Судьбы

                Зулкар Хасанов
                Судьбы                (строки семейной хроники)
                (Повесть)
     Миша Курков   родился на Южном Урале в 1920 году, в середине февраля, в красивом и уютном райцентре в деревне С.
 Бабка – повитуха Екатерина говорила отцу новорожденного:
  - Ребенка, родившегося утром в феврале месяце, ожидает беспокойная жизнь, ему всего придется добиваться своими силами.
  - Поживем, увидим, - спокойно парировал Дмитрий, отец новорожденного. Только Вы об этом не говорите  Марии, она может расстроиться.
Семья Дмитрия была дружна и крепка. Дмитрий содержал свое домашнее хозяйство в лучшем виде, дети – цветы жизни - радовали своих родителей тягой к грамоте и домашнему труду.
      Время было тревожное. На пороге  - предгрозовые  1939-41 годы. Но молодость немного беспечна и не привыкла смотреть по сторонам.
Два брата Миши – Евгений и Александр 13 и 10 лет любили старшего брата, во всем брали у него пример. Деревенский спортсмен, гармонист и затейник привлекал к себе немало девчат, да и мальчишки старались следовать за ним.  Мишины родители Дмитрий и Мария не чаяли души в своих детях. Конечно, жили бедно –  советская власть еще не крепко стояла на своих ногах. А тут грянула финская война, унесшая немало жизней.  Она, слава богу, быстро победоносно закончилась нашей победой.
Но радости особой не было. Призрак предстоящей войны с Германией бередил умы, но люди старались вслух не говорить об этом, только шепотом делились с ближайшими друзьями (вдруг сочтут за паникера, распространителя ложных слухов, в то время это было небезопасно).
Впрочем, на деле германское руководство демонстрировало дружелюбие: был заключен мирный договор. Оно утверждало, что никакой войны с СССР не предвидится.
      Миша рос озорным любознательным мальчишкой. После успешного окончания десятого класса ему предложили пойти в учителя начальных классов. Небольшая деревня распахнула свои объятия,  учителей очень не хватало.
Миша проработал в этой школе год. Его любимая мама болела давно, но не сдавалась. Её поддерживала любовь ее детей. Но все же перед самой войной Мария  ушла  безвозвратно на вечный покой. Потеря для всей семьи великая и невосполнимая.
        У Миши кроме спорта было немало и других увлечений. Девушки заглядывались на молодого всегда спортивно подтянутого паренька. Но всем другим он предпочел девушку по имени Эльвира. Ровесница Миши, она приехала учительствовать в младших классах. Длинные темные волосы, а глаза зеленые-зеленые,  которые при встрече впивались в лучезарные  глаза Миши. Словом, промелькнула молнией между ними искра любви. И не могли они оторваться друг от друга.
Взаимная любовь Миши и Эльвиры была чистой, преданной и незабвенной. Работа в школе с ребятами младших классов научила Мишу умению общению и дружбе. Он повзрослел, научился быть требовательным и ответственным.
Время шло. Школа пополнилась новенькой учительницей начальных классов: Галина Викторовна Семина. Прошу любить и жаловать. Особа весьма самоуверенная, себе на уме, но строгих правил. Она уважала расторопность и послушание, так что ученики побаивались и вели себя тише воды ниже травы.
       А в это время Европа бурлила. В мире редко бывает, когда спокойно живется людям: войны, революции – всегда попутчики нашей жизни. 
Страна Советов работала, не покладая рук, в Европе во всю разгорался пожар Второй Мировой войны.  А летом 1941 года беда заглянула и к нам.
Советские люди, закаленные и просмоленные в трудных жизненных обстоятельствах, ожидали, что это случится.  Хотя фашисты и шли на всякие хитрости, чтобы обмануть советское руководство, советских людей.
И вот:
«Вставай, страна огромная...
Провожать на фронт сына пришли отец и братья. Вот тут Миша познакомил свое семейство со своей девушкой, только без мамы.
     Эльвира и Миша простились тихо, скромно, не привлекая особого внимания своих близких и посторонних, ведь это же - не свадьба. К тому же на призывном пункте стоял  такой шум и гам, трудно было понять,  кто с кем разговаривает….Говорили, кричали, плакали!
      Миша ушел на войну, оставив невестку, отца и двух братьев. Страха сильного Миша не испытывал, как и другие его сверстники, которые вместе с ним проходили военную подготовку в  воинских лагерях.
Молодые люди всех республик советских, призванные с разных краев нашей необъятной Родины не поддавались унынию и печали, а, наоборот, бодрились, как могли. Можно было слышать в свободные минуты от занятий разные прибаутки, анекдоты.  Смеялись, подкалывали друг друга, кто во что горазд.
Саратовец Петя, бывший цирковой акробат, шутил и смеялся: «русский воин храбр и стоек, что и один в поле воин».
«Без уныния и печали  мы пойдем в смертный бой», - вторил отчаянный  астраханский рыбак. Торжествовал всеобщий душевный подъем.
Занятия продолжались. Марши, стрельба,   передвижение по пересеченной местности, по-пластунски. Самое главное, офицеры обучали вновь призванных красноармейцев теоретическим основам артиллерийского вооружения, затем обращению и стрельбе из  орудий. Ведь тут должно присутствовать слаженная четкая работа расчета. Опытный командир, коренастый, всегда подтянутый часто говорил о том, что боец должен быть смел и решителен. Он должен быстро мыслить и принимать решение.
Миша попал в артиллерийское подразделение, где служили настоящие мужики. Один за всех, а все за одного. Бывалые воины и молодое поколение слились воедино. Отношения молодых и служивых людей между собой сложились надежные, крепкие. Старослужащие опекали молодежь, да и ребята им подстать, самые тяжелые работы брали на себя и первыми выскакивали на выстрел. Это и называется  войсковое товарищество и преданность стране.
