать будешь всю дорогу. У поэтов не может быть середины. Понимаешь, как это страшно, когда нет середины. Ведь если ты даже долетишь до солнца, все равно там один будешь. Вот так! И никому это не интересно, никто не хочет долететь. Не то, что пытаться, даже желания нет. А она, брат, достойна гения. Потому что не муза. Она богиня. То есть муза, конечно, но богиня. Черт!
  Алеша не знал, что сказать. Он мало что понял из сказанного. Но самое главное понял: эта муза летуну очень нравилась.
- Давай, полетели, - летун на что-то решился и, чтобы не растерять мужество, торопился осуществить задуманное. Он подхватил ребенка и помчался к дому через пару перекрестков от собора. Когда они подлетали, Алеша рассмотрел, что на одном из балконов стояла девушка, очень бледная и худая в узких джинсах и клетчатой рубашке. Она курила, прислонившись плечом к стене. На другом ее плече сидел маленький светящийся человечек с прозрачными крышками. Они тихонько перешёптывались. Наши друзья опустились именно на этот балкон.
- Привет, - голос летуна звучал неестественно бодро.
- Привет, - ровно проговорила девушка и потушила сигарету.
- Как дела?
- Нормально. Это твой? – спросила девушка, кивнув в Алешину сторону.
- Не, случайно увязался. Я его домой веду.
- Ммм, он где-то здесь живет? Привет, малыш. Ты кто?
- Я не малыш, - огрызнулся Алеша.
- Он классный пацан, - нервно засмеялся летун, больно пихая Алешу в бок.
- Я Алеша, - сказал Алеша, находя, что разговор какой-то уж слишком глупый.
- Я вот тут подумал, раз уж по пути лечу, может, на крыше посидим? – летун взял Алешу за шиворот и отодвинул себе за спину.
- Я не летаю. Забыл?
- Я отнесу. Сегодня классно, - летун совсем скис.
- Давай, пока, - девушка, казалось, едва обращала на летуна внимание, и последняя фраза относилась к маленькому человечку, который тут же полетел прочь, - Ну, можно посидеть на крыше. Почему нет?…
- Как у твоего успехи?
- Правит и пьет, пьет и правит. Все как обычно. Ушла бы от него, да что толку. А твой?
- У меня новичок, пока барре тренирует. Упертый. Мне кажется, этот не подведет.
- А прежний что же?
- Его повысили на работе. Должность хороша, зарплата, не до музыки. Я ему не нужен стал.
- Жалко! Ты так с ним бился, - голос музы потеплел, - Слушай, принес бы мне портвейна что ли!
- Питерские музы пью неразбавленный спирт, - заулыбался летун, - давай, я вам мороженное достану.
- Ну, давай хоть мороженное. Мне сахарную трубочку, плиз. А ему я сейчас бутер сделаю, а то простудится. Чай будешь, не малыш Леша?
- Буду, - ответствовал Алексей с чувством собственного достоинства.
- Ну, проходите тогда. Эй, туда нельзя, там спальня. Вот, на кухню иди.
  Компания перебралась на кухню. Вскоре все трое наслаждались горячим чаем с печенюшками. Девушка сделалась приветливой и веселой и, смеясь, расспрашивала Алешу про его жизнь, родителей, школу. Она подразнивала слегка по-доброму, а иногда гладила по голове и хвалила за какую-нибудь удачную реплику. Алеша в самом деле почувствовал себя очень взрослым и интересным. Признаться, он впервые получал столько настоящего уважительного внимания, не смотря на шутки и усмешки. А ведь люди до сих пор разговаривали с ним, только как с маленьким. А муза совсем другое, она его будто понимала.
- Ну, что полетели наверх.
- Да, давайте. А ты меня удержишь?
- Ха, спрашиваешь! Этого же удержал. А ты такая тоненькая… Эм, конечно удержу, - летун под конец смутился.
- Хорошо, давая сначала меня. А то иначе ему придется одному сидеть на крыше, а это не годится, - рассудила муза, а затем обратилась к мальчику, - Ну, что Алеша подождешь нас. Ты большой уже. Тихонько здесь посиди. Летун быстро за тобой вернется. Ок?
- Можешь на меня положиться, я не подведу, - заверил Алексей.
Она в ответ звонко рассмеялась:
- Я знаю, что ты не подведешь. Я в тебя поверила, не малыш Леша. Спасибо, что принес его ко мне, Летун! – она обняла молодого человека, потом коротко чмокнула в нижнюю губу, отчего юноша покраснел, как раскаленное железо. А потом они улетели. Алеша сперва сидел, как большой, но быстро начал скучать по ним. Оказалось, что он очень полюбил летуна и музу. Эта мысль его потрясла, потому что раньше он любил только папу, маму, бабушку, еще двоюродную сестру любил, наверное, и дядю Сережу тоже он любил… Вообще, он в действительности-то много кого любил. Тех, кого Алеша любил раньше, он знал очень давно. Любить их было естественно и правильно. Но Алеша еще ни разу не любил таких незнакомых и посторонних людей. И как, вообще, он их полюбил было не понятно, но очень приятно. От этого тепло растекалось по всему телу. А возможно оно растекалось из-за горячего чая. За этими размышлениями его застал летун. И они вдвоём перенеслись обратно на крышу Троцкого собора. Причем летун всю дорогу сиял, как электрическая лампочка. После они долго болтали на крыше, гадали на облаках, смеялись. И Алеша понял, что город всегда такой, как сейчас, просто это почему-то незаметно в обычной жизни. Но если ты хоть раз его разглядел, он останется волшебным насовсем.
