Путешествие по Великой реке

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ВЕЛИКОЙ РЕКЕ
(лето шестьдесят пятого)


Старая единственная фотография
из моего альбома.
               
   Девятый класс. Урок математики. Ждём Тамару Тимофеевну - нашего классного и математичку. Она входит не одна. Новая девочка. Высокая, стройная. Чёрные глаза, толстая коса. Как потом выяснилось, родители, отец военный, получили квартиру в доме на Яна Фабрициуса и Татьяна из пятой школы, что на Завеличье рядом с домом офицеров, теперь будет учиться в нашем классе.
    Новое меня привлекает. Год назад в класс тоже пришла новенькая. Звать Светланой, по фамилии Андреева. Где-то через неделю захожу я в класс перед уроком физики и получаю чьим то тапком в бочину. Хватаю тапок. На задней парте пляшет Андрюшка. Для неё бросок слишком точен. Но уж больно цель привлекательна. В Андрюшку я не попал. Попал в портрет, висящий на стене. Класс застолбенел. Не только я смотрел, как по стеклу побежали трещины и как оно начало, как в замедленной съёмке осыпаться. Портрет был Леонида Ильича. Он ещё не сменил Никиту Сергеевича на генеральном посту, но тоже вождь. Ссыпались осколки стекла, и тут же в класс зашёл Игнат Матвеевич, учитель физики. Окинув взглядом замерший класс, он, не говоря ни слова, покинул театр боевых действий. Через пять минут Игнат вернулся. За ним вошла наша классная, Тамара Тимофеевна. Следствие долгим не было. - Кто? - Я. - Для Тамары это неожиданность. - Володя, как же это? - Получил тапком, бросил тапком, не попал. - Как “не попал”? А кто стекло разбил? - По стеклу то я попал… - Кто бросил тапок в Васильева? - Запираться у нас с восьмого класса уже было не модно. Встал Витя Дудин. - Кто бросил тапком в Дудина? - Встал Марик Дробинский. - В Дробинского тоже кто-то бросал? - Начал подниматься Веник Зуев по кличке Голик, мой сосед по парте. - Хватит троих, - Тамара, кажется, нашла решение, - родителей вызывать не будем. После урока осколки убрать. И чтобы завтра стекло было вставлено. - Решение поистине мудрое.
     На перемене сбегали за голиком и совком. Убрали. Прикинув наличный капитал, имевшийся в четырёх карманах, тут же решили отправиться за стеклом. Веник тоже пошёл. Хороший предлог немного прогуляться.

     В магазинах, как на грех, стёкол не было. Дефицит. Около базара заскочили на площадку строящегося дома. Коробка оштукатурена, крыша надвинута, как раз отделка идёт. За стекло мужики запросили на бутылку. Вывернули карманы - четыре кружки пива. - Ну что с пацанов возьмёшь, давайте хоть на пиво.
    Стекло тащили в школу, как драгоценность. В классе оставить не решились, пристроили в закутке у технички. На следующий день, к первому уроку Леонид Ильич был снова одет. Вот только стекло оказалось сантиметра на два короче. Внимание на это, кроме нас, виновников, никто не обратил…

    В Татьяну я тапками не бросал. Это был уже “другой разряд”. Новенькая быстро вписалась в жизнь класса, причем как-то  легко. Через месяц Татьяна пригласила меня в дом пионеров в туристический кружок Виктора Евгеньевича Анашкина. Не меня одного. Но из пятерых одноклассников на второе занятие мы пришли с Татьяной только вдвоём. Уж больно скучными показались ребятам занятия - та же география. К Анашкину мальчишки ходить перестали, но про туризм не забыли.
    По школе прошел слух, что десятиклассники на летних каникулах готовят экспедицию. На шлюпках по Великой. С самого верху до самого низу. Вот и нам бы. Физик, в девятом классе старого Игната Матвеевича сменил другой учитель физики, Виктор Михайлович Варкки, молодой, рыжий и усатый, сказал, что надежда есть. Только участие в походе надо заслужить. Во первых – учебой, во вторых – работой, в том числе и по подготовке к походу.

   Работа нашлась для всего класса. Зима была снежная, и после каждого большого снегопада мы ходили на железнодорожный вокзал, помогали убирать снег. На весенних каникулах, когда мы двумя девятыми классами поехали в Ленинград, железная дорога выделила нам специальный плацкартный вагон. В нём мы приехали в Ленинград, вагон поставили на запасном пути на Варшавском вокзале, в вагоне мы жили, в нём и вернулись через неделю домой.

