Однажды... 281-290

281. Всыпать по-родственному

В XVIII веке в дворцовых кулуарах ходили слухи о том, что император Павел I (1754–1801) является сыном Сергея Васильевича Салтыкова (1726–1765). Павел, защищая свою честь и репутацию разгульной матери, решил публично наказать клеветника. Он вызвал своего флигель-адъютанта князя Николая Григорьевича Волконского (1778–1845), позднее унаследовавшего  фамилию своего деда – фельдмаршала Николая Васильевича Репнина (1734–1801), и сказал ему: «Вот что болтает Сергей Салтыков. Возьми с собой четырех солдат и пук розог. Поезжай к нему, скажи, что его следовало бы сослать в Сибирь, но я поступлю с ним по-родственному: высеки его как можно больнее и приезжай доложить мне». Так оно и было исполнено, по-родственному.

282. Неисправимый казнокрад

Русские чиновники и государственные деятели всегда были не прочь запустить руку в чужой карман. Не был исключением и петровский сподвижник князь Меншиков (1673–1729), который как-то решил нагреть руки на поставке провианта и мундиров для армии. Но сделать это втихомолку не удалось, и сенаторы, потрясенные фактами откровенного мздоимства, написали о всех проделках светлейшего князя на отдельном листке и положили на стол там, где царь Петр I (1672–1725) сидел во время заседаний.
Государь заметил эту бумагу, пробежал глазами и положил обратно, не сказав ни слова.
Через некоторое время тайный советник Толстой (1645–1729), сидевший рядом с царем, спросил у Его Величества, что угодно ему сказать о прочитанной бумаге. «Ничего, – сказал царь. – Только что Меншиков и останется всегда Меншиковым».

283. Как кучеру стать академиком?

Граф Николай Новосильцев (1761–1838), президент Академии наук, всячески лебезил перед  Александром I (1777–1825), у которого он ходил в фаворитах. Чтобы в очередной раз сделать приятное государю, он предложил избрать в почетные члены Академии наук Аракчеева (1769–1834). Однажды он выступил с этим предложением перед академиками. Те были возмущены. Принципиальный Александр Лабзин (1766–1825) поинтересовался: 
– Так в чем вы находите его заслуги перед наукой?
– Он ближе всех к государю, – честно ответил президент.
– В этом случае нам лучше избрать академиком царского кучера Илью Байкова. Он не только близок к государю, но и сидит перед ним!

284. Хитрая работа

Сельский дьячок, у которого в детстве учился читать и писать Г.А. Потемкин (1739–1791), как-то отправился в столицу искать его покровительства и помощи. Прибыв в Петербург, старик явился к Потемкину. Князь горячо обнял своего учителя:
– Зачем ты прибыл сюда, старина?
– Да вот, Ваша светлость, – сказал дьячок, – пятьдесят лет Господу Богу служил, а теперь выгнали за ненадобностью: говорят, дряхл, глух и глуп стал. А я бы еще послужил матушке-царице – не поможешь ли мне чем-нибудь?
– А в какую же должность тебя определить? Разве  в соборные дьячки?
– Голос не тот, Ваша светлость, – сказал старик, – боюсь, не смогу больше петь. Да и вижу плохо.
Потемкин задумался.
– Приходи ко мне завтра, а я между тем подумаю.
На другой день дьячок вновь явился к светлейшему князю.
–  Нашел я тебе отличную должность, –  сказал ему Потемкин.
–  Знаешь Фальконетов монумент на Исаакиевской площади? Сходи и посмотри, стоит ли он на месте.
Дьячок в точности исполнил приказание.
–  Ну что? –  спросил Потемкин, когда он возвратился.
–  Стоит, Ваша светлость.
–  Крепко?
–  Куда как крепко, Ваша светлость.
–  Ну и хорошо. А ты за этим каждое утро наблюдай да аккуратно мне доноси.
Дьячок до самой смерти исполнял эту обязанность и умер, благословляя Потемкина.

285. Награда за убийство 

После неудачного восстания декабристов шел долгий судебный процесс над заговорщиками. Однажды на очной ставке Павла Пестеля (1793–1826) и Сергея Волконского (1788–1865) присутствовал граф Павел Голенищев-Кутузов (1772–1843), который, предположительно  был одним из убийц  императора Павла I (1754–1801) и даже был награжден за это.
Когда граф в гневе не удержался и закричал: «Удивляюсь, господа, как вы могли решиться на такое ужасное дело, как цареубийство?»
Пестель тут же нашелся : «Удивляюсь удивлению именно Вашего превосходительства. Вы должны знать лучше нас, что это был не первый случай. Случалось, что у нас в России за это жаловали Андреевские ленты!».

