Главная улика

Детектив


1
- Это не то! И это не подходит! – Марина Исаева в изнеможении опустилась на диван. – Вот в точности, как люди говорят, что гардероб скоро лопнет от тряпок, а надеть нечего.

- Мама, голубая кофточка и черные брюки. Ну, чем тебе этот наряд не подходит?
Красивая стройная  девушка держала в руках плечики, на которых висел симпатичный голубой  блузон, расшитый золотистой нитью. Он был свободного покроя и скрывал жировые складки некогда стройного, а сейчас расплывшегося тела.

- Ника, ты не понимаешь, там же будут светила литературы! Они все -  богатые люди, значит, и одеты будут в самые дорогущие мировые бренды. И тут явлюсь я – вся такая…, - Марина немного запнулась, - в стоковой одежде.  А я ведь буду в центре внимания. И как я буду себя чувствовать?

- Мама, а откуда они будут знать, где ты покупала эту одежду? Выглядит она нормально, ты в ней смотришься подходяще. Не расстраивайся! Но, если хочешь, сходим на рынок и купим что-то новенькое, свеженькое.

- Эти люди на рынках не покупают, - вздохнула Марина. – Ладно, согласна. Буду в этом блузоне. Но ведь надо и еще что-то. Не буду же я в одном и том же пару дней. А если еще куда пригласят?

Мать с дочерью одновременно перевели взгляд на красную накидку, которой было «сто лет в обед», как любила шутить Марина, но выглядела она как новенькая.
2
В пятьдесят пять лет Марина вышла на  пенсию. Проработав много лет преподавателем в училище, она стала получать пенсию, на которую, если бы жила одна, вряд ли смогла бы оплачивать коммунальные услуги и безбедно жить. В общей семейной копилке ее пенсии хватало пару раз съездить на рынок за продуктами. Но зять и дочь тоже зарабатывали не настолько хорошо, чтобы позволить себе что-то, кроме необходимых платежей. Поэтому одежду Марина донашивала старую, приобретенную еще в годы ее работы, когда надо было выглядеть «на уровне», как говорил директор училища.

На ее пятидесятипятилетний юбилей дочь с зятем подарили ноутбук.

- Вот, мама, осваивай, - сказала Ника.

- И принтер в придачу, чтобы уже комплект был, - зять Сергей открыл принесенную коробку. – Сейчас подключу и пользуйтесь.

Марина обрадовалась подарку, хотя до этого даже не пыталась освоить компьютер. Она радовалась выходу на пенсию, чтобы не переносить все учебные материалы на диски, как того требовали правила училища. Последний год еле доработала по-старинке: читала лекции, пользуясь напечатанными на машинке листами текста. Так ей было удобнее, хотя многие преподаватели давно перешли на компьютеры, вводя туда графики, таблицы и прочее. Зять подключил ноутбук к интернету, показал, на какие кнопки нажимать, чтобы  включить-выключить, и Марина стала  его осваивать.

Чтобы не тратить время впустую, решила написать книгу. Месяц просидела, не отходя от ноутбука, и у нее получился полноценный, как она думала,  детектив.

  Ни дочь, ни зять не изъявили желания что-то читать из ее писанины, тогда  Марина сама нашла какое-то издательство и отправила им свой труд. Ответа она так и не дождалась. Списала это на то, что неправильно указала адрес или еще где-то ошиблась. Тогда она решила взять твердыню штурмом. Выбрала адреса всех издательств, какие только могла найти, и отправила книгу им всем. И тут пришел ответ из самого престижного, на ее взгляд, издательства «Эксмо». Редактор вежливо объяснил, что ее детектив не «дотягивает» по объему. Надо столько и столько,  а вот по содержанию всё хорошо, и сюжет отличный. И пожелал творческих успехов.  Этот вежливый отказ почему-то окрылил Марину, и она стала писать много и быстро. Текст сам ложился на бумагу, она писала, не особо задумываясь, потому что идей в голове было много и  хотелось быстрее изложить всё, что знала. Лучше всего у нее получались детективы.
 
Прошло время и зять посоветовал выложить свои творения на сайт «Проза.ру». Не особо надеясь на успех, боясь критики со стороны, Марина все же сделала себе страничку. Люди стали читать ее произведения.

Месяца полтора-два назад ей пришло письмо от «Творческого союза Анжелика-Тимур», которых она несколько раз встречала в списке читателей. Анжелика, которая подписалась под письмом, предлагала Марине издать детектив «Убийство под кайфом» за счет творческого союза. Марина писала под псевдонимом Регина Шварц. У нее не было еще ни одной изданной книги, и, естественно, она согласилась.  В мыслях много раз прокручивала название книги, и ей нравилось сочетание «Регина Шварц «Убийство под кайфом». Псевдоним придумала как-то моментально, просто выскочило из подсознания. Ее немного смутил выбор авторов: у нее к этому времени был уже большой роман, несколько криминальных повестей. И этот детектив, на ее взгляд, был не самым удачным произведением. Но, если людям понравился именно этот детектив, пусть издают. Как говорится, любой каприз за ваши деньги.
 
Она сама отредактировала книгу и отправила по указанному адресу. Недели через две получила посылкой пять экземпляров своей первой книги и очень обрадовалась: наконец-то она может себя считать настоящим писателем.
 
А еще через пару дней Анжелика ей позвонила и сказала, что в столице они организовывают презентацию ее книги и автору просто необходимо присутствовать на мероприятии. И вот уже неделю Марина пытается собрать всё необходимое для поездки.

- Мама, а вы с ней договорились о реализации тиража? Тебе хоть что-то достанется?

- Нет, ни о чем таком не говорили. Думаю, при встрече всё обсудим. Да, если бы не они, мне бы никогда не видеть свои книги изданными. Уже только за это я им благодарна. Даже удивляюсь, почему выбрали именно меня? На сайте столько интересных произведений.

- Значит, твои детективы интереснее, - резюмировала Ника. – А где твои новые туфли? Не будешь ведь в босоножках.

- Да после того погрома вообще ничего не могу найти. Уже все коробки пересмотрела. Может, мои туфли украли?

- Кому они нужны? – улыбнулась Ника. – Может, на чердак занесла? Ты когда в них последний раз выходила?

- Где-то, год назад, если не больше. И что они тут могли искать? – Марина аккуратно складывала коробки с обувью в кладовке. – Благодаря грабителям хоть порядок наведем.

- Да уж, нет худа без добра, - Ника перекладывала вещи в гардеробе. – Интересно, милиция найдет их, или, как всегда?

- Они никого искать не будут. Ведь неизвестно даже, что украли. И чего было к нам лезть? Денег нет, ничего ценного нет…, чего лезть? – голос Марины звучал глухо: кладовка была полностью забита плечиками  с зимней одеждой, на полках стояла обувь, на стеллаже – консервация. – Еще бы поняла, если бы полезли к соседу: там деньги есть всегда, но к нам…

3

- …доля предприятий нашего холдинга в общенациональном производстве хлеба составляет 6,2%. Консолидированный оборот достиг 400 миллионов гривен с учетом НДС. Консолидированная чистая прибыль составила десять миллионов гривен, и мы успешно вошли в рейтинг лучших компаний…

- «Топ-100», - перебил на полуслове выступление своего заместителя председатель совета директоров Александр Викторович Акуньшин.

- Простите, что? – оторвал глаза от листа бумаги Федор Петрович Светлаков.
 
- Я говорю, что мы вошли в «Топ-100», -  голубые глаза Акуньшина сверкнули искоркой,  когда он взглянул на заместителя, хотя общий вид выдавал сильнейшее утомление. – Если говорить нормальным языком, то наш холдинг получил признание бизнес элиты.

- Да-да, - быстро согласился Светлаков и надолго замолчал.

Реплика председателя выбила его из колеи, он потерял строчку, которую должен был читать дальше, и присутствующие заулыбались, понимая замешательство заместителя, не всегда находившего нужные слова даже в простой беседе. Наконец он обнаружил нужный текст, уголки его губ поднялись немного в гримасе, означавшей улыбку.

- Мы являемся одним из крупнейших операторов на рынке хлеба и муки, что дает нам возможность устанавливать свои цены…

- Федор Петрович, - опять перебил его председатель, - извини, но это – прописные истины, которые мы все знаем. Скажи нам лучше, как обстоят дела в новом дочернем предприятии? Им наша помощь еще нужна или уже сами справляются?

- Новое предприятие уже дает прибыль. Сейчас поищу цифры, - Светлаков зашуршал бумагами, пытаясь найти необходимый лист.
 
- Не надо искать, своими словами скажи, - предложил  Акуньшин.
 
При этом его густые черные брови почти сошлись на переносице, что означало высшую степень раздражения. Эту его привычку знали все подчиненные, в том числе и заместитель. Поэтому он стушевался еще больше, пытаясь сформулировать четкий ответ.
 
- Предприятие работает. Новый директор справляется. Там еще находится наш представитель, если что – поможет. А вот восточный регион…

- Об этом сегодня говорить не будем. Это отдельная тема. Соберемся в следующий раз и обсудим, что будем делать. Кстати, - обратился со всем председатель, - продумайте ситуацию. Возможно, у кого-то возникнет дельная мысль.

- Да что тут думать, - сразу отозвался самый старший директор филиала, - переводить надо, иначе прогорим. Вы же  видите, к чему там идет.

- Согласен, но все равно – потом, - сказал председатель. – Ладно, о делах на сегодня закончим. Давайте поговорим о более приятном. В эту субботу у меня промежуточный юбилей, если можно так выразиться. Хотя в таком возрасте каждый год уже можно считать юбилейным.

- Что вы такое говорите, Александр Викторович? - деланно возмутилась главный бухгалтер Ирина Малышева, которую все считали всезнайкой и стукачкой. – Вы у нас всегда молодой и притом – завидный жених.

- Да ладно вам, Ирина Леонидовна, - отмахнулся Акуньшин. – Я к тому, что жду всех вас с дражайшими половинами в субботу в ресторане. В каком будем отмечать, я еще не определился, но, скорее всего, в нашем.
 
Все подчиненные вдруг зашумели, загалдели, обсуждая новость. Планерка закончилась на положительной ноте, никого не оштрафовали, не наказали, даже на сабантуй пригласили. Женщины подтянулись, каждая старалась поймать взгляд председателя, но он, ни на кого не глядя, собрал бумаги в папку и молча покинул зал заседаний.
 
4

Александру Акуньшину исполнялось шестьдесят пять. Выглядел он значительно моложе своих лет и ни в коем случае не напоминал брюзжащего старика.
 
Подтянутая фигура, даже намека нет на полный живот, бугорки накачанных мышц проглядывали через ткань безукоризненно сшитого пиджака. Его возраст выдавали разве что седые волосы, которые белой пеной окаймляли загорелое худощавое лицо с продольными  морщинами на высоком лбу. Голубые глаза были ясными, взгляд пронизывающий.

Он остался вдовцом лет десять назад, и с тех пор перспективного жениха осаждали дамы разных возрастов, пытаясь любым способом женить его на себе. Поначалу он принимал всерьез каждую женщину, проявляющую хоть малейшую заботу о нем. Но потом собственный сын просветил отца, что не стоит доверять свою жизнь и кошелек первой попавшейся вертихвостке. Постепенно он и сам научился отличать истинное чувство от жажды выйти замуж за богатого бизнесмена.
В толпе его поклонниц была замечена и главный бухгалтер Ирина Малышева. Лет на десять моложе его, разведенка с двумя взрослыми дочерьми.

Одно время он даже думал обратить на нее более пристальное внимание, но вовремя понял, что она – одна из охотниц на его «приданое». Отношения остались напряженными, что иногда мешало бизнесу. Но Акуньшин ценил Малышеву как специалиста, и всячески старался сгладить острые углы их непростых отношений, чтобы не доводить до ярко выраженного конфликта, когда расставание окажется единственно возможным выходом из ситуации.

Он был озабочен тем, что творилось сейчас в стране. Противостояние на Майдане переросло в гражданскую войну на востоке Украины. Донецкая и Луганская области объявили себя народными республиками. Новое правительство страны обещает как можно скорее уладить возникший конфликт, но ситуация только усугубляется. Экономика в упадке, доллар растет. Филиалы в восточном регионе практически остановили свою работу. Многие работники предприятий уехали в более спокойные районы страны. Холдинг терпит убытки.
 
Акуньшин боялся за сына. Андрею было сорок лет, его могли со дня на день призвать в Национальную гвардию. За себя он не переживал, в шестьдесят пять – кому он там нужен?

С первых дней боев на Востоке Александр Акуньшин вносил свою лепту в дело борьбы за справедливость. Он ежемесячно переводил деньги на счет волонтеров: хотя бы таким способом, но поможет украинским бойцам отстаивать целостность Украины. Не так давно он ездил в один из филиалов, и собственными глазами видел последствия бомбежек «Градами»: жилые дома в поселках  разнесены до основания; в  городах ситуация не лучше: в домах выбиты стекла, местами разрушения ремонту не подлежат, нарушены линии электропередач, пробиты газовые трубы, отключена вода. В магазинах, которые открываются, несмотря на риск продавцами лишиться жизни, практически ничего нет. На последние деньги люди разгребли все продукты питания. Если что и осталось, то по бешеным ценам. Правду говорят: кому война, а кому и мать родна.  Спекулянты разного рода наживаются на горе людей.

Неизвестно, к чему приведет эта гибридная война, в которой Россия нарабатывает опыт: Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Чечня, теперь вот – Украина. В верхах заговорили о том, что Россия пойдет по грузинскому сценарию, но вряд ли так получится. На момент конфликта в Абхазии проживало около 300 тысяч человек, а в Донбассе – почти 5 миллионов. Да и после аннексии Крыма еще и Донбасс восстанавливать… вряд ли.

Филиалы в Крыму уже потеряны для холдинга. Оставшиеся на Востоке тоже можно считать не рабочими. Надо бы поскорее перевести ближе к Киеву то, что осталось.

5

- Александр Викторович, я уже обо всем договорился, - даже при разговоре по телефону с вышестоящим начальством у Светлакова потела ладонь. Он перехватил трубку в другую руку, вытер ладонь о штаны. – Вам надо будет только приехать. Не надо ни о чем беспокоиться. Будем отмечать в нашем ресторане. Зачем же прибыль чужакам отдавать? - тихонько хихикнул в трубку. – Пригласительные уже всем отправил.

Он долго слушал, что говорит ему Акуньшин, кивая головой, словно тот мог его видеть. Карие глаза Светлакова немного прищурились, когда он увидел проходившую мимо сотрудницу. Кивнул ей головой в знак приветствия. Поправил узел галстука.

- Да, всё понял, Александр Викторович. Вашему сыну позвоню, не беспокойтесь, отдыхайте.

Светлаков облегченно вздохнул только тогда, когда отключился от босса. Тут же набрал другой номер и словно преобразился: до этого подобострастно согнутая спина выпрямилась, он стал казаться даже выше ростом, немного взъерошил прилизанные черные волосы, растянул узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

- Салют, детка! Вы готовы? Молодцы! Главное – не опаздывайте. Пока.

Светлаков отключился и с довольной улыбкой стал опять набирать номер телефона сына Акуньшина, чтобы пригласить на юбилей отца.
 
6

Отражение в зеркале понравилось Марине. Она еще раз осмотрела себя с ног до головы и осталась довольной увиденным. Оставалось еще минут десять до приезда Тимура, поэтому можно было немного расслабиться.

Ее встретила на вокзале Анжелика, которая оказалась очень миловидной и приятной девушкой лет тридцати.  Она сразу же повезла Марину Исаеву в гостиницу, по дороге рассказывая, как и где будет проходить презентация.
Марина в Киеве последний раз была лет восемь назад, и то проездом. Сейчас она боялась увидеть его разгромленным, разбитым, в следах пожарищ. Те кадры, которые видела по телевизору, когда показывали события на Майдане в ноябре-феврале, стояли перед глазами: огонь, черный дым от горящих покрышек, разбитые окна домов, бегающие и стреляющие люди.

 Она никогда не лезла в политику, и сейчас не до конца понимала, что происходит. Но ее ума хватало, чтобы новости по телевизору и прочитанное в интернете делить на два. Знала, что любая информация подается односторонне, как кому выгодно. Поэтому всегда придерживалась золотой середины.

На улицах, по которым они проезжали на такси, нигде не было видно последствий майдановских событий. Марина так внимательно вглядывалась в проносящиеся за стеклом автомобиля дома и парки, что Анжелика не выдержала.

- Вы хотите что-то увидеть? Знакомые места?

- По телевизору показывали, что в Киеве разбирали брусчатку, а нигде ничего не видно, - немного смутившись, ответила женщина.

- Разбирали, - вздохнула девушка. – Поверните к центру, - обратилась она к водителю. – Сейчас увидите.

Водитель, ни слова не говоря, свернул в ближайшую улицу.

Марина обратила внимание на какой-то памятник, постамент которого был обрисован лозунгами, но не успела почитать. Ближе к центру увидела в одном доме выгоревшие квартиры, полосы копоти  тянулись вверх, словно длинные черные лапы паука. Пока больше признаков побоища видно не было. Но тут водитель свернул на Крещатик. Марина ахнула. То, что она увидела, никак не вязалось с ее воспоминанием о красивой, нарядной, в цветущих каштанах, улице.
- Вы нас подождите, мы немножко походим по Крещатику, - попросила водителя Анжелика. Тот кивнул головой в знак согласия.

Вся брусчатка действительно была разобрана, под ногами – только островки некогда красивой тротуарной плитки. Вдоль всей улицы стояли большие военные палатки, возле которых сновали чем-то озабоченные люди, большинство которых было одето в камуфляжную форму. За палатками, на тротуаре, расположились лотки и киоски, в которых, в основном, продавались товары с украинской символикой. На противоположной стороне улицы – работающие магазины и различные офисы. Вот только вывески на некоторых были заклеены плакатами с надписями. На одной написано «Сбор продуктов», на другой – «Сбор средств на нужды армии» и так далее.

По Крещатику плыла толпа народа. Люди толкались, хотели больше рассмотреть, сфотографировать, запечатлеть себя на руинах некогда самой красивой улицы города.

- Да что же это делается? – не выдержала Марина. – Почему не разбирают палатки, почему не освобождают улицу? Куда смотрит власть? Что это за торговля посередине улицы?

- Каждый зарабатывает, как может, - опять вздохнула Анжелика. – Символикой наводнили город. Посмотрите туда.

Марина взглянула в сторону, куда указывала рука Анжелики. Парень с девушкой, оба в национальных украинских костюмах, фотографировались с кем-то из приезжих. Рядом стояла табличка с прейскурантом услуги.
 
- Как в Крыму на пляже. Я в прошлом году там отдыхала. Только там чернокожие ребята в каких-то перьях за деньги фотографируются, а тут…

- Забудьте о Крыме.

- Да, придется, наверное, забыть… А что эти, в камуфляже? Чем они здесь занимаются?

- А вы присмотритесь, - посоветовала Анжелика.

На первый взгляд казалось, что все здесь ходят в одинаковой одежде. Но, присмотревшись, Марина поняла, что на рукавах у каждого повязка с какими-то знаками различия. На каждой палатке – название города или края. Вот стоят рядом «Донецк» и «Коломыя», немного в стороне - «Чернигов». Мужчины сидят рядом вокруг перевернутой бочки, которая служит им общим столом, курят. Невдалеке мужчина в украинской вышиванке и с чубом-«оселедцем под казака» играет на кобзе, рядом стоит парень из Луганска и с упоением слушает старую украинскую песню. Тихо-мирно, никакой агрессии друг к другу. Хотя на Востоке эти регионы воюют друг с другом.

- Ничего  не понимаю, - тихо, про себя, произнесла Марина, и уже громче, чтобы среди шума, царившего на Крещатике, ее услышала Анжелика, - Давайте пройдем выше.

- Хорошо. Дальше – импровизированная сцена. Слышите? Сейчас там идет народное вече.
 
- Слышу.

Марина давно прислушивалась к голосам, доносившимся из невидимых громкоговорителей, установленных вдоль Крещатика. По-видимому, как раз выступал священнослужитель, потому что очень часто доносились слова «церковь, Бог». Полностью речь услышать она так и не смогла: слова заглушались многолюдным гомоном.
 
- Господи, а это что такое? – вырвалось у нее при виде груд мусора и покрышек, сваленных в одну кучу. Вправо от Крещатика улица выглядела просто ужасно. По обе стороны лежали сотни покрышек, заваленных строительным  мусором. Немного дальше – фотографии «Небесной сотни» и множество зажженных лампадок.
- Здесь были самые ожесточенные бои, - объяснила Анжелика. – Майдановцы не разрешают вывозить баррикады.

- Но ведь так же нельзя! Во что превратили город? Как так можно? – ужаснулась Марина. Она даже представить себе не могла, что увидит любимый город, в котором прошли лучшие студенческие годы, в таком виде. – Давайте уйдем отсюда, не могу больше на это смотреть.

Когда проходили обратно мимо сцены, до слуха Марины долетели слова выступающего. Он был недоволен новым правительством, новым президентом.
«Как всегда, во все века, - подумала Исаева, - в любой революции есть недовольные, при любом раскладе».

Всю дорогу до гостиницы Марина молчала. Она переживала то, что увидела. Одно дело – смотреть по телевизору, другое – увидеть своими глазами.  Что-то пыталась сказать Анжелика, но, видя состояние женщины, замолчала на полуслове.
При подъезде к гостинице Анжелика попыталась ее все же проинструктировать.

- Регина, вы, главное, не смущайтесь, - говорила Анжелика скороговоркой. – Вы – писатель. Автор. А люди, которые будут в зале – ваши читатели. Ничего страшного не будет. Расскажете, как возникла идея детектива, откуда взяли сюжет, как писали. Вот и всё. Они будут задавать вам вопросы. А, может, и не будут.

- Вот вопросов я и боюсь. Вдруг спросят что-то такое, на что я и ответить-то не смогу.

- Сможете, - Анжелика уверенно открыла номер и вручила Марине ключ. – Вот, располагайтесь, отдыхайте.

- Хорошо, - согласилась Марина. – Во сколько начнется презентация?

- В пять вечера. В половине пятого вас заберет Тимур. Так что до полпятого вы свободны, - Анжелика окинула взглядом номер и собралась уходить.

- Анжелика, я хотела с вами поговорить.
 
- О чем? – девушка остановилась уже возле двери.

- О гонораре, - решилась все же спросить Марина.

До этого момента разговора о деньгах не было вообще. Ничего не обсуждали, вроде так и должно быть: получалось, что она отдала свою книгу незнакомым людям, те прислали ей пять экземпляров, а дальше что?

- Региночка, давайте обо всем поговорим после презентации. Мы вам дадим несколько экземпляров вашей книги, которые вы подпишете своим фанатам. После презентации будет небольшой фуршетик, а вот потом и обсудим все финансовые вопросы. Не возражаете?

- Марина. Меня зовут Марина.

- А Регина Шварц? – Анжелика округлила глаза и застыла в недоумении.
- Это мой псевдоним, - улыбнулась Марина.

-  Фуууу, - облегченно вздохнула девушка, - а я уж подумала, что встретила совершенно постороннюю женщину. Ой, извините.

- Ничего. Ладно, поговорим после презентации. До вечера.

Анжелика убежала, а Марина присела в кресло и задумалась. Интересно, каким это фанатам она будет подписывать свои книги? Откуда взяться этим фанатам, если она еще ни разу не издавалась? Хотя, это не ее проблема. Раз люди издают ее детектив, организовывают презентацию, значит, они знают, что делают.
И она стала доставать из сумки свои наряды, размышляя о том, как подписывать свои книги.

7

У председателя совета директоров Александра Акуньшина сложились непростые отношения с собственным сыном. Сейчас парню было 40 лет, вроде уже взрослый,  но до сих пор он не мог простить отцу смерти матери.
 
Сам Акуньшин виноватым себя не считал. Десять лет назад они с женой ехали от друзей. Он позволил себе выпить немного лишнего, и Татьяна села за руль. Он предлагал вызвать такси, но она настояла. Водила она хорошо, потому и претензий не возникло. Хочешь порулить – рули. И уже при въезде в город, перед постом ГАИ, какой-то придурок спереди резко затормозил. Татьяна тормознуть не успела и влетела на полной скорости в остановившийся грузовик. Капот смяло в лепешку, от резкого удара она погибла мгновенно. Александр сидел сзади, вернее, спал. Он даже не почувствовал боли, когда его бросило на переднее сидение. Не сразу сообразил, что случилось. А когда до его сознания дошло, что они попали в аварию, и Татьяны больше нет, завыл волком.

Инспектор ГАИ усадил его на обочину и придерживал за плечи, когда тот рвался помочь МЧСникам доставать его жену. Машину покорежило так, что пришлось выпиливать часть, чтобы достать Татьяну.

Сын обвинил отца в том, что тот напился и доверил управление матери. Никакие доводы не действовали. Он озлобился на отца, и вот уже десять лет  у них натянутые отношения, хотя и работают на одном предприятии.
 
Поэтому пригласить сына на свой день рождения Акуньшин доверил заместителю. Тот, хоть и тушуется перед начальством, но дело своё знает.
 
8

Ровно в половине пятого раздался стук в дверь. Марина еще раз глянула на своё отражение, взяла сумочку и направилась к двери. Перед ней стоял высокий молодой человек в темном костюме, голубой рубашке с расстегнутым воротом.
 
- Тимур, - представился он.
- Марина Исаева.

У парня поднялась левая бровь в удивлении, точно так же, как и у Анжелики.

- Регина Шварц, - улыбнулась Марина, - если вам так удобнее.
- Псевдоним?
- Точно.
- Отлично. Едем?

Он галантно пропустил даму вперед. В машине усадил женщину рядом с собой.
- Поговорим по дороге.

Пока ехали, Тимур успел объяснить, как будет проходить мероприятие. Он рассказал вкратце, что Марина должна будет рассказать, чего не стоит говорить.
 
- Мы оплатили всю эту процедуру, поэтому ни о чем не волнуйтесь. После презентации, когда народ разойдется, мы сядем в тихом ресторанчике и обсудим наши дальнейшие шаги. Я думаю, что надо издавать все ваши книги, они хорошо будут продаваться.

- Но мы же еще не знаем, насколько хорошо их будут покупать. Может, не стоит спешить? – возразила Марина, хотя всё ее существо ликовало.

Наконец ее заметили! Наконец признали! Она еще станет известной и знаменитой. Как Агата Кристи. Ведь та тоже начала писать в пятьдесят пять лет.

- Регина, дайте мне номер вашего телефона. На всякий случай, - попросил Тимур.
- У Анжелики есть. А, ну да, конечно, - и она продиктовала номер. Молодой человек, не останавливая машину, вбил ее номер в свой телефон.

- Сейчас подъедем. Главное, не волнуйтесь, - дал последнее наставление Тимур.

 Марина вышла из машины возле входа, Тимур поехал парковаться. Она не стала его ждать, решила подняться сама. В этот момент рядом завизжали тормоза и остановились две машины, из которых выскочили телохранители, как сразу определила Марина, и создали коридор для седого мужчины, который вальяжной походкой стал подниматься на крыльцо.

Марина уже стояла возле входной двери, когда один из телохранителей небрежным движением отстранил ее, пропуская своего босса. Она неуклюже сделала пару шагов назад, зацепилась каблуком за металлическую планку на кромке ступеньки и, если бы ее кто-то не поддержал, то сделала бы сальто с кувырком назад.
Этим «кто-то» оказался сам Акуньшин, для которого, собственно, и создавали коридор. Он краем глаза увидел, что женщина сейчас свалится на ступеньки, и мгновенно отреагировал, подхватив ее уже в падении.
 
- Ой, спасибо, - испуганно выдавила Марина из себя.
- Да всегда, пожалуйста, - улыбнулся Александр, смеясь над неуклюжестью полной женщины.

Их глаза встретились, сверкнули искорки смеха у Александра, испуг у Марины.
Телохранитель опять настойчиво отодвинул ее в сторону, седой мужчина прошел внутрь, и только через минуту Марина решилась тоже войти.

В холле ее уже ждала Анжелика. Девушка была в черном брючном костюме, который удивительно ей подходил. Белая блузка освежала  и без того молодое лицо, неброский макияж подчеркивал красоту и свежесть юности. Марина невольно вздохнула, завидуя молодости и стройности этой девушки.

- Регина,  нас уже ждут.

Анжелика взяла Марину под локоть и потащила в зал, откуда звучала легкая музыка. Они прошли мимо зала, где было много народа, слышался шум, смех.

- А здесь что? – поинтересовалась Марина, заметив уже знакомого телохранителя, который окинул ее безразличным взглядом.
 
- Юбилей какой-то крупной шишки, - не останавливаясь, ответила Анжелика, - они нам мешать не будут. Мы в другом зале.

9

Марина держала в руке бокал с шампанским и удовлетворенным взглядом наблюдала за своими читателями. Презентация прошла «на уровне», как сказала Анжелика. Людей было немного, пару десятков человек. Но они настолько восхищенными взглядами смотрели на нее, когда она отвечала на их простые вопросы, что Марина практически влюбилась в каждого из них. Оказывается, эти люди читали ее книги в интернете, поэтому вопросы задавали не только по изданному детективу. Она ответила достойно, со знанием дела. И сейчас отдыхала от волнения, которое почти парализовало ее в начале презентации.

Тимур куда-то исчез, но Анжелика сказала, что он ушел заказывать столик в ресторане. Девушка была полна энергии: она с легкостью порхала среди гостей, отвечая на их вопросы, заодно улыбаясь Марине, стоявшей в окружении поклонников ее творчества.

Марина выпила пару бокалов, и в голове был приятный шум, расслабленность во всем теле. Ей хотелось вернуться в номер гостиницы и отоспаться, потому что перед презентацией две ночи не спала, практически, вообще. Первую ночь дома провалялась в кровати, думая о поездке, а в поезде она вообще полноценно спать не могла.

Ее отвлек от мыслей звонок телефона.

- Это Тимур. Вы не могли бы сейчас выйти в коридор? Дверь справа от вас. Надо бы поговорить, чтобы шум не мешал.

- Конечно. Сейчас выйду.

Марина заметила заинтересованный взгляд Анжелики, пока говорила по телефону, поставила пустой бокал на столик и направилась к правой двери. Еле открыла тяжелую массивную дверь и оказалась в каком-то длинном пустом коридоре, в котором царил полумрак. Она подумала, что ошиблась дверью и уже хотела вернуться обратно, но вдруг ее взгляд зацепился за большое темное пятно в глубине коридора.

У Марины с детства была близорукость, которая в последнее время стала прогрессировать. Очки уже мало помогали, очертания дальних предметов она видела расплывчато, а в полумраке вообще видимость ухудшалась.  Она решила посмотреть, что там лежит, и направилась к предмету.

Сделав несколько шагов, она поняла, что в коридоре на полу лежит человек. Марина словно споткнулась, остановилась, но любопытство взяло верх. Она приблизилась вплотную и увидела хорошо одетого мужчину, который пару часов назад поддержал ее на ступеньках крыльца.

Он лежал на спине, в его груди торчал нож, белая рубашка была полностью окрашена кровью. Руками он  упирался в пол, словно пытался встать, глаза смотрели в упор на Марину. При ее приближении он издал какой-то булькающий звук, но Марина ничего не поняла, настолько это было невнятно.
 
Она не закричала, как это обычно показывают в фильмах: у нее перехватило горло, она не могла издать ни звука. Марина закрыла свой рот рукой и с немым ужасом смотрела на агонизирующего человека. Недаром она писала детективы. Сразу поняла, что убийца еще где-то рядом, убийство произошло только что, и ей тоже может грозить опасность.

Но оцепенение ее покинуло сразу, только она встретилась глазами с умирающим человеком. Решение пришло моментально. Марина почти спокойно стала набирать номер «скорой» на телефоне, который был зажат в руке. Она вызвала «скорую помощь» и позвонила в милицию. Там долго задавали всякие ненужные, на ее взгляд, вопросы, пока, наконец, не сказали, чтобы она никуда не уходила и ждала их приезда.

Только теперь Марина могла более-менее спокойно оценить обстановку. Она наклонилась над мужчиной и поняла, что тот еще дышит, но глаза его уже были закрыты. Она успела даже рукоятку ножа осмотреть. И вот тут ее ждал удар: она узнала нож.

Пару лет назад ее бывший муж подарил этот нож дочери. Она зачем-то хотела иметь нож, наверное, для коллекции. Муж работал в охранном заведении на заводе, где работали зэки. Они умели делать отличные ножи, и он заказал у них это изделие. Лезвие было широким и длинным, с какой-то гравировкой. Рукоятка  - пластмассовая, с упором для руки, и на ней была красивая резьба в форме скорпиона. 

В тот  день у них в гостях был отставной майор милиции. Дочка похвасталась ножом, тот долго вертел его в руках, рассматривал, а потом сказал, чтобы убрали куда подальше, потому что рано или поздно с этим ножом могут  возникнуть проблемы. Тогда все посмеялись, дочь отнесла его в свою комнату и повесила на стенку шкафа.

И вот сейчас этот нож, или его брат-близнец, торчал из груди смертельно раненого мужчины. Марина не прикоснулась к ножу, не попыталась его вытащить. Многие делают ошибку, когда до приезда медиков вытаскивают нож из раны. Тогда кровь брызгает во все стороны, брызги попадают на того, кто в этот момент рядом.  Потом не отмоешься   ни в прямом, ни в переносном смысле. И раненый истекает кровью.

В коридоре так никто и не появился. У Марины было время поразмыслить. Почему этот мужчина оказался здесь один, если у него несколько телохранителей? Почему они его отпустили одного? И почему она здесь? Перепутала дверь и вошла не туда? Но Тимур ясно сказал, чтобы вышла в правую дверь. Возможно, в правую от него, а ей надо было идти в левую дверь? Она закрыла глаза и представила себе зал, где проходила презентация. Там было несколько дверей. Почему она решила, что надо выйти именно в эту? Потому что она стояла лицом к центральной двери и резонно решила, что по правую руку от нее и есть правая дверь.
 
Да что уже сейчас думать? Вошла и увидела. Главное, вовремя успела «скорую» вызвать. Только почему они так долго едут? Она прислушалась: хриплое дыхание мужчины стало еще тише и реже. Он уже не дергался, лежал как труп. Но Марина знала, что он еще живой. Она боялась отойти от него и позвать людей. Знала, что сразу сюда рынет толпа, сразу затопчут пол. И, если и есть здесь какие-то улики, по которым можно найти преступника, то они их просто уничтожат.
Хотя в ее подсознании уже колоколом звонило, что главная улика – ее нож. Вернее, нож дочери. Вернее, нож бывшего мужа. Еще вернее – нож какого-то зэка. Откуда он здесь появился? Как?

«Скорая»  всё же успела вовремя. Врач осмотрел жертву и сказал, что он еще жив,  нужна срочная операция. Как раз подоспела милиция. Раненого погрузили на носилки и вынесли через запасный ход, а Марину попросили задержаться для дачи показаний.

10

- Вы меня подозреваете в убийстве? – Марина широко открыла глаза, когда следователь вызвал сотрудника и тот стал доставать приспособление для снятия отпечатков пальцев. – Я же только нашла труп. Тьфу ты, не труп, а раненого, - поправила сама себя. – И вас вызвала, и «скорую», - додала уже не так уверенно.

- Процедура такая, - спокойно сказал следователь, а сотрудник молча  откатал пальчики женщины. – Вдруг на ноже ваши отпечатки окажутся.

Марина с усилием оттирала салфеткой краску, но она так и осталась на месте. Об отпечатках она не волновалась вообще. В тот день, когда дочь показывала нож, Марина его быстро нашла и отмыла полностью моющим средством. Потом вытерла насухо и аккуратно засунула в кожаные ножны. С тех пор она не видела, чтобы кто-то его доставал. По крайней мере, за себя она была уверена. Если там есть отпечатки дочери, то у нее будет алиби, она ведь осталась дома, в другом городе.  О том, что это ее нож, она решила следователю пока не рассказывать. А то, недолго думая, обвинят ее в убийстве и засадят надолго, и ничего не докажешь.

- Давайте еще раз. Ваши данные.

Марина продиктовала следователю всё, что он спрашивал.

- Почему вы оказались на месте преступления?

- Я же говорила. Мне позвонил Тимур, один из организаторов презентации, и сказал, что надо поговорить без шума. И чтобы я вышла в правую дверь. Я и вышла, - проговорила Марина немного с раздражением, потому что, то же самое она уже рассказывала этому же следователю.

- Говорите спокойно. Это вы мне говорили на месте преступления, а сейчас для протокола. Итак, кто такой Тимур, и почему вы вообще были в этом ресторане? – следователь был уставшим, говорил, не поднимая глаз.

- Я приехала на презентацию своей книги, - после этих слов следователь поднял глаза, более пристально посмотрел на Марину. – Мои издатели организовали мероприятие в этом ресторане. Тимур – один из организаторов.
 
- Что за книга?
- Детектив «Убийство под кайфом», - ответила Марина и вдруг ее глаза округлились.

Следователь заметил реакцию женщины на свои же слова, отложил ручку, откинулся на скрипящий стул.

- Продолжайте. Вы что-то вспомнили?
- Да, но…, - замялась Марина, пытаясь для себя сформулировать догадку. – Понимаете, в моем детективе есть один такой момент, когда женщина случайно оказалась на месте преступления, и в качестве улики фигурировал ее нож. Ее подставил ее бывший друг. Не может быть…

- Вы о чем-то догадались?
- Еще ни о чем, но… точно, как в моей книге.

Следователь долго молчал, крутил ручку, потом спросил:

- Где можно взять вашу книгу?
- Вообще-то в ресторане было несколько экземпляров. Но я их раздала читателям. Но можно просто сейчас почитать в интернете. На сайте «Проза.ру».  Регина Шварц.

- Почему Регина Шварц?
- Это мой псевдоним.

- Ааа, понятно. Хорошо, - он сразу нашел в компьютере сайт, открыл книгу и стал быстро пробегать ее глазами.

- Вторую главу прочтите, - подсказала Марина.
- Хорошо. Хорошо пишете, сейчас дочитаю…

11

Операция прошла успешно, но из комы вывести Акуньшина врачам не удалось. Рядом с его койкой стояло множество аппаратуры, медсестра не отходила ни на шаг, проверяя, не будет ли изменений. В коридоре дежурил его сын, который с опозданием на пару часов, но все же приехал на юбилей отца. Он нервничал, теребил полы наброшенного на плечи  халата, не мог усидеть на месте.

- Андрей, сядь ты уже, наконец, - не выдержал Светлаков, который тоже не покидал стен больницы все время, пока длилась операция. – Ты только всем мешаешь.

- Да, конечно, - согласился Андрей и присел рядом с замом отца. – Как думаете, Федор Петрович, он очнется?

- Будем надеяться, - кратко ответил Светлаков.

Было уже утро. Свет в коридоре выключили, экономя электричество. Мягкий полумрак освещался только тогда, когда открывалась какая-нибудь дверь в палату. Медсестры бегали с лотками, разнося таблетки по палатам, санитарки выносили «утки», мыли полы. В процедурной звякали инструменты, и ходячие больные выходили оттуда, зажимая рукой место укола. В операционную провезли на каталке очередного пациента. Через время забегали медсестры, опережая друг друга.

- Что-то пошло не так, - сказал Светлаков.
- Что вы сказали? – очнулся от полудрёмы Андрей.

- Говорю, что в операционной что-то пошло не так. Видишь, какая суета? – он снял очки и протер их чистым носовым платком. – Консилиум собирают.
 
Оба проследили глазами за врачами, которые бегом пробежали в операционную.

- Ну и работа у них. Никогда бы не смог…, - Андрей замолчал, потер переносицу.

 Светлаков даже вздрогнул, уловив знакомый жест. Так обычно делал Акуньшин, когда уставал. И вообще Андрей был точной копией отца. Только волосы у него были светло-русые, без единого седого волоска. Да морщин гораздо меньше. И черты лица немного мягче, видимо, что-то унаследовал и от покойной матери.

- Каждому своё. Они, наверное, не смогли бы возиться с детворой, как это делаешь ты.

- Да какая детвора? Студенты – это уже взрослые люди. В школе, например, я бы тоже не смог. Современные деточки…, ох, не хотел бы я оказаться на месте простого учителя, - возразил Андрей. – Да и у меня всё же есть основная работа. А лекции – это так, скорее, для души.

Из палат стали выходить больные и унылой толпой потянулись в столовую. Многие поддерживали руками живот. Они быстро стали возвращаться обратно, кое-кто нес в руках стакан чая или мисочку с непонятной пищей.  Светлаков и Акуньшин-младший молча провожали их глазами. На время в коридоре настало затишье.
Из операционной вывезли каталку и вместо реанимации закатили ее в лифт. Тело человека было полностью накрыто простыней.

Мужчины переглянулись, но никто ничего не сказал, и так было всё понятно.
Из реанимации выглянула медсестра. Оба сразу бросились к ней.

- Ну, как? – вырвалось у Андрея.

- Состояние стабильно тяжелое, - ответила медсестра дежурной фразой. – Как только будет изменение, я сообщу. Вы бы не сидели тут. Это может продлиться несколько дней, а то и месяцев. Поэтому… наберитесь терпения. Вам надо отдохнуть. Мы вам обязательно позвоним в случае чего…

- Ну, что, Андрей, может, и правда – по домам? – Светлаков взглянул на осунувшееся лицо молодого человека. – Отдохнем, потом приедем.

- Да, вы правы. Поехали. Тем более, еще в милицию на допрос вызвали. Вас тоже?
- И меня вызвали. Всех опрашивают. Созвонимся.

12

После слов следователя: «Мы вас задерживаем по подозрению в покушении на жизнь господина Акуньшина» Марина вдруг вспомнила, что имеет право на один звонок.
- Мне надо позвонить, - сказала она и запнулась.

Кому она может позвонить в чужом городе? Звонить домой нет смысла. Ни дочь, ни зять ей не помогут. Анжелика и Тимур? Но чем они ей могут помочь? Обычно в таких случаях звонят адвокату. Но откуда он у нее? Пока следователь что-то писал, не отвечая на ее просьбу, ее мозг лихорадочно соображал. Здесь живет  одноклассница, с которой они часто созваниваются, но связей с милицией у нее уж точно нет. У нее в сумочке был маленький блокнотик со старыми номерами телефонов, еще с институтских времен. Она училась в столице, тогда знакомых было очень много. Но прошло столько лет, уже десятилетий, явно сменились номера телефонов. Да и есть ли у людей те телефоны? Все пользуются мобильными.
 
- Кому вы хотите позвонить? – все же отреагировал следователь.

- Мне нужна моя сумочка. Она осталась в ресторане. Там блокнот с номерами.
- Ваша сумочка здесь. Можете взять свой блокнот, - следователь открыл сейф и достал пакет с сумочкой. – Так, кому вы хотите звонить?
- Мне надо посмотреть в блокнот, потом решу.
- Ладно, можете смотреть.

Марина стала перелистывать странички, пытаясь вспомнить хоть кого-то влиятельного из старых знакомых. Вот есть один. Тогда он уже работал в горкоме комсомола. Нет, этот не подойдет, слишком мягкий характер, вряд ли поможет. Есть! Анатолий Сизоненко, юрист. Был командиром оперотряда, в котором Марина тогда была комиссаром. И вроде работал в здании Верховной Рады.

- Скажите, вот у меня есть старый домашний телефон. Как вы думаете, сколько лет назад менялись номера телефонов? – она с надеждой взглянула на следователя, который казался ей честным и справедливым человеком. За время допроса он ни разу не повысил на нее голос, выслушивал полностью,  не перебивая.

- Да я и не помню, - двинул он плечами. – Мне кажется, не менялись номера. А насколько старые? Хотя, давайте просто проверим. Вы выбрали, кому хотите позвонить?

- Да, вот, - Марина показала следователю строку в блокноте.
- Знаете, таких номеров уже не существует. Что за Толик? Фамилия?
- Анатолий Сизоненко. Я не знаю, кем он работает, да и работает ли вообще. Это мой знакомый еще из института. По оперотряду.

- Сизоненко, говорите, - протянул он и присвистнул. – Да, неплохие у вас знакомые. А что за оперотряд?

- Комсомольский оперативный отряд дружинников. Милиции помогали. У меня есть несколько грамот МВД УССР, и еще знак наградной «За активную работу по охране общественного порядка». Толик был командиром, а я – комиссаром отряда, - Марина выдала информацию и тут же пожалела об этом. Ничего это не даст, а получается, вроде похвасталась. – А вы что же, знаете Анатолия?

- Да кто же его не знает? Если не однофамилец, конечно,  – улыбнулся следователь. – Это же известный адвокат. Почти все дела выигрывает. Кстати, самый дорогой в городе.

- Да ну! Ничего себе. Только, где же я деньги возьму на оплату гонорара?
- Это уже, как говорится, ваши проблемы. Мы можем предоставить и бесплатного адвоката. Но, сами понимаете…

- Понимаю, - вздохнула Марина. – Хотя я и не понимаю, зачем мне адвокат? Я же ничего не делала, только вызвала вас и дождалась. Вот и получила…
- У меня есть его визитка. Подождите, поищу, - следователь покопался в ящике стола и выудил золотистый кусочек картона. – Вот, нашел. Можете звонить, только я включу на громкую связь, сами понимаете…
- Понимаю.

Вызов пошел, и Марина внутренне вся подтянулась. Только, узнает ли он ее? Столько лет прошло, страшно подумать.

- Алло, - прозвучал в трубке спокойный голос.
- Толя?
- Да.
- Толик, это Марина. Комиссар оперотряда. Помнишь?
- Марина? Мариночка? Не может быть, - голос  Анатолия дрогнул, а Марина облегченно вздохнула: значит, узнал. – Ты где? Откуда звонишь?

- Толик, долго говорить не могу. Я в столице, но у меня большая неприятность, я сейчас сижу у следователя, и меня подозревают в покушении на какого-то мужчину. И мне нужна помощь. Нужен адвокат.

- Ого! Лет тридцать пять не виделись, и вдруг такие дела, - он замолчал. – Марина, ты в каком отделе?

Марина подняла глаза на следователя.  Тот  громко назвал адрес райотдела милиции.

- Понял. Буду через пятнадцать минут.
- Жду.

Анатолий приехал минут через десять. Он вихрем ворвался в кабинет и остановился, распростер объятия.

- Ну, иди ко мне, будем целоваться! Можно? – повернулся к следователю.
- Можно, - кивнул тот.

Марина уткнулась в плечо практически уже незнакомого мужчины, вдохнув дорогой парфюм,  и чуть не расплакалась. Ком подкатил к горлу, перекрыл воздух, и она судорожно всхлипнула.

Анатолий был немного ниже ее ростом. Из-под дорогого пиджака выпирал животик, лицо было полным, холеным, с сединой на висках. Но глаза остались те же: голубые, веселые, молодые. Он прижал Марину к себе и застыл на пару минут. Когда-то он был влюблен в эту женщину и об этом знали оба. Но ничего серьезного так и не произошло, потому что Марина уехала в другой город и почти сразу вышла замуж.  Он приехал к ней, но она уже была беременной и не захотела что-то менять в своей жизни. С тех пор они не виделись и не общались.

- Ну, а теперь рассказывайте, что случилось? – Анатолий усадил Марину на стул, сам сел напротив, небрежно бросив свою папку на стол следователя.

Тот недовольно скривил губы, но ничего не сказал и даже не сдвинул папку, хотя она перекрыла ему доступ к бумаге, на которой тот что-то писал.
 
Следователь изложил Сизоненко свою версию произошедшего, где, по его мнению, явно прослеживалось участие Марины в покушении.

- Понял вас. Как вы понимаете, я – адвокат этой женщины. И я хотел бы остаться с ней наедине и поговорить.
- Конечно, имеете право, - согласно кивнул следователь. – Я провожу вас в комнату для допросов.

Через пару минут Марина осталась с Анатолием наедине.

- Так, голубушка, а теперь давай подробно, не упуская никакой мелочи, рассказывай, что произошло.
- Толя, я уже знаю, что ты – дорогой адвокат. Я не смогу тебе заплатить. Понимаешь? Я – простая пенсионерка, вот и весь мой доход. И вряд ли семья сможет мне чем-то помочь. Поэтому, наверное, не надо и начинать. Пусть мне дадут бесплатного адвоката.

- Марина, речь о деньгах не идет вообще. Если смогу, я помогу тебе по старой дружбе. Рассказывай.

И Марина рассказала ему всё, начиная с письма от «Творческого союза Анжелики-Тимура».

- Хорошо. Поздравляю тебя. Не думал, что станешь писателем. А теперь скажи, что сама думаешь по этому поводу?

- Мне кажется, что меня подставили.

- Мне тоже так показалось. Значит, у милиции на тебя ничего нет. Только то, что ты первая оказалась около потерпевшего. Не знаешь, как он там – выжил?

- Не знаю. Меня здесь продержали всю ночь, но ничего не говорят. Если бы он был жив, то просто у него спросили бы, и он бы подтвердил, что я ни при чем.
- На ноже есть твои отпечатки? Ты за него не хваталась?

- Нет. Толик, я же пишу детективы, поэтому немного в курсе. И, кстати, забыла тебе сказать, что это покушение обставлено именно так, как написано в моем детективе. Точь-в-точь. И даже нож мой.

- Как это – твой? Следователь об этом знает? – Анатолий отложил папку, в которую только что положил лист бумаги, где записал показания Марины.

- Нет, я ему не сказала. Возможно, конечно, что нож просто похож на мой. Но перед отъездом в столицу у меня дома побывали воры. Вроде ничего не украли, только все перевернули вверх дном. Мы в милицию заявили, но, так как ничего не украли, то и дело не возбудили. И тут в груди этого мужика я вижу нож, рукоятка которого очень похожа на тот нож, который когда-то бывший муж подарил дочери.

- Так-так, становится всё интереснее. И как же этот нож попал сюда? Украли и специально тебя подставили? Значит, там могут быть твои отпечатки.

- Отпечатков быть не может, я его еще пару лет назад вымыла моющим средством и с тех пор не прикасалась к нему, - Марина довольно улыбнулась. – Даже, если меня хотели подставить, тут они обломались.

- Молодец! Школа оперотряда чувствуется. Ой, Мариночка, как долго я мечтал встретиться с тобой. Но не в такой, конечно, обстановке. Ничего, распутаем это дело и тогда наговоримся. Где ты остановилась?

- В СИЗО, - горько улыбнулась Марина.
- А до этого?

- В гостинице. Но только на сутки. Уже сегодня я должна была уехать домой.
- Понятно. Не расстраивайся. Я тебя быстренько отсюда вытащу. Но придется в городе задержаться. Знаешь что, будешь жить у меня.
- Толя, неудобно. Ты женат?

- Да. Но ничего страшного, я жене объясню ситуацию, поймет. А если не поймет, - он запнулся на мгновение, - как-нибудь разберемся. Идем. Я поговорю со следователем. Думаю, он отпустит. А не отпустит, пойдем утрясать дела выше.
 
Марину выпустили под подписку о невыезде. Вдвоем с Анатолием они съездили в гостиницу, забрали ее сумку и поехали к нему домой. По дороге Марина рассказала ему о своей жизни, начиная с юности.


- Вот мы и приехали. О своей жизни я тебе расскажу позже. Сейчас пойдем  с женой знакомиться. Только не тушуйся, все будет нормально.

13

Дверь открыла маленькая шарообразная женщина в халате, который не закрывал ее обширный живот. При виде незнакомки она попыталась туже затянуть халат, но он тут же опять разошелся, открывая надетую под него футболку.

- Знакомьтесь. Это - моя жена Татьяна, а это – моя подзащитная Марина.
 
Марина протянула руку, и Татьяна вяло пожала ее, всем своим видом показывая, как она недовольна присутствием чужого человека в доме.
Анатолий, наблюдая эту картину со стороны, вдруг рассмеялся.

- Девчонки, вы что, не узнаете друг друга?

Женщины уставились друг на друга и обе синхронно покачали головой.

- Танюша, это Марина, комиссар оперотряда, помнишь? А Таня, - повернулся он к Марине, - тоже из нашего отряда. Помнишь, мы когда-то ездили на речку с ночевкой? Нас тогда человек двадцать было, несколько палаток. В одной палатке спали я, Сашка, ты и Танюха. Ну, вспомнили?

- Ничего себе! Так у вас с Таней тогда всё и началось? Никогда бы не подумала, - вырвалось у Марины.

Она вспомнила маленькую невзрачную девочку, которая и в молодости была похожа на колобок. Она ничего из себя не представляла, была серенькой мышкой, и, смотри же, оторвала себе самого завидного на тот момент жениха. Да, бывает же такое.

- Да, мы с Толиком поженились сразу после твоего отъезда, - сказала Татьяна, немного завистливым взглядом окидывая фигуру Марины. Та, хотя и была излишне полной, но пропорциональной. И полнота ничуть не портила ее, наоборот, разглаживала морщины, скрывая возраст. – Как видишь, до сих пор вместе. А ты как в наших краях? Проходи.
Она повернулась и пошла в сторону кухни, а Марина переглянулась с Анатолием. Тот вздохнул украдкой и показал рукой, проходи, мол.
Татьяна стала накрывать на стол, а Марина попросилась в душ: хотела смыть с себя ночные кошмары.

