Менеджер по особо важным делам

 I
— Остап? Куцевол? Ты ли это? — окликнул Вахлаков, зацепившись взглядом за худощавого мужчину, стоявшего вблизи желтого цвета пивной бочки.
— Я-я, — отозвался тот, пытаясь вспомнить,  откуда его знает упитанный  в дорогом костюме господин с мобильным телефоном в руке. На пальце сверкнул  массивный золотой перстень. Остап поставил на столик  недопитую кружку с мутно-бурым пивом. Рядом на клочке газеты лежат очищенный  вяленый бычок. Внимательно вгляделся в лицо незнакомца.— Лева, Лев..., — признал он наконец Вахлакова и запнулся в замешательстве.
— Рафаилович,— подсказал господин.— Я  тебя тоже не сразу узнал, значит, богатым будешь.
— Богатым? Смеяться, Лев Рафаилович,  над убогим большой грех, — горестно напомнил  Куцевол  и потянулся рукой к кружке. — По портрету  вижу, несладко тебе,  — посочувствовал Вахлаков.— Похудел, осунулся, одичал, будто с креста сняли. Обносился, того и гляди, в бомжа превратишься.
— Может быть,— согласился с прогнозом Остап.—  Верно ведь говорят, от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Третий год, как безработный, совсем обнищал. Сначала бутылки собирал,  а два месяца назад подрядился на рынке тачку таскать. Муку, сахар, картофель, овощи, все, что хозяин  прикажет, подвожу. Целый день, как проклятый, на побегушках. Вот выскочил, чтобы  пивка хлебнуть. «Балтика», «Черномор», «Золотой буйвол» и другие не по карману.
— И эту мочу ты называешь пивом? — презрительно взглянул на замызганную кружку Лев Рафаилович.
— На дорогое пиво денег нет.
— И сколько тебе за каторжный труд отстегивают? — снисходительная улыбка коснулась холеного, сдобренного кремом, лица Вахлакова.
— По три-четыре, а иногда и  по пять гривен в день. Но такое редко случается,  когда Илизар Сидорович  в хорошем настроении бывает. Хозяин-барин, сколь даст и тому рад. Попросил  было прибавки, так он пообещал в шею выгнать. Таких, говорит, бичей, хоть пруд пруди.
— Жмот твой хозяин и эксплуататор,— сделал  вывод Лев Рафаилович.
— Приходится терпеть, — промолвил Куцевол. — Если выгонит, то одна дорога  к мусорным  контейнерам и бачкам. Но и там сейчас тоже тесно, конкуренция. Все мусорки поделены и за посягательство на чужной объект могут голову  проломить или бродячие собаки загрызут. Пришлось однажды  наблюдать, как они бомжа со своей территории гнали.
— Дошел ты, Остап до ручки. Но, как говорят хохлы, не журись, что-нибудь придумаем для твоего спасения,— обнадежил Вахлаков и предложил. —Пошли-ка отсель в приличное место. Здесь одна босота кучкуется — алкаши, наркоманы, проститутки. Еще какую-нибудь экзотическую заразу подхватишь.
—Я бы и  рад, Лев Рафаилович,  — приуныл Куцевол. — Но в карманах ни гроша, ни шиша, а только вша. К тому же меня ждет тачка. Хозяин шкуру сдерет, я и так задержался.
Он сделал маленький глоток из кружки и загрыз сухим бычком.
— Оставь ты это пойло,  на него смотреть тошно, не то что пить,— брезгливо скривил полные губы Вахлаков.— Так и быть я тебя угощаю по старой памяти. А на хозяина наплюй. Скоро он тебе в подметку не пригодится.
— Если на халяву, то я согласен, — обрадовался Остап и оторвал пальцы от липкой кружки.
— Вишь, Лева, совсем я дошел, отощал. Живот к спине прилип и кишка кишке бьет  по башке,— продолжил Куцевол  плакаться и демонстрируя свою худобу, вобрал в себя тощий живот.— Ветер с ног валит, того гляди, как фанеру унесет.
— Ничего Остап, были бы кости, а мясо нарастет,— снисходительно похлопал его но плечу Вахлаков. — Откормлю тебя словно борова, сделаешь макияж и сосватаю за денежную вдову. Есть у меня одна такая  на примете, огонь-женщина. Дом у нее — полная чаша, только постоянного мужа для  плотских удовольствий не хватает. Все будет зависить от твоей работоспособности  в…постели. Не подкачаешь?
—Не подкачаю,— заверил Остап.—Только бы сначала надо вес набрать и тонус повысить.
—И наберешь, и повысишь, за этим дело не станет,— пообещал Лев Рафаилович и заметил.— Ты не обессудь, что вдовушку предлагаю, девственниц сейчас с огнем не сыщешь. К тому же какая-нибудь вертихвостка-аферистка  попадется, обберет, сбежит и еще сифилисом наградит, а с опытной бабой надежнее. Будешь, как сыр в масле кататься. Господином тебя станут величать.
— Значит из грязи в князи?
— Вот именно,— подтвердил Вахлаков.
— Спасибо тебе, Лева,— искренне и пылко произнес Остап. — Да чертиков мне надоела жизнь собачья… Давеча до отвала наелся ржавой хамсы, на  свежую и  малосольную денег нет, так меня пробрал зверский понос...
— Фу-у, Остап, у тебя  же высшее образование,— брезгливо оборвал его Вахлаков. — Выражайся культурно, у твоей  неприятности есть медицинский термин «жидкий стул». Отвыкай от дикого бомжеского лексикона и  дурных привычек, возвращайся  в цивилизованное светское общество.
— Ну хорошо, будь по-твоему, жидкий стул,— согласился Куцевол. — Едва очухался от понос.., ой, пардон,  от  жидкого стула, так другая напасть— насморк. Целую упаковку активированного угля слопал. Горло и язык черные, как у шахтера после смены в забое. Еще кликуху черноротого присобачат.
— Впредь тебе, истукану,  наука будет, чтобы не тащил в рот всякое протухшее дерьмо. Может тебя по-пьяни, ради хохмы, кто-нибудь пургеном угостил? — предположил  он. — Впрочем,  со мной не пропадешь, есть  довольно выгодные предложения и варианты. Если проявишь усердие  и смекалку, то вскоре перейдешь на царское меню: черную, красную икру и балык и будешь здоров, как бык.
Неплохо бы, но я согласен и на обычное, грубое без всяких там деликатесов,  только бы  желудок от  голода не сводило,— признался  грузчик.
— Ничего Остап, будет и на твоей улице праздник. Теперь все трудности позади. Впереди — красивая полная ярких незабываемых впечатлений жизнь.
 — Вперед  и с песней ! —  Вахлаков по-братски подтолкнул Куцевола. Тот едва не споткнулся, зацепившись за выщербленную тротуарную пл. Валаов, гордо выпятив  грудь и  раздвинув плечи, вальяжно  шел мимо киосков и прилавков с торгующей братией. За ним в стоптанных туфлях,  в  помятых и потертых до лоска брюках, в выгоревшей на солнце зеленой куртке с короткими рукавами семенил Куцевол. «Мир не без добрых людей,— размышлял Остап.— Вот  и  Лева мог бы спокойно пройти мимо, как прежние друзья-приятели, а ныне преуспевающие коммерсанты  и менеджеры. Однако он заметил, остановился и поинтересовался житьем-бытьем. Посочувствовал  и даже готов помочь. Готов угостить,  вот задарма,  чуткий человек, доброе сердце».
— Ой, черт подери! — неожиданно вскрикнул Остап и запрыгал на правой ноге.
— Что случилось? — обернулся  Лев Рафаилович.
— Проклятый гвоздь в пятку впился,— пояснил Куцевол.— Я подошву прихватил  гвоздями, а она стерлась, вот они и полезли вверх. В подтверждение своих слов он приподнял сплюснутую  потрескавшуюся туфель со стертой резиновой подошвой.
— Иглотерапия полезна,— рассмеялся Вахлаков и поспешил его утешить.— Не горюй  Остап, будут  у тебя новые туфли от фирмы «Монах» или  «Цебо». Износа им не будет.
—На моей работе, упираюсь об асфальт, как вол,  обувь горит,— возразил грузчик.—Поэтому можно и бэу,  главное,  чтобы крепкие и  подошва толстая. Собирался скопить  деньги  на солдатские кирзачи. В них удобно будет тачку таскать.
— Не о той тачке, Остап, ты речь ведешь,— улыбнулся Лев Рафаилович.— Не ты,  а она тебя должна возить. «Мерседес», «Вольво», а лучше крутой джип. И тогда — все  красотки твои. Поди, еще не потерял вкус к женщинам.
 А что проку, на красивых баб  бабки нужны,— посетовал Куцевол.— Щас  бесплатно только  в морду дают.
— Ты же на разгрузочно-погрузочных работах, наверное, мышцы накачал? — заметил Вахлаков.— Это мне приходится лишний жир в спортзале, на теннисном корте или  в сауне сгонять.
— Бицепсы без хорошей кормежки не появятся,— ответил грузчик.— Так  на проклятых буржуев  наработаешься, что одна кожа и кости останутся, а потом и туберкулез доконает.
