Двенадцать вечеров с Экклесиастом. Публикация 22

Шел второй час полета, когда началось ЭТО. Замеченный при посадке обладатель режущего взгляда спокойно поднимается со своего места. Самые первые движения этого человека наполнили мое сердце холодной жутью. И в громко произнесенном им слове "Захват" уже не было ничего неожиданного.  Под расстегнутой курткой то, что внешне очень напоминает бомбу из дурного боевика. В руке – антиснайпер – устройство подрыва, не срабатывающее до той поры, пока большой палец руки давит на кнопку. Совершенно неожиданно пронеслась мысль – а что, если у него вдруг случится сердечный приступ? Рука расслабится – и ВСЕ...
Оказалось, что их четыре человека. Вооружены. Спокойны. Требуют представителя экипажа. Категорически запрещено инструкцией разблокировать дверь в кабину – но эти грозятся убивать пассажиров. Вышел бортмеханик. Убедился в серьезности намерений и выслушал требование – Афганистан. Я примерно представляла, какие сейчас начнутся переговоры – но не они заботили в настоящий момент.
В школе стюардесс мы проходили такие ситуации. Террористы, захват, переговоры, спокойствие пассажиров. Но все это оставалось чисто теоретическим – и даже когда приходили новости о таких событиях, они оказывались подобны мыслям о смерти – это никогда не случится со мной. С другими – да, возможно – но только не со мной.  Наверное, инструкторы знали об этом, и потому многие реакции и действия старались довести до автоматизма.
Пассажиры пока в шоке – но скоро настанет эмоциональный взрыв, когда начнутся  неуправляемые истерики. Да еще с одним из четверки явно не все в порядке – скорее всего, он под кайфом, и как раз наступает приход. Самое страшное – неконтролирующий себя и невменяемый террорист.
Ситуация взорвалась буквально за миг.
В седьмом ряду пожилой мужчина начинает хрипеть и теряет сознание – явные признаки сердечного приступа. Оксана совершенно искренне бросается к нему на помощь. Но слишком резко...
Время страшно замедлилось для меня. Подруга делает второй шаг, когда нервный террорист замечает движение и разворачивается в сторону Оксаны, держа на вытянутой руке пистолет. Второй видит это, понимает происходящее и в каком-то отчаянном броске пытается предотвратить уже практически случившееся. Из ствола оружия вырывается короткое пламя, и через несколько бесконечно длинных для меня мгновений Оксану отбрасывает назад с расплывающимся на белой блузке красным пятном. Все это очень медленно. Между террористами идет разборка, а я держу девушку на своих руках, сидя прямо в проходе. Крови очень много, Оксана задыхается, силится что-то сказать. Зрачки расширены, рука судорожно сжимает мою руку. Вдруг тело ее напряглось, вытянувшись в струну, и затем, словно воздушный шарик, из которого выпустили разом весь воздух, обмякло. Одновременно я потеряла сознание.
Буквально на мгновение. Когда свет вернулся ко мне, первой мыслью стала безумная надежда, чтобы все происходящее оказалось бредом, жутким вымыслом... Но не тут-то было. Мертвое тело подруги у меня на руках, а в салоне творится что-то невообразимое.
И в этот момент такая четкая картина начала терять свои очертания, расплываться, уступая место моим внутренним переживаниям. Именно они были важны. Но тогда я полностью растворилась в происходящем. Все воспоминания оказались отрывочными – ум словно попытался вычеркнуть это событие из жизни.
Но теперь все изменилось. Я с небывалой остротой ощутила каждую вибрацию собственной души. Все эмоции, пережитые мной, засверкали словно грани одного бриллианта – и это было по-настоящему ценно.
- Вижу, ты начинаешь осваивать внутреннего наблюдателя, - голос Соломона вернул меня к новой действительности, - он и при жизни работает, но мало кто обращает на него внимание, отождествляясь со внешним миром. Сейчас же у тебя есть уникальная возможность пересмотреть записи, и извлечь самое ценное. Слава Богу, есть что извлекать...