- Ты надолго к нам? – ничуть не заботясь о правилах хорошего тона, спросила Татьяна, только они уселись за стол.
- Таня, Марина будет жить у нас столько, сколько потребуется для дела, - вместо Марины ответил Анатолий, накладывая в тарелки салат. – Я буду вести ее дело, нам так будет удобнее. Да и остановиться ей негде. Обсуждению не подлежит, - добавил он через минуту неловкого молчания.
- Что хоть за дело? – обиженно поинтересовалась Татьяна, поглядывая на Марину из-под выщипанных бровей.
- Ее подставили в покушении, надо вытаскивать, - не вдаваясь в подробности, ответил Анатолий.
На кухне, которая по размерам не уступала столовой, стоял маленький телевизор. Шла программа новостей, и вдруг Марина краем глаза заметила себя. Она уставилась в экран, Анатолий заметил ее взгляд и прибавил звук.
«…совершено покушение на председателя совета директоров крупнейшего холдинга Александра Акуньшина. Подозреваемая в покушении задержана. Ею оказалась писательница из провинции Регина Шварц.  На наши вопросы отвечает офицер по связям с общественностью…»
Анатолий убрал звук, но Марина успела увидеть кадры, где ее ведут к милицейской машине. Только сейчас вспомнила, что в тот момент возле ресторана собралась толпа журналистов. Тогда она была в шоке и не обращала внимания на вспышки фотоаппаратов. Подумала, что зять всегда смотрит новости. Значит, уже увидел. Значит, сейчас дома начнется паника.
- Регина Шварц – это ты? – как-то спокойно спросила Татьяна, прожевывая салат. – Писателем, значит, стала? И кого ты там «замочила»?
- Таня! – укоризненно взглянул на жену Анатолий.
- А что я сказала? Знаете, разбирайтесь тут сами, я к себе. Спокойной ночи, - она взяла поднос, поставила тарелку салата, пустую рюмку и ушла.
- Вот так всегда, - с раздражением Анатолий бросил вилку на стол. – Ничего ее не интересует, никакого сочувствия ни к кому. Закрылась в своей скорлупе.
- Может, тому есть причина? – сказала Марина, невольно осматривая кухню.
В мойке лежала горка немытой посуды, на кухонной плите с белым покрытием – темное пятно от пролитого кофе. На полу валялись крошки хлеба, да и стол был накрыт не особо тщательно. Кроме салата, который, как заметила Марина, Татьяна доставала из холодильника, ничего и не было. Это как-то не вязалось с шикарной обстановкой самой квартиры, где одни шторы «тянули» на годичную пенсию Марины.
Анатолий заметил взгляд Марины.
- Ты извини, что не убрано. Домработница отпросилась на пару дней.
- Понятно. А Таня посуду помыть не может?
- Она давно ничего не делает. Только пьет, ест и смотрит телевизор. Вот так мне «повезло» с женой.
- Как вы вообще поженились? – Марина действительно удивилась тому обстоятельству, что эти двое вместе.
- Как-как? Залетела, вот и пришлось…
- Неужели тогда в палатке? И когда же вы успели? – засмеялась Марина. – Мы же вроде все время были вчетвером.
- Вы с Сашей выходили рассвет встречать. Вот и получилось…  До сих пор кляну себя. Но тогда ничего нельзя было изменить. Пригрозила пойти в горком партии, если не женюсь.  Ты уехала, - добавил Сизоненко через минуту, - смысла искать другую просто не было. Вот и поженились.
- Извини, Толя. Я всего этого не знала. Да и у меня как-то так сложилось… Сразу встретила своего Виктора, он уже через неделю предложил пожениться, согласилась. Мне, если честно, было все равно, за кого выходить. Особой любви никогда к нему не было, ни тогда, ни после.
- А зачем же жила с ним? Я ведь приезжал, нашел тогда тебя.
- Поздно нашел. Хотелось, чтобы у ребенка был настоящий отец. У вас кто родился?
- Сын. Но не сразу. Таня просто обманула меня, чтобы выйти замуж. Когда узнал, хотел развестись, но в то время развод – конец карьеры, ты же понимаешь…
Они надолго замолчали, каждый прокручивая в голове обстоятельства, которые развели их.
- Если бы ты хоть раз, когда мы пересекались здесь, сказал, что испытываешь ко мне, возможно, всё сложилось бы иначе. Ты же ни разу даже не намекнул. Почему?
- Думал, что ты и так чувствовала, понимала. Просто ты никогда меня не любила. Не было смысла озвучивать чувства. А вот Татьяна меня постоянно упрекала чувствами к тебе, - улыбнулся Анатолий. – В любой ссоре звучала фраза: «Конечно, если бы на моем месте была Марина». Все знали, кроме тебя.
- Что уже теперь говорить об этом, мы давно вышли из того возраста, когда говорят о любви, - Марина накрыла своей ладонью руку Анатолия. – Нам остались только воспоминания.
- Не говори так! Всегда можно изменить свою жизнь, в любом возрасте. Было бы желание. Мариночка, давай на боковую, а завтра с утра засядем за нашу проблему. Я тебе сейчас постелю в гостевой, постарайся выспаться. Ни о чем не думай. Я уверен, что всё прояснится.
14
Утром Марина проснулась от шума и фразы: «Конечно, я же не твоя Мариночка», сказанной очень громко, видимо, в надежде, что это услышит и она. Ночь прошла спокойно. Как ни странно, но Марина сразу уснула, хотя на новом месте засыпала с трудом. Сказались три  предыдущие бессонные ночи.  От услышанной фразы она улыбнулась и с удовольствием потянулась. Что бы ни говорили, но в любом возрасте приятно, когда к тебе еще ревнуют. Но тут она вспомнила обстоятельства, при которых здесь появилась, и пасмурная тень легла на чело. Уже с утра ее ждет не очень приятный разговор с Анатолием, потом очередной допрос у следователя.
- Тук-тук, пора вставать, - в приоткрывшуюся дверь всунулась голова Анатолия. – У нас много работы. Вставай, соня.
- Сейчас, мне так хорошо спалось, - Марина с благодарностью взглянула в сторону двери. – Выйди, сейчас встану.
- Жду тебя на кухне.
Марина привела себя в порядок и появилась на кухне в тот момент, когда оттуда выходила Татьяна. Она была в том же узковатом халате, только ее волосы были перехвачены обычной черной резинкой. Хозяйка даже не взглянула на гостью, не ответила на приветствие. Настроение у Марины вмиг упало. Анатолий сидел за столом, перед ним стояла чашка с кофе, аромат  которого уловила Марина. Кухня блестела чистотой, что сразу бросилось в глаза. Возле плиты стояла высокая полная женщина и помешивала что-то в кастрюле.
- Доброе утро! – сказала ей Марина.
- Доброе, доброе. Присаживайтесь, сейчас кофейку налью. Или, может, чай пьете? – женщина застыла в ожидании.
- Кофе, пожалуйста.
Марина опустилась напротив Анатолия. Тот улыбался уголками глаз.
- Знаешь, Мариночка, сейчас мы с тобой закроемся в кабинете, и ты мне опять все по порядку расскажешь.
- Ладно, расскажу, - согласилась Марина, отхлебывая обжигающий напиток, - только кофе допью. Очень вкусно. 
- Не обращай внимания на Татьяну, очередной финт.
При этих словах улыбнулась домработница, но ничего не сказала.
Через несколько минут Марина с Анатолием уже анализировали все события, предшествующие покушению.
15
- Только родственников! – заявила медсестра Светлакову, когда тот прошел уже два рубежа: заслон милиции и телохранителей Акуньшина.
 - Да мне только взглянуть на него,  - попытался он разжалобить медсестру, - вот апельсинчиков принес.
- Ему еще долго не понадобятся ваши апельсинчики, так что забирайте обратно. Не пущу! Не положено! Да и зачем вам смотреть на него, все равно лежит бревном, - уже тише добавила она. – Вот придет в себя, тогда и приходите. Если придет…
- А какие прогнозы?
- Это к врачу. Ничего сказать не могу, - медсестра закрыла дверь.
- Ишь, строгая какая, - улыбнулся Светлаков телохранителю.
Тот пожал плечами, показывая этим жестом полное безразличие к медсестричке. В конце коридора показался сын Акуньшина  Андрей. Он шел быстро, полы наброшенного халата развевались. В руке он тоже держал пакетик с апельсинами. Молча пожал руку Светлакова.
- Уже были у него?
- Нет, меня не пустили. Возможно, тебе повезет больше. Я поехал в офис. Сегодня собрание акционеров. Сам понимаешь, волнуются. Буду успокаивать. Ты будешь?
- А надо?
- Все директора будут. Надо что-то решать, так что, думаю, надо.
- Ладно, сейчас загляну к отцу и приеду.
Медсестра его пропустила, не задавая никаких вопросов: видела раньше и знала, что это сын.
Светлаков взглянул на закрытую дверь палаты и пошел к выходу.
В зале заседаний стоял тихий шум. Все говорили вполголоса, словно на поминках. Секретари расставляли на стол бутылочки с минералкой, раскладывали листы бумаги, карандаши. Светлаков вошел размашистым шагом, что на него было не похоже, и остановился у кресла председателя. Все головы повернулись к нему.
- Присаживайтесь, господа, будем начинать.
Он грузно опустился в кресло, удовлетворенно улыбнулся. Краем глаза наблюдал, как усаживаются директора предприятий, как секретари вносят последние штрихи в сервировку стола.
- Сегодня на повестке дня один вопрос. Думаю, никому не надо рассказывать, что произошло. Я только что был в больнице у Александра Викторовича. Его состояние стабильно тяжелое. Он еще в коме и неизвестно, выйдет ли из нее, - Светлаков сделал паузу и многозначительно обвел взглядом всех присутствующих.  – Но холдинг должен работать. Им должен кто-то руководить. Поэтому я, как его заместитель, предлагаю избрать исполняющего обязанности председателя совета директоров нашего холдинга. Кто за такое предложение, прошу голосовать.
Никто не проронил ни слова, все подняли руку. Светлаков кивнул секретарю, чтобы та отметила в протоколе заседания.
- А за кого голосовать? – подала голос самая молодая девушка из всех присутствующих. Ее совсем недавно назначили директором дочернего предприятия.
- Вот сейчас и решим, за кого, - снисходительно улыбнулся ей Светлаков. – У кого-то есть подходящие кандидатуры?
Загалдели все вместе, но общий шум перекрыл голос самого старшего по возрасту директора, который назвал фамилию Светлакова.
- Федор Петрович, я думаю, пока наш дорогой Александр Викторович не поправится, холдинг должны возглавить лично вы. Новому человеку понадобится время, чтобы войти в курс дела, вы же и так знаете весь наш механизм. Поэтому холдинг не ощутит никаких встрясок, которые обязательно происходят при вхождении нового человека во власть. Я предлагаю кандидатуру Светлакова.
На время в зале воцарилась тишина. Никто до этого всерьез Светлакова не воспринимал. Он всегда был как бы неотъемлемой частью Акуньшина, его правой рукой, но никогда не выступал в качестве самостоятельной единицы. За годы  работы все привыкли, что он всегда на втором плане. И вдруг – он станет председателем, хотя бы и временно. Но, с другой стороны, действительно, лучше его никто не знал всю кухню холдинга.
- Давайте голосовать, - сказала молодая директриса, не дав этими словами предложить еще какую-нибудь кандидатуру.  – Лично я – за Федора Петровича, - и первая подняла руку.
Светлаков с удовольствием наблюдал лес рук. Значит, его все же ценят, уважают. А вот девчонку надо бы запомнить и отблагодарить, да и старика тоже. Вовремя сказанное слово всегда играет роль. Он потер коротко остриженный затылок, пытаясь запомнить момент триумфа, и улыбнулся, когда секретарь сказала: «Единогласно».
16
Андрей Акуньшин, который тоже был директором одного из небольших предприятий, на совет директоров опоздал. После посещения палаты  решил заглянуть к врачу, поинтересоваться состоянием здоровья отца. Врач ничего конкретного не сказал, но очень долго жаловался на тяжелое материальное положение больницы, намекнул на свою маленькую зарплату, на нехватку медперсонала. В конце, видя, что клиент никак не реагирует на его монолог, прямо предложил оплатить услуги сиделки.
- А еще лучше, если кто-то  из родных будет за ним ухаживать. Понимаете, сейчас просто необходимо, чтобы возле него кто-то постоянно находился. Да и обстоятельства его ранения такие, что лучше будет, если он будет под присмотром.
- Понимаю, доктор, - наконец-то ответил Андрей. – Но у нас никого такого и нет, чтобы мог возле него сидеть. Он последнее время жил один. Я тоже не могу, надо же и работать.
- Лучший выход – нанять человека со стороны, сиделку. Я могу подсказать.
- Да, доктор, вы правы. Со стороны. Если я вам оставлю необходимую сумму, вы сможете это организовать? – Андрей достал портмоне и стал отсчитывать деньги. Глаза доктора алчно сверкнули, когда в другом отделении портмоне он увидел пачку долларов. – Достаточно?
- Думаю, да, - врач спрятал деньги и улыбнулся. – Организуем всё по высшему разряду.
- Надеюсь, - про себя сказал Андрей уже за дверью кабинета.
Уже, сидя в машине, вспомнил о последней пассии отца. Они гроздьями вешались на вдового миллионера, желая заполучить не столько его самого, сколько его деньги. Андрей это понимал, а вот отец не всегда мог отличить любовь от корысти. Последняя девушка даже в больницу не пришла, хотя, судя по последним событиям, должна была волосы на себе рвать от горя. Андрей улыбнулся про себя. Значит, до нее дошли слухи, что он может не выкарабкаться. Зачем же время на него тратить? Продуманная девушка.
«А что, если…,» - Андрей улыбнулся и набрал номер телефона Карины – пассии отца.
- Кариночка, привет. Узнала? Да-да, именно я. Я вот чего звоню. Отцу нужна сиделка. Подумал, кто же, если не ты? – выслушал ответ, опять улыбнулся. – Ты же его так любишь, я знаю. Там и работы, по сути, никакой: «утку» подать вовремя, вынести, обмыть тело, чтобы пролежней не было, вовремя позвать врача, если что… Ты же справишься с такой работой? Если мне не изменяет память, ты же училась в медицинском. Не закончила? Ну и ладно. Особой квалификации не требуется…. Я? Нет, я  работаю, не смогу. Ты же не работаешь. Будет тебе бесценный опыт, притом, бесплатный. Хотя, я тебе буду платить…  Сколько скажешь, столько и заплачу, - Андрей долго слушал ответ, иногда улыбался. – Ну, на нет и суда нет, как говорится. Отличного тебе отдыха, Кариночка.
Другой реакции он и не ожидал. Карина сослалась на то, что у нее путевка на Мальдивы. Он подозревал, что путевка действительно есть и купил ее его отец. Ранение не дало возможности осуществить поездку. Значит, Карина уже нашла другого партнера.  Знал бы отец, на кого он тратит свои деньги и время. 
Андрей опаздывал. По Крещатику не было возможности проехать, пришлось объезжать по параллельным улицам. К офису он подъехал, когда директора стали отъезжать после собрания. Но Андрей только вздохнул облегченно. Не любил он эти сборища, на которых голосуют за вопросы, ранее кем-то решенные. Значит, кого-то выбрали вместо отца. Ну и ладно. Пусть руководит. Все равно львиная доля акций остается в семье. У отца шестьдесят процентов, да у него двадцать, итого восемьдесят. Остальные двадцать в свободной продаже. Он даже не интересовался никогда, кто владеет остальными акциями. Пусть себе люди получают прибыль, на их семью хватает того, что имеют. Отец как-то предложил ему выкупить остальные двадцать, но он даже не подумал  поднапрячься, хотя и деньги свободные были. Ему достаточно.
Решил все же заглянуть к Светлакову, раз уж около офиса.  Нашел его в кабинете отца, когда тот решал – убирать портреты покойной жены Акуньшина и их родни или оставить на столе.
Рука Светлакова отдернулась от рамочки при виде вошедшего.
- Почему не был на собрании? Не успел?
- Не успел, - ответил Андрей, усаживаясь на удобный стул, - пока с доктором решил все вопросы…
- Что он говорит? – перебил его Светлаков, развалившись в кресле председателя.
- Да ничего конкретного, - отмахнулся Андрей. – То нет оборудования, то денег на оборудование, на сиделку. Вымогатель чертов!
- Дал ему?
- Конечно, дал, куда же денешься. А что тут? Кого избрали? Хотя… мог бы и не спрашивать. Вас?
- Да, мне доверили. Не ожидал такого единодушия. Единогласно избрали, - с довольным выражением лица ответил Светлаков. – Ты не переживай, не подведу. Конечно, должны были избрать тебя, но, сам понимаешь, мой опыт…
- Да, ладно, Федор Петрович. Вы же знаете, что мне это по барабану. Мне вполне хватает моих забот. А руководить всем холдингом – это не моё. Так что работайте.
17
- Еще вспоминай! – приказал Анатолий Марине. – Должна же быть еще какая-то зацепка. Давай опять начнем с твоей литературной деятельности. Как часто заходили к тебе эти самые Анжелика и Тимур?
- Толя, чтобы долго не вспоминать, давай просто посмотрим на сайте, там же каждое посещение регистрируется.
Марина повернула к себе ноутбук и открыла страницу.
- Вот первое их посещение. Я помню, что и сама заглянула на их страницу, читала их письмо-обращение к писателям. Вот второе и третье посещения подряд. Вот еще. Видишь? Они просмотрели мои детективы, видно по времени, что просто просмотрели названия. А «Убийство под кайфом» читали.
- Откуда знаешь, что читали? – заинтересовался Анатолий, заглядывая на страницу через плечо женщины. Он, как бы невзначай, немного прижался к ее спине, вдохнул запах ее волос, украдкой вздохнул.
- Читали, - уверенно сказала Марина, чувствуя его прикосновения, но не отстранилась: ей было приятно его тепло. – Они после этого еще несколько раз заходили и открывали именно этот детектив. Вот, смотри!
- Вижу. А теперь открой письмо, которое они тебе написали, - Сизоненко с сожалением отстранился от Марины. – Подвинься, я почитаю.
Марина открыла свою почту и показала письмо, полученное от «творческого союза». Анатолий внимательно пару раз прочитал.
- Слушай, писал не профессионал. Если бы это было настоящее издательство, то тебе предложили бы контракт. Здесь же ни слова об этом. И как ты повелась на такую заманиловку?
- Толик, у меня ни одной изданной книги, - немного обиженным тоном ответила Марина, - как, по-твоему, я должна была поступить, если люди предлагают мне издать мое произведение? Сразу отказать? Или расспрашивать о контракте? Я была вообще в шоке, что такое происходит со мной. В шоке от радости. Понимаешь?
- Понимаю, - вздохнул Анатолий. – Ладно, давай разбираться дальше. Что было после этого письма?
- Читай всю переписку, поймешь.
Через несколько минут Анатолий отодвинулся от монитора.
- Так, насколько я понял, ты сама отредактировала книгу и отправила им в электронном виде. Дальше что происходило?
- Через неделю после отправки книги к нам в дом залезли воры. Но ничего не украли, и милиция не стала возбуждать уголовное дело. Сказали, если бы вы знали, что у вас украли, тогда, конечно… Мы тогда подумали, что воры искали деньги, но не нашли.
- Почему не нашли? Не нашли тайник?
- Толя, какой тайник? – засмеялась Марина. – Не нашли потому, что их в тот момент в доме просто не было. У нас часто бывают такие моменты, когда деньги заканчиваются, а зарплат и пенсии еще нет. Вот и сидим без копейки. Понял?
- Понял, - протянул Анатолий. – Неужели так плохо?
- Да не плохо. Нормально живем, - отмахнулась Марина. – И отдыхать ездим, и питаемся нормально. Но иногда, конечно, бывает и по-другому… Вот сейчас я знаю, что украли нож. Но в тот момент о нем никто даже не вспомнил. Дочь повесила его на шкаф, ножны слились по цвету с доской шкафа, его просто не замечали.
- Понятно. Значит, воры целенаправленно искали что-то, с помощью чего можно было бы тебя подставить.
- Получается, что так. Хотя, возможно, это и не наш нож. Может же такое быть, что зэк сделал одинаковые ножи.
- Конечно, теоретически такое возможно, - согласился Анатолий, - но практика показывает, что это маловероятно. Будем исходить из того, что это все-таки твой нож. И, если он всплыл в этом ранении, получается, что твоя презентация планировалась заранее. И именно на тот момент, когда в соседнем зале будет происходить празднование юбилея председателя совета директоров холдинга. Значит, эти господа – Анжелика и Тимур – напрямую причастны к покушению.
- Трудно в это поверить, такие милые ребята, - Марина покачала головой, вспоминая, как вежливо разговаривал с ней Тимур, как обходительно обращалась с ней Анжелика.
- Скажи, после покушения, когда ты вызвала милицию, ты видела этих молодых людей?
- Нет, не помню. Тогда я была в шоке, вообще никого не замечала. Возможно, они и были где-то рядом.
- А зачем тебя Тимур вызвал в коридор?
- Перед этим я спросила за гонорар. Тимур сказал, что поговорим после презентации. Презентация прошла, мероприятие заканчивалось. Анжелика сказала, что Тимур пошел заказывать столик. Его не было какое-то время, потом он позвонил и сказал, чтобы я вышла в правую дверь. Я вышла и увидела пустой коридор и темное пятно на полу. Вот и всё. Я об этом несколько раз рассказала следователю. Но, похоже, он мне не верит.
- Я видел тот зал. Почему ты решила, что правая дверь, это именно та, в которую ты вышла? Там ведь несколько дверей, - Анатолий делал пометки в блокноте.
- Не знаю. Я стояла лицом к входной двери, когда разговаривала по телефону. Почему-то сразу решила, что справа от меня и есть правая дверь.
- Логично. Но откуда Тимур мог знать, как и где ты стоишь?
- Точно! Никак! Только, если он меня видел…, - Марина даже лоб почесала. – Выходит, он был в том же зале, только я его не видела. Значит, он меня специально направил в тот коридор.
- Умница. Получается, что так. Но это мы сможем проверить. Там в зале должна быть камера видеонаблюдения.  Если милиция ее не изъяла, заберем мы. Ты следователю об этом говорила?
- Нет, меня не спрашивали. Слушай, если это организовали Анжелика с Тимуром, то зачем это им надо было?
- Вот это мы тоже должны выяснить. А для начала надо просто их найти. У тебя есть их координаты?
- Есть телефоны. Вот номера, - после минуты поиска Марина протянула телефон Анатолию, - записывай.
- А еще мы с тобой проведаем Акуньшина, - записав номера, сказал Сизоненко. – И переедем жить на дачу, - добавил без всякой связи.
- Ясно, - нахмурилась Марина. – Может, лучше квартиру снять? Гостиницу я не потяну. Неизвестно, сколько здесь жить придется.
- Не тушуйся, - засмеялся Анатолий. – Ты же видела мою Татьяну, опять взбесилась, ревнует к тебе. Так что поживем на даче, ничего страшного. Это не очень далеко, сразу за городом. Кстати, Сашка там рядом. Хочешь увидеться? – лучик улыбки озарил его полное лицо.
- Спрашиваешь! Конечно, хочу!
- Марина, а как у вас обстановка в городе?
- Я всё ждала, когда ты спросишь, - рассмеялась Марина. – Спокойно у нас в городе, спокойно.
- В новостях все время говорят: «Восток, Восток». Ты ведь тоже на Востоке вроде живешь?
- Нашу область называют то восточной, то центром. Россияне считают Днепропетровскую область восточной, а мы себя причисляем к центру.
- Признайся, ты какой позиции придерживаешься? Ты же русскоговорящая. Хочешь к России примкнуть?
- Толик, о чем ты говоришь? Какая Россия? Да, у меня там много друзей и родственников, но я-то украинка. Зачем мне хотеть жить в России? Мне и здесь хорошо, - лицо Марины раскраснелось. Ее всегда задевали подобные разговоры. Почему-то многие считали, раз говоришь по-русски, значит, ты должен быть за ополченцев Донбасса и за Россию. – Мне еще ни разу в жизни никто не запрещал говорить на русском языке, хотя я с таким же успехом могу общаться и по-украински. Просто у нас много русских в городе живет, вот и говорим так, чтобы всем было понятно.
- А как же с документацией? На каком языке пишете?
- Смешные вопросы задаешь, адвокат, - засмеялась Марина, - провокационные. Я лично считаю, что в каждой стране вся официальная документация должна быть на одном государственном языке. Вот ты можешь представить, что, например, в Германии документы оформляют не на немецком, а на украинском или на белорусском?
- Нет, конечно, - рассмеялся и Анатолий, - такого быть не может.
- Тогда почему от Украины требуют наряду с украинским еще и русский признать вторым официальным языком? На каком основании? Только потому, что здесь проживает много русских? Так русские люди есть в каждой стране мира. Почему от других стран этого не требуют? Вот объясни мне.
- Ты права. Но на Донбассе большинство русских. Почему бы не пойти им на уступки и не сделать русский вторым государственным?
- По мне, так это просто повод для мятежа, не более. Столько лет жили, говорили, кто на каком хочет, никто ничего не запрещал. И вдруг язык стал камнем преткновения. Это надуманный повод, не находишь?
- Возможно. Но на Донбассе еще много нерешенных проблем.
- Проблемы есть, не спорю. Но их можно было решить и мирным путем, не прибегая к военным действиям.
18
В больнице к потерпевшему Марину, конечно, не пустили. Не помог и авторитет известного адвоката. Охранник потребовал для посещения специальный пропуск от следователя, а медсестра, проходившая мимо, только фыркнула негодующе: мол, ходят тут всякие.
- Ничего, в другой раз проведаем, - успокоил Исаеву Анатолий. – Врач сказал, что, возможно, не сегодня-завтра он выйдет из комы. Вот тогда и побеседуем. Сейчас все равно он ничего не сможет сказать. Заедем к следователю, потом ко мне в контору и на дачу.
- Как скажешь.
Марина понимала, что Анатолий взял ее полностью под своё крылышко. Он ни на минуту не оставлял ее одну, за что она ему была очень благодарна. По телефону давал указания подчиненным, которых у него оказалось многовато по ее понятиям.
- Сейчас заедем в офис, надо пару бумажек подписать, а потом я весь – в твоем распоряжении, - говорил Анатолий, выруливая на мостовую. – Вот черти, перегородили выезд. Кто же так паркуется? Богом клянусь, это – женщина.
- Как что, сразу женщина, - засмеялась Марина. – Привыкли вы, мужики, все беды на женщин сваливать.
- Обычно в жизни оно так и есть, - вздохнул облегченно, когда выехал на проезжую часть дороги. – Ты же из истории помнишь, что даже войны из-за женщин начинались? Как начали грешить еще в раю, так и до сих пор продолжаете.
- Ты мне зубы раем не заговаривай. Лучше скажи, что надо дальше делать?
- А дальше немного поработает моя команда. На милицию у меня надежды никакой. У них дел достаточно  и без этого. Они нашли подозреваемого в твоем лице и успокоились. Возможно, уже и начальству отрапортовали. Если бы не я, вернее, мой авторитет, не побоюсь этого слова, ты сейчас сидела бы в камере и знакомилась с отпетыми  мошенницами и настоящими убийцами.
- Спасибо тебе, - Марина взглянула со стороны на своего давнего друга.
- Не за что меня еще благодарить. Вот раскрутим это покушение, тогда и будешь расшаркиваться, - улыбнулся Анатолий. – Хорошо, что этот господин остался жив. Благодаря тебе, впрочем.
Офис адвоката Сизоненко оказался очень элегантным и дорого обставленным. Марина немного разбиралась в качестве мебели: ее бывший муж занимался изготовлением разных столиков-стульчиков. Поэтому спокойно могла отличить натуральное дерево от разного рода древесно-стружечных или волокнистых плит.  Здесь же везде был мореный дуб. Добротная мебель с претензией на старину, но не антиквариат. Она хорошо сочеталась с современной аппаратурой, которая присутствовала в изобилии на всех столах.
Марина обратила внимание, как моментально подтянулись сотрудники при виде Сизоненко. Прекратились разговоры и смех, который она слышала при входе. Головы повернулись в сторону Анатолия.
- Так, други мои, - обратился он сразу ко всем, - минуточку внимания. Кто в данный момент свободен, зайдите ко мне в кабинет.
Несколько человек поспешили занять места за длинным столом в кабинете Сизоненко. Марина скромно примостилась в углу.
Анатолий обвел взглядом сотрудников.
- Ребята, разрешите представить вам мою старинную подругу еще по юности – Марина Исаева. Чтобы вы меньше сплетничали, скажу сразу, эта женщина – моя безответная любовь.
После этих слов все заулыбались и раздались дружные аплодисменты, а Марина покраснела так, как не краснела уже очень давно.
- Ну, зачем? – тихонько произнесла она, но Анатолий ее услышал и ответил, глядя прямо в глаза:
- Затем, что все должны знать, и ты в том числе, что всё, что мы отныне будем делать – это ради любви. Все поняли? Хорошо, - продолжал он после дружных кивков сотрудников. - Марина попала в беду.
Минут за десять Анатолий подробно изложил всю информацию, которую успел собрать за время общения с Мариной.
- Мы с вами будем сами расследовать этот инцидент. Необходимо собрать всю информацию обо всех персонажах. Я здесь написал, кто и чем будет заниматься, - Анатолий что-то исправил в своих заметках и положил пару листов на стол. – Работаем. Я на телефоне, звоните, как только что-то нароете.
19
Марина лежала на мягком диване, зажав в кулаке краешек атласной простыни. День был насыщен событиями, и надо было всё это переварить. Дача Анатолия оказалась гораздо богаче его городской квартиры. Как он сам объяснил: квартиру купили готовую, а дачу строили с учетом потребностей хозяев. Шикарная отделка под дерево, мебель, подобранная со вкусом. Марина поняла, что обставлял дачу сам Анатолий. Вряд ли у его жены хватило бы мозгов на подобный дизайн.
Марина улыбнулась, вспомнив свою встречу с Сашей, теперь уже – Александром Сергеевичем. Да… все меняются к старости, но, чтобы так измениться… Александр Пешай когда-то был стройным красавцем, и сердечко Марины года два сохло по нему, не замечая вздохов Анатолия Сизоненко. А когда Александр действительно стал за ней ухаживать, она почему-то сразу потеряла к нему интерес. Наверное, перегорела. В дни молодости он работал в горкоме комсомола, потом преподавал в институте. А сейчас она встретилась с дряхлым стариком, потерявшим интерес к жизни.  Если бы Анатолий не представил, никогда бы не узнала, да и не обратила бы внимания на сгорбленного старичка, идущего с удочкой по улице. Выгоревшая футболка, трико еще советских времен, пластмассовые шлепки на босых ногах. Да и глаза потухшие, безжизненные. Даже жалко стало.
- Пить начал, с работы поперли, - объяснил позже Анатолий.
- А ведь такой парень был. Где его жена?
- Бросила, давно уже уехала, живет с сыном. Он один на даче круглый год кантуется. А тебя ведь узнал.
- Я его не узнала, мне как-то немного стыдно от этого. Да и вообще не по себе, - призналась Марина.
- Помню, как ты страдала, душу мне изливала, - улыбнулся Анатолий. – А я слушал тебя, а сам думал: «Вот и классно, что он на тебя внимания не обращает. Может, заметишь меня?»
- Толик, зараза ты такая, - засмеялась Марина. – Сказал бы тогда просто: «Люблю», и всё было бы по-другому.
- Да не было бы по-другому. Как судьба повернула, так и было бы. Ты все равно уехала бы в свой город, все равно вышла бы замуж за своего Виктора. И было бы так, как и есть. Понимаешь? Что запрограммировано, то и происходит.
- Ты настолько веришь в судьбу? – удивилась Марина. Она знала Анатолия всегда целеустремленным, смелым, идущим напролом, если это рационально. И вдруг подобные рассуждения…
- Раньше не верил. Думал, что захочу, то и будет. Но жизнь сама как-то повернула, и стало происходить то, чего не планировал. Нет, я не жалуюсь. Большинство все же идет по плану. И с карьерой – полный порядок. И дети есть, даже внучок уже имеется. А вот с любовью – провал. Всю жизнь прожил без удовольствия, если ты понимаешь, о чем я?
- Ты считаешь меня виноватой в том, что у тебя не сложилось с любовью?
- Нет, себя. Вовремя ничего не сказал, не предложил. Думал почему-то, что поступаю правильно по отношению к другу: ты ведь в Сашку была влюблена. Да и когда приезжал к тебе…,  но ты уже была замужем. Помню твой округлившийся животик. Подумал тогда, что это мог быть мой ребенок, - Анатолий отвернулся, но Марине показалось, что его глаза предательски заблестели.
- Ты же тогда сказал, что приехал в командировку.
- А что я должен был сказать? Что ночей не сплю, думая о тебе? Что мне смотреть на Татьяну тошно, потому что никогда ее не любил. Если бы в тот день я заметил хоть искорку твоего интереса ко мне, я сразу подал бы на развод. Мне было неважно, что у тебя уже был муж, что ты беременна от него, что, возможно, любишь его. Мне всегда нужна была только ты! Не знаю, зачем тебе это говорю? Но мне сейчас вот стало немного легче. Сказал и полегчало. Возможно, ты не поймешь. Прости, что напрягаю тебя своими чувствами. Когда ты позвонила, думал, с ума сойду.
Они проговорили полночи, пока за окном не начало светать. У Марины голова раскалывалась от изобилия информации, надо было хоть немного отдохнуть. Анатолий постелил ей на диване в гостевой комнате, а сам ушел в свою спальню, на прощание по-братски поцеловав ее в щеку. Он прижался к ней и задержался в таком положении немного дольше, чем того требовал братский поцелуй, но не позволил себе лишних движений. Марина была благодарна ему за это. Она еще не разобралась в своих чувствах. Поэтому сейчас любое проявление нежности со стороны Анатолия грозило бы разрывом их дружеских отношений.
Она долго ворочалась на чужой постели, хотя диван был очень удобным. Уснула только под утро, когда люди обычно поднимаются, чтобы идти на работу.
20
Расследование покушения  на известного бизнесмена Александра Акуньшина было взято на особый контроль. Начальство требовало ежедневного отчета о проделанной работе. Следователь Николай Минаев понимал, что его версия о причастности писательницы Марины Исаевой к покушению шита белыми нитками. Она обнаружила раненого, но не более того. На ноже нет вообще никаких отпечатков, словно его вымыли перед совершением преступления. Понятно, что преступник работал в перчатках. И если бы это была Исаева, у нее было достаточно времени от звонка на пульт дежурному и до приезда милиции, чтобы куда-то их выбросить. Но поиски перчаток ничего не дали. На ее одежде тоже не обнаружено капель крови. Мотива у нее никакого: с раненым она не была знакома. Хотя, это еще надо проверить. Подозревать ее, конечно, было не в чем. Но другой зацепки у следователя не было.
По второй версии убийцей мог быть сын Акуньшина. По рассказам близкого окружения жертвы сын с отцом давно не ладили и неоднократно ругались в присутствии свидетелей. Сын уже десять лет не может простить отцу гибель матери в автомобильной аварии. Вроде бы как мотив. Но почему он тогда ждал десять лет? Они работают в одной сфере, постоянно сталкиваются по работе. Наследство? Надо проверить, есть ли завещание? И в чью пользу? Все-таки миллионер. Второй мотив? Возможно.
Андрей Акуньшин опоздал на юбилей отца, приехал практически вместе с милицией. Алиби сомнительное предоставил. Надо проверять.
Конкуренты?  Это третья версия. По словам Светлакова  конкурентов у них нет. Есть мелочь, но им претендовать не на что. Так что убийство председателя совета директоров холдинга для них ничего не меняет.
Личный мотив? Вполне возможно. Из-за ревности какая-то дамочка наняла киллера. Акуньшин до сих пор завидный жених. Типа «так не доставайся же ты никому».
Минаев даже улыбнулся, прочитав написанное им же. У начальства такой мотив явно не прокатит.
За пару дней он проделал много работы. Проработал версию с писательницей. Но здесь вообще глухой номер: если даже она причастна к происшествию, то такой адвокат, как Сизоненко, всю работу сведет на нет.
Очень интересно, конечно, что покушение обставлено практически так, как написано в ее книге. И презентация совпала по времени с юбилеем Акуньшина. И мероприятие именно в ресторане того же Акуньшина. Если верить ее словам, раньше она никогда его не знала. А может, и знала. Ведь знакома же она с лучшим адвокатом города. А если это типа неразделенной любви, и она вот так решила ему отомстить?
Это можно проверить. Надо только найти кого-то из старшего поколения, кто был знаком с Акуньшиным в дни его юности.
А еще надо проверить организаторов презентации и организаторов банкета в честь юбилея.
Николай Минаев наметил план мероприятий и позвонил операм, чтобы дать им задание.
21
Андрей Акуньшин понял, что следователь подозревает его в покушении на отца. Подписка о невыезде, подтверждение алиби. Это же надо было ему опоздать на этот чертов юбилей. Главному бухгалтеру Малышевой приспичило именно в этот день получить от него кое-какую финансовую информацию, и ему пришлось засесть за компьютер, чтобы свести воедино те цифры, которые ее интересовали. Объяснила эту спешку тем, что в понедельник надо давать инфу в министерство, и ей еще придется сидеть над расчетами всё воскресенье.
Андрей не любил сталкиваться с Малышевой. Помнил ее попытки флиртовать с ним. Это произошло после того, как ей не повезло заарканить отца. Отец вовремя разобрался в попытках этой женщины привлечь к себе его особое внимание. Он не делился с сыном подробностями своей личной жизни, но Светлаков просветил Андрея.
Малышева была на пятнадцать лет старше Андрея, но это не остановило ее. Она знала, что парень не так давно расстался со своей женой, вот и постаралась утешить брошенного на произвол судьбы, как она выразилась. Пару раз пригласила в кабинет вроде по делу, чашечка кофе, то да сё. Вначале Андрею даже льстило внимание главного бухгалтера. Но, когда она после изрядной порции коньяка вместо кофе вдруг погладила его по голове и предложила продолжить посиделки у нее дома, до Андрея дошло, наконец, чем это чревато для него. Вежливо отказался. С тех пор Малышева при каждом удобном случае старается его подколоть, хоть как-то унизить.
Поэтому, чтобы не сталкиваться с ней лично, больше общается по телефону, а необходимую информацию сбрасывает на почту.
 Вот и на юбилей из-за нее приехал с опозданием. Уже на входе сказали, что отца пытались убить, и его только что увезла «скорая помощь».
Следователь потребовал алиби. Какое алиби, если дома сидел за ноутбуком, даже приходящей домработницы в тот момент рядом не было. Получается, что подтвердить никто не сможет.
Неимоверная жара выбивала из колеи.  Плавился асфальт, плавился  мозг. Андрей ехал в офис, но мысли были совсем не о работе.
 Кому понадобилось убивать отца? Кому мешала его жизнь?
Андрей понимал, что занятие бизнесом не способствует, конечно, обзаведению лучшими друзьями, но и явных врагов у него тоже, вроде, не было.  Как бы он лично ни относился к отцу, но все равно любил его. То, что между ними пролегла пропасть после гибели матери, не означало, что он перестал его любить.
Андрей гордился отцом. Он знал, что своего материального благополучия отец достиг упорным трудом. У него не было богатого наследства, не было «волосатой лапы», никто никуда его не проталкивал. Вот взял человек и с чистого листа начал свой бизнес. С одного-единственного кредита в банке.
Отец часто ему когда-то рассказывал, как начинал свой хлебный бизнес. Взял кредит, купил установку «Дока-хлеб» и стал просто печь хлеб на продажу. Прибыль тратил только на продвижение бизнеса, на расширение.
Возможно, ему помогло то, что начинал он в 90-ых, когда в стране была неразбериха. Тогда выживали в бизнесе или очень удачливые, или те, кто смог договориться и с рэкетом, и с властью. Насколько понял Андрей, отцу просто повезло. Как бы там ни было, сейчас он возглавляет крупный холдинг, и в этом только его личная заслуга.
Мысли Андрея перескочили на текущие дела. Надо отдать кое-какие распоряжения и ехать в больницу.  Врач дал надежду на скорое выздоровление. Правда, сказал при этом, что всё может знать только Бог, а он, врач, только его слуга. Запутано, но родным больного достаточно даже намека на выздоровление, чтобы появилась надежда. Андрей молил Бога, чтобы отец пришел в себя. Тогда прояснится непростая ситуация, он скажет, кто всадил в его грудь нож, и всё станет на свои места. Не очень комфортно чувствовать себя подозреваемым в покушении на родного отца.
22
Марина опять решила сходить в больницу. Ее не остановило то, что ее не пустили первый раз. Анатолий промолчал, когда она изложила ему свою просьбу, но после посещения офиса, где он выслушал своих сотрудников и дал какие-то распоряжения, пригласил ее в машину и отвез в больницу.
По дороге он больше молчал. Как поняла Марина, переваривал полученную информацию. Ей было интересно наблюдать за мимикой его лица, выражение которого всё время менялось. Единственное, что она поняла – всё шло хорошо.
- Ты мне хоть что-то скажешь? – не выдержала она пытки молчанием.
- Потом.
- Когда – потом? Я тоже хочу быть в курсе дела. Что-то раскопали?
- Раскопали, - удовлетворенно улыбнулся Сизоненко. – Но не спрашивай. Я тебе позже всё расскажу, когда соберу воедино. После больницы поедем к следователю. Там и услышишь. Не понимаю, что ты хочешь увидеть в той больнице?
- Не что, а кого, - поправила его Марина. – Я хочу увидеть его глаза.
Анатолий ревниво взглянул на нее, но промолчал.
- Знаешь, из головы не идут его голубые глаза. Вот даже сейчас вижу, как он тогда смотрел на меня умоляющим взглядом.
- Ты даже цвет его глаз успела рассмотреть?
- Успела, - вздохнула Марина. – Веришь, лицо вспоминаю с трудом, а вот глаза помню отчетливо.
- Бывает. В минуты стресса запоминается какая-то деталь и преследует потом долго и навязчиво. Да, бывает. Только ведь никто тебя к нему не пустит. Помнишь, что нужен спецпропуск?
- Помню, к сожалению. Толик, может, попросишь следователя?
- Ну вот, я так и знал! Ждал, когда же ты об этом попросишь, - рассмеялся Анатолий. – А что мне за это будет?
- Ну, ты и жук, - засмеялась Марина. – И что же ты хочешь?
- Пару поцелуев…
- Толик!
- В щеку!
- Ладно, вымогатель. Но только после посещения больницы, - заметив, как Анатолий подставил щеку для поцелуя, поспешила отвертеться Марина.
- Так и знал, - притворно вздохнул Анатолий. – Есть пропуск. Я действительно предвидел твою просьбу, - ответил он на немой вопрос Марины. А потом надо заехать в отдел милиции и составить фоторобот  Анжелики и Тимура.
- А их-то зачем? – искренне удивилась Марина.
- А ты попробуй к ним дозвониться.
- И что я им скажу?
- Спроси, когда подписание контракта? – ухмыльнулся Сизоненко. – Чего медлишь? Звони.
Марина набрала номер телефона Анжелики, послушала, отключилась. Набрала другой номер – Тимура, отключилась.
- Номер не существует.
- Что и требовалось доказать. Эти номера не существуют с того момента, как совершилось преступление. Симки выбросили и все дела. Теперь улавливаешь?
- Улавливаю.
Марина вдруг четко увидела ситуацию со стороны: её поманили изданием книги, пригласили на презентацию, украли нож, хотели убить бизнесмена и повесить убийство на нее. Только вот вопрос: почему для этой цели избрали именно её? Потому что в её детективе описано подобное убийство. Она сама написала рецепт убийства. Марину передернуло от одной мысли, что она своей писаниной навлекла столько неприятностей, как для себя, так и для пострадавшего человека.
- Приехали. Держи свой пропуск, - Анатолий протянул бумажку Марине, - только долго там не задерживайся. Я в машине подожду.
- Спасибо, Толик, - Марина не удержалась и поцеловала его в щеку.
- Вот ради таких моментов и надо стараться, - улыбнулся он. – Беги!
23
Охранник привычно перегородил дверь. Милиционер даже не оторвался от решения сканворда. Марина сунула охраннику прямо в лицо пропуск. Тот нехотя прочитал его, отстранился от двери.
- Что там? – отреагировал милиционер.
- Спецпропуск от следователя, - глухим голосом ответил охранник.
- Пропускай, - милостиво разрешил милиционер и опять опустил глаза на сканворд.
Марина осторожно открыла дверь палаты, к ней тут же подскочила медсестра. Но, только взглянув на спецпропуск, она молча отошла и сделала приглашающий жест, хотя выражение ее лица говорило об обратном. Марина не стала обращать на нее внимание: была готова к подобной встрече.
- Вы можете оставить нас наедине? – задала она вопрос, не особо надеясь на положительный ответ. Но, как ни странно, медсестричка только фыркнула негодующе, и тут же вышла из палаты. Видимо, подпись следователя здесь была на уровне приказа.
Марина осталась наедине с больным. Перед ней на больничной койке лежал пожилой мужчина с очень бледным лицом. К его руке была подключена капельница, на теле прикреплены датчики, рядом на столике стояло множество аппаратуры, на мониторе бегали кривые линии.
Она даже себе толком не могла объяснить, зачем  сюда пришла. Но твердо знала, что хотела бы еще раз взглянуть в глаза этому мужчине. Видимо, это желание так и останется только желанием, потому что Акуньшин лежал с закрытыми глазами.
Марина где-то читала, что с больными, которые находятся в коме, надо разговаривать. Вроде бы они слышат всё, только ответить не могут. Позитивная речь влияет на биологическую программу человека и настраивает его на выздоровление.  Но самое сильное воздействие на человека производит рифмованная речь, то есть, стихи влияют на биоэнергетику человека. Вот со стихами Марина не очень дружила. Она их запоминала, а сама не могла даже пару строчек зарифмовать.
Она подошла к мужчине, присела на стул, где перед этим сидела медсестра, стала рассматривать его лицо. Очень бледное, но с остатками загара. Продольные морщины на лбу не старили его, просто придавали мужественности. Марина знала, что ему исполнилось шестьдесят пять лет, но выглядел он моложе, даже на больничной койке, которая никого не красит. Резко очерченные губы красивой формы. Наверное, в молодости был красавцем. Интересно, ведь какое-то время жили в одном городе, возможно, даже где-то пересекались. Поверх одеяла лежали сильные руки. Кожа еще без старческих пигментных пятен, длинные пальцы. О таких говорят – пальцы пианиста. Может, и он играет на пианино.
Она вдруг вспомнила стихи о гордости.
- Гордым легче, гордые не плачут…
Марина проговорила это вслух и решила, что дочитает стихи до конца. Где-то сбилась, но это было не важно. Потом она вспомнила  какие-то стихи еще со школьной программы. Даже не думала, что в памяти сохранились эти обрывки стихотворных форм. Читая стихи, она непроизвольно прикоснулась к руке больного, погладила ее, да так и держала до того момента, пока не скрипнула дверь, впуская медсестру.
- Прием окончен, - грубо сказала она, негодующим взглядом наблюдая, как Марина резко отдернула свою руку от руки пациента.
- Я еще приду, - сказала Марина для Акуньшина, и ей показалось, что на мониторе чуть выше дернулось пару зигзагов.
- Ну-ну…, - медсестра уже проверяла капельницу, показывая всем своим видом, что пора уходить.
24
Следователь как-то равнодушно отреагировал на приход Марины Исаевой со своим адвокатом. Задал несколько ничего не значащих вопросов, записал в протокол.
- Гражданка Исаева, вы в молодости встречались с Александром Акуньшиным? – спросил как бы мимоходом.
- Нет, - удивленно ответила Марина. – Не помню. Не знаю, - как-то неуверенно ответила она, а Сизоненко взглянул на нее укоризненно.
- Так не помните, или не знаете? – уточнил следователь.
- Он старше меня на пять лет. Может, где-то и пересекались, но не уверена. По крайней мере, я его не помню.
- Зачем вы навещали его в больнице?
- Просто так, - Марина мельком взглянула на Анатолия. – Проведать. Посмотреть, как он. Мне показалось, что он отреагировал на мой приход.
- Как отреагировал? – Николай Минаев даже ручку отложил. – Конкретнее.
- Когда я уходила, на мониторе немного выше вырисовались линии зигзагов.
- Аааа, - протянул разочаровано следователь и опять взял ручку. – Скажите, кто заказывал зал в ресторане для вашей презентации?
- Я же уже говорила, всё мероприятие организовали Анжелика и Тимур.
- Вот смотрю на вас и удивляюсь. Вы приехали из другого города, поселились в гостинице, пришли в ресторан, который заказали для вас чужие люди, и даже не поинтересовались их фамилиями. Или всё же вы их знаете, только нам сообщить не хотите?
- Думаю, на сегодня вопросов достаточно, - вмешался Сизоненко. – Моя подзащитная вам еще раньше ответила на все эти вопросы. Да и фотороботы составлены. Подпишите пропуск.
- Еще один вопрос и вы будете свободны. Вам эта вещь знакома? – следователь достал из сейфа пакет и бросил на стол.
Марина вздрогнула при виде ножа, на лезвии которого еще были бурые пятна.
- Я видела этот нож, или похожий, в груди того мужчины, - еле выдавила из себя, побледнев.
- А раньше вы его видели? – опять спросил следователь.
- Н…нет, - немного запнулась женщина.
Ей на выручку опять пришел Анатолий.
- Так вы подпишете пропуск?
- Конечно, - следователь поставил свою подпись на клочке бумаги и в упор взглянул на Марину. – Но мне кажется, что эта вещь вам все же знакома.
- Идем, - Сизоненко потянул Марину за собой, не дав той сказать ни слова.
25
- Чуть не спалилась, - выдохнул Сизоненко уже в машине. – Неужели не можешь контролировать себя?
- Виновата. Но увидела, представила, что он уже знает, - оправдалась Марина, вытирая вдруг вспотевший лоб.
- Откуда ему знать? Они до сих пор не сообразили, что надо искать твоих организаторов.
- А ты почему им не подскажешь?
- А зачем? Вот мои ребята всё вынюхают, тогда и преподнесем им на блюдечке. А то с их стараниями и этих упустят. Ты в курсе, что зал в ресторане вообще на «левый» паспорт заказывали?
- Нет, конечно. Откуда мне знать.
- И видеонаблюдение странным образом было отключено именно в том зале, где были вы. И на входе тоже. Мы это уже проверили, а вот за милицию даже не уверен, додумались ли.
- Еще что-то знаешь?
- Знаю только то, что никакого творческого союза не существует.
- А как же мои книги? Я ведь их в руках держала. Дома лежат. Презентация? – растерялась Марина.
- Сколько было экземпляров? Пять у тебя дома, да штук двадцать ты подписала и раздала. Так?
- Так.
- А ты обратила внимание, какой тираж, какая типография? Вообще на реквизиты обратила внимание? – Анатолий уверенно повернул к офису.
- Обратила. Никаких реквизитов. Но я подумала, что это просто сигнальные экземпляры. А основной тираж будет издаваться потом, после прочтения и согласования.
- Эх, наивная простота, - без тени улыбки сказал Анатолий. – Сейчас зайдем в офис, и я тебе по полочкам всё разложу.
Сизоненко оставил Марину одну на некоторое время, дав тем самым возможность немного прийти в себя после напряженного дня. Она не хотела ни о чем думать. Сказалось напряжение, неимоверная жара, полученная информация. Под кондиционером была живительная прохлада, и Марина расслабилась в ожидании Анатолия. Среднего  возраста секретарша принесла стакан холодного яблочного сока, за что Марина была ей очень признательна.
- Ну, что, подруга, займемся анализом? – веселое настроение Анатолия вселяло надежду. Он широким шагом вошел в кабинет и развалился в своем кресле. Итак, начнем.
- Начнем, - поддержала его Марина. – Что там?
- Твоя история начинается с того момента, как ты выставила на сайт свой детектив, в котором написала рецепт практически идеального убийства. Я полностью прочитал твоё творение, когда ты дрыхла без задних ног.
- Фу, грубовато звучит, - Марина скривила губы в нарочитой ухмылке.
- Ничего-ничего, зато правильно выражает суть, - улыбнулся Анатолий, пригладив свою поредевшую шевелюру. – Значит, ты выставила детектив, его тут же прочитал кто-то из «творческого союза». Анжелика или Тимур – не имеет значения. Думаю, этим людям было дано задание найти именно такого автора. Вот они и нашли его, то есть, тебя. С твоим же рецептом убийства. То, что автор оказался женщиной, их не остановило. Они бросают тебе приманку в виде издания твоей книги. Естественно, ты клюешь. Ладно-ладно, опять грубовато? – Анатолий поднял руку в знак примирения, увидев опять ту же ухмылку на лице Марины. – Ничего, терпи. Значит, ты проглотила наживку и согласилась на их предложение. Дальше дело техники. Они издают двадцать пять экземпляров: благо, тратиться на редактора и корректора не понадобилось, ты сама это успешно сделала.
- Да, - кивнула Марина.
- Это, кстати, не очень дорого. Издают, скорее всего, в частной типографии, где никто не требует подтверждения авторского права. Отсюда, кстати, и то, что не проставлен тираж, не указана типография. Думаю, сказали, что это – подарочный вариант. Если бы у нас сейчас был хоть один экземпляр книги, определить издателя не составило бы труда. Но нам это в данный момент не очень важно.
- Можно выслать книгу.
- Что? – Анатолий оторвал глаза от своих бумаг.
- Говорю, что книгу можно выслать по почте. Позвоню дочери, она сразу вышлет.
- Не надо. Пока не надо. Идем дальше. Кто-то едет в твой город и залезает в твой дом, чтобы найти хоть что-то, что тебя впоследствии может скомпрометировать. Ты давала точный адрес кому-то из них?
- Да, Анжелика спрашивала. Сказала, для оформления документации.
- Понятно. Думаю, приезжал Тимур. Нож подвернулся как раз кстати. Вот тут начинается самое интересное. Зачем Тимуру или Анжелике убивать Акуньшина? Что их связывает? Зачем такая сложная комбинация?
- Не знаю.
- Конечно, не знаешь. И я не знаю. Пока не знаю. Но думаю, что их или попросили, или заставили это сделать. Кто?
Секретарь опять принесла холодный сок, Анатолий поблагодарил ее кивком головы.
- Дальше. Анжелика заказывает номер в гостинице на твое имя. Кстати, номер был заказан на Регину Шварц. Они не удосужились даже поинтересоваться твоим настоящим именем. Значит, для них было неважно, кого они подставляют – Федю или  Петю. Извини, это образно.
Марина кивнула головой, вспомнив, как удивились эти двое, когда она назвала своё настоящее имя.
- Зал в ресторане заказан на чужой паспорт. Это, чтобы впоследствии не светиться. Камеры отключены. Вывод: камеры мог отключить тот, кто знаком с их расположением, или тот, у кого есть доступ к камерам. Это - охрана ресторана, управляющий, кто-то другой из обслуги. Даже официантка, у которой могут быть шашни с охранником. Практически, это мог сделать каждый, кто работает в ресторане, - Анатолий немного задумался. – Если всех проверять, уйма времени уйдет.
- Доступ к камерам может быть и у владельцев ресторана, - добавила Марина.
- Что ты сказала? У владельцев? Правильно. Об этом я как-то не подумал. Это еще больше расширяет границы поисков, - улыбнулся Сизоненко, добавив запись в блокнот. - Дальше. Звонок Тимура. Как долго его не было в зале перед звонком? Ты запомнила?
- Минут десять, не больше. Я его видела после презентации, потом он исчез. Анжелика сказала, что он ушел заказывать столик в ресторане для нас, чтобы поговорить в спокойной обстановке.
- Ты сама спросила, где Тимур? Или Анжелика просто подошла и сказала о столике?
- Не помню.
- Ладно, пока и этого достаточно. Значит, Тимур отсутствует минут десять, потом раздается звонок. За это время он мог спокойно вызвать Акуньшина под каким-то предлогом в тот коридор и ударить ножом. И сразу позвонить тебе, чтобы ты оказалась рядом с ним практически в момент его смерти. Конечно, он не ожидал, что удар не будет смертельным. И думал, что на ноже окажутся твои отпечатки пальцев.
- Толик, может, это не Тимур сделал?
- Может, и не Тимур. Но как-то всё сходится. Анжелику мы исключаем, так как ты ее видела в зале всё это время. Видела?
- Да. Она всё время была в кругу гостей. Это я точно помню, - подтвердила Марина.
- А как она себя вела?
- Нормально, вроде, - добавила Марина, приподняв плечо. – Нормально, - подтвердила более уверенно.
- Не волновалась? Не суетилась больше положенного?
- Нет.
- Возможно, она и не была в курсе того, что должно было произойти? Но Тимур уж точно знал, раз вызвал тебя в тот коридор. Так, еще вопрос: почему ты все же вышла именно в ту дверь? Я смотрел этот зал, там четыре двери. Когда-то это был холл. Потом поставили стену, и получился зал. Одна дверь выходит прямо в кухню, вторая – центральный вход, третья – запасный выход, четвертая – коридор первого этажа, куда практически никто не заглядывает. Почему тебя понесло именно в этот коридор?
- Он сказал – в правую дверь. Я в тот момент даже не задумалась, куда идти, пошла сразу в ту.
- Значит, он тебя точно видел, когда звонил. Сделал дело и отправил тебя на место преступления. Или же ему позвонили и приказали тебя туда отправить. Это еще надо разобраться. А теперь рассмотрим, кому было выгодно убрать Акуньшина? Если это действительно Тимур организовал от начала до конца, то надо его найти. Возможно, внебрачный сын или еще что-то в том духе. Но, думаю, что он здесь – только исполнитель. Заказчик покруче будет. С деньгами, если не пожалел потратиться на издание книг, презентацию и прочее. Акуньшин ведь миллионер. Значит, надо смотреть, кому могли бы достаться его денежки в случае его смерти?
- Толик, тут прямо на детектив тянет, - улыбнулась Марина.
- Жизнь еще тот детектив, - подтвердил Анатолий. – А выгодна смерть Акуньшина только его единственному сыну Андрею. Вот так. Если, конечно, не составлено завещание еще в чью-то пользу. Надо наведаться к нотариусу.
26
Со времени назначения на новую должность Светлаков полностью преобразился.  Он с важным видом входил в офис, одним кивком головы здоровался сразу со всеми и больше ни на какие приветствия не отвечал. Острый подбородок был поднят вверх, грудь выпячена колесом, шаг стал широким и уверенным. Сослуживцы его не узнавали.  В свои пятьдесят он стал выглядеть лет на десять моложе, что не преминули отметить все женщины офиса.
Свои обязанности  он знал отлично. Годы работы в качестве заместителя  научили его обращать внимания на мелочи, которые руководство обычно не замечает, оставляя их подчиненным.  Но от таких мелочей подчас зависит судьба любого бизнеса.
- Светочка, пригласи ко мне Ирину Леонидовну, - мимоходом сказал секретарше, входя в кабинет. На двери кабинета висела табличка с именем Акуньшина, и у Светлакова мелькнула дерзкая мысль сменить ее, но сдержался: еще рано, надо немного подождать.
Важно уселся в кресло Акуньшина, немного недовольно сморщился: оно было узковато для его фигуры, располневшей в последнее время. Тренажеры не помогали, на диете сидеть не было желания.  Расстегнул еще одну пуговицу на светлой рубашке с коротким рукавом. Брючный ремень больно впился в живот, но расслабить его он не мог: надо было держать марку. Поэтому выдохнул и втянул живот, что сразу округлило грудь. В такой позе и встретил появление главного бухгалтера.
Малышева вошла с улыбкой на полных губах. Кожа лица ее лоснилась от пота, широкие поры не мог скрыть никакой тональный крем. Пышные волнистые волосы до плеч полностью скрывали шею, и казалось, что второй подбородок лежит почти на высокой груди. Одевалась она в одежду модных брендов, что не всегда шло к ее фигуре, но выглядело дорого.
- Вызывали? – не ожидая ответа, она подошла вплотную к Светлакову и подставила щеку для поцелуя.
Тот быстро чмокнул ее и испуганно отстранился.
- Ирочка, только не здесь.
- Почему? Боишься, что кто-то увидит? Так еще пару дней и о нас будет говорить даже дворник соседнего дома, - рассмеялась Малышева, но все же отошла на безопасное расстояние. – Зачем вызывал?
- Надо бы обсудить финансовые вопросы.
- Как там наш председатель? Всё же выкарабкается?
- Пока в коме. Посмотрим.
- Да, подождем. Так что ты хотел? – Малышева расположилась за длинным Т-образным столом, открыла принесенную папку.
- Хотел узнать, как обстоят наши дела с активами? Что-то можно перебросить на счет?
- Не волнуйся, всё, что можно, я сразу перевожу. Сам понимаешь…
- Конечно-конечно, - Светлаков вытер вдруг вспотевшие ладони о штанины брюк. – Ты же понимаешь, если вдруг что, сразу аудит и прочее. Надо, чтобы мы сработали на высшем уровне.
- Федя, говорю тебе – не переживай. Ты с Андреем насчет акций говорил?
- Нет, не было подходящего момента. Думаю, он свои не продаст.
- А отца?
- Ира, но он же еще…, - Светлаков укоризненно взглянул на Ирину.
- Молчу-молчу, - Малышева, шутя, побила себя по губам.
- Ты бы сходила в больницу, проведала нашего шефа.
- Думаешь, надо?
- Надо. Хотя бы для людей, чтобы меньше болтали. А теперь покажи мне, как дела в наших дочерних предприятиях. Что-то меня наша новенькая волнует…
- Это в каком плане она тебя волнует? – в грозно-шутливом тоне переспросила Ирина. – Имей в виду, Светлаков, я соперниц не потерплю.
- Ирочка, сугубо в деловом. Помнишь, она меня первая поддержала. Я добро помню. Надо глянуть на цифры. Если что – помочь человеку. Надеюсь, ты меня понимаешь, - серьезно ответил Светлаков, вытирая пот чистым носовым платком: кондиционер мало помогал в такую жару.
27
- А не сходить ли нам вечерком в театр?  - Сизоненко бросил папку на стол и стал возле кондиционера, расстегивая рубашку еще на одну пуговицу.
- Театр? Какой театр среди лета? Они же все на гастролях, -  удивилась Марина.
Она вдруг вспомнила, как в студенческие годы вместо кино бегали в оперетту. Билеты на балкон стоили не намного дороже, чем в кино, зато какое удовольствие… Иногда там честно прогуливали скучные лекции. Однажды ушли с занятия практически всей группой. Уходили по одному, по двое-трое. Но какой дикий ржач стоял перед зданием оперетты, когда столкнулись там всей группой. Конечно, получили от куратора под завязку, но хоть не обидно было: получили за дело. Марина улыбнулась своим воспоминаниям.
- Еще не все. Сегодня последний спектакль в театре русской драмы имени Леси Украинки. Помнишь такой?
- Конечно, помню. А что там дают?
- Комедия «Слишком счастливый отец». Пойдем?
- Да, сейчас только комедии не хватало, - вздохнула Марина. – Ты с Таней собираешься мириться?
- Комедия сейчас – самое то. Отвлечешься немного. А мириться я не собираюсь. В принципе, я и не ругался. Она перебесится, сама приедет контакты налаживать. У нас так всегда, так что не парься по этому поводу. В общем, я заказываю билеты.
- Как знаешь.
Анатолий вызвал секретаршу и заказал билеты. Та записала в блокнот поручение шефа, окинула исподтишка Марину любопытным взглядом и удалилась.
- Мне твои сотрудники, наверное, все косточки уже перемыли? – с улыбкой сказала Марина. – Ты ведь меня ни на шаг не отпускаешь. Смотри, чтобы твоей репутации не повредило. Что смотришь? – спросила она через время, потому что Анатолий смотрел на нее с такой хитрой ухмылкой, которую невозможно было не заметить. – Или старухи типа меня уже никому репутацию испортить не могут?
- Да что ты глупости говоришь? Они ведь знают, что ты – любовь всей моей жизни. Скорее всего, уже ставки делают, когда я разведусь и сделаю тебе предложение. Они у меня  - народ предприимчивый, - рассмеялся Сизоненко.
- Надеюсь, сам ты о подобном  не думаешь?
- Только не психуй – думаю. Еще и как думаю. Но, зная тебя, мои мечты так и останутся только  мечтами. Хотя, может, подумаешь над таким поворотом судьбы? - с надеждой заглянул ей в глаза.
- Толик, теперь ты глупости городишь. Ладно, хватит на эту тему.
- А, собственно, почему? Ты – свободная женщина. Если ты согласна дожить со мной до глубокой старости, только скажи – я тут же разведусь. Меня ничто не держит, никакой любви, никаких отношений. Подумай.
- Хорошо, я подумаю, - сказала Марина, чтобы не обижать своего друга.
Вечером они вдвоем поехали в театр. Марина в своем городе очень редко посещала подобные мероприятия. И даже не оттого, что билеты были не по карману, просто до театра надо было ехать двумя маршрутками. Спектакли заканчивались поздно, и она никак не успевала на вторую маршрутку. Брать такси – в условиях длинной протяженности города получалось очень дорого. Поэтому она была рада возможности приобщиться к прекрасному, как бы ни банально это прозвучало.
Они еле успели к началу, но после первого акта решили побродить по театру.
- Нравится? – вопрос вывел Марину из задумчивости, но она сразу не смогла сообразить, относительно чего вопрос: нравится театр, или нравится ли спектакль? Ей нравилось и то, и другое. Поэтому, не переспрашивая, честно ответила:
- Да, очень.
На стенах холла висели фотографии артистов театра. Марина не особо к ним присматривалась, лица были молодые, незнакомые. Вдруг ее словно током ударило: прямо на нее со стены смотрели глаза Тимура, а еще через один портрет она увидела лицо Анжелики.
- Толя, Толя, подойди сюда! – почти закричала она, уставившись на портреты. – Вот они!
- Кто? – подбежал Анатолий, запыхавшись: пока Марина рассматривала портреты, он успел сбегать в буфет и купить мороженое.
- Вот же они, - указала Марина на портреты Тимура и Анжелики, и рассмеялась, - нашлись!
Сизоненко видел фотороботы, поэтому сразу сообразил, о ком речь.
- Вот это да! Вот и не верь в судьбу! Не зря мы сегодня забрели именно сюда, не зря. Они даже имен своих не меняли, - после прочтения фамилий актеров сказал Сизоненко, - вот наглость.
Он тут же набрал номер следователя и рассказал ему новость.
- Теперь пусть милиция поработает, а мы с тобой досмотрим спектакль.
- Мы разве не найдем их? – удивилась Марина.
- А зачем? Чтобы они просто сбежали? Нет уж, пусть милиция отрабатывает наши налоги. Кстати, из них кто-то задействован в спектакле, не заметила?
- Нет, конечно, не заметила. Во втором акте посмотрим. Вот это дела...
28
После допроса Анжелики, которая действительно оказалась артисткой театра, следователь Минаев пришел к выводу, что она не знает ничего, что пролило бы свет на личность преступника. Она рассказала, что ее коллега, а по совместительству и сожитель, предложил организовать одной писательнице подарок в виде издания книги и ее презентации. Вроде бы его знакомый попросил сделать это от их имени, потому что не хочет светиться. Он дал им подробный план, как и что делать, снабдил деньгами и пообещал очень хорошо оплатить услуги.
Анжелика зарегистрировалась на сайте «Проза.ру». Согласно плана стала регулярно заходить к этой женщине на страничку, делала вид, что читала ее книги. Потом отправила ей письмо, текст которого передал Тимур якобы от своего знакомого.
- Вы лично читали детектив «Убийство под кайфом»? – задал вопрос следователь.
- Да, прочитала, интересно было.
Следователь достал нож в пакете и показал девушке.
- Вам знаком этот предмет?
- Нет, - сразу ответила актриса, даже не присматриваясь к орудию покушения.
- Кто предложил провести презентацию именно в этом ресторане?
- Тимур. Он сказал, это была просьба знакомого.
- А почему на чужой паспорт?
 - Как это – на чужой? Я заказывала, думала, что это и есть паспорт того знакомого. Тимур дал паспорт, сказал, чтобы на него оформила заказ. Что здесь такого?
Николай Минаев задал еще много вопросов, на которые Анжелика отвечала с готовностью. Но главный вопрос так и остался без ответа. Следователь ничего не выяснил относительно личности знакомого Тимура.
Тимур на допросе рассказал почти то же самое, что и Анжелика. Но имя знакомого  не назвал.
- Он все распоряжения отдавал мне по телефону, я его ни разу не видел, - сказал он на первый же вопрос о личности заказчика.
- И вы думаете, я поверю вам, что вы выполняли все приказания незнакомого человека?
- Ваше право верить или нет, но это так.
- Если это так, то вы должны быть у него на крючке, раз согласились на подобную работу. Если не расскажете, останетесь подозреваемым номер один. Вы понимаете, чем это вам грозит?
- Вы подозреваете меня в покушении на того человека? Да я его увидел только в газетах, - возмущенно ответил Тимур. – Мы с Анжеликой выполнили свою работу, получили деньги и всё.
- И как вы получили деньги?
- Обычный перевод на мою карточку. Не верите? Проверяйте!
- Вы не кипятитесь. Давайте подробно, шаг за шагом проясним ситуацию, - следователь был спокоен. Его считали педантом, но эта его черта только помогала в работе. Он докапывался до последней мелочи, что позволяло избегать ошибок. – Значит, вам позвонил незнакомец и предложил провести операцию по организации издания и презентации книги. Так? И вы сразу согласились?
- Ну, не сразу. Он представился другом одного моего знакомого, которому я… был должен, - ответил Тимур с запинкой.
Эта запинка не прошла мимо внимания следователя. 
-  Вот и крючок. Так, что вы были должны вашему знакомому?
- Я бы не хотел…, это дела давно минувших дней, - Тимур в нерешительности потер затылок.
- Молодой человек, если вы всё не расскажете, останется ряд невыясненных вопросов. Это чревато тем, что вас раз за разом будут вызывать на допрос, пока ситуация не прояснится. Поэтому из опыта, уж поверьте мне на слово, лучше рассказать всё и сразу, - следователь пристально уставился на парня. – Говорите!
- Хорошо. Лет пять назад я сбил пешехода. Не насмерть, нет. Просто он появился, как из-под земли, я не успел затормозить. Отбросило капотом, он упал. Я остановился, хотел помочь, вызвать «скорую», но он отказался.  Сказал только, что я ему буду должен. Я дал ему свою визитку, он сказал, что его зовут Виктором. Пять долгих лет я думал о нем, и вот он позвонил. Позвонил и сказал, что пора отдавать долги.
- Фамилию его знаете? – перебил Минаев.
- Нет. Просто Виктор.
- Дальше.
- Он сказал, что мне перезвонит его товарищ, и я должен выполнить всё, что тот скажет. Конечно, я согласился.
- И как скоро товарищ перезвонил?
- В тот же день. Он попросил организовать издание и презентацию. Сказал, что таким образом хочет сделать подарок любимой женщине, но не хочет, чтобы она об этом узнала раньше времени. Перевел деньги на карточку, на почту выслал план. Ничего криминального в этом не было. Просто надо было поднять задницу и поднапрячься.
- Хорошо. В какой типографии заказывали издание, какой тираж, сколько всё это стоило? Мы проверим, так что давайте точнее.
Тимур подробно изложил детали операции. Следователь заносил в протокол.
- На каком транспорте вы ездили в город к Исаевой?
Следователь так сформулировал вопрос в надежде на то, что Тимур по инерции ответит. Но тот удивленно взглянул на следователя.
- Не ездил я никуда. Да и зачем? По плану она сама должна была приехать. Анжелика встречала ее на вокзале.
- Вам знаком этот предмет?
Пресловутый нож опять оказался на столе. Тимур внимательно рассмотрел его, не прикасаясь к пакету.
- Нет, впервые вижу.
- Почему вы вызвали Марину Исаеву в коридор?
- Мне позвонил этот господин и сказал так сделать.
- И вы, не задумываясь, послали женщину в коридор? Не зная, что ее там ждет?
- Если честно, я подумал, что он сам, наконец, ей объявится. Ведь всё делалось в подарок этой женщине. Ничего подозрительного я в этом не увидел, - ответил Тимур.
- Где вы находились  в тот момент, когда звонили ей?
- Да в том же зале, что и она. Я хотел идти в ресторан, чтобы заказать столик на двоих. Анжелика знала, куда я иду. Тот господин хотел, чтобы столик был в углу, под пальмой. Я подумал, что он хотел ей сделать предложение или что-то типа того. Ведь не зря столько денег выбрасывают на ветер. И когда я уже вышел из зала, он мне опять позвонил и сказал, чтобы я вернулся и отправил Исаеву в тот коридор.
- Как вы к нему обращались? Он вам вообще представился?
- Никак. Без имени.
Минаев понимал, что парень говорит начистоту, без утайки. И опять следствие заходит в тупик. Хотя должен быть еще номер телефона, отправитель денег. Но опыт всё же подсказывал, что и номера-то уже не существует, и отправителя денег проследить не удастся. И всё же спросил:
- Назовите номера телефонов Виктора и его знакомого. И номер вашей карточки. Квитанция, надеюсь, сохранилась?
Тимур достал свой телефон и продиктовал номера. Следователь записал и номер карточки.
- Никакой квитанции в банкомате я не брал. Смысл? Даже не помню, если и брал, то сразу выбросил. Зачем она мне? Деньги получил и лады.
- Хорошо, проверим.
Тимур ответил еще на несколько вопросов, которые никак не прояснили ситуацию.
29
Следствие черепашьими шагами двигалось вперед, но следователь понимал, что, пока Акуньшин не придет в себя, вряд ли они найдут настоящего преступника. Тимура и Анжелику использовали «втемную», преступление хотели повесить на писательницу, которая просто описала практически идеальное убийство. Скорее всего, что покушался на бизнесмена именно тот товарищ, который звонил Тимуру, хотя не факт. Марину Исаеву выбрали из-за книги. Ее же легче было и подставить. Тимур давно был на крючке, вот его услугами и попользовались. Анжелику пристегнули потому, что она живет вместе с Тимуром. Он мог ей проговориться, а так получилось, что задействованы оба и вроде, как к месту.
Тот, кто организовывал убийство бизнесмена, был умным человеком. Всё продумал, просчитал. Ошибся только в одном: удар ножом оказался не смертельным. Значит, он будет искать способ убрать Акуньшина  как можно быстрее, пока тот не пришел в себя и не назвал имя преступника.
В больнице стоит усиленная охрана. Но в палату можно проникнуть в халате медсестры, под видом врача.
- Серега, - сказал Минаев в трубку откликнувшемуся милиционеру, - сейчас к тебе подъедет Кононенко, привезет пропуска для врача и медсестер. Отдашь лично в руки, ты же с ними знаком. Других врачей и медсестер не пропускать! Понял? Кстати, санитарок тоже только с пропуском.
- Понял. Здесь опять пришла та писательница. Пропуск у нее был разовый, но она так просит пропустить ее. Что делать?
- Пропусти, - через минутку раздумий разрешил следователь, - только поглядывай, что она там делает.  Кстати, прошлый раз она долго с ним была?
- Не так долго, медсестра ее выпроводила. Она сидела рядом с ним, держала за руку и, по-моему, читала стихи, - ответил охранник.
- Что делала? – удивленно поднял брови Минаев.
- Стихи читала, - кашлянул охранник, - по-моему, - добавил несколько неуверенно.
- Тогда тем более пропускай, но следи!
- Есть!
Николай Минаев читал литературу по психологии, не гнушался и философскими трактатами немного побаловаться, любил поэзию. Он знал, как вовремя и правильно сказанное слово влияет на психику человека. После слов охранника ему пришла в голову мысль, что писательница, возможно, своими стихами потихоньку выведет больного из комы. Значит, быстрее пойдет расследование.
Он взглянул в окно. Жалюзи были приоткрыты. Узкие полоски давали немного тени, заглушая жаркие солнечные лучи. Благодаря старенькому кондиционеру, который мерно жужжал, охлаждая воздух, в кабинете была сносная температура. Но за окном на высоком тополе с одной стороны листья скрутились в трубочки, побурев на солнце. Пешеходы старались быстрее пересечь открытое пространство, чтобы оказаться в спасительной тени деревьев.
«На море бы», - мечтательно подумал Минаев, представив себя погруженным в голубую прозрачную и прохладную водичку. Даже потянулся от своего видения, но вовремя опомнился, что он на работе. И сейчас надо звать оперативников, чтобы поручить им проверить кое-какие предположения.
30
Медсестра вышла из палаты, оставив Марину наедине с больным. Она пришла сегодня в больницу, не надеясь, что ее пропустят. Анатолий Сизоненко был занят своими делами и попросил ее погулять по знакомым улицам.
- Потом звякнешь, я тебя заберу, - пообещал на прощание.
