Фильм-текст Урановый город. короткий синопсис

САША КУЗНЕЦОВ

Сценарий вошел в книгу "СЛЕД ЛЮБВИ.жизнетворчество" - книга бумажная, издательство ALTASPERA, Canada (180 стр 11,23 евро)

"Урановый город".


 ГОЛОС АВТОРА
 ...после тех событий на комбинате "Маяк" - взрыв ядерных отходов - осень 1957 - несколько сёл вывезли втихую на армейских грузовиках, давали полчаса на сборы и ничего не велели брать, кроме документов - одежду давали армейскую, даже детям. Избы завалили бульдозерами, заровняли - такие дела... или это уже все знают?

 
                "УРАНОВЫЙ ГОРОД"

             
         Кир, человек среднего возраста, летит в самолёте и читает  полученное недавно письмо, о предложении Южно-Уральского института биофизики, сообщить о состоянии здоровья или причине смерти его отца, работавшего там во время аварии на комбинате «Маяк».

В закрытом от людей, городе Челябинск-40, тогда почтовый ящик, а ныне Озёрск. (Использован документ, полученный автором по почте через несколько лет после смерти родителей...)

Перед школой, отец увёз Кирилла  в Среднюю Азию, где строили город в пустыне, вокруг комбината по добыче "уранзолота" (так - одним словом).
 
Глядя в иллюминатор самолёта, Кир вспоминает Урановый город в Азии, где его Кир провёл своё детство до окончания 5-го класса: поход через крышу кинотеатра на французский фильм «дети до шестнадцати» и солнечного зайчика, пущенного на балкон из строительной зоны прямо во дворе их нового дома. Отражённый луч солнечного свата - на мать, развешивающую простыни на балконе их дома, напротив дощатого забора из необработанных досок, где зэки строили новый панельный дом...
Заключённых после работы, вывозили автозаками - следом, пацаны со двора, раздвинув доски, пробираются в зону с водными пистолетами разноцветной пластмассы - поиграть в войнушку…

Самолёт снижается над пустыней, садится на бетонную полосу в азиатском Урановом городе, где Кир, из гостиницы, вызванивает друга, которого не видел много лет. Тот работает в государственной безопасности этой азиатской страны, где вокруг, по-прежнему, говорят в основном по-русски...

Встретившись в боулинге старой гостиницы химкомбината, они пьют виски и вспоминают о старом конфликте: Кир по вечерам работал ди-джеем в дискотеке дворца культуры, а Вита пригласили в КГБ, ведь он, приехав, как молодой специалист, всегда ходил с ним, пока не появилась его жена, закончив свой институт в Новочеркасске.

 Предал ли его Вит, рассказав во время вербовки, о шуточном намерении во время "днюрождёвого вмерупринятия" - они ведь шутили - создать партию авангардно-революционную, направления анархо-сюрреалистического. Сокращённо – «ПАРНАС», от слова «парнос», как называли кабацкие лабухи свой гонорар, достоинством десять рублей (10 руб) старыми советскими дензнаками красного цвета, червонцами - за исполнение песни "Ара, вай-вай" или «Миллион алых роз».

Вит приехал в солнечный город имени поэта - молодым специалистом, потому, что здесь жил его подмосковный одноклассник Кир, и теперь, благодаря ему, всё время был на виду у всего города. Жил один в общаге и всё время проводил на дискотеках с Киром. Так вот с тех пор и служит им, но теперь не в СССР, а лишь в Средней Азии, недалеко от Бухары.
В разговоре, встретившись через много лет, они вспоминают экскурсии в Бахаутдын, Нурату, святые, как оказалось теперь, места.

Водитель сказал, мол, зайдите – святое место…

Им показывали достопримечательности наряду с экскурсией, но местный экскурсовод, вдруг подсказал Киру, что если обойти вот этот, в рост человека каменный куб, желания исполнятся, только надо снять обувь...