С необычайной ясностью я вдруг осознала, что именно теперь ЖИВА! Как назвать то состояние, из которого я сюда пришла (раньше без всяческих сомнений я считала его "жизнью") – пока было непонятно. 
Теперь я начинала понимать смысл таинственных слов, возникающих словно из пустоты. Да и узор ковра чудесным образом помогал и сопровождал мою внутреннюю работу.
   
                Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению,
                и любовь их и ненависть их и ревность их уже исчезли, и нет им более части во веки ни в чем, что делается под солнцем.
                Итак иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим.
                Да будут во всякое время одежды твои светлы, и да не оскудевает елей на голове твоей.
 
 Странно, но я никогда не задумывалась о смерти. Периодически кто-то умирал, и степень моей близости к этому человеку определяла глубину испытываемого горя. Но вывод о неизбежности собственной смерти ни разу не посетил меня. Точнее, на интеллектуальном уровне я, как и все, понимала – никто не останется жить вечно. Можно быть богатым или бедным, радующимся или страдающим, больным или здоровым – в этом все отличаются – но каждый человек ТОЧНО умрет.
Но это понимание не было частицей меня самой, это словно посторонняя мысль, не имеющая корней в душе.
Вновь вернулся тот кошмарный миг в самолете, когда последний выдох покинул грудь Оксаны. Правда, теперь я воспринимала все по-новому. То, что еще минуту назад было Оксаной, праздновало день рождения, строило планы на будущее – лежало бесформенной обмякшей и потяжелевшей массой на моих коленях. Но то, что оживляло этот "футляр" и только что покинуло его в виду непригодности, пребывало где-то в состоянии освобождения.
Картина утратила глубину, а мой взгляд остановился на группе новых друзей – спутников Соломона. Кто-то из них – кажется, его звали Симон – помахал мне рукой и улыбнулся.  Да это же его энергия оживляла Оксану! Постепенно в других я узнала персонажей той драмы – потерявшего сознание мужчину, группу террористов, членов экипажа....
Значит, это все делалось для меня! Это было моим уроком – и столько сил приложено Вселенной, чтобы я получила правильные впечатления, и, переработав их, извлекла опыт. Постановка этого "спектакля" должна быть очень реалистичной – только тогда проявятся яркие, сильные впечатления.
Так вся земная жизнь проходит в получении опта – и только теперь я смогу им по-настоящему воспользоваться.
Но сколько людей живут, даже не подозревая об этом! Фактически, они мертвы для жизни, их эмоции и впечатления уйдут вместе с ними, так и не став частью существа.  Это как неусвоение пищи, проходящей сквозь кишечник и исторгнутой вон. Такие – статисты на сцене жизни.  Но вся красота в том, что в любой момент статист, пробудившись, получает главную роль. Точнее, его роль уже главная – у каждого – но они не догадываются об этом.
Сразу я очутилась в горах - и внутренне содрогнулась от того, что предстояло вновь пережить.
Не альпинисты, не специальная группа – обычный туристический маршрут в Крыму. Бродим уставшие на Мангупе, уже насытившись впечатлениями, но все еще боящиеся упустить что-то важное. Нас человек двадцать. Случайно подобранные люди. Я с подругой.
В группе был ничем не выделяющийся молодой мужчина. Тихий, спокойный – он не привлекал ничьего внимания. И была семья с маленькой девочкой, которая проявляла невозможную активность – но не докучала взрослым. Такой себе вечный двигатель в миниатюре.
Все произошедшее я видела в мельчайших подробностях – драма развернулась прямо перед нами, присевшими отдохнуть недалеко от края плоской вершины.
Девочка идет к пропасти и с интересом вглядывается вниз. В какой-то момент времени порыв ветра выводит ее из равновесия, и она начинает медленно заваливаться в пустоту.