286. Читайте древних греков в подлиннике

Из школьного курса геометрии мы знаем, что аксиома о параллельных прямых, которые никогда не пересекаются и не сливаются, разве что в бесконечности, принадлежит древнегреческому ученому Евклиду (ок. 325–265 до н.э.).
Но, оказывается, что Евклид ничего подобного не говорил. Его пятый постулат (или двенадцатая аксиома) гласит следующее: «Если прямая, падающая на две прямые, образует внутренние и по оду сторону углы, меньше двух прямых, то продолженные эти две прямые неограниченно встретятся с той стороны, где углы меньше двух прямых».
То есть ученый лишь говорил, что конечный отрезок прямой можно продолжать сколь угодно далеко. Но даже продолженный отрезок всегда оставался конечным. А изучаемые в школе формулировки были созданы только в XIX веке. Так что изучайте труды древних в оригинале!

287. Недостойный высокого звания

Великого пролетарского писателя Максима Горького (1868–1936) еще в 1902 году избрали почетным академиком Императорской академии наук по разряду изящной словесности.
Но прежде чем Горький смог примерить на себя мантию академика, российское правительство аннулировало его избрание на том основании, что Горький находился под следствием. Этот поступок вызвал негодование среди других писателей, которые в знак солидарности стали отказываться от почетного звания, дававшего много привилегий.
Чехов (1860;1904) послал академику Александру Николаевичу Веселовскому (1838–1906) письмо, в котором отказывался от своего звания почетного академика: «В газетах было напечатано, что ввиду приключения Пешкова к дознанию по ст. 1035 выборы признаются недействительными. При этом было точно указано, что извещение исходит Академии наук, а так как я почетный академик, то это извещение исходило и от меня. Я поздравил сердечно, и я же признал выборы недействительными – такое противоречие не укладывается в моем сознании, примирить с ним свою совесть я не мог».
Одновременно с Чеховым отказался от этого звания и В.Г. Короленко (1853;1921).

288. Советские крылья надежнее

Во время визита Хрущева (1894–1971) в США советский генсек должен был совершить множество перелетов по американской земле. Хрущев настаивал на том, чтобы летать на своем советском самолете, к которому очень привык. Американцы опасались, что полеты советского самолета над Штатами будут использованы для шпионажа, и предлагали Хрущеву свои воздушные лайнеры. Эйзенхауэр (1890–1969) даже предлагал Хрущеву свой личный «Боинг-707» с максимальным уровнем комфорта.
Переговоры грозили затянуться, и Эйзенхауэр отступил: «Я не вижу причин, по которым господин председатель не мог бы воспользоваться для полетов своим самолетом».
Встретив такую любезную уступчивость со стороны хозяев, Хрущев снял свои возражения и все полеты по США совершал на американских самолетах.

289. Чудачества американских политиков

Как показывает история, почти каждый американский президент имел в своей биографии маленький «скелет в шкафу». Седьмой президент США Эндрю Джексон (1767–1845) вызвал на дуэль некоего Чарльза Дикинсона после того, как тот оскорбительно высказался о его браке. Джексон позволил противнику стрелять первым, успев за это время тщательно прицелиться. Несмотря на ранение в грудь, президент, не моргнув убил соперника.
Двадцатый президент США Джеймс Гарфилд (1831–1881) был полиглотом и настолько хорошо владел обеими руками, что мог одновременно писать одной рукой по-латыни, другой – по-гречески.
Американский президент Джон Калвин Кулидж (1872–1933) был известен сдержанностью манер и пуританскими взглядами. Однажды за обедом сидевшая рядом с Кулиджем дама взмолилась: «Господин президент, скажите хоть что-нибудь! Я побилась об заклад, что вытяну из вас больше двух слов!». «Вы проиграли», – ответил президент.

290. Хитрость и скупость кардинала

После гибели маршала Франции Шарля де Креки (1578–1638) кардинал Ришелье (1585–1642) захотел осмотреть его коллекцию картин. Они ему очень приглянулись, и он обещал заплатить за ту, которую выберет, цену, указанную в описи имущества покойника.
Ссорится с могущественным придворным никто не хотел, и управляющий нового герцога Ледигьера Франсуа де Креки (1600–1677) доставил кардиналу три картины из собрания покойного маршала и попросил выбрать себе одну из них в подарок. Скупой Ришелье сказал: «Я хочу все три!».
Пришлось управляющему отдать картины, не получив за них ни копейки.