Она долго бродила по Печерским склонам, вспоминала, как в студенческие годы знала здесь каждый кустик, каждое дерево. Почти ежедневные рейды с оперотрядом по злачным местам иногда заканчивались просто приятной прогулкой с хорошей компанией. И тогда шли подальше от уличной суеты, туда, где больше зелени – на природу.
Сейчас она эти склоны не узнала. Изменилось всё. Где раньше были густые кустарники, сейчас стояли элитные дома, огороженные двухметровыми заборами. Остались нетронутыми только крутые спуски прямо к дороге. Раньше тут были красивые тропинки, сейчас они заросли, никто не убирает сушняк.
- Цивилизация, черт ее подери, - почему-то вслух произнесла Марина и обернулась, чтобы убедиться, что никто не обратил на нее внимания.
И вместо приятных воспоминаний у Марины появилось стойкое раздражение. Хотела зайти в Печерскую Лавру, но подумала, что вряд ли это принесет успокоение. Там ведь тоже всё изменилось с тех пор. Да и жара докучала.
Она зашла в летнее кафе, попросила порцию мороженого и холодный чай. Пока поглощала холодную белую массу, которая приносила облегчение только на время, подумала, что хочет опять увидеть раненого мужчину. Его глаза так и стояли перед ее взором всё это время. Решила, ничего не говоря Анатолию, еще раз сходить в больницу. Вдруг повезет и ее пропустят?
Марина долго опять рассматривала лицо Акуньшина. Оно приобрело немного розоватый оттенок, глаза были закрыты. Так же к руке прикреплена капельница, те же датчики, те же зигзаги на мониторе.
Она погладила его руку, взяла в свою. Хотела опять почитать стихи, но ничего не могла вспомнить. Тогда она стала ему рассказывать свою историю, как она рассказывала Анатолию.
- Понимаете, они думают, что это я вас ножом, - говорила она, глядя в окно, - подозревают меня в покушении на вас. Не отпускают, не разрешают выезжать из Киева. А мне надо домой, к семье. Сколько же можно жить у чужих людей.
У Марины непроизвольно покатились слезы, она даже не заметила, как рука Акуньшина дрогнула и его пальцы немного сжали ее ладонь. Опомнилась только тогда, когда на мониторе стали прыгать зигзаги.
- Медсестра! – крикнула Марина, - врача!
В палату тут же вскочила медсестра, словно она ждала за дверью. Возможно, так и было. Она резким движением отстранила Исаеву и бросилась к монитору. Зигзаги уже успокоились, но всё еще были выше обычных.
- Выйдите! – крикнула она Марине и та, пятясь, вышла за дверь.
Медсестра побежала в ординаторскую и через минуту забегали врачи, захлопали двери, подтянулся милиционер, отложив сканворд. Только охранник с невозмутимым видом стоял у двери, провожая взглядом каждого вошедшего в белом халате.
Через несколько минут вышел врач и подошел к Марине.
- Это вы сейчас были с ним?
- Да, - кивнула головой.
- Что произошло? Вы можете подробно объяснить?
- Ничего не произошло. Я сидела возле него, держала за руку и рассказывала, что случилось за последнее время. Ничего не делала.
- Понятно. Ваше присутствие благотворно на него повлияло. Приходите чаще. Сегодня уже не надо его беспокоить.
- Так он вышел из комы? – обрадовалась Марина.
- К сожалению, еще нет. Но динамика положительная. Простите, вы ему кто? – поинтересовался врач.
- Никто, - честно призналась Марина. – Мы даже не знакомы.
- Как? – удивился врач. – И как же вам следователь пропуск выписал?
- Меня подозревают в покушении на него, - сказала Марина, а врач тут же посмотрел в сторону охранника. – Но я ничего не делала, только нашла его и вызвала врачей и милицию. Жду, когда он выйдет из комы и расскажет правду.
- Понятно, - протянул врач. – Ну, вы поняли, что я вам сказал. Всего хорошего.
Врач ушел, а Марина побрела к выходу, по пути названивая Анатолию.
31
Ирина Малышева разговаривала по телефону, когда раздался звонок входной двери. Не глядя в глазок, открыла дверь. В дверной проем сначала всунулся шикарный букет красных роз, потом появилась рука с тортом, перевязанным розовой лентой и, наконец, показалось раскрасневшееся лицо Федора Светлакова.
- Витюша, потом перезвоню, - удивление читалось даже в голосе Ирины. – Я тебя не ждала, - обратилась уже к Светлакову, принимая из его рук букет. – Торт неси на кухню.
- И что за Витюша? – с ноткой ревности переспросил Федор Петрович, протискиваясь между стенкой узкого коридора прихожей и хозяйкой квартиры.
Он попытался по ходу поцеловать Ирину, но та сделала вид, что не заметила и ушла в комнату. Светлакову ничего не оставалось, как пройти на кухню. Он уже не раз бывал здесь в гостях, и его постоянно раздражала теснота квартиры.
- Ирочка, не пора ли сменить место жительства? Сколько можно ютиться в этом улье? Повернуться свободно нельзя. Так что за Витюша? – повторил опять вопрос, оставшийся без ответа.
- Племянник, - коротко ответила Ирина, налила в вазу воды и опять вышла в комнату. – Располагайся! – крикнула уже из комнаты.
- Ты никогда не вспоминала о племянниках.
- Ты вообще мало обо мне знаешь, - на ходу поправляя прическу, Ирина изобразила на лице приветливую улыбку. – Так что тебя подвигло приехать ко мне? Вроде не договаривались.
- Я тут подумал…, - Светлаков полез в карман и достал красную коробочку. – Ира, сколько мы будем прятаться от людей? Мы оба – свободные люди. Давай поженимся, - он протянул коробочку Ирине, - открой.
- Так это ты решил мне предложение сделать? – рассмеялась Ирина. – Не ожидала…
Она открыла коробочку, посмотрела на колечко, натянула на палец, полюбовалась. Даже к окну подошла, поймала камешком лучик заходящего солнца,  немного понаблюдала и стянула кольцо с пальца.
- Что скажешь? – в ожидании ответа Светлаков даже привстал со стула.
- Нет. Скажу – нет, - Малышева положила кольцо в коробочку, закрыла и протянула Светлакову, который так и стоял на полусогнутых.
- Почему? Мы же с тобой…
- Заниматься иногда сексом и постоянно жить вместе – разные вещи, Светлаков.  Что мне даст замужество? Ничего. Секс перестанет быть возбуждающим наслаждением, а станет супружеским долгом. Любовь быстро уйдет, через год-два даже не вспомним, что когда-то любили друг друга. В материальном плане ничего не изменится: как жила, перебиваясь,  и вдвоем будем жить точно так же, только хлопот и расходов прибавится.
- Ира, зачем ты так? Если так рассуждать, то вообще семьи не создавались бы. Я ведь предлагаю от души.
- Светлаков, вот скажи, ты можешь повезти меня в свадебное путешествие куда-нибудь на острова? Только не на самые дешевые, а так, чтобы почувствовать, что у тебя есть деньги, которых ты не пожалеешь на любимую женщину.
- Ира, ты же знаешь, что у меня есть деньги! – немного напыщенно сказал Светлаков. – И всё у тебя будет. Всё, что пожелаешь.
- Федя, это не те деньги, на которые можно содержать меня. Вот, когда решишь вопрос с акциями холдинга, тогда и будем говорить о свадьбе.
Светлаков вытер вспотевшие ладони о штанины светлых брюк, глаза обреченно опустились вниз: он не ожидал такой развязки. В мыслях уже планировал переезд Ирины в его большой дом, планировал шикарную свадьбу, поездку в отпуск.
- Ира, обещаю тебе, я поговорю с Андреем. Но, пока Акуньшин еще жив, я не могу говорить о его акциях. Это было бы… не этично.
- Я так понимаю, если Александр Викторович поправится, то разговора об акциях вообще не состоится. Сколько лет ты уже пашешь на него? Лет двадцать точно. И за это время ты никогда не попросил даже надбавки к зарплате!
- И что я могу сделать?! Убить его, что ли, из-за этих акций?
- Можно и убить, - вдруг тихо произнесла Ирина. – Ради собственного благополучия. Ради нашего общего будущего. Что не смог сделать убийца, можно поправить. Надо просто довести дело до конца.
- Ты что такое говоришь? – почти шепотом спросил Светлаков, и его прошибло холодным потом.  – Ты предлагаешь мне убить моего друга?
- Друга? Друга?! Да никогда он не был тебе другом! Ты всю жизнь был только исполнителем его требований. Он об тебя ноги вытирал! Он тебя постоянно унижал. Это все видели, кроме тебя, - Ирина достала сигаретную пачку, выбила сигарету, закурила. – Сейчас появилась возможность просто немножко помочь судьбе. Он и так на грани. Тебя же пускают его проведывать? Краник на время перекрыл, и никто ничего никогда не узнает. А ты станешь не и.о., а настоящим полноценным председателем совета директоров. Выкупишь его акции и станешь богатым человеком. Андрею и так хватит.
Светлаков поднялся, подошел к окну, отвернулся от Ирины. Что греха таить? Он и сам думал, как было бы здорово, если бы вдруг Акуньшина не стало. Как человека, его, конечно, жалко. Но ему шестьдесят пять лет, пожил уже. И если уж так получилось, было бы неплохо, если бы он тихонько ушел на тот свет. На совете директоров, конечно, избрали бы его, Светлакова. Андрей просто не захочет тянуть такой громоздкий бизнес. Пусть будут у него его двадцать процентов, ему хватит. После папика и так несколько миллионов ему достанется.
- Если  сделаешь так  как я говорю, поженимся на второй день после его похорон, - продолжала Ирина в спину молчавшему Светлакову. – Что молчишь?
- Думаю.
- Здесь не думать, а действовать надо. Пока он в себя не пришел. Другого случая может не быть. Я уже перебросила на наш счет всё, что можно было. Если скажешь «да», уже завтра можно еще порядочную сумму перевести. На всякий случай. Сам ведь говорил «аудит и прочее».  Надо обесценить акции, чтобы можно было выкупить по минимальной цене. Совсем обанкротить холдинг я при всём желании не смогу. Но хоть что-то…
- Ира, ты так просто об этом говоришь. Скажи, а само покушение - не твоих ли рук дело? – он повернулся от окна и мог четко видеть лицо Ирины, сам при этом оставаясь как бы в тени.
- Нет, не моих. Если бы это делала лично я, результат был бы другой, - как-то со злостью ответила Малышева.
- Я слышал, какую-то писательницу подозревают.
- Думаю, Андрея тоже подозревают. Помнишь, он опоздал на юбилей? Приехал тогда, когда Акуньшина «скорая» забирала. Вполне мог бы…
- Думаешь, Андрей мог бы убить собственного отца?
- Почему бы и нет? Всё наследство достанется только ему. Там Карина возле Акуньшина крутилась. Андрей мог просто предупредить события, - Ирина затушила в пепельнице окурок сигареты и сразу потянулась за другой.
32
Следователь, наконец, отменил Марине Исаевой подписку о невыезде. То ли он поверил показаниям Тимура, то ли авторитет Анатолия Сизоненко возымел действие. Но после очередного допроса он просто сказал:
- Можете ехать домой. Если понадобитесь в будущем на суде, мы вас вызовем повесткой. Но, желательно, чтобы из своего города никуда не уезжали, чтобы мы вас потом не искали, - добавил с улыбкой.
- Вы меня совсем отпускаете? – с благодарностью глядя на уставшее лицо следователя, переспросила Марина.
- Надеюсь, что совсем.
- Ой, спасибо вам! Я знала, что есть умные следователи, - сказала Марина и замолчала, поняв, что сморозила глупость.
Николай Минаев улыбнулся такой непосредственности провинциалки.
- Вы же в каждом своём детективе пишете об умных следователях, - интонацией подчеркнув слово «умных», сказал следователь, - надо соответствовать.
Сизоненко забрал Марину и повез на дачу. По дороге уговорил остаться еще на пару дней.
- Есть где жить, почему бы просто не расслабиться?
- Я и так загостилась, пора и честь знать. Хотя…
- Что? – заинтересовался Анатолий, скосив глаза в сторону пассажирского кресла.
- На дорогу смотри! – испуганно крикнула Марина. Ей показалось, что огромная фура мчится прямо на них.
- Что ты такая пугливая? Всё нормально. Так что «хотя»?
- Я подумала, что можно было бы еще разочек проведать Акуньшина, - она сказала это и отвернулась, потому что почувствовала прилив крови к щекам. Еще не хватало, чтобы Анатолий заметил, как она краснеет только об упоминании имени пострадавшего.
- Можно и проведать. Что-то ты зачастила к нему. Я еще понял бы, если бы он был  в сознании. А так… что там тебе делать? Посмотреть на спящего человека? Или ты чувствуешь какую-то вину перед ним? Так ты ни в чем не виновата.  Может, на пляж сходим? Ради этого я даже график работы изменю, - Анатолий опять посмотрел на Марину.
- Толик, какой пляж? И купальника у меня нет. Я не собиралась в столице купаться, - возразила Марина, вдруг четко представив своё большое тело в обнаженном виде.  Нет, показаться перед старым другом в таком виде – ни за что!
- Купальник – не проблема. Сейчас заедем и купим.
- Нет! Я сказала – нет!
- Какая категоричная дама, - засмеялся Анатолий. – А я думал, по старой памяти проведем день вместе, поваляемся на теплом песочке, искупаемся в Днепре. Помнишь, как мы когда-то после рейда остались на пляже до утра?
- Помню, - расслабленно рассмеялась Марина. – Целую ночь дурачились, а утром пришли на тренировку по самбо. И все словно вареные раки. Тренер не мог понять, что со всеми происходит. Да, были времена…
- Тренера почти сразу после твоего отъезда убили. Какие-то пьяные подонки, - глаза Сизоненко сверкнули. – И ведь тех гадов даже не нашли.
- Я слышала о его смерти, - с грустью сказала Марина, - светлая ему память.
- Да. И Черепанов из твоего района тоже вскоре умер.
- Тоже слышала. Отличные мужики были. Я ведь впервые познакомилась с оперотрядом, когда Черепанов был командиром. Серьезный, рассудительный, справедливый. Всё хулиганьё его боялось. Рано ушли.
- Не будем о грустном. Не передумала насчет купальника? А то магазины по пути закончатся.
- Нет, лучше в больницу.
- Хорошо. Сейчас пообедаем и отвезу.
33
В этот раз Марину к больному пропустили без проволочек. Медсестра вышла, и она осталась с Акуньшиным наедине. Внешне в палате ничего не изменилось. Всё так же в луче солнца плясали пылинки, отсвечивал экран монитора с однообразными зигзагами ритма жизни пациента, извивалась трубочка капельницы, вливая в безвольное тело капельки жидкости, дарующей жизнь.
Марина присела на краешек стула, погладила мужчину по руке. Стала опять ему рассказывать, как прошел ее день. Она держала его руку, и ей было невыносимо хорошо от тепла, исходившего от нее.
- Завтра я уеду домой. Мы никогда больше не увидимся, никогда не встретимся, - говорила она, перебирая его пальцы.
Почему-то за это время он стал для нее дорог. Она всё время думала только об этом незнакомом мужчине, с которым ее столкнула судьба.  Она почему-то не расспросила у Анатолия об Акуньшине. С кем он живет, чем занимается, что любит? Знала только, что у него есть сын, и что он занимается каким-то бизнесом. Вот и вся информация. Да ей, вообще-то, и незачем знать о нем. Уедет и потихоньку забудет.
 Подумала об этом и в горле вдруг возник ком, перекрывший дыхание. Слезы заполнили глаза и Марина расплакалась. Она никак не могла остановиться, рыдала уже вслух. Ее всхлипы услышала медсестра, забежала в палату, пару секунд соображала, что делать, а потом подсунула женщине стакан воды. Зубы стучали по стеклу, вода пролилась на подбородок, но глоток жидкости все же успокоил Марину. Она еще пару раз вздохнула и протянула стакан медсестре.
- Спасибо.
- Что случилось?
- Ничего. Просто пришла попрощаться. Завтра уезжаю.
- Извините, может, это слишком личное, но… кто он вам? – поинтересовалась медсестра.
- Никто. Я его нашла с ножом в груди. Вызвала «скорую», милицию. Просто жалко человека.
- Извините меня, что так неприветливо вас встречала, - заговорила медсестра, - я думала, что вы – одна из охотниц за его приданым. Просто я знаю эту семью. Знаю его сына Андрея.
- Что вы? Какая охотница? Вы на меня посмотрите, - сквозь немного подсохшие слезы улыбнулась Марина, - я же старая. Куда уж мне охотиться за мужиками?
- Не скажите, - засмеялась девушка, - тут столько охотниц всяких возрастов. Он – мужчина видный, богатый. Вот и бегают вертихвостки.
- Ладно, мне пора. Вы уж тут присматривайте за ним. Пусть поправляется.
- Может, вы оставите свои координаты? Ну, так, на всякий случай.
- Хорошо, запишите куда-нибудь, - Марина продиктовала номер телефона, попрощалась с медсестричкой, последний раз взглянула в лицо Акуньшину и с камнем на душе покинула палату.
Сизоненко ждал возле машины, потягивая сок через трубочку.
- Закончила свою миссию? – с улыбкой спросил Марину, когда та подошла к машине. – Как он там?
- Всё так же.
- А чего личико такое кислое? Плакала, что ли? – Анатолий взял ее лицо в ладони, повернул к свету. – Ну, мать, так же нельзя.  Вот и тушь размазала. Непорядок, - он достал салфетку и стал вытирать растекшуюся тушь.
- Толик, ты со мной, как с ребенком возишься. Я уже давно взрослая девочка, - улыбнулась Марина.
- Эх, девочка… но не моя, - вздохнул Анатолий, выбросил в урну салфетку. – Садись, прокатимся еще в одно место.
34
Почти всю ночь Марина с Анатолием проговорили. Только под утро разошлись по своим диванам, чтобы немного поспать. Анатолию с утра надо было ехать в офис, а у Марины еще было время перед дорогой домой, чтобы отоспаться. Знала, что в поезде опять ночь спать не сможет, хотела отдохнуть наперед.
Сон был тревожный. Она никак не могла уснуть, ворочаясь на мягкой постели. Понимала, что своим окончательным отказом Анатолию лишила его даже надежды на счастливую старость. Но она не могла пересилить себя, переломать свои чувства, заставить себя любить. Он ей нравился, но только в качестве друга. Да и менять что-то в своей жизни на старости лет не собиралась.
Ей снился странный сон. Вроде бы она вместе с соседкой пришла в какую-то организацию типа молитвенного дома, хотя даже в церковь не ходила. Это было второе посещение, но она не могла понять, что происходит в зале, где было полно народа, который шумел, галдел, но ничего не делал. К ней подсел худосочный мужчина, стал уговаривать вносить пожертвования на благо организации, но Марина пыталась доказать, что не понимает, для чего всё это. И тогда мужчина приказал следовать за ним. Она послушно шла за ним по коридору, затем стала спускаться по лестнице вниз, как вдруг услышала слова  мужчины, который спустился быстрее, чем она:
- Задержите женщину, которая сейчас спустится вниз. Арестуйте ее!
Она резко остановилась и решила, что надо убегать отсюда. Вдруг ясно осознала, что мужчина хотел после  задержания освободить ее и доказать, что организация существует для того, чтобы выручать людей из беды. Ноги сами несли ее по улице в сторону центра города. Она свернула за дом и услышала, как ее преследователи  появились на улице и спрашивают у прохожих, где она может быть. Понимала, что надо еще пару раз свернуть во дворы, чтобы сбить их со следа, и сесть в машину или маршрутку, тогда они ее точно не догонят.
Она не видела преследователей, не знала, кто за ней гонится, но страх оказаться пойманной гнал ее всё дальше от молитвенного дома.
Зачем она поддалась на уговоры соседки? Зачем вообще пошла туда, куда не хотела? И чем это всё закончится?
Проснулась Марина в холодном поту, дрожа от страха. Она смотрела в белый натяжной потолок, видела танцующие пылинки в луче солнца, и постепенно успокаивалась, понимая, что это всего лишь сон. Но каждый сон – это выражение переживаний в прошлом или предвестник будущего. По крайней мере, она верила в то, что по снам можно трактовать будущую жизнь, и корректировать ее по мере возможности.
Несколько дней она была в подвешенном состоянии подозреваемой в покушении. Естественно, это сказалось на психике. Во сне она вроде бы убежала от преследователей, но тревожное состояние осталось. Значит, так будет и в жизни. Марина тяжело вздохнула и подумала, что надо убираться из столицы, пока милиция ее отпускает.
Поезд только вечером. Анатолий весь день будет занят. По сути, они еще ночью попрощались, потому что он не был уверен, что застанет ее до отъезда, хотя обещал освободиться и отвезти ее на вокзал.
Не спеша Марина стала приводить себя в порядок, думая, чем займется днем.  В город выходить она боялась: как бы с ее счастьем опять во что-то не вляпаться.
Почему-то вспомнила свой детектив, его финальные сцены, где настоящего преступника ловят случайно через несколько лет. Неужели кто-то так досконально продумал всю схему преступления, что милиция их или его так и не найдет? Неужели придется доживать жизнь с постоянно висящей угрозой, что ее, в конце концов, изберут козлом отпущения?
Подумала и улыбнулась: козлом или козой? Как выразиться относительно женщины? Козой отпущения? Заваривая кофе, всё еще улыбалась. Интересно, Толя и его команда продолжат расследовать это дело? Или просто все будут ждать, когда Акуньшин выйдет из комы? А если не выйдет, а умрет? Марина отставила чашку, на глаза набежали слезы. Почему она так реагирует на этого человека? Совершенно ведь его не знает, никогда раньше не встречались. А, может, и встречались, но она этого не помнит? Почему ее так задел его взгляд?
Одни вопросы и ни одного ответа.
34
Следователь Николай Минаев, как ни странно, попал под очередную волну мобилизации. На востоке Украины шли бои, силам, участвовавшим в  антитеррористической операции,  нужна была помощь. Милиция послала на подкрепление всех, кого в данный момент можно было задействовать.
Николай попал «под раздачу», как говорится. После очередного отчета по делу покушения на Акуньшина начальник понял, что дело зашло в тупик. Сверху давили, результатов не было никаких. Поэтому и приняли решение отправить следователя в зону АТО. Если что, будет хоть какая-то отмазка.
Минаев собирал папки, чтобы передать дела своему бывшему стажеру: молодому и неопытному парню, который только закончил училище. С него и спрос другой будет. Повертел в руках папку с делом Акуньшина, вздохнул. Открыл ее и еще раз просмотрел собранные документы. Все его версии рассыпались за недостаточностью улик. Опознать неведомого Виктора, указания друга которого получал Тимур, по фотороботу практически невозможно. Николай знал, что фоторобот срабатывает только случайно. Да и где гарантия, что он составлен на реального человека? Акуньшин до сих пор в коме, хотя врачи прогнозируют выздоровление.
Писательница здесь вообще не при делах, у сына появилось неоспоримое алиби. Нашелся старик, который живет напротив его дома и постоянно сидит у окна с биноклем. Вот он и подтвердил, что в названное время Андрей Акуньшин просидел в своей квартире возле компьютера, никуда не отлучаясь. Проверили всех отвергнутых дамочек, у каждой было подтвержденное алиби. Поэтому версию покушения из-за ревности отбросили сразу.  Версия о конкурентах даже не прорабатывалась. Как убедил следователя заместитель Акуньшина – не было смысла.
Сколько раз он думал о том, кому выгодна смерть председателя совета директоров холдинга, но так ни на ком конкретном и не остановился. Вроде бы, в первую очередь – сыну. Он получает наследство в полном объеме. Но он и сейчас не бедствует. Прибыль от двадцати процентов акций холдинга дает ему жирный кусок. Да и его работа в должности директора дочернего предприятия приносит немалую прибыль. Поэтому убивать отца, как бы он к нему ни относился, и рисковать свободой, не имеет смысла.
Других детей у Акуньшина нет, и не было. По крайней мере, следствию это доказать не удалось. Любовницам тоже смерть Акуньшина никакой пользы не приносит. Сейчас место председателя временно занимает его заместитель Светлаков. Но должность эта выборная, поэтому рисковать ради сомнительной выгоды никто не будет. Да и выбрать могли бы сына председателя, так как у него большинство акций холдинга после отца, конечно. По сути, это семейный бизнес, и чужого вряд ли допустят к кормушке.
Скорее всего, покушение – это месть. Только вот – кого и за что? Ответов на эти вопросы Минаев так и не получил. Все фигуранты по делу – пешки в чьей-то запутанной игре. Вроде бы потянул за ниточку, и она тут же обрывается. Опять потянул, опять обрыв.
Единственный выход – ждать, когда Акуньшин придет в себя. Хотя… Следователь положил папку в общую стопку. Даже, если он придет в себя, сможет только сказать, кто его ударил ножом. Но это может быть простой исполнитель, которого придется искать годами, а имя заказчика может и не всплыть вовсе.
35
Дома Марину ждали. Зять только посмотрел с упреком, дочь бросилась обниматься.
- Мамочка, тебя действительно отпустили? Слава Богу. Я уже все глаза проплакала.
- Ника, девочка моя, зачем? Я же звонила и говорила, что всё будет в порядке, - Марина гладила темные волосы дочери, прижимая ее к себе. – Меня отпустили. Зачем я им там? – попыталась пошутить, но вдруг слезы сами потекли из глаз, и она расплакалась в унисон дочери.
Сергей молча наблюдал, как его жена и теща плачут. Только брови сошлись на переносице, да заходили желваки высоких скул.
- Да хватит вам. Развели тут…, - он не договорил и вышел в другую комнату.
Сергей терпеть не мог, когда женщины плачут. А тут любимая жена развела сырость. Впрочем, ему тоже было не по себе. С того дня, как они узнали из новостей, что его тещу подозревают в покушении на крупного бизнесмена, они с женой места себе не находили, придумывая, как вытащить мать из передряги. Он уже давно прикинул, что надо продать, чтобы оплатить адвоката. Но ситуация разрулилась сама по себе. Теща позвонила и сказала, что ее делом занимается самый лучший и дорогой адвокат города – ее старый друг.
Уверенности в том, что ее оправдают и отпустят, до последнего момента все же не было. Зная наше правосудие, особо надеяться на удачный исход не приходилось.
- Сережа, иди сюда! – позвала Ника. – Мама хочет нам что-то рассказать.
- Ника, посмотри, где твой нож? – отстранив дочь, сказала Марина. – Поищи.
- Какой нож? Тот, что папа подарил? Зачем он тебе? – искренне удивилась девушка. – Я его не трогала с тех пор, как мы его за столом рассматривали. Помнишь?
- Помню. Поищи.
Марина уселась за накрытый стол к ее приезду. И, хотя она видела, что Ника приготовила все ее любимые блюда, значит, ждали маму, но особой радости не было. Ее мысли были еще там, в Киеве, в больнице, возле лежащего без сознания Акуньшина – чужого и незнакомого мужчины, который за последние дни занял в ее сознании почти всё место, да так прочно, что для других мыслей просто не оставалось никакой возможности.
Ника долго рылась в своих вещах, что-то там падало и гремело, но Марина знала, что она ничего не найдет.
- Мам, что-то никак не найду! – крикнула Ника со своей комнаты. – И зачем он тебе именно сейчас?
- Иди сюда, не надо больше искать, нет его там. Садитесь, расскажу, где твой нож, - Марина вздохнула и подробно рассказала детям всю историю, произошедшую с ней за несколько последних дней.
- Вот это да, - глаза Ники округлились, - значит, тогда у нас украли только нож. Значит, уже тогда они решили тебя подставить. А если бы ты сказала следователю, что это мой нож, что было бы?
- Потому и не сказала, что покушение повесили бы на меня, и никакой адвокат уже не помог бы. Поэтому и вы молчите. Даже, если кто и спросит о ноже – молчите. Не знаю и всё. Поняли?
- Поняли, - дружно ответила Ника одновременно с Сергеем.
После сытного завтрака, за разговорами плавно перешедшего в ранний обед, Марина прилегла отдохнуть.  И, хотя в поезде практически не спала, но сон никак не шел к ней. Она перебирала в памяти все события, шаг за шагом, пытаясь понять, почему именно ее преступник выбрал в качестве жертвы. Именно с образом жертвы она себя ассоциировала. Она желала выздоровления Акуньшину, хотя и понимала, что тот после комы может потерять память, да и просто он мог не видеть, не рассмотреть в полумраке коридора личность убийцы. И как потом доказать, что это не она вонзила в него тот злополучный нож?
То, что ее хотели подставить, это уже давно ясно. И то, что Акуньшина хотели убить, а не ранить, тоже понятно. Из-за неверного удара мужчина остался жив. Не зря же его охраняют в больнице. Боятся, что тот, кто задумал убийство, попробует довести дело до конца.
Марина как истинный детективист, сразу стала продумывать способы устранения человека в больнице. Оказалось, что этих самых способов очень даже много. Можно просто надеть белый халат, маску и под видом медсестры зайти в палату и сделать смертельную инъекцию. Хотя, вроде, в палату к нему пропускают медперсонал по пропускам, но ведь охранник может отойти по нужде, второй – просто в тот момент отвернуться, и всё, дело сделано.
Если убийца потратился на издание ее книги и проведение всех мероприятий, связанных с этим, то,  что ему стоит элементарно подкупить кого-то из медперсонала?  Тогда не надо что-то придумывать с пропусками. Просто медсестра или врач заходит в палату и отключает аппарат жизнеобеспечения.
А если убийца попытается залезть в окно? Нет, вроде бы там стояли решетки. Или нет?  Марина попыталась представить себе палату, но решеток на окнах она не могла вспомнить.
И еще убить может любой посетитель. Даже кто-то из родных. Ведь неизвестно, кто всё это организовал. Повернуть краник капельницы и всё, конец человеку. Или незаметно в капельницу влить яд. Да можно сделать всё, что угодно, была бы цель. Вплоть до выстрела в беспомощного человека.
Картинки воображения начали немного ускользать, расплываться, и Марина Исаева погрузилась в тревожный сон.
36
Очертания предметов постепенно стали приобретать четкие формы. Взгляд голубых глаз обводил комнату медленно, стараясь зацепиться за что-то знакомое, но, кроме стерильно-белых стен, полуоткрытых жалюзи на окнах да множества непонятной аппаратуры возле кровати, ничего не было. И никого рядом не было. Александр Акуньшин попытался осторожно повернуть голову. В углу белой комнаты на обычном стуле сидела девушка в белом халате и белой пилотке. Она дремала, положив голову на скрещенные руки, которые покоились на тумбочке, покрытой белым пластиком. Взгляд переместился к капельнице, и Акуньшин долго наблюдал, как медленно срывается капля за каплей с перевернутой бутылочки, уходя по извилистой прозрачной трубочке прямо ему в руку.
Сознание медленно возвращалось к нему. Александр сообразил, что находится в больнице, но, что произошло с ним,  не мог вспомнить.
В палату вошел врач.  Акуньшин успел закрыть глаза, чтобы не выдать своего пробуждения. Зачем это сделал, даже потом не смог объяснить. Чисто интуитивно решил поддерживать всех в убеждении, что он еще без сознания.
- Людмила, ты опять спишь? – услышал Александр голос врача. – Ты так и жениха проспишь.
- Ой, что вы, Роман Федорович! Я только на минутку глаза закрыла. Всё равно ведь пациент лежит без движения, - возразила девушка.
- Капельницу пора менять. Как он тут?
- Без изменения. Думаю, что он так и не очнется.
- А мы еще и думать умеем, - рассмеялся врач. – Уж это предоставь мне. Твое дело, Людмила, уколы делать да капельницу вовремя сменить.
- Вы всё шутите, Роман Федорович. Думаете, медсестры вообще ничего не соображают.
- Да ладно тебе. Надумала обижаться. Пошутил я.
- Когда к нему та писательница приходила, хоть какая-то реакция была. А сейчас – ничего.
- К нему много посетителей приходит? – поинтересовался врач.
Акуньшин почувствовал пальцы врача, когда тот нащупал его пульс, видимо, не особо доверяя мониторам.
- Не очень. Сын раз в день заглядывает. С работы кто-то приходил. Писательница приходила, стихи ему читала. Вот, пожалуй, и все посетители. Кроме милиции: те приходят постоянно. Надеются, что очнется и даст показания. Видимо, расследование не очень удачно продвигается.
- Ну, Людмила, не нам судить о ходе расследования. Каждый должен делать свою работу и, замечу, делать должен профессионально, не так, как некоторые. Наше дело – вытянуть его из той ямы, где он сейчас находится.
- Вы опять. Роман Федорович, я закрыла глаза буквально на минутку. Я ведь тоже живой человек, и мне иногда спать надо. Сменщица почему-то сегодня не пришла, я вторую смену работаю.
- Я не знал, извини. Кто тебя должен был сменить? Раечка?
- Да. На звонки не отвечает. Вот и сижу вторую смену, - вздохнула Людмила.
- Хорошо, я разберусь. Если Раису не найдем, пришлю кого-то на подмену. Пациент такой, что оставлять ни на минуту нельзя.
- Спасибо.
Акуньшин услышал, как тихонько хлопнула дверь. Видимо, врач покинул палату. Из услышанного он понял только то, что его навещает сын. Интересно, кто с работы приходил? Наверное, Светлаков, больше некому. О какой писательнице они говорили? Он задумался. Стихи он слышал, и голос был очень приятный. Как-то было тепло и спокойно от этого голоса. Он не помнил, что за стихи были. Она еще что-то рассказывала. Просто слушал голос, который вселял надежду. Надежду на выздоровление.
Александр вспомнил, что он праздновал свой юбилей. В ресторане было много гостей.  Больше, почему-то, ничего не помнил.
Болело в груди. Он приоткрыл и скосил глаза: на груди была повязка. Значит, он ранен. Напряг память, но вспомнил только силуэт женщины, которая склонилась над ним в темном коридоре. Как он туда попал? Наверное, надо время, чтобы всё вспомнить.
Акуньшин решил еще какое-то время притвориться «овощем». Понимал, что долго так пролежать без движения уже не сможет. Затекли руки, пощипывало спину, да и вдруг захотелось есть. Из коридора долетало бряцание тарелок-вилок, потянуло запахом рассольника. Рот наполнился слюной: он очень любил рассольник.  Покойная жена часто его готовила. Такого рассольника, как она готовила, он больше нигде не пробовал.
Опять хлопнула дверь, в палате воцарилась тишина.
Через время Александр услышал какую-то возню за дверью, приглушенные голоса. Успел вовремя закрыть глаза, как в комнату вошли Светлаков и Малышева. Он их узнал по запаху парфюма: Ирина Малышева всегда пользовалась духами с тяжелым и сладким цветочным запахом; Федор Светлаков предпочитал туалетную воду из той же серии. Акуньшина всегда раздражал этот запах, он больше любил легкие цветочные ароматы, создающие весеннюю свежесть.
- Привет, Александр Викторович, - раздался голос Ирины. – Вставай уже, сколько можно валяться.
Он чуть ей не ответил, но вовремя сдержался, потому что тут же прозвучал хрипловатый голос Светлакова:
- Ирочка, осторожнее, вдруг он слышит.
- Да не может он ничего слышать, - возразила Ирина и рассмеялась. – Если есть Бог на свете, то он сделает так, чтобы этот…, - она запнулась на мгновение, видимо, подыскивая подходящее слово, - никогда и ничего больше не услышал.
- Ты жестока, - с ухмылкой в голосе сказал Светлаков, - ты же раньше его вроде любила.
- Это было раньше. Сейчас у меня есть ты.
Акуньшин услышал звук поцелуя.
- Федя, перестань, вдруг кто войдет, - прошептала Ирина, вырываясь из объятий Светлакова. – Не хватало нам еще сплетен.
- Да ладно тебе. Ну, увидит медсестра. Что с того?
Но шорох все же прекратился.
- Ты что делаешь? – голос Светлакова выражал беспокойство.
- Ничего. Вот думаю, может, просто повернуть этот краник? И всё будет кончено. И человек не будет больше мучиться, и нам польза. Как думаешь?
- Ира, остановись! Не надо грех на душу брать. Ты же видишь, что он и сам скоро откинется.
- Что вы здесь делаете? – резкий голос медсестры заставил замолчать парочку. – Кто вам разрешил войти?
- Мы – его коллеги. Просто зашли проведать, посмотреть, как себя чувствует наш дорогой Александр Викторович, - заговорила Ирина елейным голоском, и Акуньшин лишний раз убедился, до чего некоторые люди могут быть двуличными. – Возле двери  никого не было, вот мы и вошли.
- Сейчас не время для посещений. Больному надо отдыхать. Покиньте помещение!
- Девушка, что же вы нам грубите? Хамство сейчас не в тренде, - сказал Светлаков.
- Дорогой Александр Викторович, выздоравливайте, - прозвучал голос Ирины. Она наклонилась над больным вроде с поцелуем и прошептала на ухо: - Чтоб ты сдох. 
- Я не хамлю, - так же грубо ответила Людмила. – Но порядок для всех один, приходите в часы посещений.
- Уходим, уходим, - голос Ирины раздался уже от двери.
- Неприятная парочка, - тихо проговорила Людмила, - не хотела бы я иметь таких коллег.
«Согласен с тобой, девочка», - подумал Акуньшин, осознавая, что пригрел двух змей у себя в холдинге.
37
Лето было в разгаре. Асфальт плавился, листья на деревьях скрутились в трубочки и засыхали от недостатка влаги, дождей не было. Самое время было ехать на море. Но Черноморское, куда обычно ездила Марина отдыхать, в этом году было недоступно. Крым без единого выстрела вдруг оказался территорией России. Украинцы были, мягко сказано,  в недоумении. Обстановка была тревожная и рисковать жизнью ради того, чтобы несколько раз окунуться в Черное море именно в Крыму, не стоило. На телефон стали приходить СМС-приглашения на отдых в Крыму, чего раньше не наблюдалось. Марина сделала вывод, что с отдыхающими в этом году туговато.
Дочь с зятем уехали в Кирилловку. Не Крым, но загорать и купаться  можно. Марина думала поехать в Бердянск, но одной не хотелось, а подруга укатила в Италию, надо было ждать ее возвращения.
Пару раз звонил Анатолий Сизоненко, докладывал обстановку. Марина знала из его слов, что Акуньшин очнулся, идет на поправку. Память восстанавливается, уже дает показания. Ее полностью реабилитировали, потому что покушавшийся был всё-таки мужчина. Со слов Акуньшина составили фоторобот, милиция его ищет.
От нечего делать Марина опять принялась писать детективы. Никто не мешал.  Вечерами смотрела телевизор и слушала новости. Утром обсуждала с соседками новости с фронта, куда забрали многих соседей. Подруга позвала вязать маскировочные сетки для укрытия орудий. Женщины собирались дома у одной из них, рвали на полосы ткань, которую приносили все желающие хоть как-то помочь воевавшим ребятам. Здесь не спрашивали национальность. Само собой подразумевалось, что все присутствующие за единую и неделимую Украину. Хотя подруга Марины была родом из Благовещенска, где у нее остались родные братья. Но здесь родились и выросли ее дети, сейчас растут внуки. Соседи Марины были из Брянска. Но их дети и внуки тоже родились здесь. И переезжать на историческую родину почему-то никто не планировал. Поэтому новости обсуждались с одним уклоном: как далеко продвинулись ополченцы Донбасса и, не дай Бог, если дойдут до нас.
Вязать сетки пришли беженцы из Горловки. Их поселил в своем доме местный бизнесмен. Его семья жила в квартире, а дом пустовал, вот и пустил на благое дело. Женщина с семьей недавно переехала и еще не освоилась в городе, не привыкла к местным людям. В Марининой подруге Антонине из Благовещенска она увидела близкого человека, и тихонько изливала ей душу, быстро вплетая цветные лоскутки в ячейки сетки.
- Не могли больше там оставаться. Стрельба круглосуточно. Все соседи выехали, кто куда мог. Мы вот решились только сюда, говорят, здесь русских много.
- А почему в Россию не поехали? Вы же русская?
- Русская. Но почти всю жизнь прожила на Украине, не хочется отсюда уезжать. Дети и слушать не хотят, они ведь здесь уже родились.
- Вы с мужем переехали? – спросила Тоня, почти механически привязывая полоски ткани на переплетения сетки.
- Нет, он там остался, - немного замялась женщина.
- Муж в ополчении? – не выдержала Марина.
Женщина оглянулась вокруг и нехотя утвердительно кивнула головой.
- А вы хоть понимаете, что вот эти сетки мы вяжем для украинской армии, которая сейчас воюет с ополчением, значит, и с вашим мужем.
- Марина, не надо об этом. Пусть сами разбираются, - попробовала остановить подругу Антонина.
- Я знаю, что для армии. Вы нас не судите. Так уж получилось. Хотели отделиться, чтобы у нас больше денег оставалось, чтобы не отправлять все деньги в Киев. Муж ведь шахтер. Иногда месяцами зарплату не выдавали. А жить как? Мужу на работу надо каждый день хороший тормозок дать, а где деньги брать? Я с детьми дома, он постоянно на работе. Если бы не мамина пенсия, вообще не знаю, как жили бы. Они не хотели стрелять, - через время добавила она. – Так получилось.
- Да, так получилось, - повторила Марина. – Сначала на Майдане так получилось, сейчас вот на востоке Украины. А в результате – война. Гражданская война. Я не знаю, как ее потом историки назовут, но сейчас идет гражданская война. Стреляют друг в друга.
- А ведь я когда-то голосовала за Януковича, - подала голос самая старшая из всех собравшихся – баба Валя. – Думала, солидный мужчина, будет у нас настоящий правитель. А вот как получилось.
Женщины переглянулись, но тему о Януковиче никто не поддержал – надоело. Если бы кто в тот момент вспомнил о Путине, возможно, поговорили бы. Но в доме было несколько русских женщин, поэтому просто щадили их самолюбие.
- Давайте лучше песню споем, - предложила одна женщина и сразу затянула украинскую народную. Как ни странно, даже русские все ее знали и дружно подхватили.
Так с песней и вязалась маскировочная сетка для фронта.
38
Однажды, тихим сентябрьским вечером, раздался звонок. Анатолий сказал, что завтра после обеда приедет к Марине домой.
- Я с сюрпризом, - в конце разговора сказал он и отключился.
- Ника, - позвала Марина, - завтра у нас гости. Надо бы порядок навести.
- Что за гости?
- Из Киева адвокат приедет. Помнишь, рассказывала – мой старый друг.
- Сережа! Идем во дворе убирать. Завтра у нас гости, - в свою очередь позвала Ника мужа.
Марина волновалась. Поздно предупредил, надо бы что-то вкусненькое приготовить. Гостей она любила, и всегда на стол выставлялось всё, что было в холодильнике. Поэтому сразу сообразила меню обеда и решила, что с утра надо съездить в супермаркет.
Полночи не спала. Всё думала, что нового расскажет Анатолий, с каким сюрпризом появится. Опять перебирала в памяти шаг за шагом все последние события. И, естественно, проснулась с больной головой.
Машина Сизоненко остановилась под калиткой в тот момент, когда все приготовления к приему гостей были сделаны. Марина привела себя в порядок, Ника тоже подкрасилась, хотя Сергей и шутил, что гости к матери, а не к ней.
Увидев, кто вышел из автомобиля, Марина ахнула: следом за Анатолием шел Александр Акуньшин.
- Мама, что? – бросилась к ней Ника.
- Ничего, доченька. Всё нормально.  Надо гостей встречать.
- Привет! Ну и хоромы отгрохала, - от калитки улыбался Анатолий. – А всё прибеднялась.
- Да ты что? С твоими не сравнить, - Марина старалась улыбаться, но почему-то мышцы застыли в напряжении, она уставилась на Акуньшина: сердце готово было выскочить из груди.
Сизоненко по-дружески чмокнул ее в щеку.
- Я вижу – сюрприз удался, - Анатолий подтолкнул Марину к Акуньшину. – Уж очень он просил, чтобы я вас познакомил. Пришлось ехать в твою Тьмутаракань.
- За Тьмутаракань могу и обидеться. Наш город ничем не уступает Киеву, особенно в ценах, - рассмеялась Марина, чтобы немного сгладить ситуацию.  – Проходите, мы гостям всегда рады.
Она успела заметить, каким измученным выглядит Акуньшин. Загар ушел с его лица, глубже стали  морщины. Он похудел, щеки ввалились, только контур губ стал более четким, словно нарисованным. Оба были элегантно одеты, что сразу выдавало столичных жителей. Местные мужчины в частном секторе особо за модой не следили, ходили в чистой одежде, но без особого лоска.
За обедом ни о чем серьезном не говорили. Марина иногда косила глаза  в сторону Акуньшина, и всегда ловила на себе его внимательный взгляд. Анатолий делал вид, что ничего не замечает. А Ника с Сергеем действительно ни на что не  обращали внимания, их интересовал  один вопрос: правда ли то, что с матери сняты все обвинения в покушении?
- Не переживайте вы так, - успокаивал их Анатолий, жуя очередной солидный кусок хорошо прожаренного мяса. – Вот видите, и потерпевшего вам доставил для убедительности.
Акуньшин всё время молчал. Он присматривался к Марине, словно пытаясь что-то припомнить, но ему пока это не удавалось. Сизоненко болтал без умолку, потому что и Марина вдруг тоже замолчала.
После обеда, который был накрыт в беседке, Ника пригласила всех в дом.
- В доме прохладнее. Там и поговорить можно. Мы с Сережей вас покинем, надо по делам отлучиться. Надеюсь, вы у нас заночуете, еще увидимся.
- Ух, действительно, здесь прохладнее, - Сизоненко развалился на диване, а Акуньшин подошел к открытому ноутбуку.
Перед приездом гостей Марина с кем-то общалась в «Одноклассниках», страничка осталась открытой.
- Марина, можно взглянуть на ваших друзей? Обещаю, что в сообщения заглядывать не буду, - улыбнулся он своей обаятельной улыбкой.
- Конечно, смотрите.
- А я бы с удовольствием взглянул на старые фото. Альбом у тебя еще существует? По идее, там и я должен быть, - хитрая улыбка пробежала по лицу Сизоненко. – Не  выбросила фото?
- Конечно, есть альбом и не один. Мужчины, у меня сложилось впечатление, что вы оба юлите. Неужели вы приехали сюда смотреть старые фото или моих друзей? Рассказывайте лучше новости. Я ведь практически ничего не знаю. Как уехала из Киева, так и никакой информации. Преступника задержали?
- Мариночка, тащи альбомы. Будем смотреть, заодно и новостями поделимся. Мы – народ свободный, если не наговоримся, можем и на пару дней задержаться, пока не выгонишь.
Марина с трудом принесла из соседней комнаты несколько больших альбомов, бросила на диван.
- Фу, какие тяжелые. Смотрите.
- Не успел помочь, надо было позвать, - подскочил Сизоненко.
- Сейчас все фото в компьютере, открыл и смотришь. А когда-то, помню, с каким удовольствием печатали фотографии. Для семьи это было целое событие. Пленки проявляли, увеличитель устанавливали, все окна закрывали одеялами, чтобы не засветить. Зато, сколько радости было потом, когда рассматривали фотографии.
- Помню-помню, - поддержал разговор Акуньшин. – В нашей семье тоже так было. А сколько было испорченных фотографий. Сортировали, обрезали. У меня до сих пор сохранились все приспособления для этого.
- Ой, у меня и сейчас на чердаке всё хранится. Правда, для чего – никто сказать не может. Но не выбрасываем.
- Скоро раритетом будет. Пусть лежит. Твои внуки когда-нибудь тебе спасибо скажут, - Анатолий уже открыл первый альбом и внимательно рассматривал пожелтевшие фотографии. – Мариночка, садись возле меня и рассказывай, кто где.
- Марина, простите, может, за нескромный вопрос – кто этот человек?
Акуньшин внимательно рассматривал какую-то фотографию на страничке «Одноклассников».
- Это мой однокурсник Федя Топко, - Марина удивленно взглянула на Александра. – Чем он вас заинтересовал?
- Лицо знакомое. Вот смотрю-смотрю, что-то неуловимо-знакомое промелькнуло, а вспомнить не могу. Разве вот его взгляд…
- О, Федин знаменитый взгляд – тупой до ужаса, - рассмеялась Марина. – Еще с первого курса помню его взгляд. Меня до дыр просматривал.
- Влюблен был парень, а ты тут смеешься, - улыбнулся Анатолий. – Дайте взглянуть. Странно. Почему он в военной форме? Ничего себе, до полковника дорос. А ты говоришь – тупой взгляд.  Как получилось, что он стал военным?
- Этого не знаю. Скорее всего, отчислили за неуспеваемость, или академку взял и ушел в армию. Я его как-то потеряла из вида на последних курсах. Мы в разных группах учились.
- А на фото в альбоме он есть? – поинтересовался Акуньшин. – Хотелось бы освежить память.
- Должен быть. Мы тогда часто фотографировались. Любительских снимков полно. Сейчас посмотрю.
Пока Марина просматривала старые фото, быстро листая студенческий альбом, Акуньшин пересматривал друзей Топко.
- Анатолий, подойдите сюда, - тихо позвал он, чтобы не отвлекать Марину, - смотрите. Мне кажется, это тот человек, который ударил меня ножом.
Сизоненко взглянул на вдруг побледневшего Акуньшина и перевел взгляд на монитор.
- Виктор Ромашов, - прочитал он вслух. – Марина! Ты знаешь некоего Виктора Ромашова?
- Что-то знакомое, - ответила Марина, продолжая листать альбом. – По-моему, он есть у меня в друзьях. Но, если честно, не знаю такого. Добавила, потому что прислал приглашение. Возможно, друг моего друга. А что там?
- Да вот нашему Александру Викторовичу показалось, что он знает этого человека.
- Идите лучше сюда. Смотрите, вот нашла, где мы вместе с Федором. Это наша секция по стрельбе.
После этих слов Акуньшин удивленно взглянул на Марину.
- Так вы занимались стрельбой?
- Было дело. В подвале соседнего общежития был тир. Вот и бегала туда после занятий. Еще и в соревнованиях принимала участие, - немного похвасталась Марина, двигаясь ближе к середине дивана, чтобы мужчины могли сесть по бокам. – Смотрите.
- Так это же я! – воскликнул Акуньшин, вглядываясь в снимок.
- Где? – в один голос спросили Марина с Анатолием.
- Вот, - Александр показал пальцем на высокого худого парня.
- Это же наш тренер Саша Ветров, - возразила Марина, переводя взгляд с фото на Александра и обратно. – Неужели это вы? Почему Акуньшин?
- Да, я был Ветровым. Потом родители развелись, и я взял фамилию матери. Господи! А я столько ломал голову, откуда я вас знаю? А вот и наш Федя. Да?
- Да. Точно. А я и забыла, что он тоже ходил в нашу секцию. Вот это да!
- Я помню, что вы были очень перспективной спортсменкой, но вдруг исчезли на пятом курсе. Я долго ждал вашего возвращения…
- Правда?
- Правда. Ждал, - глаза Акуньшина, не мигая, смотрели прямо в глаза Марины.
- Я на пятом курсе бросила институт и уехала из города. Потом, правда, восстановилась и благополучно закончила.
- Ребята, потом будете предаваться воспоминаниям. Давайте поговорим о Викторе Ромашове, - прервал их Сизоненко.
- Я вспомнил, что в молодости знал одного Ромашова. Но вряд ли это он.
- Расскажите о том, что помните, - приказал Анатолий.
- Я тоже помню одного. Мы его Ромашкой звали. Беленький такой был, волосы, словно отбеленные. Сейчас фото найду, - Марина опять стала перелистывать альбом, а Акуньшин свел брови к переносице и стал рассказывать.
- Я встречался с девушкой, дело близилось к свадьбе, но вдруг мне показалось, что она стала отдаляться. То на свидание опоздает, то ей срочно надо уйти. Конечно, догадывался, что появился другой. Но ждал, что сама скажет. Однажды она пришла на свидание с парнем. Представила его, как своего однокурсника. Втроем походили-побродили. Я понял по взглядам, по жестам, что тот парень ей нравится больше. Мы вскоре расстались. Но через время она вернулась ко мне, сказала, что он ее бросил. Беременную. Я уже остыл. Поэтому даже ради благородства не предложил ей помощь. Хотя, на что она надеялась? – Акуньшин задумался, потом продолжил: - Через несколько лет меня судьба опять свела с этим человеком. У нас был общий бизнес. Были трудные времена. Так получилось, что я остался на плаву, а Ромашов потерял свой бизнес. Столько лет прошло после того. А ведь похож! Как я сразу его не вспомнил?
- Ребята, а ведь всё сходится! – Сизоненко повернулся к Марине. – Ты в свое время не замечала влюбленного Топко. Вы, - он перевел взгляд на Акуньшина, - перешли дорогу Ромашову. Они – друзья. Теперь нам предстоит просто сложить картинку воедино. Это, как собрать сложные пазлы.
Марина молча достала несколько листов бумаги, ручку и подала Сизоненко.
- Итак, - начал он, - начнем с того, что в юности вы были знакомы, - Сизоненко нарисовал квадратик и написал: «секция по стрельбе». Федор Топко тоже был в этой же секции. И вы – однокурсники. Отвергнутый ухажер. Так?
Марина тихонько фыркнула.
- Значит, этот человек затаил на тебя обиду. Вы сейчас с ним общаетесь?
- Он написал мне, я ответила. На том общение и закончилось. Правда, он писал что-то, типа, если приеду в гости – встретимся? Написала, что, конечно, встретимся. Вот и всё общение, - ответила Марина.
- Если он после этого не писал, значит, ты ответила не так, как он хотел. Значит, обида возросла. Согласны со мной?
- Возможно, - подтвердил Акуньшин, словно невзначай придвинувшись ближе к Марине. Та только головой кивнула.
- По одному объекту определились, - сказал Анатолий. – Теперь переходим к другому. Ромашин.
- Ромашов, - поправил его Александр.
- Ну да, я и говорю, что с этим экземпляром вообще всё ясно. Тут давняя обида. Теперь надо выяснить, как связаны эти двое. В одноклассниках они в друзьях числятся. Но это, как мы знаем, ничего не значит. Надо выяснить, встречались они и где, на какой территории. И как их можно связать воедино? Дайте мне посмотреть, где они живут? – Анатолий подсел к компьютеру, а двое на диване застыли в напряжении.
Марина чувствовала бедром тепло тела Акуньшина. Когда-то в юности она была немножко влюблена в своего тренера, но он был старше, и, казалось, вообще не обращал внимания на студенток-спортсменок. Девчонки видели, как он уделял внимание красивой брюнетке – тренеру пистолетчиков, как они тогда называли своих собратьев по стрельбе. Саша тренировал винтовочников.
- А помнишь, как мы вместе встречали Новый год? – тихо заговорил Александр Викторович, вдруг переходя на «ты», словно и не было нескольких десятилетий разлуки.
- Помню. Я тогда пригласила тебя в свою компанию, даже не надеясь, что придешь. Думала, что ты встречаешься с Ирой.
- С тренером Ирой?
- Да, Дмитриевой или Дмитричевой. Забыла уже ее фамилию.
- Ира уже тогда была замужем.
- Я не знала.
Акуньшин накрыл руку Марины своей ладонью. Посидели немного тихо, словно наслаждаясь близостью.
- Ты мне очень нравилась, - сказал Акуньшин, не глядя на женщину.
- Серьезно? – немного помолчала и решила признаться. – Ты мне тоже.
- Ребята, кажется, нашел! – радостно воскликнул Сизоненко, прерывая их разговор. – Смотрите! Оба живут в одной области. У Топко есть фото, где они вместе с Ромашовым на рыбалке. Значит, встречались. Здесь даже дата на фото имеется. За два месяца до покушения. Вот еще один пазл подошел. А вы чего притихли? – Сизоненко повернулся к дивану и с мрачным видом отвернулся. Он заметил, как Марина резко отдернула руку из-под ладони Акуньшина. – Ладно, я на перекур.
Он вышел во двор, оставив их вдвоем.
39
Гости уехали. Марина долго приходила в себя: и от услышанной информации, и от новых ощущений. Своё отношение к тренеру по стрельбе она давно забыла, а тут всё всколыхнулось, вспомнилось.
Когда на втором курсе преподаватель физкультуры объявил, что желающим можно записаться в секцию по стрельбе, Марина даже внимания на это не обратила. Подобные объявления звучали практически с первого занятия по физкультуре. Она вспомнила, как преподаватель тогда сказал: «Если кто еще может найти у себя талию, тот может заняться легкой атлетикой». Ответом был дикий хохот всего курса.
Но, когда она зачастила в оперотряд, мысль о секции по стрельбе как-то сама по себе возникла. Марина заглянула на тренировку, которая проходила в подвале соседнего общежития. Первое, на что она обратила внимание – тренер. Ей сразу понравился высокий симпатичный парень, явно старше их всех. Ради такого тренера можно было и на тренировки походить. Поэтому вопрос с секцией решился мгновенно. Она записалась туда и стала регулярно ее посещать, не особо надеясь на какой-то результат. Но, как ни странно, буквально с первых тренировок стало понятно, что в стрельбе из винтовки Марина может достичь каких-то успехов. Тренер стал уделять ей больше внимания, пытаясь перебороть ее вечную торопливость и неусидчивость. Она ему так никогда и не призналась, что прибегала в тир после занятий по самбо. Естественно, руки от напряжения еще дрожали, долго целиться она не могла. Поэтому стрельба получалась скоростная. Даже перед соревнованиями, когда им запрещали  гулять дольше обычного, она умудрялась иногда  лечь спать под утро. Но, как ни странно, соревнования проходили успешно. Хотя могло быть и лучше, если бы она следовала всем советам тренера.
У нее не было стимула, как, например, у подруги-соперницы  по секции: та  хотела стать мастером спорта. Подобием стимула для Марины был сам тренер. Но, когда она видела, как Саша обхаживает Ирину или какую-то другую девушку, она тут же теряла всякий интерес к стрельбе и, собственно, к результату соревнований. А со временем и вообще бросила секцию, хотя преподаватель физкультуры не раз вызывал ее «на ковер», чтобы вразумить перспективную спортсменку не делать глупостей.
И на Новый год сама пригласила Сашу. Он пришел, но ничего так и не произошло. А всё потому, что он смотрел на нее, как на свою подопечную, тем более, моложе его на несколько лет.  Вот после того Нового года она и бросила секцию. Поняла, что ее влюбленность ни к чему не приведет.
Марина вспомнила, что сразу после того, как она записалась в секцию, туда же пришел и Федя Топко. Но она и в институте на него внимания не обращала, и там тоже. Пришел и пришел.
Вспомнила она и Ромашова. Уже после отъезда гостей всё же пересмотрела сотни фотографий и нашла снимок, где она вместе с Ромашовым была запечатлена  на фоне самолета на выставке.  Вспомнила и свои отношения с Виктором Ромашовым. Он ей предлагал встречаться, а она перевела всё в шутку. В то время у Марины было много поклонников, как и у всякой умной и красивой девушки. Выбор был велик, и она не всегда воспринимала всерьез ухаживания молодых людей.
Вспомнила, что сама же когда-то познакомила Ромашова с Топко. Было это после какого-то соревнования. Ромашов ее встретил на выходе из тира, куда она подошла вместе с Федором. Пришлось познакомить.
Значит, мужчины до сих пор поддерживают знакомство. Но неужели оба настолько затаили на нее обиду, что решили подставить в покушении на Акуньшина, на их общего, как выяснилось, знакомого, на их тренера?
После общения с Сизоненко и Акуньшиным Марина сама могла уже разобраться, что произошло.
Ромашов был зол на Александра Акуньшина за свои неудачи в бизнесе. Федор Топко, да и опять тот же Ромашов затаили обиду на нее, Марину Исаеву. Скорее всего, на какой-то очередной рыбалке мужчины выпили, вспомнили молодость, и решили отомстить своим врагам-обидчикам.
Оба числились в друзьях на сайте «Одноклассники» у Марины. Значит, могли видеть ссылку на сайт «Проза.ру», которую Марина выставила в статус. Кто-то из них, или же оба, читали ее произведения.  В последнем детективе Марина сама, получается, дала рецепт преступления. Кому-то пришла в голову идея, как совместить, вернее, как подвести Марину под преступление.
Она долго собирала воедино ниточки преступления, но это были только ее догадки. Сидя в другом городе, она ничего не могла ни узнать, ни сделать. Вся надежда была только на Анатолия Сизоненко и на Акуньшина, который опознал человека, ударившего его ножом.
Звонить ни тому, ни другому она не хотела. Всегда предпочитала, чтобы  первый шаг делал мужчина.   Понимала, что Сизоненко на нее обиделся из-за Акуньшина, поэтому вряд ли так быстро позвонит, даже, если будет новая информация. Зная Анатолия, ждала его звонка позже. Должно пройти хоть немного времени, чтобы он успокоился.
А вот Александр, Саша….  Здесь совсем другое. У Марины даже сердце замирало, когда вспоминала о нем. Была уверена, что он долго не выдержит и позвонит ей. 
40
Молодой следователь оказался очень упорным и способным. Несколько дел, которые ему оставил «в наследство» Николай Минаев, он распутал очень быстро, чем удивил своих коллег, не ожидавших подобного рвения на рутинной, казалось бы, работе.
С делом Акуньшина пришлось немного повозиться. Следователь опросил заново всех, кто проходил по делу. С Исаевой, которой сложно было приехать в столицу, поговорил по скайпу.
Он понял, что в смерти Акуньшина были заинтересованы многие, несмотря на то, что явных причин вроде бы и не было.
Следователь заказал аудит финансовой деятельности холдинга, включая предприятие Андрея Акуньшина. По результатам проверки выяснилось, что дочернее предприятие последние три месяца терпит убытки, хотя по предоставленным отчетам главному бухгалтеру показана прибыль. Значит, сыну Акуньшина позарез нужны были деньги, чтобы предприятие хотя бы путем вложения личных финансов оставалось на плаву. А, учитывая непростые отношения отца и сына, тому важно было доказать отцу свою состоятельность. Моральный, так сказать, аспект.
На головном предприятии обнаружили большую утечку финансов. Деньги перечислялись на личные счета, объяснений подобному «казусу» главный бухгалтер Ирина Малышева не дала. Ее задержали, но на допросах она молчала, чем удивила следователя. В таких случаях бухгалтера обычно всё сваливают на руководство, хотя подписи на платежках красноречиво говорили и об участии бухгалтера в данных операциях.
Проследить получателя денег пока не удалось. Огромные суммы несколько раз переправляли со счета на счет, пока их след не терялся в оффшорной зоне. Подозревать в этих махинациях самого Акуньшина не было смысла. Деньги уходили на счета более активно именно в тот период, когда он лежал в коме.
Временно исполняющий обязанности председателя совета директоров холдинга Федор Светлаков уверял следователя в том, что понятия не имеет об утечке финансов.
Следователь проверил несколько последних пассий Акуньшина. У пожилого человека оказалась очень бурная личная жизнь. Но девушки, с которыми он встречался, практически все уже были устроены, и очень неплохо. По их рассказам, сам Акуньшин знакомил их со своими холостыми друзьями, за которых те впоследствии вышли замуж. Так что этих девушек сразу можно было сбросить со счетов. Оставалась одна – Карина. Но ее отношения с Акуньшиным были вполне благополучными вплоть до покушения. По ее словам, они собирались расписаться сразу после юбилея. Правда, в больницу Карина заглянула только один раз и больше не проведывала больного.
Узнал следователь, что в числе поклонниц пострадавшего была и его главный бухгалтер Малышева. Вот тут стоило задуматься. Он отверг женщину, которая питала какие-то иллюзии относительно их дальнейшей совместной жизни. Но оставил ее на прежней работе, доверял ей. Возможно, перевод денег на личный счет, это месть брошенной женщины? А удар ножом, попытка убить человека – тоже месть?  Как бы там ни было, но у Малышевой было больше причин убрать Акуньшина, чем, например, у его сына.
В один прекрасный день Акуньшин вышел из комы и дал показания по своему делу.  Следователь долго его опрашивал, пока врач не указал на дверь. Теперь у него был еще один подозреваемый: какой-то неизвестный мужчина, портрет которого нарисовал художник со слов потерпевшего.
Найти в стране неизвестного мужчину даже по портрету было очень сложно. Следователь это понимал и не питал особенных иллюзий по поимке преступника.
Он вызвал на допрос Малышеву и, как бы ненароком, уронил на пол портрет неизвестного. Он хотел увидеть ее реакцию и увидел. Малышева заметно вздрогнула при виде портрета и быстро отвела взгляд. Но этого для следователя оказалось достаточно. Спросил напрямую, знает ли она этого мужчину, но, как и ожидал, она сделала вид, что впервые его видит.
41
Поздней осенью Марина опять собиралась ехать в Киев. В этот раз она ехала надолго, поэтому сборы были основательными.
Она положила в чемодан аккуратно свернутую кофту, и устало опустилась на диван. Противоречивые мысли не покидали ее уже несколько дней. Стоит ли начинать новую жизнь в ее возрасте? Больше всего боялась реакции дочери, но, как ни странно, та ее сразу поддержала.
- Мама, не надо бояться. Если ты уверена в себе, в нем, тогда надо ехать без всяких колебаний, - заявила Ника без всяких раздумий. – Столица не так уж и далеко, видеться будем часто.
- Конечно, надо соглашаться, - подал голос и зять.
- Ну, вам бы скорее от меня избавиться, - улыбнулась Марина, радуясь в душе, что этот этап преодолен без тех трудностей, которые она сама себе навыдумывала.
И вот теперь, когда до отъезда остался буквально один день, ее опять одолели сомнения.
Когда в молодости выходила замуж, вообще не думала о быте. Тогда была любовь, страсть, остальное было не важно. Сейчас, когда Александр предложил ей переехать жить к нему, она взвешивала все за и против.
Он – обеспеченный человек, да и у нее какая-никакая (скорее, никакая) пенсия всё же есть, так что в этом плане она была спокойна.   А вот моральный аспект немного давил. Ее дочь с зятем нормально восприняли авантюру с переездом, иначе она почему-то никак не могла назвать сие действие, а вот с его сыном одни непонятки. Хотя Саша и объяснил, что Андрей давно на собственных хлебах живет,  и к его личной жизни отношения не имеет, но Марина поняла, что у них там далеко не всё так радужно, как преподнес Акуньшин. И другое ее мучило. Она никак не могла представить, как будет мелькать перед любимым человеком в ночной рубашке, без макияжа, без прически.  Он-то ее видел всегда нарядной, с маникюром-педикюром. Не разочаруется ли, когда увидит припухшие от сна глаза, не накрашенные губы, повседневный халат? Она ведь не молоденькая девочка, которая о таких пустяках даже не думает. И что тогда будет?
Марина перебирала в руках какие-то мелкие вещички, не видя их. Если такое случится, каким будет возвращение домой? Стыдоба…
Она грустно взглянула в зеркало, попыталась разгладить поперечную морщинку между бровями.  Может, не ехать? Оставить всё, как есть? Сколько уже той жизни  осталось? Да, сколько той жизни…
Нет, как раз поэтому и надо ехать к любимому человеку. Чтобы на старости лет быть счастливой. Прожить вместе, сколько отпущено судьбой. Вспомнила свою знакомую, которая в шестьдесят три года встретила свою первую любовь, поженились и прожили очень счастливо семь лет. Муж ее умер, а она всегда говорила, что эти семь лет с любимым человеком стоили всей жизни.
Марина решительно бросила в чемодан вещи и заторопилась собрать остальные. Скоро Саша должен приехать.
К черту сомнения! К черту! Раз решила, значит, поедет! Прочь сомнения!
Мысленно подгоняя себя, упаковала чемодан. За зимними вещами приедет позже, когда поймет, что всё у них хорошо, что всё в порядке.
42
- Расскажите мне всё. Хочу знать все подробности, - протягивая Анатолию стакан сока, попросила Марина.
- Я думал, что Александр Викторович давно уже посвятил тебя во все дела, - попивая апельсиновый сок, проговорил Сизоненко.
- Нет, он постоянно откладывает. Сказал, что ты знаешь всё, а он – только основные факты. Вот, еле дождалась тебя. - Марина присела на подлокотник широкого кресла, прижавшись к довольному Акуньшину, и уставилась в глаза Анатолию.
- Ладно. Раз такое дело, слушай. Не знаю, с какого момента начать. В принципе, начало ты и сама знаешь. Еще в институте студент Федор Топко влюбился в девушку по имени Марина. Но эта самая Марина, - тут он улыбнулся, показав отлично сделанные вставные зубы, - почему-то игнорировала его влюбленность, возможно, из-за идиотско-тупого взгляда, над которым смеялся весь курс. Топко об этом самом тупом выражении, естественно, ничего не знал и даже не догадывался, недоумевая, почему его, такого красавца, не любит какая-то там Марина.
- Его, думаю, никто тогда не любил, - улыбнулась Марина. – А еще ходили слухи, что он – блатной. Вроде бы его дядя работал в институте. Правда, никто до окончания учебы так и не узнал, кто этот всемогущий дядя, да и был ли он, если Федю забрали в армию прямо со студенческой скамьи? Скорее всего, сам пустил такой слух, дабы придать себе большей важности.
- Возможно, и сам. Так вот, этот Федя даже в секцию по стрельбе записался, и только потому, что туда ходила ты. Думаю, он обратил внимание, что ты больше заглядываешься на тренера, чем на него.
Акуньшин удовлетворенно улыбнулся и погладил Марину по спине.
- В это время в оперотряде ты знакомишься с Виктором Ромашовым. Странно, но я его так и не вспомнил, хотя был там в то же самое время. Виктор влюбляется в тебя. Да и странно было бы, если бы не влюбился…
- Толик, что ты говоришь? Почему это – странно? – перебила его Марина.
- Потому, что в тебя была влюблена вся мужская половина отряда.
- Не суди по себе, - засмеялась Марина. – Были и исключения.
- Имеешь в виду Сашку Пешая? Так он только вид делал, что не обращает на тебя внимания. А сам зудел мне ежедневно только о тебе. Не знал уже, что и делать: или самому в любви тебе объясняться или за него просить, - Анатолий улыбался, но глаза его оставались грустными, что сразу заметила Марина и решила не углубляться в эту опасную  тему. Тем более что Акуньшин тоже вдруг насупил брови. – Итак, Ромашову ты тоже отказываешь. Сколько бы времени не прошло, обида осталась. Ты знакомишь его с Топко. Через много лет они встречаются, разговаривают, вспоминают прошлое. И тут выплывает, что оба были в тебя влюблены.
За эти годы Ромашов столкнулся с нашим товарищем Акуньшиным на двух фронтах: в бизнесе и в личной жизни. Так?
- Да, столкнулся, - кивнул головой Акуньшин.
- И везде потерпел фиаско. В разговоре с Топко у Ромашова возникла идея, как отомстить и расквитаться сразу с двумя обидчиками: с Александром Викторовичем и заодно с тобой. Он знал, что ты пишешь детективы, читал их. И вообще, он очень активно следил за твоей судьбой.  Вот он и предложил сценарий мщения. Топко согласился.
- Толя, ты откуда так подробно всё знаешь? – заинтересовалась Марина.
- Я разговаривал со следователем, был на суде от начала и до конца. Поэтому, можешь мне верить.
- И что было дальше?
- А дальше Ромашов вспомнил, что скоро у Акуньшина будет юбилей. И праздновать он его будет в своем ресторане. Его любовница Ирина Малышева – главный бухгалтер холдинга – обещала посодействовать в этом. Вот он и придумал комбинацию с тобой, то есть, решил подставить тебя под удар. Несколько лет назад его сбила машина. Тогда он простил водителя, не стал вызывать ГАИ, и, по законам чести, водитель остался ему должен. Как ты уже догадалась, этим водителем был актер театра Тимур. Именно такой человек Ромашову и был нужен.  Он ему звонит и предлагает сделку: Тимур исполняет просьбу его друга, и они квиты. Тимур соглашается. В роли друга выступил, конечно, Топко. Они разработали детальный план вовлечения тебя в эту аферу. Придумали даже, как сделать так, чтобы ты оказалась в нужное время в нужном месте. Ромашов даже раскошелился на издание твоей книги, правда, экземпляров было маловато, как раз только для презентации и для тебя, чтобы не возникло никаких подозрений.
- Анжелика знала, для чего всё делается?
- Нет. Она как раз думала, что некий товарищ, влюбленный в нашу писательницу, делает для нее подарок в виде презентации. Поэтому, эта девушка выполняла всё, что от нее требовалось, с повышенным энтузиазмом, свято веря в любовь и высокие чувства.
- Толя, а кто же украл наш нож?
- Это сделал еще один «должник» Виктора Ромашова, но уже из твоего города. Вор-домушник. Ему было дано строгое указание ничего лишнего не брать, только вещь типа ножа или пистолета. Пистолета у тебя не оказалось, а вот нож висел на видном месте. Этот вор честно исполнил свой долг: украл только нож.
- Ну да, больше у нас и красть-то нечего, - улыбнулась Марина, - поэтому ни на что больше и не позарился.
- Вот только с отпечатками пальцев эти господа просчитались. Что сработало в нашу пользу. А как удивился следователь, когда я ему рассказал про нож, - засмеялся Сизоненко. – У него глаза стали как пять копеек.
- Знаете, ребята, обиднее всего в этой ситуации, что с ними заодно была мой главный бухгалтер, - подал голос Акуньшин. – Чего ей не хватало? Зарплаты? Сказала бы, я бы добавил.
- Эх, вы, олигархи, - с ухмылкой сказал Анатолий, - не понять вам ваших работников. Они ведь видят, какими суммами ворочаете лично вы, им тоже хочется. А в случае с Малышевой сыграло свою роль и то, что в своё время она оказалась отвергнутой женщиной, - Сизоненко мельком взглянул на Марину, - а женщины такого унижения никогда не прощают. Правда, Марина?
- Саша, Ирина тоже была твоей женщиной? – не отвечая Анатолию, спросила Марина. – И как долго?
- О, начинаются семейные разборки, - протянул Сизоненко, поднимаясь. – Я, пожалуй, пойду, дел по горло.
- Мариночка, Малышева никогда не была моей женщиной. Это она так хотела,  но я никогда не рассматривал ее в качестве своей женщины. Понимаешь? Не обижайся.
- Кстати, мы как-то забыли о Светлакове. Он ведь тоже немного причастен, - добавил Сизоненко уже от порога. – Но о нем тебе и Александр Викторович расскажет. Пока, ребятки, не ругайтесь.
- И что там со Светлаковым? – повернулась Марина к Акуньшину, проводив взглядом уходящего Анатолия.
- Дело в том, что Малышева крутила сразу с двумя мужчинами: серьезно с Виктором Ромашовым и на работе, для дела, с моим замом – Федором Светлаковым. Благодаря Светлакову, вернее, его подписи на документах, она переводила деньги холдинга на свой счет. Федора «кормила» разговорами о том, что, когда соберется приличная сумма, они уедут вдвоем жить за границу. А с Ромашовым они решили «кинуть» лично меня.  Но вроде о моем убийстве Ирина не знала. Она хотела наказать меня только финансово. Но это только с ее слов и со слов Ромашова. Возможно, просто решил выгородить любимую женщину. А Светлаков преследовал еще и свои личные  цели: очень уж хотел быть председателем совета директоров, хотел занять моё место. Он скупил все свободные акции, хотел прикупить еще у Андрея, моего сына, но тот ничего продавать не собирался. Поэтому Светлаков очень надеялся на мою смерть. Думал, что Андрей тогда избавится от лишних акций, и ему что-то перепадет.
- Да, вот закрутилось как.
- Знаешь, я даже рад, что такое произошло. Благодаря моему ранению я встретил тебя.
- А если бы он тебя убил? Об этом не подумал? И, кстати, давно  хотела спросить: почему ты вышел в тот коридор без телохранителей? Как они тебя отпустили?
- Мне позвонила Малышева и сказала, что срочно надо обсудить одно дело, не терпящее отлагательств. А чтобы никто не мешал, предложила выйти в коридор.
- А разве ее не было на юбилее?
- Была. Но в тот момент, когда она позвонила, я ее не видел.
Акуньшин притянул голову Марины к себе и поцеловал куда-то в макушку.
- Ромашов не рассчитал силу удара. Мы встретились глазами, и у него дрогнула рука. Да и твоё появление спасло меня. Если бы ты не вызвала помощь, кто знает, что случилось бы. И твои стихи, и рассказы… Ты даже не представляешь, как твой голос тащил меня из бездны. Мне всё время хотелось его слышать, вот я и боролся, цеплялся за тонкие нити жизни… Спасибо тебе, родная, за спасение, - из голубых глаз сильного мужчины выкатилась одинокая горячая слеза.
Марина целовала его щеки, ощущая соленый вкус,  и чувствовала, как животворный трепет взаимной любви пробегает по всем клеточкам ее тела, наполняя смыслом ее жизнь. Она вдруг четко осознала, что, сколько бы ни отпустила им судьба времени на совместную жизнь – она будет прекрасной, наполненной, насыщенной любовью и счастьем.  И за эти мгновения счастья можно было пройти такой нелегкий путь под названием ЖИЗНЬ.
25.05.2015 г.
Кривой Рог, Украина









