Легко ли быть ведьмой 19

ГЛАВА 19


ПРОКЛЯТИЕ


Село, куда я решила поехать за молочными продуктами, пока Виталя помогал Андрею копать грядки, было большим и называлось оно Булгаково. Возможно, в честь моего любимого писателя, а возможно в честь какого-нибудь местного купца.

Дача Милки находилась в двух километрах от поселка, и мы прибыли к ней в надежде купить себе небольшой садовый домик. Маршрутка подошла быстро. Я села и улыбнулась предстоящему шопингу. В магазине было людно. Я подошла к кассе, чтобы расплатиться за покупки и обнаружила, что в сумке нет кошелька. И сама сумка была раскрыта.

Меня затрясло. Даже не потому, что в кошельке лежали двадцать тысяч и дисконтные карты, а потому что острая ненависть к людям охватила меня. Чиновники воруют по-крупному, беднота по-мелкому. Чиновникам нужны яхты и замки, бедноте выпивка и хорошая еда. 

Выйдя из магазина, я села на скамейку и постаралась  сконцентрироваться на медитации. Перед глазами возникло голубое облако, а когда оно рассеялось, проявился белобрысый мальчишка лет семнадцати в синей футболке. Он ринулся ко мне, а пока я зевала по сторонам, сделал свое подлое дело.

Сердце заскакало,  я впервые в жизни подумала, что могу сама заболеть. 

Я смежила веки. Деревенская улица, за ветхим частоколом примостился старый бревенчатый домишко. В нем полупьяная женщина  средних лет курила сигарету. На столе грязная посуда. Тощий рыжий кот подошел к столу и замяукал. Женщина наклонилась и погладила его по спине. Дверь открылась, вбежал запыхавшийся  мальчишка с моим кошельком.

- Повезло! – Заорал мальчишка и замахал купюрами перед носом своей улыбающейся мамаши.

Она хлопнула его по плечу и взяла деньги, чтобы пересчитать. Кошелек полетел на диван.

Я вздрогнула от отвращения. Они  хохочут! Они радуются неожиданной халяве! Они радуются моему горю!

В голове помутилось, и я прокляла этих негодяев.  Во рту пересохло, но у меня не было денег, чтобы купить себе бутылку воды. И не было денег, чтобы добраться до Милкиной дачи.
А воришка жил где-то рядом. А что если?
Ноги сами понесли меня к нему и его матери.

Дом был точно такой, какой я увидела при медитации. И женщина такая же. Даже кот – тощий и неприятный. Разве может быть приятным животное, обитающее у маргиналов? Собаки не было. Я открыла калитку и рванулась в комнату.

Мать и сын сидели на диване и дымили. Я закашлялась. Руки сами по себе сжались в кулаки, а к горлу подкатила волна ярости. Не понимая, что делаю, в порыве ненависти я  прочитала заклинание на смерть. Обоих.  На ту, которая родила и воспитала мерзавца и на  мерзавца тоже. Я понимала, что беру на себя функции Господа Бога, но ничего не могла с собой поделать.

Я видела, как побледнела женщина и рывком положила ладонь на область сердца, я видела, как поднялся ее сын и медленно подошел ко мне.  Я все видела, но не понимала, что делаю.

- Как вы меня нашли? – процедил сквозь зубы мальчишка.

- Кто она, Дима? – крикнула из-за его спины  бабенка. Ее звали Марией. Марией, просто Марией.

- Пшла отсюда, - прошипел Дима. Веко на его правом глазу задергалось.

- Кто она? – повторила маргиналка.

Постепенно ясность мышления вернулась ко мне. Наблюдая за сценой, где мать и сын застыли в немом вопросе, я расхохоталась. А потом развернулась и ушла.
«Надо было взять свои деньги», - пронеслось в голове, но я отбросила эту мысль.
Деньги пригодятся им для похорон.

Я набрала на смартфоне Витальку и попросила за мной приехать. Через двадцать минут я сидел в своем «Туареке» и заливалась слезами. Меня прорвало. От обиды. Ведь могли бы попросить материальной помощи, я бы не отказала, но так подло….

- И как ты представляешь это действо? – прижал меня к груди Виталька. – Приехали бы на дачу к Милке и поклянчили двадцать тысяч?

Да, это было нереальным. Я вытерла глаза и улыбнулась.

