Похороны

Погода стояла ненастная. В этот зимний день, на кладбище дул ледяной ветер, небо стального цвета навивало уныние.
Когда гроб выносили из микроавтобуса, я не отрывал глаз от её лица. Одновременно это была она и не она. Я помнил каждую чёрточку её прекрасного лица так, что оно ещё многие годы снилось мне в последствии.
Гроб поставили на два стула и объявили, чтобы родственники прощались. У разрытой могилы встали двое мужчин с лопатами и другим инструментом, в ожидании глядя на собравшихся родственников.
В гробике лежала моя девушка. Точнее то, что было раньше ею. Её тело. Не естественная бледность лица. Какая-то пудра на коже. Веки глаз были не похожи сами на себя. Были какими-то не такими, как при жизни. На какое-то мгновение мне показалось что в гробу лежит кукла. Совершенно не верилось, что она умерла. Не верилось что она сейчас мёртвая вот здесь лежит.
На тело было надето белое платье. И белой же простынёй прикрыто. Подошли несколько человек из родственников, по очереди. Целовали в лоб. Кто-то легонечко гладил за руки, скрещенные на груди. Подошла моя очередь. Я стоял в оцепенении, глядя на неё, не смея шелохнуться. Казалось, она сейчас поднимется, улыбнётся и мы все поймём, что это какой то глупый розыгрыш. Перед глазами мелькали счастливые моменты нашей с ней жизни. Какие-то её слова, её улыбка, смех... Горячая слеза покатилась, обожгла мне щёку. Как не силился, не смог удержать эти слёзы, пеленой застелившие глаза. К горлу подкатила горечь.
Я вновь посмотрел на простынку, укрывающую тело. Боже, на улице мороз, а она всего лишь в платьице... От горечи затряслась нижняя губа. Я утёр лицо ладонью, продолжая стоять в оцепенении, не отрываясь смотрел на неё. В голове играла какая то заунывная, минорная песня, такая же душещипательная и тоскливая, как всё происходящее вокруг.
Кто-то положил ладонь мне на плечо и тихонечко прошептал: "Иди". Подойдя к гробу, оказавшись в плотную рядом с неподвижным телом, не помня себя, стал расстёгивать и снимать куртку, намереваясь укрыть тело от холода. Меня тут же остановили. Слёзы двумя тяжёлыми ручьями ринулись из глаз и тяжело раскатившись крупными каплями, устремились к шее. Наклонившись, я поцеловал любимую в лоб. Очень нежно, мягко, со всей любовью, которая цвела в моей груди. Плечи мои содрогнулись.
Ледяной ветер, гуляющий по кладбищу, превращал слёзы на ресницах и щеках в ледышки. Обжигал кожу. Холод был как внутри меня, так и снаружи. Ужасный холод, горечь расставания навсегда.
Нежно коснулся её пальцев, тихонечко сжал их в ладони. Люди вокруг, дали понять, что пора...
Подошли мужчины, грубо закинули крышку на гроб, привычными, быстрыми движениями, лишенными церемониальности, начали крышку приколачивать. Всё было как во сне. Затем, гроб подняли, поставив его на длинные куски ткани. Взялись за ткань и начали опускать его в могилу. Поставили.
Родственники и близкие люди, начали кидать вниз по горсточке земли. Сняв перчатку, почувствовал леденящий ветер рукой. Взял горсть мёрзлой земли, поднёс к губам. Погрел его своим дыханием, помял в руке. Медленным движением тихонько бросил вниз, со словами в голове: "Прощай, любимая моя...". Снова накатили слёзы.
Мужчины заработали лопатами. Загремели комья мёрзлой земли о крышку гроба. Звук был ужасным. Вокруг все молча стояли, смотрели как закапывают. Стоял и я. Мои губы шептали какие то нежные слова. Глаза не отрывались от наполняющейся могилы.
Грохот земли о полое дерево прекратился. Теперь она ссыпалась с лопат копателей и ложилась мягче.
Поставили крест и держа его, засыпали яму до конца, возведя могильный холм сверху. Прикрутили портрет. Принесли венки, заложив ими всю могилку, вокруг креста и постояв немного, начали расходиться.
Через некоторое время, я остался один. Сидя на корточках, поглаживал крест замёрзшей без перчатки рукой. Холода я уже не чувствовал. Как и не находил в себе силы встать и уйти.
За мной вернулся кто-то из родственников, уже поместившихся в автобус. "Пойдём. Пора..." - вновь положив мне ладонь на плечо, прошептал он.