 



Детектив

ГЛАВНАЯ УЛИКА

1
- Это не то! И это не подходит! – Марина Исаева в изнеможении опустилась на диван. – Вот в точности, как люди говорят, что гардероб скоро лопнет от тряпок, а надеть нечего.
- Мама, голубая кофточка и черные брюки. Ну, чем тебе этот наряд не подходит?
Красивая стройная  девушка держала в руках плечики, на которых висел симпатичный голубой  блузон, расшитый золотистой нитью. Он был свободного покроя и скрывал жировые складки некогда стройного, а сейчас расплывшегося тела.
- Ника, ты не понимаешь, там же будут светила литературы! Они все -  богатые люди, значит, и одеты будут в самые дорогущие мировые бренды. И тут явлюсь я – вся такая…, - Марина немного запнулась, - в стоковой одежде.  А я ведь буду в центре внимания. И как я буду себя чувствовать?
- Мама, а откуда они будут знать, где ты покупала эту одежду? Выглядит она нормально, ты в ней смотришься подходяще. Не расстраивайся! Но, если хочешь, сходим на рынок и купим что-то новенькое, свеженькое.
- Эти люди на рынках не покупают, - вздохнула Марина. – Ладно, согласна. Буду в этом блузоне. Но ведь надо и еще что-то. Не буду же я в одном и том же пару дней. А если еще куда пригласят?
Мать с дочерью одновременно перевели взгляд на красную накидку, которой было «сто лет в обед», как любила шутить Марина, но выглядела она как новенькая.
2
В пятьдесят пять лет Марина вышла на  пенсию. Проработав много лет преподавателем в училище, она стала получать пенсию, на которую, если бы жила одна, вряд ли смогла бы оплачивать коммунальные услуги и безбедно жить. В общей семейной копилке ее пенсии хватало пару раз съездить на рынок за продуктами. Но зять и дочь тоже зарабатывали не настолько хорошо, чтобы позволить себе что-то, кроме необходимых платежей. Поэтому одежду Марина донашивала старую, приобретенную еще в годы ее работы, когда надо было выглядеть «на уровне», как говорил директор училища.
На ее пятидесятипятилетний юбилей дочь с зятем подарили ноутбук.
- Вот, мама, осваивай, - сказала Ника.
- И принтер в придачу, чтобы уже комплект был, - зять Сергей открыл принесенную коробку. – Сейчас подключу и пользуйтесь.
Марина обрадовалась подарку, хотя до этого даже не пыталась освоить компьютер. Она радовалась выходу на пенсию, чтобы не переносить все учебные материалы на диски, как того требовали правила училища. Последний год еле доработала по-старинке: читала лекции, пользуясь напечатанными на машинке листами текста. Так ей было удобнее, хотя многие преподаватели давно перешли на компьютеры, вводя туда графики, таблицы и прочее. Зять подключил ноутбук к интернету, показал, на какие кнопки нажимать, чтобы  включить-выключить, и Марина стала  его осваивать.
Чтобы не тратить время впустую, решила написать книгу. Месяц просидела, не отходя от ноутбука, и у нее получился полноценный, как она думала,  детектив.  Ни дочь, ни зять не изъявили желания что-то читать из ее писанины, тогда  Марина сама нашла какое-то издательство и отправила им свой труд. Ответа она так и не дождалась. Списала это на то, что неправильно указала адрес или еще где-то ошиблась. Тогда она решила взять твердыню штурмом. Выбрала адреса всех издательств, какие только могла найти, и отправила книгу им всем. И тут пришел ответ из самого престижного, на ее взгляд, издательства «Эксмо». Редактор вежливо объяснил, что ее детектив не «дотягивает» по объему. Надо столько и столько,  а вот по содержанию всё хорошо, и сюжет отличный. И пожелал творческих успехов.  Этот вежливый отказ почему-то окрылил Марину, и она стала писать много и быстро. Текст сам ложился на бумагу, она писала, не особо задумываясь, потому что идей в голове было много и  хотелось быстрее изложить всё, что знала. Лучше всего у нее получались детективы.
Прошло время и зять посоветовал выложить свои творения на сайт «Проза.ру». Не особо надеясь на успех, боясь критики со стороны, Марина все же сделала себе страничку. Люди стали читать ее произведения.
Месяца полтора-два назад ей пришло письмо от «Творческого союза Анжелика-Тимур», которых она несколько раз встречала в списке читателей. Анжелика, которая подписалась под письмом, предлагала Марине издать детектив «Убийство под кайфом» за счет творческого союза. Марина писала под псевдонимом Регина Шварц. У нее не было еще ни одной изданной книги, и, естественно, она согласилась.  В мыслях много раз прокручивала название книги, и ей нравилось сочетание «Регина Шварц «Убийство под кайфом». Псевдоним придумала как-то моментально, просто выскочило из подсознания. Ее немного смутил выбор авторов: у нее к этому времени был уже большой роман, несколько криминальных повестей. И этот детектив, на ее взгляд, был не самым удачным произведением. Но, если людям понравился именно этот детектив, пусть издают. Как говорится, любой каприз за ваши деньги.
Она сама отредактировала книгу и отправила по указанному адресу. Недели через две получила посылкой пять экземпляров своей первой книги и очень обрадовалась: наконец-то она может себя считать настоящим писателем.
А еще через пару дней Анжелика ей позвонила и сказала, что в столице они организовывают презентацию ее книги и автору просто необходимо присутствовать на мероприятии. И вот уже неделю Марина пытается собрать всё необходимое для поездки.
- Мама, а вы с ней договорились о реализации тиража? Тебе хоть что-то достанется?
- Нет, ни о чем таком не говорили. Думаю, при встрече всё обсудим. Да, если бы не они, мне бы никогда не видеть свои книги изданными. Уже только за это я им благодарна. Даже удивляюсь, почему выбрали именно меня? На сайте столько интересных произведений.
- Значит, твои детективы интереснее, - резюмировала Ника. – А где твои новые туфли? Не будешь ведь в босоножках.
- Да после того погрома вообще ничего не могу найти. Уже все коробки пересмотрела. Может, мои туфли украли?
- Кому они нужны? – улыбнулась Ника. – Может, на чердак занесла? Ты когда в них последний раз выходила?
- Где-то, год назад, если не больше. И что они тут могли искать? – Марина аккуратно складывала коробки с обувью в кладовке. – Благодаря грабителям хоть порядок наведем.
- Да уж, нет худа без добра, - Ника перекладывала вещи в гардеробе. – Интересно, милиция найдет их, или, как всегда?
- Они никого искать не будут. Ведь неизвестно даже, что украли. И чего было к нам лезть? Денег нет, ничего ценного нет…, чего лезть? – голос Марины звучал глухо: кладовка была полностью забита плечиками  с зимней одеждой, на полках стояла обувь, на стеллаже – консервация. – Еще бы поняла, если бы полезли к соседу: там деньги есть всегда, но к нам…
3
- …доля предприятий нашего холдинга в общенациональном производстве хлеба составляет 6,2%. Консолидированный оборот достиг 400 миллионов гривен с учетом НДС. Консолидированная чистая прибыль составила десять миллионов гривен, и мы успешно вошли в рейтинг лучших компаний…
- «Топ-100», - перебил на полуслове выступление своего заместителя председатель совета директоров Александр Викторович Акуньшин.
- Простите, что? – оторвал глаза от листа бумаги Федор Петрович Светлаков.
- Я говорю, что мы вошли в «Топ-100», -  голубые глаза Акуньшина сверкнули искоркой,  когда он взглянул на заместителя, хотя общий вид выдавал сильнейшее утомление. – Если говорить нормальным языком, то наш холдинг получил признание бизнес элиты.
- Да-да, - быстро согласился Светлаков и надолго замолчал.
Реплика председателя выбила его из колеи, он потерял строчку, которую должен был читать дальше, и присутствующие заулыбались, понимая замешательство заместителя, не всегда находившего нужные слова даже в простой беседе. Наконец он обнаружил нужный текст, уголки его губ поднялись немного в гримасе, означавшей улыбку.
- Мы являемся одним из крупнейших операторов на рынке хлеба и муки, что дает нам возможность устанавливать свои цены…
- Федор Петрович, - опять перебил его председатель, - извини, но это – прописные истины, которые мы все знаем. Скажи нам лучше, как обстоят дела в новом дочернем предприятии? Им наша помощь еще нужна или уже сами справляются?
- Новое предприятие уже дает прибыль. Сейчас поищу цифры, - Светлаков зашуршал бумагами, пытаясь найти необходимый лист.
- Не надо искать, своими словами скажи, - предложил  Акуньшин.
При этом его густые черные брови почти сошлись на переносице, что означало высшую степень раздражения. Эту его привычку знали все подчиненные, в том числе и заместитель. Поэтому он стушевался еще больше, пытаясь сформулировать четкий ответ.
- Предприятие работает. Новый директор справляется. Там еще находится наш представитель, если что – поможет. А вот восточный регион…
- Об этом сегодня говорить не будем. Это отдельная тема. Соберемся в следующий раз и обсудим, что будем делать. Кстати, - обратился со всем председатель, - продумайте ситуацию. Возможно, у кого-то возникнет дельная мысль.
- Да что тут думать, - сразу отозвался самый старший директор филиала, - переводить надо, иначе прогорим. Вы же  видите, к чему там идет.
- Согласен, но все равно – потом, - сказал председатель. – Ладно, о делах на сегодня закончим. Давайте поговорим о более приятном. В эту субботу у меня промежуточный юбилей, если можно так выразиться. Хотя в таком возрасте каждый год уже можно считать юбилейным.
- Что вы такое говорите, Александр Викторович? - деланно возмутилась главный бухгалтер Ирина Малышева, которую все считали всезнайкой и стукачкой. – Вы у нас всегда молодой и притом – завидный жених.
- Да ладно вам, Ирина Леонидовна, - отмахнулся Акуньшин. – Я к тому, что жду всех вас с дражайшими половинами в субботу в ресторане. В каком будем отмечать, я еще не определился, но, скорее всего, в нашем.
Все подчиненные вдруг зашумели, загалдели, обсуждая новость. Планерка закончилась на положительной ноте, никого не оштрафовали, не наказали, даже на сабантуй пригласили. Женщины подтянулись, каждая старалась поймать взгляд председателя, но он, ни на кого не глядя, собрал бумаги в папку и молча покинул зал заседаний.
4
Александру Акуньшину исполнялось шестьдесят пять. Выглядел он значительно моложе своих лет и ни в коем случае не напоминал брюзжащего старика. Подтянутая фигура, даже намека нет на полный живот, бугорки накачанных мышц проглядывали через ткань безукоризненно сшитого пиджака. Его возраст выдавали разве что седые волосы, которые белой пеной окаймляли загорелое худощавое лицо с продольными  морщинами на высоком лбу. Голубые глаза были ясными, взгляд пронизывающий.
Он остался вдовцом лет десять назад, и с тех пор перспективного жениха осаждали дамы разных возрастов, пытаясь любым способом женить его на себе. Поначалу он принимал всерьез каждую женщину, проявляющую хоть малейшую заботу о нем. Но потом собственный сын просветил отца, что не стоит доверять свою жизнь и кошелек первой попавшейся вертихвостке. Постепенно он и сам научился отличать истинное чувство от жажды выйти замуж за богатого бизнесмена.
В толпе его поклонниц была замечена и главный бухгалтер Ирина Малышева. Лет на десять моложе его, разведенка с двумя взрослыми дочерьми.
Одно время он даже думал обратить на нее более пристальное внимание, но вовремя понял, что она – одна из охотниц на его «приданое». Отношения остались напряженными, что иногда мешало бизнесу. Но Акуньшин ценил Малышеву как специалиста, и всячески старался сгладить острые углы их непростых отношений, чтобы не доводить до ярко выраженного конфликта, когда расставание окажется единственно возможным выходом из ситуации.
Он был озабочен тем, что творилось сейчас в стране. Противостояние на Майдане переросло в гражданскую войну на востоке Украины. Донецкая и Луганская области объявили себя народными республиками. Новое правительство страны обещает как можно скорее уладить возникший конфликт, но ситуация только усугубляется. Экономика в упадке, доллар растет. Филиалы в восточном регионе практически остановили свою работу. Многие работники предприятий уехали в более спокойные районы страны. Холдинг терпит убытки.
Акуньшин боялся за сына. Андрею было сорок лет, его могли со дня на день призвать в Национальную гвардию. За себя он не переживал, в шестьдесят пять – кому он там нужен?
С первых дней боев на Востоке Александр Акуньшин вносил свою лепту в дело борьбы за справедливость. Он ежемесячно переводил деньги на счет волонтеров: хотя бы таким способом, но поможет украинским бойцам отстаивать целостность Украины. Не так давно он ездил в один из филиалов, и собственными глазами видел последствия бомбежек «Градами»: жилые дома в поселках  разнесены до основания; в  городах ситуация не лучше: в домах выбиты стекла, местами разрушения ремонту не подлежат, нарушены линии электропередач, пробиты газовые трубы, отключена вода. В магазинах, которые открываются, несмотря на риск продавцами лишиться жизни, практически ничего нет. На последние деньги люди разгребли все продукты питания. Если что и осталось, то по бешеным ценам. Правду говорят: кому война, а кому и мать родна.  Спекулянты разного рода наживаются на горе людей.
Неизвестно, к чему приведет эта гибридная война, в которой Россия нарабатывает опыт: Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Чечня, теперь вот – Украина. В верхах заговорили о том, что Россия пойдет по грузинскому сценарию, но вряд ли так получится. На момент конфликта в Абхазии проживало около 300 тысяч человек, а в Донбассе – почти 5 миллионов. Да и после аннексии Крыма еще и Донбасс восстанавливать… вряд ли.
Филиалы в Крыму уже потеряны для холдинга. Оставшиеся на Востоке тоже можно считать не рабочими. Надо бы поскорее перевести ближе к Киеву то, что осталось.
5
- Александр Викторович, я уже обо всем договорился, - даже при разговоре по телефону с вышестоящим начальством у Светлакова потела ладонь. Он перехватил трубку в другую руку, вытер ладонь о штаны. – Вам надо будет только приехать. Не надо ни о чем беспокоиться. Будем отмечать в нашем ресторане. Зачем же прибыль чужакам отдавать? - тихонько хихикнул в трубку. – Пригласительные уже всем отправил.
Он долго слушал, что говорит ему Акуньшин, кивая головой, словно тот мог его видеть. Карие глаза Светлакова немного прищурились, когда он увидел проходившую мимо сотрудницу. Кивнул ей головой в знак приветствия. Поправил узел галстука.
- Да, всё понял, Александр Викторович. Вашему сыну позвоню, не беспокойтесь, отдыхайте.
Светлаков облегченно вздохнул только тогда, когда отключился от босса. Тут же набрал другой номер и словно преобразился: до этого подобострастно согнутая спина выпрямилась, он стал казаться даже выше ростом, немного взъерошил прилизанные черные волосы, растянул узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
- Салют, детка! Вы готовы? Молодцы! Главное – не опаздывайте. Пока.
Светлаков отключился и с довольной улыбкой стал опять набирать номер телефона сына Акуньшина, чтобы пригласить на юбилей отца.
6
Отражение в зеркале понравилось Марине. Она еще раз осмотрела себя с ног до головы и осталась довольной увиденным. Оставалось еще минут десять до приезда Тимура, поэтому можно было немного расслабиться.
Ее встретила на вокзале Анжелика, которая оказалась очень миловидной и приятной девушкой лет тридцати.  Она сразу же повезла Марину Исаеву в гостиницу, по дороге рассказывая, как и где будет проходить презентация.
Марина в Киеве последний раз была лет восемь назад, и то проездом. Сейчас она боялась увидеть его разгромленным, разбитым, в следах пожарищ. Те кадры, которые видела по телевизору, когда показывали события на Майдане в ноябре-феврале, стояли перед глазами: огонь, черный дым от горящих покрышек, разбитые окна домов, бегающие и стреляющие люди.
 Она никогда не лезла в политику, и сейчас не до конца понимала, что происходит. Но ее ума хватало, чтобы новости по телевизору и прочитанное в интернете делить на два. Знала, что любая информация подается односторонне, как кому выгодно. Поэтому всегда придерживалась золотой середины.
На улицах, по которым они проезжали на такси, нигде не было видно последствий майдановских событий. Марина так внимательно вглядывалась в проносящиеся за стеклом автомобиля дома и парки, что Анжелика не выдержала.
- Вы хотите что-то увидеть? Знакомые места?
- По телевизору показывали, что в Киеве разбирали брусчатку, а нигде ничего не видно, - немного смутившись, ответила женщина.
- Разбирали, - вздохнула девушка. – Поверните к центру, - обратилась она к водителю. – Сейчас увидите.
Водитель, ни слова не говоря, свернул в ближайшую улицу.
Марина обратила внимание на какой-то памятник, постамент которого был обрисован лозунгами, но не успела почитать. Ближе к центру увидела в одном доме выгоревшие квартиры, полосы копоти  тянулись вверх, словно длинные черные лапы паука. Пока больше признаков побоища видно не было. Но тут водитель свернул на Крещатик. Марина ахнула. То, что она увидела, никак не вязалось с ее воспоминанием о красивой, нарядной, в цветущих каштанах, улице.
- Вы нас подождите, мы немножко походим по Крещатику, - попросила водителя Анжелика. Тот кивнул головой в знак согласия.
Вся брусчатка действительно была разобрана, под ногами – только островки некогда красивой тротуарной плитки. Вдоль всей улицы стояли большие военные палатки, возле которых сновали чем-то озабоченные люди, большинство которых было одето в камуфляжную форму. За палатками, на тротуаре, расположились лотки и киоски, в которых, в основном, продавались товары с украинской символикой. На противоположной стороне улицы – работающие магазины и различные офисы. Вот только вывески на некоторых были заклеены плакатами с надписями. На одной написано «Сбор продуктов», на другой – «Сбор средств на нужды армии» и так далее.
По Крещатику плыла толпа народа. Люди толкались, хотели больше рассмотреть, сфотографировать, запечатлеть себя на руинах некогда самой красивой улицы города.
- Да что же это делается? – не выдержала Марина. – Почему не разбирают палатки, почему не освобождают улицу? Куда смотрит власть? Что это за торговля посередине улицы?
- Каждый зарабатывает, как может, - опять вздохнула Анжелика. – Символикой наводнили город. Посмотрите туда.
Марина взглянула в сторону, куда указывала рука Анжелики. Парень с девушкой, оба в национальных украинских костюмах, фотографировались с кем-то из приезжих. Рядом стояла табличка с прейскурантом услуги.
- Как в Крыму на пляже. Я в прошлом году там отдыхала. Только там чернокожие ребята в каких-то перьях за деньги фотографируются, а тут…
- Забудьте о Крыме.
- Да, придется, наверное, забыть… А что эти, в камуфляже? Чем они здесь занимаются?
- А вы присмотритесь, - посоветовала Анжелика.
На первый взгляд казалось, что все здесь ходят в одинаковой одежде. Но, присмотревшись, Марина поняла, что на рукавах у каждого повязка с какими-то знаками различия. На каждой палатке – название города или края. Вот стоят рядом «Донецк» и «Коломыя», немного в стороне - «Чернигов». Мужчины сидят рядом вокруг перевернутой бочки, которая служит им общим столом, курят. Невдалеке мужчина в украинской вышиванке и с чубом-«оселедцем под казака» играет на кобзе, рядом стоит парень из Луганска и с упоением слушает старую украинскую песню. Тихо-мирно, никакой агрессии друг к другу. Хотя на Востоке эти регионы воюют друг с другом.
- Ничего  не понимаю, - тихо, про себя, произнесла Марина, и уже громче, чтобы среди шума, царившего на Крещатике, ее услышала Анжелика, - Давайте пройдем выше.
- Хорошо. Дальше – импровизированная сцена. Слышите? Сейчас там идет народное вече.
- Слышу.
Марина давно прислушивалась к голосам, доносившимся из невидимых громкоговорителей, установленных вдоль Крещатика. По-видимому, как раз выступал священнослужитель, потому что очень часто доносились слова «церковь, Бог». Полностью речь услышать она так и не смогла: слова заглушались многолюдным гомоном.
- Господи, а это что такое? – вырвалось у нее при виде груд мусора и покрышек, сваленных в одну кучу. Вправо от Крещатика улица выглядела просто ужасно. По обе стороны лежали сотни покрышек, заваленных строительным  мусором. Немного дальше – фотографии «Небесной сотни» и множество зажженных лампадок.
- Здесь были самые ожесточенные бои, - объяснила Анжелика. – Майдановцы не разрешают вывозить баррикады.
- Но ведь так же нельзя! Во что превратили город? Как так можно? – ужаснулась Марина. Она даже представить себе не могла, что увидит любимый город, в котором прошли лучшие студенческие годы, в таком виде. – Давайте уйдем отсюда, не могу больше на это смотреть.
Когда проходили обратно мимо сцены, до слуха Марины долетели слова выступающего. Он был недоволен новым правительством, новым президентом.
«Как всегда, во все века, - подумала Исаева, - в любой революции есть недовольные, при любом раскладе».
Всю дорогу до гостиницы Марина молчала. Она переживала то, что увидела. Одно дело – смотреть по телевизору, другое – увидеть своими глазами.  Что-то пыталась сказать Анжелика, но, видя состояние женщины, замолчала на полуслове.
При подъезде к гостинице Анжелика попыталась ее все же проинструктировать.
- Регина, вы, главное, не смущайтесь, - говорила Анжелика скороговоркой. – Вы – писатель. Автор. А люди, которые будут в зале – ваши читатели. Ничего страшного не будет. Расскажете, как возникла идея детектива, откуда взяли сюжет, как писали. Вот и всё. Они будут задавать вам вопросы. А, может, и не будут.
- Вот вопросов я и боюсь. Вдруг спросят что-то такое, на что я и ответить-то не смогу.
- Сможете, - Анжелика уверенно открыла номер и вручила Марине ключ. – Вот, располагайтесь, отдыхайте.
- Хорошо, - согласилась Марина. – Во сколько начнется презентация?
- В пять вечера. В половине пятого вас заберет Тимур. Так что до полпятого вы свободны, - Анжелика окинула взглядом номер и собралась уходить.
- Анжелика, я хотела с вами поговорить.
- О чем? – девушка остановилась уже возле двери.
- О гонораре, - решилась все же спросить Марина.
До этого момента разговора о деньгах не было вообще. Ничего не обсуждали, вроде так и должно быть: получалось, что она отдала свою книгу незнакомым людям, те прислали ей пять экземпляров, а дальше что?
- Региночка, давайте обо всем поговорим после презентации. Мы вам дадим несколько экземпляров вашей книги, которые вы подпишете своим фанатам. После презентации будет небольшой фуршетик, а вот потом и обсудим все финансовые вопросы. Не возражаете?
- Марина. Меня зовут Марина.
- А Регина Шварц? – Анжелика округлила глаза и застыла в недоумении.
- Это мой псевдоним, - улыбнулась Марина.
-  Фуууу, - облегченно вздохнула девушка, - а я уж подумала, что встретила совершенно постороннюю женщину. Ой, извините.
- Ничего. Ладно, поговорим после презентации. До вечера.
Анжелика убежала, а Марина присела в кресло и задумалась. Интересно, каким это фанатам она будет подписывать свои книги? Откуда взяться этим фанатам, если она еще ни разу не издавалась? Хотя, это не ее проблема. Раз люди издают ее детектив, организовывают презентацию, значит, они знают, что делают.
И она стала доставать из сумки свои наряды, размышляя о том, как подписывать свои книги.
7
У председателя совета директоров Александра Акуньшина сложились непростые отношения с собственным сыном. Сейчас парню было 40 лет, вроде уже взрослый,  но до сих пор он не мог простить отцу смерти матери.
Сам Акуньшин виноватым себя не считал. Десять лет назад они с женой ехали от друзей. Он позволил себе выпить немного лишнего, и Татьяна села за руль. Он предлагал вызвать такси, но она настояла. Водила она хорошо, потому и претензий не возникло. Хочешь порулить – рули. И уже при въезде в город, перед постом ГАИ, какой-то придурок спереди резко затормозил. Татьяна тормознуть не успела и влетела на полной скорости в остановившийся грузовик. Капот смяло в лепешку, от резкого удара она погибла мгновенно. Александр сидел сзади, вернее, спал. Он даже не почувствовал боли, когда его бросило на переднее сидение. Не сразу сообразил, что случилось. А когда до его сознания дошло, что они попали в аварию, и Татьяны больше нет, завыл волком.
Инспектор ГАИ усадил его на обочину и придерживал за плечи, когда тот рвался помочь МЧСникам доставать его жену. Машину покорежило так, что пришлось выпиливать часть, чтобы достать Татьяну.
Сын обвинил отца в том, что тот напился и доверил управление матери. Никакие доводы не действовали. Он озлобился на отца, и вот уже десять лет  у них натянутые отношения, хотя и работают на одном предприятии. 
Поэтому пригласить сына на свой день рождения Акуньшин доверил заместителю. Тот, хоть и тушуется перед начальством, но дело своё знает.
8
Ровно в половине пятого раздался стук в дверь. Марина еще раз глянула на своё отражение, взяла сумочку и направилась к двери. Перед ней стоял высокий молодой человек в темном костюме, голубой рубашке с расстегнутым воротом.
- Тимур, - представился он.
- Марина Исаева.
У парня поднялась левая бровь в удивлении, точно так же, как и у Анжелики.
- Регина Шварц, - улыбнулась Марина, - если вам так удобнее.
- Псевдоним?
- Точно.
- Отлично. Едем?
Он галантно пропустил даму вперед. В машине усадил женщину рядом с собой.
- Поговорим по дороге.
Пока ехали, Тимур успел объяснить, как будет проходить мероприятие. Он рассказал вкратце, что Марина должна будет рассказать, чего не стоит говорить.
- Мы оплатили всю эту процедуру, поэтому ни о чем не волнуйтесь. После презентации, когда народ разойдется, мы сядем в тихом ресторанчике и обсудим наши дальнейшие шаги. Я думаю, что надо издавать все ваши книги, они хорошо будут продаваться.
- Но мы же еще не знаем, насколько хорошо их будут покупать. Может, не стоит спешить? – возразила Марина, хотя всё ее существо ликовало.
Наконец ее заметили! Наконец признали! Она еще станет известной и знаменитой. Как Агата Кристи. Ведь та тоже начала писать в пятьдесят пять лет.
- Регина, дайте мне номер вашего телефона. На всякий случай, - попросил Тимур.
- У Анжелики есть. А, ну да, конечно, - и она продиктовала номер. Молодой человек, не останавливая машину, вбил ее номер в свой телефон.
- Сейчас подъедем. Главное, не волнуйтесь, - дал последнее наставление Тимур.
 Марина вышла из машины возле входа, Тимур поехал парковаться. Она не стала его ждать, решила подняться сама. В этот момент рядом завизжали тормоза и остановились две машины, из которых выскочили телохранители, как сразу определила Марина, и создали коридор для седого мужчины, который вальяжной походкой стал подниматься на крыльцо.
Марина уже стояла возле входной двери, когда один из телохранителей небрежным движением отстранил ее, пропуская своего босса. Она неуклюже сделала пару шагов назад, зацепилась каблуком за металлическую планку на кромке ступеньки и, если бы ее кто-то не поддержал, то сделала бы сальто с кувырком назад.
Этим «кто-то» оказался сам Акуньшин, для которого, собственно, и создавали коридор. Он краем глаза увидел, что женщина сейчас свалится на ступеньки, и мгновенно отреагировал, подхватив ее уже в падении.
- Ой, спасибо, - испуганно выдавила Марина из себя.
- Да всегда, пожалуйста, - улыбнулся Александр, смеясь над неуклюжестью полной женщины.
Их глаза встретились, сверкнули искорки смеха у Александра, испуг у Марины.
Телохранитель опять настойчиво отодвинул ее в сторону, седой мужчина прошел внутрь, и только через минуту Марина решилась тоже войти.
В холле ее уже ждала Анжелика. Девушка была в черном брючном костюме, который удивительно ей подходил. Белая блузка освежала  и без того молодое лицо, неброский макияж подчеркивал красоту и свежесть юности. Марина невольно вздохнула, завидуя молодости и стройности этой девушки.
- Регина,  нас уже ждут.
Анжелика взяла Марину под локоть и потащила в зал, откуда звучала легкая музыка. Они прошли мимо зала, где было много народа, слышался шум, смех.
- А здесь что? – поинтересовалась Марина, заметив уже знакомого телохранителя, который окинул ее безразличным взглядом.
- Юбилей какой-то крупной шишки, - не останавливаясь, ответила Анжелика, - они нам мешать не будут. Мы в другом зале.
9
Марина держала в руке бокал с шампанским и удовлетворенным взглядом наблюдала за своими читателями. Презентация прошла «на уровне», как сказала Анжелика. Людей было немного, пару десятков человек. Но они настолько восхищенными взглядами смотрели на нее, когда она отвечала на их простые вопросы, что Марина практически влюбилась в каждого из них. Оказывается, эти люди читали ее книги в интернете, поэтому вопросы задавали не только по изданному детективу. Она ответила достойно, со знанием дела. И сейчас отдыхала от волнения, которое почти парализовало ее в начале презентации.
Тимур куда-то исчез, но Анжелика сказала, что он ушел заказывать столик в ресторане. Девушка была полна энергии: она с легкостью порхала среди гостей, отвечая на их вопросы, заодно улыбаясь Марине, стоявшей в окружении поклонников ее творчества.
Марина выпила пару бокалов, и в голове был приятный шум, расслабленность во всем теле. Ей хотелось вернуться в номер гостиницы и отоспаться, потому что перед презентацией две ночи не спала, практически, вообще. Первую ночь дома провалялась в кровати, думая о поездке, а в поезде она вообще полноценно спать не могла.
Ее отвлек от мыслей звонок телефона.
- Это Тимур. Вы не могли бы сейчас выйти в коридор? Дверь справа от вас. Надо бы поговорить, чтобы шум не мешал.
- Конечно. Сейчас выйду.
Марина заметила заинтересованный взгляд Анжелики, пока говорила по телефону, поставила пустой бокал на столик и направилась к правой двери. Еле открыла тяжелую массивную дверь и оказалась в каком-то длинном пустом коридоре, в котором царил полумрак. Она подумала, что ошиблась дверью и уже хотела вернуться обратно, но вдруг ее взгляд зацепился за большое темное пятно в глубине коридора.
У Марины с детства была близорукость, которая в последнее время стала прогрессировать. Очки уже мало помогали, очертания дальних предметов она видела расплывчато, а в полумраке вообще видимость ухудшалась.  Она решила посмотреть, что там лежит, и направилась к предмету.
Сделав несколько шагов, она поняла, что в коридоре на полу лежит человек. Марина словно споткнулась, остановилась, но любопытство взяло верх. Она приблизилась вплотную и увидела хорошо одетого мужчину, который пару часов назад поддержал ее на ступеньках крыльца.
Он лежал на спине, в его груди торчал нож, белая рубашка была полностью окрашена кровью. Руками он  упирался в пол, словно пытался встать, глаза смотрели в упор на Марину. При ее приближении он издал какой-то булькающий звук, но Марина ничего не поняла, настолько это было невнятно.
Она не закричала, как это обычно показывают в фильмах: у нее перехватило горло, она не могла издать ни звука. Марина закрыла свой рот рукой и с немым ужасом смотрела на агонизирующего человека. Недаром она писала детективы. Сразу поняла, что убийца еще где-то рядом, убийство произошло только что, и ей тоже может грозить опасность.
Но оцепенение ее покинуло сразу, только она встретилась глазами с умирающим человеком. Решение пришло моментально. Марина почти спокойно стала набирать номер «скорой» на телефоне, который был зажат в руке. Она вызвала «скорую помощь» и позвонила в милицию. Там долго задавали всякие ненужные, на ее взгляд, вопросы, пока, наконец, не сказали, чтобы она никуда не уходила и ждала их приезда.
Только теперь Марина могла более-менее спокойно оценить обстановку. Она наклонилась над мужчиной и поняла, что тот еще дышит, но глаза его уже были закрыты. Она успела даже рукоятку ножа осмотреть. И вот тут ее ждал удар: она узнала нож.
Пару лет назад ее бывший муж подарил этот нож дочери. Она зачем-то хотела иметь нож, наверное, для коллекции. Муж работал в охранном заведении на заводе, где работали зэки. Они умели делать отличные ножи, и он заказал у них это изделие. Лезвие было широким и длинным, с какой-то гравировкой. Рукоятка  - пластмассовая, с упором для руки, и на ней была красивая резьба в форме скорпиона. 
В тот  день у них в гостях был отставной майор милиции. Дочка похвасталась ножом, тот долго вертел его в руках, рассматривал, а потом сказал, чтобы убрали куда подальше, потому что рано или поздно с этим ножом могут  возникнуть проблемы. Тогда все посмеялись, дочь отнесла его в свою комнату и повесила на стенку шкафа.
И вот сейчас этот нож, или его брат-близнец, торчал из груди смертельно раненого мужчины. Марина не прикоснулась к ножу, не попыталась его вытащить. Многие делают ошибку, когда до приезда медиков вытаскивают нож из раны. Тогда кровь брызгает во все стороны, брызги попадают на того, кто в этот момент рядом.  Потом не отмоешься   ни в прямом, ни в переносном смысле. И раненый истекает кровью.
В коридоре так никто и не появился. У Марины было время поразмыслить. Почему этот мужчина оказался здесь один, если у него несколько телохранителей? Почему они его отпустили одного? И почему она здесь? Перепутала дверь и вошла не туда? Но Тимур ясно сказал, чтобы вышла в правую дверь. Возможно, в правую от него, а ей надо было идти в левую дверь? Она закрыла глаза и представила себе зал, где проходила презентация. Там было несколько дверей. Почему она решила, что надо выйти именно в эту? Потому что она стояла лицом к центральной двери и резонно решила, что по правую руку от нее и есть правая дверь.
Да что уже сейчас думать? Вошла и увидела. Главное, вовремя успела «скорую» вызвать. Только почему они так долго едут? Она прислушалась: хриплое дыхание мужчины стало еще тише и реже. Он уже не дергался, лежал как труп. Но Марина знала, что он еще живой. Она боялась отойти от него и позвать людей. Знала, что сразу сюда рынет толпа, сразу затопчут пол. И, если и есть здесь какие-то улики, по которым можно найти преступника, то они их просто уничтожат.
Хотя в ее подсознании уже колоколом звонило, что главная улика – ее нож. Вернее, нож дочери. Вернее, нож бывшего мужа. Еще вернее – нож какого-то зэка. Откуда он здесь появился? Как?
«Скорая»  всё же успела вовремя. Врач осмотрел жертву и сказал, что он еще жив,  нужна срочная операция. Как раз подоспела милиция. Раненого погрузили на носилки и вынесли через запасный ход, а Марину попросили задержаться для дачи показаний.
10
- Вы меня подозреваете в убийстве? – Марина широко открыла глаза, когда следователь вызвал сотрудника и тот стал доставать приспособление для снятия отпечатков пальцев. – Я же только нашла труп. Тьфу ты, не труп, а раненого, - поправила сама себя. – И вас вызвала, и «скорую», - додала уже не так уверенно.
- Процедура такая, - спокойно сказал следователь, а сотрудник молча  откатал пальчики женщины. – Вдруг на ноже ваши отпечатки окажутся.
Марина с усилием оттирала салфеткой краску, но она так и осталась на месте. Об отпечатках она не волновалась вообще. В тот день, когда дочь показывала нож, Марина его быстро нашла и отмыла полностью моющим средством. Потом вытерла насухо и аккуратно засунула в кожаные ножны. С тех пор она не видела, чтобы кто-то его доставал. По крайней мере, за себя она была уверена. Если там есть отпечатки дочери, то у нее будет алиби, она ведь осталась дома, в другом городе.  О том, что это ее нож, она решила следователю пока не рассказывать. А то, недолго думая, обвинят ее в убийстве и засадят надолго, и ничего не докажешь.
- Давайте еще раз. Ваши данные.
Марина продиктовала следователю всё, что он спрашивал.
- Почему вы оказались на месте преступления?
- Я же говорила. Мне позвонил Тимур, один из организаторов презентации, и сказал, что надо поговорить без шума. И чтобы я вышла в правую дверь. Я и вышла, - проговорила Марина немного с раздражением, потому что, то же самое она уже рассказывала этому же следователю.
- Говорите спокойно. Это вы мне говорили на месте преступления, а сейчас для протокола. Итак, кто такой Тимур, и почему вы вообще были в этом ресторане? – следователь был уставшим, говорил, не поднимая глаз.
- Я приехала на презентацию своей книги, - после этих слов следователь поднял глаза, более пристально посмотрел на Марину. – Мои издатели организовали мероприятие в этом ресторане. Тимур – один из организаторов.
- Что за книга?
- Детектив «Убийство под кайфом», - ответила Марина и вдруг ее глаза округлились.
Следователь заметил реакцию женщины на свои же слова, отложил ручку, откинулся на скрипящий стул.
- Продолжайте. Вы что-то вспомнили?
- Да, но…, - замялась Марина, пытаясь для себя сформулировать догадку. – Понимаете, в моем детективе есть один такой момент, когда женщина случайно оказалась на месте преступления, и в качестве улики фигурировал ее нож. Ее подставил ее бывший друг. Не может быть…
- Вы о чем-то догадались?
- Еще ни о чем, но… точно, как в моей книге.
Следователь долго молчал, крутил ручку, потом спросил:
- Где можно взять вашу книгу?
- Вообще-то в ресторане было несколько экземпляров. Но я их раздала читателям. Но можно просто сейчас почитать в интернете. На сайте «Проза.ру».  Регина Шварц.
- Почему Регина Шварц?
- Это мой псевдоним.
- Ааа, понятно. Хорошо, - он сразу нашел в компьютере сайт, открыл книгу и стал быстро пробегать ее глазами.
- Вторую главу прочтите, - подсказала Марина.
- Хорошо. Хорошо пишете, сейчас дочитаю…
11
Операция прошла успешно, но из комы вывести Акуньшина врачам не удалось. Рядом с его койкой стояло множество аппаратуры, медсестра не отходила ни на шаг, проверяя, не будет ли изменений. В коридоре дежурил его сын, который с опозданием на пару часов, но все же приехал на юбилей отца. Он нервничал, теребил полы наброшенного на плечи  халата, не мог усидеть на месте.
- Андрей, сядь ты уже, наконец, - не выдержал Светлаков, который тоже не покидал стен больницы все время, пока длилась операция. – Ты только всем мешаешь.
- Да, конечно, - согласился Андрей и присел рядом с замом отца. – Как думаете, Федор Петрович, он очнется?
- Будем надеяться, - кратко ответил Светлаков.
Было уже утро. Свет в коридоре выключили, экономя электричество. Мягкий полумрак освещался только тогда, когда открывалась какая-нибудь дверь в палату. Медсестры бегали с лотками, разнося таблетки по палатам, санитарки выносили «утки», мыли полы. В процедурной звякали инструменты, и ходячие больные выходили оттуда, зажимая рукой место укола. В операционную провезли на каталке очередного пациента. Через время забегали медсестры, опережая друг друга.
- Что-то пошло не так, - сказал Светлаков.
- Что вы сказали? – очнулся от полудрёмы Андрей.
- Говорю, что в операционной что-то пошло не так. Видишь, какая суета? – он снял очки и протер их чистым носовым платком. – Консилиум собирают.
Оба проследили глазами за врачами, которые бегом пробежали в операционную.
- Ну и работа у них. Никогда бы не смог…, - Андрей замолчал, потер переносицу.
 Светлаков даже вздрогнул, уловив знакомый жест. Так обычно делал Акуньшин, когда уставал. И вообще Андрей был точной копией отца. Только волосы у него были светло-русые, без единого седого волоска. Да морщин гораздо меньше. И черты лица немного мягче, видимо, что-то унаследовал и от покойной матери.
- Каждому своё. Они, наверное, не смогли бы возиться с детворой, как это делаешь ты.
- Да какая детвора? Студенты – это уже взрослые люди. В школе, например, я бы тоже не смог. Современные деточки…, ох, не хотел бы я оказаться на месте простого учителя, - возразил Андрей. – Да и у меня всё же есть основная работа. А лекции – это так, скорее, для души.
Из палат стали выходить больные и унылой толпой потянулись в столовую. Многие поддерживали руками живот. Они быстро стали возвращаться обратно, кое-кто нес в руках стакан чая или мисочку с непонятной пищей.  Светлаков и Акуньшин-младший молча провожали их глазами. На время в коридоре настало затишье.
Из операционной вывезли каталку и вместо реанимации закатили ее в лифт. Тело человека было полностью накрыто простыней.
Мужчины переглянулись, но никто ничего не сказал, и так было всё понятно.
Из реанимации выглянула медсестра. Оба сразу бросились к ней.
- Ну, как? – вырвалось у Андрея.
- Состояние стабильно тяжелое, - ответила медсестра дежурной фразой. – Как только будет изменение, я сообщу. Вы бы не сидели тут. Это может продлиться несколько дней, а то и месяцев. Поэтому… наберитесь терпения. Вам надо отдохнуть. Мы вам обязательно позвоним в случае чего…
- Ну, что, Андрей, может, и правда – по домам? – Светлаков взглянул на осунувшееся лицо молодого человека. – Отдохнем, потом приедем.
- Да, вы правы. Поехали. Тем более, еще в милицию на допрос вызвали. Вас тоже?
- И меня вызвали. Всех опрашивают. Созвонимся.
12
После слов следователя: «Мы вас задерживаем по подозрению в покушении на жизнь господина Акуньшина» Марина вдруг вспомнила, что имеет право на один звонок.
- Мне надо позвонить, - сказала она и запнулась.
Кому она может позвонить в чужом городе? Звонить домой нет смысла. Ни дочь, ни зять ей не помогут. Анжелика и Тимур? Но чем они ей могут помочь? Обычно в таких случаях звонят адвокату. Но откуда он у нее? Пока следователь что-то писал, не отвечая на ее просьбу, ее мозг лихорадочно соображал. Здесь живет  одноклассница, с которой они часто созваниваются, но связей с милицией у нее уж точно нет. У нее в сумочке был маленький блокнотик со старыми номерами телефонов, еще с институтских времен. Она училась в столице, тогда знакомых было очень много. Но прошло столько лет, уже десятилетий, явно сменились номера телефонов. Да и есть ли у людей те телефоны? Все пользуются мобильными.
- Кому вы хотите позвонить? – все же отреагировал следователь.
- Мне нужна моя сумочка. Она осталась в ресторане. Там блокнот с номерами.
- Ваша сумочка здесь. Можете взять свой блокнот, - следователь открыл сейф и достал пакет с сумочкой. – Так, кому вы хотите звонить?
- Мне надо посмотреть в блокнот, потом решу.
- Ладно, можете смотреть.
Марина стала перелистывать странички, пытаясь вспомнить хоть кого-то влиятельного из старых знакомых. Вот есть один. Тогда он уже работал в горкоме комсомола. Нет, этот не подойдет, слишком мягкий характер, вряд ли поможет. Есть! Анатолий Сизоненко, юрист. Был командиром оперотряда, в котором Марина тогда была комиссаром. И вроде работал в здании Верховной Рады.
- Скажите, вот у меня есть старый домашний телефон. Как вы думаете, сколько лет назад менялись номера телефонов? – она с надеждой взглянула на следователя, который казался ей честным и справедливым человеком. За время допроса он ни разу не повысил на нее голос, выслушивал полностью,  не перебивая.
- Да я и не помню, - двинул он плечами. – Мне кажется, не менялись номера. А насколько старые? Хотя, давайте просто проверим. Вы выбрали, кому хотите позвонить?
- Да, вот, - Марина показала следователю строку в блокноте.
- Знаете, таких номеров уже не существует. Что за Толик? Фамилия?
- Анатолий Сизоненко. Я не знаю, кем он работает, да и работает ли вообще. Это мой знакомый еще из института. По оперотряду.
- Сизоненко, говорите, - протянул он и присвистнул. – Да, неплохие у вас знакомые. А что за оперотряд?
- Комсомольский оперативный отряд дружинников. Милиции помогали. У меня есть несколько грамот МВД УССР, и еще знак наградной «За активную работу по охране общественного порядка». Толик был командиром, а я – комиссаром отряда, - Марина выдала информацию и тут же пожалела об этом. Ничего это не даст, а получается, вроде похвасталась. – А вы что же, знаете Анатолия?
- Да кто же его не знает? Если не однофамилец, конечно,  – улыбнулся следователь. – Это же известный адвокат. Почти все дела выигрывает. Кстати, самый дорогой в городе.
- Да ну! Ничего себе. Только, где же я деньги возьму на оплату гонорара?
- Это уже, как говорится, ваши проблемы. Мы можем предоставить и бесплатного адвоката. Но, сами понимаете…
- Понимаю, - вздохнула Марина. – Хотя я и не понимаю, зачем мне адвокат? Я же ничего не делала, только вызвала вас и дождалась. Вот и получила…
- У меня есть его визитка. Подождите, поищу, - следователь покопался в ящике стола и выудил золотистый кусочек картона. – Вот, нашел. Можете звонить, только я включу на громкую связь, сами понимаете…
- Понимаю.
Вызов пошел, и Марина внутренне вся подтянулась. Только, узнает ли он ее? Столько лет прошло, страшно подумать.
- Алло, - прозвучал в трубке спокойный голос.
- Толя?
- Да.
- Толик, это Марина. Комиссар оперотряда. Помнишь?
- Марина? Мариночка? Не может быть, - голос  Анатолия дрогнул, а Марина облегченно вздохнула: значит, узнал. – Ты где? Откуда звонишь?
- Толик, долго говорить не могу. Я в столице, но у меня большая неприятность, я сейчас сижу у следователя, и меня подозревают в покушении на какого-то мужчину. И мне нужна помощь. Нужен адвокат.
- Ого! Лет тридцать пять не виделись, и вдруг такие дела, - он замолчал. – Марина, ты в каком отделе?
Марина подняла глаза на следователя.  Тот  громко назвал адрес райотдела милиции.
- Понял. Буду через пятнадцать минут.
- Жду.
Анатолий приехал минут через десять. Он вихрем ворвался в кабинет и остановился, распростер объятия.
- Ну, иди ко мне, будем целоваться! Можно? – повернулся к следователю.
- Можно, - кивнул тот.
Марина уткнулась в плечо практически уже незнакомого мужчины, вдохнув дорогой парфюм,  и чуть не расплакалась. Ком подкатил к горлу, перекрыл воздух, и она судорожно всхлипнула.
Анатолий был немного ниже ее ростом. Из-под дорогого пиджака выпирал животик, лицо было полным, холеным, с сединой на висках. Но глаза остались те же: голубые, веселые, молодые. Он прижал Марину к себе и застыл на пару минут. Когда-то он был влюблен в эту женщину и об этом знали оба. Но ничего серьезного так и не произошло, потому что Марина уехала в другой город и почти сразу вышла замуж.  Он приехал к ней, но она уже была беременной и не захотела что-то менять в своей жизни. С тех пор они не виделись и не общались.
- Ну, а теперь рассказывайте, что случилось? – Анатолий усадил Марину на стул, сам сел напротив, небрежно бросив свою папку на стол следователя.
Тот недовольно скривил губы, но ничего не сказал и даже не сдвинул папку, хотя она перекрыла ему доступ к бумаге, на которой тот что-то писал.
Следователь изложил Сизоненко свою версию произошедшего, где, по его мнению, явно прослеживалось участие Марины в покушении.
- Понял вас. Как вы понимаете, я – адвокат этой женщины. И я хотел бы остаться с ней наедине и поговорить.
- Конечно, имеете право, - согласно кивнул следователь. – Я провожу вас в комнату для допросов.
Через пару минут Марина осталась с Анатолием наедине.
- Так, голубушка, а теперь давай подробно, не упуская никакой мелочи, рассказывай, что произошло.
- Толя, я уже знаю, что ты – дорогой адвокат. Я не смогу тебе заплатить. Понимаешь? Я – простая пенсионерка, вот и весь мой доход. И вряд ли семья сможет мне чем-то помочь. Поэтому, наверное, не надо и начинать. Пусть мне дадут бесплатного адвоката.
- Марина, речь о деньгах не идет вообще. Если смогу, я помогу тебе по старой дружбе. Рассказывай.
И Марина рассказала ему всё, начиная с письма от «Творческого союза Анжелики-Тимура».
- Хорошо. Поздравляю тебя. Не думал, что станешь писателем. А теперь скажи, что сама думаешь по этому поводу?
- Мне кажется, что меня подставили.
- Мне тоже так показалось. Значит, у милиции на тебя ничего нет. Только то, что ты первая оказалась около потерпевшего. Не знаешь, как он там – выжил?
- Не знаю. Меня здесь продержали всю ночь, но ничего не говорят. Если бы он был жив, то просто у него спросили бы, и он бы подтвердил, что я ни при чем.
- На ноже есть твои отпечатки? Ты за него не хваталась?
- Нет. Толик, я же пишу детективы, поэтому немного в курсе. И, кстати, забыла тебе сказать, что это покушение обставлено именно так, как написано в моем детективе. Точь-в-точь. И даже нож мой.
- Как это – твой? Следователь об этом знает? – Анатолий отложил папку, в которую только что положил лист бумаги, где записал показания Марины.
- Нет, я ему не сказала. Возможно, конечно, что нож просто похож на мой. Но перед отъездом в столицу у меня дома побывали воры. Вроде ничего не украли, только все перевернули вверх дном. Мы в милицию заявили, но, так как ничего не украли, то и дело не возбудили. И тут в груди этого мужика я вижу нож, рукоятка которого очень похожа на тот нож, который когда-то бывший муж подарил дочери.
- Так-так, становится всё интереснее. И как же этот нож попал сюда? Украли и специально тебя подставили? Значит, там могут быть твои отпечатки.
- Отпечатков быть не может, я его еще пару лет назад вымыла моющим средством и с тех пор не прикасалась к нему, - Марина довольно улыбнулась. – Даже, если меня хотели подставить, тут они обломались.
- Молодец! Школа оперотряда чувствуется. Ой, Мариночка, как долго я мечтал встретиться с тобой. Но не в такой, конечно, обстановке. Ничего, распутаем это дело и тогда наговоримся. Где ты остановилась?
- В СИЗО, - горько улыбнулась Марина.
- А до этого?
- В гостинице. Но только на сутки. Уже сегодня я должна была уехать домой.
- Понятно. Не расстраивайся. Я тебя быстренько отсюда вытащу. Но придется в городе задержаться. Знаешь что, будешь жить у меня.
- Толя, неудобно. Ты женат?
- Да. Но ничего страшного, я жене объясню ситуацию, поймет. А если не поймет, - он запнулся на мгновение, - как-нибудь разберемся. Идем. Я поговорю со следователем. Думаю, он отпустит. А не отпустит, пойдем утрясать дела выше.
Марину выпустили под подписку о невыезде. Вдвоем с Анатолием они съездили в гостиницу, забрали ее сумку и поехали к нему домой. По дороге Марина рассказала ему о своей жизни, начиная с юности.
- Вот мы и приехали. О своей жизни я тебе расскажу позже. Сейчас пойдем  с женой знакомиться. Только не тушуйся, все будет нормально.
13
Дверь открыла маленькая шарообразная женщина в халате, который не закрывал ее обширный живот. При виде незнакомки она попыталась туже затянуть халат, но он тут же опять разошелся, открывая надетую под него футболку.
- Знакомьтесь. Это - моя жена Татьяна, а это – моя подзащитная Марина.
Марина протянула руку, и Татьяна вяло пожала ее, всем своим видом показывая, как она недовольна присутствием чужого человека в доме.
Анатолий, наблюдая эту картину со стороны, вдруг рассмеялся.
- Девчонки, вы что, не узнаете друг друга?
Женщины уставились друг на друга и обе синхронно покачали головой.
- Танюша, это Марина, комиссар оперотряда, помнишь? А Таня, - повернулся он к Марине, - тоже из нашего отряда. Помнишь, мы когда-то ездили на речку с ночевкой? Нас тогда человек двадцать было, несколько палаток. В одной палатке спали я, Сашка, ты и Танюха. Ну, вспомнили?
- Ничего себе! Так у вас с Таней тогда всё и началось? Никогда бы не подумала, - вырвалось у Марины.
Она вспомнила маленькую невзрачную девочку, которая и в молодости была похожа на колобок. Она ничего из себя не представляла, была серенькой мышкой, и, смотри же, оторвала себе самого завидного на тот момент жениха. Да, бывает же такое.
- Да, мы с Толиком поженились сразу после твоего отъезда, - сказала Татьяна, немного завистливым взглядом окидывая фигуру Марины. Та, хотя и была излишне полной, но пропорциональной. И полнота ничуть не портила ее, наоборот, разглаживала морщины, скрывая возраст. – Как видишь, до сих пор вместе. А ты как в наших краях? Проходи.
Она повернулась и пошла в сторону кухни, а Марина переглянулась с Анатолием. Тот вздохнул украдкой и показал рукой, проходи, мол.
Татьяна стала накрывать на стол, а Марина попросилась в душ: хотела смыть с себя ночные кошмары.
- Ты надолго к нам? – ничуть не заботясь о правилах хорошего тона, спросила Татьяна, только они уселись за стол.
- Таня, Марина будет жить у нас столько, сколько потребуется для дела, - вместо Марины ответил Анатолий, накладывая в тарелки салат. – Я буду вести ее дело, нам так будет удобнее. Да и остановиться ей негде. Обсуждению не подлежит, - добавил он через минуту неловкого молчания.
- Что хоть за дело? – обиженно поинтересовалась Татьяна, поглядывая на Марину из-под выщипанных бровей.
- Ее подставили в покушении, надо вытаскивать, - не вдаваясь в подробности, ответил Анатолий.
На кухне, которая по размерам не уступала столовой, стоял маленький телевизор. Шла программа новостей, и вдруг Марина краем глаза заметила себя. Она уставилась в экран, Анатолий заметил ее взгляд и прибавил звук.
«…совершено покушение на председателя совета директоров крупнейшего холдинга Александра Акуньшина. Подозреваемая в покушении задержана. Ею оказалась писательница из провинции Регина Шварц.  На наши вопросы отвечает офицер по связям с общественностью…»
Анатолий убрал звук, но Марина успела увидеть кадры, где ее ведут к милицейской машине. Только сейчас вспомнила, что в тот момент возле ресторана собралась толпа журналистов. Тогда она была в шоке и не обращала внимания на вспышки фотоаппаратов. Подумала, что зять всегда смотрит новости. Значит, уже увидел. Значит, сейчас дома начнется паника.
- Регина Шварц – это ты? – как-то спокойно спросила Татьяна, прожевывая салат. – Писателем, значит, стала? И кого ты там «замочила»?
- Таня! – укоризненно взглянул на жену Анатолий.
- А что я сказала? Знаете, разбирайтесь тут сами, я к себе. Спокойной ночи, - она взяла поднос, поставила тарелку салата, пустую рюмку и ушла.
- Вот так всегда, - с раздражением Анатолий бросил вилку на стол. – Ничего ее не интересует, никакого сочувствия ни к кому. Закрылась в своей скорлупе.
- Может, тому есть причина? – сказала Марина, невольно осматривая кухню.
В мойке лежала горка немытой посуды, на кухонной плите с белым покрытием – темное пятно от пролитого кофе. На полу валялись крошки хлеба, да и стол был накрыт не особо тщательно. Кроме салата, который, как заметила Марина, Татьяна доставала из холодильника, ничего и не было. Это как-то не вязалось с шикарной обстановкой самой квартиры, где одни шторы «тянули» на годичную пенсию Марины.
Анатолий заметил взгляд Марины.
- Ты извини, что не убрано. Домработница отпросилась на пару дней.
- Понятно. А Таня посуду помыть не может?
- Она давно ничего не делает. Только пьет, ест и смотрит телевизор. Вот так мне «повезло» с женой.
- Как вы вообще поженились? – Марина действительно удивилась тому обстоятельству, что эти двое вместе.
- Как-как? Залетела, вот и пришлось…
- Неужели тогда в палатке? И когда же вы успели? – засмеялась Марина. – Мы же вроде все время были вчетвером.
- Вы с Сашей выходили рассвет встречать. Вот и получилось…  До сих пор кляну себя. Но тогда ничего нельзя было изменить. Пригрозила пойти в горком партии, если не женюсь.  Ты уехала, - добавил Сизоненко через минуту, - смысла искать другую просто не было. Вот и поженились.
- Извини, Толя. Я всего этого не знала. Да и у меня как-то так сложилось… Сразу встретила своего Виктора, он уже через неделю предложил пожениться, согласилась. Мне, если честно, было все равно, за кого выходить. Особой любви никогда к нему не было, ни тогда, ни после.
- А зачем же жила с ним? Я ведь приезжал, нашел тогда тебя.
- Поздно нашел. Хотелось, чтобы у ребенка был настоящий отец. У вас кто родился?
- Сын. Но не сразу. Таня просто обманула меня, чтобы выйти замуж. Когда узнал, хотел развестись, но в то время развод – конец карьеры, ты же понимаешь…
Они надолго замолчали, каждый прокручивая в голове обстоятельства, которые развели их.
- Если бы ты хоть раз, когда мы пересекались здесь, сказал, что испытываешь ко мне, возможно, всё сложилось бы иначе. Ты же ни разу даже не намекнул. Почему?
- Думал, что ты и так чувствовала, понимала. Просто ты никогда меня не любила. Не было смысла озвучивать чувства. А вот Татьяна меня постоянно упрекала чувствами к тебе, - улыбнулся Анатолий. – В любой ссоре звучала фраза: «Конечно, если бы на моем месте была Марина». Все знали, кроме тебя.
- Что уже теперь говорить об этом, мы давно вышли из того возраста, когда говорят о любви, - Марина накрыла своей ладонью руку Анатолия. – Нам остались только воспоминания.
- Не говори так! Всегда можно изменить свою жизнь, в любом возрасте. Было бы желание. Мариночка, давай на боковую, а завтра с утра засядем за нашу проблему. Я тебе сейчас постелю в гостевой, постарайся выспаться. Ни о чем не думай. Я уверен, что всё прояснится.
14
Утром Марина проснулась от шума и фразы: «Конечно, я же не твоя Мариночка», сказанной очень громко, видимо, в надежде, что это услышит и она. Ночь прошла спокойно. Как ни странно, но Марина сразу уснула, хотя на новом месте засыпала с трудом. Сказались три  предыдущие бессонные ночи.  От услышанной фразы она улыбнулась и с удовольствием потянулась. Что бы ни говорили, но в любом возрасте приятно, когда к тебе еще ревнуют. Но тут она вспомнила обстоятельства, при которых здесь появилась, и пасмурная тень легла на чело. Уже с утра ее ждет не очень приятный разговор с Анатолием, потом очередной допрос у следователя.
- Тук-тук, пора вставать, - в приоткрывшуюся дверь всунулась голова Анатолия. – У нас много работы. Вставай, соня.
- Сейчас, мне так хорошо спалось, - Марина с благодарностью взглянула в сторону двери. – Выйди, сейчас встану.
- Жду тебя на кухне.
Марина привела себя в порядок и появилась на кухне в тот момент, когда оттуда выходила Татьяна. Она была в том же узковатом халате, только ее волосы были перехвачены обычной черной резинкой. Хозяйка даже не взглянула на гостью, не ответила на приветствие. Настроение у Марины вмиг упало. Анатолий сидел за столом, перед ним стояла чашка с кофе, аромат  которого уловила Марина. Кухня блестела чистотой, что сразу бросилось в глаза. Возле плиты стояла высокая полная женщина и помешивала что-то в кастрюле.
- Доброе утро! – сказала ей Марина.
- Доброе, доброе. Присаживайтесь, сейчас кофейку налью. Или, может, чай пьете? – женщина застыла в ожидании.
- Кофе, пожалуйста.
Марина опустилась напротив Анатолия. Тот улыбался уголками глаз.
- Знаешь, Мариночка, сейчас мы с тобой закроемся в кабинете, и ты мне опять все по порядку расскажешь.
- Ладно, расскажу, - согласилась Марина, отхлебывая обжигающий напиток, - только кофе допью. Очень вкусно. 
- Не обращай внимания на Татьяну, очередной финт.
При этих словах улыбнулась домработница, но ничего не сказала.
Через несколько минут Марина с Анатолием уже анализировали все события, предшествующие покушению.
15
- Только родственников! – заявила медсестра Светлакову, когда тот прошел уже два рубежа: заслон милиции и телохранителей Акуньшина.
 - Да мне только взглянуть на него,  - попытался он разжалобить медсестру, - вот апельсинчиков принес.
- Ему еще долго не понадобятся ваши апельсинчики, так что забирайте обратно. Не пущу! Не положено! Да и зачем вам смотреть на него, все равно лежит бревном, - уже тише добавила она. – Вот придет в себя, тогда и приходите. Если придет…
- А какие прогнозы?
- Это к врачу. Ничего сказать не могу, - медсестра закрыла дверь.
- Ишь, строгая какая, - улыбнулся Светлаков телохранителю.
Тот пожал плечами, показывая этим жестом полное безразличие к медсестричке. В конце коридора показался сын Акуньшина  Андрей. Он шел быстро, полы наброшенного халата развевались. В руке он тоже держал пакетик с апельсинами. Молча пожал руку Светлакова.
- Уже были у него?
- Нет, меня не пустили. Возможно, тебе повезет больше. Я поехал в офис. Сегодня собрание акционеров. Сам понимаешь, волнуются. Буду успокаивать. Ты будешь?
- А надо?
- Все директора будут. Надо что-то решать, так что, думаю, надо.
- Ладно, сейчас загляну к отцу и приеду.
Медсестра его пропустила, не задавая никаких вопросов: видела раньше и знала, что это сын.
Светлаков взглянул на закрытую дверь палаты и пошел к выходу.
В зале заседаний стоял тихий шум. Все говорили вполголоса, словно на поминках. Секретари расставляли на стол бутылочки с минералкой, раскладывали листы бумаги, карандаши. Светлаков вошел размашистым шагом, что на него было не похоже, и остановился у кресла председателя. Все головы повернулись к нему.
- Присаживайтесь, господа, будем начинать.
Он грузно опустился в кресло, удовлетворенно улыбнулся. Краем глаза наблюдал, как усаживаются директора предприятий, как секретари вносят последние штрихи в сервировку стола.
- Сегодня на повестке дня один вопрос. Думаю, никому не надо рассказывать, что произошло. Я только что был в больнице у Александра Викторовича. Его состояние стабильно тяжелое. Он еще в коме и неизвестно, выйдет ли из нее, - Светлаков сделал паузу и многозначительно обвел взглядом всех присутствующих.  – Но холдинг должен работать. Им должен кто-то руководить. Поэтому я, как его заместитель, предлагаю избрать исполняющего обязанности председателя совета директоров нашего холдинга. Кто за такое предложение, прошу голосовать.
Никто не проронил ни слова, все подняли руку. Светлаков кивнул секретарю, чтобы та отметила в протоколе заседания.
- А за кого голосовать? – подала голос самая молодая девушка из всех присутствующих. Ее совсем недавно назначили директором дочернего предприятия.
- Вот сейчас и решим, за кого, - снисходительно улыбнулся ей Светлаков. – У кого-то есть подходящие кандидатуры?
Загалдели все вместе, но общий шум перекрыл голос самого старшего по возрасту директора, который назвал фамилию Светлакова.
- Федор Петрович, я думаю, пока наш дорогой Александр Викторович не поправится, холдинг должны возглавить лично вы. Новому человеку понадобится время, чтобы войти в курс дела, вы же и так знаете весь наш механизм. Поэтому холдинг не ощутит никаких встрясок, которые обязательно происходят при вхождении нового человека во власть. Я предлагаю кандидатуру Светлакова.
На время в зале воцарилась тишина. Никто до этого всерьез Светлакова не воспринимал. Он всегда был как бы неотъемлемой частью Акуньшина, его правой рукой, но никогда не выступал в качестве самостоятельной единицы. За годы  работы все привыкли, что он всегда на втором плане. И вдруг – он станет председателем, хотя бы и временно. Но, с другой стороны, действительно, лучше его никто не знал всю кухню холдинга.
- Давайте голосовать, - сказала молодая директриса, не дав этими словами предложить еще какую-нибудь кандидатуру.  – Лично я – за Федора Петровича, - и первая подняла руку.
Светлаков с удовольствием наблюдал лес рук. Значит, его все же ценят, уважают. А вот девчонку надо бы запомнить и отблагодарить, да и старика тоже. Вовремя сказанное слово всегда играет роль. Он потер коротко остриженный затылок, пытаясь запомнить момент триумфа, и улыбнулся, когда секретарь сказала: «Единогласно».
16
Андрей Акуньшин, который тоже был директором одного из небольших предприятий, на совет директоров опоздал. После посещения палаты  решил заглянуть к врачу, поинтересоваться состоянием здоровья отца. Врач ничего конкретного не сказал, но очень долго жаловался на тяжелое материальное положение больницы, намекнул на свою маленькую зарплату, на нехватку медперсонала. В конце, видя, что клиент никак не реагирует на его монолог, прямо предложил оплатить услуги сиделки.
- А еще лучше, если кто-то  из родных будет за ним ухаживать. Понимаете, сейчас просто необходимо, чтобы возле него кто-то постоянно находился. Да и обстоятельства его ранения такие, что лучше будет, если он будет под присмотром.
- Понимаю, доктор, - наконец-то ответил Андрей. – Но у нас никого такого и нет, чтобы мог возле него сидеть. Он последнее время жил один. Я тоже не могу, надо же и работать.
- Лучший выход – нанять человека со стороны, сиделку. Я могу подсказать.
- Да, доктор, вы правы. Со стороны. Если я вам оставлю необходимую сумму, вы сможете это организовать? – Андрей достал портмоне и стал отсчитывать деньги. Глаза доктора алчно сверкнули, когда в другом отделении портмоне он увидел пачку долларов. – Достаточно?
- Думаю, да, - врач спрятал деньги и улыбнулся. – Организуем всё по высшему разряду.
- Надеюсь, - про себя сказал Андрей уже за дверью кабинета.
Уже, сидя в машине, вспомнил о последней пассии отца. Они гроздьями вешались на вдового миллионера, желая заполучить не столько его самого, сколько его деньги. Андрей это понимал, а вот отец не всегда мог отличить любовь от корысти. Последняя девушка даже в больницу не пришла, хотя, судя по последним событиям, должна была волосы на себе рвать от горя. Андрей улыбнулся про себя. Значит, до нее дошли слухи, что он может не выкарабкаться. Зачем же время на него тратить? Продуманная девушка.
«А что, если…,» - Андрей улыбнулся и набрал номер телефона Карины – пассии отца.
- Кариночка, привет. Узнала? Да-да, именно я. Я вот чего звоню. Отцу нужна сиделка. Подумал, кто же, если не ты? – выслушал ответ, опять улыбнулся. – Ты же его так любишь, я знаю. Там и работы, по сути, никакой: «утку» подать вовремя, вынести, обмыть тело, чтобы пролежней не было, вовремя позвать врача, если что… Ты же справишься с такой работой? Если мне не изменяет память, ты же училась в медицинском. Не закончила? Ну и ладно. Особой квалификации не требуется…. Я? Нет, я  работаю, не смогу. Ты же не работаешь. Будет тебе бесценный опыт, притом, бесплатный. Хотя, я тебе буду платить…  Сколько скажешь, столько и заплачу, - Андрей долго слушал ответ, иногда улыбался. – Ну, на нет и суда нет, как говорится. Отличного тебе отдыха, Кариночка.
Другой реакции он и не ожидал. Карина сослалась на то, что у нее путевка на Мальдивы. Он подозревал, что путевка действительно есть и купил ее его отец. Ранение не дало возможности осуществить поездку. Значит, Карина уже нашла другого партнера.  Знал бы отец, на кого он тратит свои деньги и время. 
Андрей опаздывал. По Крещатику не было возможности проехать, пришлось объезжать по параллельным улицам. К офису он подъехал, когда директора стали отъезжать после собрания. Но Андрей только вздохнул облегченно. Не любил он эти сборища, на которых голосуют за вопросы, ранее кем-то решенные. Значит, кого-то выбрали вместо отца. Ну и ладно. Пусть руководит. Все равно львиная доля акций остается в семье. У отца шестьдесят процентов, да у него двадцать, итого восемьдесят. Остальные двадцать в свободной продаже. Он даже не интересовался никогда, кто владеет остальными акциями. Пусть себе люди получают прибыль, на их семью хватает того, что имеют. Отец как-то предложил ему выкупить остальные двадцать, но он даже не подумал  поднапрячься, хотя и деньги свободные были. Ему достаточно.
Решил все же заглянуть к Светлакову, раз уж около офиса.  Нашел его в кабинете отца, когда тот решал – убирать портреты покойной жены Акуньшина и их родни или оставить на столе.
Рука Светлакова отдернулась от рамочки при виде вошедшего.
- Почему не был на собрании? Не успел?