Время словно остановилось. Никто не может сдвинуться с места. Кроме тихого молодого человека. Он превратился в ураган и оказался рядом с ребенком практически в момент падения. Оба исчезают из виду за краем. Смотреть никто не хочет – но ни криков, ни звука падения нет. Надежда на чудо оживает в душе – и все в едином порыве бросаются к месту трагедии. Я оказалась раньше всех. Увиденное потрясло.
В полуметре ниже края, каким-то чудом повиснув на одной руке, наш герой во второй держит девочку, висящую над  полукилометровой пропастью. Начинается суета, советы, паника – а я вижу то, чего еще никто не понимает – НЕ УДЕРЖИТ. Это отражается в его зрачках, проникших прямо ко мне в душу. Секундная внутренняя борьба – и я понимаю ее суть.
Отпустить девочку, освободить руку и выжить. По напряжению лица вижу, что этот вариант отвергнут. И тогда вступает в силу второй. Невероятным напряжением – а теперь я уверена, что в этом ему помог Господь – он выбрасывает девочку вверх и в нашу сторону, так что несколько пар рук подхватывают ее. Но это усилие было предельным, и парень полетел вниз. Выражение его глаз навсегда осталось со мной – но только сейчас я по-настоящему приняла все произошедшее.
Сейчас я осознаю – был шанс пробудиться.  Но впечатления хватило максимум на месяц. Потом оно начало терять свою свежесть, вытесняясь хотя и не такими яркими, но зато многочисленными повседневными заботами. Еще некоторое время оно сопротивлялось, приходя по ночам – его глаза словно говорили мне о чем-то неизмеримо более важном, чем житейская суета – но постепенно и это случалось все реже.
Да, это было мощное впечатление. А сколько тех, которые мы считаем "обычными" и не замечаем вовсе. Передо мной развернулась целая панорама одного объекта – куста сирени во дворе, мимо которого я практически каждый день прохожу. Привлекал ли он мое внимание? Да, иногда – когда весной распускались почки да еще в период цветения – наполненный сладким ароматом воздух просто не пропустит мимо, словно бдительный часовой.  А в остальное время это был просто куст.
Сейчас, в череде картин, когда ничто не отвлекало моего внимания, я видела ЖИЗНЬ этого куста от маленького росточка до полного увядания. Его состояние и настроение менялось. Он печалился, когда я в озабоченности и расстройстве пробегала мимо; он радовался, когда я останавливалась вобрать в себя чудный аромат цветения; Немного пугался – но с готовностью жертвовал свою веточку для маленького букетика. Этот куст заключал в себе весь возможный опыт. Будь я внимательна.... Но, Господи, вот уж действительно – имеющий глаза и уши слеп и глух.
Но слова о веселии в тексте... Не понимаю повода – пока все очень грустно.
На мое плечо мягко опустилась рука. Голос Соломона прозвучал успокоительно.
- Я вижу, тебя смущают слова о веселии... Но они не буквальны. Давай порассуждаем – опять же на основе твоей жизни. Вот одно состояние.
Экзамен на профессию. Я вижу себя и переживаю те же эмоции. Огромный букет страха, ответственности, неуверенности – и сплошная серьезность на лице.
Чуть позже. Я вприпрыжку бегу по улице, намеренно попадая в лужи. Экзамен сдан, воображение рисует радужные перспективы – жизнь удалась.
- Скажи, чем отличаются эти два момента? Что ты сейчас ощутила?
- Совершенно разные состояния. В первом я была необычайно напряжена, рисовала себе мрачные перспективы на случай провала. Отсюда серьезность. Во втором напряжение спало, и я стала радостью – очень легкое и блаженное состояние.
- Но не думаешь же ты, что всему причина – экзамен?
Его вопрос застал меня врасплох. Действительно, впечатление именно таково. Но это только поверхностный взгляд. Ведь напряжение создала я сама, собственными мыслями, страхом и прогнозами. И, как только оно ушло – я восприняла настоящее течение жизни – бурное и радостное. Это не значит, что оно появилось в момент окончания экзамена – оно всегда было со мной. Только я лишь изредка открываюсь ему.