— Брр, Остап, совсем ты одичал,— зябко передернул он  плечами.— Отвык от светских разговоров. Ты еще о сифилисе или другой дряни вспомни.
— С кем поведешься,  у того и наберешься,— невпопад  выдал Куцевол и заметил,  как помрачнело лицо благодетеля.
— Ты это о ком?— смерил  он его суровым взглядом. — Ты эти ехидные намеки оставь при себе. Да,  когда-то я был просто Левой, а теперь прошу не забываться.
— Лев Рафаилович, я ведь имел в виду не вас, а  баб-торговок, что на рынке, которым товар подвожу. Они — зубастые, палец  в рот не клади,  враз  откусят. Матом могут обложить, так что приходиться огрызаться,  иначе заклюют.
— Ладно, прощаю, — смягчил тон Вахлаков.— Хоть у меня и время на вес золота,  но все же займусь твоим воспитанием и трудоустройством,  иначе опустишься до скотства.
— Незачем меня воспитывать,— засомневался Остап.—Разве ты позабыл, что у  меня за плечами институт, а у тебя  всего лишь техникум, и тот  заочный.
—Хэ-хэ, удивил, —  рассмеялся Лев Рафаилович.— Да под моим началом два инженера. психолог, юрист и  кандидат исторических наук работают, а  уж технарей не сосчитать. Образование — одно, а талант, хватка, влиятельные знакомства  и деловые связи — главное. Так что не размахивай своим дипломом, спрячь его подальше. Сейчас другое время — за  валюту без проблем легко доктором наук и даже академиком стать. Все продается и покупается.
Куцевол молча согласился с поводами Вахлакова. Они приблизились к белоснежному фасаду  кафе «Лотос». В  дверях тонированое стекло, в окнах  — яркие витражи. Поднялись с тротуарной плитки на мраморные ступени крыльца. Вахлаков связался с кем-то по мобильному телефону и сообщил, что находится в «Лотосе».
—Бывал здесь когда-нибудь?— поинтересовался он у Остапа, заведомо зная  ответ.
—Ни разу. Здесь, наверняка, бешеные цены, — замотал взлохмаченной головой  Куцевол  сконфузился, увидев на глянцевитой поверхности мрамора свои  пыльные  старые туфли, а в стекле двери убогое отражении
н робей, Остап,— слегка подтолкнул его Лев Рафаилович.— Выше голову, командор,  ты гражданин свободной страны, известной на весь мир политическимиубийствами журналистов, разгулом организованной  преступности и коррупции. Вперед  и с песнями!
Куцевол вошел в просторное фойе, отделанное по стандарту евроремонта. Блеск зеркал, уют интерьера. Навстречу ему от столика у входа в зал решительно поднялся плотно сбитый крепкий парень с коротком прической и в безупречной «тройке».
— Куда прешься, деревня!? Протри глаза, чума болотная! —преградил он дорогу, гневно сверкнув черными зрачками. —  Здесь тебе не кабак. Пшел вон, зараза!
— Полегче, остынь приятель,— властным жестом остановил охранника Вахлаков.
— А-а, Лев Рафаилович, добро пожаловать!— фальцетом пропел парень,  с подозрением глядя на Куцевола.— Я думал, что он сам по себе, спьяну  глаз заблукал. Часто вижу  его на рынке с тачкой и возле пивной бочки ошивается. Еще какую холеру занесет.
— Он со мной, старый кореш, а за бдительность хвалю тебя Шурик,— похлопал Вахлаков охранника по твердому, как чугун, плечу.
— Если он с вами, тогда другое дело, —  улыбнулся  качок.— Только вид  у вашего кореша далеко не респектабельный, будто со свалки подобрали.
— Это временное явление, для конспирации,— ответил Вахлаков.— Не всем суждено быть  аристократами, но от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Сегодня — господин, пан, а завтра — зэк или бомж. Судьба людьми играет, как в рулетку.
— Это верно, — согласился охранник, покорно склонив голову на короткой шее. — Одних садит в министерские кресла, других раньше срока отправляет

2

Прежде, чем пройти в зал, Вахлаков и Куцевол зашли в туалетную комнату,  поразившую  Остапа чистотой: розовым кафелем, набором “Тюльпан”, импортной сантехникой. Они тщательно вымыли руки, причесались.
— Если тебя откормить, приодеть, в руки дать мобилку, посадить на  тачку и  вручить бабок пачку, то от баб прохода не будет,— усмехнулся Лев Рафаилович.
— От хороших харчей не откажусь,— кивнул  головой Остап.— А то приходится довольствоваться куском хлеба да хамсой и килькой  и еще иногда бычками, когда удается выбраться с удочкой на берег Борзовки. Но на камнях клев слабый.
— Наверное, не там и не на ту наживку ловишь,— предположил Вахлаков.— Но ты не журись, придет  время еще отведаешь краснюка, а икру ложкой будешь лопать. И, как тот таможенник Верещагин, что из  фильма «Белое солнце пустыни», будешь нос воротить от икры.
— Не буду, я не привередливый, — ответил Остап невольно облизнул обветренные губы. Они прошли в уютный и просторный паркетный зал с рядами  столов, застеленных лилово-розовыми скатертями с алыми розами в керамических вазах. В глубине помещения возвышался  подиум-сцена с шестом. С правой стороны находилась аппаратура музыкального центра «Тошиба», из  которого наплывала  мелодия, сверкали огоньки индикаторов. Куцевол узнал задушевный голос Таисии Повалий, тоскующий о белой птице. Тяжелые золотистого цвета шторы приглушали дневной  свет. Посетителей не было. Остап неуверенно остановился посредине.
— Выбирай место, — велел  Лев Рафаилович.— Щас ты здесь хозяин-барин. Куцевол,  словно в ластах, прошлепал  по паркету, оставляя пыльные следы, к одному из столов  у окна. Опустился на край стула с высокой спинкой. Вахлаков барственно развалился на стуле. Взял в руки  голубую папку  с тисненным  на обложке белым лотосом, развернул ее, изучая меню.
—  Днем это заведение работает, как кафе, а вечером и ночью, как ресторан, — пояснил Лев Рафаилович.— Вечером выступает вокально-инструментальный  ансамбль и стриптизерши. Местные “звезды эстрады” здесь подрабатывают и кормятся. А девочки из варьете без комплексов, за «зеленые», евро, российские рубли  и гривны оказывают  и другие услуги. Это тебе бесплатная информация  на будущее, когда разбогатеешь и захочешь устроить праздник, оргии своему бренному  телу.
— Каждый зарабатывает, как может,— вздохнул Остап. — Им хорошо платят, не обижают. Местная знать здесь кучкуется.— сообщил Вахлаков.— Все продается и покупается. Многие помешались на долларе.  Ну ладно, хватит соловья баснями кормить. Что будем пить, Остап? Заказывай, сегодня ты парадом командуешь.
— Водку “Старорусскую” или портвейн «Приморский», — предложил Куцевол.— Но немного, бутылка на двоих сойдет. Мне еще на работу надо поспеть.  А на закусь какой-нибудь бутерброд или плавленые сырки... И по-быстрому, а то хозяин — лютый  зверюга.
— Дурной у тебя вкус, Остап,— нетерпеливо оборвал его Лев Рафаилович— Не хочу тебя напрягать и разорять. Это самые дешевые напитки, — подсказал Куцевол.— А еще экономнее купить  два стограммовых фунырика со спиртом в аптеке, разбавить  водой и получится бутылка водки. Очень популярный напиток...
— Среди бичей и бомжей,— громко рассмеялся Вахлаков, вытирая белой салфеткой  выступивший на лбу пот.—Ну спасибо,  развеселил, вместо анекдота. Значит фунырик,  надо бы запомнить  для хохмы. Пусть фунырики всякая босота хлещет, у нее горло луженое. Мы о тобой будем пить благородные напитки. А работа твоя не волк, в лес не  убежит. Гулять, так с музыкой.
Вахлаков призывно щелкнул  пальцами. Сразу же возле стола появилась изящная, длинноногая, словно топ-модель,  официантка в голубой с кружевным  воротничком блузке и лепестками лотоса на груди. Ее и без того красивое с зеленовато-серыми глазами лицо озарила милая  улыбка. Она скользнула удивленным взглядом по облику Остапа и обратила взор на  Вахлакова.
— Выбрали, Лев  Рафаилович?— ласково спросила, вытянувшись в струнку, явно демонстрируя стройную, грациозную фигуру.
—Ты, Эммочка, как всегда, великолепны, поэтому я выбрал тепбя,— удостоил он ее комплимента. В  знак благодарности она слегка преломила красивое колено.
— Спасибо, Лев Рафаилович, вы настоящий ценитель красоты, — одарила она его улыбкой.
— Вот только времени  на все не достает,— посетовал он.— Но с тобой  Эммочка,  мы еще споем и не однажды. Вкусим плоды твоей красоты.
— Да, споем и вкусим,— просияли ее глаза.
— Из напитков, пожалуй,  бутылку коньяка «Метаха», апельсиновый  сок,— велел он, не сводя похотливых глаз с гибкой фигуры женщины.— На закуску  отбивные с картофелем и зеленью, осетринку, гри6очки  под майонезом, икру. Остап, какую ты предпочитаешь?