- Не успел, - ответил Андрей, усаживаясь на удобный стул, - пока с доктором решил все вопросы…
- Что он говорит? – перебил его Светлаков, развалившись в кресле председателя.
- Да ничего конкретного, - отмахнулся Андрей. – То нет оборудования, то денег на оборудование, на сиделку. Вымогатель чертов!
- Дал ему?
- Конечно, дал, куда же денешься. А что тут? Кого избрали? Хотя… мог бы и не спрашивать. Вас?
- Да, мне доверили. Не ожидал такого единодушия. Единогласно избрали, - с довольным выражением лица ответил Светлаков. – Ты не переживай, не подведу. Конечно, должны были избрать тебя, но, сам понимаешь, мой опыт…
- Да, ладно, Федор Петрович. Вы же знаете, что мне это по барабану. Мне вполне хватает моих забот. А руководить всем холдингом – это не моё. Так что работайте.
17
- Еще вспоминай! – приказал Анатолий Марине. – Должна же быть еще какая-то зацепка. Давай опять начнем с твоей литературной деятельности. Как часто заходили к тебе эти самые Анжелика и Тимур?
- Толя, чтобы долго не вспоминать, давай просто посмотрим на сайте, там же каждое посещение регистрируется.
Марина повернула к себе ноутбук и открыла страницу.
- Вот первое их посещение. Я помню, что и сама заглянула на их страницу, читала их письмо-обращение к писателям. Вот второе и третье посещения подряд. Вот еще. Видишь? Они просмотрели мои детективы, видно по времени, что просто просмотрели названия. А «Убийство под кайфом» читали.
- Откуда знаешь, что читали? – заинтересовался Анатолий, заглядывая на страницу через плечо женщины. Он, как бы невзначай, немного прижался к ее спине, вдохнул запах ее волос, украдкой вздохнул.
- Читали, - уверенно сказала Марина, чувствуя его прикосновения, но не отстранилась: ей было приятно его тепло. – Они после этого еще несколько раз заходили и открывали именно этот детектив. Вот, смотри!
- Вижу. А теперь открой письмо, которое они тебе написали, - Сизоненко с сожалением отстранился от Марины. – Подвинься, я почитаю.
Марина открыла свою почту и показала письмо, полученное от «творческого союза». Анатолий внимательно пару раз прочитал.
- Слушай, писал не профессионал. Если бы это было настоящее издательство, то тебе предложили бы контракт. Здесь же ни слова об этом. И как ты повелась на такую заманиловку?
- Толик, у меня ни одной изданной книги, - немного обиженным тоном ответила Марина, - как, по-твоему, я должна была поступить, если люди предлагают мне издать мое произведение? Сразу отказать? Или расспрашивать о контракте? Я была вообще в шоке, что такое происходит со мной. В шоке от радости. Понимаешь?
- Понимаю, - вздохнул Анатолий. – Ладно, давай разбираться дальше. Что было после этого письма?
- Читай всю переписку, поймешь.
Через несколько минут Анатолий отодвинулся от монитора.
- Так, насколько я понял, ты сама отредактировала книгу и отправила им в электронном виде. Дальше что происходило?
- Через неделю после отправки книги к нам в дом залезли воры. Но ничего не украли, и милиция не стала возбуждать уголовное дело. Сказали, если бы вы знали, что у вас украли, тогда, конечно… Мы тогда подумали, что воры искали деньги, но не нашли.
- Почему не нашли? Не нашли тайник?
- Толя, какой тайник? – засмеялась Марина. – Не нашли потому, что их в тот момент в доме просто не было. У нас часто бывают такие моменты, когда деньги заканчиваются, а зарплат и пенсии еще нет. Вот и сидим без копейки. Понял?
- Понял, - протянул Анатолий. – Неужели так плохо?
- Да не плохо. Нормально живем, - отмахнулась Марина. – И отдыхать ездим, и питаемся нормально. Но иногда, конечно, бывает и по-другому… Вот сейчас я знаю, что украли нож. Но в тот момент о нем никто даже не вспомнил. Дочь повесила его на шкаф, ножны слились по цвету с доской шкафа, его просто не замечали.
- Понятно. Значит, воры целенаправленно искали что-то, с помощью чего можно было бы тебя подставить.
- Получается, что так. Хотя, возможно, это и не наш нож. Может же такое быть, что зэк сделал одинаковые ножи.
- Конечно, теоретически такое возможно, - согласился Анатолий, - но практика показывает, что это маловероятно. Будем исходить из того, что это все-таки твой нож. И, если он всплыл в этом ранении, получается, что твоя презентация планировалась заранее. И именно на тот момент, когда в соседнем зале будет происходить празднование юбилея председателя совета директоров холдинга. Значит, эти господа – Анжелика и Тимур – напрямую причастны к покушению.
- Трудно в это поверить, такие милые ребята, - Марина покачала головой, вспоминая, как вежливо разговаривал с ней Тимур, как обходительно обращалась с ней Анжелика.
- Скажи, после покушения, когда ты вызвала милицию, ты видела этих молодых людей?
- Нет, не помню. Тогда я была в шоке, вообще никого не замечала. Возможно, они и были где-то рядом.
- А зачем тебя Тимур вызвал в коридор?
- Перед этим я спросила за гонорар. Тимур сказал, что поговорим после презентации. Презентация прошла, мероприятие заканчивалось. Анжелика сказала, что Тимур пошел заказывать столик. Его не было какое-то время, потом он позвонил и сказал, чтобы я вышла в правую дверь. Я вышла и увидела пустой коридор и темное пятно на полу. Вот и всё. Я об этом несколько раз рассказала следователю. Но, похоже, он мне не верит.
- Я видел тот зал. Почему ты решила, что правая дверь, это именно та, в которую ты вышла? Там ведь несколько дверей, - Анатолий делал пометки в блокноте.
- Не знаю. Я стояла лицом к входной двери, когда разговаривала по телефону. Почему-то сразу решила, что справа от меня и есть правая дверь.
- Логично. Но откуда Тимур мог знать, как и где ты стоишь?
- Точно! Никак! Только, если он меня видел…, - Марина даже лоб почесала. – Выходит, он был в том же зале, только я его не видела. Значит, он меня специально направил в тот коридор.
- Умница. Получается, что так. Но это мы сможем проверить. Там в зале должна быть камера видеонаблюдения.  Если милиция ее не изъяла, заберем мы. Ты следователю об этом говорила?
- Нет, меня не спрашивали. Слушай, если это организовали Анжелика с Тимуром, то зачем это им надо было?
- Вот это мы тоже должны выяснить. А для начала надо просто их найти. У тебя есть их координаты?
- Есть телефоны. Вот номера, - после минуты поиска Марина протянула телефон Анатолию, - записывай.
- А еще мы с тобой проведаем Акуньшина, - записав номера, сказал Сизоненко. – И переедем жить на дачу, - добавил без всякой связи.
- Ясно, - нахмурилась Марина. – Может, лучше квартиру снять? Гостиницу я не потяну. Неизвестно, сколько здесь жить придется.
- Не тушуйся, - засмеялся Анатолий. – Ты же видела мою Татьяну, опять взбесилась, ревнует к тебе. Так что поживем на даче, ничего страшного. Это не очень далеко, сразу за городом. Кстати, Сашка там рядом. Хочешь увидеться? – лучик улыбки озарил его полное лицо.
- Спрашиваешь! Конечно, хочу!
- Марина, а как у вас обстановка в городе?
- Я всё ждала, когда ты спросишь, - рассмеялась Марина. – Спокойно у нас в городе, спокойно.
- В новостях все время говорят: «Восток, Восток». Ты ведь тоже на Востоке вроде живешь?
- Нашу область называют то восточной, то центром. Россияне считают Днепропетровскую область восточной, а мы себя причисляем к центру.
- Признайся, ты какой позиции придерживаешься? Ты же русскоговорящая. Хочешь к России примкнуть?
- Толик, о чем ты говоришь? Какая Россия? Да, у меня там много друзей и родственников, но я-то украинка. Зачем мне хотеть жить в России? Мне и здесь хорошо, - лицо Марины раскраснелось. Ее всегда задевали подобные разговоры. Почему-то многие считали, раз говоришь по-русски, значит, ты должен быть за ополченцев Донбасса и за Россию. – Мне еще ни разу в жизни никто не запрещал говорить на русском языке, хотя я с таким же успехом могу общаться и по-украински. Просто у нас много русских в городе живет, вот и говорим так, чтобы всем было понятно.
- А как же с документацией? На каком языке пишете?
- Смешные вопросы задаешь, адвокат, - засмеялась Марина, - провокационные. Я лично считаю, что в каждой стране вся официальная документация должна быть на одном государственном языке. Вот ты можешь представить, что, например, в Германии документы оформляют не на немецком, а на украинском или на белорусском?
- Нет, конечно, - рассмеялся и Анатолий, - такого быть не может.
- Тогда почему от Украины требуют наряду с украинским еще и русский признать вторым официальным языком? На каком основании? Только потому, что здесь проживает много русских? Так русские люди есть в каждой стране мира. Почему от других стран этого не требуют? Вот объясни мне.
- Ты права. Но на Донбассе большинство русских. Почему бы не пойти им на уступки и не сделать русский вторым государственным?
- По мне, так это просто повод для мятежа, не более. Столько лет жили, говорили, кто на каком хочет, никто ничего не запрещал. И вдруг язык стал камнем преткновения. Это надуманный повод, не находишь?
- Возможно. Но на Донбассе еще много нерешенных проблем.
- Проблемы есть, не спорю. Но их можно было решить и мирным путем, не прибегая к военным действиям.
18
В больнице к потерпевшему Марину, конечно, не пустили. Не помог и авторитет известного адвоката. Охранник потребовал для посещения специальный пропуск от следователя, а медсестра, проходившая мимо, только фыркнула негодующе: мол, ходят тут всякие.
- Ничего, в другой раз проведаем, - успокоил Исаеву Анатолий. – Врач сказал, что, возможно, не сегодня-завтра он выйдет из комы. Вот тогда и побеседуем. Сейчас все равно он ничего не сможет сказать. Заедем к следователю, потом ко мне в контору и на дачу.
- Как скажешь.
Марина понимала, что Анатолий взял ее полностью под своё крылышко. Он ни на минуту не оставлял ее одну, за что она ему была очень благодарна. По телефону давал указания подчиненным, которых у него оказалось многовато по ее понятиям.
- Сейчас заедем в офис, надо пару бумажек подписать, а потом я весь – в твоем распоряжении, - говорил Анатолий, выруливая на мостовую. – Вот черти, перегородили выезд. Кто же так паркуется? Богом клянусь, это – женщина.
- Как что, сразу женщина, - засмеялась Марина. – Привыкли вы, мужики, все беды на женщин сваливать.
- Обычно в жизни оно так и есть, - вздохнул облегченно, когда выехал на проезжую часть дороги. – Ты же из истории помнишь, что даже войны из-за женщин начинались? Как начали грешить еще в раю, так и до сих пор продолжаете.
- Ты мне зубы раем не заговаривай. Лучше скажи, что надо дальше делать?
- А дальше немного поработает моя команда. На милицию у меня надежды никакой. У них дел достаточно  и без этого. Они нашли подозреваемого в твоем лице и успокоились. Возможно, уже и начальству отрапортовали. Если бы не я, вернее, мой авторитет, не побоюсь этого слова, ты сейчас сидела бы в камере и знакомилась с отпетыми  мошенницами и настоящими убийцами.
- Спасибо тебе, - Марина взглянула со стороны на своего давнего друга.
- Не за что меня еще благодарить. Вот раскрутим это покушение, тогда и будешь расшаркиваться, - улыбнулся Анатолий. – Хорошо, что этот господин остался жив. Благодаря тебе, впрочем.
Офис адвоката Сизоненко оказался очень элегантным и дорого обставленным. Марина немного разбиралась в качестве мебели: ее бывший муж занимался изготовлением разных столиков-стульчиков. Поэтому спокойно могла отличить натуральное дерево от разного рода древесно-стружечных или волокнистых плит.  Здесь же везде был мореный дуб. Добротная мебель с претензией на старину, но не антиквариат. Она хорошо сочеталась с современной аппаратурой, которая присутствовала в изобилии на всех столах.
Марина обратила внимание, как моментально подтянулись сотрудники при виде Сизоненко. Прекратились разговоры и смех, который она слышала при входе. Головы повернулись в сторону Анатолия.
- Так, други мои, - обратился он сразу ко всем, - минуточку внимания. Кто в данный момент свободен, зайдите ко мне в кабинет.
Несколько человек поспешили занять места за длинным столом в кабинете Сизоненко. Марина скромно примостилась в углу.
Анатолий обвел взглядом сотрудников.
- Ребята, разрешите представить вам мою старинную подругу еще по юности – Марина Исаева. Чтобы вы меньше сплетничали, скажу сразу, эта женщина – моя безответная любовь.
После этих слов все заулыбались и раздались дружные аплодисменты, а Марина покраснела так, как не краснела уже очень давно.
- Ну, зачем? – тихонько произнесла она, но Анатолий ее услышал и ответил, глядя прямо в глаза:
- Затем, что все должны знать, и ты в том числе, что всё, что мы отныне будем делать – это ради любви. Все поняли? Хорошо, - продолжал он после дружных кивков сотрудников. - Марина попала в беду.
Минут за десять Анатолий подробно изложил всю информацию, которую успел собрать за время общения с Мариной.
- Мы с вами будем сами расследовать этот инцидент. Необходимо собрать всю информацию обо всех персонажах. Я здесь написал, кто и чем будет заниматься, - Анатолий что-то исправил в своих заметках и положил пару листов на стол. – Работаем. Я на телефоне, звоните, как только что-то нароете.
19
Марина лежала на мягком диване, зажав в кулаке краешек атласной простыни. День был насыщен событиями, и надо было всё это переварить. Дача Анатолия оказалась гораздо богаче его городской квартиры. Как он сам объяснил: квартиру купили готовую, а дачу строили с учетом потребностей хозяев. Шикарная отделка под дерево, мебель, подобранная со вкусом. Марина поняла, что обставлял дачу сам Анатолий. Вряд ли у его жены хватило бы мозгов на подобный дизайн.
Марина улыбнулась, вспомнив свою встречу с Сашей, теперь уже – Александром Сергеевичем. Да… все меняются к старости, но, чтобы так измениться… Александр Пешай когда-то был стройным красавцем, и сердечко Марины года два сохло по нему, не замечая вздохов Анатолия Сизоненко. А когда Александр действительно стал за ней ухаживать, она почему-то сразу потеряла к нему интерес. Наверное, перегорела. В дни молодости он работал в горкоме комсомола, потом преподавал в институте. А сейчас она встретилась с дряхлым стариком, потерявшим интерес к жизни.  Если бы Анатолий не представил, никогда бы не узнала, да и не обратила бы внимания на сгорбленного старичка, идущего с удочкой по улице. Выгоревшая футболка, трико еще советских времен, пластмассовые шлепки на босых ногах. Да и глаза потухшие, безжизненные. Даже жалко стало.
- Пить начал, с работы поперли, - объяснил позже Анатолий.
- А ведь такой парень был. Где его жена?
- Бросила, давно уже уехала, живет с сыном. Он один на даче круглый год кантуется. А тебя ведь узнал.
- Я его не узнала, мне как-то немного стыдно от этого. Да и вообще не по себе, - призналась Марина.
- Помню, как ты страдала, душу мне изливала, - улыбнулся Анатолий. – А я слушал тебя, а сам думал: «Вот и классно, что он на тебя внимания не обращает. Может, заметишь меня?»
- Толик, зараза ты такая, - засмеялась Марина. – Сказал бы тогда просто: «Люблю», и всё было бы по-другому.
- Да не было бы по-другому. Как судьба повернула, так и было бы. Ты все равно уехала бы в свой город, все равно вышла бы замуж за своего Виктора. И было бы так, как и есть. Понимаешь? Что запрограммировано, то и происходит.
- Ты настолько веришь в судьбу? – удивилась Марина. Она знала Анатолия всегда целеустремленным, смелым, идущим напролом, если это рационально. И вдруг подобные рассуждения…
- Раньше не верил. Думал, что захочу, то и будет. Но жизнь сама как-то повернула, и стало происходить то, чего не планировал. Нет, я не жалуюсь. Большинство все же идет по плану. И с карьерой – полный порядок. И дети есть, даже внучок уже имеется. А вот с любовью – провал. Всю жизнь прожил без удовольствия, если ты понимаешь, о чем я?
- Ты считаешь меня виноватой в том, что у тебя не сложилось с любовью?
- Нет, себя. Вовремя ничего не сказал, не предложил. Думал почему-то, что поступаю правильно по отношению к другу: ты ведь в Сашку была влюблена. Да и когда приезжал к тебе…,  но ты уже была замужем. Помню твой округлившийся животик. Подумал тогда, что это мог быть мой ребенок, - Анатолий отвернулся, но Марине показалось, что его глаза предательски заблестели.
- Ты же тогда сказал, что приехал в командировку.
- А что я должен был сказать? Что ночей не сплю, думая о тебе? Что мне смотреть на Татьяну тошно, потому что никогда ее не любил. Если бы в тот день я заметил хоть искорку твоего интереса ко мне, я сразу подал бы на развод. Мне было неважно, что у тебя уже был муж, что ты беременна от него, что, возможно, любишь его. Мне всегда нужна была только ты! Не знаю, зачем тебе это говорю? Но мне сейчас вот стало немного легче. Сказал и полегчало. Возможно, ты не поймешь. Прости, что напрягаю тебя своими чувствами. Когда ты позвонила, думал, с ума сойду.
Они проговорили полночи, пока за окном не начало светать. У Марины голова раскалывалась от изобилия информации, надо было хоть немного отдохнуть. Анатолий постелил ей на диване в гостевой комнате, а сам ушел в свою спальню, на прощание по-братски поцеловав ее в щеку. Он прижался к ней и задержался в таком положении немного дольше, чем того требовал братский поцелуй, но не позволил себе лишних движений. Марина была благодарна ему за это. Она еще не разобралась в своих чувствах. Поэтому сейчас любое проявление нежности со стороны Анатолия грозило бы разрывом их дружеских отношений.
Она долго ворочалась на чужой постели, хотя диван был очень удобным. Уснула только под утро, когда люди обычно поднимаются, чтобы идти на работу.
20
Расследование покушения  на известного бизнесмена Александра Акуньшина было взято на особый контроль. Начальство требовало ежедневного отчета о проделанной работе. Следователь Николай Минаев понимал, что его версия о причастности писательницы Марины Исаевой к покушению шита белыми нитками. Она обнаружила раненого, но не более того. На ноже нет вообще никаких отпечатков, словно его вымыли перед совершением преступления. Понятно, что преступник работал в перчатках. И если бы это была Исаева, у нее было достаточно времени от звонка на пульт дежурному и до приезда милиции, чтобы куда-то их выбросить. Но поиски перчаток ничего не дали. На ее одежде тоже не обнаружено капель крови. Мотива у нее никакого: с раненым она не была знакома. Хотя, это еще надо проверить. Подозревать ее, конечно, было не в чем. Но другой зацепки у следователя не было.
По второй версии убийцей мог быть сын Акуньшина. По рассказам близкого окружения жертвы сын с отцом давно не ладили и неоднократно ругались в присутствии свидетелей. Сын уже десять лет не может простить отцу гибель матери в автомобильной аварии. Вроде бы как мотив. Но почему он тогда ждал десять лет? Они работают в одной сфере, постоянно сталкиваются по работе. Наследство? Надо проверить, есть ли завещание? И в чью пользу? Все-таки миллионер. Второй мотив? Возможно.
Андрей Акуньшин опоздал на юбилей отца, приехал практически вместе с милицией. Алиби сомнительное предоставил. Надо проверять.
Конкуренты?  Это третья версия. По словам Светлакова  конкурентов у них нет. Есть мелочь, но им претендовать не на что. Так что убийство председателя совета директоров холдинга для них ничего не меняет.
Личный мотив? Вполне возможно. Из-за ревности какая-то дамочка наняла киллера. Акуньшин до сих пор завидный жених. Типа «так не доставайся же ты никому».
Минаев даже улыбнулся, прочитав написанное им же. У начальства такой мотив явно не прокатит.
За пару дней он проделал много работы. Проработал версию с писательницей. Но здесь вообще глухой номер: если даже она причастна к происшествию, то такой адвокат, как Сизоненко, всю работу сведет на нет.
Очень интересно, конечно, что покушение обставлено практически так, как написано в ее книге. И презентация совпала по времени с юбилеем Акуньшина. И мероприятие именно в ресторане того же Акуньшина. Если верить ее словам, раньше она никогда его не знала. А может, и знала. Ведь знакома же она с лучшим адвокатом города. А если это типа неразделенной любви, и она вот так решила ему отомстить?
Это можно проверить. Надо только найти кого-то из старшего поколения, кто был знаком с Акуньшиным в дни его юности.
А еще надо проверить организаторов презентации и организаторов банкета в честь юбилея.
Николай Минаев наметил план мероприятий и позвонил операм, чтобы дать им задание.
21
Андрей Акуньшин понял, что следователь подозревает его в покушении на отца. Подписка о невыезде, подтверждение алиби. Это же надо было ему опоздать на этот чертов юбилей. Главному бухгалтеру Малышевой приспичило именно в этот день получить от него кое-какую финансовую информацию, и ему пришлось засесть за компьютер, чтобы свести воедино те цифры, которые ее интересовали. Объяснила эту спешку тем, что в понедельник надо давать инфу в министерство, и ей еще придется сидеть над расчетами всё воскресенье.
Андрей не любил сталкиваться с Малышевой. Помнил ее попытки флиртовать с ним. Это произошло после того, как ей не повезло заарканить отца. Отец вовремя разобрался в попытках этой женщины привлечь к себе его особое внимание. Он не делился с сыном подробностями своей личной жизни, но Светлаков просветил Андрея.
Малышева была на пятнадцать лет старше Андрея, но это не остановило ее. Она знала, что парень не так давно расстался со своей женой, вот и постаралась утешить брошенного на произвол судьбы, как она выразилась. Пару раз пригласила в кабинет вроде по делу, чашечка кофе, то да сё. Вначале Андрею даже льстило внимание главного бухгалтера. Но, когда она после изрядной порции коньяка вместо кофе вдруг погладила его по голове и предложила продолжить посиделки у нее дома, до Андрея дошло, наконец, чем это чревато для него. Вежливо отказался. С тех пор Малышева при каждом удобном случае старается его подколоть, хоть как-то унизить.
Поэтому, чтобы не сталкиваться с ней лично, больше общается по телефону, а необходимую информацию сбрасывает на почту.
 Вот и на юбилей из-за нее приехал с опозданием. Уже на входе сказали, что отца пытались убить, и его только что увезла «скорая помощь».
Следователь потребовал алиби. Какое алиби, если дома сидел за ноутбуком, даже приходящей домработницы в тот момент рядом не было. Получается, что подтвердить никто не сможет.
Неимоверная жара выбивала из колеи.  Плавился асфальт, плавился  мозг. Андрей ехал в офис, но мысли были совсем не о работе.
 Кому понадобилось убивать отца? Кому мешала его жизнь?
Андрей понимал, что занятие бизнесом не способствует, конечно, обзаведению лучшими друзьями, но и явных врагов у него тоже, вроде, не было.  Как бы он лично ни относился к отцу, но все равно любил его. То, что между ними пролегла пропасть после гибели матери, не означало, что он перестал его любить.
Андрей гордился отцом. Он знал, что своего материального благополучия отец достиг упорным трудом. У него не было богатого наследства, не было «волосатой лапы», никто никуда его не проталкивал. Вот взял человек и с чистого листа начал свой бизнес. С одного-единственного кредита в банке.
Отец часто ему когда-то рассказывал, как начинал свой хлебный бизнес. Взял кредит, купил установку «Дока-хлеб» и стал просто печь хлеб на продажу. Прибыль тратил только на продвижение бизнеса, на расширение.
Возможно, ему помогло то, что начинал он в 90-ых, когда в стране была неразбериха. Тогда выживали в бизнесе или очень удачливые, или те, кто смог договориться и с рэкетом, и с властью. Насколько понял Андрей, отцу просто повезло. Как бы там ни было, сейчас он возглавляет крупный холдинг, и в этом только его личная заслуга.
Мысли Андрея перескочили на текущие дела. Надо отдать кое-какие распоряжения и ехать в больницу.  Врач дал надежду на скорое выздоровление. Правда, сказал при этом, что всё может знать только Бог, а он, врач, только его слуга. Запутано, но родным больного достаточно даже намека на выздоровление, чтобы появилась надежда. Андрей молил Бога, чтобы отец пришел в себя. Тогда прояснится непростая ситуация, он скажет, кто всадил в его грудь нож, и всё станет на свои места. Не очень комфортно чувствовать себя подозреваемым в покушении на родного отца.
22
Марина опять решила сходить в больницу. Ее не остановило то, что ее не пустили первый раз. Анатолий промолчал, когда она изложила ему свою просьбу, но после посещения офиса, где он выслушал своих сотрудников и дал какие-то распоряжения, пригласил ее в машину и отвез в больницу.
По дороге он больше молчал. Как поняла Марина, переваривал полученную информацию. Ей было интересно наблюдать за мимикой его лица, выражение которого всё время менялось. Единственное, что она поняла – всё шло хорошо.
- Ты мне хоть что-то скажешь? – не выдержала она пытки молчанием.
- Потом.
- Когда – потом? Я тоже хочу быть в курсе дела. Что-то раскопали?
- Раскопали, - удовлетворенно улыбнулся Сизоненко. – Но не спрашивай. Я тебе позже всё расскажу, когда соберу воедино. После больницы поедем к следователю. Там и услышишь. Не понимаю, что ты хочешь увидеть в той больнице?
- Не что, а кого, - поправила его Марина. – Я хочу увидеть его глаза.
Анатолий ревниво взглянул на нее, но промолчал.
- Знаешь, из головы не идут его голубые глаза. Вот даже сейчас вижу, как он тогда смотрел на меня умоляющим взглядом.
- Ты даже цвет его глаз успела рассмотреть?
- Успела, - вздохнула Марина. – Веришь, лицо вспоминаю с трудом, а вот глаза помню отчетливо.
- Бывает. В минуты стресса запоминается какая-то деталь и преследует потом долго и навязчиво. Да, бывает. Только ведь никто тебя к нему не пустит. Помнишь, что нужен спецпропуск?
- Помню, к сожалению. Толик, может, попросишь следователя?
- Ну вот, я так и знал! Ждал, когда же ты об этом попросишь, - рассмеялся Анатолий. – А что мне за это будет?
- Ну, ты и жук, - засмеялась Марина. – И что же ты хочешь?
- Пару поцелуев…
- Толик!
- В щеку!
- Ладно, вымогатель. Но только после посещения больницы, - заметив, как Анатолий подставил щеку для поцелуя, поспешила отвертеться Марина.
- Так и знал, - притворно вздохнул Анатолий. – Есть пропуск. Я действительно предвидел твою просьбу, - ответил он на немой вопрос Марины. А потом надо заехать в отдел милиции и составить фоторобот  Анжелики и Тимура.
- А их-то зачем? – искренне удивилась Марина.
- А ты попробуй к ним дозвониться.
- И что я им скажу?
- Спроси, когда подписание контракта? – ухмыльнулся Сизоненко. – Чего медлишь? Звони.
Марина набрала номер телефона Анжелики, послушала, отключилась. Набрала другой номер – Тимура, отключилась.
- Номер не существует.
- Что и требовалось доказать. Эти номера не существуют с того момента, как совершилось преступление. Симки выбросили и все дела. Теперь улавливаешь?
- Улавливаю.
Марина вдруг четко увидела ситуацию со стороны: её поманили изданием книги, пригласили на презентацию, украли нож, хотели убить бизнесмена и повесить убийство на нее. Только вот вопрос: почему для этой цели избрали именно её? Потому что в её детективе описано подобное убийство. Она сама написала рецепт убийства. Марину передернуло от одной мысли, что она своей писаниной навлекла столько неприятностей, как для себя, так и для пострадавшего человека.
- Приехали. Держи свой пропуск, - Анатолий протянул бумажку Марине, - только долго там не задерживайся. Я в машине подожду.
- Спасибо, Толик, - Марина не удержалась и поцеловала его в щеку.
- Вот ради таких моментов и надо стараться, - улыбнулся он. – Беги!
23
Охранник привычно перегородил дверь. Милиционер даже не оторвался от решения сканворда. Марина сунула охраннику прямо в лицо пропуск. Тот нехотя прочитал его, отстранился от двери.
- Что там? – отреагировал милиционер.
- Спецпропуск от следователя, - глухим голосом ответил охранник.
- Пропускай, - милостиво разрешил милиционер и опять опустил глаза на сканворд.
Марина осторожно открыла дверь палаты, к ней тут же подскочила медсестра. Но, только взглянув на спецпропуск, она молча отошла и сделала приглашающий жест, хотя выражение ее лица говорило об обратном. Марина не стала обращать на нее внимание: была готова к подобной встрече.
- Вы можете оставить нас наедине? – задала она вопрос, не особо надеясь на положительный ответ. Но, как ни странно, медсестричка только фыркнула негодующе, и тут же вышла из палаты. Видимо, подпись следователя здесь была на уровне приказа.
Марина осталась наедине с больным. Перед ней на больничной койке лежал пожилой мужчина с очень бледным лицом. К его руке была подключена капельница, на теле прикреплены датчики, рядом на столике стояло множество аппаратуры, на мониторе бегали кривые линии.
Она даже себе толком не могла объяснить, зачем  сюда пришла. Но твердо знала, что хотела бы еще раз взглянуть в глаза этому мужчине. Видимо, это желание так и останется только желанием, потому что Акуньшин лежал с закрытыми глазами.
Марина где-то читала, что с больными, которые находятся в коме, надо разговаривать. Вроде бы они слышат всё, только ответить не могут. Позитивная речь влияет на биологическую программу человека и настраивает его на выздоровление.  Но самое сильное воздействие на человека производит рифмованная речь, то есть, стихи влияют на биоэнергетику человека. Вот со стихами Марина не очень дружила. Она их запоминала, а сама не могла даже пару строчек зарифмовать.
Она подошла к мужчине, присела на стул, где перед этим сидела медсестра, стала рассматривать его лицо. Очень бледное, но с остатками загара. Продольные морщины на лбу не старили его, просто придавали мужественности. Марина знала, что ему исполнилось шестьдесят пять лет, но выглядел он моложе, даже на больничной койке, которая никого не красит. Резко очерченные губы красивой формы. Наверное, в молодости был красавцем. Интересно, ведь какое-то время жили в одном городе, возможно, даже где-то пересекались. Поверх одеяла лежали сильные руки. Кожа еще без старческих пигментных пятен, длинные пальцы. О таких говорят – пальцы пианиста. Может, и он играет на пианино.
Она вдруг вспомнила стихи о гордости.
- Гордым легче, гордые не плачут…
Марина проговорила это вслух и решила, что дочитает стихи до конца. Где-то сбилась, но это было не важно. Потом она вспомнила  какие-то стихи еще со школьной программы. Даже не думала, что в памяти сохранились эти обрывки стихотворных форм. Читая стихи, она непроизвольно прикоснулась к руке больного, погладила ее, да так и держала до того момента, пока не скрипнула дверь, впуская медсестру.
- Прием окончен, - грубо сказала она, негодующим взглядом наблюдая, как Марина резко отдернула свою руку от руки пациента.
- Я еще приду, - сказала Марина для Акуньшина, и ей показалось, что на мониторе чуть выше дернулось пару зигзагов.
- Ну-ну…, - медсестра уже проверяла капельницу, показывая всем своим видом, что пора уходить.
24
Следователь как-то равнодушно отреагировал на приход Марины Исаевой со своим адвокатом. Задал несколько ничего не значащих вопросов, записал в протокол.
- Гражданка Исаева, вы в молодости встречались с Александром Акуньшиным? – спросил как бы мимоходом.
- Нет, - удивленно ответила Марина. – Не помню. Не знаю, - как-то неуверенно ответила она, а Сизоненко взглянул на нее укоризненно.
- Так не помните, или не знаете? – уточнил следователь.
- Он старше меня на пять лет. Может, где-то и пересекались, но не уверена. По крайней мере, я его не помню.
- Зачем вы навещали его в больнице?
- Просто так, - Марина мельком взглянула на Анатолия. – Проведать. Посмотреть, как он. Мне показалось, что он отреагировал на мой приход.
- Как отреагировал? – Николай Минаев даже ручку отложил. – Конкретнее.
- Когда я уходила, на мониторе немного выше вырисовались линии зигзагов.
- Аааа, - протянул разочаровано следователь и опять взял ручку. – Скажите, кто заказывал зал в ресторане для вашей презентации?
- Я же уже говорила, всё мероприятие организовали Анжелика и Тимур.
- Вот смотрю на вас и удивляюсь. Вы приехали из другого города, поселились в гостинице, пришли в ресторан, который заказали для вас чужие люди, и даже не поинтересовались их фамилиями. Или всё же вы их знаете, только нам сообщить не хотите?
- Думаю, на сегодня вопросов достаточно, - вмешался Сизоненко. – Моя подзащитная вам еще раньше ответила на все эти вопросы. Да и фотороботы составлены. Подпишите пропуск.
- Еще один вопрос и вы будете свободны. Вам эта вещь знакома? – следователь достал из сейфа пакет и бросил на стол.
Марина вздрогнула при виде ножа, на лезвии которого еще были бурые пятна.
- Я видела этот нож, или похожий, в груди того мужчины, - еле выдавила из себя, побледнев.
- А раньше вы его видели? – опять спросил следователь.
- Н…нет, - немного запнулась женщина.
Ей на выручку опять пришел Анатолий.
- Так вы подпишете пропуск?
- Конечно, - следователь поставил свою подпись на клочке бумаги и в упор взглянул на Марину. – Но мне кажется, что эта вещь вам все же знакома.
- Идем, - Сизоненко потянул Марину за собой, не дав той сказать ни слова.
25
- Чуть не спалилась, - выдохнул Сизоненко уже в машине. – Неужели не можешь контролировать себя?
- Виновата. Но увидела, представила, что он уже знает, - оправдалась Марина, вытирая вдруг вспотевший лоб.
- Откуда ему знать? Они до сих пор не сообразили, что надо искать твоих организаторов.
- А ты почему им не подскажешь?
- А зачем? Вот мои ребята всё вынюхают, тогда и преподнесем им на блюдечке. А то с их стараниями и этих упустят. Ты в курсе, что зал в ресторане вообще на «левый» паспорт заказывали?
- Нет, конечно. Откуда мне знать.
- И видеонаблюдение странным образом было отключено именно в том зале, где были вы. И на входе тоже. Мы это уже проверили, а вот за милицию даже не уверен, додумались ли.
- Еще что-то знаешь?
- Знаю только то, что никакого творческого союза не существует.
- А как же мои книги? Я ведь их в руках держала. Дома лежат. Презентация? – растерялась Марина.
- Сколько было экземпляров? Пять у тебя дома, да штук двадцать ты подписала и раздала. Так?
- Так.
- А ты обратила внимание, какой тираж, какая типография? Вообще на реквизиты обратила внимание? – Анатолий уверенно повернул к офису.
- Обратила. Никаких реквизитов. Но я подумала, что это просто сигнальные экземпляры. А основной тираж будет издаваться потом, после прочтения и согласования.
- Эх, наивная простота, - без тени улыбки сказал Анатолий. – Сейчас зайдем в офис, и я тебе по полочкам всё разложу.
Сизоненко оставил Марину одну на некоторое время, дав тем самым возможность немного прийти в себя после напряженного дня. Она не хотела ни о чем думать. Сказалось напряжение, неимоверная жара, полученная информация. Под кондиционером была живительная прохлада, и Марина расслабилась в ожидании Анатолия. Среднего  возраста секретарша принесла стакан холодного яблочного сока, за что Марина была ей очень признательна.
- Ну, что, подруга, займемся анализом? – веселое настроение Анатолия вселяло надежду. Он широким шагом вошел в кабинет и развалился в своем кресле. Итак, начнем.
- Начнем, - поддержала его Марина. – Что там?
- Твоя история начинается с того момента, как ты выставила на сайт свой детектив, в котором написала рецепт практически идеального убийства. Я полностью прочитал твоё творение, когда ты дрыхла без задних ног.
- Фу, грубовато звучит, - Марина скривила губы в нарочитой ухмылке.
- Ничего-ничего, зато правильно выражает суть, - улыбнулся Анатолий, пригладив свою поредевшую шевелюру. – Значит, ты выставила детектив, его тут же прочитал кто-то из «творческого союза». Анжелика или Тимур – не имеет значения. Думаю, этим людям было дано задание найти именно такого автора. Вот они и нашли его, то есть, тебя. С твоим же рецептом убийства. То, что автор оказался женщиной, их не остановило. Они бросают тебе приманку в виде издания твоей книги. Естественно, ты клюешь. Ладно-ладно, опять грубовато? – Анатолий поднял руку в знак примирения, увидев опять ту же ухмылку на лице Марины. – Ничего, терпи. Значит, ты проглотила наживку и согласилась на их предложение. Дальше дело техники. Они издают двадцать пять экземпляров: благо, тратиться на редактора и корректора не понадобилось, ты сама это успешно сделала.
- Да, - кивнула Марина.
- Это, кстати, не очень дорого. Издают, скорее всего, в частной типографии, где никто не требует подтверждения авторского права. Отсюда, кстати, и то, что не проставлен тираж, не указана типография. Думаю, сказали, что это – подарочный вариант. Если бы у нас сейчас был хоть один экземпляр книги, определить издателя не составило бы труда. Но нам это в данный момент не очень важно.
- Можно выслать книгу.
- Что? – Анатолий оторвал глаза от своих бумаг.
- Говорю, что книгу можно выслать по почте. Позвоню дочери, она сразу вышлет.
- Не надо. Пока не надо. Идем дальше. Кто-то едет в твой город и залезает в твой дом, чтобы найти хоть что-то, что тебя впоследствии может скомпрометировать. Ты давала точный адрес кому-то из них?
- Да, Анжелика спрашивала. Сказала, для оформления документации.
- Понятно. Думаю, приезжал Тимур. Нож подвернулся как раз кстати. Вот тут начинается самое интересное. Зачем Тимуру или Анжелике убивать Акуньшина? Что их связывает? Зачем такая сложная комбинация?
- Не знаю.
- Конечно, не знаешь. И я не знаю. Пока не знаю. Но думаю, что их или попросили, или заставили это сделать. Кто?
Секретарь опять принесла холодный сок, Анатолий поблагодарил ее кивком головы.
- Дальше. Анжелика заказывает номер в гостинице на твое имя. Кстати, номер был заказан на Регину Шварц. Они не удосужились даже поинтересоваться твоим настоящим именем. Значит, для них было неважно, кого они подставляют – Федю или  Петю. Извини, это образно.
Марина кивнула головой, вспомнив, как удивились эти двое, когда она назвала своё настоящее имя.
- Зал в ресторане заказан на чужой паспорт. Это, чтобы впоследствии не светиться. Камеры отключены. Вывод: камеры мог отключить тот, кто знаком с их расположением, или тот, у кого есть доступ к камерам. Это - охрана ресторана, управляющий, кто-то другой из обслуги. Даже официантка, у которой могут быть шашни с охранником. Практически, это мог сделать каждый, кто работает в ресторане, - Анатолий немного задумался. – Если всех проверять, уйма времени уйдет.
- Доступ к камерам может быть и у владельцев ресторана, - добавила Марина.
- Что ты сказала? У владельцев? Правильно. Об этом я как-то не подумал. Это еще больше расширяет границы поисков, - улыбнулся Сизоненко, добавив запись в блокнот. - Дальше. Звонок Тимура. Как долго его не было в зале перед звонком? Ты запомнила?
- Минут десять, не больше. Я его видела после презентации, потом он исчез. Анжелика сказала, что он ушел заказывать столик в ресторане для нас, чтобы поговорить в спокойной обстановке.
- Ты сама спросила, где Тимур? Или Анжелика просто подошла и сказала о столике?
- Не помню.
- Ладно, пока и этого достаточно. Значит, Тимур отсутствует минут десять, потом раздается звонок. За это время он мог спокойно вызвать Акуньшина под каким-то предлогом в тот коридор и ударить ножом. И сразу позвонить тебе, чтобы ты оказалась рядом с ним практически в момент его смерти. Конечно, он не ожидал, что удар не будет смертельным. И думал, что на ноже окажутся твои отпечатки пальцев.
- Толик, может, это не Тимур сделал?
- Может, и не Тимур. Но как-то всё сходится. Анжелику мы исключаем, так как ты ее видела в зале всё это время. Видела?
- Да. Она всё время была в кругу гостей. Это я точно помню, - подтвердила Марина.
- А как она себя вела?
- Нормально, вроде, - добавила Марина, приподняв плечо. – Нормально, - подтвердила более уверенно.
- Не волновалась? Не суетилась больше положенного?
- Нет.
- Возможно, она и не была в курсе того, что должно было произойти? Но Тимур уж точно знал, раз вызвал тебя в тот коридор. Так, еще вопрос: почему ты все же вышла именно в ту дверь? Я смотрел этот зал, там четыре двери. Когда-то это был холл. Потом поставили стену, и получился зал. Одна дверь выходит прямо в кухню, вторая – центральный вход, третья – запасный выход, четвертая – коридор первого этажа, куда практически никто не заглядывает. Почему тебя понесло именно в этот коридор?
- Он сказал – в правую дверь. Я в тот момент даже не задумалась, куда идти, пошла сразу в ту.
- Значит, он тебя точно видел, когда звонил. Сделал дело и отправил тебя на место преступления. Или же ему позвонили и приказали тебя туда отправить. Это еще надо разобраться. А теперь рассмотрим, кому было выгодно убрать Акуньшина? Если это действительно Тимур организовал от начала до конца, то надо его найти. Возможно, внебрачный сын или еще что-то в том духе. Но, думаю, что он здесь – только исполнитель. Заказчик покруче будет. С деньгами, если не пожалел потратиться на издание книг, презентацию и прочее. Акуньшин ведь миллионер. Значит, надо смотреть, кому могли бы достаться его денежки в случае его смерти?
- Толик, тут прямо на детектив тянет, - улыбнулась Марина.
- Жизнь еще тот детектив, - подтвердил Анатолий. – А выгодна смерть Акуньшина только его единственному сыну Андрею. Вот так. Если, конечно, не составлено завещание еще в чью-то пользу. Надо наведаться к нотариусу.
26
Со времени назначения на новую должность Светлаков полностью преобразился.  Он с важным видом входил в офис, одним кивком головы здоровался сразу со всеми и больше ни на какие приветствия не отвечал. Острый подбородок был поднят вверх, грудь выпячена колесом, шаг стал широким и уверенным. Сослуживцы его не узнавали.  В свои пятьдесят он стал выглядеть лет на десять моложе, что не преминули отметить все женщины офиса.
Свои обязанности  он знал отлично. Годы работы в качестве заместителя  научили его обращать внимания на мелочи, которые руководство обычно не замечает, оставляя их подчиненным.  Но от таких мелочей подчас зависит судьба любого бизнеса.
- Светочка, пригласи ко мне Ирину Леонидовну, - мимоходом сказал секретарше, входя в кабинет. На двери кабинета висела табличка с именем Акуньшина, и у Светлакова мелькнула дерзкая мысль сменить ее, но сдержался: еще рано, надо немного подождать.
Важно уселся в кресло Акуньшина, немного недовольно сморщился: оно было узковато для его фигуры, располневшей в последнее время. Тренажеры не помогали, на диете сидеть не было желания.  Расстегнул еще одну пуговицу на светлой рубашке с коротким рукавом. Брючный ремень больно впился в живот, но расслабить его он не мог: надо было держать марку. Поэтому выдохнул и втянул живот, что сразу округлило грудь. В такой позе и встретил появление главного бухгалтера.
Малышева вошла с улыбкой на полных губах. Кожа лица ее лоснилась от пота, широкие поры не мог скрыть никакой тональный крем. Пышные волнистые волосы до плеч полностью скрывали шею, и казалось, что второй подбородок лежит почти на высокой груди. Одевалась она в одежду модных брендов, что не всегда шло к ее фигуре, но выглядело дорого.
- Вызывали? – не ожидая ответа, она подошла вплотную к Светлакову и подставила щеку для поцелуя.
Тот быстро чмокнул ее и испуганно отстранился.
- Ирочка, только не здесь.
- Почему? Боишься, что кто-то увидит? Так еще пару дней и о нас будет говорить даже дворник соседнего дома, - рассмеялась Малышева, но все же отошла на безопасное расстояние. – Зачем вызывал?
- Надо бы обсудить финансовые вопросы.
- Как там наш председатель? Всё же выкарабкается?
- Пока в коме. Посмотрим.
- Да, подождем. Так что ты хотел? – Малышева расположилась за длинным Т-образным столом, открыла принесенную папку.
- Хотел узнать, как обстоят наши дела с активами? Что-то можно перебросить на счет?
- Не волнуйся, всё, что можно, я сразу перевожу. Сам понимаешь…
- Конечно-конечно, - Светлаков вытер вдруг вспотевшие ладони о штанины брюк. – Ты же понимаешь, если вдруг что, сразу аудит и прочее. Надо, чтобы мы сработали на высшем уровне.
- Федя, говорю тебе – не переживай. Ты с Андреем насчет акций говорил?
- Нет, не было подходящего момента. Думаю, он свои не продаст.
- А отца?
- Ира, но он же еще…, - Светлаков укоризненно взглянул на Ирину.
- Молчу-молчу, - Малышева, шутя, побила себя по губам.
- Ты бы сходила в больницу, проведала нашего шефа.
- Думаешь, надо?
- Надо. Хотя бы для людей, чтобы меньше болтали. А теперь покажи мне, как дела в наших дочерних предприятиях. Что-то меня наша новенькая волнует…
- Это в каком плане она тебя волнует? – в грозно-шутливом тоне переспросила Ирина. – Имей в виду, Светлаков, я соперниц не потерплю.
- Ирочка, сугубо в деловом. Помнишь, она меня первая поддержала. Я добро помню. Надо глянуть на цифры. Если что – помочь человеку. Надеюсь, ты меня понимаешь, - серьезно ответил Светлаков, вытирая пот чистым носовым платком: кондиционер мало помогал в такую жару.
27
- А не сходить ли нам вечерком в театр?  - Сизоненко бросил папку на стол и стал возле кондиционера, расстегивая рубашку еще на одну пуговицу.
- Театр? Какой театр среди лета? Они же все на гастролях, -  удивилась Марина.
Она вдруг вспомнила, как в студенческие годы вместо кино бегали в оперетту. Билеты на балкон стоили не намного дороже, чем в кино, зато какое удовольствие… Иногда там честно прогуливали скучные лекции. Однажды ушли с занятия практически всей группой. Уходили по одному, по двое-трое. Но какой дикий ржач стоял перед зданием оперетты, когда столкнулись там всей группой. Конечно, получили от куратора под завязку, но хоть не обидно было: получили за дело. Марина улыбнулась своим воспоминаниям.
- Еще не все. Сегодня последний спектакль в театре русской драмы имени Леси Украинки. Помнишь такой?
- Конечно, помню. А что там дают?
- Комедия «Слишком счастливый отец». Пойдем?
- Да, сейчас только комедии не хватало, - вздохнула Марина. – Ты с Таней собираешься мириться?
- Комедия сейчас – самое то. Отвлечешься немного. А мириться я не собираюсь. В принципе, я и не ругался. Она перебесится, сама приедет контакты налаживать. У нас так всегда, так что не парься по этому поводу. В общем, я заказываю билеты.
- Как знаешь.
Анатолий вызвал секретаршу и заказал билеты. Та записала в блокнот поручение шефа, окинула исподтишка Марину любопытным взглядом и удалилась.
- Мне твои сотрудники, наверное, все косточки уже перемыли? – с улыбкой сказала Марина. – Ты ведь меня ни на шаг не отпускаешь. Смотри, чтобы твоей репутации не повредило. Что смотришь? – спросила она через время, потому что Анатолий смотрел на нее с такой хитрой ухмылкой, которую невозможно было не заметить. – Или старухи типа меня уже никому репутацию испортить не могут?
- Да что ты глупости говоришь? Они ведь знают, что ты – любовь всей моей жизни. Скорее всего, уже ставки делают, когда я разведусь и сделаю тебе предложение. Они у меня  - народ предприимчивый, - рассмеялся Сизоненко.
- Надеюсь, сам ты о подобном  не думаешь?
- Только не психуй – думаю. Еще и как думаю. Но, зная тебя, мои мечты так и останутся только  мечтами. Хотя, может, подумаешь над таким поворотом судьбы? - с надеждой заглянул ей в глаза.
- Толик, теперь ты глупости городишь. Ладно, хватит на эту тему.
- А, собственно, почему? Ты – свободная женщина. Если ты согласна дожить со мной до глубокой старости, только скажи – я тут же разведусь. Меня ничто не держит, никакой любви, никаких отношений. Подумай.
- Хорошо, я подумаю, - сказала Марина, чтобы не обижать своего друга.
Вечером они вдвоем поехали в театр. Марина в своем городе очень редко посещала подобные мероприятия. И даже не оттого, что билеты были не по карману, просто до театра надо было ехать двумя маршрутками. Спектакли заканчивались поздно, и она никак не успевала на вторую маршрутку. Брать такси – в условиях длинной протяженности города получалось очень дорого. Поэтому она была рада возможности приобщиться к прекрасному, как бы ни банально это прозвучало.
Они еле успели к началу, но после первого акта решили побродить по театру.
- Нравится? – вопрос вывел Марину из задумчивости, но она сразу не смогла сообразить, относительно чего вопрос: нравится театр, или нравится ли спектакль? Ей нравилось и то, и другое. Поэтому, не переспрашивая, честно ответила:
- Да, очень.
На стенах холла висели фотографии артистов театра. Марина не особо к ним присматривалась, лица были молодые, незнакомые. Вдруг ее словно током ударило: прямо на нее со стены смотрели глаза Тимура, а еще через один портрет она увидела лицо Анжелики.
- Толя, Толя, подойди сюда! – почти закричала она, уставившись на портреты. – Вот они!
- Кто? – подбежал Анатолий, запыхавшись: пока Марина рассматривала портреты, он успел сбегать в буфет и купить мороженое.
- Вот же они, - указала Марина на портреты Тимура и Анжелики, и рассмеялась, - нашлись!
Сизоненко видел фотороботы, поэтому сразу сообразил, о ком речь.
- Вот это да! Вот и не верь в судьбу! Не зря мы сегодня забрели именно сюда, не зря. Они даже имен своих не меняли, - после прочтения фамилий актеров сказал Сизоненко, - вот наглость.
Он тут же набрал номер следователя и рассказал ему новость.
- Теперь пусть милиция поработает, а мы с тобой досмотрим спектакль.
- Мы разве не найдем их? – удивилась Марина.
- А зачем? Чтобы они просто сбежали? Нет уж, пусть милиция отрабатывает наши налоги. Кстати, из них кто-то задействован в спектакле, не заметила?
- Нет, конечно, не заметила. Во втором акте посмотрим. Вот это дела...
28
После допроса Анжелики, которая действительно оказалась артисткой театра, следователь Минаев пришел к выводу, что она не знает ничего, что пролило бы свет на личность преступника. Она рассказала, что ее коллега, а по совместительству и сожитель, предложил организовать одной писательнице подарок в виде издания книги и ее презентации. Вроде бы его знакомый попросил сделать это от их имени, потому что не хочет светиться. Он дал им подробный план, как и что делать, снабдил деньгами и пообещал очень хорошо оплатить услуги.
Анжелика зарегистрировалась на сайте «Проза.ру». Согласно плана стала регулярно заходить к этой женщине на страничку, делала вид, что читала ее книги. Потом отправила ей письмо, текст которого передал Тимур якобы от своего знакомого.
- Вы лично читали детектив «Убийство под кайфом»? – задал вопрос следователь.
- Да, прочитала, интересно было.
Следователь достал нож в пакете и показал девушке.
- Вам знаком этот предмет?
- Нет, - сразу ответила актриса, даже не присматриваясь к орудию покушения.
- Кто предложил провести презентацию именно в этом ресторане?
- Тимур. Он сказал, это была просьба знакомого.
- А почему на чужой паспорт?
 - Как это – на чужой? Я заказывала, думала, что это и есть паспорт того знакомого. Тимур дал паспорт, сказал, чтобы на него оформила заказ. Что здесь такого?
Николай Минаев задал еще много вопросов, на которые Анжелика отвечала с готовностью. Но главный вопрос так и остался без ответа. Следователь ничего не выяснил относительно личности знакомого Тимура.
Тимур на допросе рассказал почти то же самое, что и Анжелика. Но имя знакомого  не назвал.
- Он все распоряжения отдавал мне по телефону, я его ни разу не видел, - сказал он на первый же вопрос о личности заказчика.
- И вы думаете, я поверю вам, что вы выполняли все приказания незнакомого человека?
- Ваше право верить или нет, но это так.
- Если это так, то вы должны быть у него на крючке, раз согласились на подобную работу. Если не расскажете, останетесь подозреваемым номер один. Вы понимаете, чем это вам грозит?
- Вы подозреваете меня в покушении на того человека? Да я его увидел только в газетах, - возмущенно ответил Тимур. – Мы с Анжеликой выполнили свою работу, получили деньги и всё.
- И как вы получили деньги?
- Обычный перевод на мою карточку. Не верите? Проверяйте!
- Вы не кипятитесь. Давайте подробно, шаг за шагом проясним ситуацию, - следователь был спокоен. Его считали педантом, но эта его черта только помогала в работе. Он докапывался до последней мелочи, что позволяло избегать ошибок. – Значит, вам позвонил незнакомец и предложил провести операцию по организации издания и презентации книги. Так? И вы сразу согласились?
- Ну, не сразу. Он представился другом одного моего знакомого, которому я… был должен, - ответил Тимур с запинкой.
Эта запинка не прошла мимо внимания следователя. 
-  Вот и крючок. Так, что вы были должны вашему знакомому?
- Я бы не хотел…, это дела давно минувших дней, - Тимур в нерешительности потер затылок.
- Молодой человек, если вы всё не расскажете, останется ряд невыясненных вопросов. Это чревато тем, что вас раз за разом будут вызывать на допрос, пока ситуация не прояснится. Поэтому из опыта, уж поверьте мне на слово, лучше рассказать всё и сразу, - следователь пристально уставился на парня. – Говорите!
- Хорошо. Лет пять назад я сбил пешехода. Не насмерть, нет. Просто он появился, как из-под земли, я не успел затормозить. Отбросило капотом, он упал. Я остановился, хотел помочь, вызвать «скорую», но он отказался.  Сказал только, что я ему буду должен. Я дал ему свою визитку, он сказал, что его зовут Виктором. Пять долгих лет я думал о нем, и вот он позвонил. Позвонил и сказал, что пора отдавать долги.
- Фамилию его знаете? – перебил Минаев.
- Нет. Просто Виктор.
- Дальше.
- Он сказал, что мне перезвонит его товарищ, и я должен выполнить всё, что тот скажет. Конечно, я согласился.
- И как скоро товарищ перезвонил?
- В тот же день. Он попросил организовать издание и презентацию. Сказал, что таким образом хочет сделать подарок любимой женщине, но не хочет, чтобы она об этом узнала раньше времени. Перевел деньги на карточку, на почту выслал план. Ничего криминального в этом не было. Просто надо было поднять задницу и поднапрячься.
- Хорошо. В какой типографии заказывали издание, какой тираж, сколько всё это стоило? Мы проверим, так что давайте точнее.
Тимур подробно изложил детали операции. Следователь заносил в протокол.
- На каком транспорте вы ездили в город к Исаевой?
Следователь так сформулировал вопрос в надежде на то, что Тимур по инерции ответит. Но тот удивленно взглянул на следователя.
- Не ездил я никуда. Да и зачем? По плану она сама должна была приехать. Анжелика встречала ее на вокзале.
- Вам знаком этот предмет?
Пресловутый нож опять оказался на столе. Тимур внимательно рассмотрел его, не прикасаясь к пакету.
- Нет, впервые вижу.
- Почему вы вызвали Марину Исаеву в коридор?
- Мне позвонил этот господин и сказал так сделать.
- И вы, не задумываясь, послали женщину в коридор? Не зная, что ее там ждет?
- Если честно, я подумал, что он сам, наконец, ей объявится. Ведь всё делалось в подарок этой женщине. Ничего подозрительного я в этом не увидел, - ответил Тимур.
- Где вы находились  в тот момент, когда звонили ей?
- Да в том же зале, что и она. Я хотел идти в ресторан, чтобы заказать столик на двоих. Анжелика знала, куда я иду. Тот господин хотел, чтобы столик был в углу, под пальмой. Я подумал, что он хотел ей сделать предложение или что-то типа того. Ведь не зря столько денег выбрасывают на ветер. И когда я уже вышел из зала, он мне опять позвонил и сказал, чтобы я вернулся и отправил Исаеву в тот коридор.
- Как вы к нему обращались? Он вам вообще представился?
- Никак. Без имени.
Минаев понимал, что парень говорит начистоту, без утайки. И опять следствие заходит в тупик. Хотя должен быть еще номер телефона, отправитель денег. Но опыт всё же подсказывал, что и номера-то уже не существует, и отправителя денег проследить не удастся. И всё же спросил:
- Назовите номера телефонов Виктора и его знакомого. И номер вашей карточки. Квитанция, надеюсь, сохранилась?
Тимур достал свой телефон и продиктовал номера. Следователь записал и номер карточки.
- Никакой квитанции в банкомате я не брал. Смысл? Даже не помню, если и брал, то сразу выбросил. Зачем она мне? Деньги получил и лады.
- Хорошо, проверим.
Тимур ответил еще на несколько вопросов, которые никак не прояснили ситуацию.
29
Следствие черепашьими шагами двигалось вперед, но следователь понимал, что, пока Акуньшин не придет в себя, вряд ли они найдут настоящего преступника. Тимура и Анжелику использовали «втемную», преступление хотели повесить на писательницу, которая просто описала практически идеальное убийство. Скорее всего, что покушался на бизнесмена именно тот товарищ, который звонил Тимуру, хотя не факт. Марину Исаеву выбрали из-за книги. Ее же легче было и подставить. Тимур давно был на крючке, вот его услугами и попользовались. Анжелику пристегнули потому, что она живет вместе с Тимуром. Он мог ей проговориться, а так получилось, что задействованы оба и вроде, как к месту.
Тот, кто организовывал убийство бизнесмена, был умным человеком. Всё продумал, просчитал. Ошибся только в одном: удар ножом оказался не смертельным. Значит, он будет искать способ убрать Акуньшина  как можно быстрее, пока тот не пришел в себя и не назвал имя преступника.
В больнице стоит усиленная охрана. Но в палату можно проникнуть в халате медсестры, под видом врача.
- Серега, - сказал Минаев в трубку откликнувшемуся милиционеру, - сейчас к тебе подъедет Кононенко, привезет пропуска для врача и медсестер. Отдашь лично в руки, ты же с ними знаком. Других врачей и медсестер не пропускать! Понял? Кстати, санитарок тоже только с пропуском.
- Понял. Здесь опять пришла та писательница. Пропуск у нее был разовый, но она так просит пропустить ее. Что делать?
- Пропусти, - через минутку раздумий разрешил следователь, - только поглядывай, что она там делает.  Кстати, прошлый раз она долго с ним была?
- Не так долго, медсестра ее выпроводила. Она сидела рядом с ним, держала за руку и, по-моему, читала стихи, - ответил охранник.
- Что делала? – удивленно поднял брови Минаев.
- Стихи читала, - кашлянул охранник, - по-моему, - добавил несколько неуверенно.
- Тогда тем более пропускай, но следи!
- Есть!
Николай Минаев читал литературу по психологии, не гнушался и философскими трактатами немного побаловаться, любил поэзию. Он знал, как вовремя и правильно сказанное слово влияет на психику человека. После слов охранника ему пришла в голову мысль, что писательница, возможно, своими стихами потихоньку выведет больного из комы. Значит, быстрее пойдет расследование.
Он взглянул в окно. Жалюзи были приоткрыты. Узкие полоски давали немного тени, заглушая жаркие солнечные лучи. Благодаря старенькому кондиционеру, который мерно жужжал, охлаждая воздух, в кабинете была сносная температура. Но за окном на высоком тополе с одной стороны листья скрутились в трубочки, побурев на солнце. Пешеходы старались быстрее пересечь открытое пространство, чтобы оказаться в спасительной тени деревьев.
«На море бы», - мечтательно подумал Минаев, представив себя погруженным в голубую прозрачную и прохладную водичку. Даже потянулся от своего видения, но вовремя опомнился, что он на работе. И сейчас надо звать оперативников, чтобы поручить им проверить кое-какие предположения.
30
Медсестра вышла из палаты, оставив Марину наедине с больным. Она пришла сегодня в больницу, не надеясь, что ее пропустят. Анатолий Сизоненко был занят своими делами и попросил ее погулять по знакомым улицам.
- Потом звякнешь, я тебя заберу, - пообещал на прощание.
Она долго бродила по Печерским склонам, вспоминала, как в студенческие годы знала здесь каждый кустик, каждое дерево. Почти ежедневные рейды с оперотрядом по злачным местам иногда заканчивались просто приятной прогулкой с хорошей компанией. И тогда шли подальше от уличной суеты, туда, где больше зелени – на природу.
Сейчас она эти склоны не узнала. Изменилось всё. Где раньше были густые кустарники, сейчас стояли элитные дома, огороженные двухметровыми заборами. Остались нетронутыми только крутые спуски прямо к дороге. Раньше тут были красивые тропинки, сейчас они заросли, никто не убирает сушняк.
- Цивилизация, черт ее подери, - почему-то вслух произнесла Марина и обернулась, чтобы убедиться, что никто не обратил на нее внимания.
И вместо приятных воспоминаний у Марины появилось стойкое раздражение. Хотела зайти в Печерскую Лавру, но подумала, что вряд ли это принесет успокоение. Там ведь тоже всё изменилось с тех пор. Да и жара докучала.
Она зашла в летнее кафе, попросила порцию мороженого и холодный чай. Пока поглощала холодную белую массу, которая приносила облегчение только на время, подумала, что хочет опять увидеть раненого мужчину. Его глаза так и стояли перед ее взором всё это время. Решила, ничего не говоря Анатолию, еще раз сходить в больницу. Вдруг повезет и ее пропустят?
Марина долго опять рассматривала лицо Акуньшина. Оно приобрело немного розоватый оттенок, глаза были закрыты. Так же к руке прикреплена капельница, те же датчики, те же зигзаги на мониторе.
Она погладила его руку, взяла в свою. Хотела опять почитать стихи, но ничего не могла вспомнить. Тогда она стала ему рассказывать свою историю, как она рассказывала Анатолию.
- Понимаете, они думают, что это я вас ножом, - говорила она, глядя в окно, - подозревают меня в покушении на вас. Не отпускают, не разрешают выезжать из Киева. А мне надо домой, к семье. Сколько же можно жить у чужих людей.
У Марины непроизвольно покатились слезы, она даже не заметила, как рука Акуньшина дрогнула и его пальцы немного сжали ее ладонь. Опомнилась только тогда, когда на мониторе стали прыгать зигзаги.
- Медсестра! – крикнула Марина, - врача!
В палату тут же вскочила медсестра, словно она ждала за дверью. Возможно, так и было. Она резким движением отстранила Исаеву и бросилась к монитору. Зигзаги уже успокоились, но всё еще были выше обычных.
- Выйдите! – крикнула она Марине и та, пятясь, вышла за дверь.
Медсестра побежала в ординаторскую и через минуту забегали врачи, захлопали двери, подтянулся милиционер, отложив сканворд. Только охранник с невозмутимым видом стоял у двери, провожая взглядом каждого вошедшего в белом халате.
Через несколько минут вышел врач и подошел к Марине.
- Это вы сейчас были с ним?
- Да, - кивнула головой.
- Что произошло? Вы можете подробно объяснить?
- Ничего не произошло. Я сидела возле него, держала за руку и рассказывала, что случилось за последнее время. Ничего не делала.
- Понятно. Ваше присутствие благотворно на него повлияло. Приходите чаще. Сегодня уже не надо его беспокоить.
- Так он вышел из комы? – обрадовалась Марина.
- К сожалению, еще нет. Но динамика положительная. Простите, вы ему кто? – поинтересовался врач.
- Никто, - честно призналась Марина. – Мы даже не знакомы.
- Как? – удивился врач. – И как же вам следователь пропуск выписал?
- Меня подозревают в покушении на него, - сказала Марина, а врач тут же посмотрел в сторону охранника. – Но я ничего не делала, только нашла его и вызвала врачей и милицию. Жду, когда он выйдет из комы и расскажет правду.
- Понятно, - протянул врач. – Ну, вы поняли, что я вам сказал. Всего хорошего.
Врач ушел, а Марина побрела к выходу, по пути названивая Анатолию.
31
Ирина Малышева разговаривала по телефону, когда раздался звонок входной двери. Не глядя в глазок, открыла дверь. В дверной проем сначала всунулся шикарный букет красных роз, потом появилась рука с тортом, перевязанным розовой лентой и, наконец, показалось раскрасневшееся лицо Федора Светлакова.
- Витюша, потом перезвоню, - удивление читалось даже в голосе Ирины. – Я тебя не ждала, - обратилась уже к Светлакову, принимая из его рук букет. – Торт неси на кухню.
- И что за Витюша? – с ноткой ревности переспросил Федор Петрович, протискиваясь между стенкой узкого коридора прихожей и хозяйкой квартиры.
Он попытался по ходу поцеловать Ирину, но та сделала вид, что не заметила и ушла в комнату. Светлакову ничего не оставалось, как пройти на кухню. Он уже не раз бывал здесь в гостях, и его постоянно раздражала теснота квартиры.
- Ирочка, не пора ли сменить место жительства? Сколько можно ютиться в этом улье? Повернуться свободно нельзя. Так что за Витюша? – повторил опять вопрос, оставшийся без ответа.
- Племянник, - коротко ответила Ирина, налила в вазу воды и опять вышла в комнату. – Располагайся! – крикнула уже из комнаты.
- Ты никогда не вспоминала о племянниках.
- Ты вообще мало обо мне знаешь, - на ходу поправляя прическу, Ирина изобразила на лице приветливую улыбку. – Так что тебя подвигло приехать ко мне? Вроде не договаривались.
- Я тут подумал…, - Светлаков полез в карман и достал красную коробочку. – Ира, сколько мы будем прятаться от людей? Мы оба – свободные люди. Давай поженимся, - он протянул коробочку Ирине, - открой.
- Так это ты решил мне предложение сделать? – рассмеялась Ирина. – Не ожидала…
Она открыла коробочку, посмотрела на колечко, натянула на палец, полюбовалась. Даже к окну подошла, поймала камешком лучик заходящего солнца,  немного понаблюдала и стянула кольцо с пальца.
- Что скажешь? – в ожидании ответа Светлаков даже привстал со стула.
- Нет. Скажу – нет, - Малышева положила кольцо в коробочку, закрыла и протянула Светлакову, который так и стоял на полусогнутых.
- Почему? Мы же с тобой…
- Заниматься иногда сексом и постоянно жить вместе – разные вещи, Светлаков.  Что мне даст замужество? Ничего. Секс перестанет быть возбуждающим наслаждением, а станет супружеским долгом. Любовь быстро уйдет, через год-два даже не вспомним, что когда-то любили друг друга. В материальном плане ничего не изменится: как жила, перебиваясь,  и вдвоем будем жить точно так же, только хлопот и расходов прибавится.
- Ира, зачем ты так? Если так рассуждать, то вообще семьи не создавались бы. Я ведь предлагаю от души.
- Светлаков, вот скажи, ты можешь повезти меня в свадебное путешествие куда-нибудь на острова? Только не на самые дешевые, а так, чтобы почувствовать, что у тебя есть деньги, которых ты не пожалеешь на любимую женщину.
- Ира, ты же знаешь, что у меня есть деньги! – немного напыщенно сказал Светлаков. – И всё у тебя будет. Всё, что пожелаешь.
- Федя, это не те деньги, на которые можно содержать меня. Вот, когда решишь вопрос с акциями холдинга, тогда и будем говорить о свадьбе.
Светлаков вытер вспотевшие ладони о штанины светлых брюк, глаза обреченно опустились вниз: он не ожидал такой развязки. В мыслях уже планировал переезд Ирины в его большой дом, планировал шикарную свадьбу, поездку в отпуск.
- Ира, обещаю тебе, я поговорю с Андреем. Но, пока Акуньшин еще жив, я не могу говорить о его акциях. Это было бы… не этично.
- Я так понимаю, если Александр Викторович поправится, то разговора об акциях вообще не состоится. Сколько лет ты уже пашешь на него? Лет двадцать точно. И за это время ты никогда не попросил даже надбавки к зарплате!
- И что я могу сделать?! Убить его, что ли, из-за этих акций?
- Можно и убить, - вдруг тихо произнесла Ирина. – Ради собственного благополучия. Ради нашего общего будущего. Что не смог сделать убийца, можно поправить. Надо просто довести дело до конца.
