Дождь

     В зале было непривычно тихо и спокойно. Суета и шум пропали, взамен пришло безумное, сводящее с ума беззвучие. Темную комнату еле освещал тусклый свет старых восковых свечей, стоявших на огромном, длиной во всю комнату, столе. Их было шестеро. Все члены одной семьи, связанные кровными узами, но разделенные непреодолимым духовным барьером.
 -Да начнется трапеза! - выкрикнул глава семейства, высматривая из предложенных блюд самое аппетитное.
 -Отец! - сказал один из братьев, - Взгляни на мою добычу! Я поймал эту муху во время дождя! Я рисковал своей жизнью! В любой момент на меня могла упасть огромная капля воды и меня бы расплющило! Но я выжил! Достоин ли я называться охотником, отец?
 -Да, сын мой,-прошипел он в ответ,- безусловно достоин!
 -Муха! Отец, это же детские забавы!
 -Что же,-ответил новоиспечённый охотник,- раз ты говоришь с такой наглостью, брат мой, ты поймал что-то более стоящее, чем обычная муха?
 -Конечно! Я добыл огромную жирную улитку, которая всю свою жизнь ползла к зеленой кроне дерева. Я пробил ее панцирь и ввел яд в ее обмякшее склизкое тело. Вся прелесть в том, что я совершил два убийства за раз! Я сделал то, что не удалось ни одному из вас! Я умертвил ее мечту, а это невероятно трудно!
 -Я полностью согласен с тобой, сын мой,- вновь прошипел глава семейства,- ты достоин называться охотником не меньше, чем твой брат! А ты,-он не глядя указал направо,-моя жена, что думаешь о наших детях?
 -Ооо, они бес-с-спорно первоклассные пауки! - не отрываясь от трапезы, сказала паучиха,-Но я думаю, что наш младший сын нагло отмалчивается в дальнем углу…
 -Не стоит спешить с выводами… Быть может, сын мой Изер, наконец-то принес что-нибудь стоящее к нашему скромному пиршеству?
 -Нет, отец,-раздался шорох за противоположным концом стола, спрятавшимся в беспросветной тени,- я ничего не принес…
 -С-с-слабак!- выкрикнул старший брат, разбив тарелку о стену,- Он же позорит нашу семью!
 -Помолчи, сын мой,- спокойно сказал отец,- я говорю не с тобой. Изер, не мог бы ты сесть поближе к нам? Из-за проклятой тени я не могу разглядеть твое лицо…
 На свет вышла худая жилистая фигура. Отодвинув стул в сторону от своего брата, Изер сел за стол, быстро отвернувшись от пристального взгляда отца.
 -Какой худой,- фыркнула паучиха,-я же говорила, что нам его подкинули!
 -В чем дело, сын? - будто игнорируя слова матери, продолжил отец,- Разве я многого прошу? Я был бы рад даже плоскому червю, убитому тобою…
 -Червь?- рассмеялся средний брат,- Отец, это слишком трудно для него! Его завалит даже личинка!
 -Я говорю не с тобой!- глава семьи ударил кулаком по столу,- Ну же, Изер, ответь мне!
 -Я сожалею, отец,- тихо прошептал он,- но я действительно ничего не принес…
       Мать молча массировала виски, пытаясь понять, за что Бог послал ей такое наказание, а братья, изредка называя Изера болваном, кусок за куском съедали огромную гусеницу, лежащую на середине стола. Трапеза была в самом разгаре.
 -Изер, почему ты не ешь со своей семьей? Неужели я, твои братья, прекрасная мать и наша малышка Аниксия противны тебе?
 -Нет, отец, вовсе вы мне не противны! Я не голоден, правда…
 -Мы пауки, Изер. Мы окутали паутиной весь мир и каждую минуту в ловушку попадают новые жертвы. Наша охота нескончаема, ведь мы хозяева всего живого. Только мы способны обращать чужие жизни в прах. Голод не является потребностью для паука: голод – его жизнь. Мы не можем быть сыты, сын мой, ведь мы пауки. Мы – хищники…
 -Голод,- язвительно фыркнула мать,- что он может знать о голоде? По его клыкам никогда не стекала кровь живого существа… Действительно! Зачем участвовать в охоте, если можно сидеть на шее у родителей, и каждый божий день жрать эти омерзительные ягоды!
      Нахмурившись, она отвернулась к окну, оттолкнув от себя тарелку, наполненную сочным мясом. Братья же, не пытаясь сдерживать свой истеричный смех, расправились с гусеницей и перешли к огромному жуку, что с таким трудом был убит их великим отцом.
