Грязный Юг

Не знаю, кому посвятит это. Поэтому, посвящаю этот рассказ всем.


#

Я молился этим вечером.
 Каждый день отрицая, что существует Бог, я иду домой, встаю на колени перед иконами, которые расположены на угловой полке в моей комнате, и молюсь. Сегодня мне дается это труднее чем обычно. Хотя, мне никогда общение с Богом легко не давалось.  Мои родные, верующие люди, а я именно тот случай, когда в семье пес ходит в туалет не на улицу, а на ковер. Я – это пес, который ссыт а ковер и корчит виноватую морду.
Так вот, снова я крещусь три раза, бормочу молитву и смотрю на иконы, которые покрыты пылью. Они смотрят на меня со снисходительной грустью. Вы так, наверное, смотрите на калек или на умственно отсталых. Я достаточно долго пытался говорить с Богом, но все время чувствовал, что я не верю, что по-настоящему веду диалог. Я будто играю роль человека, который молится, а потом я смываю грим, выпиваю рюмку коньяка, вздыхаю и бреду домой к жене и двум веснушчатым дочкам. Я бросил это дело. Не стоит, что то делать, если не веришь в это. К тому же, у меня есть все причины не верить в существование высшей силы или сомневаться в этом хотя бы.
Встав с колен, я посмотрел из-под бровей еще раз на иконы, меня поразил стыд и я ушел на кухню. Я нарезал бекон и обжарил его. Мясо бедного зверя трепыхалось на сковороде, покрываясь золотистой корочкой. Один вид пожирает другой. Паразитирующие особи, (такие как мы, например), всегда лучше приспосабливаются к окружающей среде. Единственное, что нас отличает от других паразитов, типа ленточных червей, это то, что мы действуем в более крупных масштабах.  Я думал над этим, пока ел мясо, запивая апельсиновым соком. Уже ночь. Апрель и снег. Время подышать воздухом. Я надел куртку, кроссовки и вышел в ночь. Свежий воздух наполнил мою грудь. Свернув за угол, я вышел во двор и сел на единственную лавочку, которая была не в снегу, рядом с безногим парнем. Я немного знал его. Он служил в Чечне, где ему и оторвало ноги, а после он немного поехал. Почти все, что он говорил, был полный бред, но иногда он выдавал очень глубокие и интересные мысли.  Причем, он их непросто озвучивал, он орал о своих размышлениях. Схематично, ровно в два часа ночи по московскому времени, он сидел на этой лавке и орал. Я подсел к нему и угодил именно в тот период, когда его посетили мысли по поводу бытия людского рода.
- ПАРЕНЬ, ТЫ ЗАМЕЧАЕШЬ ЭТО!?
Я посмотрел на него и решил поддержать разговор.
- Что я должен был заметить?
- ЛЮДИ ИЗМЕНИЛИСЬ, ИДИОТ! ПЕРЕСЕКЛИ ТУ ЧЕРТУ, КОТОРАЯ ОТДЕЛЯЛА НАС ОТ ОСТАЛЬНОГО МИРА, ТУ ЧЕРТУ, КОТОРАЯ ХРАНИЛА НАС В БЕЗОПАСНОСТИ. ТЫ МУДАК, ПАРЕНЬ. БЫЛИ БЫ У МЕНЯ НОГИ, Я БЫ НЕ СТАЛ БЫ ТЕБЕ ВСЕ РАЗЖЕВЫВАТЬ.
Я смотрел на него, чувствовал, как он плюется мне в ухо.
- Ладно, - сказал я ему и встал.
- ПАРЕНЬ, ПАРЕНЬ, ТЫ КУРИШЬ?
- Нет.
- И ОПЯТЬ ТЫ ИДИОТ. ЖИЗНЬ СВОЮ БЕРЕЖЕШЬ?
- Это вы идиот, а я хочу старость встретить.
- А С ЧЕГО ТЫ ВЗЯЛ, ЧТО ВСТРЕТИШЬ ЕЕ? ТВОИ РОЗОВЫЕ ЛЕГКИЕ НЕ ПОМОГУТ ТЕБЕ ПРОЖИТЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТЕБЕ ПОЛОЖЕНО, ДРУЖОК. ТЫ ЛИШЬ НЕВИДИМАЯ ПЕСЧИНКА ВО ВСЕЛЕННОЙ, А ТВОЯ И МОЯ ЖИЗНЬ ЦЕНИТСЯ НЕ БОЛЬШЕ ЧЕМ ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ВАТНЫЕ ПАЛОЧКИ.
Мое лицо скривилось. Я отодвинулся от него немного дальше, а он придвигался ко мне и оседал своим лицом мне на плечо.
- ЗА СКОЛЬКО ТЫ КУПИШЬ МЕШОК МУСОРА?
- Чего?
- ЗА СКОЛЬКО ТЫ КУПИШЬ ГОВНЯНЫЙ МЕШОК МУСОРА, А!?
- Ни за сколько. Зачем он мне?
- ВОТ ИМЕННО! ТЫ ПАКЕТ С ГОВНОМ! ЗАЧЕМ КОМУ-ТО ТВОЯ ЖИЗНЬ? ЗАЧЕМ КОМУ-ТО МОЯ ЖИЗНЬ? ТЫ ГОВНО! И ВОЗМОЖНО, ЧТО САМОЕ СМЕРДЯЩЕЕ И ЖИДКОЕ.
Тут меня передернуло.
- Слышишь, мужик, ты не перегибай.
- МАТЕРЬ БОЖЬЯ, ГОВНО НАЧАЛО НЕРВНИЧАТЬ! ТЫ ТОЛЬКО ВЗГЛЯНИ НА СЕБЯ, Я БЕЗ НОГ, А ВЫГЛЯЖУ ПО СРАВНЕНИЮ С ТОБОЙ, АЛЬФАСАМЦОМ.
- Ну, все…
Я встал и уронил его с лавочки. Он лежал на земле. Его круглое лицо, вдруг вытянулось и уставилось на меня. Он замолчал. Его обрубки вместо ног трепыхались в воздухе. Я отошел на несколько шагов и замер. Он поставил свое тело в сидячее положение и тихо выплюнул:
- Пошел вон отсюда.
Не в силах сделать глоток воздуха я развернулся и побежал. Ветки деревьев на аллее, по которой я мчался обратно к дому, впивались в мое лицо, глаза. Хлесткими махами стегали по голове.

Больше я не видел этого безногого. А на следующий день снега уже не было. Люди шатались под тенью серых домов. Бабушки с пакетами, женщины с детьми, музыка из машин, стук каблуков. Надвигался вечер, я следил из своего окна за людьми. В моей квартире тихо. Очень тихо.  Потом наступила ночь, а я не мог выдавить из себя ни одной молитвы, как и не мог взглянуть на иконы.

Но я пуст. И в вакууме, где раньше жила душа, не осталось ни единого следа ее присутствия.


И грешен я,
Но раскаяться не в силах.