          Миша вспоминал трудные бои на западных рубежах нашей страны. Сколько было отбито атак в жестоких боях. Иногда кончались снаряды, и тогда в ход шли винтовки и гранаты, а иногда и штыки.
Смертельная схватка с врагом набирала обороты. Смерть уносила ежедневно тысячи жизней с обеих сторон.  Как все же несправедлива война.  Коварные замыслы воинствующих главарей фашистской армии были брошены на жертвенный алтарь всего человечества.
        В первые месяцы войны нашим бойцам приходилось трудно, а немцы, с опытом ведения войны в Европе, с  мощным вооружением, имея перевес в живой силе и современной технике, шли в наступление. Особенно тяжелые бои шли на оккупированных западных территориях.
Наступила суровая зима. Не всегда во время успевали подвезти нашим частям боеприпасы из-за снежных заносов. Превосходящими силами немцы сумели окружить группировку наших войск. Туго пришлось тогда нашим бойцам. Дрались один за десятерых. Но силы были не равны. И командир  дал приказ выходит из окружения  мелкими группами скрытно, чтобы сберечь живую силу, указав в качестве места сбора - деревню Ключи, где еще не было немцев. Но одно дело на словах, а на деле немец упорно расстреливал наших бойцов. Потери мы тогда понесли немалые. В этом подразделении и служил Миша Курков со своим земляком Андреем Карповым.
Они вырывались из окружения болотистой местностью, где не замерзала вода даже зимой из-за родниковых вод. Миша провалился в болото, еле выбрался из него с помощью своего товарища. Это обстоятельство сильно ухудшило положение Куркова и Карпова. Ноги начали замерзать. Хорошо еще, что быстро вышли из леса, немцев вроде нет. Но только очутились на опушке леса, тут же появилась группа «Смерш». Один из офицеров группы «Смерш» окликнул вышедших из леса красноармейцев.
 -  Руки вверх, - крикнул капитан из «Смерша, - и продолжил, -  вы кто будете? Немецкие – шпионы или красноармейцы, бегущие с поля боя, так?  Ваши документы, - сказал, капитан.
    -« Т….рищ ка…тан, - окаменевшим и дрожащим и невнятным голосом едва проговорил Карпов,- м…ы…ы не см-ож-…м  …ам ….казать ….кум…ты,  руки и но…ги  о..мо..жены, …моги..те о..пра..ви..  нас в гос…п..таль.
     Обморозившие руки и ноги старший сержант Курков и его наводчик Карпов, едва стояли, затем рухнули на снег, как подкошенные, пальцы рук и ног совсем ничего не чувствовали.
Выход из окружения – выход из ада. Доставили обоих бойцов срочно в военный госпиталь в Калуге. Обморожение пальцев ног, и рук. Ох, это нудное и тягостное лечение: операции, процедуры, уколы, перевязки. Доктор говорил: «Плохо берегли, бойцы, свои ноги, надо было постараться согреть замерзшие ноги, порвав нательную рубаху на портянки. Хорошо, что не пришлось отрезать замерзшие пальцы рук и ног, остались только рубцы».               

2

       Пожар войны разгорался. Только фашистского гада отбросили от Москвы, он полез в Сталинград.
Февраль 1942 года. Позиций противника не видно. Но он рядом, слышно его дыхание. Надо иметь высокое мастерство в маскировке, чтобы не обнаружить себя.
Бои тяжки, вязкие. Каждый дом обстреливался в упор. Жильцы выбыли. Вместо жильцов в подвалах - боевые подразделения. Дрались за каждый дом, за каждый этаж. За каждую пядь.
      В это пекло и угодили Миша Курков и Карпов Алексей, которые вынесли на  своих плечах  окружение, ранение, не потеряв веру в победу русского, советского воина.
Прикрепили их к закаленному в боях в Сталинграде подразделению.  Курков Миша - командир орудия, Карпов - его артнаводчик.
     Били фрицев, не жалея живота. За время боев в Сталинграде, батарея старшего сержанта Куркова Михаила подбила ни один танк противника и немало было уничтожено вражеской пехоты. Но немцы постоянно пополняли свои  потери. А на нашей стороне неукротимый дух, и желание вымести врага с порога нашего дома. Отстоять честь и свободу. Все это и   поддерживало наших бойцов в самые трудные минуты сражений. В смертельном бою сошлись наши бойцы с немецкими захватчиками.
      Ранее утро. Мороз, падает небольшими хлопьями русский снег. Наши войска и немцы не нарушают тишину в этот утренний час. Миша из-за укрытия, вскидывая, то и дело свой бинокль наблюдает за немецкими позициями, находящимися за небольшим пустырем. Вдруг раздается легкий щелчок, и Миша падает навзничь, мгновенное затмение, он потерял сознание. Карпов и его товарищи-друзья быстро перевязали друга и направили в санбат. Ранение оказалось серьезным – пуля вошла в левый глаз и вышла под правым ухом, переворошив всю внутренность носоглотки. Требовалось серьезное лечение в госпитале.
В сопровождении мед – сестры Миша был эвакуирован на самолете в Саратовский военный госпиталь. Скорая помощь быстро доставила раненого бойца к окулисту. Собрался консилиум врачей, недолгое обследование ранения, решение принято: левый глаз надо удалить.
Уколы, наркоз. Операцию делал опытный хирург-окулист Семенов Виктор Васильевич, ассистировали опытные медсестры.
Миша проснулся ночью, наркоз отходил медленно, а Семенов Виктор Васильевич ласково, но требовательно говорил: «Курков, просыпайтесь, довольно спать, просыпайтесь».
Медсестры хлопотали около, как ангелы. Вроде бы жив Курков Михаил! Перевязки, уколы, таблетки, завтраки, обеды, ужины. Потянулись томительные дни в госпитале. Ожидания и тревоги сменялись радостью победы над грозным недугом. Но иногда случалось, что смерть вступала в свои права. Но Курков победил смертишку, не для того он пришел на этот свет, чтобы так быстро расстаться с ним!