Вит не пошёл, а потея с похмелья, пил пиво за забором в чойхоне у хауза, из полулитровой стеклянной банки, брезгливо подворачивая под край тонкую нижнюю губу. Ждал друга... или уже наблюдал?

Теперь, через несколько лет, Кир просит его разыскать отца, но тот вдруг, после ночной попойки с привезённым из Москвы, виски - ночью, на берегу городского озера в бетонных берегах, выдаёт неожиданно про какую-то дочь, якобы Кира - А дочь свою не хочешь повидать ли...

Мать её, вспоминает Кир, уехала куда-то в Удмуртию на обогатительный комбинат с каким-то условно-досрочно освобождённым, зачав нового ребёнка, непосредственно после знакомства на открытой танцплощадке, где Кир как раз вёл дискотечную программу от дворца культуры...

То ли Кир не помнит, то ли скрывал всё это время от самого себя - свою дочь Нелю, которую, похоже, и не видел никогда...


Он едет в Учкудук, находит Нелю 17 лет и сразу как бы узнает...

Обнаруживает в Урановом городе, среди барханов и гор отвалов урановой руды вокруг, друзей отца.

Они переехали сюда, в коттеджи первых поселенцев-колонистов и живут здесь со времени основания города - сразу после взрыва ядерных отходов на Урале, где и познакомились отец и мать Кира.

По словам отца, которого Кир отыскивает в горном пансионате под Ташкентом - деревню матери Нели - Татарскую Караболку тогда просто сровняли с землёй и - получается так: мать Наили, бросилась на первого попавшегося мужика - а им оказался отец Нели, как все звали её здесь, в социалистическом городе без местных жителей.

Аборигены ведь не могли жить в пустыне и только знали, где можно нарыть бирюзы, в брошенных геологами канавах...

Неля, узнаёт Вит, теперь в Учкудуке, где расположены урановые рудники, а Вит как раз уезжает туда, якобы в командировку, обещая поискать дочь своего московского друга-одноклассника.

Пару дней от него нет известий и Кир садится в междугородний автобус...

2

     Добираться нужно через пустыню Кызыл-Кум. На Горячем ключе Кир ночует у небольшого озера. Ночью у костра, уйгур, живущий прямо здесь, в чойхоне, говорит, что скрывается здесь от алиментов. В конце короткого диалога вдруг просит не шевелиться и стряхивает с груди, со светлой рубахи Кира - кара-курта, черного ядовитого паука.

КИР. Да-а-а... значит это кому-то нужно... Если горячая вода из-под земли идёт, - умничают они, выпив у костра, горячей водки из пиалушек.

- Да-а-а-... - укуренно тянет Уйгур, - Летом жарко, зимой холодно...

- Как всегда,Ё!

  С утра упустив автобус, Кир подсел на попутный грузовик и дальше едет в кабине с Водителем, что перевозит вещи инженера за золотоизвлекательную фабрику - в кузове, а сам, говорит Водила, поехал автобусом.

   На дороге через барханы они встречают диких верблюдов, на рассвете преодолевают перевал, а в долине у святого источника, наполняющего вместе с горными ручьями, полный каменный бассейн со святыми рыбами у медресе, служка проводи их в комнату отдохнуть с дороги. Служитель говорит, что в средние века здесь была суфистская школа. БаракА, - таинственно и негромко произносит он незнакомое слово. Кир, разувшись как все, совершает неосознанный мини-хадж, вжившись в образ паломника - обходит вокруг большого квадратного камня, и ему говорят: "Сам Мухаммед бросил когда-то камень в Мекку, вот и сюда залетел небольшой обломок. А там могила Али, не знали?.."

   Кир выходит из грузовика на повороте к золотоизвлекательной фабрике у подножия невысокого горного хребта, Водитель уезжает и он сидит на своей сумке, прислушиваясь к погромыхиванию дорожного знака "извилистая дорога", неплотно прикрепленному к бетонному столбику.

Его подбирает жёлтый старый автобус, полный условно-досрочно освобождённого сброда мужчин с единственной женщиной...

