Глава 4. Михолап

     Гарнизонная гауптвахта Советская гавань-сортировочная находилась в посёлке Заветы Ильича. Это было одноэтажное приземистое здание с «вылизанной» от снега территорией и пристроенной сбоку кочегаркой.

     Старшина губы, с «говорящей» фамилией Михолап, был низенький, лысоватый, не отягощённый интеллектом, но достаточно свирепый и скорый на расправу мужик. Про него, по всему гарнизону,  ходили легенды. Даже никогда к нему не попадавшиеся солдаты и матросы,  а гарнизон был военно-морской, были уже достаточно о нём наслышаны.  И байки о нём ходили разные. Поди, разберись, где правда, а где ложь. А может и всё правда…?

      Приходит, например, Михолап в кочегарку с проверкой. Кочегарка углём  топится. Везде должен быть порядок и чистота. Уголь - аккуратно сложен. Шлак вывезен куда надо. Уровень жидкости в системе в пределах нормы. Иначе кочегар тут же в камеру сажается. А на его место другого ставят.

     Потом старшина идёт в первую камеру, куда отопительная труба от кочегарки приходит и кладёт руку на эту самую трубу. В идеале, его рука не должна ничего ощущать. Ни тепла, ни холода. Если рука ощущает тепло, Михолап орёт:

- Ты мне весь уголь решил раньше времени сжечь??? В камеру его!!!

Естественно, его приказание тут же выполняется. Кочегар в одиночку сажается.

Если рука ощущает холод, старшина снова орёт:

- Ты мне систему хочешь разморозить??? В камеру его!!!

     Так это температура на входе первой камеры. Про температуру на выходе последней камеры я уж и не говорю, она гораздо ниже. На губе было всегда сыро и холодно.  Все сидельцы обязательно были в шинелях. Если, кого либо, наказывали уже на губе, то отбирали шинель и сажали в одиночку, раздетых. Попробуй поспи, когда всё тело трясётся от холода, ты в одной гимнастёрке, лежак – голые доски, а укрыться нечем…

     Привёз как-то патруль на губу пьяного солдата. Посадили в одиночку. А он там бушует, в дверь стучит, орёт, ругается и караульные его никак утихомирить не могут. Доложили Михолапу. Он лично явился. Кормушку открыл, в упор смотрит, молчит.

     Солдатик аж трезветь начал, а Михолап  широко глаза свои открыл, всем своим видом дикое и безраздельное удивление показал и громовым голосом вопросил:

- Ты в шинели??? – солдат начал съёживаться, - и в шапке???

Солдат стал совсем маленьким и жалким, понимая – сейчас разденут… 

Михолап  приложил  к губам палец и, почти шепотом,:

- Т-ссс, а то сниму…, -  и закрыл кормушку.

После этого из одиночки до самого утра не было ни звука.

На любые предложения, которые пытались до старшины  донести сидельцы, следовал неизменный ответ:

- Да ты же тупой, как сибирский валенок. Нет, как автобус  сбоку!

     Однажды  двое пьяных солдат воспользовавшись тем, что пол камеры был земляной, сумели сделать подкоп и сбежали. А потом, додумались идиоты, припёрлись к гарнизонному коменданту с устной жалобой на старшину гауптвахты, мол,  плохо с ними обращается.

     Через пятнадцать минут они уже снова были на губе, в другой камере, старшина, своей властью, добавил им ещё по пятнадцать  суток ареста.  Впоследствии  полы в камерах зацементировали.

     В моё время солдат служить загоняли далеко от дома. И москвичи часто оказывались на Дальнем востоке, а как люди не закомплексованные, часто на ходу у других подмётки отрывающие, то и на губу в достаточном количестве попадали. Соответственно, с Михолапом были лично знакомы. Каждый, сидевший на губе, был с ним знаком лично.

     Когда-то, пока старшина Михолап ещё выезжал в отпуск на запад России, он побывал в Москве.  То ли время он решил скоротать, то ли фильм ему посмотреть захотелось, но оказался он вечером в кинозале. Смотрит кино, наслаждается, расслабился… 

И вдруг слышит сзади шёпот:

- Смотри – Михолап!  Да я тебе точно говорю, Михолап!

     Старшина голову поворачивает на шёпот, пытается разглядеть тех двоих, которые переговариваются и сидят как раз сзади него, но тут же получает плюху в ухо:

- Сиди, ссука, не крутись, -  доходчиво объяснили, с первого раза.

     Михолапу уж не до кино, мозги от напряжения скрипят. Мысль одну гоняют, как бы смыться быстро от этих знакомцев, да от погони суметь уйти. Понимает - жареным запахло, но и другое понимает. Они - москвичи, в своём городе, у них преимущество. А он города не знает, да и не вскочишь резко и не побежишь быстро, когда сидишь в середине ряда с обоих сторон  зрителями подпёртый. Пришлось судьбе покориться.