—Кабачковую, а если  нет, то баклажанную, — отозвался он.
—Здесь такая не водится,— прыснула со смеха Эмма.
—Эх, ты, гурман,  не позорь меня перед  публикой,— махнул рукой Вахлаков и обернулся  к женщине.— Целый год он прожил на хуторе среди коров, овец  и свиней, поэтому отвык от ресторанов, театров и музеев. Одичал среди навоза. Ты, уж будь к нему снисходительной.
—Это даже забавно,—  Эмма пристально, словно диковинный экспонат, оглядела Остапа и вынесла свой вердикт. — Похоже, что он со скотного двора прямо на бал  попал.
— Да, со двора, с рынка, не успел переодеться, — пробурчал смущенный Куцевол.
— Значит так , бутерброды с черной и красной икрой, — продолжил Вахлаков. — Мои любимые  сигареты и кофе. Все это в двух экземплярах, а дальше по ходу событий. Эмма удалилась,  грациозно виляя округлыми бедрами. Вахлаков  проводил  ее взглядом изголодавшегося самца:
— Правда, хороша Эмма?
—Хороша,— без азарта согласился Куцевол. — Лев Рафаилович, как-то неудобно, не привык я на халяву. Разорю вас, поди,  деньги на дороге не валяются...
— Точно не валяются,— ответил он.— Их  приходится умом и горбом зарабатывать. Но ты, не скромничай, отъедайся. Ты мне нужен крепким и бодрым с румянцем на обе щеки. С доходягой каши  не сваришь, нужен  привлекательный имидж. Вскоре появилась Эмма с подносом в руках. Выставила на стол бутылку коньяка, два высокие бокала с апельсиновым соком, блюда  с отбивными, осетриной, бутерброды с икрой... салфетки, сигареты “Страйк Лайки “ и зажигалку. При виде обилия пищи, Куцевол сглотнул слюну, в животе у него заурчало. Он смущенно смял салфетку, опустил голову.
— Коньяк открыть? — спросила официантка.
— С этим мы и сами справимся, —  ответил Лев Рафаилович.— Может, разделишь с нами скромную трапезу?
— Я на службе, нельзя,— ответила она.— Ну тогда служи.
— Приятного аппетита и отдыха,— пожелала она, оставив их наедине. Вахлаков открыл “Метаху” и разлил по фужерам.
— Давай Остап, за встречу!
Выпили. Энергично орудуя ножом и вилкой, Куцевол в мгновение ока,  плохо пережевав, умял отбивную с гарниром. Запил соком. Вахлаков ел не спеша, тщательно квадратными челюстями перемалывая пищу, словно выполнял  наскучившую повинность.
— Лев Рафаилович, у  вас столько знакомых, везде за своего принимают,— восхитился повеселевший Куцевол.— Все вам доступно — деньги, женщины, красивая жизнь, каждый  день праздник.
—Не завидуй, Остап, ты тоже скоро станешь знаменитым и богатым и девки тебя будут любить круглые сутки.
—Я и не завидую, каждому свое,— произнес он.— С моим суконным рылом  теперь в калашный ряд не сунешься. У меня, как подметил поэт: «Стукну по карману — не звенит, стукну по другому — не слыхать. Если только стану знаменит, то поеду в Ялту отдыхать».
—У тебя  с юмором все в порядке, значит поедешь в Ялту, а может, и на Багамы, — усмехнулся Вахлаков.
—На Колыму,— вздохнул грузчик.
—Это уже  черный юмор, выкинь его из головы,— велел он, разлив коньяк по фужерам. — Давай еще по одной и расскажешь мне, как ты докатился до такой жизни. Был толковым инженером, я еще у тебя в подчинении ходил. Вот как судьба повернулась, как она злодейка,  людьми вертит. Верно говорят: не плюй в колодец, придется напиться.
— Я и не плевал,— возразил Куцевол.
—Не плевал, это я так, к слову пришлось, — согласился Лев Рафаилович.—Не милосердна к тебе судьба. Надо было вовремя сообразить и вместе со мной податься в кооперацию, а затем в коммерцию и бизнес.
— Что поделаешь. Через год, как стал безработным, жена ушла от меня к коммерсанту, у  них еще раньше был роман,— пожаловался Остап, после того как они выпили.— Сын подался в Россию на заработки по объявлению, ни слуху, ни духу от него. Скромные сбережения, что были на  книжке,  инфляция сожрала. Ушлые люди, в основном евреи, золотишко да валюту скупали,  а мы, братья-славяне ушами прохлопали,  все на черный день копили. А в итоге остался гол, как сокол.
— Ты моих единоверцев-евреев не обижай. Утешься, ты не один такой,— заметил Вахлаков.— Хохлы  уже второй десяток лет с кравчучками не расстаются.
— Это же позор, или,  как говорят на Украине,  ганьба, — продолжил Остап.—Завод  уже не поднять. Часть станков и оборудование продано по-дешевке, а остальное растащили на металлолом. Тянут все, что под руку подвернется, в пункты сдачи металлолома, особенно медь, алюминий. Недавно ретранслятор раскурочили средь бела дня. Черт знает, когда теперь восстановят. У людей нет ни работы, ни денег, вот и промышляют, кто, как может. Одни браконьерствуют в  Азове и Черном море,  осетров да севрюг тащат. Другие, ради мотка провода, рискуя жизнью, лезут под высокое напряжение,  третьи — торгуют прелестями  на панели. Черт знает, что творится — убийства, рэкет,  кражи, мошенничество... Десять миллионов хохлов, как цыгане, по всему свету разбрелись. Гарны украинки ублажают жирных буржуев в публичных домах и притонах, а мужики, как рабы, вкалывают на черных работах. А гаранту – олигарху Чуме  все до фени, расплодил  криминальную малину на всю Украину. Толковые специалисты никому не нужны, маются без дела и зарплаты.
— Я что ж,  по-твоему бестолочь? —  нахмурился Вахлаков.
— Ты, вы, Лев Рафаилович, хитрый. Работали тогда через пень-колоду, силы смолоду  берегли, а другие лямку тянули. Но я, помните, закрывал на это глаза, все списывал на вашу молодость.
— Ну, спасибо, сойдет за комплимент,— растянул он губы в улыбке. — Тогда я прикидывался, был Левой-недотепой, давно смекнул, что дураков работа любит. Зато теперь я уважаемый человек при деньгах и выгодном бизнесе. Многое себе  могу позволить. Я вот с тобой здесь лясы точу, а дивиденды набегают.
— Под счастливой звездой и в рубашке  родились,— польстил Куцевол.
— Не знаю,  под какой звездой, я  по гороскопу Лев, но масло в голове есть,— гордостью заметил Вахлаков.— И тебе не пристало в жилетку плакаться, надо действовать, где хитростью, где локтями.. Деньги на дороге не валяются.
— Не валяются, это я точно знаю, весь асфальт глазами обшарил, мелкая  монета иногда попадается, —  подтвердил  Остап. — Все барсетками, портмоне  вооружились, за копейку  готовы удавиться.
— Давай, Остап, еще,  на посошок,— Лев Рафаилович взглянул на циферблат «Ролекса».— В другой раз  посидим допоздна, а  сейчас время — деньги.
Он разлил  остатки коньяка  по фужерам. Выпили до дна.
— Ты налегай на черную икру, она полезнее красной, больше калорий,— посоветовал он. Изрядно захмелевший грузчик не заставил себя долго уговаривать. Усердно поглотил бутерброды, грибочки, розовато-красные ломтики осетрины, запил остывшим кофе. «Когда еще такая лафа выпадет?» — сверлила его сознание мысль.
— Может тебе еще  что-нибудь заказать? Пиццу, бифштекс или жаркое?— спросил, покуривая, Вахлаков.
— Нет, спасибо Лева, наелся до отвала, боюсь, как бы заворот кишок не случился,—  обнажил в улыбке крупные зубы Остап.
— А вот это ты брось, не переношу фамильярности, —  осадил его Вахлаков.—Зови меня Львом Рафаиловичем. Может когда-нибудь и дорастешь до моего ранга.
— Так точно, дорасту, — пообещал Куцевол  и спохватился. —  Эх, загулял, влетит мне от Илизара Сидоровича.
— А ты пошли его подальше, к сидоровой козе, — велел Вахлаков.
— Я бы с большим удовольствием и еще бы ему пинков надавал. Так ведь он мой работодатель – благодетель,  прогонит, как собаку, с голодухи ноги протяну.
— Ладно, я подумаю, куда тебя пристроить,— пообещал Лев Рафаилович.— На первый случай, чтобы не пришлось тебе рыться  в мусорных бачках,  и бомжи  в борьбе за территорию и бачки не  испортили  твой портрет или собаки не искусали, даю десять долларов и  коньяк «Белый аист»  в придачу. Он достал  из плотно набитого купюрами портмоне десять долларов и подал их Остапу. Затем  велел Эмме принести бутылку молдавского коньяка.
— Век не забуду, Лев Рафаилович,— спрятав зеленую купюру в карман куртки и  бутылку в штанину, полез он целоваться.— Почитай от голодной смерти спас, а то пустой  желудок начало сводить.
