Жил-был я. Кн1. ч4. гл7. Палдиски 2

                Глава 7. Палдиски 2.

            Миновав АТП и короткую резервную платформу, электричка подъехала к вокзалу.
            «Палдиски», - прошептал вагонный репродуктор. Поезд застопорил ход и,скрепя, остановился. Всё, ребята, конечная.
            Перепрыгивая через вечно изгрызенный край перрона,  пассажиры дружно высыпали из вагонов и направились к турникету.
            Я вернулся в свой Город. Теплый майский вечер обнял меня, напоил сладостным ароматом разнотравья, замешанным на морском ветре. Идти вместе со всеми, мимо привокзальной клумбы, на которой никогда не приживались никакие цветы, кроме «ноготков» - календулы, мимо хлебного завода, с его нестерпимо аппетитным запахам свежеиспеченного хлеба, по улице Техасе (Заводская) и Ныукогуде (Советская), мне не хотелось. А посему, я выбрал путь по берегу моря.
Переступая через рельсы, шпалы и прочие железнодорожные препятствия, я дошел до старой заброшенной водонапорной башни, и «встал» на тропу,что бежит «по-над морем».
          Тропинка была протоптана по известняку и поэтому была сравнительно ровной. Справа тянулись капитальные заборы Седьмого военного завода, слева невысокий берег залива и мелководье, наполненное тысячами мелких гранитных окатышей. Я всегда удивлялся такому количеству камней, куда не брось взгляд – камни, камни, камни и камни на камнях.
          Вдоль дорожки росли кусты сирени, они как раз входили в цвет. Вообще, основные кусты в Городе - это сирень, как голубая, то есть сиреневая, так и белая. Второе место по праву у жасмина с акацией. Третье - у черемухи. Представляете, какой аромат наполняет Город, когда вся эта красота зацветает.    
          Да. Но сирени все-таки больше.
          На яру, что  у гавани Гвардейской бригады торпедных катеров, некое подобие облагороженного берега: беседка,разноцветные скамейки, дорожки, вдоль дорожек аккуратно постриженные кусты акации. Я подошел к «своей» скамье. «Эх, скамеечка - скамейка. Сколько воспоминаний, ассоциаций и символов всплывает в памяти, лишь завижу тебя. Что ж осмелюсь, присяду и закурю».
Вслед за дымком потянулись воспоминания.
          Нет, не хочу! Прочь, мысли и раны! Давай, просто, посидим, посмотрим на рыбаков, что ловко забрасывают снасти своих спиннингов. Вот, кто-то поймал полосатого окуня. Повезло. А кто-то зацепился грузилом и крючками за валуны, коими богато усеяно все дно. Не повезло. Что ж, либо режь леску, либо раздевайся и лезь в холодную воду, отцепляй или распутывай «бороду». 
          Солнце уже повисло над горизонтом. Поблескивая в его лучах, по крутой траектории, маленький верткий серебристый истребитель, ринулся к ближайшему из Наветренных островов – Вяйке - Пакри,бесшумно выпустил цепочку трассирующих снарядов и вышел из атаки. Через несколько секунд до меня долетают стрекот пушечной очереди да уханье глухих разрывов.      
          Самолетик исчез из глаз, чтобы за секунды набрать высоту, перемахнуть через залив, и вновь появиться над Городом. Заходя на вторую атаку, он заявил о себе голосом своего мощного двигателя.
          МИГи часто проводили свои учебные стрельбы по мишеням, установленным на необитаемом острове Вяйке - Пакри. Горожане привыкли к самолетам и не обращали на них никакого внимания. В редкие дни, когда в боевой подготовке летчиков наступал перерыв и самолеты не летали, возникало ощущение, что чего – то не хватает.
           - Чего?
           - Гула реактивных самолетов над головой.         
           Удачливый рыбак поймал еще одного полосатого окуня.
           Конечно, можно было двинуться по нижней дороге, вдоль моря: мимо яхт, катеров, пляжей, осыпей старинной крепости,игде-то между Старой школой и Четвертой гостиницей войти в Город. Но потянуло домой. Я поднялся и пошел по белой дорожке в сторону Города. Потом, вверх, по крутому подъему, по улице Садама, мимо Управления домами офицерского состава (УДОС) толи Отдела морской инженерной службы (ОМИС). В разные годы постройки за забором назывались по-разному.
           Через щель в заборе я увидел наполовину вросший в землю, старый массивный  клапан водяной системы, ржавый и никому не нужный. А тогда, в 1967 году, он был новехонький и чистенький. Мы, второклассники, втроем, все-таки умыкнули его с этой охраняемой территории и сдали в металлолом, на очередной пионерский тепловоз. Правда, заняли только второе место, по причине того, что соседний класс «приволок» откуда-то ковш экскаватора. Причем весьма легально. Наш же клапан, помимо всего прочего, школе пришлось возвратить. Его, действительно, надо было установить на какую-то очень нужную водяную систему. В общем, мудрый директор школы решил так: клапан УДОСу вернуть, но с компенсацией. Военные коммунальщики нам отдали взамен и даже сверх того, какие-то ржавые трубы. Нас пожурили, но второго места не лишили. 