- Ты что такое говоришь? – почти шепотом спросил Светлаков, и его прошибло холодным потом.  – Ты предлагаешь мне убить моего друга?
- Друга? Друга?! Да никогда он не был тебе другом! Ты всю жизнь был только исполнителем его требований. Он об тебя ноги вытирал! Он тебя постоянно унижал. Это все видели, кроме тебя, - Ирина достала сигаретную пачку, выбила сигарету, закурила. – Сейчас появилась возможность просто немножко помочь судьбе. Он и так на грани. Тебя же пускают его проведывать? Краник на время перекрыл, и никто ничего никогда не узнает. А ты станешь не и.о., а настоящим полноценным председателем совета директоров. Выкупишь его акции и станешь богатым человеком. Андрею и так хватит.
Светлаков поднялся, подошел к окну, отвернулся от Ирины. Что греха таить? Он и сам думал, как было бы здорово, если бы вдруг Акуньшина не стало. Как человека, его, конечно, жалко. Но ему шестьдесят пять лет, пожил уже. И если уж так получилось, было бы неплохо, если бы он тихонько ушел на тот свет. На совете директоров, конечно, избрали бы его, Светлакова. Андрей просто не захочет тянуть такой громоздкий бизнес. Пусть будут у него его двадцать процентов, ему хватит. После папика и так несколько миллионов ему достанется.
- Если  сделаешь так  как я говорю, поженимся на второй день после его похорон, - продолжала Ирина в спину молчавшему Светлакову. – Что молчишь?
- Думаю.
- Здесь не думать, а действовать надо. Пока он в себя не пришел. Другого случая может не быть. Я уже перебросила на наш счет всё, что можно было. Если скажешь «да», уже завтра можно еще порядочную сумму перевести. На всякий случай. Сам ведь говорил «аудит и прочее».  Надо обесценить акции, чтобы можно было выкупить по минимальной цене. Совсем обанкротить холдинг я при всём желании не смогу. Но хоть что-то…
- Ира, ты так просто об этом говоришь. Скажи, а само покушение - не твоих ли рук дело? – он повернулся от окна и мог четко видеть лицо Ирины, сам при этом оставаясь как бы в тени.
- Нет, не моих. Если бы это делала лично я, результат был бы другой, - как-то со злостью ответила Малышева.
- Я слышал, какую-то писательницу подозревают.
- Думаю, Андрея тоже подозревают. Помнишь, он опоздал на юбилей? Приехал тогда, когда Акуньшина «скорая» забирала. Вполне мог бы…
- Думаешь, Андрей мог бы убить собственного отца?
- Почему бы и нет? Всё наследство достанется только ему. Там Карина возле Акуньшина крутилась. Андрей мог просто предупредить события, - Ирина затушила в пепельнице окурок сигареты и сразу потянулась за другой.
32
Следователь, наконец, отменил Марине Исаевой подписку о невыезде. То ли он поверил показаниям Тимура, то ли авторитет Анатолия Сизоненко возымел действие. Но после очередного допроса он просто сказал:
- Можете ехать домой. Если понадобитесь в будущем на суде, мы вас вызовем повесткой. Но, желательно, чтобы из своего города никуда не уезжали, чтобы мы вас потом не искали, - добавил с улыбкой.
- Вы меня совсем отпускаете? – с благодарностью глядя на уставшее лицо следователя, переспросила Марина.
- Надеюсь, что совсем.
- Ой, спасибо вам! Я знала, что есть умные следователи, - сказала Марина и замолчала, поняв, что сморозила глупость.
Николай Минаев улыбнулся такой непосредственности провинциалки.
- Вы же в каждом своём детективе пишете об умных следователях, - интонацией подчеркнув слово «умных», сказал следователь, - надо соответствовать.
Сизоненко забрал Марину и повез на дачу. По дороге уговорил остаться еще на пару дней.
- Есть где жить, почему бы просто не расслабиться?
- Я и так загостилась, пора и честь знать. Хотя…
- Что? – заинтересовался Анатолий, скосив глаза в сторону пассажирского кресла.
- На дорогу смотри! – испуганно крикнула Марина. Ей показалось, что огромная фура мчится прямо на них.
- Что ты такая пугливая? Всё нормально. Так что «хотя»?
- Я подумала, что можно было бы еще разочек проведать Акуньшина, - она сказала это и отвернулась, потому что почувствовала прилив крови к щекам. Еще не хватало, чтобы Анатолий заметил, как она краснеет только об упоминании имени пострадавшего.
- Можно и проведать. Что-то ты зачастила к нему. Я еще понял бы, если бы он был  в сознании. А так… что там тебе делать? Посмотреть на спящего человека? Или ты чувствуешь какую-то вину перед ним? Так ты ни в чем не виновата.  Может, на пляж сходим? Ради этого я даже график работы изменю, - Анатолий опять посмотрел на Марину.
- Толик, какой пляж? И купальника у меня нет. Я не собиралась в столице купаться, - возразила Марина, вдруг четко представив своё большое тело в обнаженном виде.  Нет, показаться перед старым другом в таком виде – ни за что!
- Купальник – не проблема. Сейчас заедем и купим.
- Нет! Я сказала – нет!
- Какая категоричная дама, - засмеялся Анатолий. – А я думал, по старой памяти проведем день вместе, поваляемся на теплом песочке, искупаемся в Днепре. Помнишь, как мы когда-то после рейда остались на пляже до утра?
- Помню, - расслабленно рассмеялась Марина. – Целую ночь дурачились, а утром пришли на тренировку по самбо. И все словно вареные раки. Тренер не мог понять, что со всеми происходит. Да, были времена…
- Тренера почти сразу после твоего отъезда убили. Какие-то пьяные подонки, - глаза Сизоненко сверкнули. – И ведь тех гадов даже не нашли.
- Я слышала о его смерти, - с грустью сказала Марина, - светлая ему память.
- Да. И Черепанов из твоего района тоже вскоре умер.
- Тоже слышала. Отличные мужики были. Я ведь впервые познакомилась с оперотрядом, когда Черепанов был командиром. Серьезный, рассудительный, справедливый. Всё хулиганьё его боялось. Рано ушли.
- Не будем о грустном. Не передумала насчет купальника? А то магазины по пути закончатся.
- Нет, лучше в больницу.
- Хорошо. Сейчас пообедаем и отвезу.
33
В этот раз Марину к больному пропустили без проволочек. Медсестра вышла, и она осталась с Акуньшиным наедине. Внешне в палате ничего не изменилось. Всё так же в луче солнца плясали пылинки, отсвечивал экран монитора с однообразными зигзагами ритма жизни пациента, извивалась трубочка капельницы, вливая в безвольное тело капельки жидкости, дарующей жизнь.
Марина присела на краешек стула, погладила мужчину по руке. Стала опять ему рассказывать, как прошел ее день. Она держала его руку, и ей было невыносимо хорошо от тепла, исходившего от нее.
- Завтра я уеду домой. Мы никогда больше не увидимся, никогда не встретимся, - говорила она, перебирая его пальцы.
Почему-то за это время он стал для нее дорог. Она всё время думала только об этом незнакомом мужчине, с которым ее столкнула судьба.  Она почему-то не расспросила у Анатолия об Акуньшине. С кем он живет, чем занимается, что любит? Знала только, что у него есть сын, и что он занимается каким-то бизнесом. Вот и вся информация. Да ей, вообще-то, и незачем знать о нем. Уедет и потихоньку забудет.
 Подумала об этом и в горле вдруг возник ком, перекрывший дыхание. Слезы заполнили глаза и Марина расплакалась. Она никак не могла остановиться, рыдала уже вслух. Ее всхлипы услышала медсестра, забежала в палату, пару секунд соображала, что делать, а потом подсунула женщине стакан воды. Зубы стучали по стеклу, вода пролилась на подбородок, но глоток жидкости все же успокоил Марину. Она еще пару раз вздохнула и протянула стакан медсестре.
- Спасибо.
- Что случилось?
- Ничего. Просто пришла попрощаться. Завтра уезжаю.
- Извините, может, это слишком личное, но… кто он вам? – поинтересовалась медсестра.
- Никто. Я его нашла с ножом в груди. Вызвала «скорую», милицию. Просто жалко человека.
- Извините меня, что так неприветливо вас встречала, - заговорила медсестра, - я думала, что вы – одна из охотниц за его приданым. Просто я знаю эту семью. Знаю его сына Андрея.
- Что вы? Какая охотница? Вы на меня посмотрите, - сквозь немного подсохшие слезы улыбнулась Марина, - я же старая. Куда уж мне охотиться за мужиками?
- Не скажите, - засмеялась девушка, - тут столько охотниц всяких возрастов. Он – мужчина видный, богатый. Вот и бегают вертихвостки.
- Ладно, мне пора. Вы уж тут присматривайте за ним. Пусть поправляется.
- Может, вы оставите свои координаты? Ну, так, на всякий случай.
- Хорошо, запишите куда-нибудь, - Марина продиктовала номер телефона, попрощалась с медсестричкой, последний раз взглянула в лицо Акуньшину и с камнем на душе покинула палату.
Сизоненко ждал возле машины, потягивая сок через трубочку.
- Закончила свою миссию? – с улыбкой спросил Марину, когда та подошла к машине. – Как он там?
- Всё так же.
- А чего личико такое кислое? Плакала, что ли? – Анатолий взял ее лицо в ладони, повернул к свету. – Ну, мать, так же нельзя.  Вот и тушь размазала. Непорядок, - он достал салфетку и стал вытирать растекшуюся тушь.
- Толик, ты со мной, как с ребенком возишься. Я уже давно взрослая девочка, - улыбнулась Марина.
- Эх, девочка… но не моя, - вздохнул Анатолий, выбросил в урну салфетку. – Садись, прокатимся еще в одно место.
34
Почти всю ночь Марина с Анатолием проговорили. Только под утро разошлись по своим диванам, чтобы немного поспать. Анатолию с утра надо было ехать в офис, а у Марины еще было время перед дорогой домой, чтобы отоспаться. Знала, что в поезде опять ночь спать не сможет, хотела отдохнуть наперед.
Сон был тревожный. Она никак не могла уснуть, ворочаясь на мягкой постели. Понимала, что своим окончательным отказом Анатолию лишила его даже надежды на счастливую старость. Но она не могла пересилить себя, переломать свои чувства, заставить себя любить. Он ей нравился, но только в качестве друга. Да и менять что-то в своей жизни на старости лет не собиралась.
Ей снился странный сон. Вроде бы она вместе с соседкой пришла в какую-то организацию типа молитвенного дома, хотя даже в церковь не ходила. Это было второе посещение, но она не могла понять, что происходит в зале, где было полно народа, который шумел, галдел, но ничего не делал. К ней подсел худосочный мужчина, стал уговаривать вносить пожертвования на благо организации, но Марина пыталась доказать, что не понимает, для чего всё это. И тогда мужчина приказал следовать за ним. Она послушно шла за ним по коридору, затем стала спускаться по лестнице вниз, как вдруг услышала слова  мужчины, который спустился быстрее, чем она:
- Задержите женщину, которая сейчас спустится вниз. Арестуйте ее!
Она резко остановилась и решила, что надо убегать отсюда. Вдруг ясно осознала, что мужчина хотел после  задержания освободить ее и доказать, что организация существует для того, чтобы выручать людей из беды. Ноги сами несли ее по улице в сторону центра города. Она свернула за дом и услышала, как ее преследователи  появились на улице и спрашивают у прохожих, где она может быть. Понимала, что надо еще пару раз свернуть во дворы, чтобы сбить их со следа, и сесть в машину или маршрутку, тогда они ее точно не догонят.
Она не видела преследователей, не знала, кто за ней гонится, но страх оказаться пойманной гнал ее всё дальше от молитвенного дома.
Зачем она поддалась на уговоры соседки? Зачем вообще пошла туда, куда не хотела? И чем это всё закончится?
Проснулась Марина в холодном поту, дрожа от страха. Она смотрела в белый натяжной потолок, видела танцующие пылинки в луче солнца, и постепенно успокаивалась, понимая, что это всего лишь сон. Но каждый сон – это выражение переживаний в прошлом или предвестник будущего. По крайней мере, она верила в то, что по снам можно трактовать будущую жизнь, и корректировать ее по мере возможности.
Несколько дней она была в подвешенном состоянии подозреваемой в покушении. Естественно, это сказалось на психике. Во сне она вроде бы убежала от преследователей, но тревожное состояние осталось. Значит, так будет и в жизни. Марина тяжело вздохнула и подумала, что надо убираться из столицы, пока милиция ее отпускает.
Поезд только вечером. Анатолий весь день будет занят. По сути, они еще ночью попрощались, потому что он не был уверен, что застанет ее до отъезда, хотя обещал освободиться и отвезти ее на вокзал.
Не спеша Марина стала приводить себя в порядок, думая, чем займется днем.  В город выходить она боялась: как бы с ее счастьем опять во что-то не вляпаться.
Почему-то вспомнила свой детектив, его финальные сцены, где настоящего преступника ловят случайно через несколько лет. Неужели кто-то так досконально продумал всю схему преступления, что милиция их или его так и не найдет? Неужели придется доживать жизнь с постоянно висящей угрозой, что ее, в конце концов, изберут козлом отпущения?
Подумала и улыбнулась: козлом или козой? Как выразиться относительно женщины? Козой отпущения? Заваривая кофе, всё еще улыбалась. Интересно, Толя и его команда продолжат расследовать это дело? Или просто все будут ждать, когда Акуньшин выйдет из комы? А если не выйдет, а умрет? Марина отставила чашку, на глаза набежали слезы. Почему она так реагирует на этого человека? Совершенно ведь его не знает, никогда раньше не встречались. А, может, и встречались, но она этого не помнит? Почему ее так задел его взгляд?
Одни вопросы и ни одного ответа.
34
Следователь Николай Минаев, как ни странно, попал под очередную волну мобилизации. На востоке Украины шли бои, силам, участвовавшим в  антитеррористической операции,  нужна была помощь. Милиция послала на подкрепление всех, кого в данный момент можно было задействовать.
Николай попал «под раздачу», как говорится. После очередного отчета по делу покушения на Акуньшина начальник понял, что дело зашло в тупик. Сверху давили, результатов не было никаких. Поэтому и приняли решение отправить следователя в зону АТО. Если что, будет хоть какая-то отмазка.
Минаев собирал папки, чтобы передать дела своему бывшему стажеру: молодому и неопытному парню, который только закончил училище. С него и спрос другой будет. Повертел в руках папку с делом Акуньшина, вздохнул. Открыл ее и еще раз просмотрел собранные документы. Все его версии рассыпались за недостаточностью улик. Опознать неведомого Виктора, указания друга которого получал Тимур, по фотороботу практически невозможно. Николай знал, что фоторобот срабатывает только случайно. Да и где гарантия, что он составлен на реального человека? Акуньшин до сих пор в коме, хотя врачи прогнозируют выздоровление.
Писательница здесь вообще не при делах, у сына появилось неоспоримое алиби. Нашелся старик, который живет напротив его дома и постоянно сидит у окна с биноклем. Вот он и подтвердил, что в названное время Андрей Акуньшин просидел в своей квартире возле компьютера, никуда не отлучаясь. Проверили всех отвергнутых дамочек, у каждой было подтвержденное алиби. Поэтому версию покушения из-за ревности отбросили сразу.  Версия о конкурентах даже не прорабатывалась. Как убедил следователя заместитель Акуньшина – не было смысла.
Сколько раз он думал о том, кому выгодна смерть председателя совета директоров холдинга, но так ни на ком конкретном и не остановился. Вроде бы, в первую очередь – сыну. Он получает наследство в полном объеме. Но он и сейчас не бедствует. Прибыль от двадцати процентов акций холдинга дает ему жирный кусок. Да и его работа в должности директора дочернего предприятия приносит немалую прибыль. Поэтому убивать отца, как бы он к нему ни относился, и рисковать свободой, не имеет смысла.
Других детей у Акуньшина нет, и не было. По крайней мере, следствию это доказать не удалось. Любовницам тоже смерть Акуньшина никакой пользы не приносит. Сейчас место председателя временно занимает его заместитель Светлаков. Но должность эта выборная, поэтому рисковать ради сомнительной выгоды никто не будет. Да и выбрать могли бы сына председателя, так как у него большинство акций холдинга после отца, конечно. По сути, это семейный бизнес, и чужого вряд ли допустят к кормушке.
Скорее всего, покушение – это месть. Только вот – кого и за что? Ответов на эти вопросы Минаев так и не получил. Все фигуранты по делу – пешки в чьей-то запутанной игре. Вроде бы потянул за ниточку, и она тут же обрывается. Опять потянул, опять обрыв.
Единственный выход – ждать, когда Акуньшин придет в себя. Хотя… Следователь положил папку в общую стопку. Даже, если он придет в себя, сможет только сказать, кто его ударил ножом. Но это может быть простой исполнитель, которого придется искать годами, а имя заказчика может и не всплыть вовсе.
35
Дома Марину ждали. Зять только посмотрел с упреком, дочь бросилась обниматься.
- Мамочка, тебя действительно отпустили? Слава Богу. Я уже все глаза проплакала.
- Ника, девочка моя, зачем? Я же звонила и говорила, что всё будет в порядке, - Марина гладила темные волосы дочери, прижимая ее к себе. – Меня отпустили. Зачем я им там? – попыталась пошутить, но вдруг слезы сами потекли из глаз, и она расплакалась в унисон дочери.
Сергей молча наблюдал, как его жена и теща плачут. Только брови сошлись на переносице, да заходили желваки высоких скул.
- Да хватит вам. Развели тут…, - он не договорил и вышел в другую комнату.
Сергей терпеть не мог, когда женщины плачут. А тут любимая жена развела сырость. Впрочем, ему тоже было не по себе. С того дня, как они узнали из новостей, что его тещу подозревают в покушении на крупного бизнесмена, они с женой места себе не находили, придумывая, как вытащить мать из передряги. Он уже давно прикинул, что надо продать, чтобы оплатить адвоката. Но ситуация разрулилась сама по себе. Теща позвонила и сказала, что ее делом занимается самый лучший и дорогой адвокат города – ее старый друг.
Уверенности в том, что ее оправдают и отпустят, до последнего момента все же не было. Зная наше правосудие, особо надеяться на удачный исход не приходилось.
- Сережа, иди сюда! – позвала Ника. – Мама хочет нам что-то рассказать.
- Ника, посмотри, где твой нож? – отстранив дочь, сказала Марина. – Поищи.
- Какой нож? Тот, что папа подарил? Зачем он тебе? – искренне удивилась девушка. – Я его не трогала с тех пор, как мы его за столом рассматривали. Помнишь?
- Помню. Поищи.
Марина уселась за накрытый стол к ее приезду. И, хотя она видела, что Ника приготовила все ее любимые блюда, значит, ждали маму, но особой радости не было. Ее мысли были еще там, в Киеве, в больнице, возле лежащего без сознания Акуньшина – чужого и незнакомого мужчины, который за последние дни занял в ее сознании почти всё место, да так прочно, что для других мыслей просто не оставалось никакой возможности.
Ника долго рылась в своих вещах, что-то там падало и гремело, но Марина знала, что она ничего не найдет.
- Мам, что-то никак не найду! – крикнула Ника со своей комнаты. – И зачем он тебе именно сейчас?
- Иди сюда, не надо больше искать, нет его там. Садитесь, расскажу, где твой нож, - Марина вздохнула и подробно рассказала детям всю историю, произошедшую с ней за несколько последних дней.
- Вот это да, - глаза Ники округлились, - значит, тогда у нас украли только нож. Значит, уже тогда они решили тебя подставить. А если бы ты сказала следователю, что это мой нож, что было бы?
- Потому и не сказала, что покушение повесили бы на меня, и никакой адвокат уже не помог бы. Поэтому и вы молчите. Даже, если кто и спросит о ноже – молчите. Не знаю и всё. Поняли?
- Поняли, - дружно ответила Ника одновременно с Сергеем.
После сытного завтрака, за разговорами плавно перешедшего в ранний обед, Марина прилегла отдохнуть.  И, хотя в поезде практически не спала, но сон никак не шел к ней. Она перебирала в памяти все события, шаг за шагом, пытаясь понять, почему именно ее преступник выбрал в качестве жертвы. Именно с образом жертвы она себя ассоциировала. Она желала выздоровления Акуньшину, хотя и понимала, что тот после комы может потерять память, да и просто он мог не видеть, не рассмотреть в полумраке коридора личность убийцы. И как потом доказать, что это не она вонзила в него тот злополучный нож?
То, что ее хотели подставить, это уже давно ясно. И то, что Акуньшина хотели убить, а не ранить, тоже понятно. Из-за неверного удара мужчина остался жив. Не зря же его охраняют в больнице. Боятся, что тот, кто задумал убийство, попробует довести дело до конца.
Марина как истинный детективист, сразу стала продумывать способы устранения человека в больнице. Оказалось, что этих самых способов очень даже много. Можно просто надеть белый халат, маску и под видом медсестры зайти в палату и сделать смертельную инъекцию. Хотя, вроде, в палату к нему пропускают медперсонал по пропускам, но ведь охранник может отойти по нужде, второй – просто в тот момент отвернуться, и всё, дело сделано.
Если убийца потратился на издание ее книги и проведение всех мероприятий, связанных с этим, то,  что ему стоит элементарно подкупить кого-то из медперсонала?  Тогда не надо что-то придумывать с пропусками. Просто медсестра или врач заходит в палату и отключает аппарат жизнеобеспечения.
А если убийца попытается залезть в окно? Нет, вроде бы там стояли решетки. Или нет?  Марина попыталась представить себе палату, но решеток на окнах она не могла вспомнить.
И еще убить может любой посетитель. Даже кто-то из родных. Ведь неизвестно, кто всё это организовал. Повернуть краник капельницы и всё, конец человеку. Или незаметно в капельницу влить яд. Да можно сделать всё, что угодно, была бы цель. Вплоть до выстрела в беспомощного человека.
Картинки воображения начали немного ускользать, расплываться, и Марина Исаева погрузилась в тревожный сон.
36
Очертания предметов постепенно стали приобретать четкие формы. Взгляд голубых глаз обводил комнату медленно, стараясь зацепиться за что-то знакомое, но, кроме стерильно-белых стен, полуоткрытых жалюзи на окнах да множества непонятной аппаратуры возле кровати, ничего не было. И никого рядом не было. Александр Акуньшин попытался осторожно повернуть голову. В углу белой комнаты на обычном стуле сидела девушка в белом халате и белой пилотке. Она дремала, положив голову на скрещенные руки, которые покоились на тумбочке, покрытой белым пластиком. Взгляд переместился к капельнице, и Акуньшин долго наблюдал, как медленно срывается капля за каплей с перевернутой бутылочки, уходя по извилистой прозрачной трубочке прямо ему в руку.
Сознание медленно возвращалось к нему. Александр сообразил, что находится в больнице, но, что произошло с ним,  не мог вспомнить.
В палату вошел врач.  Акуньшин успел закрыть глаза, чтобы не выдать своего пробуждения. Зачем это сделал, даже потом не смог объяснить. Чисто интуитивно решил поддерживать всех в убеждении, что он еще без сознания.
- Людмила, ты опять спишь? – услышал Александр голос врача. – Ты так и жениха проспишь.
- Ой, что вы, Роман Федорович! Я только на минутку глаза закрыла. Всё равно ведь пациент лежит без движения, - возразила девушка.
- Капельницу пора менять. Как он тут?
- Без изменения. Думаю, что он так и не очнется.
- А мы еще и думать умеем, - рассмеялся врач. – Уж это предоставь мне. Твое дело, Людмила, уколы делать да капельницу вовремя сменить.
- Вы всё шутите, Роман Федорович. Думаете, медсестры вообще ничего не соображают.
- Да ладно тебе. Надумала обижаться. Пошутил я.
- Когда к нему та писательница приходила, хоть какая-то реакция была. А сейчас – ничего.
- К нему много посетителей приходит? – поинтересовался врач.
Акуньшин почувствовал пальцы врача, когда тот нащупал его пульс, видимо, не особо доверяя мониторам.
- Не очень. Сын раз в день заглядывает. С работы кто-то приходил. Писательница приходила, стихи ему читала. Вот, пожалуй, и все посетители. Кроме милиции: те приходят постоянно. Надеются, что очнется и даст показания. Видимо, расследование не очень удачно продвигается.
- Ну, Людмила, не нам судить о ходе расследования. Каждый должен делать свою работу и, замечу, делать должен профессионально, не так, как некоторые. Наше дело – вытянуть его из той ямы, где он сейчас находится.
- Вы опять. Роман Федорович, я закрыла глаза буквально на минутку. Я ведь тоже живой человек, и мне иногда спать надо. Сменщица почему-то сегодня не пришла, я вторую смену работаю.
- Я не знал, извини. Кто тебя должен был сменить? Раечка?
- Да. На звонки не отвечает. Вот и сижу вторую смену, - вздохнула Людмила.
- Хорошо, я разберусь. Если Раису не найдем, пришлю кого-то на подмену. Пациент такой, что оставлять ни на минуту нельзя.
- Спасибо.
Акуньшин услышал, как тихонько хлопнула дверь. Видимо, врач покинул палату. Из услышанного он понял только то, что его навещает сын. Интересно, кто с работы приходил? Наверное, Светлаков, больше некому. О какой писательнице они говорили? Он задумался. Стихи он слышал, и голос был очень приятный. Как-то было тепло и спокойно от этого голоса. Он не помнил, что за стихи были. Она еще что-то рассказывала. Просто слушал голос, который вселял надежду. Надежду на выздоровление.
Александр вспомнил, что он праздновал свой юбилей. В ресторане было много гостей.  Больше, почему-то, ничего не помнил.
Болело в груди. Он приоткрыл и скосил глаза: на груди была повязка. Значит, он ранен. Напряг память, но вспомнил только силуэт женщины, которая склонилась над ним в темном коридоре. Как он туда попал? Наверное, надо время, чтобы всё вспомнить.
Акуньшин решил еще какое-то время притвориться «овощем». Понимал, что долго так пролежать без движения уже не сможет. Затекли руки, пощипывало спину, да и вдруг захотелось есть. Из коридора долетало бряцание тарелок-вилок, потянуло запахом рассольника. Рот наполнился слюной: он очень любил рассольник.  Покойная жена часто его готовила. Такого рассольника, как она готовила, он больше нигде не пробовал.
Опять хлопнула дверь, в палате воцарилась тишина.
Через время Александр услышал какую-то возню за дверью, приглушенные голоса. Успел вовремя закрыть глаза, как в комнату вошли Светлаков и Малышева. Он их узнал по запаху парфюма: Ирина Малышева всегда пользовалась духами с тяжелым и сладким цветочным запахом; Федор Светлаков предпочитал туалетную воду из той же серии. Акуньшина всегда раздражал этот запах, он больше любил легкие цветочные ароматы, создающие весеннюю свежесть.
- Привет, Александр Викторович, - раздался голос Ирины. – Вставай уже, сколько можно валяться.
Он чуть ей не ответил, но вовремя сдержался, потому что тут же прозвучал хрипловатый голос Светлакова:
- Ирочка, осторожнее, вдруг он слышит.
- Да не может он ничего слышать, - возразила Ирина и рассмеялась. – Если есть Бог на свете, то он сделает так, чтобы этот…, - она запнулась на мгновение, видимо, подыскивая подходящее слово, - никогда и ничего больше не услышал.
- Ты жестока, - с ухмылкой в голосе сказал Светлаков, - ты же раньше его вроде любила.
- Это было раньше. Сейчас у меня есть ты.
Акуньшин услышал звук поцелуя.
- Федя, перестань, вдруг кто войдет, - прошептала Ирина, вырываясь из объятий Светлакова. – Не хватало нам еще сплетен.
- Да ладно тебе. Ну, увидит медсестра. Что с того?
Но шорох все же прекратился.
- Ты что делаешь? – голос Светлакова выражал беспокойство.
- Ничего. Вот думаю, может, просто повернуть этот краник? И всё будет кончено. И человек не будет больше мучиться, и нам польза. Как думаешь?
- Ира, остановись! Не надо грех на душу брать. Ты же видишь, что он и сам скоро откинется.
- Что вы здесь делаете? – резкий голос медсестры заставил замолчать парочку. – Кто вам разрешил войти?
- Мы – его коллеги. Просто зашли проведать, посмотреть, как себя чувствует наш дорогой Александр Викторович, - заговорила Ирина елейным голоском, и Акуньшин лишний раз убедился, до чего некоторые люди могут быть двуличными. – Возле двери  никого не было, вот мы и вошли.
- Сейчас не время для посещений. Больному надо отдыхать. Покиньте помещение!
- Девушка, что же вы нам грубите? Хамство сейчас не в тренде, - сказал Светлаков.
- Дорогой Александр Викторович, выздоравливайте, - прозвучал голос Ирины. Она наклонилась над больным вроде с поцелуем и прошептала на ухо: - Чтоб ты сдох. 
- Я не хамлю, - так же грубо ответила Людмила. – Но порядок для всех один, приходите в часы посещений.
- Уходим, уходим, - голос Ирины раздался уже от двери.
- Неприятная парочка, - тихо проговорила Людмила, - не хотела бы я иметь таких коллег.
«Согласен с тобой, девочка», - подумал Акуньшин, осознавая, что пригрел двух змей у себя в холдинге.
37
Лето было в разгаре. Асфальт плавился, листья на деревьях скрутились в трубочки и засыхали от недостатка влаги, дождей не было. Самое время было ехать на море. Но Черноморское, куда обычно ездила Марина отдыхать, в этом году было недоступно. Крым без единого выстрела вдруг оказался территорией России. Украинцы были, мягко сказано,  в недоумении. Обстановка была тревожная и рисковать жизнью ради того, чтобы несколько раз окунуться в Черное море именно в Крыму, не стоило. На телефон стали приходить СМС-приглашения на отдых в Крыму, чего раньше не наблюдалось. Марина сделала вывод, что с отдыхающими в этом году туговато.
Дочь с зятем уехали в Кирилловку. Не Крым, но загорать и купаться  можно. Марина думала поехать в Бердянск, но одной не хотелось, а подруга укатила в Италию, надо было ждать ее возвращения.
Пару раз звонил Анатолий Сизоненко, докладывал обстановку. Марина знала из его слов, что Акуньшин очнулся, идет на поправку. Память восстанавливается, уже дает показания. Ее полностью реабилитировали, потому что покушавшийся был всё-таки мужчина. Со слов Акуньшина составили фоторобот, милиция его ищет.
От нечего делать Марина опять принялась писать детективы. Никто не мешал.  Вечерами смотрела телевизор и слушала новости. Утром обсуждала с соседками новости с фронта, куда забрали многих соседей. Подруга позвала вязать маскировочные сетки для укрытия орудий. Женщины собирались дома у одной из них, рвали на полосы ткань, которую приносили все желающие хоть как-то помочь воевавшим ребятам. Здесь не спрашивали национальность. Само собой подразумевалось, что все присутствующие за единую и неделимую Украину. Хотя подруга Марины была родом из Благовещенска, где у нее остались родные братья. Но здесь родились и выросли ее дети, сейчас растут внуки. Соседи Марины были из Брянска. Но их дети и внуки тоже родились здесь. И переезжать на историческую родину почему-то никто не планировал. Поэтому новости обсуждались с одним уклоном: как далеко продвинулись ополченцы Донбасса и, не дай Бог, если дойдут до нас.
Вязать сетки пришли беженцы из Горловки. Их поселил в своем доме местный бизнесмен. Его семья жила в квартире, а дом пустовал, вот и пустил на благое дело. Женщина с семьей недавно переехала и еще не освоилась в городе, не привыкла к местным людям. В Марининой подруге Антонине из Благовещенска она увидела близкого человека, и тихонько изливала ей душу, быстро вплетая цветные лоскутки в ячейки сетки.
- Не могли больше там оставаться. Стрельба круглосуточно. Все соседи выехали, кто куда мог. Мы вот решились только сюда, говорят, здесь русских много.
- А почему в Россию не поехали? Вы же русская?
- Русская. Но почти всю жизнь прожила на Украине, не хочется отсюда уезжать. Дети и слушать не хотят, они ведь здесь уже родились.
- Вы с мужем переехали? – спросила Тоня, почти механически привязывая полоски ткани на переплетения сетки.
- Нет, он там остался, - немного замялась женщина.
- Муж в ополчении? – не выдержала Марина.
Женщина оглянулась вокруг и нехотя утвердительно кивнула головой.
- А вы хоть понимаете, что вот эти сетки мы вяжем для украинской армии, которая сейчас воюет с ополчением, значит, и с вашим мужем.
- Марина, не надо об этом. Пусть сами разбираются, - попробовала остановить подругу Антонина.
- Я знаю, что для армии. Вы нас не судите. Так уж получилось. Хотели отделиться, чтобы у нас больше денег оставалось, чтобы не отправлять все деньги в Киев. Муж ведь шахтер. Иногда месяцами зарплату не выдавали. А жить как? Мужу на работу надо каждый день хороший тормозок дать, а где деньги брать? Я с детьми дома, он постоянно на работе. Если бы не мамина пенсия, вообще не знаю, как жили бы. Они не хотели стрелять, - через время добавила она. – Так получилось.
- Да, так получилось, - повторила Марина. – Сначала на Майдане так получилось, сейчас вот на востоке Украины. А в результате – война. Гражданская война. Я не знаю, как ее потом историки назовут, но сейчас идет гражданская война. Стреляют друг в друга.
- А ведь я когда-то голосовала за Януковича, - подала голос самая старшая из всех собравшихся – баба Валя. – Думала, солидный мужчина, будет у нас настоящий правитель. А вот как получилось.
Женщины переглянулись, но тему о Януковиче никто не поддержал – надоело. Если бы кто в тот момент вспомнил о Путине, возможно, поговорили бы. Но в доме было несколько русских женщин, поэтому просто щадили их самолюбие.
- Давайте лучше песню споем, - предложила одна женщина и сразу затянула украинскую народную. Как ни странно, даже русские все ее знали и дружно подхватили.
Так с песней и вязалась маскировочная сетка для фронта.
38
Однажды, тихим сентябрьским вечером, раздался звонок. Анатолий сказал, что завтра после обеда приедет к Марине домой.
- Я с сюрпризом, - в конце разговора сказал он и отключился.
- Ника, - позвала Марина, - завтра у нас гости. Надо бы порядок навести.
- Что за гости?
- Из Киева адвокат приедет. Помнишь, рассказывала – мой старый друг.
- Сережа! Идем во дворе убирать. Завтра у нас гости, - в свою очередь позвала Ника мужа.
Марина волновалась. Поздно предупредил, надо бы что-то вкусненькое приготовить. Гостей она любила, и всегда на стол выставлялось всё, что было в холодильнике. Поэтому сразу сообразила меню обеда и решила, что с утра надо съездить в супермаркет.
Полночи не спала. Всё думала, что нового расскажет Анатолий, с каким сюрпризом появится. Опять перебирала в памяти шаг за шагом все последние события. И, естественно, проснулась с больной головой.
Машина Сизоненко остановилась под калиткой в тот момент, когда все приготовления к приему гостей были сделаны. Марина привела себя в порядок, Ника тоже подкрасилась, хотя Сергей и шутил, что гости к матери, а не к ней.
Увидев, кто вышел из автомобиля, Марина ахнула: следом за Анатолием шел Александр Акуньшин.
- Мама, что? – бросилась к ней Ника.
- Ничего, доченька. Всё нормально.  Надо гостей встречать.
- Привет! Ну и хоромы отгрохала, - от калитки улыбался Анатолий. – А всё прибеднялась.
- Да ты что? С твоими не сравнить, - Марина старалась улыбаться, но почему-то мышцы застыли в напряжении, она уставилась на Акуньшина: сердце готово было выскочить из груди.
Сизоненко по-дружески чмокнул ее в щеку.
- Я вижу – сюрприз удался, - Анатолий подтолкнул Марину к Акуньшину. – Уж очень он просил, чтобы я вас познакомил. Пришлось ехать в твою Тьмутаракань.
- За Тьмутаракань могу и обидеться. Наш город ничем не уступает Киеву, особенно в ценах, - рассмеялась Марина, чтобы немного сгладить ситуацию.  – Проходите, мы гостям всегда рады.
Она успела заметить, каким измученным выглядит Акуньшин. Загар ушел с его лица, глубже стали  морщины. Он похудел, щеки ввалились, только контур губ стал более четким, словно нарисованным. Оба были элегантно одеты, что сразу выдавало столичных жителей. Местные мужчины в частном секторе особо за модой не следили, ходили в чистой одежде, но без особого лоска.
За обедом ни о чем серьезном не говорили. Марина иногда косила глаза  в сторону Акуньшина, и всегда ловила на себе его внимательный взгляд. Анатолий делал вид, что ничего не замечает. А Ника с Сергеем действительно ни на что не  обращали внимания, их интересовал  один вопрос: правда ли то, что с матери сняты все обвинения в покушении?
- Не переживайте вы так, - успокаивал их Анатолий, жуя очередной солидный кусок хорошо прожаренного мяса. – Вот видите, и потерпевшего вам доставил для убедительности.
Акуньшин всё время молчал. Он присматривался к Марине, словно пытаясь что-то припомнить, но ему пока это не удавалось. Сизоненко болтал без умолку, потому что и Марина вдруг тоже замолчала.
После обеда, который был накрыт в беседке, Ника пригласила всех в дом.
- В доме прохладнее. Там и поговорить можно. Мы с Сережей вас покинем, надо по делам отлучиться. Надеюсь, вы у нас заночуете, еще увидимся.
- Ух, действительно, здесь прохладнее, - Сизоненко развалился на диване, а Акуньшин подошел к открытому ноутбуку.
Перед приездом гостей Марина с кем-то общалась в «Одноклассниках», страничка осталась открытой.
- Марина, можно взглянуть на ваших друзей? Обещаю, что в сообщения заглядывать не буду, - улыбнулся он своей обаятельной улыбкой.
- Конечно, смотрите.
- А я бы с удовольствием взглянул на старые фото. Альбом у тебя еще существует? По идее, там и я должен быть, - хитрая улыбка пробежала по лицу Сизоненко. – Не  выбросила фото?
- Конечно, есть альбом и не один. Мужчины, у меня сложилось впечатление, что вы оба юлите. Неужели вы приехали сюда смотреть старые фото или моих друзей? Рассказывайте лучше новости. Я ведь практически ничего не знаю. Как уехала из Киева, так и никакой информации. Преступника задержали?
- Мариночка, тащи альбомы. Будем смотреть, заодно и новостями поделимся. Мы – народ свободный, если не наговоримся, можем и на пару дней задержаться, пока не выгонишь.
Марина с трудом принесла из соседней комнаты несколько больших альбомов, бросила на диван.
- Фу, какие тяжелые. Смотрите.
- Не успел помочь, надо было позвать, - подскочил Сизоненко.
- Сейчас все фото в компьютере, открыл и смотришь. А когда-то, помню, с каким удовольствием печатали фотографии. Для семьи это было целое событие. Пленки проявляли, увеличитель устанавливали, все окна закрывали одеялами, чтобы не засветить. Зато, сколько радости было потом, когда рассматривали фотографии.
- Помню-помню, - поддержал разговор Акуньшин. – В нашей семье тоже так было. А сколько было испорченных фотографий. Сортировали, обрезали. У меня до сих пор сохранились все приспособления для этого.
- Ой, у меня и сейчас на чердаке всё хранится. Правда, для чего – никто сказать не может. Но не выбрасываем.
- Скоро раритетом будет. Пусть лежит. Твои внуки когда-нибудь тебе спасибо скажут, - Анатолий уже открыл первый альбом и внимательно рассматривал пожелтевшие фотографии. – Мариночка, садись возле меня и рассказывай, кто где.
- Марина, простите, может, за нескромный вопрос – кто этот человек?
Акуньшин внимательно рассматривал какую-то фотографию на страничке «Одноклассников».
- Это мой однокурсник Федя Топко, - Марина удивленно взглянула на Александра. – Чем он вас заинтересовал?
- Лицо знакомое. Вот смотрю-смотрю, что-то неуловимо-знакомое промелькнуло, а вспомнить не могу. Разве вот его взгляд…
- О, Федин знаменитый взгляд – тупой до ужаса, - рассмеялась Марина. – Еще с первого курса помню его взгляд. Меня до дыр просматривал.
- Влюблен был парень, а ты тут смеешься, - улыбнулся Анатолий. – Дайте взглянуть. Странно. Почему он в военной форме? Ничего себе, до полковника дорос. А ты говоришь – тупой взгляд.  Как получилось, что он стал военным?
- Этого не знаю. Скорее всего, отчислили за неуспеваемость, или академку взял и ушел в армию. Я его как-то потеряла из вида на последних курсах. Мы в разных группах учились.
- А на фото в альбоме он есть? – поинтересовался Акуньшин. – Хотелось бы освежить память.
- Должен быть. Мы тогда часто фотографировались. Любительских снимков полно. Сейчас посмотрю.
Пока Марина просматривала старые фото, быстро листая студенческий альбом, Акуньшин пересматривал друзей Топко.
- Анатолий, подойдите сюда, - тихо позвал он, чтобы не отвлекать Марину, - смотрите. Мне кажется, это тот человек, который ударил меня ножом.
Сизоненко взглянул на вдруг побледневшего Акуньшина и перевел взгляд на монитор.
- Виктор Ромашов, - прочитал он вслух. – Марина! Ты знаешь некоего Виктора Ромашова?
- Что-то знакомое, - ответила Марина, продолжая листать альбом. – По-моему, он есть у меня в друзьях. Но, если честно, не знаю такого. Добавила, потому что прислал приглашение. Возможно, друг моего друга. А что там?
- Да вот нашему Александру Викторовичу показалось, что он знает этого человека.
- Идите лучше сюда. Смотрите, вот нашла, где мы вместе с Федором. Это наша секция по стрельбе.
После этих слов Акуньшин удивленно взглянул на Марину.
- Так вы занимались стрельбой?
- Было дело. В подвале соседнего общежития был тир. Вот и бегала туда после занятий. Еще и в соревнованиях принимала участие, - немного похвасталась Марина, двигаясь ближе к середине дивана, чтобы мужчины могли сесть по бокам. – Смотрите.
- Так это же я! – воскликнул Акуньшин, вглядываясь в снимок.
- Где? – в один голос спросили Марина с Анатолием.
- Вот, - Александр показал пальцем на высокого худого парня.
- Это же наш тренер Саша Ветров, - возразила Марина, переводя взгляд с фото на Александра и обратно. – Неужели это вы? Почему Акуньшин?
- Да, я был Ветровым. Потом родители развелись, и я взял фамилию матери. Господи! А я столько ломал голову, откуда я вас знаю? А вот и наш Федя. Да?
- Да. Точно. А я и забыла, что он тоже ходил в нашу секцию. Вот это да!
- Я помню, что вы были очень перспективной спортсменкой, но вдруг исчезли на пятом курсе. Я долго ждал вашего возвращения…
- Правда?
- Правда. Ждал, - глаза Акуньшина, не мигая, смотрели прямо в глаза Марины.
- Я на пятом курсе бросила институт и уехала из города. Потом, правда, восстановилась и благополучно закончила.
- Ребята, потом будете предаваться воспоминаниям. Давайте поговорим о Викторе Ромашове, - прервал их Сизоненко.
- Я вспомнил, что в молодости знал одного Ромашова. Но вряд ли это он.
- Расскажите о том, что помните, - приказал Анатолий.
- Я тоже помню одного. Мы его Ромашкой звали. Беленький такой был, волосы, словно отбеленные. Сейчас фото найду, - Марина опять стала перелистывать альбом, а Акуньшин свел брови к переносице и стал рассказывать.
- Я встречался с девушкой, дело близилось к свадьбе, но вдруг мне показалось, что она стала отдаляться. То на свидание опоздает, то ей срочно надо уйти. Конечно, догадывался, что появился другой. Но ждал, что сама скажет. Однажды она пришла на свидание с парнем. Представила его, как своего однокурсника. Втроем походили-побродили. Я понял по взглядам, по жестам, что тот парень ей нравится больше. Мы вскоре расстались. Но через время она вернулась ко мне, сказала, что он ее бросил. Беременную. Я уже остыл. Поэтому даже ради благородства не предложил ей помощь. Хотя, на что она надеялась? – Акуньшин задумался, потом продолжил: - Через несколько лет меня судьба опять свела с этим человеком. У нас был общий бизнес. Были трудные времена. Так получилось, что я остался на плаву, а Ромашов потерял свой бизнес. Столько лет прошло после того. А ведь похож! Как я сразу его не вспомнил?
- Ребята, а ведь всё сходится! – Сизоненко повернулся к Марине. – Ты в свое время не замечала влюбленного Топко. Вы, - он перевел взгляд на Акуньшина, - перешли дорогу Ромашову. Они – друзья. Теперь нам предстоит просто сложить картинку воедино. Это, как собрать сложные пазлы.
Марина молча достала несколько листов бумаги, ручку и подала Сизоненко.
- Итак, - начал он, - начнем с того, что в юности вы были знакомы, - Сизоненко нарисовал квадратик и написал: «секция по стрельбе». Федор Топко тоже был в этой же секции. И вы – однокурсники. Отвергнутый ухажер. Так?
Марина тихонько фыркнула.
- Значит, этот человек затаил на тебя обиду. Вы сейчас с ним общаетесь?
- Он написал мне, я ответила. На том общение и закончилось. Правда, он писал что-то, типа, если приеду в гости – встретимся? Написала, что, конечно, встретимся. Вот и всё общение, - ответила Марина.
- Если он после этого не писал, значит, ты ответила не так, как он хотел. Значит, обида возросла. Согласны со мной?
- Возможно, - подтвердил Акуньшин, словно невзначай придвинувшись ближе к Марине. Та только головой кивнула.
- По одному объекту определились, - сказал Анатолий. – Теперь переходим к другому. Ромашин.
- Ромашов, - поправил его Александр.
- Ну да, я и говорю, что с этим экземпляром вообще всё ясно. Тут давняя обида. Теперь надо выяснить, как связаны эти двое. В одноклассниках они в друзьях числятся. Но это, как мы знаем, ничего не значит. Надо выяснить, встречались они и где, на какой территории. И как их можно связать воедино? Дайте мне посмотреть, где они живут? – Анатолий подсел к компьютеру, а двое на диване застыли в напряжении.
Марина чувствовала бедром тепло тела Акуньшина. Когда-то в юности она была немножко влюблена в своего тренера, но он был старше, и, казалось, вообще не обращал внимания на студенток-спортсменок. Девчонки видели, как он уделял внимание красивой брюнетке – тренеру пистолетчиков, как они тогда называли своих собратьев по стрельбе. Саша тренировал винтовочников.
- А помнишь, как мы вместе встречали Новый год? – тихо заговорил Александр Викторович, вдруг переходя на «ты», словно и не было нескольких десятилетий разлуки.
- Помню. Я тогда пригласила тебя в свою компанию, даже не надеясь, что придешь. Думала, что ты встречаешься с Ирой.
- С тренером Ирой?
- Да, Дмитриевой или Дмитричевой. Забыла уже ее фамилию.
- Ира уже тогда была замужем.
- Я не знала.
Акуньшин накрыл руку Марины своей ладонью. Посидели немного тихо, словно наслаждаясь близостью.
- Ты мне очень нравилась, - сказал Акуньшин, не глядя на женщину.
- Серьезно? – немного помолчала и решила признаться. – Ты мне тоже.
- Ребята, кажется, нашел! – радостно воскликнул Сизоненко, прерывая их разговор. – Смотрите! Оба живут в одной области. У Топко есть фото, где они вместе с Ромашовым на рыбалке. Значит, встречались. Здесь даже дата на фото имеется. За два месяца до покушения. Вот еще один пазл подошел. А вы чего притихли? – Сизоненко повернулся к дивану и с мрачным видом отвернулся. Он заметил, как Марина резко отдернула руку из-под ладони Акуньшина. – Ладно, я на перекур.
Он вышел во двор, оставив их вдвоем.
39
Гости уехали. Марина долго приходила в себя: и от услышанной информации, и от новых ощущений. Своё отношение к тренеру по стрельбе она давно забыла, а тут всё всколыхнулось, вспомнилось.
Когда на втором курсе преподаватель физкультуры объявил, что желающим можно записаться в секцию по стрельбе, Марина даже внимания на это не обратила. Подобные объявления звучали практически с первого занятия по физкультуре. Она вспомнила, как преподаватель тогда сказал: «Если кто еще может найти у себя талию, тот может заняться легкой атлетикой». Ответом был дикий хохот всего курса.
Но, когда она зачастила в оперотряд, мысль о секции по стрельбе как-то сама по себе возникла. Марина заглянула на тренировку, которая проходила в подвале соседнего общежития. Первое, на что она обратила внимание – тренер. Ей сразу понравился высокий симпатичный парень, явно старше их всех. Ради такого тренера можно было и на тренировки походить. Поэтому вопрос с секцией решился мгновенно. Она записалась туда и стала регулярно ее посещать, не особо надеясь на какой-то результат. Но, как ни странно, буквально с первых тренировок стало понятно, что в стрельбе из винтовки Марина может достичь каких-то успехов. Тренер стал уделять ей больше внимания, пытаясь перебороть ее вечную торопливость и неусидчивость. Она ему так никогда и не призналась, что прибегала в тир после занятий по самбо. Естественно, руки от напряжения еще дрожали, долго целиться она не могла. Поэтому стрельба получалась скоростная. Даже перед соревнованиями, когда им запрещали  гулять дольше обычного, она умудрялась иногда  лечь спать под утро. Но, как ни странно, соревнования проходили успешно. Хотя могло быть и лучше, если бы она следовала всем советам тренера.
У нее не было стимула, как, например, у подруги-соперницы  по секции: та  хотела стать мастером спорта. Подобием стимула для Марины был сам тренер. Но, когда она видела, как Саша обхаживает Ирину или какую-то другую девушку, она тут же теряла всякий интерес к стрельбе и, собственно, к результату соревнований. А со временем и вообще бросила секцию, хотя преподаватель физкультуры не раз вызывал ее «на ковер», чтобы вразумить перспективную спортсменку не делать глупостей.
И на Новый год сама пригласила Сашу. Он пришел, но ничего так и не произошло. А всё потому, что он смотрел на нее, как на свою подопечную, тем более, моложе его на несколько лет.  Вот после того Нового года она и бросила секцию. Поняла, что ее влюбленность ни к чему не приведет.
Марина вспомнила, что сразу после того, как она записалась в секцию, туда же пришел и Федя Топко. Но она и в институте на него внимания не обращала, и там тоже. Пришел и пришел.
Вспомнила она и Ромашова. Уже после отъезда гостей всё же пересмотрела сотни фотографий и нашла снимок, где она вместе с Ромашовым была запечатлена  на фоне самолета на выставке.  Вспомнила и свои отношения с Виктором Ромашовым. Он ей предлагал встречаться, а она перевела всё в шутку. В то время у Марины было много поклонников, как и у всякой умной и красивой девушки. Выбор был велик, и она не всегда воспринимала всерьез ухаживания молодых людей.
Вспомнила, что сама же когда-то познакомила Ромашова с Топко. Было это после какого-то соревнования. Ромашов ее встретил на выходе из тира, куда она подошла вместе с Федором. Пришлось познакомить.
Значит, мужчины до сих пор поддерживают знакомство. Но неужели оба настолько затаили на нее обиду, что решили подставить в покушении на Акуньшина, на их общего, как выяснилось, знакомого, на их тренера?
После общения с Сизоненко и Акуньшиным Марина сама могла уже разобраться, что произошло.
Ромашов был зол на Александра Акуньшина за свои неудачи в бизнесе. Федор Топко, да и опять тот же Ромашов затаили обиду на нее, Марину Исаеву. Скорее всего, на какой-то очередной рыбалке мужчины выпили, вспомнили молодость, и решили отомстить своим врагам-обидчикам.
Оба числились в друзьях на сайте «Одноклассники» у Марины. Значит, могли видеть ссылку на сайт «Проза.ру», которую Марина выставила в статус. Кто-то из них, или же оба, читали ее произведения.  В последнем детективе Марина сама, получается, дала рецепт преступления. Кому-то пришла в голову идея, как совместить, вернее, как подвести Марину под преступление.
Она долго собирала воедино ниточки преступления, но это были только ее догадки. Сидя в другом городе, она ничего не могла ни узнать, ни сделать. Вся надежда была только на Анатолия Сизоненко и на Акуньшина, который опознал человека, ударившего его ножом.
Звонить ни тому, ни другому она не хотела. Всегда предпочитала, чтобы  первый шаг делал мужчина.   Понимала, что Сизоненко на нее обиделся из-за Акуньшина, поэтому вряд ли так быстро позвонит, даже, если будет новая информация. Зная Анатолия, ждала его звонка позже. Должно пройти хоть немного времени, чтобы он успокоился.
А вот Александр, Саша….  Здесь совсем другое. У Марины даже сердце замирало, когда вспоминала о нем. Была уверена, что он долго не выдержит и позвонит ей. 
40
Молодой следователь оказался очень упорным и способным. Несколько дел, которые ему оставил «в наследство» Николай Минаев, он распутал очень быстро, чем удивил своих коллег, не ожидавших подобного рвения на рутинной, казалось бы, работе.
С делом Акуньшина пришлось немного повозиться. Следователь опросил заново всех, кто проходил по делу. С Исаевой, которой сложно было приехать в столицу, поговорил по скайпу.
Он понял, что в смерти Акуньшина были заинтересованы многие, несмотря на то, что явных причин вроде бы и не было.
Следователь заказал аудит финансовой деятельности холдинга, включая предприятие Андрея Акуньшина. По результатам проверки выяснилось, что дочернее предприятие последние три месяца терпит убытки, хотя по предоставленным отчетам главному бухгалтеру показана прибыль. Значит, сыну Акуньшина позарез нужны были деньги, чтобы предприятие хотя бы путем вложения личных финансов оставалось на плаву. А, учитывая непростые отношения отца и сына, тому важно было доказать отцу свою состоятельность. Моральный, так сказать, аспект.
На головном предприятии обнаружили большую утечку финансов. Деньги перечислялись на личные счета, объяснений подобному «казусу» главный бухгалтер Ирина Малышева не дала. Ее задержали, но на допросах она молчала, чем удивила следователя. В таких случаях бухгалтера обычно всё сваливают на руководство, хотя подписи на платежках красноречиво говорили и об участии бухгалтера в данных операциях.
Проследить получателя денег пока не удалось. Огромные суммы несколько раз переправляли со счета на счет, пока их след не терялся в оффшорной зоне. Подозревать в этих махинациях самого Акуньшина не было смысла. Деньги уходили на счета более активно именно в тот период, когда он лежал в коме.
Временно исполняющий обязанности председателя совета директоров холдинга Федор Светлаков уверял следователя в том, что понятия не имеет об утечке финансов.
Следователь проверил несколько последних пассий Акуньшина. У пожилого человека оказалась очень бурная личная жизнь. Но девушки, с которыми он встречался, практически все уже были устроены, и очень неплохо. По их рассказам, сам Акуньшин знакомил их со своими холостыми друзьями, за которых те впоследствии вышли замуж. Так что этих девушек сразу можно было сбросить со счетов. Оставалась одна – Карина. Но ее отношения с Акуньшиным были вполне благополучными вплоть до покушения. По ее словам, они собирались расписаться сразу после юбилея. Правда, в больницу Карина заглянула только один раз и больше не проведывала больного.
Узнал следователь, что в числе поклонниц пострадавшего была и его главный бухгалтер Малышева. Вот тут стоило задуматься. Он отверг женщину, которая питала какие-то иллюзии относительно их дальнейшей совместной жизни. Но оставил ее на прежней работе, доверял ей. Возможно, перевод денег на личный счет, это месть брошенной женщины? А удар ножом, попытка убить человека – тоже месть?  Как бы там ни было, но у Малышевой было больше причин убрать Акуньшина, чем, например, у его сына.
В один прекрасный день Акуньшин вышел из комы и дал показания по своему делу.  Следователь долго его опрашивал, пока врач не указал на дверь. Теперь у него был еще один подозреваемый: какой-то неизвестный мужчина, портрет которого нарисовал художник со слов потерпевшего.
Найти в стране неизвестного мужчину даже по портрету было очень сложно. Следователь это понимал и не питал особенных иллюзий по поимке преступника.
Он вызвал на допрос Малышеву и, как бы ненароком, уронил на пол портрет неизвестного. Он хотел увидеть ее реакцию и увидел. Малышева заметно вздрогнула при виде портрета и быстро отвела взгляд. Но этого для следователя оказалось достаточно. Спросил напрямую, знает ли она этого мужчину, но, как и ожидал, она сделала вид, что впервые его видит.
41
Поздней осенью Марина опять собиралась ехать в Киев. В этот раз она ехала надолго, поэтому сборы были основательными.
Она положила в чемодан аккуратно свернутую кофту, и устало опустилась на диван. Противоречивые мысли не покидали ее уже несколько дней. Стоит ли начинать новую жизнь в ее возрасте? Больше всего боялась реакции дочери, но, как ни странно, та ее сразу поддержала.
- Мама, не надо бояться. Если ты уверена в себе, в нем, тогда надо ехать без всяких колебаний, - заявила Ника без всяких раздумий. – Столица не так уж и далеко, видеться будем часто.
- Конечно, надо соглашаться, - подал голос и зять.
- Ну, вам бы скорее от меня избавиться, - улыбнулась Марина, радуясь в душе, что этот этап преодолен без тех трудностей, которые она сама себе навыдумывала.
И вот теперь, когда до отъезда остался буквально один день, ее опять одолели сомнения.
Когда в молодости выходила замуж, вообще не думала о быте. Тогда была любовь, страсть, остальное было не важно. Сейчас, когда Александр предложил ей переехать жить к нему, она взвешивала все за и против.
Он – обеспеченный человек, да и у нее какая-никакая (скорее, никакая) пенсия всё же есть, так что в этом плане она была спокойна.   А вот моральный аспект немного давил. Ее дочь с зятем нормально восприняли авантюру с переездом, иначе она почему-то никак не могла назвать сие действие, а вот с его сыном одни непонятки. Хотя Саша и объяснил, что Андрей давно на собственных хлебах живет,  и к его личной жизни отношения не имеет, но Марина поняла, что у них там далеко не всё так радужно, как преподнес Акуньшин. И другое ее мучило. Она никак не могла представить, как будет мелькать перед любимым человеком в ночной рубашке, без макияжа, без прически.  Он-то ее видел всегда нарядной, с маникюром-педикюром. Не разочаруется ли, когда увидит припухшие от сна глаза, не накрашенные губы, повседневный халат? Она ведь не молоденькая девочка, которая о таких пустяках даже не думает. И что тогда будет?
Марина перебирала в руках какие-то мелкие вещички, не видя их. Если такое случится, каким будет возвращение домой? Стыдоба…
Она грустно взглянула в зеркало, попыталась разгладить поперечную морщинку между бровями.  Может, не ехать? Оставить всё, как есть? Сколько уже той жизни  осталось? Да, сколько той жизни…
Нет, как раз поэтому и надо ехать к любимому человеку. Чтобы на старости лет быть счастливой. Прожить вместе, сколько отпущено судьбой. Вспомнила свою знакомую, которая в шестьдесят три года встретила свою первую любовь, поженились и прожили очень счастливо семь лет. Муж ее умер, а она всегда говорила, что эти семь лет с любимым человеком стоили всей жизни.
Марина решительно бросила в чемодан вещи и заторопилась собрать остальные. Скоро Саша должен приехать.
К черту сомнения! К черту! Раз решила, значит, поедет! Прочь сомнения!
Мысленно подгоняя себя, упаковала чемодан. За зимними вещами приедет позже, когда поймет, что всё у них хорошо, что всё в порядке.
42
- Расскажите мне всё. Хочу знать все подробности, - протягивая Анатолию стакан сока, попросила Марина.
- Я думал, что Александр Викторович давно уже посвятил тебя во все дела, - попивая апельсиновый сок, проговорил Сизоненко.
- Нет, он постоянно откладывает. Сказал, что ты знаешь всё, а он – только основные факты. Вот, еле дождалась тебя. - Марина присела на подлокотник широкого кресла, прижавшись к довольному Акуньшину, и уставилась в глаза Анатолию.
- Ладно. Раз такое дело, слушай. Не знаю, с какого момента начать. В принципе, начало ты и сама знаешь. Еще в институте студент Федор Топко влюбился в девушку по имени Марина. Но эта самая Марина, - тут он улыбнулся, показав отлично сделанные вставные зубы, - почему-то игнорировала его влюбленность, возможно, из-за идиотско-тупого взгляда, над которым смеялся весь курс. Топко об этом самом тупом выражении, естественно, ничего не знал и даже не догадывался, недоумевая, почему его, такого красавца, не любит какая-то там Марина.
- Его, думаю, никто тогда не любил, - улыбнулась Марина. – А еще ходили слухи, что он – блатной. Вроде бы его дядя работал в институте. Правда, никто до окончания учебы так и не узнал, кто этот всемогущий дядя, да и был ли он, если Федю забрали в армию прямо со студенческой скамьи? Скорее всего, сам пустил такой слух, дабы придать себе большей важности.
- Возможно, и сам. Так вот, этот Федя даже в секцию по стрельбе записался, и только потому, что туда ходила ты. Думаю, он обратил внимание, что ты больше заглядываешься на тренера, чем на него.
Акуньшин удовлетворенно улыбнулся и погладил Марину по спине.
- В это время в оперотряде ты знакомишься с Виктором Ромашовым. Странно, но я его так и не вспомнил, хотя был там в то же самое время. Виктор влюбляется в тебя. Да и странно было бы, если бы не влюбился…
- Толик, что ты говоришь? Почему это – странно? – перебила его Марина.
- Потому, что в тебя была влюблена вся мужская половина отряда.
- Не суди по себе, - засмеялась Марина. – Были и исключения.
- Имеешь в виду Сашку Пешая? Так он только вид делал, что не обращает на тебя внимания. А сам зудел мне ежедневно только о тебе. Не знал уже, что и делать: или самому в любви тебе объясняться или за него просить, - Анатолий улыбался, но глаза его оставались грустными, что сразу заметила Марина и решила не углубляться в эту опасную  тему. Тем более что Акуньшин тоже вдруг насупил брови. – Итак, Ромашову ты тоже отказываешь. Сколько бы времени не прошло, обида осталась. Ты знакомишь его с Топко. Через много лет они встречаются, разговаривают, вспоминают прошлое. И тут выплывает, что оба были в тебя влюблены.
За эти годы Ромашов столкнулся с нашим товарищем Акуньшиным на двух фронтах: в бизнесе и в личной жизни. Так?
- Да, столкнулся, - кивнул головой Акуньшин.
- И везде потерпел фиаско. В разговоре с Топко у Ромашова возникла идея, как отомстить и расквитаться сразу с двумя обидчиками: с Александром Викторовичем и заодно с тобой. Он знал, что ты пишешь детективы, читал их. И вообще, он очень активно следил за твоей судьбой.  Вот он и предложил сценарий мщения. Топко согласился.
- Толя, ты откуда так подробно всё знаешь? – заинтересовалась Марина.
- Я разговаривал со следователем, был на суде от начала и до конца. Поэтому, можешь мне верить.
- И что было дальше?
- А дальше Ромашов вспомнил, что скоро у Акуньшина будет юбилей. И праздновать он его будет в своем ресторане. Его любовница Ирина Малышева – главный бухгалтер холдинга – обещала посодействовать в этом. Вот он и придумал комбинацию с тобой, то есть, решил подставить тебя под удар. Несколько лет назад его сбила машина. Тогда он простил водителя, не стал вызывать ГАИ, и, по законам чести, водитель остался ему должен. Как ты уже догадалась, этим водителем был актер театра Тимур. Именно такой человек Ромашову и был нужен.  Он ему звонит и предлагает сделку: Тимур исполняет просьбу его друга, и они квиты. Тимур соглашается. В роли друга выступил, конечно, Топко. Они разработали детальный план вовлечения тебя в эту аферу. Придумали даже, как сделать так, чтобы ты оказалась в нужное время в нужном месте. Ромашов даже раскошелился на издание твоей книги, правда, экземпляров было маловато, как раз только для презентации и для тебя, чтобы не возникло никаких подозрений.
- Анжелика знала, для чего всё делается?
- Нет. Она как раз думала, что некий товарищ, влюбленный в нашу писательницу, делает для нее подарок в виде презентации. Поэтому, эта девушка выполняла всё, что от нее требовалось, с повышенным энтузиазмом, свято веря в любовь и высокие чувства.
- Толя, а кто же украл наш нож?
- Это сделал еще один «должник» Виктора Ромашова, но уже из твоего города. Вор-домушник. Ему было дано строгое указание ничего лишнего не брать, только вещь типа ножа или пистолета. Пистолета у тебя не оказалось, а вот нож висел на видном месте. Этот вор честно исполнил свой долг: украл только нож.
- Ну да, больше у нас и красть-то нечего, - улыбнулась Марина, - поэтому ни на что больше и не позарился.
- Вот только с отпечатками пальцев эти господа просчитались. Что сработало в нашу пользу. А как удивился следователь, когда я ему рассказал про нож, - засмеялся Сизоненко. – У него глаза стали как пять копеек.
- Знаете, ребята, обиднее всего в этой ситуации, что с ними заодно была мой главный бухгалтер, - подал голос Акуньшин. – Чего ей не хватало? Зарплаты? Сказала бы, я бы добавил.
- Эх, вы, олигархи, - с ухмылкой сказал Анатолий, - не понять вам ваших работников. Они ведь видят, какими суммами ворочаете лично вы, им тоже хочется. А в случае с Малышевой сыграло свою роль и то, что в своё время она оказалась отвергнутой женщиной, - Сизоненко мельком взглянул на Марину, - а женщины такого унижения никогда не прощают. Правда, Марина?
- Саша, Ирина тоже была твоей женщиной? – не отвечая Анатолию, спросила Марина. – И как долго?
- О, начинаются семейные разборки, - протянул Сизоненко, поднимаясь. – Я, пожалуй, пойду, дел по горло.
- Мариночка, Малышева никогда не была моей женщиной. Это она так хотела,  но я никогда не рассматривал ее в качестве своей женщины. Понимаешь? Не обижайся.
- Кстати, мы как-то забыли о Светлакове. Он ведь тоже немного причастен, - добавил Сизоненко уже от порога. – Но о нем тебе и Александр Викторович расскажет. Пока, ребятки, не ругайтесь.
- И что там со Светлаковым? – повернулась Марина к Акуньшину, проводив взглядом уходящего Анатолия.
- Дело в том, что Малышева крутила сразу с двумя мужчинами: серьезно с Виктором Ромашовым и на работе, для дела, с моим замом – Федором Светлаковым. Благодаря Светлакову, вернее, его подписи на документах, она переводила деньги холдинга на свой счет. Федора «кормила» разговорами о том, что, когда соберется приличная сумма, они уедут вдвоем жить за границу. А с Ромашовым они решили «кинуть» лично меня.  Но вроде о моем убийстве Ирина не знала. Она хотела наказать меня только финансово. Но это только с ее слов и со слов Ромашова. Возможно, просто решил выгородить любимую женщину. А Светлаков преследовал еще и свои личные  цели: очень уж хотел быть председателем совета директоров, хотел занять моё место. Он скупил все свободные акции, хотел прикупить еще у Андрея, моего сына, но тот ничего продавать не собирался. Поэтому Светлаков очень надеялся на мою смерть. Думал, что Андрей тогда избавится от лишних акций, и ему что-то перепадет.
- Да, вот закрутилось как.
- Знаешь, я даже рад, что такое произошло. Благодаря моему ранению я встретил тебя.
- А если бы он тебя убил? Об этом не подумал? И, кстати, давно  хотела спросить: почему ты вышел в тот коридор без телохранителей? Как они тебя отпустили?
- Мне позвонила Малышева и сказала, что срочно надо обсудить одно дело, не терпящее отлагательств. А чтобы никто не мешал, предложила выйти в коридор.
- А разве ее не было на юбилее?
- Была. Но в тот момент, когда она позвонила, я ее не видел.
Акуньшин притянул голову Марины к себе и поцеловал куда-то в макушку.
- Ромашов не рассчитал силу удара. Мы встретились глазами, и у него дрогнула рука. Да и твоё появление спасло меня. Если бы ты не вызвала помощь, кто знает, что случилось бы. И твои стихи, и рассказы… Ты даже не представляешь, как твой голос тащил меня из бездны. Мне всё время хотелось его слышать, вот я и боролся, цеплялся за тонкие нити жизни… Спасибо тебе, родная, за спасение, - из голубых глаз сильного мужчины выкатилась одинокая горячая слеза.
Марина целовала его щеки, ощущая соленый вкус,  и чувствовала, как животворный трепет взаимной любви пробегает по всем клеточкам ее тела, наполняя смыслом ее жизнь. Она вдруг четко осознала, что, сколько бы ни отпустила им судьба времени на совместную жизнь – она будет прекрасной, наполненной, насыщенной любовью и счастьем.  И за эти мгновения счастья можно было пройти такой нелегкий путь под названием ЖИЗНЬ.
25.05.2015 г.
Кривой Рог, Украина