   Время от времени, после уроков, Виктор Михайлович раскладывал теперь на столе длинную изломанную, склеенную из нескольких кусков ленту из кальки – километровую выкопировку с секретной карты Псковской области. Триста километров – три метра Великой еле помещались на двух лабораторных столах кабинета физики.
   К маю определились кандидаты от нашего класса. Пятеро мальчишек и Татьяна.  Татьяна шла вне конкурса, а мальчишкам Виктор поставил условие – участие в походе с ночевкой. Ходить – ходили. В восьмом классе Тамара Тимофеевна водила нас на Выбутские пороги. Пешком вдоль берега Великой. Ночевали в местной школе. Все вместе. На полу. На следующий день обратно. И даже ездили классом в Пушкинские Горы. Но в бумагах ни у кого это оформлено не было.

   Решили исправить упущение. Первого мая, после обязательной демонстрации, шестеро мальчишек на велосипедах выехали на гдовское шоссе. До Елизарово двадцать восемь километров по асфальту. Проехали мы их не спеша, часа за полтора. Отметили паспорт маршрута штемпелем на почте. Теперь это не просто выезд на рыбалку, это поход. Расположились на лесном берегу озера. Раскрутили и забросили удочки донки. Стали готовиться к ночлегу. Палатки у нас нет. Нашли в лесу недалеко от берега подходящую воронку. Набили на её склонах кольев, за колья уложили продольных жердей, в загородки мы напихали еловых лап. Нары получились, что надо. Разжечь костёр – не проблема. Через минут двадцать мы уже пили чай. Проверили улов, не густо. Лишь на одной из донок затрепыхался горбатый окунь. Всем на ужин не хватит, но зажарить уже есть что.  Я выпотрошил и посолил добычу и завернул её в несколько слоёв мокрой бумаги. Разгребли угли и положили рыбину в золу вместе с сырыми картофелинами. Ещё через час у нас поспел ужин. Печёный окунь оказался не такой уж и маленький и очень вкусный, с той же печеной картошкой хватило попробовать всем.
    Улеглись на душистом лапнике далеко за полночь. Заснули быстро, все враз. Открыл глаза от какого-то треска. Под Вовкой Ботвиным лапник занялся.  Потушили, подоткнули лапы, подзалили костер. Уже и светло вокруг.  Спать дальше не хотелось.

    Поутру у мужиков возникла идея. «Вася. У тебя велосипед самый быстрый. Доскочи до Середки. Двенадцать километров всего. Штемпель на почте поставишь, вот у нас и сорок километров вместо двадцати восьми будет». Согласился. Всего час с небольшим. По утренней свежести даже в удовольствие. Вернулся. Чувствую себя чуть ли не героем.  Как раз завтрак поспел.

     После обеда собрались в обратный путь. Снова: «Вася. Дай на твоем попробовать». Велосипед то и не мой, быстрый «Спутник» я подзанял для похода у брата двоюродного. Но отказать кому-либо, особенно своим, мне тогда трудно было. Сел вместо прикатанного туриста двоюродного брата на старый дорожник. Через пару километров я понял, что двадцать лишних километров мне сил не прибавили, приотстал. Мальчишки уехали вперед. Обо мне как и не вспомнили. За кривой верстой, километров за пять до города колесо спустило. Насоса не было. Пришлось мне пешочком, ведя чужой велосипед за рога, добираться. От похода осталось чувство обиды. Не на ребят. На себя: «Умей вовремя говорить «нет».

    Где то двадцатого мая  с кружком Анашкина выехали на природу в район Печков. Неделя в лесу. Сосновый бор. Лагерь на берегу лесного озера. Ночёвки в палатках, в спальных мешках. Готовили сами на костре. Запомнился брусничный чай. С вечера горячий и зелёный, утром, простоявший ночь, холодный и кирпично-красный. Анашкин спешил, он рисовал первую на Псковщине схему-карту для ориентирования.  Мы, выполняя его задания, не всегда даже до конца и понимали, что же мы делаем. Но скучно не было. Через много лет, уже сам, работая с помощниками, я старался не забывать прошлый ранний опыт. Главное, чтобы всё и всем было понятно. Трудное, но и благодарное дело найти и обучить умного ученика.
    В последние выходные месяца в Печках состоялся городской слёт школьников - туристов. За сорок седьмую школу выступала команда девятиклассников из нашего класса. Но мы с Татьяной за команду не выступали. Мы были судьями - контролёрами, сидели на КП, ставили  на поля карты резиновые штемпели - отметки тем, кто прибегал к красно-белой призме КП. И, конечно, болели за своих