- Молодец, правильно. Слишком большое чувство собственной важности заставляет нас переоценивать жизненные ситуации, вносить в них избыточный потенциал, напряжение. А это приводит к суете и серьезности. Кто-то сказал, что все глупости в мире делаются с серьезным выражением лица. Игра не напрягает – она увлекает человека. Но и в серьезности нет ничего плохого, если оставаться наблюдателем...
Я отчетливо осознала, что одежды – это мои состояния, и они не должны зависеть от внешних обстоятельств – "во всякое время светлы". Это значит – с благодарностью принимать все уроки. Да, это непросто.
Словно в подтверждение моих мыслей буквы начали появляться вновь.

                Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что это — доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем.
                Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости.

- Но ведь я не в могиле! Я жива!
- Это, скорее, исключение из правил – потому мы и пишем эту книгу. Большинство по прошествии жизни ничего не могут обнаружить в себе – и отправляются на повтор урока. Сколь угодно много раз. Это и есть настоящая могила...
Вроде бы все понятно – но это еще не то понимание, которое наполняет сердце. Вот и слова о жене как можно воспринимать буквально? Ведь я как раз и была женой.
Последняя мысль, словно введенный в компьютер памяти пароль, оживила целый пласт воспоминаний.
Олег ворвался в мою жизнь стремительно и ошеломляюще. Внимания мужчин я не была лишена – но этот фонтан эмоций превзошел не только все виденное, но и мыслимое.
Все началось в одном из многочисленных столичных кафе, куда наш небольшой коллектив одногруппников зарулил отметить какую-то дату. Один из парней привел своего друга, отрекомендовавшегося Олегом.
С первого взгляда между нами проскочила та необыкновенная искра взаимного интереса, которая сразу определяет дальнейшие взаимоотношения. Это тот миг, который выпадает из обычного течения времени. Все перестало существовать – кроме нас и наших глаз, слившихся в одном долгом взгляде.
Все, что происходило в этот вечер после, мы оба плохо помнили, и даже многочисленные попытки, предпринятые уже при совместной жизни, восстановить те события ни к чему не привели. Вот уж действительно – "счастливые часов не наблюдают" – для них просто не существует времени как явления....
Это кафе стало дверью, через которую Олег увел меня в совершенно особый мир влюбленности.
Он умел быть непредсказуемым, и главным врагом наших отношений считал привычку. И, надо отдать ему должное, сумел все организовать так, что ни одно наше действие не приобрело качеств автоматичности.
Договорились здороваться по утрам так, как будто видим друг друга впервые. Вначале это было прикольно, но после некоторого времени ум утратил чувство новизны и начал привыкать. Так Олег специально вставал чуть раньше, чтобы приобрести новый для меня образ. Его фантазия была неистощима – и мы продолжали радоваться друг другу каждое утро.
Поцелуи, объятия – даже неизбежные размолвки – все стало предметом изучения и эксперимента, своеобразной игры.
И даже в наши интимные отношения Олег сумел внести этот глубокий интерес друг к другу. Каждый раз это было по-новому. Никакой привычки.
Конечно, при таких отношениях тропа влюбленности неизбежно приводит к вершинам любви, минуя все пропасти взаимных претензий, разочарований.
Ожившие картины нашей совместной жизни пронеслись сквозь меня и уперлись в стену не то, чтобы отчаяния, но непонимания – а как же он теперь без меня? И, словно в ответ на этот невысказанный вопрос, я оказалась перед  могилой собственного тела. Нелегкое, я вам скажу, зрелище. Поймала себя на мысли, что мне очень бы хотелось увидеть Олега горюющим...
Да вот и он. Только что-то рыданий не слышно. Наоборот – спокойный и чуть грустный взгляд направлен на какие-то предметы, разложенные на столике. Господи, да ведь это экспонаты нашего музея счастья – ничего не значащие в обычном мире мелочи, но для нас имеющие огромное значение. Это вехи нашего общего опыта.