С непривычки повязка мешала, частые перевязки теребили Мише нервы. Оставаясь наедине, он теперь думал о смысле жизни, переживал о том, кому он нужен теперь - такой одноглазый, как Циклоп.
Напала, откуда не ждали, депрессия. Что теперь делать, как жить без глаза? Часто вспоминал папу, братьев. Они самые близкие для него люди. Что с ними? Как они теперь?
Миша думал, что надо поскорее погрузиться  в работу, только в этом его спасение. Да и друзья в госпитале тоже его не оставляли, постоянно напоминали ему, что – жив. А это главное сейчас. Главное, Родину отстоять от ворога, да вернуться к своим близким живым и невредимым. И вот, собравшись духом, он решил написать письмо родителям и девушке.   
     - Дорогие, мои папа и братья  Женя и Саша! Передаю вам большой, большой привет и добрые пожелания. Сейчас  я с ранением лежу в госпитале, поправляюсь, за мной хорошо ухаживают. Соскучился по вас, как мне хочется увидеть вас и  обнять. Напишите о своей жизни и здоровье. До свиданья, целую!»
Какое у него ранение он умолчал. Зачем? Все узнают своим порядком, если живой останется.
А над письмом своей девушки крепко задумался. Ранение тяжелое нелицеприятное, вряд ли девушке понравится одноглазый мужчина, а она такая красавица.
     - Здравствуй, Эленька! Обнимаю тебя и крепко целую. Сейчас нахожусь после ранения в госпитале на лечении. Сообщать о своей ране я бы не хотел, чтобы тебя не огорчать. Но жизнь такова, что все равно, когда-нибудь ты узнаешь. Ранение мое тяжелое, поэтому не хочу быть тебе обузой, ты у меня красавица, я не хочу, чтобы ты всю жизнь сожалела о своем выборе, это было бы с моей стороны нечестно. Ты можешь определять свою судьбу так, как тебе хочется.  Обнимаю, целую, с любовью Миша. У самого Миши слезы затмили глаза, сильно разволновался…. Поймет ли Эльвира его состояние. Это же потеря любимой девушки, а она может посчитать это предательством со стороны Миши. Однако, он солдат должен принимать правильное решение. Письмо опущено в почтовый ящик.
    Эльвира, получив письмо от почтальона, дрожащей рукой, с волнением открыла конверт, начала читать письмо. Слезы комом застряли в горле, закружилась голова, с трудом дочитала, строчки прыгали, капала слеза, размывая чернила, к ней пришла полная растерянность и волнение. «Как же так, - думала она, - он совсем мало написал о себе и ничего не сообщает о своем ранении, что такое серьезное могло с ним случиться?»
Размышляла, думала и ничего не могла придумать. Тут же на листе нервным девичьим почерком запрыгали  ответные строки:
«Миша, ты меня сильно огорчил своим письмом, умолчав о своем ранении и сразу пишешь, что у нас с тобой жизнь не сложится. Я не верю, что мы с тобой расстанемся, я не смогу тебя забыть, приезжай, какое бы ранение у тебя не было, я жду. Целую Эльвира».
               
3
    А Миша уже выписался из больницы и сразу попал в руки работников областного военкомата города Саратова, которые отправили его в распоряжение райвоенкомата одного из районов. Оттуда он был откомандирован в большое село Д. работать в школе физвоенруком.  Поселили его в старом покинутом доме, в котором хозяева давно вымерли. Дом, однако, сохранился. Никто не осмеливался занять дом, стоял он сиротой, одинокий и несчастный. Нужен ремонт печной трубы да подгнили некоторые доски пола.
А Мише не привыкать к работе, колхоз выделил необходимые материалы, закипела работа.
Дом почти, что заново отстроил, а тут подошла и трудовая школьная жизнь. Директор школы Иван Дмитриевич Смеляков, добрейший человек, к Мише присматривался, но понял, что тот - обыкновенный деревенский парень, способный не только преподавать физкультуру и военное дело, но не новичок и в хозяйственных делах. Коллеги его приняли в свой коллектив радушно, спрашивали о фронтовых новостях, о ранении.
        - Пуля - «не дура», как думают некоторые, летит туда, куда хочет попасть,  - отвечал Миша. И поведал кратко историю своего злополучного  ранения.
Пошла школьная жизнь, тоже нелегкая, у многих детей родители на фронте, а кто-то и вовсе сирота. Но отношение к Мише в коллективе не как к инвалиду, а как к полноценному учителю.
    Миша с большой ответственностью взялся за порученное дело - учить старшеклассников военному делу. А еще он вел физкультуру. Это было серьезно, ответственно. Надо и самому быть на уровне, в форме. Накануне составлял планы занятий на завтра, к урокам всегда готовился загодя, по-военному .
  - Михаил Дмитриевич, - так обращался  к нему директор школы, - мужскому составу преподавателей надо поучаствовать в заготовке дров на зиму, помочь в ремонте школы. А кто сможет выполнить такую работу в это суровое время?
    - Я с удовольствием, - отвечал Миша.
Учителя всегда помогали в заготовке дров. Сначала пилили лес, а потом на быках возили дрова в школу.
В одну из поездок он увидел, как погоняла быков, запряженных в телегу, совсем молодая женщина, которая работала техничкой в школе. Женщина еще молодая, в теле, она то и дело, выкрикивая «соб», «собе» на непослушных быков. Несмотря на военное время, женщина одета элегантно со вкусом. Черноглазая, с головкой, покрытой цветастым платком,  из-под которого торчала шелковистая черная прядь волос. Телогрейка военных лет, но подогнанная под свою фигуру и сапожки короткие  довоенного времени. С  ласковой улыбкой она обратилась к Мише:
    - Михаил Дмитриевич, вы у нас, кажется, новенький и  вижу каждый день, как увлеченно занимаетесь с нашими балбесами.  Правда, у нас они хорошие, но всё же попадаются и хулиганистые, норовистые.