    Пять  трёхместных шлюпок.  Пятнадцать человек. Физик Виктор Михайлович, физкультурник Афанасий Андреевич, пятеро нас, перешедших в десятый класс: Татьяна Коваленко, Вовка Ботвин, Саня Голышев, Олежка Клюев и я. Восемь человек из старших, они будут учиться на год больше нас, перешли в одиннадцатый класс.
     Двадцатидневный поход оформлен как городской туристский лагерь. Путевка для нас, точнее родителей наших, как в обычный пионерский лагерь стоит двенадцать рублей. Продукты мы получаем со склада почти на весь поход. Тушенка, сгущенка, консервы всякие, такого и в магазинах не увидишь. Гречка, пшенка, макароны. На всё это не то что двенадцати рублей, а и полсотни на брата не хватит. Бухгалтерия. Палатки школьные. Рюкзаки и спальники напрокат, тоже за счёт путёвки. Лодки и вёсла у нас от шефов железнодорожников на водной базе «Локомотив» проверены и приготовлены ещё в середине мая.

    16.06.95. Лодки, вёсла, круги спасательные, черпаки грузим в бортовой Газик, рюкзаки, палатки, спальники в Газик автобус. Транспорт нам выделила тоже железная дорога. Школа наша сорок седьмая железнодорожная, подшефная.
    Остров, Новгородка, Пушкинские Горы, Новоржев, Бежаницы, Локня, поворот в Насве. Через четыре часа мы, проехав деревню Вяз, остановились на мосту через маленькую речку. Меньше километра вверх по течению, и озерцо болотное, с которого, как считается, начинается наша Великая.
 
    В первый день мы никуда не спешим. Здесь же, на поляне рядом с мостом, ставим палатки, для себя, для продуктов и инструмента. Спускаем на воду, зачаливаем и проверяем лодки. Виктор Михайлович с Афанасием Андреевичем распределяют нас по палаткам и по экипажам. Это не занимает много времени, у них всё заранее продумано.
    Меня селят вместе со старшими девчонками, Ленкой Шелест, дочкой Афанасия Андреевича и Аней Сергеевой. В лодке я буду матросом вместе с Леной и капитаном одиннадцатиклассником Женей Ковалёвым.
    В двух лодках старшими наши учителя, в трёх, с девчонками в экипажах, капитанами старшие ребята. Наших ребят раскидали по палаткам со старшеклассниками, и все они сидят по разным лодкам. В каждой лодке по одному младшему матросу десятикласснику, если считать нас, перешедших в десятый класс, таковыми.

    Первый ужин готовим все вместе. Гвоздём программы зелёный чай со сгущённым молоком от Виктора Михайловича. Сгущёнка сама по себе хороша, а при чём тут чай, я как то и не понял. С завтрашнего дня действует график дежурств. Дежурить будем по экипажам.
   
   17.06. С утра двинулись. Первой лодка Виктора Михайловича, у него и лента – карта, последней Афанасия Андреевича. Мы в серединке. Лодки не подпирают друг друга, идут на расстоянии прямой видимости. Речка местами похожа на тихую торфяную канаву. Кажется вёсла вот сейчас разопрутся от берега до берега. Вода коричневатая и дно черное, не видно. Местами вода разливается пошире, перекатывается по гравию, обтекая валуны. Здесь уже смотри в оба, а то на мель сядешь или на камень напорешься. Из песка торчат раковины, длиной почти в ладошку, перловицы. Говорят, раньше в них даже жемчуг находили.

   Река вдруг разливается широко-широко. Первое  большое озеро. На южном берегу большое село Баландино, и озеро вроде, Баландинское (правильное название озера на карте девяносто первого года Ходшо). Сразу же причаливаем на обед. Время на готовку не тратим. Виктор Михайлович нарезает хлеб и раздаёт по паре бутербродов со шпиком – салом. Запиваем чаем из ведра, от завтрака, и снова вперёд. Ветерок. По озеру грести надо покрепче. И не понять куда. Течения в озере нет. Где снова начинается речка совсем не видно, без карты в озере легко и заблудиться. Лодки идут друг за другом «кильватерной колонной». У нас на вёслах Женя Ковалёв. Я сижу на корме с рулевым веслом и время от времени разминаюсь, подгребаю с одной стороны, подруливая как в каноэ.
   Снова нас несет речка. Уже пошире. Совсем рядом после озера разобранная плотина и развалины заброшенной мельницы. Место очень подходящее. Вода копится в большом озере и высокая плотина не нужна. Чуть ниже плотины останавливаемся на ночлег.

