Доказательство. Глава 6

Строгое, тяжёлое и приземлённо-бытовое - так бы Аделаида охарактеризовала всё, что видела сейчас перед собой. Сейчас – это тихий, пасмурный, но бесснежный день. Сейчас – это спустя чуть больше половины суток с того, как она открыла своеобразное письмо-приглашение от Даниэля. И все прошедшие часы она пленялась захватывающими грёзами, надеждами и проникновенными ожиданиями того самого вечера, когда она снова с ним встретится. Как примерная юная и воспитанная девушка, она, соответственно, решила поставить в известность Мари. Тут её восторженное состояние пошло вразрез с тем, как её тётя восприняла услышанное. Она сидела в своей спальне за туалетным столиком и пилила ногти. Адели этот звук всегда не нравился. Мари была в банном махровом халате, с полотенцем на голове . На лице – чудо-маска цвета перезрелого авокадо, что вовсе не означало, что она из авокадо. Теперь о том, что не понравилось Мари. Она терпеливо выслушала Адели. Можно было заметить, как пилочка в замешательстве задержалась на одной грани ногтя, когда её девочка произнесла, сияя нежнейшей улыбкой: «Его зовут Даниэль Велиар!»

И Мари на неё посмотрела, как на глупенькую. Что-то в душе возлюбленной Даниэля дрогнуло, затаилось и разлилось острой печалью, когда она не нашла поддержки со стороны своей добросовестной надзирательницы.

- Ты понимаешь, во что можешь ввязаться? Любовь! Романтика!  Ты хорошо знаешь, кто он? - отвлекаясь от маникюра, промолвила она, нацелив свой пристальный и твёрдый взгляд на Адели.
 
- Самый обыкновенный человек! – воскликнула девушка, но не смогла не добавить: - Точнее, самый необыкновенный…

Здесь для Мари началась болезненная для неё тема, в которой - раздражение и некая её личная досада. Она выдала:

- Обыкновенные, то есть нормальные, такие как мы с тобой, тихо по квартирам сидят и ничего не говорят против Андерса! По крайней мере, на всеуслышание.  Потому что мы знаем, что нечего в самое пекло лезть. А Даниэль? Там, где власть, всё построено на лжи.

Робко Адели уточнила:

- Но ведь ты сама написала статью в своё время…

- В своё время. Вот именно. А ты знаешь, моя драгоценная, что Даниэль сидел за одним столиком с Вуном? Они увлечённо беседовали. Их видели так – это факт. Либо он с ним заодно, либо он лицедей. В первом случае, я думаю, тебе должно быть, как минимум, стыдно и противно общаться с человеком, который с этим… с этим… Вуном заодно. Во втором же случае прими во внимание то, что если он лицемер…

- Ты же говорила «лицедей».

Мари продолжала горячиться всё более:

- Без разницы! Если он так прыгал на задних лапках перед Вуном, а сам был против него, то всякое можно от этого человека ожидать. Он, получается, лжец. И тебе врать будет. Там за столиком ещё с ними была одна особа. Говорят, невероятно красивая женщина, такая, знаешь, роковая. Так они вместе танцевали вальс. А потом зашли за колонну, видимо, чтоб спрятать свои секреты от посторонних глаз.

Последнее звучало для юной девушки оскорбительно. Её тётя даже посчитала себя виноватой в излишней прямоте и неподдельной строгости, когда Адели беззащитно и невинно посмотрела на неё, проглатывая комок в горле. Мари обняла её и начала говорить спокойнее и тише, гладя её белокурые кудри:

- Я тебя понимаю. Я же тоже женщина. Я знаю, как всё это происходит. Да, красивый он, конечно... Он ничего хорошего тебе не принесёт, поскольку он вращается не в самой лучшей среде. Я о нём сказала всё.

- Нельзя так судить. Ты с ним не общалась…
 
Тут в Мари сделал попытку пробудиться докучливый журналист. Она начала растолковывать, выпустив Аделаиду из своих рук:

- А смотри… Если он противник Андерса, то почему не делает ничего хорошего? Если бы он действовал, я бы поверила , что он человек исправный, а не его сторонник. На словах можешь быть кем угодно. 

А она знала, что элементарно благотворительность в Мидиане – дело пропащее, так как на данное занятие Вуном наложен строжайший бойкот, но то оглашать сейчас не стала. Не будет же Мари оправдывать этого… этого … Даниэля Велиара.   
 
…Девушка молчала. Потом спросила еле слышно и растерянно:

- Что же мне делать?
 
- Не забивать себе голову, - сходу подвела итог Мари, открывая чуть подсохший в пузырьке бежевый лак. Адели с тонким дуновением надежды, что тётя окажется благосклонной, смотрела на неё. Она видела только, как маска на её лице в некоторых местах бледнеет неровными пятнами, как тёмная влажная прядь выпала из полотенца, изогнувшись так, как будто являлась продолжением нечёткой брови… Никакой благосклонности.
 
Она поднялась и ушла в свою комнату. Мари услышала, как она закрыла дверь. Она звонко разразилась на всю квартиру, не вставая с места:

- Пока я не получу доказательств, что он не бросает слов на ветер, тема закрыта!
 
Она, нахмурившись, начала покрывать ногти лаком с великой сосредоточенностью. Напряжённая тишина. Через пару минут сквозь неё прорывается некий звук с улицы, совершенно непривычный, объёмный и плотный, несмотря на отдалённость. Он приближается. Слышались крики и визг людей. 

Мари выпрямляет спину, так и не доведя полосу с края ногтя до конца. Она подбегает к окну, встревоженная, заинтригованная и одновременно напуганная. Высматривает  Пытается понять. Прядь волос щекочет нос. Она не заботится о том, что лак ещё вовсе не засох. Когда она понимает, в чём дело, то , ширя глаза, шепчет: «Вот тебе и доказательство…»