Великое охотничье братство

Сильно охотничье братство! Оно не знает границ. Если и существуют на свете волшебные слова, которые подобно  сказочному «сезам» открывают запертые, казалось, замки, то, одно из них – «охота». Оно не раз убирало передо мной запретные барьеры в другой мир, куда праздным туристам и, вообще, непричастным  вход наглухо закрыт. Мешает всё: языковой барьер, национальные обычаи и традиции, законы. Но стоило только сказать: «Я охотник!»  и  всё менялось на глазах. Так случилось и в этот раз, когда ветер бизнеса занес меня в Северную Африку. Нет смысла рассказывать о перипетиях делового визита. Всё чинно, благородно: встречи, восточные ковры, кондиционеры, поездки на объекты. Соблюдение протокола, строгий костюм и обязательный галстук, взвешенные, выверенные слова. И вдруг на переговорах проскальзывает это слово и меня словно шилом в бок: «Я тоже охотник» и устойчивая протокольная «лодка» слегка  даёт крен. Дальше разговор начинает смещаться к теме охоты, ружей, собак и трофеев. Переводчик оказался заядлым охотником. И вот, к концу официальной части, получаю приглашение на облавную охоту. О снаряжении могу не беспокоиться – что надо, всё будет. Давно известно - после путешествия в этих краях знаменитого охотника Тартарена из Тараскона с прославившим его подвиги Альфонсом Доде, хищников, крупнее шакала в этих краях не осталось. Они, сбившиеся в разбойничьи стаи, сущее божье наказание  в Северной Африке.  Неприхотливые звери, им подходят и  Атласских гор альпийские луга, и полупустыни и, даже,  пустыня. Шакалы смелы и наглы. Местные считают их  самыми зловредными и хитрыми хищниками на земле. В селениях  они крадут  кур и другую домашнюю животину. Режут  коз, овец и, даже, ослов. Ловят диких животных. Не отказываются от мышей и крыс, поедают, даже, падаль. Осенью опустошают виноградники, предпочитая, почему-то, только дорогие десертные сорта. Любят  инжир, дыни, хурму, а когда голодны, поедают в полях колосья хлебных злаков. И арабы, и берберы сильно обозлены на шакалов за бесконечные их пакости и всячески стремятся их извести, уничтожить, но без особого успеха. Вот, намедни, скажем так,  напали шакалы на стадо и, не обращая внимания на крики и палки пастухов, поотгрызали у многих коров, хвосты.  Терпение у селян лопнуло, и местные охотники организовали облавную охоту. Руководитель  представитель местной власти и заядлый охотник, оказавшийся, по случаю, и нашим переводчиком – Джафар эль Мансур. Он то  и предложил мне принять участие в этом экзотическом «сафари». В субботний день, рано, задолго до восхода солнца, забрали меня из отеля. Час  езды по тряским ночным дорогам, и мы оказались на месте сбора, в каком-то тёмном урочище. Над головой чёрное небо с мерцающими звёздами.  Вокруг стена мрачных скал. Пляшущий, в предрассветной мгле, свет костров скудно освещал собравшихся, живописно одетых охотников. На мгновенье навеяло образы из сказки об Али Бабе и сорока разбойниках. Набралось нас, порядка, тридцати человек. Разномастных собак, местных, неведомых мне, пород, оказалось и того больше. Экспансивные арабы, обнимались, громко приветствовали друг друга, обменивались цветистыми комплиментами. Стоял невообразимый шум, гам, лай  и суета. Ну, тысяча и одна ночь наяву. Наконец, все успокоились, и Джафар разделил участников на группы и объяснил кто, что должен делать во время загона. Группа стрелков, среди них и гость, тоесть я, расположились цепью у подножия относительно невысокого, с довольно пологими склонами, скалистого холма. Загонщики же с собаками, обложив возвышенность, погонят шакалов на нас с трёх сторон. На склонах, как клыки, торчат скалы,  окруженные густыми  вечнозелёными колючими кустарниками. Среди них, здесь – там, возвышаются кактусы - верзилы. Отдельные - до пяти метров высотой. В  полумраке, на фоне гаснущих звёзд и светлеющего неба, они чем-то смахивают на пастухов стерегущих свои отары. Задача стрелков простая - хорошенько замаскироваться и молча, не двигаясь ждать. Так, чтобы тихо было, как в разведке. Шакалы, они  хитрые и осторожные. Если что, заметят, уйдут. Легко сказать, не шевелиться. А из головы не выходит предупреждение эль Мансура: быть очень внимательным и опасаться местных ядовитых гадов: змей и, особенно, скорпионов. Попробуй после этого не оглядываться на каждый шорох, на каждое смутное шевеление песка  среди обломков, розовеющих в лучах восходящего солнца, скал.  Ждём. Сдерживая невольное волнение, жду и я….  