На фабрике его задерживает местная полиция, пытаясь выяснить кто он такой. Один из полиментов с добрым узбекским лицом, даже с ходу парой слов: салю мон вьё  / salut, mon vieux, ca va toi / Салют-привет, старик, как твои делишки - то ли они всё про Кира уже знают, то ли... - короче - заговаривает на разговорном французском с ужасным произношением, мол, ты же в школе учил - и тут как в бреду но с немецким акцентом говорит этот здешний полимент: "Французишь,я?"

- Я-я(!!)- отвечает сам себе, дико ухмыляясь.

- Я-я... - ворчит за спиной голос Вита, остающегося почему-то невидимым или они просто все аборигены в серой форме - делают вид, что не чувствуют его присутствия спинами, не потеющими, не смотря на постоянный зеленый чай из мелких глиняных пиалушек) Они - на удивление чистые и свежие, а ведь - ЖАРА...



   Кир говорит, что здесь живёт его дочь, а отец работал на этой фабрике, приехав сюда с Урала, где сам Курчатов делал атомную бомбу…

   Одноклассник с Подмосковья, появляется откуда  ни возьмись, в сером, гражданском костюме, несмотря на жару. И теперь он - уже как бы его друг, но почему-то делает вид, что его никто здесь не знает. И не видит))

Но почему полицейские ведут себя так, будто его нет?! Межгалактический заговор(?)


   - Отец ваш - он теперь болен. Твой отец в профилактории в горах находится, – так старший полимент говорит Киру и освобождает его.

     Уже не скрывающийся Вит, селит его в небольшом коттедже в центре города, недалеко от бассейна. Коттеджи построены на голом месте, но обильно поливаются шлангами из водопровода прямо с утра, пока не выключили воду.

   Вит и Кир - товарищи юности и даже учились в одном классе подмосковной школы, а после Кир уехал в город своего детства, а Виталий прибыл, как он рассказал, после окончания на отлично, с красным дипломом, политехнического института в Новочеркасске, где жил у бабушки и познакомился с будущей женой.

- Легче поступить там было, - говорит после нескольких наводящих вопросов товарищу Кира по младшим классам Сашке Барабану, что теперь работает на авозаправке.

Так, будто тот из него вытягивает некую тайну.
- Вообще, - говорит Кир Барабану наедине, - Он сильно изменился после той высшей школы кгб в Минске...

   Теперь они допивают виски на берегу искусственного озера в бетонных берегах, прихватив ещё и пару белого сухого вина - вспоминают лучшие годы юности, проведённые здесь, в Азии.

 «Ведь счастье не зависит от радиационной обстановки», - размышляет пьяный кагэбэшник. «Оно ни от чего не зависит. Это – первопричина!» - сходятся пьяные друзья хотя бы в этом, но конфликт подспудно стоит между ними и то ли мешает, то ли, наоборот, временами, сближает, особенно когда на берегу  ночного озера недалеко от комбината, по хрустящей гальке к ним подходят трое молодых местных наци в черных брюках и рубашках с короткими рукавами на темных руках…

   Город окружён синими и чёрными отвалами урановой руды. Ночью Кир, оставшись один (потерял Вита, направившегося на автомате куда-то в ночь и пропал) - блуждает по окраинам, видит пустой черный котлован - просто дыра в земле, трёхсот метров глубиной, а в кабаке, в форме бетонного грозного дракона с сортирами с хвоста, говорит про парнос с  постаревшими лабухами, знакомится в баре стилизованном под грот - с бывшим зэком,  и они, выпив, курят на ходу, направляются "гулять"...

Шамо и Кир много говорят:

- Пусть не будет им жизни! - бубнит Шамо, гугниво, с блатным прононсом:

- Моя родина не страх, моя родина - правда... я никого не подлежу (так!) и вон туда не поставлю... пусть им никогда не будет жизни!

   Кир находит дочь Нелю. Помогает избавится от нелюбимого парня из местных, рассказывает о дедушке.