- Знаете, парни, я думаю, что однажды полечу тоже, - муза лежала на спине, разглядывая сиреневые облака, - Мы же летали раньше, значит это в принципе возможно.
- Да, полетишь! Ты точно полетишь! Только знаешь, этого потом тебе будет мало. Я вот летаю, и что? Для меня обычное дело, ничего особенного.
- Летун хочет под мостом пролететь, - вставил Алеша.
- И ты думаешь, что тогда будешь счастлив? Забавно, - улыбнулась муза, - Я тебя поняла…
- Что? – не понял летун.
- Я тоже хочу пролететь под мостом!
Все трое захохотали. Они еще немного полежали на крыше молча. Муза прижималась к груди летуна, и тот нежно касался ее волос. Алеша пригрелся между ним, свернувшись калачиком. И тихая дрема окутывала его, словно одеялом. И хотя мальчик устал, он боялся засыпать, потому что очень не хотел расставаться новыми друзьями.
   И теперь настало время для еще одного чуда. Из сиреневого облака, что пахнет смородиной, выплыл огромный синий дракон с крупной переливающейся чешуей и маленькими розовыми крылышками. Наша троица немедленно очнулись от дремоты. Онемевшие они медленно поднялись на ноги.
- Дракон! – восторженно пролепетал Алеша, - Дракон! Смотрите, Дракон!
А дракон не летел по воздуху, он точно плыл, как большой синий кит. Будто воздух был водой, и даже казалось, что дракон выпускает вверх радужные струйки. Пространство наполнили дивные звуки. Музыка, словно сладкий аромат распространялась вокруг, кружила голову, проскальзывала внутрь и касалась сокровенных уголков сердца. Каждая чешуйка звенела своим голосом, а вместе получалась чарующая симфония, от которой и вправду хотелось плакать. Только это были хороши, добрые слезы. Они будто смывали с души печали, волнения, страхи, словом все дурное. Слушатель превращался в безгрешного младенца, в божье дитя. А ведь именно таким и созданы все существа во всех мира. Дракон подплыл к ним близко и издал необычный протяжный звук, и оттого еще сильнее напомнил кита. Так дракон разговаривал. И все трое его отлично поняли. Они поняли, что мальчику давно пора домой и надо скорее его перенести, потому что «лишний час» скоро закончится и что дракон знает куда и, конечно же, поможет. Дракон протянул увесистую лапу и, подхватив музу с мальчиком, прижал их к себе. А юноша полетел сам вслед за ними. Они плыли над городом, а впереди созревало яблоко рассвета. Город опустел и сделался как бы прозрачным. Он дрожал, точно легкий дымок. И трудно было вообразить что-нибудь более прекрасное.
  Они кружили над домами, поднимаясь все выше и выше по спирали. И когда увидели город целиком, он показался большой раковиной, из которой вытекал Финский залив. Тогда Дракон спикировал вниз и завис над Невой и Дворцовым мостом. Было пусто, ни души. Дракон снова издал протяжный звук, и муза ответила ему:
- Я не боюсь.
Он осторожно взял ее свободной лапой и подбросил вверх. Летун вскрикнул и хотел было бросится на помощь, но Дракон остановил его рокотом. Чешуйки нежно зашептали, как большой струнный оркестр. Муза падала пол секунды, а потом два чудесных крыла возникли у нее за спиной.
- Аааааа, - кричала она от счастья. Точно игривый щенок, она плескалась в майской рассветной дымке. От нее исходили лучи радости, и то была щедрая радость, которую она готова была дарить любому существу. Дракон-кит снова запел. После чего обрадовался летун. Муза поспешила к нему:
- Готов? И я тоже. Давай, ты первый.
И они друг за другом устремились к мосту. Не раздумывая, он выбрал точку отсчета. Он по-настоящему был готов, потому что не готовился вовсе. Муза повторяла каждое его движение. Сейчас рядом с Драконом все представлялось легким, любая мечта обретала возможность сбыться. Они друг за другом мягко спланировали и проскользнули точно под мостом. В этот миг летун и муза осознали, что моста никогда не было, что он существовал лишь до тех пор, пока они в него верили. Мост исчез, растворился. И остался только полет. Это и есть изнанка мира. Они вынырнули из-под моста другими. Они стали обладателями и хранителями драгоценного опыта, тайного знания, которое, по сути, доступно каждому фантазеру и мечтателю. И оба вернулись к Дракону:
- Мы благодарим тебя!
- Спасибо!
И чуть помедлив, муза сказала Алеше:
- Я тебя найду, не сомневайся, - и улыбнулась.
- Найдите, меня, пожалуйста. Я буду ждать.
  Дракон с мальчиком уплывали от них прочь, и Алеша последние слова прокричал со всей мочи. И это последнее усилие сморило ребенка. Глубокий сон принял его в свою колыбель. И Алеша, убаюканный драконьей музыкой, тихонько засопел.

 Его разбудил шум в прихожей. Как-то сразу ощущая всем существом, что мама вернулась, он кубарем скатился с постели и выскочил в коридор:
- Мама!!!
- Котенок мой, я так скучала, - мама ласково обняла сына и поцеловала в макушку.
А позже, когда радостное волнение от встречи чуть улеглось, Алеша придумал свое первое стихотворение:

Синий ласковый Дракон.
Не буди.
Он, как кит, волшебный звон
Впереди.
И я тоже полечу
На восход.
И ракушка Петербург
Запоет.

26.05.2015