Стряпчий. Лица из прошлого

Он переселился в наш город из какого-то восточноевропейского местечка, названия которого я так и не запомнил, но умело производил впечатление человека, только что покинувшего пентхаус на Риволи. Устаревшее и почти вышедшее из употребления слово «стряпчий» отчего-то шло ему гораздо больше, чем безликое – «адвокат». Так мы его между собой, не сговариваясь, и стали именовать: стряпчий.

В те времена я представлял собой особу, приближенную пусть и не к императору, но к правящим кругам одной свежеиспеченной южной республики. Наше общение было частым и почти дружеским. Когда же правящие круги рассорились и вступили в междоусобную войну, а мы превратились в сомнительных эмигрантов, общение само собой сошло на нет.

Да, стряпчий был ценителем и знатоком хорошей живописи. Наше скромное домашнее собрание он осмотрел с улыбкой вежливой и чуть снисходительной – с такой улыбкой обыкновенно слушают концерты в детском саду. У него самого в кабинете висел (возможно, даже и не поддельный) Айвазовский. Девятый нал, так называли тогда коллекционеры буйный, как само море, поток маринистской живописи – докатился он и до Вены. Стряпчий, впрочем, шутки не оценил: есть вещи, над которыми не шутят, и айваз над рабочим столом, несомненно, одна из них.

Но главным художником всех времен и народов он считал Иеронимуса Босха. И ради триптиха «Страшный суд» даже планировал лететь в Америку, в музей Метрополитен, вот только образуется просвет в его разнообразных и многотрудных делах.

Однажды, выслушав очередной рассказ о скором полете в Метрополитен, я сказал стряпчему, что увидеть «Страшный суд» можно и не предпринимая такого утомительного путешествия. Здание из красного кирпича, которое он видит в окно кабинета – Академия искусств. Та самая академия, куда не поступил Гитлер. На верхнем этаже – музей. В музее, в дальнем крыле, висит основная копия «Страшного суда».

Вместо многочасового полета – всего-то выйти из дома, перебежать шумную улицу Гетрайдемаркт, обогнуть угол и подняться на четвертый этаж по старинной мраморной лестнице.

Сто метров от подъезда до подъезда.

***

Лица из прошлого иногда выныривают в настоящем. Мы встретились случайно, на улице, семь лет спустя.

- Ну что, видел Босха? – спросил я.

Стряпчий посмотрел на меня с тем особенным выражением, с каким занятые деловые люди глядят на бездельников и прожигателей жизни.

Устало вздохнул.

Покачал головой:

- Да, знаешь ли, все некогда. Дела, дела!