- Вот и хорошо, - поцеловал меня в макушку муж. – Будем жить дальше.
Уже в саду, сидя на лавочке, я позвонила бабуле.

- Ты их прокляла? – с ужасом переспросила Лилия Васильевна. – У тебя голова на плечах есть?

- А что, я должна была поблагодарить воров за содеянное? – ахнула я.

- Черный капюшон появился не просто так, - горько проговорила бабушка. – Он пришел по твою душу.

- К черту черта! – закричала я. Бабуля отключилась.
Управившись с делами, мы пошли по дачному поселку, чтобы посмотреть продаваемые дома.

- Хочу двадцать соток, -  шепнула я на ухо мужу.

- Значит, придется покупать два участка, - улыбнулся Виталий.

- Это сделать трудно, - вставила свои пять копеек Милка.

Пройдя по шестнадцатой улице, мы остановились перед трехэтажным домом, облицованным белым сайдингом,  с алой крышей из металлочерепицы.  Трехметровый забор из толстого профнастила, крыши бани, гаража и хозблока были такой же окраски.

Я не особенно любила красный цвет, но сейчас он был мне просто необходим. Для подзарядки. Для того, чтобы почувствовать себя сильнее.

- И зачем люди продают такой дворец? – удивился супруг. В его глазах плескалось восхищение.

- Уезжают они, - ответил повеселевший Андрей. – В Краснодарский край уезжают. Холод и дожди надоели.

Мы позвонили. Через минуту вышел хозяин особняка и с улыбкой пригласил нас зайти. Первое, что бросилось в глаза, была пушистая голубая ель и две туи.  Недалеко высился можжевельник . А через арку, обвитую диким виноградом, просматривалась ель коника.

Справа от мощеной площадки на двух сотках радовал глаз газон. Посреди газона находился розарий.

Под окнами дома была разбита клумба с неизвестными мне веселыми синими цветочками.

Баня из бруса поражала аккуратностью и продуманностью расположения и внутренней отделки.

В доме сверкали чистотой два санузла – на первом и втором этаже и семь комнат. К тому же, в коттедже была мансарда и две большие утепленные веранды. Обойдя помещение, мы пришли к выводу: надо брать!

- Ты же хотела маленькую избушку, - рассмеялся Виталий. – Где такие деньги возьмешь?

- Теперь не хочу, - буркнула я.

Деньги у меня были, но их оказалось мало, так как особняк стоил дороже.

-  Оформлю кредит, - шепнула я мужу, - только не отказывайся.

А сама подумала о двадцати тысячах, украденных у меня. Их не хватит на похороны Просто-Марии и ее мерзкого сыночка, который, не будь я, еще бы много принес зла людям. Слышала, что Гитлер распорядился приговаривать к смертной казни жуликов и убийц. Рационально решение. Да что Гитлер!  Мусульмане раньше за первое воровство отрубали правую руку, за второе – левую.  У нас бы так!

- Покупаем! – сквозь грезы услышала я  торжествующий голос супруга.

Конечно, есть ритуалы для того, чтобы продавец уступил в цене, например, такой простейший, как с расстроенным видом снять шапку, повертеть ее в руках, а потом надеть, но торговаться за такой прекрасный дом было стыдно.
К тому же, его продавали фактически по себестоимости.
Ударили по рукам.

Когда пришли в Милкин ломик, я позвонила детям. Они находились у Лилии Васильевны.

- У нас будет своя дача! – обрадовался Олесь. За его спиной от радости завизжала Анжелка.

- Вот ради кого следует жить, - улыбнулась я. – И работать в поте лица. И наказывать подонков всех мастей.

«Не имеешь права наказывать,  пискнул кто-то во мне, но я наступила пискуну на горло.

Начинался новый этап моей жизни.      

Ночью ко мне пришел он. Черный капюшон. Он стоял надо мной и улыбался, а я никак не могла понять – явь это или сон. Улыбка его не была зловещей, она была торжествующей. И я не боялась пришельца.

- Ты стала нашей, - послышался его шепот. Или не шепот? Я пригляделась внимательнее. Из-за капюшона не видно было его глаз, а нос и губы мне понравились. Но, губы не шевелились.  Пришелец вещал телепатически.

Я поежилась. Виталя спал, отвернувшись к стене, а я героически терпела, стараясь не закричать. Завтра ему идти на работу. И мне на работу, позарез нужны деньги на дом.

