Малыш и Карлсон беседы о дружбе и сказках

детство кончается в тот момент, когда перестаёшь верить в сказки. расхожая фраза, но правдивая отчасти. я же думаю, что ты окончательно покидаешь детский возраст, едва начинаешь смотреть на сказки глазами взрослых.

у меня дома нет ни одной игрушки. ни плюшевых зайцев, ни постаревших барби, ни конструктора, который уже никогда не собрать. как будто детства и не существовало вовсе. о нём напоминают лишь фотоальбомы и книжки со сказками, забытые всеми, сосланные на антресоли. я всегда любила сказку про Карлсона, не понимая, конечно, что “в меру упитанный мужчина” - всего лишь воображаемый друг. и недоумевала, почему сестру и брата Малыша зовут Бетан и Боссе, а его - Малыш. Lillebror, маленький брат. одинокий ребёнок, ведомый Карлсоном. и мне была близка эта роль. так как уже в 10 наскучило быть лидером, хотелось переложить ответственность на кого-то ещё. так, спустя всё те же 10 лет, появился Карлсон.

- привет, малыш, - сказал он, хитро и немного печально улыбаясь, пряча руки в карманы всамделишных клетчатых штанов.
- привет, Карлсон, - я улыбнулась ему так открыто и радостно, как если бы мне подарили собаку.

под ярким пшеничным солнцем заколосилась наша странная дружба. мы фотографировали тихие дворики провинциального города N под аккомпанемент эха отзвеневших трамваев, гуляли по рельсам, стараясь не потерять равновесие, ели мороженое в парке и там же пели совсем не детские песни. тем летом сладко пахли верхушки тополей, и компот из киоска казался самой вкусной штукой на свете. мои же друзья остались где-то на периферии, забытые и отслужившие, как цветные мелки и оловянные солдатики.

“пока ты со мной, я несу за тебя ответственность” говорил мне Карлсон, за руку оттаскивая с дороги. правда, он был совсем не упитанным, и вместо волшебного пропеллера у него был волшебный "приторный" порошок - стимул для взрослых детей.
“спокойствие, только спокойствие”, безмятежно приговаривал он, когда в первый раз протягивал мне пипетку с химическим содержимым. и почти любовно смотрел, как зеленоватый дым исчезает во мне, как я кашляю и сквозь хохот говорю, что люблю его и весь мир.
ещё у него, как у самого настоящего Карлсона, был свой домик. мы гуляли ночью по крышам и ели замороженную вишню, разочарованные тем, что в ней нет косточек, которыми можно было плеваться. мы пускали в сиреневые сумерки дым, который являлся заменой паровой машине и засахаренным орешкам - им всегда можно было поделиться, ведь запасы Карлсона были неиссякаемы. и мне были не страшны ни Филле, ни Рулле, ни тысячи домомучительниц, так как я знала - он справится со всеми. было не важно, что скажет мама - ведь мы не поджигали полки и дрались с мальчишками, а вместо машин взрывали косяки с самым лучшим эйфорическим заменителем варенья и плюшек. мы спали на одном диване в его комнате под самой крышей, и утром я просыпалась на его плече.
однажды он поцеловал меня. три раза в сжатые губы. три сухих, солёных поцелуя спросонья. и наша дружба полетела в кювет. стремительно, резко и безвозвратно. потом он решил, что всё-таки, собака лучше девочки-друга и оставил меня внизу. а сам полетел в другие земли, другие страны. где красные черепичные крыши и вишня не замороженная, а прямо с веток.
у этой книжки с описанием нашей дружбы не будет счастливого продолжения, не случится сценки под названием “Карлсон вернулся”, и домомучительница не станцует радостная со своими тридцатью кошками.

я знаю, что сказки - вымысел, воображаемые друзья для одиноких детей. которые остаются детьми даже в глубокой юности. и для некрасивых детей тоже, ведь они верят, что и их полюбят, как замарашку-Золушку или Замухрышку из полузабытой шведской сказки. но время детства стремительно утекает через доверчиво распахнутые, горящие восторгом, глаза маленьких читателей. и сказочки становятся злыми. в них Белоснежка укололась не веретеном, а иглой инсулинового шприца, прекрасная Бланка уснула десятилетним сном не от яблока, подаренного коварной Рихильдой, а от упаковки феназепама. юный Кай уходит к престарелой любовнице, а “вечность” - всего лишь растаявший лёд.  и если выходишь замуж за морское чудовище, не стоит ожидать, что однажды он превратится в добродетельного супруга, в прекрасного принца.