 





 







 

Детектив

ГЛАВНАЯ УЛИКА

1
- Это не то! И это не подходит! – Марина Исаева в изнеможении опустилась на диван. – Вот в точности, как люди говорят, что гардероб скоро лопнет от тряпок, а надеть нечего.
- Мама, голубая кофточка и черные брюки. Ну, чем тебе этот наряд не подходит?
Красивая стройная  девушка держала в руках плечики, на которых висел симпатичный голубой  блузон, расшитый золотистой нитью. Он был свободного покроя и скрывал жировые складки некогда стройного, а сейчас расплывшегося тела.
- Ника, ты не понимаешь, там же будут светила литературы! Они все -  богатые люди, значит, и одеты будут в самые дорогущие мировые бренды. И тут явлюсь я – вся такая…, - Марина немного запнулась, - в стоковой одежде.  А я ведь буду в центре внимания. И как я буду себя чувствовать?
- Мама, а откуда они будут знать, где ты покупала эту одежду? Выглядит она нормально, ты в ней смотришься подходяще. Не расстраивайся! Но, если хочешь, сходим на рынок и купим что-то новенькое, свеженькое.
- Эти люди на рынках не покупают, - вздохнула Марина. – Ладно, согласна. Буду в этом блузоне. Но ведь надо и еще что-то. Не буду же я в одном и том же пару дней. А если еще куда пригласят?
Мать с дочерью одновременно перевели взгляд на красную накидку, которой было «сто лет в обед», как любила шутить Марина, но выглядела она как новенькая.
2
В пятьдесят пять лет Марина вышла на  пенсию. Проработав много лет преподавателем в училище, она стала получать пенсию, на которую, если бы жила одна, вряд ли смогла бы оплачивать коммунальные услуги и безбедно жить. В общей семейной копилке ее пенсии хватало пару раз съездить на рынок за продуктами. Но зять и дочь тоже зарабатывали не настолько хорошо, чтобы позволить себе что-то, кроме необходимых платежей. Поэтому одежду Марина донашивала старую, приобретенную еще в годы ее работы, когда надо было выглядеть «на уровне», как говорил директор училища.
На ее пятидесятипятилетний юбилей дочь с зятем подарили ноутбук.
- Вот, мама, осваивай, - сказала Ника.
- И принтер в придачу, чтобы уже комплект был, - зять Сергей открыл принесенную коробку. – Сейчас подключу и пользуйтесь.
Марина обрадовалась подарку, хотя до этого даже не пыталась освоить компьютер. Она радовалась выходу на пенсию, чтобы не переносить все учебные материалы на диски, как того требовали правила училища. Последний год еле доработала по-старинке: читала лекции, пользуясь напечатанными на машинке листами текста. Так ей было удобнее, хотя многие преподаватели давно перешли на компьютеры, вводя туда графики, таблицы и прочее. Зять подключил ноутбук к интернету, показал, на какие кнопки нажимать, чтобы  включить-выключить, и Марина стала  его осваивать.
Чтобы не тратить время впустую, решила написать книгу. Месяц просидела, не отходя от ноутбука, и у нее получился полноценный, как она думала,  детектив.  Ни дочь, ни зять не изъявили желания что-то читать из ее писанины, тогда  Марина сама нашла какое-то издательство и отправила им свой труд. Ответа она так и не дождалась. Списала это на то, что неправильно указала адрес или еще где-то ошиблась. Тогда она решила взять твердыню штурмом. Выбрала адреса всех издательств, какие только могла найти, и отправила книгу им всем. И тут пришел ответ из самого престижного, на ее взгляд, издательства «Эксмо». Редактор вежливо объяснил, что ее детектив не «дотягивает» по объему. Надо столько и столько,  а вот по содержанию всё хорошо, и сюжет отличный. И пожелал творческих успехов.  Этот вежливый отказ почему-то окрылил Марину, и она стала писать много и быстро. Текст сам ложился на бумагу, она писала, не особо задумываясь, потому что идей в голове было много и  хотелось быстрее изложить всё, что знала. Лучше всего у нее получались детективы.
Прошло время и зять посоветовал выложить свои творения на сайт «Проза.ру». Не особо надеясь на успех, боясь критики со стороны, Марина все же сделала себе страничку. Люди стали читать ее произведения.
Месяца полтора-два назад ей пришло письмо от «Творческого союза Анжелика-Тимур», которых она несколько раз встречала в списке читателей. Анжелика, которая подписалась под письмом, предлагала Марине издать детектив «Убийство под кайфом» за счет творческого союза. Марина писала под псевдонимом Регина Шварц. У нее не было еще ни одной изданной книги, и, естественно, она согласилась.  В мыслях много раз прокручивала название книги, и ей нравилось сочетание «Регина Шварц «Убийство под кайфом». Псевдоним придумала как-то моментально, просто выскочило из подсознания. Ее немного смутил выбор авторов: у нее к этому времени был уже большой роман, несколько криминальных повестей. И этот детектив, на ее взгляд, был не самым удачным произведением. Но, если людям понравился именно этот детектив, пусть издают. Как говорится, любой каприз за ваши деньги.
Она сама отредактировала книгу и отправила по указанному адресу. Недели через две получила посылкой пять экземпляров своей первой книги и очень обрадовалась: наконец-то она может себя считать настоящим писателем.
А еще через пару дней Анжелика ей позвонила и сказала, что в столице они организовывают презентацию ее книги и автору просто необходимо присутствовать на мероприятии. И вот уже неделю Марина пытается собрать всё необходимое для поездки.
- Мама, а вы с ней договорились о реализации тиража? Тебе хоть что-то достанется?
- Нет, ни о чем таком не говорили. Думаю, при встрече всё обсудим. Да, если бы не они, мне бы никогда не видеть свои книги изданными. Уже только за это я им благодарна. Даже удивляюсь, почему выбрали именно меня? На сайте столько интересных произведений.
- Значит, твои детективы интереснее, - резюмировала Ника. – А где твои новые туфли? Не будешь ведь в босоножках.
- Да после того погрома вообще ничего не могу найти. Уже все коробки пересмотрела. Может, мои туфли украли?
- Кому они нужны? – улыбнулась Ника. – Может, на чердак занесла? Ты когда в них последний раз выходила?
- Где-то, год назад, если не больше. И что они тут могли искать? – Марина аккуратно складывала коробки с обувью в кладовке. – Благодаря грабителям хоть порядок наведем.
- Да уж, нет худа без добра, - Ника перекладывала вещи в гардеробе. – Интересно, милиция найдет их, или, как всегда?
- Они никого искать не будут. Ведь неизвестно даже, что украли. И чего было к нам лезть? Денег нет, ничего ценного нет…, чего лезть? – голос Марины звучал глухо: кладовка была полностью забита плечиками  с зимней одеждой, на полках стояла обувь, на стеллаже – консервация. – Еще бы поняла, если бы полезли к соседу: там деньги есть всегда, но к нам…
3
- …доля предприятий нашего холдинга в общенациональном производстве хлеба составляет 6,2%. Консолидированный оборот достиг 400 миллионов гривен с учетом НДС. Консолидированная чистая прибыль составила десять миллионов гривен, и мы успешно вошли в рейтинг лучших компаний…
- «Топ-100», - перебил на полуслове выступление своего заместителя председатель совета директоров Александр Викторович Акуньшин.
- Простите, что? – оторвал глаза от листа бумаги Федор Петрович Светлаков.
- Я говорю, что мы вошли в «Топ-100», -  голубые глаза Акуньшина сверкнули искоркой,  когда он взглянул на заместителя, хотя общий вид выдавал сильнейшее утомление. – Если говорить нормальным языком, то наш холдинг получил признание бизнес элиты.
- Да-да, - быстро согласился Светлаков и надолго замолчал.
Реплика председателя выбила его из колеи, он потерял строчку, которую должен был читать дальше, и присутствующие заулыбались, понимая замешательство заместителя, не всегда находившего нужные слова даже в простой беседе. Наконец он обнаружил нужный текст, уголки его губ поднялись немного в гримасе, означавшей улыбку.
- Мы являемся одним из крупнейших операторов на рынке хлеба и муки, что дает нам возможность устанавливать свои цены…
- Федор Петрович, - опять перебил его председатель, - извини, но это – прописные истины, которые мы все знаем. Скажи нам лучше, как обстоят дела в новом дочернем предприятии? Им наша помощь еще нужна или уже сами справляются?
- Новое предприятие уже дает прибыль. Сейчас поищу цифры, - Светлаков зашуршал бумагами, пытаясь найти необходимый лист.
- Не надо искать, своими словами скажи, - предложил  Акуньшин.
При этом его густые черные брови почти сошлись на переносице, что означало высшую степень раздражения. Эту его привычку знали все подчиненные, в том числе и заместитель. Поэтому он стушевался еще больше, пытаясь сформулировать четкий ответ.
- Предприятие работает. Новый директор справляется. Там еще находится наш представитель, если что – поможет. А вот восточный регион…
- Об этом сегодня говорить не будем. Это отдельная тема. Соберемся в следующий раз и обсудим, что будем делать. Кстати, - обратился со всем председатель, - продумайте ситуацию. Возможно, у кого-то возникнет дельная мысль.
- Да что тут думать, - сразу отозвался самый старший директор филиала, - переводить надо, иначе прогорим. Вы же  видите, к чему там идет.
- Согласен, но все равно – потом, - сказал председатель. – Ладно, о делах на сегодня закончим. Давайте поговорим о более приятном. В эту субботу у меня промежуточный юбилей, если можно так выразиться. Хотя в таком возрасте каждый год уже можно считать юбилейным.
- Что вы такое говорите, Александр Викторович? - деланно возмутилась главный бухгалтер Ирина Малышева, которую все считали всезнайкой и стукачкой. – Вы у нас всегда молодой и притом – завидный жених.
- Да ладно вам, Ирина Леонидовна, - отмахнулся Акуньшин. – Я к тому, что жду всех вас с дражайшими половинами в субботу в ресторане. В каком будем отмечать, я еще не определился, но, скорее всего, в нашем.
Все подчиненные вдруг зашумели, загалдели, обсуждая новость. Планерка закончилась на положительной ноте, никого не оштрафовали, не наказали, даже на сабантуй пригласили. Женщины подтянулись, каждая старалась поймать взгляд председателя, но он, ни на кого не глядя, собрал бумаги в папку и молча покинул зал заседаний.
4
Александру Акуньшину исполнялось шестьдесят пять. Выглядел он значительно моложе своих лет и ни в коем случае не напоминал брюзжащего старика. Подтянутая фигура, даже намека нет на полный живот, бугорки накачанных мышц проглядывали через ткань безукоризненно сшитого пиджака. Его возраст выдавали разве что седые волосы, которые белой пеной окаймляли загорелое худощавое лицо с продольными  морщинами на высоком лбу. Голубые глаза были ясными, взгляд пронизывающий.
Он остался вдовцом лет десять назад, и с тех пор перспективного жениха осаждали дамы разных возрастов, пытаясь любым способом женить его на себе. Поначалу он принимал всерьез каждую женщину, проявляющую хоть малейшую заботу о нем. Но потом собственный сын просветил отца, что не стоит доверять свою жизнь и кошелек первой попавшейся вертихвостке. Постепенно он и сам научился отличать истинное чувство от жажды выйти замуж за богатого бизнесмена.
В толпе его поклонниц была замечена и главный бухгалтер Ирина Малышева. Лет на десять моложе его, разведенка с двумя взрослыми дочерьми.
Одно время он даже думал обратить на нее более пристальное внимание, но вовремя понял, что она – одна из охотниц на его «приданое». Отношения остались напряженными, что иногда мешало бизнесу. Но Акуньшин ценил Малышеву как специалиста, и всячески старался сгладить острые углы их непростых отношений, чтобы не доводить до ярко выраженного конфликта, когда расставание окажется единственно возможным выходом из ситуации.
Он был озабочен тем, что творилось сейчас в стране. Противостояние на Майдане переросло в гражданскую войну на востоке Украины. Донецкая и Луганская области объявили себя народными республиками. Новое правительство страны обещает как можно скорее уладить возникший конфликт, но ситуация только усугубляется. Экономика в упадке, доллар растет. Филиалы в восточном регионе практически остановили свою работу. Многие работники предприятий уехали в более спокойные районы страны. Холдинг терпит убытки.
Акуньшин боялся за сына. Андрею было сорок лет, его могли со дня на день призвать в Национальную гвардию. За себя он не переживал, в шестьдесят пять – кому он там нужен?
С первых дней боев на Востоке Александр Акуньшин вносил свою лепту в дело борьбы за справедливость. Он ежемесячно переводил деньги на счет волонтеров: хотя бы таким способом, но поможет украинским бойцам отстаивать целостность Украины. Не так давно он ездил в один из филиалов, и собственными глазами видел последствия бомбежек «Градами»: жилые дома в поселках  разнесены до основания; в  городах ситуация не лучше: в домах выбиты стекла, местами разрушения ремонту не подлежат, нарушены линии электропередач, пробиты газовые трубы, отключена вода. В магазинах, которые открываются, несмотря на риск продавцами лишиться жизни, практически ничего нет. На последние деньги люди разгребли все продукты питания. Если что и осталось, то по бешеным ценам. Правду говорят: кому война, а кому и мать родна.  Спекулянты разного рода наживаются на горе людей.
Неизвестно, к чему приведет эта гибридная война, в которой Россия нарабатывает опыт: Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Чечня, теперь вот – Украина. В верхах заговорили о том, что Россия пойдет по грузинскому сценарию, но вряд ли так получится. На момент конфликта в Абхазии проживало около 300 тысяч человек, а в Донбассе – почти 5 миллионов. Да и после аннексии Крыма еще и Донбасс восстанавливать… вряд ли.
Филиалы в Крыму уже потеряны для холдинга. Оставшиеся на Востоке тоже можно считать не рабочими. Надо бы поскорее перевести ближе к Киеву то, что осталось.
5
- Александр Викторович, я уже обо всем договорился, - даже при разговоре по телефону с вышестоящим начальством у Светлакова потела ладонь. Он перехватил трубку в другую руку, вытер ладонь о штаны. – Вам надо будет только приехать. Не надо ни о чем беспокоиться. Будем отмечать в нашем ресторане. Зачем же прибыль чужакам отдавать? - тихонько хихикнул в трубку. – Пригласительные уже всем отправил.
Он долго слушал, что говорит ему Акуньшин, кивая головой, словно тот мог его видеть. Карие глаза Светлакова немного прищурились, когда он увидел проходившую мимо сотрудницу. Кивнул ей головой в знак приветствия. Поправил узел галстука.
- Да, всё понял, Александр Викторович. Вашему сыну позвоню, не беспокойтесь, отдыхайте.
Светлаков облегченно вздохнул только тогда, когда отключился от босса. Тут же набрал другой номер и словно преобразился: до этого подобострастно согнутая спина выпрямилась, он стал казаться даже выше ростом, немного взъерошил прилизанные черные волосы, растянул узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
- Салют, детка! Вы готовы? Молодцы! Главное – не опаздывайте. Пока.
Светлаков отключился и с довольной улыбкой стал опять набирать номер телефона сына Акуньшина, чтобы пригласить на юбилей отца.
6
Отражение в зеркале понравилось Марине. Она еще раз осмотрела себя с ног до головы и осталась довольной увиденным. Оставалось еще минут десять до приезда Тимура, поэтому можно было немного расслабиться.
Ее встретила на вокзале Анжелика, которая оказалась очень миловидной и приятной девушкой лет тридцати.  Она сразу же повезла Марину Исаеву в гостиницу, по дороге рассказывая, как и где будет проходить презентация.
Марина в Киеве последний раз была лет восемь назад, и то проездом. Сейчас она боялась увидеть его разгромленным, разбитым, в следах пожарищ. Те кадры, которые видела по телевизору, когда показывали события на Майдане в ноябре-феврале, стояли перед глазами: огонь, черный дым от горящих покрышек, разбитые окна домов, бегающие и стреляющие люди.
 Она никогда не лезла в политику, и сейчас не до конца понимала, что происходит. Но ее ума хватало, чтобы новости по телевизору и прочитанное в интернете делить на два. Знала, что любая информация подается односторонне, как кому выгодно. Поэтому всегда придерживалась золотой середины.
На улицах, по которым они проезжали на такси, нигде не было видно последствий майдановских событий. Марина так внимательно вглядывалась в проносящиеся за стеклом автомобиля дома и парки, что Анжелика не выдержала.
- Вы хотите что-то увидеть? Знакомые места?
- По телевизору показывали, что в Киеве разбирали брусчатку, а нигде ничего не видно, - немного смутившись, ответила женщина.
- Разбирали, - вздохнула девушка. – Поверните к центру, - обратилась она к водителю. – Сейчас увидите.
Водитель, ни слова не говоря, свернул в ближайшую улицу.
Марина обратила внимание на какой-то памятник, постамент которого был обрисован лозунгами, но не успела почитать. Ближе к центру увидела в одном доме выгоревшие квартиры, полосы копоти  тянулись вверх, словно длинные черные лапы паука. Пока больше признаков побоища видно не было. Но тут водитель свернул на Крещатик. Марина ахнула. То, что она увидела, никак не вязалось с ее воспоминанием о красивой, нарядной, в цветущих каштанах, улице.
- Вы нас подождите, мы немножко походим по Крещатику, - попросила водителя Анжелика. Тот кивнул головой в знак согласия.
Вся брусчатка действительно была разобрана, под ногами – только островки некогда красивой тротуарной плитки. Вдоль всей улицы стояли большие военные палатки, возле которых сновали чем-то озабоченные люди, большинство которых было одето в камуфляжную форму. За палатками, на тротуаре, расположились лотки и киоски, в которых, в основном, продавались товары с украинской символикой. На противоположной стороне улицы – работающие магазины и различные офисы. Вот только вывески на некоторых были заклеены плакатами с надписями. На одной написано «Сбор продуктов», на другой – «Сбор средств на нужды армии» и так далее.
По Крещатику плыла толпа народа. Люди толкались, хотели больше рассмотреть, сфотографировать, запечатлеть себя на руинах некогда самой красивой улицы города.
- Да что же это делается? – не выдержала Марина. – Почему не разбирают палатки, почему не освобождают улицу? Куда смотрит власть? Что это за торговля посередине улицы?
- Каждый зарабатывает, как может, - опять вздохнула Анжелика. – Символикой наводнили город. Посмотрите туда.
Марина взглянула в сторону, куда указывала рука Анжелики. Парень с девушкой, оба в национальных украинских костюмах, фотографировались с кем-то из приезжих. Рядом стояла табличка с прейскурантом услуги.
- Как в Крыму на пляже. Я в прошлом году там отдыхала. Только там чернокожие ребята в каких-то перьях за деньги фотографируются, а тут…
- Забудьте о Крыме.
- Да, придется, наверное, забыть… А что эти, в камуфляже? Чем они здесь занимаются?
- А вы присмотритесь, - посоветовала Анжелика.
На первый взгляд казалось, что все здесь ходят в одинаковой одежде. Но, присмотревшись, Марина поняла, что на рукавах у каждого повязка с какими-то знаками различия. На каждой палатке – название города или края. Вот стоят рядом «Донецк» и «Коломыя», немного в стороне - «Чернигов». Мужчины сидят рядом вокруг перевернутой бочки, которая служит им общим столом, курят. Невдалеке мужчина в украинской вышиванке и с чубом-«оселедцем под казака» играет на кобзе, рядом стоит парень из Луганска и с упоением слушает старую украинскую песню. Тихо-мирно, никакой агрессии друг к другу. Хотя на Востоке эти регионы воюют друг с другом.
- Ничего  не понимаю, - тихо, про себя, произнесла Марина, и уже громче, чтобы среди шума, царившего на Крещатике, ее услышала Анжелика, - Давайте пройдем выше.
- Хорошо. Дальше – импровизированная сцена. Слышите? Сейчас там идет народное вече.
- Слышу.
Марина давно прислушивалась к голосам, доносившимся из невидимых громкоговорителей, установленных вдоль Крещатика. По-видимому, как раз выступал священнослужитель, потому что очень часто доносились слова «церковь, Бог». Полностью речь услышать она так и не смогла: слова заглушались многолюдным гомоном.
- Господи, а это что такое? – вырвалось у нее при виде груд мусора и покрышек, сваленных в одну кучу. Вправо от Крещатика улица выглядела просто ужасно. По обе стороны лежали сотни покрышек, заваленных строительным  мусором. Немного дальше – фотографии «Небесной сотни» и множество зажженных лампадок.
- Здесь были самые ожесточенные бои, - объяснила Анжелика. – Майдановцы не разрешают вывозить баррикады.
- Но ведь так же нельзя! Во что превратили город? Как так можно? – ужаснулась Марина. Она даже представить себе не могла, что увидит любимый город, в котором прошли лучшие студенческие годы, в таком виде. – Давайте уйдем отсюда, не могу больше на это смотреть.
Когда проходили обратно мимо сцены, до слуха Марины долетели слова выступающего. Он был недоволен новым правительством, новым президентом.
«Как всегда, во все века, - подумала Исаева, - в любой революции есть недовольные, при любом раскладе».
Всю дорогу до гостиницы Марина молчала. Она переживала то, что увидела. Одно дело – смотреть по телевизору, другое – увидеть своими глазами.  Что-то пыталась сказать Анжелика, но, видя состояние женщины, замолчала на полуслове.
При подъезде к гостинице Анжелика попыталась ее все же проинструктировать.
- Регина, вы, главное, не смущайтесь, - говорила Анжелика скороговоркой. – Вы – писатель. Автор. А люди, которые будут в зале – ваши читатели. Ничего страшного не будет. Расскажете, как возникла идея детектива, откуда взяли сюжет, как писали. Вот и всё. Они будут задавать вам вопросы. А, может, и не будут.
- Вот вопросов я и боюсь. Вдруг спросят что-то такое, на что я и ответить-то не смогу.
- Сможете, - Анжелика уверенно открыла номер и вручила Марине ключ. – Вот, располагайтесь, отдыхайте.
- Хорошо, - согласилась Марина. – Во сколько начнется презентация?
- В пять вечера. В половине пятого вас заберет Тимур. Так что до полпятого вы свободны, - Анжелика окинула взглядом номер и собралась уходить.
- Анжелика, я хотела с вами поговорить.
- О чем? – девушка остановилась уже возле двери.
- О гонораре, - решилась все же спросить Марина.
До этого момента разговора о деньгах не было вообще. Ничего не обсуждали, вроде так и должно быть: получалось, что она отдала свою книгу незнакомым людям, те прислали ей пять экземпляров, а дальше что?
- Региночка, давайте обо всем поговорим после презентации. Мы вам дадим несколько экземпляров вашей книги, которые вы подпишете своим фанатам. После презентации будет небольшой фуршетик, а вот потом и обсудим все финансовые вопросы. Не возражаете?
- Марина. Меня зовут Марина.
- А Регина Шварц? – Анжелика округлила глаза и застыла в недоумении.
- Это мой псевдоним, - улыбнулась Марина.
-  Фуууу, - облегченно вздохнула девушка, - а я уж подумала, что встретила совершенно постороннюю женщину. Ой, извините.
- Ничего. Ладно, поговорим после презентации. До вечера.
Анжелика убежала, а Марина присела в кресло и задумалась. Интересно, каким это фанатам она будет подписывать свои книги? Откуда взяться этим фанатам, если она еще ни разу не издавалась? Хотя, это не ее проблема. Раз люди издают ее детектив, организовывают презентацию, значит, они знают, что делают.
И она стала доставать из сумки свои наряды, размышляя о том, как подписывать свои книги.
7
У председателя совета директоров Александра Акуньшина сложились непростые отношения с собственным сыном. Сейчас парню было 40 лет, вроде уже взрослый,  но до сих пор он не мог простить отцу смерти матери.
Сам Акуньшин виноватым себя не считал. Десять лет назад они с женой ехали от друзей. Он позволил себе выпить немного лишнего, и Татьяна села за руль. Он предлагал вызвать такси, но она настояла. Водила она хорошо, потому и претензий не возникло. Хочешь порулить – рули. И уже при въезде в город, перед постом ГАИ, какой-то придурок спереди резко затормозил. Татьяна тормознуть не успела и влетела на полной скорости в остановившийся грузовик. Капот смяло в лепешку, от резкого удара она погибла мгновенно. Александр сидел сзади, вернее, спал. Он даже не почувствовал боли, когда его бросило на переднее сидение. Не сразу сообразил, что случилось. А когда до его сознания дошло, что они попали в аварию, и Татьяны больше нет, завыл волком.
Инспектор ГАИ усадил его на обочину и придерживал за плечи, когда тот рвался помочь МЧСникам доставать его жену. Машину покорежило так, что пришлось выпиливать часть, чтобы достать Татьяну.
Сын обвинил отца в том, что тот напился и доверил управление матери. Никакие доводы не действовали. Он озлобился на отца, и вот уже десять лет  у них натянутые отношения, хотя и работают на одном предприятии. 
Поэтому пригласить сына на свой день рождения Акуньшин доверил заместителю. Тот, хоть и тушуется перед начальством, но дело своё знает.
8
Ровно в половине пятого раздался стук в дверь. Марина еще раз глянула на своё отражение, взяла сумочку и направилась к двери. Перед ней стоял высокий молодой человек в темном костюме, голубой рубашке с расстегнутым воротом.
- Тимур, - представился он.
- Марина Исаева.
У парня поднялась левая бровь в удивлении, точно так же, как и у Анжелики.
- Регина Шварц, - улыбнулась Марина, - если вам так удобнее.
- Псевдоним?
- Точно.
- Отлично. Едем?
Он галантно пропустил даму вперед. В машине усадил женщину рядом с собой.
- Поговорим по дороге.
Пока ехали, Тимур успел объяснить, как будет проходить мероприятие. Он рассказал вкратце, что Марина должна будет рассказать, чего не стоит говорить.
- Мы оплатили всю эту процедуру, поэтому ни о чем не волнуйтесь. После презентации, когда народ разойдется, мы сядем в тихом ресторанчике и обсудим наши дальнейшие шаги. Я думаю, что надо издавать все ваши книги, они хорошо будут продаваться.
- Но мы же еще не знаем, насколько хорошо их будут покупать. Может, не стоит спешить? – возразила Марина, хотя всё ее существо ликовало.
Наконец ее заметили! Наконец признали! Она еще станет известной и знаменитой. Как Агата Кристи. Ведь та тоже начала писать в пятьдесят пять лет.
- Регина, дайте мне номер вашего телефона. На всякий случай, - попросил Тимур.
- У Анжелики есть. А, ну да, конечно, - и она продиктовала номер. Молодой человек, не останавливая машину, вбил ее номер в свой телефон.
- Сейчас подъедем. Главное, не волнуйтесь, - дал последнее наставление Тимур.
 Марина вышла из машины возле входа, Тимур поехал парковаться. Она не стала его ждать, решила подняться сама. В этот момент рядом завизжали тормоза и остановились две машины, из которых выскочили телохранители, как сразу определила Марина, и создали коридор для седого мужчины, который вальяжной походкой стал подниматься на крыльцо.
Марина уже стояла возле входной двери, когда один из телохранителей небрежным движением отстранил ее, пропуская своего босса. Она неуклюже сделала пару шагов назад, зацепилась каблуком за металлическую планку на кромке ступеньки и, если бы ее кто-то не поддержал, то сделала бы сальто с кувырком назад.
Этим «кто-то» оказался сам Акуньшин, для которого, собственно, и создавали коридор. Он краем глаза увидел, что женщина сейчас свалится на ступеньки, и мгновенно отреагировал, подхватив ее уже в падении.
- Ой, спасибо, - испуганно выдавила Марина из себя.
- Да всегда, пожалуйста, - улыбнулся Александр, смеясь над неуклюжестью полной женщины.
Их глаза встретились, сверкнули искорки смеха у Александра, испуг у Марины.
Телохранитель опять настойчиво отодвинул ее в сторону, седой мужчина прошел внутрь, и только через минуту Марина решилась тоже войти.
В холле ее уже ждала Анжелика. Девушка была в черном брючном костюме, который удивительно ей подходил. Белая блузка освежала  и без того молодое лицо, неброский макияж подчеркивал красоту и свежесть юности. Марина невольно вздохнула, завидуя молодости и стройности этой девушки.
- Регина,  нас уже ждут.
Анжелика взяла Марину под локоть и потащила в зал, откуда звучала легкая музыка. Они прошли мимо зала, где было много народа, слышался шум, смех.
- А здесь что? – поинтересовалась Марина, заметив уже знакомого телохранителя, который окинул ее безразличным взглядом.
- Юбилей какой-то крупной шишки, - не останавливаясь, ответила Анжелика, - они нам мешать не будут. Мы в другом зале.
9
Марина держала в руке бокал с шампанским и удовлетворенным взглядом наблюдала за своими читателями. Презентация прошла «на уровне», как сказала Анжелика. Людей было немного, пару десятков человек. Но они настолько восхищенными взглядами смотрели на нее, когда она отвечала на их простые вопросы, что Марина практически влюбилась в каждого из них. Оказывается, эти люди читали ее книги в интернете, поэтому вопросы задавали не только по изданному детективу. Она ответила достойно, со знанием дела. И сейчас отдыхала от волнения, которое почти парализовало ее в начале презентации.
Тимур куда-то исчез, но Анжелика сказала, что он ушел заказывать столик в ресторане. Девушка была полна энергии: она с легкостью порхала среди гостей, отвечая на их вопросы, заодно улыбаясь Марине, стоявшей в окружении поклонников ее творчества.
Марина выпила пару бокалов, и в голове был приятный шум, расслабленность во всем теле. Ей хотелось вернуться в номер гостиницы и отоспаться, потому что перед презентацией две ночи не спала, практически, вообще. Первую ночь дома провалялась в кровати, думая о поездке, а в поезде она вообще полноценно спать не могла.
Ее отвлек от мыслей звонок телефона.
- Это Тимур. Вы не могли бы сейчас выйти в коридор? Дверь справа от вас. Надо бы поговорить, чтобы шум не мешал.
- Конечно. Сейчас выйду.
Марина заметила заинтересованный взгляд Анжелики, пока говорила по телефону, поставила пустой бокал на столик и направилась к правой двери. Еле открыла тяжелую массивную дверь и оказалась в каком-то длинном пустом коридоре, в котором царил полумрак. Она подумала, что ошиблась дверью и уже хотела вернуться обратно, но вдруг ее взгляд зацепился за большое темное пятно в глубине коридора.
У Марины с детства была близорукость, которая в последнее время стала прогрессировать. Очки уже мало помогали, очертания дальних предметов она видела расплывчато, а в полумраке вообще видимость ухудшалась.  Она решила посмотреть, что там лежит, и направилась к предмету.
Сделав несколько шагов, она поняла, что в коридоре на полу лежит человек. Марина словно споткнулась, остановилась, но любопытство взяло верх. Она приблизилась вплотную и увидела хорошо одетого мужчину, который пару часов назад поддержал ее на ступеньках крыльца.
Он лежал на спине, в его груди торчал нож, белая рубашка была полностью окрашена кровью. Руками он  упирался в пол, словно пытался встать, глаза смотрели в упор на Марину. При ее приближении он издал какой-то булькающий звук, но Марина ничего не поняла, настолько это было невнятно.
Она не закричала, как это обычно показывают в фильмах: у нее перехватило горло, она не могла издать ни звука. Марина закрыла свой рот рукой и с немым ужасом смотрела на агонизирующего человека. Недаром она писала детективы. Сразу поняла, что убийца еще где-то рядом, убийство произошло только что, и ей тоже может грозить опасность.
Но оцепенение ее покинуло сразу, только она встретилась глазами с умирающим человеком. Решение пришло моментально. Марина почти спокойно стала набирать номер «скорой» на телефоне, который был зажат в руке. Она вызвала «скорую помощь» и позвонила в милицию. Там долго задавали всякие ненужные, на ее взгляд, вопросы, пока, наконец, не сказали, чтобы она никуда не уходила и ждала их приезда.
Только теперь Марина могла более-менее спокойно оценить обстановку. Она наклонилась над мужчиной и поняла, что тот еще дышит, но глаза его уже были закрыты. Она успела даже рукоятку ножа осмотреть. И вот тут ее ждал удар: она узнала нож.
Пару лет назад ее бывший муж подарил этот нож дочери. Она зачем-то хотела иметь нож, наверное, для коллекции. Муж работал в охранном заведении на заводе, где работали зэки. Они умели делать отличные ножи, и он заказал у них это изделие. Лезвие было широким и длинным, с какой-то гравировкой. Рукоятка  - пластмассовая, с упором для руки, и на ней была красивая резьба в форме скорпиона. 
В тот  день у них в гостях был отставной майор милиции. Дочка похвасталась ножом, тот долго вертел его в руках, рассматривал, а потом сказал, чтобы убрали куда подальше, потому что рано или поздно с этим ножом могут  возникнуть проблемы. Тогда все посмеялись, дочь отнесла его в свою комнату и повесила на стенку шкафа.
И вот сейчас этот нож, или его брат-близнец, торчал из груди смертельно раненого мужчины. Марина не прикоснулась к ножу, не попыталась его вытащить. Многие делают ошибку, когда до приезда медиков вытаскивают нож из раны. Тогда кровь брызгает во все стороны, брызги попадают на того, кто в этот момент рядом.  Потом не отмоешься   ни в прямом, ни в переносном смысле. И раненый истекает кровью.
В коридоре так никто и не появился. У Марины было время поразмыслить. Почему этот мужчина оказался здесь один, если у него несколько телохранителей? Почему они его отпустили одного? И почему она здесь? Перепутала дверь и вошла не туда? Но Тимур ясно сказал, чтобы вышла в правую дверь. Возможно, в правую от него, а ей надо было идти в левую дверь? Она закрыла глаза и представила себе зал, где проходила презентация. Там было несколько дверей. Почему она решила, что надо выйти именно в эту? Потому что она стояла лицом к центральной двери и резонно решила, что по правую руку от нее и есть правая дверь.
Да что уже сейчас думать? Вошла и увидела. Главное, вовремя успела «скорую» вызвать. Только почему они так долго едут? Она прислушалась: хриплое дыхание мужчины стало еще тише и реже. Он уже не дергался, лежал как труп. Но Марина знала, что он еще живой. Она боялась отойти от него и позвать людей. Знала, что сразу сюда рынет толпа, сразу затопчут пол. И, если и есть здесь какие-то улики, по которым можно найти преступника, то они их просто уничтожат.
Хотя в ее подсознании уже колоколом звонило, что главная улика – ее нож. Вернее, нож дочери. Вернее, нож бывшего мужа. Еще вернее – нож какого-то зэка. Откуда он здесь появился? Как?
«Скорая»  всё же успела вовремя. Врач осмотрел жертву и сказал, что он еще жив,  нужна срочная операция. Как раз подоспела милиция. Раненого погрузили на носилки и вынесли через запасный ход, а Марину попросили задержаться для дачи показаний.
10
- Вы меня подозреваете в убийстве? – Марина широко открыла глаза, когда следователь вызвал сотрудника и тот стал доставать приспособление для снятия отпечатков пальцев. – Я же только нашла труп. Тьфу ты, не труп, а раненого, - поправила сама себя. – И вас вызвала, и «скорую», - додала уже не так уверенно.
- Процедура такая, - спокойно сказал следователь, а сотрудник молча  откатал пальчики женщины. – Вдруг на ноже ваши отпечатки окажутся.
Марина с усилием оттирала салфеткой краску, но она так и осталась на месте. Об отпечатках она не волновалась вообще. В тот день, когда дочь показывала нож, Марина его быстро нашла и отмыла полностью моющим средством. Потом вытерла насухо и аккуратно засунула в кожаные ножны. С тех пор она не видела, чтобы кто-то его доставал. По крайней мере, за себя она была уверена. Если там есть отпечатки дочери, то у нее будет алиби, она ведь осталась дома, в другом городе.  О том, что это ее нож, она решила следователю пока не рассказывать. А то, недолго думая, обвинят ее в убийстве и засадят надолго, и ничего не докажешь.
- Давайте еще раз. Ваши данные.
Марина продиктовала следователю всё, что он спрашивал.
- Почему вы оказались на месте преступления?
- Я же говорила. Мне позвонил Тимур, один из организаторов презентации, и сказал, что надо поговорить без шума. И чтобы я вышла в правую дверь. Я и вышла, - проговорила Марина немного с раздражением, потому что, то же самое она уже рассказывала этому же следователю.
- Говорите спокойно. Это вы мне говорили на месте преступления, а сейчас для протокола. Итак, кто такой Тимур, и почему вы вообще были в этом ресторане? – следователь был уставшим, говорил, не поднимая глаз.
- Я приехала на презентацию своей книги, - после этих слов следователь поднял глаза, более пристально посмотрел на Марину. – Мои издатели организовали мероприятие в этом ресторане. Тимур – один из организаторов.
- Что за книга?
- Детектив «Убийство под кайфом», - ответила Марина и вдруг ее глаза округлились.
Следователь заметил реакцию женщины на свои же слова, отложил ручку, откинулся на скрипящий стул.
- Продолжайте. Вы что-то вспомнили?
- Да, но…, - замялась Марина, пытаясь для себя сформулировать догадку. – Понимаете, в моем детективе есть один такой момент, когда женщина случайно оказалась на месте преступления, и в качестве улики фигурировал ее нож. Ее подставил ее бывший друг. Не может быть…
- Вы о чем-то догадались?
- Еще ни о чем, но… точно, как в моей книге.
Следователь долго молчал, крутил ручку, потом спросил:
- Где можно взять вашу книгу?
- Вообще-то в ресторане было несколько экземпляров. Но я их раздала читателям. Но можно просто сейчас почитать в интернете. На сайте «Проза.ру».  Регина Шварц.
- Почему Регина Шварц?
- Это мой псевдоним.
- Ааа, понятно. Хорошо, - он сразу нашел в компьютере сайт, открыл книгу и стал быстро пробегать ее глазами.
- Вторую главу прочтите, - подсказала Марина.
- Хорошо. Хорошо пишете, сейчас дочитаю…
11
Операция прошла успешно, но из комы вывести Акуньшина врачам не удалось. Рядом с его койкой стояло множество аппаратуры, медсестра не отходила ни на шаг, проверяя, не будет ли изменений. В коридоре дежурил его сын, который с опозданием на пару часов, но все же приехал на юбилей отца. Он нервничал, теребил полы наброшенного на плечи  халата, не мог усидеть на месте.
- Андрей, сядь ты уже, наконец, - не выдержал Светлаков, который тоже не покидал стен больницы все время, пока длилась операция. – Ты только всем мешаешь.
- Да, конечно, - согласился Андрей и присел рядом с замом отца. – Как думаете, Федор Петрович, он очнется?
- Будем надеяться, - кратко ответил Светлаков.
Было уже утро. Свет в коридоре выключили, экономя электричество. Мягкий полумрак освещался только тогда, когда открывалась какая-нибудь дверь в палату. Медсестры бегали с лотками, разнося таблетки по палатам, санитарки выносили «утки», мыли полы. В процедурной звякали инструменты, и ходячие больные выходили оттуда, зажимая рукой место укола. В операционную провезли на каталке очередного пациента. Через время забегали медсестры, опережая друг друга.
- Что-то пошло не так, - сказал Светлаков.
- Что вы сказали? – очнулся от полудрёмы Андрей.
- Говорю, что в операционной что-то пошло не так. Видишь, какая суета? – он снял очки и протер их чистым носовым платком. – Консилиум собирают.
Оба проследили глазами за врачами, которые бегом пробежали в операционную.
- Ну и работа у них. Никогда бы не смог…, - Андрей замолчал, потер переносицу.
 Светлаков даже вздрогнул, уловив знакомый жест. Так обычно делал Акуньшин, когда уставал. И вообще Андрей был точной копией отца. Только волосы у него были светло-русые, без единого седого волоска. Да морщин гораздо меньше. И черты лица немного мягче, видимо, что-то унаследовал и от покойной матери.
- Каждому своё. Они, наверное, не смогли бы возиться с детворой, как это делаешь ты.
- Да какая детвора? Студенты – это уже взрослые люди. В школе, например, я бы тоже не смог. Современные деточки…, ох, не хотел бы я оказаться на месте простого учителя, - возразил Андрей. – Да и у меня всё же есть основная работа. А лекции – это так, скорее, для души.
Из палат стали выходить больные и унылой толпой потянулись в столовую. Многие поддерживали руками живот. Они быстро стали возвращаться обратно, кое-кто нес в руках стакан чая или мисочку с непонятной пищей.  Светлаков и Акуньшин-младший молча провожали их глазами. На время в коридоре настало затишье.
Из операционной вывезли каталку и вместо реанимации закатили ее в лифт. Тело человека было полностью накрыто простыней.
Мужчины переглянулись, но никто ничего не сказал, и так было всё понятно.
Из реанимации выглянула медсестра. Оба сразу бросились к ней.
- Ну, как? – вырвалось у Андрея.
- Состояние стабильно тяжелое, - ответила медсестра дежурной фразой. – Как только будет изменение, я сообщу. Вы бы не сидели тут. Это может продлиться несколько дней, а то и месяцев. Поэтому… наберитесь терпения. Вам надо отдохнуть. Мы вам обязательно позвоним в случае чего…
- Ну, что, Андрей, может, и правда – по домам? – Светлаков взглянул на осунувшееся лицо молодого человека. – Отдохнем, потом приедем.
- Да, вы правы. Поехали. Тем более, еще в милицию на допрос вызвали. Вас тоже?
- И меня вызвали. Всех опрашивают. Созвонимся.
12
После слов следователя: «Мы вас задерживаем по подозрению в покушении на жизнь господина Акуньшина» Марина вдруг вспомнила, что имеет право на один звонок.
- Мне надо позвонить, - сказала она и запнулась.
Кому она может позвонить в чужом городе? Звонить домой нет смысла. Ни дочь, ни зять ей не помогут. Анжелика и Тимур? Но чем они ей могут помочь? Обычно в таких случаях звонят адвокату. Но откуда он у нее? Пока следователь что-то писал, не отвечая на ее просьбу, ее мозг лихорадочно соображал. Здесь живет  одноклассница, с которой они часто созваниваются, но связей с милицией у нее уж точно нет. У нее в сумочке был маленький блокнотик со старыми номерами телефонов, еще с институтских времен. Она училась в столице, тогда знакомых было очень много. Но прошло столько лет, уже десятилетий, явно сменились номера телефонов. Да и есть ли у людей те телефоны? Все пользуются мобильными.
- Кому вы хотите позвонить? – все же отреагировал следователь.
- Мне нужна моя сумочка. Она осталась в ресторане. Там блокнот с номерами.
- Ваша сумочка здесь. Можете взять свой блокнот, - следователь открыл сейф и достал пакет с сумочкой. – Так, кому вы хотите звонить?
- Мне надо посмотреть в блокнот, потом решу.
- Ладно, можете смотреть.
Марина стала перелистывать странички, пытаясь вспомнить хоть кого-то влиятельного из старых знакомых. Вот есть один. Тогда он уже работал в горкоме комсомола. Нет, этот не подойдет, слишком мягкий характер, вряд ли поможет. Есть! Анатолий Сизоненко, юрист. Был командиром оперотряда, в котором Марина тогда была комиссаром. И вроде работал в здании Верховной Рады.
- Скажите, вот у меня есть старый домашний телефон. Как вы думаете, сколько лет назад менялись номера телефонов? – она с надеждой взглянула на следователя, который казался ей честным и справедливым человеком. За время допроса он ни разу не повысил на нее голос, выслушивал полностью,  не перебивая.
- Да я и не помню, - двинул он плечами. – Мне кажется, не менялись номера. А насколько старые? Хотя, давайте просто проверим. Вы выбрали, кому хотите позвонить?
- Да, вот, - Марина показала следователю строку в блокноте.
- Знаете, таких номеров уже не существует. Что за Толик? Фамилия?
- Анатолий Сизоненко. Я не знаю, кем он работает, да и работает ли вообще. Это мой знакомый еще из института. По оперотряду.
- Сизоненко, говорите, - протянул он и присвистнул. – Да, неплохие у вас знакомые. А что за оперотряд?
- Комсомольский оперативный отряд дружинников. Милиции помогали. У меня есть несколько грамот МВД УССР, и еще знак наградной «За активную работу по охране общественного порядка». Толик был командиром, а я – комиссаром отряда, - Марина выдала информацию и тут же пожалела об этом. Ничего это не даст, а получается, вроде похвасталась. – А вы что же, знаете Анатолия?
- Да кто же его не знает? Если не однофамилец, конечно,  – улыбнулся следователь. – Это же известный адвокат. Почти все дела выигрывает. Кстати, самый дорогой в городе.
- Да ну! Ничего себе. Только, где же я деньги возьму на оплату гонорара?
- Это уже, как говорится, ваши проблемы. Мы можем предоставить и бесплатного адвоката. Но, сами понимаете…
- Понимаю, - вздохнула Марина. – Хотя я и не понимаю, зачем мне адвокат? Я же ничего не делала, только вызвала вас и дождалась. Вот и получила…
- У меня есть его визитка. Подождите, поищу, - следователь покопался в ящике стола и выудил золотистый кусочек картона. – Вот, нашел. Можете звонить, только я включу на громкую связь, сами понимаете…
- Понимаю.
Вызов пошел, и Марина внутренне вся подтянулась. Только, узнает ли он ее? Столько лет прошло, страшно подумать.
- Алло, - прозвучал в трубке спокойный голос.
- Толя?
- Да.
- Толик, это Марина. Комиссар оперотряда. Помнишь?
- Марина? Мариночка? Не может быть, - голос  Анатолия дрогнул, а Марина облегченно вздохнула: значит, узнал. – Ты где? Откуда звонишь?
- Толик, долго говорить не могу. Я в столице, но у меня большая неприятность, я сейчас сижу у следователя, и меня подозревают в покушении на какого-то мужчину. И мне нужна помощь. Нужен адвокат.
- Ого! Лет тридцать пять не виделись, и вдруг такие дела, - он замолчал. – Марина, ты в каком отделе?
Марина подняла глаза на следователя.  Тот  громко назвал адрес райотдела милиции.
- Понял. Буду через пятнадцать минут.
- Жду.
Анатолий приехал минут через десять. Он вихрем ворвался в кабинет и остановился, распростер объятия.
- Ну, иди ко мне, будем целоваться! Можно? – повернулся к следователю.
- Можно, - кивнул тот.
Марина уткнулась в плечо практически уже незнакомого мужчины, вдохнув дорогой парфюм,  и чуть не расплакалась. Ком подкатил к горлу, перекрыл воздух, и она судорожно всхлипнула.
Анатолий был немного ниже ее ростом. Из-под дорогого пиджака выпирал животик, лицо было полным, холеным, с сединой на висках. Но глаза остались те же: голубые, веселые, молодые. Он прижал Марину к себе и застыл на пару минут. Когда-то он был влюблен в эту женщину и об этом знали оба. Но ничего серьезного так и не произошло, потому что Марина уехала в другой город и почти сразу вышла замуж.  Он приехал к ней, но она уже была беременной и не захотела что-то менять в своей жизни. С тех пор они не виделись и не общались.
- Ну, а теперь рассказывайте, что случилось? – Анатолий усадил Марину на стул, сам сел напротив, небрежно бросив свою папку на стол следователя.
Тот недовольно скривил губы, но ничего не сказал и даже не сдвинул папку, хотя она перекрыла ему доступ к бумаге, на которой тот что-то писал.
Следователь изложил Сизоненко свою версию произошедшего, где, по его мнению, явно прослеживалось участие Марины в покушении.
- Понял вас. Как вы понимаете, я – адвокат этой женщины. И я хотел бы остаться с ней наедине и поговорить.
- Конечно, имеете право, - согласно кивнул следователь. – Я провожу вас в комнату для допросов.
Через пару минут Марина осталась с Анатолием наедине.
- Так, голубушка, а теперь давай подробно, не упуская никакой мелочи, рассказывай, что произошло.
- Толя, я уже знаю, что ты – дорогой адвокат. Я не смогу тебе заплатить. Понимаешь? Я – простая пенсионерка, вот и весь мой доход. И вряд ли семья сможет мне чем-то помочь. Поэтому, наверное, не надо и начинать. Пусть мне дадут бесплатного адвоката.
- Марина, речь о деньгах не идет вообще. Если смогу, я помогу тебе по старой дружбе. Рассказывай.
И Марина рассказала ему всё, начиная с письма от «Творческого союза Анжелики-Тимура».
- Хорошо. Поздравляю тебя. Не думал, что станешь писателем. А теперь скажи, что сама думаешь по этому поводу?
- Мне кажется, что меня подставили.
- Мне тоже так показалось. Значит, у милиции на тебя ничего нет. Только то, что ты первая оказалась около потерпевшего. Не знаешь, как он там – выжил?
- Не знаю. Меня здесь продержали всю ночь, но ничего не говорят. Если бы он был жив, то просто у него спросили бы, и он бы подтвердил, что я ни при чем.
- На ноже есть твои отпечатки? Ты за него не хваталась?
- Нет. Толик, я же пишу детективы, поэтому немного в курсе. И, кстати, забыла тебе сказать, что это покушение обставлено именно так, как написано в моем детективе. Точь-в-точь. И даже нож мой.
- Как это – твой? Следователь об этом знает? – Анатолий отложил папку, в которую только что положил лист бумаги, где записал показания Марины.
- Нет, я ему не сказала. Возможно, конечно, что нож просто похож на мой. Но перед отъездом в столицу у меня дома побывали воры. Вроде ничего не украли, только все перевернули вверх дном. Мы в милицию заявили, но, так как ничего не украли, то и дело не возбудили. И тут в груди этого мужика я вижу нож, рукоятка которого очень похожа на тот нож, который когда-то бывший муж подарил дочери.
- Так-так, становится всё интереснее. И как же этот нож попал сюда? Украли и специально тебя подставили? Значит, там могут быть твои отпечатки.
- Отпечатков быть не может, я его еще пару лет назад вымыла моющим средством и с тех пор не прикасалась к нему, - Марина довольно улыбнулась. – Даже, если меня хотели подставить, тут они обломались.
- Молодец! Школа оперотряда чувствуется. Ой, Мариночка, как долго я мечтал встретиться с тобой. Но не в такой, конечно, обстановке. Ничего, распутаем это дело и тогда наговоримся. Где ты остановилась?
- В СИЗО, - горько улыбнулась Марина.
- А до этого?
- В гостинице. Но только на сутки. Уже сегодня я должна была уехать домой.
- Понятно. Не расстраивайся. Я тебя быстренько отсюда вытащу. Но придется в городе задержаться. Знаешь что, будешь жить у меня.
- Толя, неудобно. Ты женат?
- Да. Но ничего страшного, я жене объясню ситуацию, поймет. А если не поймет, - он запнулся на мгновение, - как-нибудь разберемся. Идем. Я поговорю со следователем. Думаю, он отпустит. А не отпустит, пойдем утрясать дела выше.
Марину выпустили под подписку о невыезде. Вдвоем с Анатолием они съездили в гостиницу, забрали ее сумку и поехали к нему домой. По дороге Марина рассказала ему о своей жизни, начиная с юности.
- Вот мы и приехали. О своей жизни я тебе расскажу позже. Сейчас пойдем  с женой знакомиться. Только не тушуйся, все будет нормально.
13