- Будут у тебя деньги, - услышала я его голос. – У тебя все будет, только скажи…

- Что сказать? – озадачилась я.

- Скажи, что будешь принадлежать мне.

- Я принадлежу своему мужу, - мысленно возмутилась я. Но, он меня понял.

- Тогда до свидания, - усмехнулся капюшон.
 И исчез.

Я с заботой посмотрела на Витальку. Его я заставила спать возле стенки, узнав от бабушки, что спящие на краю постели меньше живут.  А я любила мужа, а потому с середины комнаты мы переместили кровать к стене.

Оглядевшись по сторонам, я с удовлетворением осознала, что ничего не боюсь. И никого не боюсь. Даже пришельца с его грязными намерениями.

Под утро я задремала. И тут кто-то толкнул меня в бок. Я открыла глаза, что-то черное мелькнуло в рассеивающейся темноте. Это был домовой.

-К добру или злу? – спросила я Фомушку, удивляясь своей хладнокровности.
Он оглянулся и осуждающе покачал головой.

- Ко злу….. пролетело в воздухе.

Сон как рукой сняло. Я встала и  направилась варить кофе. Надо было подумать. После чашки тонизирующего напитка я пришла в себя. Затем встала и подошла к окну.

- Димочка! – прозвучал из ниоткуда рыдающий женский голос. – На кого ты меня оставил?

И тут я вспомнила все. Свой любимый кошелек с двадцатью тысячами, полупьяную бабу и ее сына-вора.

И что там случилось?

Я закрыла глаза и увидела бездыханное тело своего врага. Руки и ноги тела были исколоты.

«Наркоман», - догадалась я.

- Не знаю, откуда у него деньги, - меж тем оправдывалась перед полицейскими Просто-Мария. – Доза слишком большая?

- Умер на приходе, - хмыкнул страж порядка, и я не увидела жалости и сожаления на его лице. Было торжествующее злорадство.
Так, мол, и надо. Всех бы вас, гадов, перестрелять.

«И почему наркоманов не сажают в тюрьмы? – вздохнула я. – Только там они могут отвыкнуть от наркотиков».

Оставался еще один враг – Просто-Мария.  Мне ее стало жалко. Но, проклятие действовало дальше. Тем более, это проклятие было от меня – ведьмы.
Женщина побледнела, схватилась за сердце и стала оседать на пол.
К ней подбежал врач  «скорой», оказавшийся рядом. И этот врач констатировал новую смерть.

- Я отомщена, - грустно произнесла я.  Но, радости от победы не было. Была горечь от увиденного и услышанного.

- Доброе утро, радость моя, - вышел из спальной Виталий. – Что-то раненько ты сегодня встала.

- Чтобы приготовить тебе завтрак, - с усилием улыбнулась я.

А когда муж ушел, позвонила бабуле.
Я ждала от нее взбучки, но она холодно сказала мне, что я убийца и теперь попаду в ад.

- А Ольга Назаренко, которая наводит порчи, не убийца? – упавшим голосом поинтересовалась я.

- Она тоже, - Лилия Васильевна заволновалась.

- Значит, мне не будет скучно в преисподней, - фальшиво рассмеялась я. – Как там дети? Позови их, пожалуйста.

- Они спят, - выдохнула бабушка. – И я тебе их не отдам. Живи, как знаешь.
Я поежилась. С бабулей связываться было опасно.

- Будешь сама водить Олеся в школу? – спросила я.  - Ему в сентябре исполняется семь лет.

- До этого дожить надо, - глухо обронила она.

- Бабуль, - заканючила я, - но ведь он меня обокрал.

- И сколько он украл, чтобы ты его приговорила? – я почувствовала, что бабушка хмурится.

- Двадцать тысяч, - пролепетала я.

- Двадцать тысяч, - вздохнула пожилая женщина. – У нашего поколения Родину украли.

- Кто? – не поняла я.

- Горбачев с Ельциным, - быстро отреагировала Лилия Васильевна.
И отключилась.

«Все, я изгой, я ненавидима и презираема любимым человеком»!
Проглотив слезы, я оделась и пошла в бизнес-центр, чтобы отвлечься от своей боли, решая проблемы чужих людей.
 
 

Продолжение http://www.proza.ru/2015/05/30/332