Вит помогает им уехать вместе, избавив от преследования молодого "нашавана" по кличке Кэмел, производном от имени Камал, (нос у него - типа верблюжьего).

Уже в аэропорту, где стоит скособочившись на краю степного поля, обычный советский кукурузник с привязанным к нему верблюдом с болтом в  носу - отец рассказывает дочери про того солнечного зайчика, которого огромным куском зеркала им с мамой на балкон, пускал заключенный из-за забора зоны, фактически расположенной прямо во дворе:

- На твою бабушку, получается, то есть на мою маму, развешивавшую ещё влажные, после стирки, простыни...

   В открытом бассейне, он учит свою дочь плавать под водой в прыжковой ванне двадцать на двадцать, а глубиной целых девять метров, даже показывает, как правильно продувать уши, когда она, прекрасная и семнадцатилетняя, в мокром, облепившем стройное тело, купальнике, блестящем, словно кожа дельфина, прыгает по бортику на одной ноге, смуглая и светловолосая.

- Надо продувать уши, чтобы погружаться без боли в барабанных перепонках...

- Куда это ты собрался меня погружать - смеётся, - загружать... ха-ха-ха.. "грузить" будешь тоже? -  у неё пока ещё сохраняется жаргон, но эти наносные, как песок пустыни, повлиявший на язык русских азиатов - отлетает вместе  с ветром - исчезает, истаивая в любви отца...

Кир рассказывает Неле о дедушке, крещёным бабкой в водах реки Течи, отравленной в тот день ядерными отходами с комбината «Маяк».

   Они решают вместе ехать к её дедушке в горный профилакторий, куда надо лететь самолётом с пересадкой, но…
 
   Её местный друг Кэмел, с носом горбом будто у верблюда, постоянно кружащий вокруг на своём мотоцикле вечно укуренный и по информации Вита, привозящий в город бирюзу и гашиш, отбирая просто у хозяина кошары. - преследует её.

- Помнишь, куда мы ездили, ты ещё там на его белой лошади катался с винтарём бельгийским 1912 года? - спрашивает как-то раз подвыпивший вечером в грот-баре, Вит. И добавляет: "Басмачи все, хули там..."

Этот Кэмел-верблюд не отпускает от себя девушку. И Кир увозит для начала, Нелю в Нурату, где теперь находится их старый дискотечный друг Наиль. Живёт там... ну, в интернате что ли... не знаю - посмотрим, говорит он дочери. Едут на мотоцикле Сашки Барабана.

   Они едут на старом, но мощном мотоцикле- по дорогам среди отвалов руды, потом по пустыне, потом мотик тот ломается и они пешком поднимаются к невысокому горному перевалу, за которым спуск в живописную долину с красными от маков, горами и белыми верблюдами (два поджарых бродят по склону вдали)

У святого источника с рыбами в каменном хаузе у медресе на могиле пророка Али, они ночуют в предоставленной комнате, а наутро идут в местную психиатрическую лечебницу - навещают там постаревшего и больного, дискотечного товарища Кира. 

«Русские нас бросили…» - грустно, с обидой говорит Врач в белом халате, почему-то обращаясь к Неле.

Они идут с ним по полю, уставленному советскими памятниками Ленину со всей республики, валяющимся обломками ног и рук своего былого величия (мимо такой только подводной арт-галереи, они будут проплывать в аквалангах, вернее, дышать из одного по очереди, передавая загубник ближе к осени...) коммунистической партии, свезёнными сюда со всей страны, бывшей колонии России.

По обеим сторонам дороги - кладбище и, говорит местный интеллигентный человек в белом халате, что по левую руку похоронены красноармейцы, а по правую, вон там - лежат басмачи, прикрывавшие отход эмира бухарского в горы, за перевал... после вашей революции.

   Потом они уезжают в город имени поэта Навои, где находится управление Комбината, останавливаются в старой гостинице-общежитии химкомбината, где Кир рассказывает, вспоминая первые месяцы пребывания в городе, когда он жил в общаге. Оформляются под видом мужа и жены...