    Лагерь разбит, костёр горит, ужин готовится. Всё идёт своим путём. Откуда-то появляется волейбольный мячик. Потом две пары боксёрских перчаток. Мне довелось встать против Сани Голышева. Бились на равных. Но Саня оказался пожёстче и порасчётливее, что ли. В конце-концов он хорошо провёл прямой мне в челюсть. Даже хрястнуло. Я виду не показал. Так на равных до смены и простояли. Вот только челюсть у меня стала какая-то подвывихнутая. Рот широко старался не открывать.

    18.06. Утром густой туман от озера. Знобко, но дежурным вставать раньше всех. Сухая растопка заготовлена с вечера. Костёр раздули от угольков, спрятавшихся во вчерашней горячей золе. Дров не жалеем. По очереди искупались. Вода холодным утром кажется особо мягкой и тёплой. Четыре ведра воды надо вскипятить за полчаса. А потом уж будить Виктора Михайловича. Раскладку он пока не доверяет никому. Мы с утра не торопимся. Пока все встают, купаются-умываются, сворачивают лагерь, завтрак уже готов. На обед мы останавливаться не будем, поэтому заправляемся, как говорится, «под завязку».
    Короткая остановка на полуденный перекус. От завтрака остаётся ведро гречневой каши, щедро заправленной зажаркой с луком и салом, свиными шкварками. На бутерброды у нас есть шпик и копченая колбаса. Запиваем всё это холодным чаем или компотом, и вперёд. До вечера нам хватает.

    19.06. Снова всё как вчера, только речка стала немного шире. Лодку то несёт мимо камней валунов, то тихо катит мимо заросших болотистых берегов. Маленькие озерца как бусы нанизаны на нитку реки. К обеду снова широкий разлив – большое озеро. Короткий перекус и вперёд вдоль берега. Через три километра снова плывём по реке. К вечеру в Великую слева впадает протока. Она соединяет реку с озером Язно. Но на лодке в озеро не попасть. Протоку перегораживает плотина мельницы.
    Останавливаемся на третью ночевку. Про мячик и перчатки боксёрские что-то никто не вспоминает. Всем и так хватило.
    .
     20.06. Прошли озеро Верято. Копылок.
 Первую открытку домой я послал на пятый день, когда мы шли по озеру Ясскому. Из деревни Яссы. Почтовое отделение Заречье – деревня на шоссе Ленинград – Киев.
    «Здравствуйте Мама, Коля.
Привет с реки Великой от Вовы.
Жив, здоров, настроение хорошее.
Живот поправился уже давно.
Идти довольно трудно.
Прошли 3 ГЭС волоком.
Везде пороги. Лодку треплет.
Всё хорошо. Передавайте всем привет.
До свидания!  Вова. 20.06.65.»
На почтовых штемпелях: 20.06.65. Заречье Псковской. – 21.06.65. Псков-4.

    Самое интересное, конечно, было до Опочки, а точнее до Алоли. Сначала плотины водяных мельниц. Уровень воды, считай, не поднят. Плотины разобраны, мельницы разваливаются. Они уже не нужны. Электрификация. Разобранные плотины мельниц мы проходим без проблем. Главное, направить лодку точно в створ струи и вовремя сложить вёсла. Лодку моментально проносит. Секунда, и она уже плывёт тихой заводью под плотиной. Но, не зевай. Смотри в оба. За короткой заводью часто порожистая каменистая мель.
    Одну мельницу мы пройти не смогли. Точнее, наши учителя не позволили. Плотина была разгорожена. Но вода сливалась не прямо по ходу течения. Ворота были влево. А потом, чтобы пройти, надо было сразу за воротами резко выворачивать вправо уже вниз по течению.
Несмотря на наше недовольство, пришлось разгрузить лодки. Все пять лодок провели Виктор Михайлович с Афанасием Андреевичем. На взгляд со стороны, это не казалось таким сложным. Но, на четвёртой лодке Афанасий Андреевич, сидевший на корме с рулевым веслом, чуть-чуть не довернул, Виктор задел веслом за сваю. Весло вырвалось из рук Виктора и из уключины. Лодку вздыбило, по воде полетели обломки, лодка не перевернулась, но от весла ничего не осталось. Вот и пригодилось нам запасное.