Лоскут платья. Его оторвало, когда я невнимательно закрыла дверь подвезшего нес домой такси. Все отделались легким испугом – но  в момент происшествия Олег совершил такой невообразимый прыжок, пытаясь остановить уже начавший движение автомобиль, что мы сочли этот кусочек ткани достойным увековечивания....
Лопнувший воздушный шарик. В день моего рождения Олег надул множество шаров и решил при пробуждении забросать меня. И все шло замечательно и весело, пока самый главный шар не лопнул буквально у меня на носу. Мгновенный испуг – а потом море веселья.
Открытка к миниюбилею нашей встречи. Она было совершенно необычной – звуковой со стихотворением Олега, художественной с его рисунком, ароматной с моим любимым запахом и еще множеством ассоциаций.
Все эти мелочи чем-то помогали Олегу. Каждый экспонат не бередил душу – но успокаивал ее. Его спокойствие передалось мне и трансформировалось в огромную благодарность этому человеку и всем светлым силам, проводником которых он служил. Именно Олег помог мне избежать могилы. И я знала – наша главная встреча еще впереди.

                И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым — победа, не мудрым — хлеб, и не у разумных — богатство, и не искусным — благорасположение, но время и случай для всех их.
                Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них.
 
Моя бабушка говорила: "Знал бы, где упадешь – соломки постелил бы" Действительно – не полети я в этот рейс... Знаков-то сколько было.
Олег сейчас обнимал бы меня живую и сливал биение своего сердца с моим – вместо тихой грусти на кладбище. Да и детей у нас еще не было – а так появлялся шанс дать начало новой жизни.  А представляете, если бы я знала, чего удалось избежать – насколько ценила бы каждый миг жизни!
Картина нереализованных возможностей настолько захватила меня, что полностью разорвалась связь с реальностью – и только тихий голос Соломона вывел из этого пике в мечтания.
- Так Ты считаешь, что Творец ошибся, прервав твою жизнь?
Вопрос, поставленный таким образом, подействовал подобно ледяному душу.
Действительно, мое собственное воображение нарисовало картину прекрасной жизни. Но ведь это неизвестно. Никому. Кроме Творца. Только Он определяет точное время.
- Посмотри другой возможный сценарий.
...Хороший солнечный день. Я за рулем нашего Пежо. Олег рядом, настроение замечательное. Я знаю, что едем отдыхать. Даже слова не нужны в такой обстановке – достаточно легких касаний и воздушных улыбок. Две души слились в единое целое.  Уже скоро, если все будет нормально, у нас родится мальчик...
Не будет. Вывалившийся из-за поворота грузовик несется прямо на нашу, ставшую в один миг совершенно миниатюрной, машину. Каким-то чудом я ухожу от лобового столкновения, но  вылетаю на встречку, цепляю что-то синее – и кувыркаюсь в кювет.
Олег остался без ног. Ребенка я потеряла. Глухое отчаяние находит выход в наркоте – сначала легкие, а после уже серьезные препараты становятся моей страстью...
Наверное, из-за моего  подсознательного желания видение прервалось – и я с удивлением обнаружила внутри чувство облегчения и даже благодарность за собственную смерть.
- Мы часто сетуем на жизнь, Творца, считая, что чего-то недополучили, или достойны большего – но факт состоит в том, что мы не знаем.
Снова передо мной начала разворачиваться картина жизни. Только это были не отдельные кадры, а вся жизнь как одно целое. От рождения до катастрофы не было никаких разрывов, фрагментов или чего-то подобного. Только непрерывная лента. И ни одного места, где можно было бы свернуть или изменить "маршрут".
Изогнувшись, подобно гигантской арке, лента жизни в момент моего рождения проявлялась из какой-то дымки и исчезала в ней после катастрофы.... Чтобы вновь появиться при рождении. В той же семье, в то же время.... Замкнутый круг. И снова – катастрофа. И так – бессчетное число раз.
Голова закружилась.  Оперлась на руку Соломона.
- Это что – аллегория какая-то? Символ замкнутого круга?