   - Как вас зовут, черноглазая? - Обратился Миша.
    - Полина, Полина Андреевна Сметанкина.
    - Очень приятно, красивое имя – оно происходит от имени бога солнца Аполлона. Вам говорили об этом когда-нибудь. Имя выражает многие чувства, добрые, мудрые, отзывчивые, также в этом человеке может присутствовать страсть, гнев. Вы не вздумаете обижаться – это я говорю об Аполлоне.
      - Спасибо обрадовали.
      - Но имя - не догма. Все зависит от воспитания, веры в свое будущее. Так что вы не обращайте внимания на мои высказывания – это же всё предрассудки. Полина, - переходя на «ты», - а с кем ты живешь? Только извини, что вас назвал на «ты», как-то само собой,  получилось.
     - Это ничего, мы с вами ведь, наверно, ровесники, Михаил Дмитриевич?
      - Я родился в  1920 году.
      - Но вот, видите, я тоже, - просто и естественно откликнулась Полина.  Я живу с мамой, Галиной Николаевной Прониной и с своим маленьким сыночком Борькой 3-х лет. Получила год тому назад похоронку о гибели мужа Сметанкина Аркадия Егоровича.
        - Так. Полина, получается ты вышла замуж еще до войны?
        - Да, мы с мужем хорошо жили, он работал тоже учителем, я училась в институте заочно и сейчас продолжаю учиться и работаю в школе техничкой, а то маме одной тяжело. Я получаю денег немного, но у нас мамой огород выручает.
       Загремели дрова на телеге,  телега завалилась на один бок, оказалось, слетела заднее колесо, лопнула ступица, все спицы выпали.
Что делать? Не будь рядом с Полиной Миши, пришлось бы туго. Миша тут же снял с телеги длинную дубовую жердину и приделал вместо колеса эту жердину, которая волоком тащилась по земле и поддерживала телегу в равновесии. Тихонечко довезли нужный груз до места. Правда, быкам пришлось нелегко.
- Миша, заходите к нам, а то вы одни там, наверно, скучаете.
      - Спасибо, Полина, за приглашение, зайду обязательно.
      - Только, Миша, об этом меня предупредите заранее.
  В один из выходных дней Миша побрился, подушился одеколоном «Шипр, надел чистую рубашку, конечно, не «выходную», у него костюма-то не было. Но солдатскую одежду, если ее хорошо почистить, можно носить с щегольством.
       Скромный деревенский дом на окраине. Миша - у калитки, он дернул шнурок механического звонка-колокольчика. Навстречу вышла Полина.
       - Здравствуй, Полина,- робко сказал Миша, - вглядываясь в черные глаза, обрамленные блестящими черными волосами. Очень чудное такое сочетание  волос и глаз, хочется непримиримо  прикоснуться к такой красоте. Миша обнял Полину и поцеловал. Хотя пока всего лишь гость. Полина растерялась, не знала, как поступить и что сказать, но в душе она питала к Мише добрые чувства.
      -  Полина, чем я тебе могу помочь? - Спросил  Миша.
       -   Миша, если тебе не трудно наколи мне несколько поленцев, вон они лежат возле погреба, надо протопить печь, сготовить обед. Я тебя угощу жареной картошкой с галушками из печки. Это очень вкусно по нашему времени.
      - Хорошо, Полина!
Сказано сделано. Миша быстро наколол дрова, занес домой. Мама Полины, Галина Николаевна, спала в другой комнате вместе с внуком Борькой, но, кажется, они тоже проснулись, прошел шепоток по комнате. Полина завертелась на кухне, затопила печь и стала готовить еду на  завтрак и впрок.
       Миша вышел посмотреть двор. Месяц над домом осветил хмурые постройки. Двор устроен по-хозяйски: хлев, в котором бодрствовала пеструха, за загородкой овцы, непрерывно жующие жвачку, тут же под навесом сено, заготовленное на зиму для скотины, кизяки для отопления дома. Правда, забор вокруг дома местами подкосился, требовал ремонта. Снег на крышах и во дворе - почерневший, грустный, ожидая наступления весны.
      Появилась на крыльце Полина, пылая румянцем, и позвала Мишу.
   - Я сейчас, - сказал Миша, - смел снег с ног и вошел в избу.  По комнате бегал Борька, но, увидев чужого дядю, прижался к бабушке.
   - Здравствуйте, мил человек, и взаимно слегка поклонились гость и хозяйка. Проходите, не стесняйтесь, мы живем втроем. Слушаем передачи радио, по которому Левитан говорит о делах наших на фронте. Трудно жить без кормильца, сынок. Но  Аркадия нам не вернуть, приходится уповать на бога, чтобы, как можно меньше было смертей.  Растим, лелеем нашего Борю, сыночка его, пока еще он мал, ну, думаю, что воспитаем достойного приемника.
     - Мама, Миша и ты, сыночка, идите кушать, завтрак готов - окликнула Полина. Все помыли руки и сели за стол.
       Полина, вся покрасневшая около жарко натопленной печи, орудовала кочергой, разбивая догоравшие головешки. Затем  поставила на стол довольно большую сковородку жареной картошки с запеченными галушками. Галина Николаевна разложила по тарелкам со сковородки жареную картошку с галушками для всех. Кроме того поставили на стол горшок с молоком. Хлеба, к сожалению, не было. Поели вкусно, сытно. Молча. Но все благодарили Полину за завтрак.
Потом завязался разговор Миши с Галиной Николаевной. Она расспрашивала, откуда родом, о родителях, где получил ранение.
      -  Миша, почему ты не поехал домой? Этот вопрос Миша, естественно, ожидал, и ответ надо было дать честный.