— Оставь  эти телячьи нежности,— оттолкнул его Вахлаков.— Мне есть с кем целоваться. Сходи лучше в баню, постригись и побрейся. Дня через два-три встретимся в это же время. Вот только где?
— У пивной бочки.
— Хорошо, — согласился  Лев Рафаилович.— Только перестань лакать помои. Неровен час, заразу подхватишь  и  жизни — труба. Медицина тебя не спасет. Никому ты не нужен, лекарства дорогие. Иди с Богом  и смотри,  веди себя смирно, чтобы с ментами никаких проблем не возникло.
— Вы остаетесь? Сами давеча сказали, что время — деньги?
— Я еще поворкую с Эммой и заруби у себя на носу — есть вещи приятнее денег, — нравоучительно изрек Вахлаков.
Неуверенной походкой в сползшихся от тяжести бутылки брюках, Куцевол направился к выходу. Охранник молча проводил его холодным взглядом. «Зачем его приволок сюда, Лев Рафаилович? — недоумевал он, отлично зная, что Вахлаков без личной выгоды пальцем  не шевельнет.  Обязательно что-то замыслил. А с  Эммой у него пылкий  роман, часто уединяются комнате отдыха. Но это их личное дело и меня не касается».

3

Довольный исходом встречи, хмельной  и сытый, с лихорадочным блеском в глазах, Куцевол лоб в лоб столкнулся у ворот рынка со своим работодателем Илизаром Забегайло. На его блестящей, как бильярдный  шар голове, выступил пот, а черные, словно уголь антрацит, глаза метали молнии.
—Куды ты, быдло,  сгынув?— налетел он с кулаками, пнув Остапа в живот. — Где тачка? Пропыв. Швыдко вэзы товар.
Грузчика слегка повело в сторону, он едва удержался на ногах.
— Та вин, мабуть зенькы залыв, налызався?— уловил запах хозяин. — Продав  тачку, алкаш, дэ ты набрався?
— В «Лотосе»! —  с вызовом ответил  Куцевол.
— В «Лотосе»? Брехня,— рассердился Забегайло. Остап показал бутылку коньяка.
—Плаче, кошты  у  нього нема,  а сам коньяк купуе. Геть з моих очей!
— Илизар Сидорович, заплати деньги за два дня,— напомнил грузчик.— Работал ведь,  как вол до седьмого пота. Обещал заплатить.
— Як куцый вол працював, дюже хреново, — ухмыльнулся Забегайло.— Пишов з Богом, або сдам в мылицыю. Зараз  сынив поклычу, воны тоби рога обломають.
Куцевол  уже однажды испытал на себе крутой нрав братьев Забегайло и  поэтому решил убраться  подобру, поздорову. «Гори они синим пламенем шесть — восемь гривен,  зажиленных Илизаром, когда с неба свалились  десять баксов, —  рассудил Остап.— На неделю — другую, если жить экономно, хватит. А там вдруг повезет и Лев Рафаилович — добрая душа,  выручит, пристроит к делу. Он из  тех, кто слов на ветер  не бросают. Только бы не пришлось в бачках рыться, да стеклотару собирать. На бутылках  долго не  протянешь, копейки платять нынче за стеклотару. Два  десятка надо собрать на булку хлеба, а раньше достаточно было одной бутылки. Тяжелые времена настали».
—Уволил  меня хозяин и деньги, скотина, за два дня не заплатил,— пожаловался Куцевол  Вахлакову,  когда через пару дней они встретились у пивной бочки.
— Может его проучить, портрет отретушировать, мозги вправить, чтобы  вонючий буржуй, впредь не обижал работяг?— предложил Лев Рафаилович.— Ты ему намекнул обо мне?
— Нет. Решил вас не подставлять, у него сыновья здоровые быки. С ними лучше не связываться, так отметелят,  что костей не соберешь.
— Напрасно, Остап ты поскромничал. Он бы тебе не только должок вернул, но и премию бы вручил, если бы услышал мое имя,— пожурил Куцевола  благодетель.
— Да шут с ним, пусть он теми гривнами подавится.
—Это благородно, — похвалил Вахлаков.— К тому же мне с мелкой сошкой противно связываться, марать руки. Шума много, а прибыли — кукиш. Поэтому все, что не делается, к лучшему.
— Лев Рафаилович, я теперь не у дел, ни тачки , ни перспектив,— напомнил Остап. — Обменял вашу десятку на гривны, тем и  живу. После икры и осетрины хамса и килька с трудом в горло лезет. Да и коньяк я приговорил.
— Не все коту масленица,— ответил Вахлаков и почесал толстый затылок.— Вакансий в фирме нет, бездельников не держим, но для тебя я могу сделать исключение.
— Какой же я бездельник? — возмутился Куцевол.— Я — инженер, готов пахать с утра до вечера.
— За три года ты, поди, квалификацию и навыки утратил, обленился малость, —  двинул контраргументы Лев Рафаилович.— Будешь у меня менеджером по особо важным делам. Не правда ли,  звучит красиво, современно?
— Да, красиво, — подтвердил Остап. — Знаю, что есть следователи по особо важным делам, но чтобы менеджеры, впервые слышу...
— Не удивляйся, сейчас много новых профессий  появляется. Рыночная экономика, менеджмент, маркетинг..., — блеснул терминологией Вахлаков.— Надо уметь жить в ритме времени, в эпицентре, а не на обочине  событий.
— Чем занимается фирма?
— Фирма  веников не вяжет, фирма делает  гробы,— пропел Лев Рафаилович.— Кстати,  весьма прибыльное дело. Люди  на Украине мрут, как мухи, поэтому товар не залеживается. Со временем, возможно, наладим производство ритуальной утвари. А моя фирма универсальная, нечто вроде добрых услуг. Изучаем настроения людей, суть самых острых проблем, которые их волнуют,  и по мере сил стараемся удовлетворить их насущные запросы. Одним словом конъюнктура.
Это, пожалуй, посложнее, чем целый день тачку таскать. Чтобы расположить к себе потенциального клиента, внушить ему доверие, потребуется знание психологии, актерское  мастерство и даже искусство с элементами импровизации и гипноза. Ведь могут  возникнуть неожиданные экстремальные ситуации  и реакция должна быть мгновенно правильной.
—Справлюсь ли? — засомневался Куцевол,  озадаченный туманными рассуждениями  нового работодателя.
—Обязан,— приказал  Лев Рафаилович.— У тебя богатый опыт работы с людьми  и образование  соответствует.
— Трудовую книжку принести?
— Непременно, но поработаешь месяц-другой с испытательным сроком. У нас строгий конкурс, вдруг ты окажешься непригодным, а нахлебников мы не держим. Тебе самому выгоднее пока поработать так, чтобы налоги не сдирали, больше достанется,— поясним Вахлаков.— Потом оформлю, как следует, без пенсии не останешься. Главное, покажи на что способен, прояви усердие и получишь по заслугам.
— Не дожить мне до пенсии,— вздохнул Остап.
— Не падай духом, только на небесах известно, кому сколько отпущено  на этой грешной земле,— пояснил  хозяин.— Мудрые люди правильно говорят: помирать собрался, а рожь сей. Радуйся каждому удачному дню жизни. Выпишу я  тебе аванс на поддержку штанов. Купи костюм, сорочку, галстук и шляпу, новые  туфли. Представь, что жених и готовишься к свадьбе. Почаще улыбайся, смазывай лицо кремом «Арко»,  не поскупись на импортные одеколон или дезодорант. Чисти  до блеска свои лошадиные зубы. Ты мне нужен  6одрым, энергичным и представительным. Не вздумай  просадить деньги на пойло. Усек?
— Так точно, Лев Рафаилович. С этого дня — сухой закон.
— Тогда приводи себя в порядок и за дело. Деньги на дороге не валяются.

4

Ближе к полудню в служебный кабинет старшего следователя Юрия Алексеевича Бакланова вошел мужчина лет шестидесяти пяти от роду, высокого роста в темно-зеленом костюме и множеством значков на груди, словно иконостас.
— Здравия желаю, товарищ подполковник! —  слишком громко приветствовал посетитель, видимо с ослабленным слухом. Офицер жестом указал на стул. Мужчина пригладил седые волосы рукой.
— Я — ветеран войны и труда, Феликс Емельянович Шилов. Дежурный к вам направил, сказал, что вы занимаетесь этим делом.
— Он мне сообщил о вас,— произнес Бакланов. — Докладывайте, Феликс Емельянович.
— Дело значит такое, — не спеша,  начал ветеран.— Более месяца назад по квартирам нашего дома, а я живу в девятиэтажке, ходил представительный  мужчина  в шляпе с красной папкой в руке и собирал  по двадцать гривен с каждого члена семьи  на восстановление телеретранслятора. О  том, что его раскурочили охотники  за цветными металлами даже в газете печатали. Что творится на белом свете, металл, медь, люминий, оградки с могил — все за кордон сплавляют...
Бакланов понял, что у старика наболело и он не остановится, пока душу не облегчит, поэтому корректно решил взять нить разговора в свои руки.