Мудрец с оттенком легкой грусти посмотрел в мои расширившиеся от переполняющих эмоций глаза.
- Нет, это истинное положение вещей. Дежавю. Вечное возвращение. Колесо рождений и смертей. Бег по кругу.
- Господи, но ведь это ужасно. Ловушка какая-то. Хорошо, хоть памяти нет – и каждый раз кажется как первый. А может – плохо? Знай человек такую правду – постарался бы вырваться. А вообще – выход есть?
- Ты уже вырвалась. Много жизней все трудились, создавая условия осознания тобой жизни. Это очень непросто – но у тебя получилось.  И теперь ты трудишься для других. Все должны выйти из этого колеса – а мы будем держать дверь открытой.
Новое понимание просто ошеломило. Захотелось каким-то образом предупредить близких людей. Да что там близких – всех. Криком кричать.
- Не поверят. Многие кричали. Но сама идея замкнутого круга настолько неприемлема для ума, что он даже не затрудняется задуматься. Но школа жизни работает – и как раз сейчас мы пишем один из Учебников.
У проявляющихся букв и узора ковра появился совершенно новый смысл. Они теперь становились способом моей коммуникацией с оставленным миром, каналом передачи опыта.  И ради этого стоило покружиться на колесе.
Вот еще какую мудрость видел я под солнцем, и она показалась мне важною:
город небольшой, и людей в нем немного; к нему подступил великий царь и обложил его и произвел против него большие осадные работы;
но в нем нашелся мудрый бедняк, и он спас своею мудростью этот город; и однако же никто не вспоминал об этом бедном человеке.
Я прекрасно понимала, что до полного осознания мне еще очень далеко – но появляющиеся его проблески приносили прекрасные прозрения. Город – это я. Во мне живет множество личностей. Только один день из прошедшей жизни ясно показал мне это...
Проснувшись утром и первым делом ощутив уверенное и успокаивающее присутствие Олега, я стала "Любящей женой". Эта личность располагала целым арсеналом чувств, манер поведения. Это не значит, что они были ненастоящими – наоборот, именно для этой личности все было "взаправду" – и нежные слова, и разной интенсивности поцелуи, и стремление предупредить  каждое желание любимого человека.
Но вот, после ставшего уже ритуальным легкого пожатия рук я выхожу на улицу – и личность меняется. Пришедшая на смену "любящей жене" "едущая на работу" достаточно сильно отличается и поведением (ей, например, нравятся наполненные желанием взгляды мужчин), и отношением к жизни.
Позвонили родители – на сцене "примерная дочь".
Мы гуляем с подругами по зарубежному городу – "путешественница"
А есть еще "модница", "стерва", "ревнивица" – и множество других. Раньше я думала, что все это – черты моего характера, меняющиеся вслед за внешними переменами. Но это были совершенно разные люди, не подозревающие о существовании друг друга и постоянно сражающиеся за обретение власти надо мной. Внешние люди, нашедшие приют в моем теле, под моей фамилией.
Все они чем-то богаты. Как я уже говорила – характерный набор качеств. Плюс совершенно индивидуальный спектр желаний. Соответственно – моральные установки и принципы. И часто такие различия доходили до противоположностей. Как вся эта толпа уживалась во мне и при этом я еще могла что-то делать – уму непостижимо.
Вдруг я оказалась на огромной площади этого города, наполненной мною. Везде была я – но все мои дублеры были разными. У некоторых различия едва уловимы, другие кажутся чуть ли не разными людьми.
Все это говорило, кричало, доказывало свою правоту... И лишь посреди площади было небольшое свободное пространство, на котором находилась я же – но совершенно другая. Это бедная моя сущность. Бедная всем тем, чем богаты нищие. У нее нет желаний, стремлений – она пришла в этот мир для получения опыта. Но каким-то образом те, кто должны были служить механизмом этого, вышли из-под контроля и заблокировали главное действующее лицо – истинную МЕНЯ.
При виде этой картины сердце мое сжалось в слезоточивый комочек – ведь так никогда не произойдет настоящий рост... При слове "никогда" картина резко изменилась.