      - Галина Николаевна, вы мне задали нелегкий вопрос, я сам сомневаюсь до сих пор, правильно ли я поступил. После тяжелого ранения во мне проявилась ярость и жажда мщения. Военкомат настоятельно требовал, что в школах нужны бывшие военные специалисты для обучения старшеклассников военному делу и физкультуре. Обуял меня страх встречи с близкими мне людьми. Вы сами видите ранение у меня серьезное, девушке  моей вряд ли нужен одноглазый мужчина, отец и братья живут у старшего брата,  своего дома у них нет, они его продали, боясь, что содержать не смогут.  Обзаведусь хозяйством, возьму отца и братьев сюда к себе.
Миша поправил ремешок на раненом глазу, слегка сморкнулся, вытер лицо и сказал: «Галина Николаевна,  Полина, спасибо вам за угощение мне пора собираться».
В коридоре у вешалки Миша с Полиной зашушукались. Галина Николаевна с Борей ушли в свою комнату.
        Полина, подойдя поближе к Мише, тихо сказала: «Подождите, пожалуйста, я вас провожу».
        - Полина, спасибо тебе за тепло очага, но я хочу надеяться, что это не последняя встреча. Очень надеюсь на это. Провожать меня не надо, если ты не против, я зайду за тобой вечером. Сегодня, говорят, будут в клубе показывать хорошее кино: «Александр Пархоменко». Если хочешь, я за тобой зайду.
       - Ладно, Миша, не забудь свое обещание, буду ждать.
      К вечеру стало морозно, снег нещадно скрипел под ногами,  и довольно ярко светила луна, а в небе мерцали далекие холодные звезды.
Миша забежал за Полиной. Она уже ждала его… В клубе народу уже было достаточно много, крутился движок Л6, который  вырабатывал электроэнергию для работы кинопроектора и освещения клуба. Балагурству местных ребят не было предела. Они радовались, что горел электрический свет, вели себя шумно: «Держите меня, держите, а то меня земля не держит». А другие тут же подхватывали: «Приехали из области, разбирать подлости». Это кричал Колька Вольнов, второгодник и большой озорник и хулиган. Он мало интересовался учебой, но за ним всегда следовала большая ватага его «соратников». Учителя с ним много тетешкались, но нужного эффект нет как и не было. О подлостях Колька говорил правильно, так как в ряде случаев отдельные граждане гнали самогонку и спаивали «слабых» на выпивку. Но время было суровое, пьянство пресекали, самогонщиков наказывали.
Погас свет, началось кино. Прижавшись  друг другу, сидели Миша и Полина. И даже когда включился свет, они вышли, прижавшись, друг к дружке.
        Миша не знал, как начать разговор на тему о своей затаенной любви к Полине, как сделать предложение в такой щекотливой ситуации.
Ведь одному молодому человеку очень сложно: топить, готовить обед, убираться. А Полина - женщина опытная с понятиями о житейских сложностях у Миши.
Шли молча, только снег скрипел под ногами. На улице было морозно, а Мише показалось: узковата тропинка и даже жарковато. Полина тоже волновалась, думая: удобно ли говорить свои мысли, думы вслух. Она ведь давно влюбилась в Мишу. «А почему бы не влюбиться, парень самостоятельный, сразу показал себя на заготовке дров, беря на себя самые тяжелые работы».
     - Миша, может быть, нескромно мне первой тебе сказать, что я тебя  полюбила».
Короткая пауза. Только снег стонет, как разошедшийся в стороны баян.
     - Я в тебя, пожалуй, пораньше влюблен, - сказал Миша, только смелости не хватало сказать тебе об этом.
     - Выходит сердце сердцу весть подала, любовь с первого взгляда, - с волнением выговорила Полина.
    - Полина, а ты не пожалеешь, что выйдешь замуж за увечного, у меня ведь глаза нет, а ты, красавица. Будешь жить с одноглазым?
        - Миша, не переживай, закажешь протез и будешь выглядеть вполне нормально.
         - Мне протез уже делают, не знаю, я волнуюсь, как я буду с искусственным глазом.
         - Всё будет, Миша хорошо, не волнуйся, я ведь сказала, что ты мне нравишься. А это – главное!
         Миша обнял её и надежно и нежно, поцеловал. Полина,  растерянная, прижалась к Мише и всплакнула то ли от радости, то ли, что нет мужа Аркадия в живых, которого она тоже очень любила. И вот теперь, получается, вспомнила:
        -  Придем домой и сразу скажем маме, что мы поженимся, это для нее будет большой сюрприз.
      Но времена трудные, не до свадьбы. И Миша просто перешел из своего дома к Полине. Согласие на вселение дала Галина Николаевна, которая находилась в сомнениях, размышляла над тем, что происходит  сейчас в доме, в семье, судила, рядила, как привыкнет Борька к новому человеку в семье. Он ведь не знал своего отца, просто вообще не видел, поэтому  ему сказали, что приехал папа. Он свои чувства ещё выражать не умел, просто стал обращаться к Мише, называя его папой.
Так они и жили.
         Трудные военные годы. Весной – огород: картошка, просо,  много овощей, капуста, помидоры, тыква, свекла. Летом заготавливали сено, дрова, приводили все домашнее хозяйство в порядок. Миша и Полина дружно работали в школе и дома. Благо земли - много. Председатель колхоза  разрешал сажать всем на свободных землях. Голодно. Нужно как-то выживать.
      Миша обустроил территорию вокруг школы, привлекая  старшеклассников. Сделали волейбольную площадку, поставили турник, брусья, устроили плац для строевой подготовки. Оборудовали тир для стрельбы из малокалиберной винтовки. Дисциплину он в своих мозолистых руках держал крепкую, но с уважением относился к своим ученикам. Они тоже его не подводили, учились с особым усердием. Проявление Мишей заботы и тревоги  за ребят, вызывало с их стороны ответное уважение. Теперь пришло время защищать Родину – уходили его питомцы не в мирное время, а на войну.