— Вполне с вами согласен, но ближе к делу, — ввернул  подполковник фразу и только взбодрил ветерана. Он с неукротимым пафосом продолжил:
— Надо к  чертовой  матери разогнать эти пункты приема металла и обмена валют. Вы поглядите, кто туда ходит? Бандиты и мошенники  и проститутки. У стариков денег  нет даже на хлеб и молоко... — Прошу вас ближе к теме,— напомнил  офицер.— Телеретранслятор, действительно,  выведен из строя. Грабители задержаны с поличным на  месте преступления. Ведется следствие. Ущерб составил более пятидесяти тысяч гривен.
— Он тоже  назвал эту цифру — оживился Шилов.— Сказал, что в бюджете денег нет и поэтому ретранслятор не скоро восстановят. Если  хотите, как можно раньше смотреть программы телерадиокомпаний «Черноморская»,  «Крым» и другие, то сдавайте  деньги и через месяц все будет в порядке. На такое доброе дело редко кто откажет. По всем каналам,  за исключением «Интера»  одна державна мова. Для  нас, русских, она не всегда понятна. А по «Черноморке» НТВ  транслируют, поэтому интересно  узнать, что в  России творится, в той же Чечне. Я сам сдал  с  пенсии сорок  гривен за себя и старуху и еще десять человек сагитировал. А в доме пять подъездов, значит сто восемьдесят семей. Он  и в других домах  успел по6ывать,  я специально интересовался. Второй месяц  начался и ни слуху,  ни духу. Соседи на меня наседают, мол агитировал активист, теперь иди и  разбирайся. А некоторые, особенно, сварливые, подозревают, что я с ним в сговоре, проходу не дают.  Обидно мне, заслуженному ветерану, такое слышать на старости лет. Вот я и хочу, чтобы вы разобрались с тем аферистом.
—  Не вы один, до вас уже человек пять побывало по этому поводу. И это только начало, —  сообщил следователь. — Он документ предъявлял?
— Да, удостоверение. В нем записано, что он представитель телецентра, а фамилию я не догадался записать,— огорчился Феликс Емельянович. —  Может, я  напрасно шум  поднимаю? Восстановят ретранслятор и  увидим мы «Черноморку».
— Не тешьте себя иллюзиями,— произнес Юрий Алексеевич.— Из телецентра сообщили, что никого не уполномочивали собирать с граждан  деньги. Это было бы противозаконно. Вас, как и других потерпевших, подвела излишняя  доверчивость.
— Как  же так?  — недоумевал  Шилов.— Все было чин-чинарем. Записывал  в ведомость с трезубцем  фамилии и номера квартир, сумму взноса, каждого  заставлял расписаться.
— Квитанции не выдавал?
— Нет, не выдавал, да никто и не требовал.
— Как он выглядел? Вспомните приметы.
— Среднего роста, худощавый,  на вид лет  сорок-сорок пять. Был одет в белую рубашку, коричневый костюм, золотистый  галстук, черные  туфли. В руке у него была красная  папке, а на голове  шляпа.
— Вот именно,  дело  в  шляпе,  — улыбнулся Бакланов.— Волос? Цвет волос какой?
— Темные,  аккуратно остриженный и одеколоном от него приятно  пахло, словно из парикмахерской  вышел. Серьезный, общительный, в кабельном  и спутниковом  телевидении разбирается.
— Транспорт у него был?
— Не знамо, не видел. Проводил его до соседнего подъезда и пожелал удачи.
— Да, с удачей у него получилось.
— Никогда бы не подумал,— сокрушался ветеран.— Такой приличный человек и документы новенькие.
— Потому что поддельные, — пояснил следователь.
— Печать, герб,  поди разберись.
— За валюту все научились делать,— сказал Бакланов. — Появился и новый вид мошенничества. Женщины, обливаясь слезами, собирают деньги на похороны. Просят, кто сколько может и дают ведь, не зная, что деньги  идут на пропой. Так и в этой ситуации, схема аналогичная.
— Это же грешно,— возмутился Шилов.
— Вот так, Феликс Емельянович,  надо быть бдительным, время благодушия кончилось, — встал из-за  стола Юрий Алексеевич.— Мы проводим оперативно-розыскные мероприятия по выявлению мошенника и устанавливаем личности потерпевших. Если у вас появится новая информация об этом мужике в шляпе и с красной папкой, то звоните.
Он пожал руку ветерана. Едва за стариком закрылась дверь, как подполковник вызвал оперуполномоченного угрозыска  лейтенанта  Олега Гужвия.
— Число потерпевших от мошенника растет, — сообщил следователь. — Наша задача заключается в том, чтобы  определить жилые  районы, где  он еще не успел побывать и устроить засаду. В те дома и кварталы, где уже совершил  поборы, он вряд ли сунется, опасаясь быть опознанным  и избитым.
— А если дать сообщение по радио и в газете с просьбой,  чтобы откликнулись потерпевшие?  Тогда картина прояснится, — предложил лейтенант.
— Картина, конечно,  прояснится, но и  мошенник, наверняка, затаится, —  в рифму произнес  Юрий  Алексеевич. —  Вспугнем его, уедет из города и делу  — труба. Надо действовать тонко и аккуратно. Похоже, что в микрорайон  Марат- 2 и 4 он еще не забрался. Оттуда нет заявлений. Там его и будем выслеживать. Самое  удивительное, что он ни  разу не набрел на квартиру работника  милиции, СБУ или прокуратуры. Это наводит на  мысль, что...
— …действует  не один, кто-то дает ему  наводку, снабжая ценной информацией, — продолжил мысль Олег.\
— Верно, — похвалил  Бакланов.— Но мы обязаны его переиграть. Снимки  с  фоторобота и ориентировки разосланы во все службы милиции, участковым,  сотрудникам ППС, ДПС, ГАИ, ну и само собой разумеется, угро.  Несколько минут назад у меня побывал еще один пострадавший  — ветеран труда Шилов. По приметам все сходится,  мошенник одно и тоже лицо. Он  сообщил интересную деталь. — этот неизвестный хорошо разбирается в кабельном и спутниковом телевидении. Может кто  из лиц, причастных  к этой отрасли надоумил  его заняться  мошенничеством. Потолкайся среди этой публики,  проверь версию.
— Будет сделано, Юрий Алексеевич, — ответил лейтенант.
— Полковник недоволен ходом расследовании. Надо форсировать розыскные мероприятия,— скорее констатировал, чем приказал подполковник.— По городу поползли всякие небылицы, а это подрывает репутацию милиции. Изобличение и задержание мошенника —дело нашей чести. Вот  тогда пресс-служба и даст информацию для выявления всех пострадавших, ну а те из сотрудников, кто отличиться обязательно будут поощрены.
Гужвий в знак согласия кивнул головой.

5

В полдень светло-голубой микроавтобус «Азия» лихо подкатил к остановке. На платформу следом за полнотелой женщиной  и подростком сошел среднего роста мужчина в солнцезащитных  очках, в светло-сером костюме с коричневой папкой в руке.
Участковый инспектор Валерий  Чаркин невольно обратил на него внимание. Незнакомец  огляделся по сторонам и степенно направился по тротуарной  дорожке мимо обувной мастерской и коммерческого магазина  к девятиэтажному  жилому дому.
«Респектабельный,  уверенный и приметы  почти совпадают, — подумал капитан милиции  и для убедительности достал из кармана кожаной куртки блокнот,  взглянул на снимок, воспроизведенный  фотороботом и перечень примет: «среднего роста, худощавый, темные волосы  и шляпа, папка красного цвета».  Но у этого мужчины рыжий цвет волос, светло-серый костюм  и коричневая  папка. Похожий на  мелкого чиновника. Крупные на персональных машинах ездят, —  несколько секунд размышлял  Чаркин, глядя на удаляющегося мужчину.  — Возможно,  он специально закамуфлировался, чтобы не опознали, но не исключена и ошибка  в объекте. Нет смысла раньше времени бить тревогу, беспокоить дежурного по УВД, того и гляди, попаду впросак. Сначала  проверю, а в случае  сопротивления, сам управлюсь. Покруче жлобов заламывал».
Выдерживая  дистанцию в сорок-пятьдесят метров,  Валерий последовал за незнакомцем. Дабы не вызвать подозрения и усыпить его бдительность, свернул за угол Г-образного здания и прошел вплотную с боковой стеной. Чиновник, так  он его окрестил, вопреки ожиданиям, миновал  первый подъезд  и направился к двум старушкам, коротавшим время на скамье возле детской площадки. В  песочнице  играли детишки. Чиновник  приветствовал  старушек, живо отреагировавших на его появление. Они охотно с ним пообщались. Незнакомец окинул взором здание и уверенно прошел в ближний подъезд. Минуты три спустя, капитан вышел из-за укрытия.
— Будьте здоровы!— окликнул он старушек.
— И тебе здоровья, мил-человек, коль не шутишь,— ответила самая бойкая из них в пестрой косынке.
— Бог в  помощь,— пожелала вторая со смиренно-кротким выражением лица.
— Я –  капитан милиции, ваш участковый,— сообщил Чаркин. — Только что вы беседовали с солидным господином. О чем он спрашивал?
— Такой вежливый, ласковый,— ответила бойкая  старушка. —Приятно было с ним разговаривать. Спросил о самочувствии, пожалел, что маленькая пенсия и дорогие лекарства. А нам  и доброе слово приятно.
— Кто он и откуда?