Отсюда им надо бы лететь в Самарканд, где можно будет на машине добраться до горного профилактория Комбината, но всё несколько раз откладывается то местную валюту не меняют и они не могут купить билеты, то рейс переносится на завтра...

Комбинат, как им в ресторане рассказывает музыкант Петеля, по-прежнему добывает в пустыне уран, золото и редкоземельные металлы. Однажды Кир ведёт дочь к друзьям юности. Огромный современно оборудованный дом с бассейном внутри.

«Типа вольфрам-молибден», - объясняет им бывший профсоюзный деятель из местной интеллигенции, одним словом, говорит "уранзолото", как ты говоришь, Кир, но теперь всё по-другому... раньше было лучше...

У его жены фотостудия в самой большой комнате площадью метров сорока, где они снимают Нелю современной камерой в автомаическом режиме... Ей нравится.

Проба четыре девятки... - треснув стакан виски, начинает припоминать что-то, рассказывать, но спотыкается о взгляд жены с фотоаппаратом на шее - сильно загорелая, в коричневых морщинах.

- Русские азиаты обгорели здесь так, что можно подумать, просто коптили их после охоты, - пьянеет Паламарь, как его называет уставший Кир

- Ладно, я узнаю, связи ещё есть... Там, в профилактории, по нашим расчётам, и должен быть ваш дед, - кивает он молчаливой девушке, пытаясь найти с ней общий язык…

  В гостинце Кира опять навещает Вит, рассказывает, что в этом номере всегда встречались с сексотами при советской власти.

Избегая встреч со старыми знакомыми, Неля и Кир испытывают друг к другу странные чувства - с одной стороны, они видят друг друга первый раз, а с другой - они ведь отец и дочь…

Вит помогает им, убедив Кира, что оставаясь здесь, он рискует сесть в зиндан надолго, ведь урановые секреты теперь хранит не только республика, ими заинтересованы все мировые разведки, а друзья-уголовники Кэмела рыщут по их следу…

Наконец, помогает сесть в самолёт местных авиалиний.

Ночь - пересадка в Ташкенте.

Они добираются до горного ущелья на вертолёте, который взлетая имеет вид настоящего, перепачканного маслом корейского МИ-8, а при посадке превращается в явную авиамодель оранжевого вертолёта, видимо, управляемую по радио... Игра?

   Этот яркий вертолётик привозит их в горы, приземлившись на бетонную круглую площадку на склоне, поросшем высокими хвойными деревьями…

Дальше они добираются на огромном фирменном двухэтажном грузовом автомобиле с длинной белой фурой и надписью по борту на неизвестном языке. Идёт, видно, издалека - весь забрызган грязью. Шофёр пытается сначала декларировать свои политические взгляды, но когда переходит некую границу нацидентичности, Кир ему жестко говорит, что как раз вот он, из тех казаков, что будучи белыми офицерами, нещадно косили этих... вылезших из недр...огнемётами жгли бы.

А уж когда тот грязно, лишь жестом и глазом, и - якобы шуткует - по поводу девушки - Кир жёстко останавливает машину, схватив руль одной рукой.

- Это моя дочь!

Они высаживаются на обочине. Вокруг горы. Поют птицы. Пауза заполняется случайным пятном света на шее с родинкой стройной девушки с кожей матовой, но прозрачной.

   В пансионате находят, лежащего в постели, в белой светлой комнате, свежепобеленного известью, одноэтажного домика среди диких роз, умирающего отца Кира, дедушку Наили, как он сразу называет свою внучку - полным именем, данным ей матерью, которая, по его словам теперь где-то у своих вотяков.

- Там они тоже - обогащают... до сих пор обогащали... в моё время...

   Ухаживает за ним Наиля, а Кир придается воспоминаниям с сидевшим товарищем, сторожем-смотрителем профилактория.