   Перед плотинами гидроэлектростанций несколько километров затопленного мёртвого леса. Аккуратно обходим торчащие из воды стояки – одни стволы, редко с отдельными крупными сучьями. Много стояков уже и не торчат из воды. Они опаснее. Перед затоплением лес никто не вырубал. Пять действующих гидроэлектростанций. Плотины без шлюзов, мы переносим наши лодки на руках. Сначала вчетвером, в обход плотины, разгруженную лодку, потом рюкзаки, спальники, палатки. 
   Нас даже пускали в машинные залы электростанций. Чисто, красиво. Людей не видно.  На всю электростанцию один дежурный электрик. Генераторы и оборудование не наши. Немецкие, фирма «Симменс». Трофейные?

    Где-то на третий день похода, на остановке перед переходом через одно из озёр, я вырубил и окорил молодую осинку. На пару палок – рей прикрепили байковое одеяло. Вот и мачта с парусом. Два куска бечевы – шкоты, можно даже управлять. По свежему попутному ветерку на озёрной глади вёслами и работать не надо.

    Всё бы хорошо. Но в поход я отправился с небольшим расстройством желудка и слегка простуженный. Понос как то сразу прошёл. Простуда тоже. Вот только на бедре назревал огромный фурункул. Пришлось мне, невзирая на погоду, не снимать спортивные штаны. Да и купаться я уже не мог. Нога болела. Сидеть в лодке пассажиром мне было тоскливо и я рвался на вёсла. В конце концов Женя осадил меня. Всем погрести хочется. На дневном привале объяснились, я ему показал уже созревший чирей.
   Вечером разбили лагерь. Не дождавшись ужина, я прилёг и незаметно заснул. Разбудил меня Женя. Говорит, ужин проспал, к костру зовут меня. Вылез из палатки, подошёл к костру. У костра расстелено белое вафельное полотенце, на полотенце нож, пластырь, бинты, большая луковица зачем то. Одеяло рядом. Народ вокруг. Виктор на полном серьезе приказывает снимать спортивки и ложиться на одеяло. Струхнул, но деваться некуда. Резать меня не стали. Созревший стержень фурункула Виктор Михайлович подцепил кончиком прокалённого на костре ножа. Он и вышел полностью. Промыли - промокнули салфеткой с перекисью водорода из пузырька. А потом, снова прокалив нож, разрезали луковицу, половинку подпекли на костре, и, положив на фурункул, прибинтовали. До утра я спал мёртвым сном. Зато утром нога уже совсем не болела. Осталась только дырка, закрытая подсохшим сгустком крови. Через пару дней я и купаться стал вместе со всеми.

   Солнышко сделало своё дело. Нос у меня облупился. Носы бывают разные. Высоковольтным рубильникам, узким и острым, как у Сани Голышева или Володи Петрова, солнце как бы и не страшно. А вот бульбистым и курносым, как у меня или Вовки Ботвина, лучше не подставляться. Глядя на породистый профиль одиннадцатиклассника Володи Петрова, я завидовал не только отличной форме его носа. На Володю запала Танечка Коваленко. Она в его экипаже. Каждый вечер после ужина они сидят рядышком у костра, или гуляют около лагеря. Конкурировать с Володей я не мог. На мой взгляд, мы были явно в разных качественных категориях.

    Дождливый день. Все подмокли. Остановились около мельницы. Плотина разгорожена, мельница давно не работает, но всё внутри аккуратно и чисто прибрано. Мальчишки решили не ставить палатки, ночевать на первом этаже здания мельницы. Анне и Ленке такой вариант не понравился. Под дождём мы поставили свою палатку, закинули внутрь спальники. Из солидарности я остался вместе с девчонками. Ко мне они относятся по доброму, уважительно, но и покровительственно.  Они мне кажутся ужасно взрослыми и самостоятельными. Да так оно и есть. В отличие от меня у них есть мечта и цель. Всё уже определено. Через год и Ленка и Анна окончат школу, обе с золотыми медалями. Ещё через пять лет Ленка после ЛИАПа уедет в Куйбышев на один из авиационных заводов. И я при встречах с Афанасием Андреевичем буду только передавать ей приветы.  Умница Анна, окончив ЛЭТИ, станет сначала инженером на Псковском радиозаводе потом секретарём заводского комсомола, и жизнь снова сведёт нас на общих делах. А пока я при них вроде пажа, или адьютанта. Разговоры у них между собой, взрослые. Песни, я таких не слыхал. Николай Гнатюк, только в моду входить начал. Не тот, который «Танец на барабане», а «Буря смешала землю с небом».