— Не сказал, но мы с Серафимой считаем, что из собеса или какого-нибудь милосердного фонда.  А вы сами у него спросите.
— Обязательно спрошу. Может, он кого разыскивал?
— Интересовался не  живет ли в доме кто  из работников милиции или прокуратуры,— произнесла  Серафима. — Сказала, что такие не живут. Своих жильцов мы наперечет знаем,  а вот в соседней пятиэтажке  часто видим молодого милиционера в мундире и  фуражке.
— Верно, это наш сотрудник.— поощрительно улыбнулся Валерий. Он записал в блокнот имена и адреса старушек. Любезно поблагодарил за информацию  и быстрым шагом направился в подъезд.
«Если он выяснял  не живет ли в доме кто из работников милиции или прокуратуры, то только из-за опасения быть уличенным, — решил капитан.— Значит, вне всяких сомнений, это и есть подозреваемый». Чаркин на мгновение остановился перед лифтом. Решил, что лучше подняться по лестнице — меньше шансов разминуться. Он поднялся по ступеням на  площадку третьего этажа и услышал голос. В левом крыле увидел открытую дверь тамбура и незнакомца в окружении  мужчины и женщины. Он держал в руке раскрытую папку с листками бумаги.
—… это очень удобный и выгодный для вас вид услуги,— убеждал незнакомец  слушателей. — Понимаю, что не каждому по карману за один раз  полностью оплатить стоимость счетчика и его установку, но фирма идет навстречу клиентам, согласна на оплату по частям в течение квартала.
— Какую вы предлагаете услугу?— будто невзначай поинтересовался Чаркин,  приблизившись к тамбуру.
— Установку газового счетчика, — ответил чиновник.— Это значительно сэкономит бюджет каждой семьи. Сколько сжег газа, столько и заплатил, а не так раньше “за того парня ”.
— Платили, черт знает за что, — поддержала его блондинка.— Газ быстро кончался, а  баллоны в многоэтажках использовать запрещают, чтобы не рвануло. Надобно еще и на воду счетчики установить, а то вода течет  по улицам города, а в квартирах бывает редко и низкого качества, мутная, как из болота, а оплату изымают по нормативам триста литров на человека в сутки. Это же уму непостижимо, человек ведь не крокодил, чтобы  целые сутки в ванне плескаться?
— В следующий раз предложу вам и отличные водомеры, —оживился мужчина с коричневой папкой. — Будете копейки платить за скверную услугу. Для этого я и изучаю общественное мнение, спрос. — Действительно, с счетчиком  выгодно,— подтвердил капитан.— Вы предлагаете  импортный ими отечественный? Можно на него взглянуть?
— Наш надежнее, — заверил незнакомец.— Фирма дает гарантии и берет своих клиентов на льготное обслуживание,  избавит вас от лишних проблем.
Он достал из кармана прибор и продемонстрировал его зрителям.
— Каков первый взнос? — спросил Чаркин.
— Тридцать гривен. Но, если вы состоятельный человек, то можете заплатить двести пятьдесят. Эти клиенты,— он указал на мужчину и женщину.— Уже заплатили  по пятьдесят гривен.
—  Заманчивое предложение, — улыбнулся Валерий.— Я знаю, что газовый счетчик и его установка еще до падения курса гривны стоили  не меньше ста пятидесяти гривен, а теперь, когда доллар взлетел, и того больше. Есть над чем  подумать.
— Так быстрее думайте, молодой человек, у меня время на вес золота, другие клиенты заждались,  вы не один, — поторопил капитана чиновник.— Наша фирма не стремится нажиться на клиентах. Для нас важны объемы оказанных услуг и добрая репутация.
— Этот принцип заслуживает уважения,— похвалил Чаркин и правой рукой полез  во внутренний карман курки.
— Вас включать в ведомость,  молодой человек?— спросил незнакомец.
— Включайте, дело стоящее.
— Конечно стоящее,— с энтузиазмом повторил чиновник и, вооружившись ручкой,  склонился над листом разлинованной бумаги, где уже значились пять фамилий.
— Назовите ваше ФИО и номер квартиры. Вы в этом доме живете?
— В этом, в этом...— Мы всех своих жильцов  знаем, но вас,— с нотками сомнения подала голос блондинка.— Прежде здесь  не видели...
— В шестьдесят восьмой,— грубо оборвал ее Валерий.
— Мг, странно, там живут Зельдичи, Моисей и  Фаина, — возразила женщина.
— Я  их родственник, приехал в гости, — поспешил с ответом капитан и пояснил. — Они мечтают о газовом счетчике. Преподнесу дяде сюрприз.
— Значит Зельдич? — вопрошающе взглянул незнакомец.— Как его имя-отчество?
— Запишите на меня. Я сразу всю сумму оплатить не смогу и некрасиво получится,  если  дяде придется остальное погашать, — объяснил племянник  и продиктовал. — Валерий Степанович.
— Вы часом не наш участковый, его тоже так величают? — выдала  капитана неугомонная 6лондинка.— Я недавно в газете прочитала график приема. Записала на всякий случай, муж пьет и дебоширит.
— Вы не ошиблись, я — участковый, —  четко произнес капитан.— А этот граждан — мошенник и аферист.
Незнакомец выронил  из рук папку, шариковую ручку и попятился к двери, но Валерий заломил его руку за спину.
— Ой, как же это так?— всполошилась женщина.— Такой солидный человек, показал документ и вдруг аферист. Я ему последние пятьдесят гривен отдала. Сейчас же верни назад, не нужен мне твой счетчик.
— Успокойтесь гражданка, — велел Чаркин, защелкнув наручники на руках задержанного.— Ваши  деньги не пропадут. Сейчас они являются вещественным доказательством и  пока не могут быть вам возвращены.
— Кто вы такой? — строго спросил капитан, но мужчина молчал ошеломленный поворотом событий. В присутствии понятых капитан произвел  обыск. Изъял  удостоверение на имя Коробейника Михаила Терентьевича, менеджера  по особо важным делам фирмы «Газсервис Лтд», 1395 гривен, гербовую печать, мобильный телефон, папку  с ведомостью, газовый счетчик  и солнцезащитные очки. По телефону  из  квартиры  сообщил  дежурному по УВД  о задержании  подозреваемого и  вызвал машину.

6

— Молодец, так держать,  Валерий Степанович ! — похвалил Бакланов Чаркина, едва тот переступил порог его кабинета.— Буду ходатайствовать перед  полковником о поощрении.
— Сочтемся славою, ведь мы свои же люди,— весело продекламировал капитан. — Ушлым оказался этот Коробейник, не шел в воду, не  зная броду. Перед тем,  как совершить поборы, наводил  справки о жильцах,  чтобы не напороться на работников милиции или прокуратуры. Вот  его атрибуты.
Участковый  положил  на стол пакет с изъятыми у подозреваемого вещами.
—Удостоверение,  наверняка, липовое, а вот мобильник настоящий. До полной экипировки недостает оружия,— сообщил участковый.
— Где он сейчас?
— В дежурной части, дает автограф, — ответил Чаркин.—Снимают отпечатки, фотографируют в профиль  и анфас. Может  еще где-нибудь наследил.
— Обязательно проверим и по другим делам,—поддержал версию подполковник  и  поднял трубку прямой связи с дежурной  частью.
— Вызовите ко мне Гужвия и доставьте задержанного Коробейника, —  велел он помощнику дежурного.— Поглядим, что за коробейник-затейник такой...
Спустя десять минут вошел лейтенант Гужвий. Увидел в кабинете Чаркина и  крепко пожал руку.
— Поздравляю. Хлеб у розыска отнимаешь, но все равно с угро причитается.
— Не расстраивайся, работы на наш век хватит. Мошенников и прочих аферистов,  хоть пруд пруди, а от чарки  на досуге не откажусь,— отозвался участковый.— Я  тоже зря время не терял
, —  обернулся к Бакланову лейтенант.— В паспортном отделе установил личность  задержанного. Его подлинная фамилия Куцевол Остап Захарович, сорок три года от роду, имеет  высшее образование,  инженер, безработный, ранее не судим. Открылась дверь и в кабинет в сопровождении старшины во мужчина в светло-сером костюме, рыжеволосый.
— Стоять! — приказал старшина и тот остановился в нескольких шагах от стола следователя. Скользнул равнодушным взглядам по лицам сотрудников милиции. Бакланов безошибочно определил его состояние: страх, охвативший в первые минуты после ареста, сменился безразличием к собственной судьбе.
— Что же вы, Остап Захарович, инженер, встали на скользкий путь? Или решили своего знаменитого тезку Остапа Бендера за  пояс заткнуть? На дурную славу польстились?
— Нужда заставила,— хмуро ответил Куцевол.— Таскал я на рынке тачку, на хлеб  и пиво едва  хватало. Но полтора месяца назад предложили мне работу менеджера по особо важным делам. Накормили,  напоили, приодели и заставили работать. Думал, что на полном серьезе, а  когда разобрался было поздно, выставили счет, а у меня, извините, в кармане вошь на аркане. Попал в кабалу.