Сколько он подготовил ребят к военной службе за годы войны! Об этом  хорошо знают в военном комиссариате района. Его работа была не раз отмечена грамотами, благодарностями из военкомата и отдела образования. Как, говорится, «трудно в ученье – легко в бою».
Полина училась, работала в школе, да еще на ее плечах было домашнее  хозяйство. Тяжко!
 Никто не сидел, сложа руки. Пенсионерка Галина Николаевна нянчила внука, боялась его отдавать в ясли, чтобы не одолевали болезни. Когда он подрос, Галина Николаевна решила отдать его в детский сад, чтобы Боря с малолетства набирался ума-разума. Там - игры, грамота, музыка, ему это будет очень полезно. Она говорила: «Я по  возможности, буду заниматься домашним хозяйством».

  4               

     Война стремительно шла по Европе к своему финалу. Какую же гордость и радость вызывали взятие нашими войсками городов, захваченных фашистами.
         Пришло письмо и от Эльвиры, в котором с большой горечью писала, что она очень сожалеет по поводу его письма: «Миша, я не понимаю твоего решения: твоя любовь ко мне будет нечестной, потому что ты увечный? Почему? Эта же не твоя вина – война. О своем ранении ты ничего не написал. Я огорчена, растеряна, видимо судьба моя такая. Страшно мне обидно, что я теряю свою любовь и надежду. Записалась добровольцем на фронт. Прощай!»  Получив письмо Эльвиры Миша долго не находил себе места, рыдал и корил себя тем, что глупо поступил, написав очень скоропалительно и неразумно. Оправдания не находил, кроме слов «буду мстить фашистам».
Вот так жизнь раскололась надвое, как любимая чашка. Теперь все это необходимо как-то склеить. И Миша спросил у Галины Николаевны и Полины, как они отнесутся, если он привезет младшего брата к себе. Галина Николаевна и Полина дали свое согласие. Мишины братья жили вместе с  отцом и сводным братом от первого брака.

         И, наконец, в мае месяце 1945 года – Победа! Сколько было радости, ликования. И слез, ведь, сколько погибших безвременно людей и нет числа разрушениям от бомбежек. Нужно быстрыми темпами восстанавливаться. Миша и Галина трудились по-прежнему не покладая рук. Миша писал письма домой своему отцу, братьям. Отвечал на письма Миши всегда его младший брат Саша.

   
Решение принято. И в апреле месяце 1947 года поехал за младшим братом на Урал, чтобы привезти его к себе, чтобы Саша почувствовал домашний уют, да и учебу в школе нужно продолжать. Старший Евгений уже помогал отцу – работал.
       Поездка Мише далась нелегко. Хлынул поток воспоминаний о довоенной встрече с любимой Эльвирой. А как расценить свой поступок после госпиталя?  Правильно ли он поступил с Эльвирой, не рассказав о своем ранении, сразу отрекшись от своей любви? Чувствовал угрызения совести,  предательскую слабость. Но всё-таки, набравшись духа, решил навестить свою бывшую любовь.
Дом обветшалый с соломенно-глиняный крышей, забор, обвалившийся во многих местах: руины любви. Открыла дверь пожилая женщина в халате. Миша поздоровался. Хозяйка дома Ирина – мама Эльвиры признала Мишу, обняла и поцеловала.
    - Ирина Владимировна, а когда можно увидеть Эльвиру, - спросил Миша.
      -  Ирину увидеть теперь невозможно, её нет в живых. После твоего письма она добровольно ушла на фронт, и вскоре пришло извещение о её гибели на Ленинградском фронте. – Ирина Владимировна расплакалась. Миша обнял обездоленную женщину (её муж тоже погиб на фронте). Они стояли в пустой комнате, сумерки сгущались за окном, рыдая, не в силах расстаться, словно упустив последнюю связь с прошлым. Решив взвалить  вину за гибель Эльвиры на себя, Миша дал телеграмму директору школы, написав, что задерживается дня на четыре у себя на родине, хочет оказать посильную помощь вдове.
       Ирина Владимировна пробовала было отказаться от его помощи, узнав, что он - крайне занятый человек в школе, у него сейчас десятый класс, да и вообще забот полон рот. К тому же и соседи - очень добрые люди - относятся к ней хорошо и постоянно помогают.
        Дом старшего брата, у которого жили  отец и братья деревянный изрядно перекошенный, нары и стол, большая печь русская в пол-избы. Жили бедно, как и другие семьи того времени. Миша отпросился на несколько дней, но гостить особенно времени не было. Отец и его старший сын Евгений ехать на новое место наотрез отказались. Отец побоялся покинуть родную деревню, а Евгений устроился работать на торфяниках. Да и время не простое.  Даже со станции куда-либо добраться и то – проблема.
Миша попрощался со своей деревней, как с прошлым расстался. Машинисты толкача – паровоза согласились подбросить их с братом Сашей до первой станции в бункере, куда загружали уголь для топки паровоза. Доехали до первой станции, вышли чумазые, грязные, как из преисподней, дальше толкач не шел.
Конечно, до Саратова добраться, таким макаром, задача не из легких. Сели в товарный вагон поезда, который стоял на этой станции. Вагон пустой, в нем, видимо, перевозили цемент или мел. Ночью тронулись, но где будет следующая остановка, никто не ведал.
Ветер гуляет по вагону, как тать. Двери пульмановского вагона открыты настежь, в вагоне разыгралась пыльная буря, разъедая им глаза.
Поезд остановился, и не знал никто, какая это станция, сколько будет стоять, когда он поедет.
Из вагона прыгали в ночь, как в неведомое, еле разыскали людей, у которых узнали, что до следующей станции  километров восемнадцать. И пошли пешком вдоль железной дороги.