 -Знаешь, Изер,- продолжил глава семейства,- я весьма обеспокоен твоим поведением… Признаться, я не придавал особого внимания тому, что ты в свои-то годы не принес к нашему столу ни одного блюда, но сейчас, когда я узнал о твоем пристрастии к ягодам, я осознал, что плохо тебя воспитал. Подумать только, мой сын ест ягоды!
 -Дур-р-рак!- воскликнул старший брат.
 -Я понимаю, каждый имеет свои причуды, но не надо их скрывать! Терпеть не могу, когда мне врут, тем более родные существа! Неужели ты не мог сказать нам о своем пристрастии раньше, сын мой? Мы бы обязательно что-нибудь придумали! Почему я узнаю об этом от посторонних?
 -Прости, отец…
 -Прости? После всего этого ты говоришь мне, прости? Мало того, что ты сам превратился в этого… Ягодопочитателя! Так ты еще тянешь на дно за собой Аниксию! Не пытайся оправдываться! Я знаю, что ты проводишь с ней много времени!
 -Его нужно наказать,- гордо сказала мать,- по всей строгости… Запереть в комнате и никуда не выпускать, а еду носить по расписанию и ввести в его рацион исключительно мясо! Посмотрим, насколько он принципиален… Умрет от голода… Что ж, видно так сложились звезды! Сделаем вторую комнату для нашей сладкой Аниксии!
 -Помолчи, жена моя!- он сжал ее плечо,- Я сам разберусь со своими детьми! А ты, Изер, выйди из-за стола. Мне нужно хорошенько обдумать, как поступить с тобой…
 -Но, отец…
 -Никаких но! Вон из-за стола!
      Задвинув стул, Изер направился к выходу из зала. За спиной раздавались издевательские насмешки братьев-охотников и язвительное, похожее на стальной нож, материнское:
 -Я же говорила, нам его подкинули!
       Изер был особенным пауком, и как любое другое выделяющееся из толпы существо, его постоянно корили за столь яркую индивидуальность. Каждый день был наполнен нескончаемыми упреками и поучениями. Фраза: «Ты не умеешь жить!» стала привычной слуху и почти не вызывала боли в его, наполненном добротой, сердце. Любой, кто оказался бы под столь огромным прессом чужих идей и принципов, давно снял шляпу и сел на колени, но он не сдавался, и меняться не входило в его планы.
       Он не просил меняться всех ради него одного. Нет! Изер просто хотел жить спокойно, без убийств ни в чем неповинных жуков и гусениц, без вечного голода, овладевающего твоим разумом и наполняющего глаза ярко-красным пламенем, но разве у него был выбор? Как сын великого охотника может питаться соком лесных ягод?
       Изер, сам того не желая, стал «темным пятном» на рубашке своего отца. Он стал его «ахиллесовой пятой». Он стал колким аргументом ненавистников, стоявших с ножами за чужими спинами. Его особенность превратилась в проклятье, а сила милосердия обратилась в слабость.
      Выслушивая материнские упреки, издевки братьев и собственные рассуждения о никчемности своего паучьего существования, он находил утешенье лишь в одном прекрасном создании – младшей сестре Аниксии.
       Она была совсем маленькой. Ее даже не подпускали к общей трапезе, опасаясь, что ничего не понимающий ребенок поранится столовыми приборами или упадет со стула. Ее оберегали. Бережно хранили для великих свершений, надеясь на то, что девочка вырастит непревзойденной охотницей. Каждый день в ее светлую комнату, подавали лучшие блюда, с любовью приготовленные матерью-паучихой. Чего тут только не было! И филе из жука-носорога, аппетитная нарезка плоского червяка и даже, представьте себе, суши с мясом луговой гусеницы!
       Но малышка ничего не ела: она лишь мило воротила нос от принесенного родителями мяса…
 -Ничего страшного!- говорила мать-паучиха своим подругам, хвастаясь своими детьми,- Аниксия необычная девочка! Она избирает пищу, а не ест все, что попало! Настоящая охотница!
 -Наверное, она берет пример с вашего испорченного сынка-травоеда!- ядовито ответила скорпиониха,- Он ведь тоже подавал большие надежды!
 -Вовсе нет!- фыркнула паучиха,-То, что Изер вырос таким полностью мой промах! Я кормила его на зеленом ковре, и, вероятно, он решил, что есть траву правильно! Наш младшенький такой глупый, признаться…
      Но сколько бы мать не отшучивалась по поводу отсутствия аппетита у своей дочери, этот вопрос волновал ее с каждым днем все больше и больше. Врачи разводили руками, не видя в малышке никаких отклонений. Некоторые, особо наглые, озвучивали диагноз «Сытость», и даже, пытались продать универсальную сыворотку от напасти! Хорошо, что в наше время в доктора стремятся стрекозы… Поговаривают, что их крылья особенно вкусны с поджаристой корочкой!