— Да, в скверную вы историю вляпались, — посочувствовал подполковник.— Хоть вы  и менеджер по особо важным делам, будто следователь, но дела  ваши не важны. Подозреваетесь в совершении преступления —  мошенничество, причинившее значительный ущерб потерпевшим. За это деяние можете схлопотать до семи лет лишения свободы. Конечно, пользуясь доверчивостью и беспечностью граждан  на установку газовых счетчиков вы успели собрать немного,  а вот на восстановление ретранслятора …
Куцевол встрепенулся, поднял голову.
— Это тоже ваших рук дело, поэтому возражать бесполезно,— продолжал Юрий Алексеевич.— Много потерпевших, которые легко вас опознают. Ведь и  перекрасились вы, как Киса,  из опасения быть опознанным. Но этот маскарад не спасет.
— Мне приказали поменять имидж, — произнес Остап.— Велели перекрасить волосы в пепельно-седой  цвет, но я предпочел рыжий.
— Кто приказал? Кто ваш работодатель, кормилец  и поилец? Назовите имя? Куцевол упорно безмолвствовал.
— Остап Захарович, вы напрасно упорствуете, усугубляете и без того свое незавидное положение, — заметил следователь.— Явка  с повинной  уже не получится. Вас задержали с поличным на месте преступления, а помочь следствию и облегчить свою участь у вас еще есть шанс. Для этого надо рассказать все, как на  духу, назвать соучастников. Чистосердечное признание и раскаяние будут учтены при вынесении приговора.
— Я действовал один, мне и отвечать, сам виноват.
— Юрий Алексеевич, его наверняка,  проинструктировали,— подал голос Гужвий. —  Внушили мысль, чтобы в случае провала все брал на себя и тогда срок наказания  будет  меньше.
— Верно, за  преступление, совершенное по сговору группой  лиц или в состоянии опьянения,  что является отягчающим вину обстоятельством,  предусмотрено более суровое наказание,— подтвердил следователь.—Но вы  действовали  по принуждению,  под угрозой насилия и поэтому чаша может перевесить в вашу пользу.
—А мне все равно, где с голоду подыхать,— вяло ответил Остап.— В колонии  хоть  кормят и крыша над  головой.
— На казенные харчи не надейтесь, —  предупредил  Бакланов. — Колония  не санаторий, а свободой следует дорожить. Она важнее сытого желудка.
По тому, как Куцевол напрягся, а в его глазах появился  интерес,  офицер  понял, что удалось повлиять на его психику  и решил закрепить успех.
— Вот ваш мобильный телефон, —  он взял со стола аппарат и подал его Остапу. — Звоните своему благодетелю, который вас  подставил.
— Я не знаю его номера, — признался Куцевол.— Он сам выходил на связь.
— Тогда включай и будем ждать.
Минут через пятнадцать поступил  сигнал.
— Остап Захарович не отказывайтесь от встречи. Спросит, где находитесь, скажите, что собираете деньги,— велел Бакланов.— И  смотрите, чтобы без глупостей. Не упустите свой последний шанс. Куцевол взял трубку, приложил  ее к уху. Гужвий  приставил и включил диктофон.
— Где тебя черт носит?! — прозвучал раздраженный голос Вахлакова.— Я же приказал тебе быть в эфире. Битый час дозвониться не могу. Зачем выключил  мобильник?
— Батарейки могли сесть, — привел довод Остап.
— Не самовольничай впредь, шкуру сдеру, — пригрозил Лев Рафаилович. — Ты  мне можешь  пригодиться в любую минуту.
— Виноват, исправлюсь, — покаялся  менеджер.— Слишком увлекся  работой.
— Сколько собрал?
— Больше тысячи.
— Мало, продолжай работать,— велел  Вахлаков.— Чтобы к семи часам вечера было  не меньше двух тысяч, иначе на коньяк и черную икру не рассчитывай. Посажу тебя на черный хлеб с хамсой и килькой. Совсем мышей не ловишь, загривок на дармовых харчах натрепал.
— Зарплату и пенсии задерживают. Желающих много приобрести счетчики, а возможностей  нет. Люди обнищали.
— Ищи богатых клиентов.
—У них давно счетчики установлены.
—Тогда предлагай  им услуги по обслуживанию,— велел хозяин. — Соображай и  действуй по обстановке. Голова должна работать, как компьютер. Изучай конъюнктуру, запросы людей, обещай помочь, улыбайся и все пойдет, как по маслу.  Деньги  тогда сами  к тебе  потекут.
— Лев Рафаилович, где встретимся?
— Там где коньяк и  икра, в  «Лотосе» в семь вечера.
— Хорошо сыграл, Остап Захарович. Тебе бы не в менеджеры,  а в актеры, — похвалил Бакланов.— Где состоится встреча?
— В  кафе «Лотос»,  в семь вечера,— со смутным чувством досады ответил Куцевол. Он почему-то  ощутил  угрызения совести, простив Вахлакову обиды и  оскорбления. Вспомнил их первую встречу и щедрость, проявленную  ушлым благодетелем.

7

Куцеволу возвратили все его атрибуты: удостоверение, папку с ведомостями, гербовую печать,  мобильный телефон. В кафе «Лотос» он  опоздал на пять минут, что вызвало у Вахлакова прилив ярости. Он угрожающе поднялся из-за  стола.
— Может,  прикажешь тебе “мерса” к  подъезду подавать или самому на прием записываться!? — набросился он на менеджера.— Я вынужден  на  тебя, жлоба, тратить свое драгоценное время, нести убытки.
— Виноват, Лев Рафаилович. Простите великодушно,— Остап приложил к груди руку.— Устал, как вол,  за целый день столько этажей обежал. Лифты не везде работают, того и гляди, инфаркт  или инсульт свалит.
— Хватит стонать, ты здоров, как бык, воду надо возить, — оборвал его Лев Рафаилович. — И сколько  ты набегал?
— Тысяча триста,— упавшим голосом ответил Куцевол.
— Я же приказал не меньше двух тысяч,— процедил сквозь зубы Вахлаков.— Не заработал  ты сегодня на ужин. Придется и завтра потрудиться.  Движение, прогулка по этажам пойдут тебе на пользу, спасут от гиподинамии.
Остап перевел голодный взгляд на стол с початой бутылкой  коньяка “Ай - Петри”, осетриной и бутербродами с черной и красной икрой. До его прихода Вахлаков успел  и выпить,  и плотно поесть, умяв  жаркое и отбивную.
— Давай деньги,— не пригласив к столу, потребовал хозяин  и протянул широкую потную ладонь. Куцевол достал из кармана стянутую черной резинкой  пачку гривен. Он взглянул на верхнюю потертую купюру, содрал резинку и прошелестел  купюрами.
— Почему мелкие и мятые? — упрекнул Вахлаков.— Под церковью что ли стоял с протянутой рукой?
— Других нет, какие давали такие и брал,— пожал плечами Остап.— Рисовать или печать на ксероксе  новые я еще ее научился.
— Всему научишься, нужда заставит, — заверил Лев Рафаилович,  пережевывая бутерброд с икрой. — Ты Остап  обленился, как сивый мерин, плохо, примитивно работаешь с клиентурой. Оттачивай, шлифуй  искусство убеждения людей. В городе еще не перевелись доверчивые простаки. Вот и занимайся ими, у тебя  широкое поле деятельности. Читай газеты, смотри телевизор, узнавай о катастрофах,  бедствиях и собирай средства на помощь пострадавшим. Люди для таких целей  никогда не откажут. Для них это вопрос чести и морали. Я бы и сам с удовольствием занялся, но времени в обрез.
— Лев  Рафаилович, мне бы чего-нибудь перекусить, — робко попросил Куцевол,  переминаясь с ноги на ногу. — С утра ни одной крошки во рту, голова кружится.
— Это от избытка дурной крови, — поставил диагноз Вахлаков и  небрежно указал на стул.— Тебе бы только напиться до поросячьего визга,  требуху набить. Хватит с тебя и холодной  закуски.Остап сел за стол, и благодетель плеснул в его фужер немного коньяка.
— Скажи и за это спасибо. Больше не заслужил.
Менеджер кивнул головой, выпил залпом и торопливо навалился на осетрину,  закусывая ее бутербродом с маслом и икрой. На лбу  бисером выступил  пот.
— Что ты, как с голодного края? Поди,  упарился, на работе так не потеешь, как за столом. Я  тебя всем обеспечил, одел, обул, вручил удостоверения  на  все случаи жизни, гербовую печать. Что еще надо для эффективной работы? Будешь и дальше саботировать, баклуши бить, прогоню в лохмотьях.
— Живу впроголодь,— пожаловался Остап.— Раньше,  когда тачку таскал было полегче. Где какой овощ  или фрукт съем, да  и на кружку пива хватило. Иногда фунырик  брал...
— Фунырик,— ухмыльнулся Вахлаков.— Я тебя, Остап, в люди вывел, а ты этого не ценишь. Постоянно ноешь, или может, цену себе набиваешь, продвижения по службе требуешь?
— Лев Рафаилович, —  Куцевол смело взглянул на хозяина. — Я решил завязать,  пока  в милицию не загребли. Считайте, что я не выдержал  испытательного срока,  верните мою трудовую книжку. — Ах, ты жлоб, тунеядец!— взорвался Вахлаков.— Пожалел прохиндея, согрел змею на груди. Мне доложили, что ты зачастил в «Лотос» по нескольку раз в день. Пьешь, не просыхая. Говорят, к Эмме клинья подбиваешь? Она — женщина знойная, стоит того. Но я тебе за нее рога обломаю. Заруби у себя на носу – не тронь чужое.