Рабочий поселок, станция, пригородный поезд. Ночь, фонари, хмурый день.
Наконец устроились в первый попавшийся поезд, и, о счастье, он доставил их в Куйбышев (ныне Самара). Оттуда - на речной вокзал на Волге. По дороге, почувствовав голод, купили на местном рынке буханку хлеба и морсу и с аппетитом умяли буханку и морс.  Им достались билеты в каюту 4-го класса – в самой нижней части трюма.
       Хороша Волга-матушка. Сколько людей, сколько судеб повидала она. Берег проплывает мимо, как жизнь.
Что там за излучиной?
Добравшись до станции Саратов-2, откуда обычно селяне уезжали домой из Саратова на грузовых попутных машинах, следующих за дровами в Широко-Карамышский район и на молоканке. Им повезло. На их призыв остановился грузовик военных лет, автомобиль ЗИС-5. Прокопченный, видавший виды!
Наконец-то, удача. А в кабине - угрюмый, небритый детина лет пятидесяти.
 - Хозяин, будьте добры, довезите нас до деревни Д.
– Садитесь – коротко сказал хозяин автомашины.
- А сколько  с носа?
Хозяин вынул сигарету, сплюнул и сказал, как отрезал. - Да, не корова же нужна мне от вас, гоните с носа по 15 руб. - и будете доставлены к месту в лучшем виде. На том и порешили, добравшись до своей деревни.

       А жизнь не стояла на месте, не ждала парней. Но Миша несколько нарушил ее мерное и неуклонное течение, по случаю приезда брата собрав  свой семейный консилиум.
За обедом познакомил всех со своим братом, и для Александра началась совершенно другая жизнь, в незнакомой ему семье.
Саша учился в 5 классе, но не успел его закончить. Пошел осенью в 6 класс, помог Миша.
Но  головоломные теоремы из геометрии со своими биссектрисами и гипотенузами основательно доставали. Да еще к тому же все нужно выучить наизусть. Но будучи смышленым мальчиком, да и старший брат всегда под рукой, Саша успешно преодолевал предметы 6 класса, вскоре даже стал хорошистом. Миша, конечно, радовался успехам своего брата. А Александр заскучал было, не просто ему вдалеке от своей малой родины. Когда оставался один дома, частенько лежал на траве во дворе и плакал по отцу и брату Евгению. Но слезы никому не показывал, нельзя – он же мужчина. Так он быстро влился в новую семейную жизнь, полюбил племянника Борю, хотя и не родного. Боря подрастал, оба они стали настоящими помощниками Миши и Полины: ухаживали за скотиной, убирали сено, таскали дрова. Особенно нелегко было поливать огород, где каждый год сажали множество  помидор, огурцов, капусты. Саратовская земля жаркая, если не поливать всё быстро засохнет.
     Послевоенная разруха, голод, почем фунт лиха – знала каждая семья. Но люди не унывали, откапывали прошлогоднюю картошку, пропускали через мясорубку и пекли лепешки. Картошки и овощей сажали много. Да к тому же собирали крапиву, одуванчики и вообще все, что сгодиться в пищу, особенно весной, готовили супы, забелив неприкосновенным запасом муки.
Иногда Полина пекла хлеба подовые, один-два хлеба. Большие и с хрустящей корочкой - они пахли жизнью. Миша отрезал хлеб очень экономно, чтобы  хватило надолго. Но голод не унимался.
Однажды, когда никого дома не было, Александру захотелось хлеба, хоть плачь. И он, воровато озираясь, решил рискнуть - отрезал тоненький кусочек, чтобы было незаметно. Нож острый, приложил хлеб к груди, но отрезал вместе с тонким ломтиком хлеба и кусок мякоти большого пальца. Побежала кровь, хлеб быстро положил на полку, вытер кровь на столе, на полу, перевязал на быструю руку палец тряпкой. Менял тряпку несколько раз. Рана долго не заживала. А шрам на пальце, как напоминание об этом случае и голоде, который точил желудок днем и ночью червем, сохранился до сих пор. О ломтике хлеба, наверно, догадались, но о раненном пальце Александр никому не сказал.
Как ни тяжел был 1947 год, но и он подошел к концу.
Настала совсем надо сказать вовремя денежная реформа, в магазинах стали появляться товары. Миша с Полиной загодя делали зимние запасы. Овощи, картофель были свои, сахар муку покупали в магазине.
Время несется стремглав. Вот уже Александр окончил семь классов. А вот он уже - студент Саратовского электромеханического техникума, где проучился полтора года, и его уже призывают в армию.
Время летит, как будто я сижу и листаю старый альбом с фотографиями. Но за этими фотографиями – годы жизни…
В армии Саша отслужил 5 лет. Вернувшись, окончил техникум, и поехал по направлению в город С. на Южном Урале. Около 10 лет работал на разных должностях.
Перелистываю страницу памяти. И вот уже 1966 год. Александра перевели на должность главного инженера одного из предприятий города Калуги.
Все меняется. Наши герои уже не молоды. Мишу перевели из Широко-Карамышского района в среднюю школу деревни И. Базарно-Карабулакского района.
Жизнь входила в плотную колею. Братья переписывались. Родня, как никак.  Не родной сын брата Боря служил на Северном флоте, приезжал в отпуск, потом остался на сверхсрочную службу. Семья гордилась, что в их семье – моряк!
Галина Николаевна, старая женщина, трудолюбивая, которая вырастила дочь Полину и внука Борю стала немощной, но держалась и помогала семье по возможности.
Но вначале шестидесятых сдала, врачи разводили руками: старость. Умерла эта русская женщина тихо в семейном кругу, как и жила.
Но для Полины и Миши – событие тяжелое и непоправимое – такова уже природа жизни и с этим не всегда возможно справится. Похоронили Галину Николаевну в деревне Д.