 -Аниксия!- Изер скромно постучал в дверь ее комнаты,- Пожалуйста, открой! Я принес тебе кое-что… Интересное!
      Раздался топот маленьких лапок, и вот, она стоит перед ним. Такая юная, такая беззащитная, такая… Чистая…
      Он старался сохранить в тайне свои визиты к сестре, правда, у него это плохо выходило. Чаще всего братья рассказывали отцу о том, что Изер так много времени проводит с малышкой, и тогда ему действительно приходилось несладко, но разве какие-то наказания сумеют остановить его? Он каждый день возвращался к ней в комнату и угощал… Ягодами…
      Изер с огромным удовольствием наблюдал, как ее маленькие клыки жадно впиваются в огромный кроваво-алый плод, как она капля за каплей высасывает сок, оставляя лишь морщинистую кожуру. Он так надеялся, что Аниксия вырастет подобной ему, но мысль эта была настолько наивна, что ее хозяин становился лишь еще отчаяннее…
      Так продолжалось изо дня в день, пока однажды в комнату не вошел отец. Аниксия мило улыбалась, а по ее клыкам медленно стекал ягодный сок. Изер нанес удар невидимым ножом в самое сердце старого паука.
 -Аниксия… Неужели и ты туда же?- малышка невинно откинула шкурку за спину.
 -Отец! Не срывайся на ней,- Изер виновато вышел из тени,- это полностью моя вина!
 -Конечно, сын мой,- спокойно сказал глава семьи,- это полностью твоя вина... Пойдем со мной, оставим малышку одну…
     Изер покорно поплелся за отцом. Украдкой бросив взгляд на сестру, он аккуратно прикрыл дверь: это маленькое создание с невероятно большими глазами стоило того, чтобы из-за него страдать…
      Лестница еще никогда не казалась такой длинной. Спускаясь по ней, Изер все больше и больше осознавал свою обреченность. Пауки не прощают обиды даже самым близким… Отец широким движением открыл двери зала. Братья с наслаждением доедали остатки жирного жука, а мать, со свойственной ей тоской на лице, печально смотрела в окно, проклиная всех и все за никчемность ее жизни.
 -Семья моя!- воскликнул отец,- Отвлекитесь на минуту от своих дел! У меня возник невероятно важный вопрос ко всем вам!- посмотрев на Изера, он продолжил свою речь,- Что значит для вас быть пауком?
 -Что за глупые вопросы, отец?- воскликнул один из братьев,- Быть пауком, означает быть участником бесконечной охоты!
 -Спасибо, сын мой. А ты,- он указал на жену, отреченно смотревшую в окно,-любовь моя, что для тебя значит паучья кровь?
 -Истребление недостойных ползущих тварей!- с пренебрежением фыркнула она,-Эти проклятые гусеницы и жуки лишь занимают нашу территорию!
 -Прекрасные слова, моя дорогая, но мне бы хотелось услышать всех членов семьи. Изер, что думаешь ты?
       Изер не знал, что ответить. Находясь под пристальным взглядом семьи, готовой въедаться в любое твое слово, он мог лишь думать о попытках объяснить свой проступок. Главное, чтобы они не наказали Аниксию! Она ведь такая крохотная и такая беззащитная…
 -Молчишь,- сурово сказал отец,- почему ты стоишь вдали от стола? Проходи, присаживайся! В тесном семейном кругу мысли приходят быстрее…
      Они пожирали его своими взглядами. Словно дрели, их глаза проделывали дыры в его теле, оставляя огромные, незаживающие язвы в душе. Покорно переставляя одну ногу за другой, он сел за стол, ожидая невероятных порицаний от родственников.
 -Ну, сын мой, быть может, сейчас ты скажешь что-то более внятное?
 -Отец-с-с!-вскипел старший брат,-Прекращай этот цирк! Что он может знать о предназначении паука? Все, что он может, это срывать ягоды и заигрывать с гусеницами!
 -Смотрите! Я Изер!- перебил его средний брат,- Я ем зелень и запиваю ее росой, ведь я такой особенный! Никто меня не поймет!