— Побойтесь Бога, Лев Рафаилович,  это клевета, — и замер, не донеся осетрину до рта. — Всего второй раз здесь. По-прежнему питаюсь хамсой и килькой. На какие шиши пировать?
— А ты побойся дьявола. Пьяница, обжора и транжира! — вскипел Вахлаков. — За последнюю неделю ты здесь наел и напил в кредит на двести тридцать баксов. Пока не рассчитаешься, будешь работать на фирму до седьмого пота. Я включил счетчик.
— На газовые счетчики плохо клюют, — напомнил Остап.
— Для тебя у меня другой счетчик, — сквозь зубы процедил хозяин. Сообщение о долге, как снег на голову, свалилось на Куцевола.
— Я же не слон, чтобы столько съесть? — робко возразил он.
— Ты – крокодил, губа не дура, уминал за обе щеки краснюка и икру. За месяц морду натрепал на дармовых харчах. Хреново ему живется, решил дезертировать. У Эммы   все записано, в любой момент выставлю  счет,  да и Шурик, если потребуется,  подтвердит,— ухмыльнулся Лев Рафаилович.— Мимо его глаз ни одна мышь  не пробежит. Придется тебе Остап  долго и нудно долги отрабатывать. Халява  у нас не проходит. Подыщу  я тебе новое прибыльное занятие.
— Да вы сами здесь жрали, кутили,  а на меня списали,— возмутился  Остап и неожиданно спросил.— Когда ретранслятор восстанавливать будем? Клиенты требуют,  грозят в милицию заявить.
— Какой еще ретранслятор? Впервые слышу,— изобразил на сытом лице недоумение Вахлаков. — Это твои проблемы. Может  по совместительству подрабатываешь. Поди, старые штиблеты с  иглотерапией на свалку выбросил? Напрасно еще пригодятся, если не будешь держать язык за зубами. Потеря невелика, пустим  в  расход и никто тебя искать не будет. У ментов и без тебя забот хватает.
— Ну, Лев Рафаилович, черт меня дернул с тобой связаться,— невольно вырвалось  из груди  Куцевола и испариной покрылся лоб.
— Вот ты, как запел. Дождался  благодарности за милосердие,— с пафосом произнес он, вперив в Остапа гневный взгляд.— И что ты потеешь, как падла. Сыми  пиджак.
—Нет-нет, пар костей не ломит,— всполошился Куцевол  и это насторожило  Вахлакова.
— Что ты разволновался? Не иначе, как заначку от меня спрятал ? А ну, колись! Живо сымай пиджак, шмонать  буду.
Вахлаков выпил коньяк и поднялся из-за стола, задев локтем блюдечко  с бутербродами. Оно соскользнуло со стола, ударилось о паркет и разбилось на осколки,  мелкой клюквой прилипли икринки. На звук вышла Эмма.
Резко отбросив в сторону  преградившего им путь охранника, Бакланов и Гужвий ворвались в банкетный зал.
— Стоять! Милиция! — приказал подполковник и нацелил пистолет на Вахлакова. Тот быстро оценил  ситуацию.
— Господа, вы, как  всегда,  вовремя,— широко улыбнулся Лев Рафаилович.— Честь и слава доблестной милиции! Эмма,  будь добра, накрой еще на двоих, да не скупись, побольше  икорки  за мой счет.  Что изволите пить, господа? Водку? Коньяк, пять звездочек?
— Не  ломайте комедию, Вахлаков! — оборвал его следователь.— Вы подозреваетесь  в мошенничестве.
Лейтенант Гужвий тщательно обыскал Льва Рафаиловича, оружия не было, а затем у Куцевола, незаметно изъял из карманы пиджака диктофон. Велел  им положить все принадлежности на стол. На свободной от посуды поверхности  появились два мобильных телефона, удостоверения, гербовая печать, папка, ключи от машины и квартиры. Вахлаков достал купюры и небрежно бросил и на стол. Несколько банкнот  спланировали на паркет. Гужвий защелкнул наручники на запястьях  задержанных.
— Если так, то Эмма и Шурик  будете свидетелями и понятыми, — велел Вахлаков.— Я хочу сделать официальное заявление, — сообщил Лев Рафаилович. — Будьте любезны, зафиксируйте этот факт в протоколе. Уважаемые господа, этот странный тип пытался меня скомпрометировать, насильно всучив взятку.
— Однако вы ее взяли, сделка состоялась, — заметил Бакланов. — Купюры помечены спецкраской.
— Помечены-ы? — удивился  Вахлаков, разглядывая ладони скованных рук. — Так вот, где тебя черт носил. Опорочил, подставил меня… Да, я раздавлю тебя, как клопа  вонючего. Он рванулся было к Остапу, но Гужвий опередил, крепко  схватил за локоть.
— Мне не нужны его грязные деньги. Я их взял только для того, чтобы сдать вам в милицию и уличить взяткодателя. У меня честный бизнес, я исправно плачу налоги, а этот босяк пытался меня спровоцировать,  опорочить честное  имя. Он должен понести заслуженное наказание, я устоял перед соблазном.— Чего ради, он дал вам взятку? — спросил Бакланов.
— За предоставление ему престижной работы.— нашелся с ответом Вахлаков.— Вы  же знаете, как сложно трудоустроиться. Даже в милиции идет сокращение. О чем только “наверху” думают, кто будет преступников отлавливать? Масса безработных, наркоманов, проституток, бомжей по улицам, вокзалам и рынкам шастает. Отсюда и рост преступлений, всякая зараза, а  вы честного человека схватили, заковали в наручники. Не  даете среднему и малому бизнесу развернуться, тормозите реформы...
— Во куда вас занесло, в политику,— прервал его следователь. — Хотите предстать гонимым коммерсантом и заработать политический капитал? Этот номер у вас не пройдет, битая карта. Гражданин Куцевол и так ведь работал в вашей фирме менеджером по особо важным делам, поэтому не было причины давать  вам  взятку.
— Да, работал, но через пень-колоду и я его собирался уволить за прогулы,— упорствовал Лев Рафаилович. — Сутками где-то пропадал и черт знает чем занимался. В фирме железная дисциплина, бездельников не держим. Вот он и сунулся со взяткой, чтобы я его оставил на службе. Так  ведь и взятку толком не способен  предложить, ее бы следовало в долларах или  евро ... Одним словом, лох. Я очень сожалею и  прошу  отразить в протоколе, что имел неосторожность с ним связаться. Прошу оградить меня от этого шантажиста,  не дайте опорочить доброе имя и репутацию фирмы.
— В таком случае интересно узнать,  кто заказал спиртное и закуску? — неожиданно спросил у  Эммы лейтенант Гужвий.
— Лева,— сорвалось у нее с языка и, испугавшись, она опустила голову.
— Она ошиблась, —  возразил Вахлаков.— Конечно, Остап заказал, чтобы расположить  к себе. Он  завсегдатай этого кафе, у  Эммы все записано. А  у меня к алкоголю аллергия. Немного выпью и становлюсь великодушным и покладистым, из меня тогда можно веревки вить. На этом меня и ловят...
— Красиво излагаете, Лев Рафаилович. Слезы на глаза наворачиваются,— прервал  его тираду подполковник. —  Вам бы в театре выступать в трагикомедиях. Исполнять роли невинных  жертв обмана и шантажа.
— Вы верно определили,— обрадовался Вахлаков.— Именно жертва, так сказать потерпевший,  и доказательств обратного у вас нет, Сцена со взяткой состряпана  и легко может быть опровергнута. Поэтому сымите  браслеты, мои руки не  для таких украшений. И вообще, я буду разговаривать только в присутствии  своего адвоката.
— Это ваше право, —  спокойно согласился Бакланов.— А теперь послушайте свою пламенную речь до нашего здесь появления. Следователь  подал знак Гужвию и тот,  перемотав кассету, нажал на кнопку воспроизводства звука. Вахлаков напряженно замер в ожидании.
«Давай деньги, — услышал он свой властный  голос и после паузы. — Почему  мелкие и  мятые?  Под  церковью,  что ли стоял с протянутой рукой?» «Других  нет, какие давили такие и брал», — узнал он  сначала свой, а потом и голос  Остапа.
— Без  ножа  зарезали,— простонал Лев Рафаилович и бросил гневные взгляды на  охранника и  Эмму.— Здесь у вас  «жучков» наставили, а вы  ушами прохлопали или заодно с ними, против меня?
— Никого здесь не было, — вяло возразил Шурик, держась за ушибленное Гужвием плечо.
— Вперед! — указал  Вахлакову на выход следователь.— В отделе дослушаем вашу пламенную речь.
— Как вы смеете, я президент фирмы! — сорвался  он на крик.
— Фирмы «Рога и копыта», — уточнил Бакланов. — Вот и расскажите нам, господин  президент, что-то слишком много развелось президентов, какие еще особо важные дела успела совершить ваша фирма. Сколько доверчивых граждан обобрали.

г. Керчь