    Спалось хорошо. К утру и дождик кончился. Я проснулся пораньше. Осмотрев плотину, затворы и водяное колесо, я открыл дверь мельницы. На меня пахнуло тёплой волной. Двенадцать человек хорошо надышали. И мощный хоровой храп.  Особенно поразил Вовка Ботвин. Не особо крупный, закинув голову, он лежал на спине в открытом спальнике как раз посередине небольшого зальчика мельницы и был явным запевалой в общем хоре беззаветно храпящей компании. Странно, но когда ребята ночевали в палатках, никто, кажется, не храпел.

   «Здравствуйте! Мама и Коля.
Привет Вам из Опочки. Вот уже
10 дней мы в походе. Половина пройдена.
Всё хорошо. Я здоров. Настроение хорошее.
Очень интересно. Довольно трудно.
Везде пороги. Я совсем одичал.
Даже разучился хорошо писать.
Интересно, как вы живёте.
Ну, ладно, теперь уже скоро приеду.
Передавайте привет всем.
До свидания.    25.06.65 г.»
На почтовом штемпеле: 25.06.65. Опочка, Псковской – 25.06.65 Псков-4.
Однако, и почта работала не в пример нынешней.
 
    Вторая половина нашего путешествия после Опочки тогда казалась не менее интересной, но особо ничем и не запомнилась. Река тихо катилась по равнине, изредка разливаясь на редких порогах. Мы гребли по реке. Дожди шли редко. Тепла и солнышка нам хватало.
   
   Через двадцать дней, пройдя последние, Выбутские пороги, мы причалили на базе «Локомотива». Сдали лодки, вёсла, черпаки и круги. День был воскресный, поэтому рюкзаки, палатки и спальные мешки разнесли по домам. На ночь, чтобы продлить удовольствие от похода, я последний раз разместился на полу в своём спальном мешке. В понедельник мы собрались у прокатного пункта и сдали вещи, взятые напрокат.

    Как жаль, что не осталось у меня ни старых выкопировок с карт, ни записей, только две почтовых карточки и одна чёрно-белая фотография в альбоме с надписью на обороте:
«Наша лодка. Мы в походе на р. Великой.
Наш экипаж в составе:
Женя Ковалёв – капитан (на корме с рулевым веслом),
Ленка Шелест – помощник (в купальнике и варежках на веслах),
и  я – матрос (развалившись на носу, в тёмных очках)».
 
                ***
  Когда мне было десять лет, отец подарил мне замечательную книгу чешского писателя Мирко Пашека «Приключения на Безымянной реке» о двенадцатилетних мальчишках, вместе со своим тренером, бывшим боксёром и гребцом на каноэ, на двух плоскодонках, совершивших путешествие по чешским рекам.  Странно, я стал тоже мастером спорта СССР именно по гребле на каноэ. Сохранил и храню эту книгу в домашней библиотеке.

  Путешествие по Великой реке оказалось не менее увлекательным. Много лет я собирался описать наш поход.
   Тогда, в шестьдесят пятом, почти пятьдесят лет назад, мы были одними из первых. Сейчас? В девяносто четвёртом году мне в руки попала карта буклет «Псковская земля приглашает», двухкилометровка с окрестностями реки Великой от истоков до Опочки. Времена изменились. Теперь не надо делать полуподпольных выкопировок. Мои более молодые друзья на туристических байдарках по весенней большой воде, летом река в верхнем течении сейчас непроходима, уже не раз прошли этот нехитрый маршрут, на котором давно нет ни одной плотины действующей мельницы, ни одной ГЭС.  Это уже не так и интересно, повести большой, пожалуй, и не стоит.
   Осталась благодарная память о наших учителях, сделавших нам чудесный подарок, и желание как-нибудь, с детьми не получилось, выросли, теперь надежда на внуков, повторить хотя бы первую, пятидневную, часть похода, до первого «письма – открытки».

                2010 год, Псков, Ольха-Калиновщина.