Кир вспоминает свой, как оказалось, мини-хадж вокруг святого камня в Бахаутдыне и местный товарищ, говорит, мол, слышал,  туда раньше пешком из Индии приходили…

Они уходят в горы, пробуют восточные курения и Кир, сидя на вершине, вспоминает себя, как отца, то есть проходит через дни ядерной катастрофы в Челябинске-40, где встречает Нелю с банкой молока, за которым, давеча, она ушла из палаты дедушки по просьбе сестры милосердия с лицом кореянки.

Голос деда говорит о закрытом городе, где жил и работал его отец, как бы беседуя то в форме интервью с людьми, пережившими катастрофу, перетекающего в радиобред (работает радиоточка «В рабочий полдень») и где родился, и был крещён в той самой водичке - он сам, в день катастрофы, никто ж не знал и поп в том числе в деревне «Русская Караболка», как раз напротив татарской, строго через речку Теча.

"Катастрофа оставила след на моём теле, - рассказывает старик, лежа в постели своей палаты, а внучка гладит его голень под простыней, успокаивая Кира, сидя на вершине горы, показывает черные подкожные шишки на правой, волосатой ляжке.

   Укуренный Кир встаёт и… прямо на лужайке, где они курят смотрительную табак-
 траву - показывает одуревшему и слегка прибитому, но тоже много пережившему в этих краях, блатному и, по виду, тёртому челу, некие чёрные подкожные образования, мол, глянь на следы катастрофы,Ё! на моей правой ляжке… принимается стягивает штаны, продолжая гнать про монастырь сугубо православный и женский в Нормандии, где одна вылезла словно пуговка наружу, но исчезла после месяца в намоленном месте, где, мол, пили только Бордо целый месяц, ну и на исповеди был первый раз в жизни… но тут уже нарастает просто гул вокруг, пока Кир нагибается задом, к сидящему по-восточному скрестив ноги, к лицу чела, продубленного загаром и  горным ветром… гул вертолёта прекращает его импровизацию) – он поднимает голову к небу и принимает нормальное положение, подтянув штаны. Кто в вертолете?
     Пауза заполняется, отлетающим в небе, оранжевым вертолётиком с китайским иероглифом «счастье» на борту...

   Солнце уходит за горы.

   Наиля сидит на берегу горной реки, где сверху вдруг появляется в воде текущее молоко, словно из той самой стеклянной банки кто-то льёт его в воду - там - вверх по течению - молоко – в воду.

И она же, семнадцатилетняя Неля  с пультом радиоуправляемой модели идёт вдоль бортика низкого круглого лягушатника во дворе своего дома перед трехэтажным, с огромными лоджиями и высокой крышей, домом в тени огромного старого дерева с радиоуправлемой модели - с пультом в руках…

И она же, Наиля, тем временем, входит в палату, где кровать деда с оставшейся голой панцирной сеткой одиноко стоит у окна… (на два экрана на покрывале майи растянутом в горах)

   Монпелье, Франция.
   НаилЯ и Кир через дюны выходят к морю, где Кир учит настоящим подводным погружениям свою красивую дочь.

   Они поднимаются голыми от песчаного дна на фоне стеклянной стены, за которой продолжается дискотека в океанариуме,---

---поднимаются к поверхности моря, пользуясь одним аквалангом, передавая загубник друг другу, дышат всё медленней и медленней, тише и тише, всплывая к багряному солнцу в волнах, преломляющих свет на поверхности воды в девять оттенков. Музыка, титры. КОНЕЦ

проект на основе к/м фильма МИРАЖ (35мм 30мин 1992г), продюсер Кузнецов Александр Валерьевич (режиссёр Саша Кузнецов)- см.«МИРАЖ» (35mm,30 ‘) – французские субтитры
 Part 1 - httpwww.dailymotion.comuserdm_5136d8c310506 1#video=xy0kam
Part 2 - httpwww.dailymotion.comuserdm_5136d8c3105061#video=xy0kso
( все права у продюсера)

26 мая 2015 года