Берег моря. Мы пришли встретить рассвет. Практически полный штиль – природа словно замерла в торжественном ожидании появления своего отца – Солнца. И вот зажегся рассвет. В это время все мои оруще-кричащие и требующие удовлетворения личности смолкли, и на пьедестал меня взошла в немом восторге сущность. Она благоговейно взирала на растущий над горизонтом диск Солнца, и чувствовалось нечто общее, до боли родное между мною и грандиозным светилом. Да, через пять минут картина сменилась с точностью до наоборот – но эти пять минут были пробуждением, были воистину МОИМИ, были тем, что только и можно назвать ЖИЗНЬЮ.
Такими же оказались моменты проявления искренней влюбленности; пробуждала любимая музыка, живопись, близкие по духу тексты. И, в общем, этих минут было не так уж и мало – тем более, что их ценность  неизмеримо выше времени, проведенного в мирских заботах...
Колесо продолжало вращаться – и происходило это в окружении плотного мира страстей, желаний, вожделений – великого царя. Постепенно такое сопротивление вращению приводило к старению, тлению – но никто этого не замечал; все личности были увлечены иллюзией бурной жизни и борьбой друг с другом – и спасти город от окончательного разложения и тления мог только бедняк.
И он делал это. Не всегда заметным для меня само образом – но постоянно.
Ключевым моментом моего перехода стала авиакатастрофа. Оказалось, она происходила множество раз – снова и снова, от жизни к жизни. И не было бы никакого шанса вырваться, если бы не работа моей сущности. Именно она проделывала огромную работу по пробуждению. Я увидела все эти катастрофы. Жуткая картина – но она показала мне, как раз за разом изменялась реакция на происходящее. От дикого неконтролируемого животного ужаса до практически принятия и наблюдения.
Каждый раз, вернувшись в мир на этом колесе, я отдавала власть внутренней толпе, напрочь позабыв о мудром бедняке – но он продолжал трудиться.
Восторг от масштабов происходящего наполнил меня. Казалось, его разделяют и мои новые друзья. Действительно, спектакль под названием "ЖИЗНЬ" не имел никаких аналогов – и даже те слова, которые я сейчас употребляю, очень далеки от той грандиозной реальности. Радует только то, что каждому человеку предстоит пробуждение, каждый рано или поздно увидит свой прошедший путь....
 
                И сказал я: мудрость лучше силы, и однако же мудрость бедняка пренебрегается, и слов его не слушают.
                Слова мудрых, высказанные спокойно, выслушиваются лучше, нежели крик властелина между глупыми.
                Мудрость лучше воинских орудий; но один погрешивший погубит много доброго.
 
Снова я в том рейсе. Не в воспоминаниях – по настоящему. Существование сделало очередной оборот.
Знаю все, что придется пережить. о знаю также, что этот рейс – не "полет смерти", но "путь к жизни".
Я спокойна, я готова. В душе моей – рассвет. Со мной незримо новая команда – хотя, по сути, она самая старая из всех возможных. Моя семья. Со мной родители, Олег, друзья и подруги. Этот рейс бесконечен, он никогда не станет достоянием времени. Его маршрут – не через географические координаты, но через души и сердца людей. А пункт назначения – мы сами, но только истинные.
У каждого человека свой рейс. Оглянитесь вокруг прямо сейчас – какая грандиозная – но порой не очень заметная – работа происходит каждый миг, чтобы только вернуть Вас к Жизни! Запомните этот миг навсегда – только что Вы пробудились..... чтобы снова заснуть. Но это не тупик, это – выход!
Падая, наш самолет поднимался – к Солнцу, Свету. И в момент удара о воду словно ореховая скорлупа, расколовшись, слетела с моей души, и она устремилась в свой собственный полет. Я знала, куда иду... Теперь мы вместе, навсегда! И очень легко, словно наполняя окружающее пространство волнами блаженства, прозвучало: "Добро пожаловать, Андрей!"