     После сеанса, когда свет в зале включили, взяли его те двое под белы рученьки, твёрдо и крепко взяли и повели. Михолап уж ожидал, что заведут в подворотню, отдубасят от души, может, сломают чего или вообще прибьют. Он их узнал, частые гости у него на губе были, отпетые…

     Но повели его не в темноту, а на свет, почему-то.
На освещённой улице -  ещё более освещённое здание. Музыка оттуда гремит, оркестр играет, дамы с обнажёнными плечами с мужчинами танцуют, через большие окна хорошо их видно. У входа очередь стоит.

     В высоких дверях швейцар,  в мундире от генералиссимуса, шлюзом работает. Троица сразу к дверям, вне очереди. Вернее двоица согласованная, а Михолапу остаётся лишь ножками перебирать, чтоб не споткнутся. Генералиссимус, как их увидел, заулыбался, видать хорошие и давние знакомцы. Дверь широко распахнул, попытавшегося проскочить одним толчком в хвост очереди отправил.
Поклонился головой бородатой,  одной рукой дверь придерживал, другой приглашающий жест изобразил.

- Привет, Спиридон, - сказали оба завсегдатая. Михолап ничего не сказал, ещё не понимая, во что вляпался.
 
    Вошли в холл. С капканным лязгом сзади захлопнулась входная дверь. Швейцар, с обратной стороны стекла входной двери, вывесил табличку «СВОБОДНЫХ МЕСТ НЕТ».

     Это был шикарный ресторан. Михолапа завели в зал, усадили к стенке, на столик стоящий в углу, с табличкой «Заказной». Старшина  оказался зажатым в углу, с обоих сторон подпёртый сопровождающими. Все пути для побега были отрезаны.

     Появился смазливый официант. Поздоровался,  забрал со стола табличку "Заказной", положил на белую скатерть солидные корки с многостраничным меню. Завсегдатаи, явно никуда не торопясь, сделали большой заказ.

     На столе сначала появились бутылки и холодные закуски.

     Выстрелило пробкой Советское шампанское. Три бокала приняли янтарь напитка в себя, покрываясь испариной снаружи, пузырьками внутри и захлёбываясь шапкой пены.

- Ну что, Михолап, за встречу?

      Два поднятых бокала чокнулись со стоящим на столе третьим, потом чокнулись между собой, взметнулись на уровень рта,  опрокинулись и вылили своё содержимое в горло каждого. Третий бокал продолжал стоять на столе.

- Ты чего, Михолап? Не рад нашей встрече??? А мы очень даже рады, даже и не ожидали такого подарка судьбы. Ты ешь, ешь, а то голодный останешься…

     Михолап сидел бледный и всё не мог выработать свою линию поведения.
То ли пить, то ли не пить. То ли есть, то ли не есть. А вдруг чего-нибудь сыпанут в еду или напоят до поросячьего визга. Хотя наливают из открытой здесь же бутылки и пьют сами. Михолапа внутренне уже трясло, как от озноба, хоть внешне это и не проявлялось. Он понял, чтобы снять стресс, внутреннее напряжение, надо принять хотя бы грамм сто пятьдесят. Водочки.

     На столе стояли бутылки: «Столичная», «Старка». Джин «Белая лошадь», «Саке», «Амаретто», «Ямайский ром», «Армянский коньяк ВК». Все бутылки были откупорены, завсегдатаи из каждой бутылки снимали пробу.

     Стол ломился от закусок. В центре стола было рыбное ассорти, нечто восхитительное по красоте, собранное из  огромного количества  цветных ингредиентов. Кусочки золотистого осётра соседствовали с мякотью омаров.  Щучья икра перемежалась икрой чёрной и красной. Пласты нежнейшего угря, соседствовали с нарезкой сига. А в центре, сверху, запечённая целиком стерлядь.

     Старшина наконец-то  решился. Взял подрагивающей рукой бутылку «Старки». Выплеснул, в горшок стоящего рядом цветка, шампанское.  В освободившийся бокал, до краёв, линул водки. Быстрым движением опрокинул содержимое в рот, чем-то зажевал. И сидел, не шевелясь. Полуприкрыв глаза, ощущая,  как теплота пошла по пищеводу, опустилась в самый низ, а оттуда, снизу, пошёл вверх хмель. Пока не достиг головы, снимая напряжение и делая жизнь приятней, чем она была на самом деле.

- Ну вот, давно бы так, а то сидишь как бирюк на собственной свадьбе, - заулыбались соседи, которые и поели хорошо и выпили за это время более, чем достаточно. 

- Официант, -  крикнули они в два голоса, вставая. Тот мгновенно появился, не заставляя себя долго ждать.

- Николай, - сказали ему, показывая на Михолапа,  - у нашего товарища сегодня день рождения. Он нас пригласил его отпраздновать к Вам, в ресторан.

- Ещё раз с днём рождения, - поклонились они Михолапу, - спасибо за приглашение, - и,  поворачиваясь уходить, показали официанту на Михолапа и жёстко сказали:.

- Счёт - ему…

     Вот с тех самых пор Михолап и перестал в отпуск уезжать куда-либо. Предпочитал проводить его дома, без неожиданных и  случайных встреч.