 -Действительно, великий охотник,- вступила в разговор мать-паучиха,- у меня ужасно болит голова, да в добавок на улице шумят эти ужасные пчелята! Я не настроена на серьезные разговоры! Мне хочется лечь и заснуть… А не тратить время на отпрыска-недоумка!   -Тише, семья моя! Дадим Изеру высказаться…
       Изер испуганно посмотрел на отца. Темные стены роскошного зала превращались в просторы огненной бездны, где ему наверняка было уготовлено место в огромном котле, что стоит на раскаленных углях.
 -Ну же, сын мой! Поделись своими мыслями!- вскипел глава семьи,- Не заставляй нас волноваться!
     Тишина лишь угнетала Изера. Необходимо что-то сказать… Что-то невероятно стереотипное и до боли глупое…
 -Быть пауком,- начал Изер,- значит гнаться за… Жертвой…
 -Не ври мне!- отец швырнул тарелку на пол, заставив замолчать двух братьев и мать-паучиху,- Ты никогда не понимал значения слова «паук»! Твои выходки, твои ужасные манеры позорят нас! Подумать только, в моей семье, в семье паучьей знати, завелся травоед! Травоед! Это же клеймо! Как у великого охотника мог родиться чертов сектант!
 -Это все наша вина, дорогой,-перебила его мать, сидящая у окна,-Точнее, твоя! Я говорила надо поменять ковер: зеленый цвет это плохо для подрастающих детей, но нет! Ты как всегда скуп. Теперь пожинай плоды своего педагогического мастерства.
 -Нет, моя дорогая! Дело вовсе не в цвете ковра! Дело в дурной чуме, что так безжалостно пожирает его мозг! Мало того, что он сам является блеклой тенью гордого существа, зовущего себя пауком, так он решил завербовать в свои ряды нашу чудную малышку Аниксию!
 -Как?- воскликнула мать,- Неужели он… Накормил… Нашу радость… Ягодами?
 -Как не прискорбно, но да! Ее клыки коснулись плода. Я видел все своими глазами.
      Зал всколыхнулся. Обитель тишины превратилась в жилище звуков. Мать драматично встала со стула, и прикрыв одной из рук глаза, упала на пол. Братья растерянно смотрели по сторонам, не зная, что им делать: бежать и помогать паучихе, успокаивать отца или двойными усилиями обвинять Изера во всех известных грехах.
 -Отец!- воскликнул старший брат,-Это же ужас-с-сно!
 -Этот п-с-с-сих должен быть наказан!- поддержал его средний.
 -Я так и знала, что мы настрадаемся от него!- еле слышно сказала мать-паучиха,- Мы должны хорошенько выпороть его! Пора выбивать из него все эти дурацкие мысли…
 -Не стоит, дорогая. Я сам в состоянии решить, как поступить с моими отпрысками. Знаешь, сын мой Изер, тебе следовало бы поучиться паучьей жизни на воле… Мы слишком долго опекали тебя, и, должен признать, зря! С этого момента, ты изгнан из нашего дома…
 -Но, отец!- перебил его Изер.
 -Никаких но!- глава семейства ударил его по щеке,- Ты – мой сын! И ты будешь делать то, что говорю тебе я! Уходи… И не возвращайся, пока кровь не окропит твои клыки… Братья! Откройте моему недостойному сыну дверь…
       Изер медленно шел к двери. Неужели это все? Неужели малышка Аниксия больше никогда не встретит его своей улыбкой? Как жаль, что все кончилось…
 -Дур-р-рак!- кричали братья,- Проваливай!
     Позади захлопнулась дверь. Он, украдкой бросив взгляд на свой бывший дом, бесцельно пошел по еле заметной тропинке. По ней давно никто не ходил, ведь пауков редко кто навещал по собственному желанию…
     На минуту остановившись, он посмотрел на окно комнаты младшей сестры. Как она мала… Как она прекрасна и как беззащитна… Он бы простоял под этим окном года, если бы отец суровым движением не задернул бы шторы…
 -Ушел!- воскликнула мать-паучиха,- Посмотрим, как долго он протянет без семьи!
 -Наверное,- прошипели братья,- умрет в ближайш-ш-ших кустах!
     Отец молчаливо перебирал остатки жука в своей тарелке. Есть не хотелось.  Аниксия, изредка всхлипывая, сидела в углу своей комнаты и заплаканными глазами смотрела на закрытое окно.
 -И все же,- нарушила тишину мать,- мне интересно как он собирается выпутываться из этой ситуации. Попытается забить муху или гусеницу? Смешно… Они, возможно, в два раза сильнее него! Кажется, начинается дождь… Боже, как болит голова!
      Изер одиноко стоял на тропинке. Он смотрел на окно комнаты Аниксии…
      Огромная капля ударила по земле…