 5               
  Годы проходят, листаем семейный альбом…  У Александра ответственная работа, требует полной отдачи сил. А тут еще сын и дочь. В семье все нормально, благополучно. Витю водит в танцевальную школу. Там Александр и познакомился врачом областной больницы с Сергеем Ивановичем, который сопровождал своего ребенка на занятия.
Сергей Иванович -  хороший человек: приветлив, доброжелателен и всегда   жизнерадостный. Они подружились и встречались в дни занятий постоянно.
  Вот однажды утром приехал к Александру брат Миша с женой Полиной сильно расстроенный, исхудавший и очень больной. Александр встретил его тепло, но Миша - в отчаянном положении. Да и Полина тоже исхудавшая, обеспокоенная болезнью Миши. Мише в платной поликлинике (да, как исключение отдельные медицинские услуги без направления врача в то время тоже были платные) сделали рентген пищевода и в документе написали, что в пищеводе прослеживается инфильтрат. Только этого и не хватало.
Он, конечно, мужчина догадливый и без обследования понял, что с пищеводом у него не все гладко. Вечером Александр отправился к своему знакомому доктору. На другой день Александр повел брата к доктору на обследование. Диагноз подтвердился.
Рядом - онкологическое  отделение, Мише дали направление в Онкологический центр.
1970 год. Вот – Миша. Его исхудалое лицо, как укор совести…
Миша лег в больницу. Полина осталась палате с Мишей. Начались трудные дни лечения, а затем сложнейшая операция…
Это после операции Миша расскажет, что все просто: пришили вместо пораженного пищевода отрезок кишки, который прижился со стороны желудка, а со стороны гортани никак не приживался. И все! Да еще и  врачи его убеждали, что все будет нормально, приживется. Саша к нему частенько приезжал, он  радовался, что всё трудное позади, а кишка приживется - нужно время. Но рак – не шутки.
     «Не помню, какой праздник отмечали, - вспоминает Александр и нервно  теребит пальцами скатерть, - я приехал к нему с шампанским с одним из своих ближайших работников. Разлили шампанское, поздравляли друг друга с праздником. Мы-то выпили из стаканов, а Миши на груди торчал только конец не прижившейся кишки, но все равно он вылил в эту кишку шампанское. Немного, их конечно, развезло».
Миша все бодрился: «Я, как выздоровею, мы с тобой Саша поедем на юг, отдохнем. У меня деньги есть».
Он не знал ещё всего своего положения. Жил надеждой. Полина, решила поехать домой, чтобы посмотреть, что дома делается: все же хозяйство, огород, скотина.
        Вскоре Мише врачи предложили сделать небольшой перерыв в лечении.  Как-то утром пришел хирург Павел Сергеевич и сказал: «Миша, ты уже достаточно долго лечился, много принимал лекарств и других процедур, поезжай домой в деревню, отдохни пару месяцев. Побудь на свежем воздухе, попей молочка, словом немного отвлекись от больницы, больше гуляй, через пару месяцев приедешь обратно к нам, должно быть, все  нормально, приживется кишка. Не унывай, выздоравливай!
Стало быть, рак отступил? Но не тут-то было…
        Провожать Мишу поехал брат Александр. Летели на самолете ЯК-40 до Саратова. Миша уже дорогой почувствовал опять себя плохо. То и дело приходилось Александру менять промокшую перевязку. Трудно было, но долетели. Затем он поехал на автобусе домой в деревню.
На прощание Миша сказал брату: «Саша, ты со мной не езди, у тебя работа ответственная, дело идет к осени, надо готовить к зиме хозяйство. Я доеду, тут близко, Полина меня встретит».
Так и решили. Но у Миши дела пошли не совсем так, как задумали, хотел вернуться, а тут - карантин. Эпидемия холеры в Нижнем Поволжье, в Астрахани. Вернутся в больницу через два месяца,  он не мог из-за карантина,  а приехал только через четыре месяца.
Положили его в больницу, но надежды на выздоровление таяли с каждым днем. Полина находилась в отчаянном положении, но помочь Мише никто не мог. И он умер в больнице 1 ноября 1970 года.
К Александру пришла скупая на подробности телеграмма из Онкологического центра. Для Александра это был сильнейший психологический удар. Миша же и матерь, и отец Александра, и вот такая утрата.
Александр ехал на грузовой машине, которая подпрыгивала на ухабах, вез
из морга брата в Калугу. И казалось, что машина дрожит от рыданий Саши.  Мишу похоронили на Пятницком кладбище. Калуга его спасла во время войны после выхода из окружения и приняла к себе после смерти. Так закончилась героическая жизнь солдата Великой Отечественной войны.
      После смерти мужа Полина прожила совсем немного: почки, сердце. Она скончалась в деревне В. Базарно-Карабулакского района, там же и похоронена.
Борис, будучи на сверхсрочной службе женился, неудачно сложилась его семейная жизнь, он развелся. Женился вторично, получал военную пенсию, потом тоже заболел. Приезжал к Александру, видимо, предчувствовал близость своей смерти и просил похоронить его рядом с отцом. Сильно болели ноги, началась гангрена, отрезали одну ногу, через год другую, несмотря на усилия врачей. Место похорон определила его законная жена: он был кремирован. Урну с прахом Бориса поместили рядом с могилой матери в деревне В. Базарно-Карабулакского района. Александр с женой  ухаживают за могилой брата. Сам тоже живет в Калуге, уже на пенсии.
    Вот сидит Саша передо мной. Заслуженный советский человек, закаленный годами, невзгодами. Он говорит, что Миша выполнил свой долг честно на войне и в тылу. И еще: благодаря таким людям жива наша Родина и будет жить в веках. 
Нельзя забывать о безвременно ушедших фронтовиках,  пусть не только Калужская земля, но и вся Россия будет им пухом!