Больше не произойдёт

    Помните вы свою первую… Нет, не любовь. Командировку. Да, да, поездку со свидетельством про командировку и с подотчётной суммой в кармане – со специальным заданием служебного назначения… Так называл командировку первый в моей жизни главбух, который любил точные формулировки.
    Помните?
    А потом, если ничего особенного в эту вашу первую вышеназванную поездку с вами не случилось, то могли и забыть.
    Я помню. Потому что со мною случилось…
   «Мне шло восемнадцать…» - как это у поэта сказано. Сами понимаете, был я и молодой, и зелёный, и, пожалуй, недоученный. Окончил техникум, взяли меня, нетямящего, в солидной организации. В нашем отделе не было сотрудника, который «оторвался» бы от меня меньше чем на десяток лет. И вот – командировка.
    Когда я вернулся оттуда, то в первый же вечер сел сочинять письмо. Длинного, на пятнадцати листах. Чуть не треснул конверт. На конверте рука моя вывела адрес, которая до командировки не значился в моём ежедневнике. В ту же ночь я выскочил на улицу и не бросил своё послание в обычный почтовый ящик на нашем доме, а бегом бежал три квартала до почтового отделения и аккуратно опустил тугой конверт в тумбу, похожую на холодильник «Днипро».
    На следующий день сотрудники нашего отдела поздравили меня с первым крещением и счастливым возвращением, а девочка из бухгалтерии положила на стол передо мной зеленоватый листик бумаги и сурово сказала:
    - Заполняйте авансовый отчёт. И смотрите, чтобы всё сходилось!
   Я внимательно изучил бумагу с одной стороны: «Назначение аванса», «Остаток предыдущего аванса», «До утверждения»; потом с другй: «Дата – порядковый номер документа – кому, за что и по какому документу оплачено». И начал заполнять графы.
    Сначала всё шло хорошо. Поезд туда, поезд назад. Из ежедневника я вытрусил билеты, квитанцию за постель в заводском общежитии. Что ещё? Все восемь дней я завтракал и обедал в заводской столовой, а на ужин покупал булку и двести граммов колбасы.
    У соседа по столу, пожилого плановика, я спросил, как назвать в отчёте плату за постель в общежитии, и он, не отрываясь от исписанной и расчерченной простыни-ведомости, буркнул:
    - Квартирные.
    Больше тревожить его я не осмелился – в этом была моя фатальная ошибка. Ну, неужели тяжело мне было ещё раз мне к нему обратиться, попросить ответ ещё на один вопрос? Но я не попросил.
    «Питание» - записал я в разделе «кому, за что». Булок и колбасы решил не вспоминать, перемножил завтраки, обеды, ужины на восемь дней и написал сумму. Подсчитал на клочке промокашки, вывел итог – не хватает. Поезд, квартирные, питание – всё верно. Но получил я в кассе, уезжая, на шесть пятьдесят больше, чем набралось на бумаге. В чём же дело?
    Вот видишь! В кино я ходил? Безусловно, на следующий же после приезда день я пошёл в кино. Ещё задержался допоздна в цеху – испытывали новый интересный верстак – приплёлся в общежитие, устал и хотел завалится минут на шестьсот. А потом залез под холодный душ – решил пойти в кино.
    Я вписал:
    «12 августа. Посещение кино. Сорок копеек».
    До чего хорошо, что я тогда не завалился спать, а пошёл в душ! Двенадцатого августа, в кино, я познакомился с Верой…
    Она сидела сзади меня, и моя голова на долговязой шее мешала ей смотреть. Она наклонялась то туда, то сюда, а потом не сдержалась и попросила меня наклониться в какой-нибудь один бок. Я оглянулся и тихо спросил – в какой. Она усмехнулась и сказала: «В правый». Когда вспыхнул свет, я не мог разогнуть шею, как будто моё ухо к плечу приварили. Она засмеялась…
    Сосед-плановик заклацал счётами, и я вернулся к действительности. Вот ещё замечтался. Это же не письмо, а авансовый отчёт.
    Письмо, наверное уже в дороге… Если бы и ответ побыстрее… А может, он – тот ожидаемый ответ – уже лежит, как там в песне: «вести летели, встречались в пути»?
    Я вздохнул и вернулся к зелёной бумаге.
    Ну, что ещё?
    Ещё кино. Четырнадцатого. А потом, ещё, семнадцатого. Я стал быстро вписывать:
    «14 августа – посещение кино – восемьдесят копеек.
     17 августа – посещение кино – восемьдесят копеек».
    Здесь я запнулся. Какое право я имею ставить в графе «сумма» - восемьдесят, а не сорок? Ведь за себя я платил только сорок? С чего это вдруг организация должна принимать на себя посещение кино посторонней, как бы сказать, особой? Я уже собрался было исправить сумму, а потом подумал так. Платил восемьдесят? Восемьдесят. Вот так и нужно писать. Ведь отчёт должен сходиться!
    Я решил как можно быстрее рассчитаться с этим отчётом.
    «18 августа. Посещение парка культуры и отдыха…»
    Пододвинул промокашку. Билеты за вход, потом мы пошли на качели… Вера совсем не боялась и каждый раз, оказавшись высоко надо мною, делала вид, как будто отпускает руки и падает… Потом билеты на теннисные соревнования – она, оказывается, теннисистка… Ага, ещё я угощал Веру мороженым, себе не брал, денег оставалось впритык на дорогу.
