О юном китайском добровольце

      С утра Моджас отправился в аптеку за цитромоном, на обратном пути зайдя в универсам прикупить бутылочку. По выходу из магазина Моджас наткнулся на невысокого юношу азиатского типа. "Наверное, кореец" - сразу же подумал Моджас. Паренёк добродушно глядел на Моджаса своими отсутствующими глазами.
 
- Потерялся, друг ? - поинтересовался Моджас, закуривая сигарету.
- Э...Привета, советска товарищ. Китайская солдат ! - копошился парень и показал Моджасу военный билет.
- А, проездом. Братец, помогать, значит, приехал нам, воевать с американцами ?
- Нет амириканиц, нет ! - парнишка замахал руками, выпячивая нижнюю губу.
- Ну ладно, пошли, город хоть посмотришь, чаю попьём, - Моджас обнял правой рукой нового друга и вдвоём они отправились по улице...

Солдат и Моджас шли, одинаково улыбаясь светящему солнцу, и их беззаботные тела радовали прохожих - детей, коренастых пенсионеров и других представителей общества. Не новая, но старательно отглаженная форма очень гармонировала с красивым молодым лицом солдата. Ничто не могло сбить с пути этого патриота, с охотой и гордостью отправившегося сражаться с ненавистным  режимом вместе со своими идейными братьями.
Дома Моджас предоставил гостю тапочки, поспешив поставить на газовую плиту чайник с водой. Счастливый солдат с любопытством и некой частицой зависти рассматривал комнату Моджаса - его поразило количество книг в шкафах, телевизор - потому что это считалось роскошью в его родных местах, разнообразные наряды Моджаса, в беспорядке разбросанные повсюду во время вчерашнего веселья.
Моджас разлил чай по чашкам, употребил таблетку.

- Э ! Пошли-ка лучше на балкон, оттуда вид хороший, - Моджас взял чашку и кивком указал на балкон своему гостю, державшему свою чашку короткими пальцами с нечистыми от пятидневной поездки на поезде ногтями.
Вид и действительно произвёл на парня впечатление - Моджас жил на одном из последних этажей высотки и сверху открывался обзор длинного проспекта, реки, протекающей через центр, бесчисленного количества людей, спешащих по улицам дабы начать или закончить свои дела. Моджас рассказывал как строился город, почему имеет своё имя та или иная улица, кто в разное время в нём проживал, а кто и по теперешнюю пору проживает в нём. Гость полюбил нового знакомца и пил потихоньку чай из оранжевой с белыми точками чашки.

Моджас курил, рассказывал о современных самолётах, пронзающих по ночам пустоту неба, университетах и институтах, где можно встретить ребят и девушек, говорящих на самых невообразимых языках, о деятелях науки, забирающихся в своих теориях в самые отдалённые и глухие пространства, композиторах и певцах, залечивающих своим прекрасным исполнением раны в натруженных телах и душах советских рабочих людей.
Стоял душевный летний день, и Моджас откупорил бутылку  водки.

- Сейчас, постой, угощу тебя, дружище, - и налил гостю добрую чашку напитка.

Так, они выпили, и разыгравшаяся кровь усилила добрые чувства простого паренька из бедной чужедальней глухомани... Моджасу было приятно рассказывать это всё, он словно делал неизвестное, но очень доброе и смелое дело, налаживая контакт с  солидарным, но таким неизвестным и потому немного пугающим собратом. Солдат дюже оценил выпивку, и, уже смеясь и похлопывая друг друга, они продолжили эксурс по родному городу Моджаса, сдабривая периодически его папиросами.

Потом, конечно, юноша не мог помнить как  спустя несколько часов заходил к Моджасу его сосед с парой таких же бутылок, как вместе они хохотали над чем-то, как, хмельные, обнимались друг с другом, а позже Моджас уложил гостя спать на раскладушке, взяв всю ответственность за оставшееся на себя и соседа...

Утром, немного угрюмый после сна, Моджас разбудил солдата.
 
- Вставай, брат, на вокзал тебе скоро, сейчас есть будем. Тот, улыбнувшись, вскочил на ноги, и с Моджасом они прошествовали на кухню, чтобы выпить чаю и съесть пару жареных яиц. По дороге на вокзал Моджас протянул другу открытую пачку сигарет - на память.

-Держи, в знак дружбы тебе. Солдат закивал головой, внутренне горячо обрадовавшись подарку...
На вокзале оба молча смотрели на снующих туда-сюда людей, шустрых носильщиков и уборщиков, суровых милиционеров и пьяных нищих.

- Будь здоров, дружище ! Себя береги там, - обнимал солдата Моджас, когда поезд собирался начать свой путь. Быстро обняв Моджаса, солдат запрыгнул в вагон и замахал свободною от поклажи рукой. Постепенно удаляясь, солдат начал теряться в плотной массе провожающих и других лиц. Когда вагон значительно удалился Моджас напоследок махнул рукой солдату, ощутив в этот момент зародившуюся грусть, и небольшая капля выдавилась из его глаз.