           От улицы Садама, вправо, уходит никогда не асфальтированная и разбитая безымянная улица. Вдоль неё, со стороны моря, растянулись склады шкиперского и прочего технического имущества. Основу складов составляют три угрюмых, крепких массивных здания - дореволюционных тюрем - казематов. Что - что, а тюрьмы в России всегда умели строить. «Всерьез и надолго».
На противоположной стороне Безымянной улицы за кустами придорожной сирени угадываются светлые стены старого ДОФа, бывшей кирхи. Три старшеклассника, балуясь и позируя, фотографируют друг друга. И так повернутся, и сяк, ставя «рожки» и подбоченись, и с сигаретой в зубах и без неё…. На фоне старых стен, желтым пятном, блестит на солнце гитара. На ее кузове, по диагонали, надпись – “The Eclipse”. Так когда-то называлась наша школьная бит-группа.
         А что здесь? Прямо под рукой. Что за вечные руины, заросшие кустарником и лопухами? В начале думали, что это остатки разбомбленного в Войну дома. Таких домов в Палдиски было достаточно. На их руинах построили новый ДОФ, ресторан «Приморский», два дома с балконами, что за Второй гостиницей и «двухэтажки», стоящие между магазином – «стекляшкой» и комендатурой. Но эти останки никогда не разбирали. Мало ли безымянных руин?
         И только благодаря активному патриотическому и историческому воспитанию, да-да, пионерской организацией, школой и Бог знает еще кем, мы узнавали, что «горы», это не горы, а крепость, бастионы, куртины и равелины, что «провалы», - не провалы, а вручную вырубленные каналы и доки, что мелководная «коса» в море, не игра природы, а основание дамбы, идущей от крепости и до Острова, а значит творенье рук человеческих. Что здания на Складах - тюрьмы и в том, среднем, каземате был закован в кандалы сам Салават Юлаев! И что вот эти руины – фундамент дворца Петра 1. Даже, в Питер ехать не надо,иди и дотронься до них, прикоснись к Истории и Величию.
         Не знаю почему? Зачем так бездарно и неблагодарно были завалены остатки дворца? Пусть не дворца, пусть дома, терема, хором, палат. Пусть неказистых, пусть заброшенных. Но камней, которых касался сам Великий Петр.
Взгляд не может оценить, не может сконцентрироваться. Может  и "Банк" расположился в одном из уцелевших флигелей дворца? Или мне это уже кажется? Память не может этого определить. Так и лежат руины, не убранными и вросшими в землю. И сдается мне, уж, лет так сто – сто пятьдесят.
          А через дорогу, из школы выбегают дети, радостные от того, что закончились уроки. 
          Вот, моя «Альма-матер». Обветренная брандвахта. Она же начальная и вечерняя школа. Притихшая, как добрая седенькая старушка. Давно не слышно морзянки, коротких команд, чьих–то позывных. Неслышно и детского смеха, звонких голосов, старательного чтения вслух, по слогам. Здесь никогда не прозвучат нехитрые детские песни под аккомпанемент нашего учителя пения Александра Александровича Кругляка и его трофейного немецкого аккордеона. И не пройдет по этажам техничка, звеня латунным колокольчиком: «Перемена! Перемена!». Но не надо думать, что школа исчезла. Она проросла чем – то новым, цветущим, достойным и себя, и  Города, и времени. После годов запустения и разрухи она была детским сад, а ныне стала важным городским учреждением.      
          Я стою перед школой и смотрю в ее чистые большие окна. Она, прищурившись, сквозь сетку морщинок у глаз, улыбается мне и, приветливо, шелестит листвой кленов, растущих у входа. Пытаясь угомонить двух первоклашек, она шикает на них: «Ишь, разыгрались, сорванцы!». Но куда там? Те, оседлав, как коней, две вертикальные голубые плиты с черными якорями, машут своими мешками со сменной обувью, силясь, достать ими друг друга. Пацаны, в запале, кричат, резинки мешков звенят в воздухе, мешки хлопают по плитам и плечам «всадников». Пусть балуются, пока есть время. Почему-то вспоминая эту школу, я вспоминаю лицо своей первой учительницы  Елизаветы Григорьевны Рожковой, ее тихий, но твердый хрипловатый голос. Низкий Вам поклон. Прощай, школа.      
           Поднимаюсь выше. Перекресток улиц Садама и Ныукогуде. Налево - дорога в «горы», на старые бастионы, ряд старых высоких узловатых деревьев, за ними футбольное поле, которое раньше никогда не пустовало. Дальше по дороге стоят неряшливые временные дома – бараки (которые, как всегда, стали постоянными). Потом гаражи. Дорога заканчивается крутым спуском в глубокий крепостной ров.      
         Направо - тенистая улица. Двухэтажное здание банка. Когда – то туда моя матушка, работая кассиром – инкассатором, относила деньги. Далее старый Дом офицеров флота и новая средняя школа.