Дверь открыла маленькая шарообразная женщина в халате, который не закрывал ее обширный живот. При виде незнакомки она попыталась туже затянуть халат, но он тут же опять разошелся, открывая надетую под него футболку.
- Знакомьтесь. Это - моя жена Татьяна, а это – моя подзащитная Марина.
Марина протянула руку, и Татьяна вяло пожала ее, всем своим видом показывая, как она недовольна присутствием чужого человека в доме.
Анатолий, наблюдая эту картину со стороны, вдруг рассмеялся.
- Девчонки, вы что, не узнаете друг друга?
Женщины уставились друг на друга и обе синхронно покачали головой.
- Танюша, это Марина, комиссар оперотряда, помнишь? А Таня, - повернулся он к Марине, - тоже из нашего отряда. Помнишь, мы когда-то ездили на речку с ночевкой? Нас тогда человек двадцать было, несколько палаток. В одной палатке спали я, Сашка, ты и Танюха. Ну, вспомнили?
- Ничего себе! Так у вас с Таней тогда всё и началось? Никогда бы не подумала, - вырвалось у Марины.
Она вспомнила маленькую невзрачную девочку, которая и в молодости была похожа на колобок. Она ничего из себя не представляла, была серенькой мышкой, и, смотри же, оторвала себе самого завидного на тот момент жениха. Да, бывает же такое.
- Да, мы с Толиком поженились сразу после твоего отъезда, - сказала Татьяна, немного завистливым взглядом окидывая фигуру Марины. Та, хотя и была излишне полной, но пропорциональной. И полнота ничуть не портила ее, наоборот, разглаживала морщины, скрывая возраст. – Как видишь, до сих пор вместе. А ты как в наших краях? Проходи.
Она повернулась и пошла в сторону кухни, а Марина переглянулась с Анатолием. Тот вздохнул украдкой и показал рукой, проходи, мол.
Татьяна стала накрывать на стол, а Марина попросилась в душ: хотела смыть с себя ночные кошмары.
- Ты надолго к нам? – ничуть не заботясь о правилах хорошего тона, спросила Татьяна, только они уселись за стол.
- Таня, Марина будет жить у нас столько, сколько потребуется для дела, - вместо Марины ответил Анатолий, накладывая в тарелки салат. – Я буду вести ее дело, нам так будет удобнее. Да и остановиться ей негде. Обсуждению не подлежит, - добавил он через минуту неловкого молчания.
- Что хоть за дело? – обиженно поинтересовалась Татьяна, поглядывая на Марину из-под выщипанных бровей.
- Ее подставили в покушении, надо вытаскивать, - не вдаваясь в подробности, ответил Анатолий.
На кухне, которая по размерам не уступала столовой, стоял маленький телевизор. Шла программа новостей, и вдруг Марина краем глаза заметила себя. Она уставилась в экран, Анатолий заметил ее взгляд и прибавил звук.
«…совершено покушение на председателя совета директоров крупнейшего холдинга Александра Акуньшина. Подозреваемая в покушении задержана. Ею оказалась писательница из провинции Регина Шварц.  На наши вопросы отвечает офицер по связям с общественностью…»
Анатолий убрал звук, но Марина успела увидеть кадры, где ее ведут к милицейской машине. Только сейчас вспомнила, что в тот момент возле ресторана собралась толпа журналистов. Тогда она была в шоке и не обращала внимания на вспышки фотоаппаратов. Подумала, что зять всегда смотрит новости. Значит, уже увидел. Значит, сейчас дома начнется паника.
- Регина Шварц – это ты? – как-то спокойно спросила Татьяна, прожевывая салат. – Писателем, значит, стала? И кого ты там «замочила»?
- Таня! – укоризненно взглянул на жену Анатолий.
- А что я сказала? Знаете, разбирайтесь тут сами, я к себе. Спокойной ночи, - она взяла поднос, поставила тарелку салата, пустую рюмку и ушла.
- Вот так всегда, - с раздражением Анатолий бросил вилку на стол. – Ничего ее не интересует, никакого сочувствия ни к кому. Закрылась в своей скорлупе.
- Может, тому есть причина? – сказала Марина, невольно осматривая кухню.
В мойке лежала горка немытой посуды, на кухонной плите с белым покрытием – темное пятно от пролитого кофе. На полу валялись крошки хлеба, да и стол был накрыт не особо тщательно. Кроме салата, который, как заметила Марина, Татьяна доставала из холодильника, ничего и не было. Это как-то не вязалось с шикарной обстановкой самой квартиры, где одни шторы «тянули» на годичную пенсию Марины.
Анатолий заметил взгляд Марины.
- Ты извини, что не убрано. Домработница отпросилась на пару дней.
- Понятно. А Таня посуду помыть не может?
- Она давно ничего не делает. Только пьет, ест и смотрит телевизор. Вот так мне «повезло» с женой.
- Как вы вообще поженились? – Марина действительно удивилась тому обстоятельству, что эти двое вместе.
- Как-как? Залетела, вот и пришлось…
- Неужели тогда в палатке? И когда же вы успели? – засмеялась Марина. – Мы же вроде все время были вчетвером.
- Вы с Сашей выходили рассвет встречать. Вот и получилось…  До сих пор кляну себя. Но тогда ничего нельзя было изменить. Пригрозила пойти в горком партии, если не женюсь.  Ты уехала, - добавил Сизоненко через минуту, - смысла искать другую просто не было. Вот и поженились.
- Извини, Толя. Я всего этого не знала. Да и у меня как-то так сложилось… Сразу встретила своего Виктора, он уже через неделю предложил пожениться, согласилась. Мне, если честно, было все равно, за кого выходить. Особой любви никогда к нему не было, ни тогда, ни после.
- А зачем же жила с ним? Я ведь приезжал, нашел тогда тебя.
- Поздно нашел. Хотелось, чтобы у ребенка был настоящий отец. У вас кто родился?
- Сын. Но не сразу. Таня просто обманула меня, чтобы выйти замуж. Когда узнал, хотел развестись, но в то время развод – конец карьеры, ты же понимаешь…
Они надолго замолчали, каждый прокручивая в голове обстоятельства, которые развели их.
- Если бы ты хоть раз, когда мы пересекались здесь, сказал, что испытываешь ко мне, возможно, всё сложилось бы иначе. Ты же ни разу даже не намекнул. Почему?
- Думал, что ты и так чувствовала, понимала. Просто ты никогда меня не любила. Не было смысла озвучивать чувства. А вот Татьяна меня постоянно упрекала чувствами к тебе, - улыбнулся Анатолий. – В любой ссоре звучала фраза: «Конечно, если бы на моем месте была Марина». Все знали, кроме тебя.
- Что уже теперь говорить об этом, мы давно вышли из того возраста, когда говорят о любви, - Марина накрыла своей ладонью руку Анатолия. – Нам остались только воспоминания.
- Не говори так! Всегда можно изменить свою жизнь, в любом возрасте. Было бы желание. Мариночка, давай на боковую, а завтра с утра засядем за нашу проблему. Я тебе сейчас постелю в гостевой, постарайся выспаться. Ни о чем не думай. Я уверен, что всё прояснится.
14
Утром Марина проснулась от шума и фразы: «Конечно, я же не твоя Мариночка», сказанной очень громко, видимо, в надежде, что это услышит и она. Ночь прошла спокойно. Как ни странно, но Марина сразу уснула, хотя на новом месте засыпала с трудом. Сказались три  предыдущие бессонные ночи.  От услышанной фразы она улыбнулась и с удовольствием потянулась. Что бы ни говорили, но в любом возрасте приятно, когда к тебе еще ревнуют. Но тут она вспомнила обстоятельства, при которых здесь появилась, и пасмурная тень легла на чело. Уже с утра ее ждет не очень приятный разговор с Анатолием, потом очередной допрос у следователя.
- Тук-тук, пора вставать, - в приоткрывшуюся дверь всунулась голова Анатолия. – У нас много работы. Вставай, соня.
- Сейчас, мне так хорошо спалось, - Марина с благодарностью взглянула в сторону двери. – Выйди, сейчас встану.
- Жду тебя на кухне.
Марина привела себя в порядок и появилась на кухне в тот момент, когда оттуда выходила Татьяна. Она была в том же узковатом халате, только ее волосы были перехвачены обычной черной резинкой. Хозяйка даже не взглянула на гостью, не ответила на приветствие. Настроение у Марины вмиг упало. Анатолий сидел за столом, перед ним стояла чашка с кофе, аромат  которого уловила Марина. Кухня блестела чистотой, что сразу бросилось в глаза. Возле плиты стояла высокая полная женщина и помешивала что-то в кастрюле.
- Доброе утро! – сказала ей Марина.
- Доброе, доброе. Присаживайтесь, сейчас кофейку налью. Или, может, чай пьете? – женщина застыла в ожидании.
- Кофе, пожалуйста.
Марина опустилась напротив Анатолия. Тот улыбался уголками глаз.
- Знаешь, Мариночка, сейчас мы с тобой закроемся в кабинете, и ты мне опять все по порядку расскажешь.
- Ладно, расскажу, - согласилась Марина, отхлебывая обжигающий напиток, - только кофе допью. Очень вкусно. 
- Не обращай внимания на Татьяну, очередной финт.
При этих словах улыбнулась домработница, но ничего не сказала.
Через несколько минут Марина с Анатолием уже анализировали все события, предшествующие покушению.
15
- Только родственников! – заявила медсестра Светлакову, когда тот прошел уже два рубежа: заслон милиции и телохранителей Акуньшина.
 - Да мне только взглянуть на него,  - попытался он разжалобить медсестру, - вот апельсинчиков принес.
- Ему еще долго не понадобятся ваши апельсинчики, так что забирайте обратно. Не пущу! Не положено! Да и зачем вам смотреть на него, все равно лежит бревном, - уже тише добавила она. – Вот придет в себя, тогда и приходите. Если придет…
- А какие прогнозы?
- Это к врачу. Ничего сказать не могу, - медсестра закрыла дверь.
- Ишь, строгая какая, - улыбнулся Светлаков телохранителю.
Тот пожал плечами, показывая этим жестом полное безразличие к медсестричке. В конце коридора показался сын Акуньшина  Андрей. Он шел быстро, полы наброшенного халата развевались. В руке он тоже держал пакетик с апельсинами. Молча пожал руку Светлакова.
- Уже были у него?
- Нет, меня не пустили. Возможно, тебе повезет больше. Я поехал в офис. Сегодня собрание акционеров. Сам понимаешь, волнуются. Буду успокаивать. Ты будешь?
- А надо?
- Все директора будут. Надо что-то решать, так что, думаю, надо.
- Ладно, сейчас загляну к отцу и приеду.
Медсестра его пропустила, не задавая никаких вопросов: видела раньше и знала, что это сын.
Светлаков взглянул на закрытую дверь палаты и пошел к выходу.
В зале заседаний стоял тихий шум. Все говорили вполголоса, словно на поминках. Секретари расставляли на стол бутылочки с минералкой, раскладывали листы бумаги, карандаши. Светлаков вошел размашистым шагом, что на него было не похоже, и остановился у кресла председателя. Все головы повернулись к нему.
- Присаживайтесь, господа, будем начинать.
Он грузно опустился в кресло, удовлетворенно улыбнулся. Краем глаза наблюдал, как усаживаются директора предприятий, как секретари вносят последние штрихи в сервировку стола.
- Сегодня на повестке дня один вопрос. Думаю, никому не надо рассказывать, что произошло. Я только что был в больнице у Александра Викторовича. Его состояние стабильно тяжелое. Он еще в коме и неизвестно, выйдет ли из нее, - Светлаков сделал паузу и многозначительно обвел взглядом всех присутствующих.  – Но холдинг должен работать. Им должен кто-то руководить. Поэтому я, как его заместитель, предлагаю избрать исполняющего обязанности председателя совета директоров нашего холдинга. Кто за такое предложение, прошу голосовать.
Никто не проронил ни слова, все подняли руку. Светлаков кивнул секретарю, чтобы та отметила в протоколе заседания.
- А за кого голосовать? – подала голос самая молодая девушка из всех присутствующих. Ее совсем недавно назначили директором дочернего предприятия.
- Вот сейчас и решим, за кого, - снисходительно улыбнулся ей Светлаков. – У кого-то есть подходящие кандидатуры?
Загалдели все вместе, но общий шум перекрыл голос самого старшего по возрасту директора, который назвал фамилию Светлакова.
- Федор Петрович, я думаю, пока наш дорогой Александр Викторович не поправится, холдинг должны возглавить лично вы. Новому человеку понадобится время, чтобы войти в курс дела, вы же и так знаете весь наш механизм. Поэтому холдинг не ощутит никаких встрясок, которые обязательно происходят при вхождении нового человека во власть. Я предлагаю кандидатуру Светлакова.
На время в зале воцарилась тишина. Никто до этого всерьез Светлакова не воспринимал. Он всегда был как бы неотъемлемой частью Акуньшина, его правой рукой, но никогда не выступал в качестве самостоятельной единицы. За годы  работы все привыкли, что он всегда на втором плане. И вдруг – он станет председателем, хотя бы и временно. Но, с другой стороны, действительно, лучше его никто не знал всю кухню холдинга.
- Давайте голосовать, - сказала молодая директриса, не дав этими словами предложить еще какую-нибудь кандидатуру.  – Лично я – за Федора Петровича, - и первая подняла руку.
Светлаков с удовольствием наблюдал лес рук. Значит, его все же ценят, уважают. А вот девчонку надо бы запомнить и отблагодарить, да и старика тоже. Вовремя сказанное слово всегда играет роль. Он потер коротко остриженный затылок, пытаясь запомнить момент триумфа, и улыбнулся, когда секретарь сказала: «Единогласно».
16
Андрей Акуньшин, который тоже был директором одного из небольших предприятий, на совет директоров опоздал. После посещения палаты  решил заглянуть к врачу, поинтересоваться состоянием здоровья отца. Врач ничего конкретного не сказал, но очень долго жаловался на тяжелое материальное положение больницы, намекнул на свою маленькую зарплату, на нехватку медперсонала. В конце, видя, что клиент никак не реагирует на его монолог, прямо предложил оплатить услуги сиделки.
- А еще лучше, если кто-то  из родных будет за ним ухаживать. Понимаете, сейчас просто необходимо, чтобы возле него кто-то постоянно находился. Да и обстоятельства его ранения такие, что лучше будет, если он будет под присмотром.
- Понимаю, доктор, - наконец-то ответил Андрей. – Но у нас никого такого и нет, чтобы мог возле него сидеть. Он последнее время жил один. Я тоже не могу, надо же и работать.
- Лучший выход – нанять человека со стороны, сиделку. Я могу подсказать.
- Да, доктор, вы правы. Со стороны. Если я вам оставлю необходимую сумму, вы сможете это организовать? – Андрей достал портмоне и стал отсчитывать деньги. Глаза доктора алчно сверкнули, когда в другом отделении портмоне он увидел пачку долларов. – Достаточно?
- Думаю, да, - врач спрятал деньги и улыбнулся. – Организуем всё по высшему разряду.
- Надеюсь, - про себя сказал Андрей уже за дверью кабинета.
Уже, сидя в машине, вспомнил о последней пассии отца. Они гроздьями вешались на вдового миллионера, желая заполучить не столько его самого, сколько его деньги. Андрей это понимал, а вот отец не всегда мог отличить любовь от корысти. Последняя девушка даже в больницу не пришла, хотя, судя по последним событиям, должна была волосы на себе рвать от горя. Андрей улыбнулся про себя. Значит, до нее дошли слухи, что он может не выкарабкаться. Зачем же время на него тратить? Продуманная девушка.
«А что, если…,» - Андрей улыбнулся и набрал номер телефона Карины – пассии отца.
- Кариночка, привет. Узнала? Да-да, именно я. Я вот чего звоню. Отцу нужна сиделка. Подумал, кто же, если не ты? – выслушал ответ, опять улыбнулся. – Ты же его так любишь, я знаю. Там и работы, по сути, никакой: «утку» подать вовремя, вынести, обмыть тело, чтобы пролежней не было, вовремя позвать врача, если что… Ты же справишься с такой работой? Если мне не изменяет память, ты же училась в медицинском. Не закончила? Ну и ладно. Особой квалификации не требуется…. Я? Нет, я  работаю, не смогу. Ты же не работаешь. Будет тебе бесценный опыт, притом, бесплатный. Хотя, я тебе буду платить…  Сколько скажешь, столько и заплачу, - Андрей долго слушал ответ, иногда улыбался. – Ну, на нет и суда нет, как говорится. Отличного тебе отдыха, Кариночка.
Другой реакции он и не ожидал. Карина сослалась на то, что у нее путевка на Мальдивы. Он подозревал, что путевка действительно есть и купил ее его отец. Ранение не дало возможности осуществить поездку. Значит, Карина уже нашла другого партнера.  Знал бы отец, на кого он тратит свои деньги и время. 
Андрей опаздывал. По Крещатику не было возможности проехать, пришлось объезжать по параллельным улицам. К офису он подъехал, когда директора стали отъезжать после собрания. Но Андрей только вздохнул облегченно. Не любил он эти сборища, на которых голосуют за вопросы, ранее кем-то решенные. Значит, кого-то выбрали вместо отца. Ну и ладно. Пусть руководит. Все равно львиная доля акций остается в семье. У отца шестьдесят процентов, да у него двадцать, итого восемьдесят. Остальные двадцать в свободной продаже. Он даже не интересовался никогда, кто владеет остальными акциями. Пусть себе люди получают прибыль, на их семью хватает того, что имеют. Отец как-то предложил ему выкупить остальные двадцать, но он даже не подумал  поднапрячься, хотя и деньги свободные были. Ему достаточно.
Решил все же заглянуть к Светлакову, раз уж около офиса.  Нашел его в кабинете отца, когда тот решал – убирать портреты покойной жены Акуньшина и их родни или оставить на столе.
Рука Светлакова отдернулась от рамочки при виде вошедшего.
- Почему не был на собрании? Не успел?
- Не успел, - ответил Андрей, усаживаясь на удобный стул, - пока с доктором решил все вопросы…
- Что он говорит? – перебил его Светлаков, развалившись в кресле председателя.
- Да ничего конкретного, - отмахнулся Андрей. – То нет оборудования, то денег на оборудование, на сиделку. Вымогатель чертов!
- Дал ему?
- Конечно, дал, куда же денешься. А что тут? Кого избрали? Хотя… мог бы и не спрашивать. Вас?
- Да, мне доверили. Не ожидал такого единодушия. Единогласно избрали, - с довольным выражением лица ответил Светлаков. – Ты не переживай, не подведу. Конечно, должны были избрать тебя, но, сам понимаешь, мой опыт…
- Да, ладно, Федор Петрович. Вы же знаете, что мне это по барабану. Мне вполне хватает моих забот. А руководить всем холдингом – это не моё. Так что работайте.
17
- Еще вспоминай! – приказал Анатолий Марине. – Должна же быть еще какая-то зацепка. Давай опять начнем с твоей литературной деятельности. Как часто заходили к тебе эти самые Анжелика и Тимур?
- Толя, чтобы долго не вспоминать, давай просто посмотрим на сайте, там же каждое посещение регистрируется.
Марина повернула к себе ноутбук и открыла страницу.
- Вот первое их посещение. Я помню, что и сама заглянула на их страницу, читала их письмо-обращение к писателям. Вот второе и третье посещения подряд. Вот еще. Видишь? Они просмотрели мои детективы, видно по времени, что просто просмотрели названия. А «Убийство под кайфом» читали.
- Откуда знаешь, что читали? – заинтересовался Анатолий, заглядывая на страницу через плечо женщины. Он, как бы невзначай, немного прижался к ее спине, вдохнул запах ее волос, украдкой вздохнул.
- Читали, - уверенно сказала Марина, чувствуя его прикосновения, но не отстранилась: ей было приятно его тепло. – Они после этого еще несколько раз заходили и открывали именно этот детектив. Вот, смотри!
- Вижу. А теперь открой письмо, которое они тебе написали, - Сизоненко с сожалением отстранился от Марины. – Подвинься, я почитаю.
Марина открыла свою почту и показала письмо, полученное от «творческого союза». Анатолий внимательно пару раз прочитал.
- Слушай, писал не профессионал. Если бы это было настоящее издательство, то тебе предложили бы контракт. Здесь же ни слова об этом. И как ты повелась на такую заманиловку?
- Толик, у меня ни одной изданной книги, - немного обиженным тоном ответила Марина, - как, по-твоему, я должна была поступить, если люди предлагают мне издать мое произведение? Сразу отказать? Или расспрашивать о контракте? Я была вообще в шоке, что такое происходит со мной. В шоке от радости. Понимаешь?
- Понимаю, - вздохнул Анатолий. – Ладно, давай разбираться дальше. Что было после этого письма?
- Читай всю переписку, поймешь.
Через несколько минут Анатолий отодвинулся от монитора.
- Так, насколько я понял, ты сама отредактировала книгу и отправила им в электронном виде. Дальше что происходило?
- Через неделю после отправки книги к нам в дом залезли воры. Но ничего не украли, и милиция не стала возбуждать уголовное дело. Сказали, если бы вы знали, что у вас украли, тогда, конечно… Мы тогда подумали, что воры искали деньги, но не нашли.
- Почему не нашли? Не нашли тайник?
- Толя, какой тайник? – засмеялась Марина. – Не нашли потому, что их в тот момент в доме просто не было. У нас часто бывают такие моменты, когда деньги заканчиваются, а зарплат и пенсии еще нет. Вот и сидим без копейки. Понял?
- Понял, - протянул Анатолий. – Неужели так плохо?
- Да не плохо. Нормально живем, - отмахнулась Марина. – И отдыхать ездим, и питаемся нормально. Но иногда, конечно, бывает и по-другому… Вот сейчас я знаю, что украли нож. Но в тот момент о нем никто даже не вспомнил. Дочь повесила его на шкаф, ножны слились по цвету с доской шкафа, его просто не замечали.
- Понятно. Значит, воры целенаправленно искали что-то, с помощью чего можно было бы тебя подставить.
- Получается, что так. Хотя, возможно, это и не наш нож. Может же такое быть, что зэк сделал одинаковые ножи.
- Конечно, теоретически такое возможно, - согласился Анатолий, - но практика показывает, что это маловероятно. Будем исходить из того, что это все-таки твой нож. И, если он всплыл в этом ранении, получается, что твоя презентация планировалась заранее. И именно на тот момент, когда в соседнем зале будет происходить празднование юбилея председателя совета директоров холдинга. Значит, эти господа – Анжелика и Тимур – напрямую причастны к покушению.
- Трудно в это поверить, такие милые ребята, - Марина покачала головой, вспоминая, как вежливо разговаривал с ней Тимур, как обходительно обращалась с ней Анжелика.
- Скажи, после покушения, когда ты вызвала милицию, ты видела этих молодых людей?
- Нет, не помню. Тогда я была в шоке, вообще никого не замечала. Возможно, они и были где-то рядом.
- А зачем тебя Тимур вызвал в коридор?
- Перед этим я спросила за гонорар. Тимур сказал, что поговорим после презентации. Презентация прошла, мероприятие заканчивалось. Анжелика сказала, что Тимур пошел заказывать столик. Его не было какое-то время, потом он позвонил и сказал, чтобы я вышла в правую дверь. Я вышла и увидела пустой коридор и темное пятно на полу. Вот и всё. Я об этом несколько раз рассказала следователю. Но, похоже, он мне не верит.
- Я видел тот зал. Почему ты решила, что правая дверь, это именно та, в которую ты вышла? Там ведь несколько дверей, - Анатолий делал пометки в блокноте.
- Не знаю. Я стояла лицом к входной двери, когда разговаривала по телефону. Почему-то сразу решила, что справа от меня и есть правая дверь.
- Логично. Но откуда Тимур мог знать, как и где ты стоишь?
- Точно! Никак! Только, если он меня видел…, - Марина даже лоб почесала. – Выходит, он был в том же зале, только я его не видела. Значит, он меня специально направил в тот коридор.
- Умница. Получается, что так. Но это мы сможем проверить. Там в зале должна быть камера видеонаблюдения.  Если милиция ее не изъяла, заберем мы. Ты следователю об этом говорила?
- Нет, меня не спрашивали. Слушай, если это организовали Анжелика с Тимуром, то зачем это им надо было?
- Вот это мы тоже должны выяснить. А для начала надо просто их найти. У тебя есть их координаты?
- Есть телефоны. Вот номера, - после минуты поиска Марина протянула телефон Анатолию, - записывай.
- А еще мы с тобой проведаем Акуньшина, - записав номера, сказал Сизоненко. – И переедем жить на дачу, - добавил без всякой связи.
- Ясно, - нахмурилась Марина. – Может, лучше квартиру снять? Гостиницу я не потяну. Неизвестно, сколько здесь жить придется.
- Не тушуйся, - засмеялся Анатолий. – Ты же видела мою Татьяну, опять взбесилась, ревнует к тебе. Так что поживем на даче, ничего страшного. Это не очень далеко, сразу за городом. Кстати, Сашка там рядом. Хочешь увидеться? – лучик улыбки озарил его полное лицо.
- Спрашиваешь! Конечно, хочу!
- Марина, а как у вас обстановка в городе?
- Я всё ждала, когда ты спросишь, - рассмеялась Марина. – Спокойно у нас в городе, спокойно.
- В новостях все время говорят: «Восток, Восток». Ты ведь тоже на Востоке вроде живешь?
- Нашу область называют то восточной, то центром. Россияне считают Днепропетровскую область восточной, а мы себя причисляем к центру.
- Признайся, ты какой позиции придерживаешься? Ты же русскоговорящая. Хочешь к России примкнуть?
- Толик, о чем ты говоришь? Какая Россия? Да, у меня там много друзей и родственников, но я-то украинка. Зачем мне хотеть жить в России? Мне и здесь хорошо, - лицо Марины раскраснелось. Ее всегда задевали подобные разговоры. Почему-то многие считали, раз говоришь по-русски, значит, ты должен быть за ополченцев Донбасса и за Россию. – Мне еще ни разу в жизни никто не запрещал говорить на русском языке, хотя я с таким же успехом могу общаться и по-украински. Просто у нас много русских в городе живет, вот и говорим так, чтобы всем было понятно.
- А как же с документацией? На каком языке пишете?
- Смешные вопросы задаешь, адвокат, - засмеялась Марина, - провокационные. Я лично считаю, что в каждой стране вся официальная документация должна быть на одном государственном языке. Вот ты можешь представить, что, например, в Германии документы оформляют не на немецком, а на украинском или на белорусском?
- Нет, конечно, - рассмеялся и Анатолий, - такого быть не может.
- Тогда почему от Украины требуют наряду с украинским еще и русский признать вторым официальным языком? На каком основании? Только потому, что здесь проживает много русских? Так русские люди есть в каждой стране мира. Почему от других стран этого не требуют? Вот объясни мне.
- Ты права. Но на Донбассе большинство русских. Почему бы не пойти им на уступки и не сделать русский вторым государственным?
- По мне, так это просто повод для мятежа, не более. Столько лет жили, говорили, кто на каком хочет, никто ничего не запрещал. И вдруг язык стал камнем преткновения. Это надуманный повод, не находишь?
- Возможно. Но на Донбассе еще много нерешенных проблем.
- Проблемы есть, не спорю. Но их можно было решить и мирным путем, не прибегая к военным действиям.
18
В больнице к потерпевшему Марину, конечно, не пустили. Не помог и авторитет известного адвоката. Охранник потребовал для посещения специальный пропуск от следователя, а медсестра, проходившая мимо, только фыркнула негодующе: мол, ходят тут всякие.
- Ничего, в другой раз проведаем, - успокоил Исаеву Анатолий. – Врач сказал, что, возможно, не сегодня-завтра он выйдет из комы. Вот тогда и побеседуем. Сейчас все равно он ничего не сможет сказать. Заедем к следователю, потом ко мне в контору и на дачу.
- Как скажешь.
Марина понимала, что Анатолий взял ее полностью под своё крылышко. Он ни на минуту не оставлял ее одну, за что она ему была очень благодарна. По телефону давал указания подчиненным, которых у него оказалось многовато по ее понятиям.
- Сейчас заедем в офис, надо пару бумажек подписать, а потом я весь – в твоем распоряжении, - говорил Анатолий, выруливая на мостовую. – Вот черти, перегородили выезд. Кто же так паркуется? Богом клянусь, это – женщина.
- Как что, сразу женщина, - засмеялась Марина. – Привыкли вы, мужики, все беды на женщин сваливать.
- Обычно в жизни оно так и есть, - вздохнул облегченно, когда выехал на проезжую часть дороги. – Ты же из истории помнишь, что даже войны из-за женщин начинались? Как начали грешить еще в раю, так и до сих пор продолжаете.
- Ты мне зубы раем не заговаривай. Лучше скажи, что надо дальше делать?
- А дальше немного поработает моя команда. На милицию у меня надежды никакой. У них дел достаточно  и без этого. Они нашли подозреваемого в твоем лице и успокоились. Возможно, уже и начальству отрапортовали. Если бы не я, вернее, мой авторитет, не побоюсь этого слова, ты сейчас сидела бы в камере и знакомилась с отпетыми  мошенницами и настоящими убийцами.
- Спасибо тебе, - Марина взглянула со стороны на своего давнего друга.
- Не за что меня еще благодарить. Вот раскрутим это покушение, тогда и будешь расшаркиваться, - улыбнулся Анатолий. – Хорошо, что этот господин остался жив. Благодаря тебе, впрочем.
Офис адвоката Сизоненко оказался очень элегантным и дорого обставленным. Марина немного разбиралась в качестве мебели: ее бывший муж занимался изготовлением разных столиков-стульчиков. Поэтому спокойно могла отличить натуральное дерево от разного рода древесно-стружечных или волокнистых плит.  Здесь же везде был мореный дуб. Добротная мебель с претензией на старину, но не антиквариат. Она хорошо сочеталась с современной аппаратурой, которая присутствовала в изобилии на всех столах.
Марина обратила внимание, как моментально подтянулись сотрудники при виде Сизоненко. Прекратились разговоры и смех, который она слышала при входе. Головы повернулись в сторону Анатолия.
- Так, други мои, - обратился он сразу ко всем, - минуточку внимания. Кто в данный момент свободен, зайдите ко мне в кабинет.
Несколько человек поспешили занять места за длинным столом в кабинете Сизоненко. Марина скромно примостилась в углу.
Анатолий обвел взглядом сотрудников.
- Ребята, разрешите представить вам мою старинную подругу еще по юности – Марина Исаева. Чтобы вы меньше сплетничали, скажу сразу, эта женщина – моя безответная любовь.
После этих слов все заулыбались и раздались дружные аплодисменты, а Марина покраснела так, как не краснела уже очень давно.
- Ну, зачем? – тихонько произнесла она, но Анатолий ее услышал и ответил, глядя прямо в глаза:
- Затем, что все должны знать, и ты в том числе, что всё, что мы отныне будем делать – это ради любви. Все поняли? Хорошо, - продолжал он после дружных кивков сотрудников. - Марина попала в беду.
Минут за десять Анатолий подробно изложил всю информацию, которую успел собрать за время общения с Мариной.
- Мы с вами будем сами расследовать этот инцидент. Необходимо собрать всю информацию обо всех персонажах. Я здесь написал, кто и чем будет заниматься, - Анатолий что-то исправил в своих заметках и положил пару листов на стол. – Работаем. Я на телефоне, звоните, как только что-то нароете.
19
Марина лежала на мягком диване, зажав в кулаке краешек атласной простыни. День был насыщен событиями, и надо было всё это переварить. Дача Анатолия оказалась гораздо богаче его городской квартиры. Как он сам объяснил: квартиру купили готовую, а дачу строили с учетом потребностей хозяев. Шикарная отделка под дерево, мебель, подобранная со вкусом. Марина поняла, что обставлял дачу сам Анатолий. Вряд ли у его жены хватило бы мозгов на подобный дизайн.
Марина улыбнулась, вспомнив свою встречу с Сашей, теперь уже – Александром Сергеевичем. Да… все меняются к старости, но, чтобы так измениться… Александр Пешай когда-то был стройным красавцем, и сердечко Марины года два сохло по нему, не замечая вздохов Анатолия Сизоненко. А когда Александр действительно стал за ней ухаживать, она почему-то сразу потеряла к нему интерес. Наверное, перегорела. В дни молодости он работал в горкоме комсомола, потом преподавал в институте. А сейчас она встретилась с дряхлым стариком, потерявшим интерес к жизни.  Если бы Анатолий не представил, никогда бы не узнала, да и не обратила бы внимания на сгорбленного старичка, идущего с удочкой по улице. Выгоревшая футболка, трико еще советских времен, пластмассовые шлепки на босых ногах. Да и глаза потухшие, безжизненные. Даже жалко стало.
- Пить начал, с работы поперли, - объяснил позже Анатолий.
- А ведь такой парень был. Где его жена?
- Бросила, давно уже уехала, живет с сыном. Он один на даче круглый год кантуется. А тебя ведь узнал.
- Я его не узнала, мне как-то немного стыдно от этого. Да и вообще не по себе, - призналась Марина.
- Помню, как ты страдала, душу мне изливала, - улыбнулся Анатолий. – А я слушал тебя, а сам думал: «Вот и классно, что он на тебя внимания не обращает. Может, заметишь меня?»
- Толик, зараза ты такая, - засмеялась Марина. – Сказал бы тогда просто: «Люблю», и всё было бы по-другому.
- Да не было бы по-другому. Как судьба повернула, так и было бы. Ты все равно уехала бы в свой город, все равно вышла бы замуж за своего Виктора. И было бы так, как и есть. Понимаешь? Что запрограммировано, то и происходит.
- Ты настолько веришь в судьбу? – удивилась Марина. Она знала Анатолия всегда целеустремленным, смелым, идущим напролом, если это рационально. И вдруг подобные рассуждения…
- Раньше не верил. Думал, что захочу, то и будет. Но жизнь сама как-то повернула, и стало происходить то, чего не планировал. Нет, я не жалуюсь. Большинство все же идет по плану. И с карьерой – полный порядок. И дети есть, даже внучок уже имеется. А вот с любовью – провал. Всю жизнь прожил без удовольствия, если ты понимаешь, о чем я?
- Ты считаешь меня виноватой в том, что у тебя не сложилось с любовью?
- Нет, себя. Вовремя ничего не сказал, не предложил. Думал почему-то, что поступаю правильно по отношению к другу: ты ведь в Сашку была влюблена. Да и когда приезжал к тебе…,  но ты уже была замужем. Помню твой округлившийся животик. Подумал тогда, что это мог быть мой ребенок, - Анатолий отвернулся, но Марине показалось, что его глаза предательски заблестели.
- Ты же тогда сказал, что приехал в командировку.
- А что я должен был сказать? Что ночей не сплю, думая о тебе? Что мне смотреть на Татьяну тошно, потому что никогда ее не любил. Если бы в тот день я заметил хоть искорку твоего интереса ко мне, я сразу подал бы на развод. Мне было неважно, что у тебя уже был муж, что ты беременна от него, что, возможно, любишь его. Мне всегда нужна была только ты! Не знаю, зачем тебе это говорю? Но мне сейчас вот стало немного легче. Сказал и полегчало. Возможно, ты не поймешь. Прости, что напрягаю тебя своими чувствами. Когда ты позвонила, думал, с ума сойду.
Они проговорили полночи, пока за окном не начало светать. У Марины голова раскалывалась от изобилия информации, надо было хоть немного отдохнуть. Анатолий постелил ей на диване в гостевой комнате, а сам ушел в свою спальню, на прощание по-братски поцеловав ее в щеку. Он прижался к ней и задержался в таком положении немного дольше, чем того требовал братский поцелуй, но не позволил себе лишних движений. Марина была благодарна ему за это. Она еще не разобралась в своих чувствах. Поэтому сейчас любое проявление нежности со стороны Анатолия грозило бы разрывом их дружеских отношений.
Она долго ворочалась на чужой постели, хотя диван был очень удобным. Уснула только под утро, когда люди обычно поднимаются, чтобы идти на работу.
20
Расследование покушения  на известного бизнесмена Александра Акуньшина было взято на особый контроль. Начальство требовало ежедневного отчета о проделанной работе. Следователь Николай Минаев понимал, что его версия о причастности писательницы Марины Исаевой к покушению шита белыми нитками. Она обнаружила раненого, но не более того. На ноже нет вообще никаких отпечатков, словно его вымыли перед совершением преступления. Понятно, что преступник работал в перчатках. И если бы это была Исаева, у нее было достаточно времени от звонка на пульт дежурному и до приезда милиции, чтобы куда-то их выбросить. Но поиски перчаток ничего не дали. На ее одежде тоже не обнаружено капель крови. Мотива у нее никакого: с раненым она не была знакома. Хотя, это еще надо проверить. Подозревать ее, конечно, было не в чем. Но другой зацепки у следователя не было.
По второй версии убийцей мог быть сын Акуньшина. По рассказам близкого окружения жертвы сын с отцом давно не ладили и неоднократно ругались в присутствии свидетелей. Сын уже десять лет не может простить отцу гибель матери в автомобильной аварии. Вроде бы как мотив. Но почему он тогда ждал десять лет? Они работают в одной сфере, постоянно сталкиваются по работе. Наследство? Надо проверить, есть ли завещание? И в чью пользу? Все-таки миллионер. Второй мотив? Возможно.
Андрей Акуньшин опоздал на юбилей отца, приехал практически вместе с милицией. Алиби сомнительное предоставил. Надо проверять.
Конкуренты?  Это третья версия. По словам Светлакова  конкурентов у них нет. Есть мелочь, но им претендовать не на что. Так что убийство председателя совета директоров холдинга для них ничего не меняет.
Личный мотив? Вполне возможно. Из-за ревности какая-то дамочка наняла киллера. Акуньшин до сих пор завидный жених. Типа «так не доставайся же ты никому».
Минаев даже улыбнулся, прочитав написанное им же. У начальства такой мотив явно не прокатит.
За пару дней он проделал много работы. Проработал версию с писательницей. Но здесь вообще глухой номер: если даже она причастна к происшествию, то такой адвокат, как Сизоненко, всю работу сведет на нет.
Очень интересно, конечно, что покушение обставлено практически так, как написано в ее книге. И презентация совпала по времени с юбилеем Акуньшина. И мероприятие именно в ресторане того же Акуньшина. Если верить ее словам, раньше она никогда его не знала. А может, и знала. Ведь знакома же она с лучшим адвокатом города. А если это типа неразделенной любви, и она вот так решила ему отомстить?
Это можно проверить. Надо только найти кого-то из старшего поколения, кто был знаком с Акуньшиным в дни его юности.
А еще надо проверить организаторов презентации и организаторов банкета в честь юбилея.
Николай Минаев наметил план мероприятий и позвонил операм, чтобы дать им задание.
21
Андрей Акуньшин понял, что следователь подозревает его в покушении на отца. Подписка о невыезде, подтверждение алиби. Это же надо было ему опоздать на этот чертов юбилей. Главному бухгалтеру Малышевой приспичило именно в этот день получить от него кое-какую финансовую информацию, и ему пришлось засесть за компьютер, чтобы свести воедино те цифры, которые ее интересовали. Объяснила эту спешку тем, что в понедельник надо давать инфу в министерство, и ей еще придется сидеть над расчетами всё воскресенье.
Андрей не любил сталкиваться с Малышевой. Помнил ее попытки флиртовать с ним. Это произошло после того, как ей не повезло заарканить отца. Отец вовремя разобрался в попытках этой женщины привлечь к себе его особое внимание. Он не делился с сыном подробностями своей личной жизни, но Светлаков просветил Андрея.
Малышева была на пятнадцать лет старше Андрея, но это не остановило ее. Она знала, что парень не так давно расстался со своей женой, вот и постаралась утешить брошенного на произвол судьбы, как она выразилась. Пару раз пригласила в кабинет вроде по делу, чашечка кофе, то да сё. Вначале Андрею даже льстило внимание главного бухгалтера. Но, когда она после изрядной порции коньяка вместо кофе вдруг погладила его по голове и предложила продолжить посиделки у нее дома, до Андрея дошло, наконец, чем это чревато для него. Вежливо отказался. С тех пор Малышева при каждом удобном случае старается его подколоть, хоть как-то унизить.
Поэтому, чтобы не сталкиваться с ней лично, больше общается по телефону, а необходимую информацию сбрасывает на почту.
 Вот и на юбилей из-за нее приехал с опозданием. Уже на входе сказали, что отца пытались убить, и его только что увезла «скорая помощь».
Следователь потребовал алиби. Какое алиби, если дома сидел за ноутбуком, даже приходящей домработницы в тот момент рядом не было. Получается, что подтвердить никто не сможет.
Неимоверная жара выбивала из колеи.  Плавился асфальт, плавился  мозг. Андрей ехал в офис, но мысли были совсем не о работе.
 Кому понадобилось убивать отца? Кому мешала его жизнь?
Андрей понимал, что занятие бизнесом не способствует, конечно, обзаведению лучшими друзьями, но и явных врагов у него тоже, вроде, не было.  Как бы он лично ни относился к отцу, но все равно любил его. То, что между ними пролегла пропасть после гибели матери, не означало, что он перестал его любить.
Андрей гордился отцом. Он знал, что своего материального благополучия отец достиг упорным трудом. У него не было богатого наследства, не было «волосатой лапы», никто никуда его не проталкивал. Вот взял человек и с чистого листа начал свой бизнес. С одного-единственного кредита в банке.
Отец часто ему когда-то рассказывал, как начинал свой хлебный бизнес. Взял кредит, купил установку «Дока-хлеб» и стал просто печь хлеб на продажу. Прибыль тратил только на продвижение бизнеса, на расширение.
Возможно, ему помогло то, что начинал он в 90-ых, когда в стране была неразбериха. Тогда выживали в бизнесе или очень удачливые, или те, кто смог договориться и с рэкетом, и с властью. Насколько понял Андрей, отцу просто повезло. Как бы там ни было, сейчас он возглавляет крупный холдинг, и в этом только его личная заслуга.
Мысли Андрея перескочили на текущие дела. Надо отдать кое-какие распоряжения и ехать в больницу.  Врач дал надежду на скорое выздоровление. Правда, сказал при этом, что всё может знать только Бог, а он, врач, только его слуга. Запутано, но родным больного достаточно даже намека на выздоровление, чтобы появилась надежда. Андрей молил Бога, чтобы отец пришел в себя. Тогда прояснится непростая ситуация, он скажет, кто всадил в его грудь нож, и всё станет на свои места. Не очень комфортно чувствовать себя подозреваемым в покушении на родного отца.
22
Марина опять решила сходить в больницу. Ее не остановило то, что ее не пустили первый раз. Анатолий промолчал, когда она изложила ему свою просьбу, но после посещения офиса, где он выслушал своих сотрудников и дал какие-то распоряжения, пригласил ее в машину и отвез в больницу.
По дороге он больше молчал. Как поняла Марина, переваривал полученную информацию. Ей было интересно наблюдать за мимикой его лица, выражение которого всё время менялось. Единственное, что она поняла – всё шло хорошо.
- Ты мне хоть что-то скажешь? – не выдержала она пытки молчанием.
- Потом.
- Когда – потом? Я тоже хочу быть в курсе дела. Что-то раскопали?
- Раскопали, - удовлетворенно улыбнулся Сизоненко. – Но не спрашивай. Я тебе позже всё расскажу, когда соберу воедино. После больницы поедем к следователю. Там и услышишь. Не понимаю, что ты хочешь увидеть в той больнице?
- Не что, а кого, - поправила его Марина. – Я хочу увидеть его глаза.
Анатолий ревниво взглянул на нее, но промолчал.
- Знаешь, из головы не идут его голубые глаза. Вот даже сейчас вижу, как он тогда смотрел на меня умоляющим взглядом.
- Ты даже цвет его глаз успела рассмотреть?
- Успела, - вздохнула Марина. – Веришь, лицо вспоминаю с трудом, а вот глаза помню отчетливо.
- Бывает. В минуты стресса запоминается какая-то деталь и преследует потом долго и навязчиво. Да, бывает. Только ведь никто тебя к нему не пустит. Помнишь, что нужен спецпропуск?
- Помню, к сожалению. Толик, может, попросишь следователя?
- Ну вот, я так и знал! Ждал, когда же ты об этом попросишь, - рассмеялся Анатолий. – А что мне за это будет?
- Ну, ты и жук, - засмеялась Марина. – И что же ты хочешь?
- Пару поцелуев…
- Толик!
- В щеку!
- Ладно, вымогатель. Но только после посещения больницы, - заметив, как Анатолий подставил щеку для поцелуя, поспешила отвертеться Марина.
- Так и знал, - притворно вздохнул Анатолий. – Есть пропуск. Я действительно предвидел твою просьбу, - ответил он на немой вопрос Марины. А потом надо заехать в отдел милиции и составить фоторобот  Анжелики и Тимура.
- А их-то зачем? – искренне удивилась Марина.
- А ты попробуй к ним дозвониться.
- И что я им скажу?
- Спроси, когда подписание контракта? – ухмыльнулся Сизоненко. – Чего медлишь? Звони.
Марина набрала номер телефона Анжелики, послушала, отключилась. Набрала другой номер – Тимура, отключилась.
- Номер не существует.
- Что и требовалось доказать. Эти номера не существуют с того момента, как совершилось преступление. Симки выбросили и все дела. Теперь улавливаешь?
- Улавливаю.
Марина вдруг четко увидела ситуацию со стороны: её поманили изданием книги, пригласили на презентацию, украли нож, хотели убить бизнесмена и повесить убийство на нее. Только вот вопрос: почему для этой цели избрали именно её? Потому что в её детективе описано подобное убийство. Она сама написала рецепт убийства. Марину передернуло от одной мысли, что она своей писаниной навлекла столько неприятностей, как для себя, так и для пострадавшего человека.
- Приехали. Держи свой пропуск, - Анатолий протянул бумажку Марине, - только долго там не задерживайся. Я в машине подожду.
- Спасибо, Толик, - Марина не удержалась и поцеловала его в щеку.
- Вот ради таких моментов и надо стараться, - улыбнулся он. – Беги!
23
Охранник привычно перегородил дверь. Милиционер даже не оторвался от решения сканворда. Марина сунула охраннику прямо в лицо пропуск. Тот нехотя прочитал его, отстранился от двери.
- Что там? – отреагировал милиционер.
- Спецпропуск от следователя, - глухим голосом ответил охранник.
- Пропускай, - милостиво разрешил милиционер и опять опустил глаза на сканворд.
Марина осторожно открыла дверь палаты, к ней тут же подскочила медсестра. Но, только взглянув на спецпропуск, она молча отошла и сделала приглашающий жест, хотя выражение ее лица говорило об обратном. Марина не стала обращать на нее внимание: была готова к подобной встрече.
- Вы можете оставить нас наедине? – задала она вопрос, не особо надеясь на положительный ответ. Но, как ни странно, медсестричка только фыркнула негодующе, и тут же вышла из палаты. Видимо, подпись следователя здесь была на уровне приказа.
Марина осталась наедине с больным. Перед ней на больничной койке лежал пожилой мужчина с очень бледным лицом. К его руке была подключена капельница, на теле прикреплены датчики, рядом на столике стояло множество аппаратуры, на мониторе бегали кривые линии.
Она даже себе толком не могла объяснить, зачем  сюда пришла. Но твердо знала, что хотела бы еще раз взглянуть в глаза этому мужчине. Видимо, это желание так и останется только желанием, потому что Акуньшин лежал с закрытыми глазами.
Марина где-то читала, что с больными, которые находятся в коме, надо разговаривать. Вроде бы они слышат всё, только ответить не могут. Позитивная речь влияет на биологическую программу человека и настраивает его на выздоровление.  Но самое сильное воздействие на человека производит рифмованная речь, то есть, стихи влияют на биоэнергетику человека. Вот со стихами Марина не очень дружила. Она их запоминала, а сама не могла даже пару строчек зарифмовать.
Она подошла к мужчине, присела на стул, где перед этим сидела медсестра, стала рассматривать его лицо. Очень бледное, но с остатками загара. Продольные морщины на лбу не старили его, просто придавали мужественности. Марина знала, что ему исполнилось шестьдесят пять лет, но выглядел он моложе, даже на больничной койке, которая никого не красит. Резко очерченные губы красивой формы. Наверное, в молодости был красавцем. Интересно, ведь какое-то время жили в одном городе, возможно, даже где-то пересекались. Поверх одеяла лежали сильные руки. Кожа еще без старческих пигментных пятен, длинные пальцы. О таких говорят – пальцы пианиста. Может, и он играет на пианино.
Она вдруг вспомнила стихи о гордости.
- Гордым легче, гордые не плачут…
Марина проговорила это вслух и решила, что дочитает стихи до конца. Где-то сбилась, но это было не важно. Потом она вспомнила  какие-то стихи еще со школьной программы. Даже не думала, что в памяти сохранились эти обрывки стихотворных форм. Читая стихи, она непроизвольно прикоснулась к руке больного, погладила ее, да так и держала до того момента, пока не скрипнула дверь, впуская медсестру.
- Прием окончен, - грубо сказала она, негодующим взглядом наблюдая, как Марина резко отдернула свою руку от руки пациента.
- Я еще приду, - сказала Марина для Акуньшина, и ей показалось, что на мониторе чуть выше дернулось пару зигзагов.
- Ну-ну…, - медсестра уже проверяла капельницу, показывая всем своим видом, что пора уходить.
24
Следователь как-то равнодушно отреагировал на приход Марины Исаевой со своим адвокатом. Задал несколько ничего не значащих вопросов, записал в протокол.
- Гражданка Исаева, вы в молодости встречались с Александром Акуньшиным? – спросил как бы мимоходом.
- Нет, - удивленно ответила Марина. – Не помню. Не знаю, - как-то неуверенно ответила она, а Сизоненко взглянул на нее укоризненно.
- Так не помните, или не знаете? – уточнил следователь.
- Он старше меня на пять лет. Может, где-то и пересекались, но не уверена. По крайней мере, я его не помню.
- Зачем вы навещали его в больнице?
- Просто так, - Марина мельком взглянула на Анатолия. – Проведать. Посмотреть, как он. Мне показалось, что он отреагировал на мой приход.
- Как отреагировал? – Николай Минаев даже ручку отложил. – Конкретнее.
- Когда я уходила, на мониторе немного выше вырисовались линии зигзагов.
- Аааа, - протянул разочаровано следователь и опять взял ручку. – Скажите, кто заказывал зал в ресторане для вашей презентации?
- Я же уже говорила, всё мероприятие организовали Анжелика и Тимур.
- Вот смотрю на вас и удивляюсь. Вы приехали из другого города, поселились в гостинице, пришли в ресторан, который заказали для вас чужие люди, и даже не поинтересовались их фамилиями. Или всё же вы их знаете, только нам сообщить не хотите?
- Думаю, на сегодня вопросов достаточно, - вмешался Сизоненко. – Моя подзащитная вам еще раньше ответила на все эти вопросы. Да и фотороботы составлены. Подпишите пропуск.
- Еще один вопрос и вы будете свободны. Вам эта вещь знакома? – следователь достал из сейфа пакет и бросил на стол.
Марина вздрогнула при виде ножа, на лезвии которого еще были бурые пятна.
- Я видела этот нож, или похожий, в груди того мужчины, - еле выдавила из себя, побледнев.
- А раньше вы его видели? – опять спросил следователь.
- Н…нет, - немного запнулась женщина.
Ей на выручку опять пришел Анатолий.
- Так вы подпишете пропуск?
- Конечно, - следователь поставил свою подпись на клочке бумаги и в упор взглянул на Марину. – Но мне кажется, что эта вещь вам все же знакома.
- Идем, - Сизоненко потянул Марину за собой, не дав той сказать ни слова.
25
- Чуть не спалилась, - выдохнул Сизоненко уже в машине. – Неужели не можешь контролировать себя?
- