Путешествие

        Все началось, пожалуй, с того, что я отправился в Санкт-Петербург.  Мне дали оплачиваемый отпуск от редакции, в которой я работаю вот уже пятнадцать лет, и я поехал навестить свою родню. Как оказалось, меня там никто не ждал, и мне пришлось искать гостиницу. Как только я приехал в СПБ, сразу же небо прорвало, и начался дикий ливень. Питер был похож на муравейник, который залили водой. Все бегали с зонтами, с газетами, пакетами, портфелями на своих головах. Все бежали либо в метро, либо в кафе или бар, либо еще куда-то под крышу. А шел от вокзала под дождем и не замечал его. Люди не замечали меня, пока я не замечал дождь. Мое пальто совсем промокло, от очков толка не было, так как линзы были все в больших и жирных каплях. А без очков я тоже не видел ничего, так что я оставался в смятении. Я кое-как дошел до дороги и начал махать рукой машинам. Один парень остановился и предложил меня подвести. Я, недолго думая, сел и поехал. Мы стояли в пробке, а дождевые капли врезались в наше лобовое стекло со скоростью девять метров в секунду. Я где-то читал об том. Примерно с такой скоростью капли падают с неба. Небо было свинцово-серое и на душе было очень особое ощущение всего, что вокруг. Обычно когда идет дождь, тебе либо без разницы, либо грустно и неприятно, а в Питере особый дождь. Он словно говорит тебе:
 - Почувствуй мою душу. Пойми, как я устал. Побудь со мной.
И невольно находишь отражения себя в его домах, переулках, парках, набережных.
    
        Парнишка довез меня до места и даже не взял с меня денег. Он только сказал мне, чтобы я вел себя прилично. Я кивнул ему, и он скрылся под серой простыней дождя. В детстве я любил ездить на поездах, а сейчас я уже устал от них, и поэтому мне нужно было выпить.  Я спросил у прохожего, не знает ли он, где здесь есть бар, и он мне сказал пройти прямо по переулку до конца и повернуть налево. Там я увижу яркую вывеску.  Я послушался его и пошел. Мои ботинки уже хлюпали от воды, а по спине бежали маленькие ручейки. Иду я себе, перешагиваю через собачьи какашки, пустые бутылки, лужи и тут меня кто-то хватает за ногу. За мою костлявую, почти безволосую ногу. Мой рост, сто девяносто четыре сантиметра, я очень худой, у меня впалые щеки, вены на руках вздуты, желтоватые зубы, редкие волосы, и мутно-серые глаза. Как-то раз, я хотел отпустить бороду, но безуспешно.
- Три волосинки на подбородке, это не борода, - сказала мне мама.
   Мне тридцать восемь лет. Я никогда не был женат, нет детей, нет девушки, нет друзей. Был один со школы еще, но умер от передозировки наркотиками. И вскоре его мать спилась и повесилась. Я живу в съемной квартире, в которой нет интернета, кабельного и горячей воды. Зато есть крыса. Большая и жирная. Я ее назвал Светой.  Не подумайте, что у меня нет денег, они есть. Просто их хватает только на самое необходимое. И тут впервые за пятнадцать лет мне дали отпуск, и не просто отпуск, а оплачиваемый. Правда работодатель оплатил только билет на поезд, но все же… Кстати, я помощник главного редактора одной газеты, которая выходит каждый понедельник в нашем городе. Так что, я важная шишка. Так вот, меня держит кто-то за ногу и говорит:
- Уважаемый, ваш шнурок развязался.
Говорит кто-то четким и выразительным голосом. Он не отпускает мою ногу. Обхватил ее как веточку и держит своей рукой.
- Спасибо, - говорю я, и нагибаюсь завязать шнурок.
Невольно мы встретились взглядами. Его лицо покрыто волосами, печальные карие глаза и борода, в которой запутались остатки еды. Рука у него была большой и грязной, а мои шелковые, белоснежные, тоненькие ручки завязывали бантик на ботинке.
- Не за что! – улыбнулся он и ответил мне.
Он отпустил мою ногу и встал с земли. На нем был болотного цвета рваный плащ, синяя олимпийка, а в руках была бутылка с квасом. Он был ниже меня на сантиметров десять и смотрел мне прямо в глаза.
- Вы торопитесь куда-то? – спрашивает он меня.
- Да, я шел в бар, согреться.
Он смотрел мне в глаза, и каждый раз надувался, делаясь больше, и сдувался, уменьшаясь в размерах.  Вдыхал – становился великаном, выдыхал – превращался обратно в обычного бомжа.
- Оу, тогда вас жду сегодня в одиннадцать вечера вот на этой крыше, - показал он на пяти этажный дом с покатой крышей, улыбнулся и побрел куда-то.
А я пошел в бар. Бездомный закричал мне в след:
- Пообещайте, что придете!?
Я ничего ему не ответил, лишь посмотрел на него и пошел себе дальше.

      Бар. Сижу себе и дожидаюсь моей водки с лимоном. Я совсем недавно пью. В прошлом году в первый раз попробовал на день рождении двоюродной сестры. Была вся наша родня, и дядя Паша вынуди меня выпить рюмку водки. А потом понеслось. Из головы не выходит этот бездомный бородач. Зачем мне идти на крышу, тем более в такой поздний час? Зачем мне его слушать? Мне принесли водку, я схватил ее, прям с подноса, и опрокинул рюмку. Сразу же заказал еще.  Все косились на меня. А я рассматривал салфетницу и ждал, когда мне водку принесут.  Снова водка, снова схватил с подноса и бахнул. Приятная теплота в желудке и голова начинала понемногу кружиться. Я направился к входу, как меня схватила за руку официантка и сказала, что я не расплатился по счету. И она была права. Я заплатил за водку и лимоны, и пошел на улицу. Меня качало из стороны в сторону, и я улыбался, как придурок. Это чистая правда, что алкоголь ставит мозги на место. Я пошел на эту крышу, которую указал мне бездомный. Зашел в парадную, поднялся на верх, потом по лестнице и я на крыше. На краю крыши стояла темная фигура. Это был мой новоявленный друг. Он стоял на самом ее краю, смотрел в низ, а ветер бил ему и мне в спину.
- Дружище, - говорю я, -отойди от края!
Он повернулся и посмотрел на меня.
- А, ты пришел все-таки! – улыбался он и разводил руками.
Его борода колыхалась на ветру,  а газа горели светлым пламенем.  Мы сели на дымоотводную трубу и смотрели, как плавали маленькие кораблики с туристами.
- Ты знаешь, что я хочу тебе сказать, - начал он.
- Нет, не знаю.
- А я тебе говорю, что знаешь.
- Вы мне голову морочите, - говорю я и уже собираюсь уходить.
- Ну, раз вы пришли, то значит вам это нужною, - говорит он мне и снова улыбается.
- Мне ничего ненужно, понимаете? Я ничего не покупаю.
- А я и ничего не продаю. То, что есть у меня, нельзя купить.
- Что?
- Второй шанс.
- Вы несете бред, - говорю я.
Он рассмеялся, приобнял меня за плечо и говорит.
- Сереж…
- Откуда вы знаете, как меня зовут? – перебил я его.
- Просто меня тоже зовут Сергей.
Я не понял, к чему он это сказал, но я не обратил внимания.
- Так вот, человек за то время, пока он ребенок приобретает важную часть личности. Эта часть не дает тебе сгинуть в этом безразличном мире, не дает упасть, и помогает подняться.  Но большинство теряют эту очень важную часть себя и уже никогда не находят ее. Им уже никогда не стать собой.
Я смотрел на этого бородача с удивлением. Я думал о том, что неужели это правда, что в Питере даже бездомные пьяницы с высшим образованием.
- К чему вы это все мне говорите? – спрашиваю я.
- К тому, что я не хочу тебе такой участи. Ты же видишь, как нам плохо живется врознь.
- А?
- Я твоя половина! – воскликнул он и улыбнулся.
- Ты что больной? – спросил я.
Улыбка на его лице спала, но он был полон решительности. Он встал и направился к краю крыши.
- Иди сюда! – кричит он мне.
- Отстаньте от меня! – кричу я в ответ и направляюсь к выходу.
-  Хватит бежать уже! Иди сюда!
Я вздохнул и побрел к нему. Я держался от него на расстоянии, чтобы он меня с крыши не столкнул.
- Дай мне руку, - говорит он мне.
- Нет, - решительно ответил я и отвел от него взгляд.
Он подошел ко мне и вцепился мне в руку. Я пытался ее выдернуть, но он был сильнее меня в сто раз. Он так ее сжал, что мне казалось, будто моя ладонь превратиться в бесформенное желе.
- Прекратите немедленно, - завопил я.
- Слушай внимательно, - говорит он мне. Если мы этого сейчас не сделаем, то не сделаем никогда. Доверься мне!
- Я тебя знаю всего несколько часов, придурок! – я продолжаю вопить. - Отпусти!
- Ты меня всю жизнь знаешь!
- Вы сошли с ума!
- Еще не совсем, если делаю это, - и он снова мне улыбается. – Чтобы стать одним целым, нам надо это сделать. Это стоит того.
- Господи, я не хочу умирать!
- Я жизнь нам обоим даю, дурила! Помнишь ту песню, которую нам папа пел?
- Я не знал своего отца. Он ушел, когда мне было три года отроду.
- Я же помню, а значит, и ты помнишь.
Он начал напевать песню:
- Крутится-вертится шар голубой,
Крутится-вертится над головой.
Крутится-вертится, хочет упасть,
Кавалер барышню хочет украсть!

-  Нет, вы больной, определенно!
Он улыбнулся и дернул меня за руку вниз.
- Вспомнил, значит.
Он держал меня за руку, и мы падали вниз головой в мокрый асфальт, и было так страшно, что даже я не мог кричать. Я только из всех сил зажмурил глаза и приготовился к смерти.  Прошло секунд пятнадцать, после того как меня столкнул вместе с собой этот сумасшедший с крыши. Вдруг, в мои веки начал биться свет, и я открыл глаза. Я лежал в кровати огромного гостиничного номера с видом на Неву. Мое тело уже не было скелетом обтянутым кожей. Я был в полнее себе с атлетического телосложения, у меня не было угрей по всему лицу, зубы были гораздо белее прежних. А самое главное то, что черная дыра, которая пожирала меня из нутрии, исчезла.  Я был счастлив впервые за многие годы. Впервые держа в руке нож, я не думал разрезать себе горло.
     Я прошелся по своему номеру, дергая себя за волосы на пупке, думая, что это сон.  На комоде я обнаружил женские кружевные трусы, засос на своей шее и записку:
Вот видишь, друг мой, как хорошо нам вместе! А ты все артачился, балбес.
Твой ты.

P.S.: Если каждая собака будет вгрызаться в горло тому, кто ей не понравится, то мир станет гораздо лучше.