        Вверх по Садаме, перекресток с улицей, которой нет. Вернее налево – есть, направо – нет. Я не помню название улицы. Просится что-то типа – Пунаармее, но я сомневаюсь. Назовем ее - улица N. Она уходила вправо, вдоль пожарной части, до улицы Октообри. На ней, преимущественно, стояли частные одноэтажные дома. Так вот, у перекрестка с улицей Садама когда-то возвышалась, высотой этажа в два, белая цементная трансформаторная будка, с множеством, отходивших от неё, электропроводов. А еще она гудела. Устрашала надпись «Не влезай - убьет». Ну и конечно, череп и кости.      
        А вот и он, только что выстроенный, белый кирпичный красавец - мой Двадцать первый дом по улице Лауристини. Между ним и улицей N стояли три частных дома. Там жили семьи руководителей военного завода номер семь. Тот, что первый от перекрестка был домом главного инженера завода Чистова. Его сын, Валерка, был нашим товарищем и нормальным, не заносчивым парнем. Мы, ребята, частенько проникали во двор его дома, стремясь к нашей главной цели - сараю–мастерской. В мастерской мы резали, строгали, пилили, делали луки, арбалеты, поджиги, шпоночные ружья, мечи, чинили и делали профилактику велосипедам и Валеркиному мопеду и прочее, прочее, прочее. Испытание оружия проходили тут же. Пару раз мы чуть не сожгли сарай. Чистов-отец журил нас, но тягу к ремеслу отбивать не стал и мы долго еще мастерили то, что в голову взбредет. Вообще, отцы нас приучали к домашним ремонтным работам. Держать молоток, пилу, рубанок,отвертку, дрель и прочее мы научились в детстве. Здесь, нашими учителями были отцы. И было это не «из-под палки», а на личном примере и интересе. Спасибо им за науку.    
          Дальше, вдоль улицы N, стояла пожарная часть, финские домики, вросший в землю магазин -«кауплюс», покосившаяся водяная колонка, да вечно пьяный, бредящий сторож. Здесь улица N превращалась, в какой-то пыльным безымянным переулком, который, в свою очередь, вливался в улицу Ныукогуде (Советская). Вот и вся недолгА. 
         Время. Время сдернуло изображение, как рваный полинялый плакат со стены, и вот уже на месте улицы N с «пожаркой» да частными финскими домами и кривым переулком, выросла новая, образца 1974 года, средняя школа и Длинный дом, вдоль улицы Садама - от Универмага до улицы Ныукогуде. 
Я сегодня, пройдусь с тыльной стороны Длинного дома. Там, в цоколе, располагались городская библиотека и фотоателье. Кстати, в этом фотоателье наш класс фотографировался, для общей выпускной фотографии.
        Я иду по широкому проезду между домом и зеленой школьной оградой. Школа стандартная. По таким проектам в 70-х – 80-х годах строили школы по всей стране, на Севере и на Юге, в военных гарнизонах и рабочих городах.
Это была, по тем временам, да, и по - нынешним, красивая, современная, самодостаточная школа. Основное здание - трехэтажное. Большой нарядный актовый зал, столовая, многофункциональный спортивный зал с полным набором спортивных снарядов, раздевалками и душевыми, учебные мастерские: слесарные, токарные, кабинетная система и масса дополнительных помещений. Наша школа была красивой,светлой, с большими окнами, изящными дверями. Ровненькая, с любовью сложенная из чистых белых и красных кирпичей, рядок к рядку, без штукатурки. А что говорить о территории? Большое футбольное поле, беговые дорожки, зоны для прыжков в высоту, длину, метания ядра, и бог его знает, для чего. Недаром школьные владения занимали два квартала. И все это существовало и функционировало. Воистину, все для детей.
          А вот и мой класс, на первом этаже, на углу в сторону Длинного дома. Кабинет английского языка, его хозяйкой была наша последняя классная руководительница Зоя Александровна Логинова. А вот окно второго этажа, из которого я на спор прыгнул вниз на вспаханный газон. А вот высокие деревья у тыльного (а посему, основного) входа в школу – все, что осталось от владений Чистовых.
         Про старую среднюю школу, что стоит в конце улицы Лауристини, тоже надо сказать похвальное слово. Построена она была в 1965 году, основательно и по уму, но со временем она стала мала для Города - количество детей увеличилось и мест стало не хватать. Ученики начали учиться в две смены. С постройкой новой школы старая средняя превратилась в начальную и вечернюю, и моя младшая сестра пошла «в первый раз в первый класс» уже в неё.
         Я прохожу мимо школьной калитки. О ней я упоминал ранее. Прости, но меня влечет к себе Мой Дом. Вот Он. Вот Его белая кирпичная стена. Вдоль стены с крыши до земли протянут толстый стальной прут – громоотвод. Вон оно, окно большой комнаты на пятом этаже. Раньше из него был виден залив и море. Но Длинный дом перекрыл весь вид, оставив лишь узкую щель между своей стеной и торцом Первой гостиницы. Почему первой? Я уже отвечал на этот вопрос.

        Ноги сами повели меня. Я пересек задний двор Универмага и вступил на свою территорию. Устремил взгляд вверх. В окнах темно. 


Продолжение: http://www.proza.ru/2015/05/30/1865