Прошёл час или около того. Наконец, донёсся шум, стрельба. Яростный собачий лай повис над холмом. Загонщики знают своё дело….  Меж скал и колючих зарослей под вершиной холма обозначилось движение, будто шевелилась живая серая масса, оказавшаяся,   стаей потревоженных шакалов. Она, переливаясь на неровностях почвы, заполняя свободное пространство, медленно двигалась в нашем направлении. С помощью бинокля с интересом наблюдал за поведением хищников. Вроде бы, ничего особенного, похожи на небольших собак. Любую можно палкой отогнать. Вот  только собралось их слишком много. Они неторопливо приближались, настороженно озирались, но признаков страха не обнаруживали.  Из-за гребня показались загонщики и спустили собак, которых до этого держали на цепях. Псы с лаем начали преследовать шакалов, но, при этом, явно старались  держаться поодаль. Одна, видимо, самая смелая или неопытная, вырвалась, было, вперёд и тут жестоко пострадала: искусанная, едва не стала добычей хищников. Другие злобно лаяли, благоразумно, при этом, держась поодаль. Наконец, стая зверья  оказалась  от засады на дистанции уверенного  выстрела. Началась оглушительная пальба. Я немного замешкался, имея такого беспредельно преданного друга, как Айтос, мне претит стрелять собак. Но, на войне, как на войне. Собакообразные хищники плотной массой рвались вперёд, на нас, и могли прорваться, а то, и, чего доброго, погрызть. Пришлось стрелять и мне. Наконец, шакалы бросились врассыпную, но многие, убитые или раненые, остались на месте. Загонщики также начали стрелять. На склоне, повыше в колючках, затрещали  выстрелы – спускающаяся вниз облава добивала убегающих и подранков.  Наконец, пальба  закончилась. Наступившая тишина звенела в ушах. Начался сбор и подсчёт трофеев. Освобождение павших врагов от их шкур производилось почти ритуально. В этот раз взяли двадцать одного  шакала. «Всё, - подумалось мне, было  - охота закончилась».  Но, оказалось не так. Джафар сказал, что отстреляли маловато шакалья и есть время на пару загонов ещё.
Переместились  на другое место -  плато, где среди трещиноватых скал, тут и там торчали высокие колючие опунции.  Щедрое африканское  солнце припекало так, что мне, непривычному, обливающемуся потоками солёного пота, захотелось к морю, к голубой волне, вместо пребывания среди этих, колеблющихся от марева, раскалённых серых камней. На худой конец, согласен я и в местном озере искупаться, лишь бы, без крокодилов. Однако – не говори, что не дюж, уж коли, взялся за гуж. Не мог я уронить реноме российского охотника в глазах местных. Охота продолжается…. Мы, стрелки  устроили засаду у троп миграции шакалов, а загонщики с собаками окружили большое пространство. Во втором загоне подняли две стаи. Охота превратилась в избиение. Канонада стояла, будто на линии фронта. Мне повезло – в атмосфере всеобщего азарта и я взял пару зверей. Позднее, задним числом переживая перипетии «сафари», подумалось, что самки с детёнышами в основном скрылись незаметно. Самцы, прикрывая их, шли первыми и приняли на себя картечь охотников. Всего за день взяли сорок три шакала. Джафар вскользь заметил, что,  хотя это и немало, но, бывало, и больше отстреливали. Ошкуривали добычу тут же на месте. После охоты  караван машин, сигналя вовсю мочь на разные лады, тронулся  в путь. Охотники объезжали окружающие  деревеньки - похвастаться своёй удачей. Пробираясь сквозь ущелья и лабиринты улиц, останавливались на площадях, в центре  каждого селения и развешивали шкуры поверженных врагов. Тутже, немедленно  сбегались толпы селян, порадоваться успехам охотников, поздравить их и  от щедрот своих поднести подарки: яйца, кур, фрукты, деньги. Кто что может. Объехав немало сёл мы, наконец, отправились восвояси. Там, охотники по-братски поделили всё поровну между участниками «сафари». Коллеги, заждавшиеся меня с поля, были рады дармовому мешку мандаринов, огромному арбузу и сладкому винограду. Свои, добытые мной шкуры я, естественно, отдал новому другу Джафар эль Мансуру, организовавшему мне и колоритную охоту и массу впечатлений на всю жизнь. По поводу массовых подношений в деревнях, он сказал мне: «Не удивляйся. Таков старый обычай. Люди от чистого сердца делают подарки охотникам, избавляющим их от опасных хищников».
В последующие дни переговоры прошли в дружеской атмосфере и подписанный контракт удовлетворил всех.   Мы улетели домой, в Россию, но я знаю, что теперь в Сахаре, в местечке Сабрак, у меня появился верный друг и не один. Все мы члены Великого охотничьего братства.