    Подсчитал поставил сумму, вывел, сколько вместе – снова не сходится. Придётся перебрать день за днём. Решил начать с конца – и отодвинул вбок зелёный бланк…
    Вера приехала всё-таки на вокзал. Перед самым отходом поезда. Я растерялся, стоял столбом перед нею и смотрел куда-то на дым над трубой паровоза. Паровоз чихал чаще, дым густел. Потом высоко рванулась струя пара, резанул свисток. Вера протянула мне руку, неопределённо усмехнулась…
    Нет, в тот день затрат не было.
    А почему всё-таки тогда на вокзале Вера тоже молчала и была какая-то деревянная? Может, из-за того случая накануне?
    Ми долго бродили над озером. Решили покататься на лодке. Вера всё подсмеивалась, что я не умею грести. А я умею, но вёсла были от других уключин и ручки цеплялись одна за другую, все пальцы сбил. Когда мы причалили, стемнело. Я неудачно выбрал место, и нос лодки остался в воде. Подал Вере руку, она прыгнула и случилось так, как будто она обняла меня. Лицо её было совсем близко, мне так не хотелось отпускать Веру… Наверно, Вера рассердилась, потому что она больше не смеялась в тот вечер…
    Так, кстати! За лодку я платил?
    Взял ручку, подумал секунду – и в моём гениальном отчёте появился новый раздел: «Спортивные развлечения».
    Теперь не хватало только пятидесяти копеек. Я вспомнил, как ежедневно по дороге на завод покупал в киоске газеты, и поставил пятьдесят копеек в раздел «Культзатраты».
    Облегчённо вздохнул и разогнул сомлевшую спину. Полдня угробил на этот проклятый отчёт!
    Меня позвали к начальнику. Я прихватил с собой чертежи, разные бумаги и пошёл докладывать про всё увиденное, услышанное, сделанное.
    Начальник был доволен результатом моих путешествий. Когда я уже собрался откланяться, он заметил между бумагами мой зеленоватый отчёт и, не читая, подписал:
    «Необходимость затрат подтверждаю».
    Я отнёс отчёт в бухгалтерию и занялся делами.
    Через десять минут в отдел вбежала девушка-бухгалтер и зашептала что-то на ухо двум нашим женщинам-инженерам. При этом она указывала глазами на меня и давилась смехом. Потом все трое выскочили из комнаты.
    Ещё через пять минут в коридоре загремело, двери распахнулись и в отдел следом за моими сотрудницами ворвалась вся бухгалтерия. Они хохотали и таращили на меня глаза. Из рук в руки порхал зелёный листик бумажки, в котором я узнал свой отчёт.
    Мои коллеги побросали свои дела. Зелёный листик то взлетал под потолок, будто подхваченный взрывом смеха, то нырял к самому полу, когда кто-нибудь, читая его опускался от смеха и садился на пол. Через неимоверный шум и смех я смог разобрать только отдельные фразы:
    - Кино! Первый раз – сорок, а потом – восемьдесят копеек, восемьдесят! Ох-хо-хо!
    - Посещение парка! Ах-ха-ха!
    - Культуры и отдыха! Их-хи-хи!
    - Спортивные развлечения! Ух-ху-ху!
    Наименьший успех выпал на долю «культзатрат» и «питания».
    Я ничего не способен был понять. Я даже не встал из-за стола – сидел, смотрел, слушал и ничегошенько не понимал. Наделал каких-то глупостей, это понятно. Но в чём они? И так ли это ужасно? Кажется, нет – смеются все сильно весело и сильно добродушно.
    Распахнулась дверь, вошёл начальник. Зелёный листок порхнул в его руки, хохот взорвался с новою силой. Начальник глянул с одного боку, начал читать на обратной стороне. Лицо его засияло усмешкой, продолжая читать, он подошёл к моему столу.
    Снова раскрылась дверь – появился главбух. Он недовольно осмотрел это скопище, быстро направился ко мне, взял с рук начальника отчёт , положил на стол.
    - Молодой человек, - сказал главбух сухо, - что это такое? Чему вас в техникуме учили?
    Костлявым прокуренным пальцем он перечеркнул зелёный бланк.
    - Вместо всей этой фантастики нужно писать: СУТОЧНЫЕ! За… сколько здесь?.. – шесть и – день отъезда, день приезда – за семь суток. На сутки вам выдаётся в командировке три процента зарплаты. Рассчитать процент и помножить – надеюсь, это понимаете?
    Только теперь я заметил, что в комнате совсем тихо. Никто не вышел. Все стояли и смотрели – на главбуха и на меня.
    Тогда начальник отдела неторопливо взял мой отчёт и заговорил:
    - Сергей Максимович(так звали главбуха), у меня просьба к тебе…
    Он посмотрел на меня. В глазах его светился весёлый смех и что-то ещё…
    - У меня, Сергей Максимович, к тебе просьба…
    Начальник отдела положил главбуху на плечо свою большую руку.
    - Утверди ему этот отчёт – так, как он есть.
Было тихо. Начальник осмотрел комнату.
    - А, товарищи! Кто поддерживает мою просьбу? Нуже!
    И первым поднял руку.
    И все подняли руки, даже бухгалтерия.
    Главбух передёрнул плечами.
    - Зачем эта комедия? Коротко и просто: суточные! За семь дней. И сумма выйдет больше, чем он нашкрябал своими… спортивными развлечениями!
    Было тихо. Начальник отдела сказал:
    - Ничего, Максимович, утверди как есть. Подумай: ведь это в его жизни впервые – и последний раз. Больше он никогда не подаст такого отчёта! Теперь он всегда будет писать – СУТОЧНЫЕ.

Евгений Снегирёв.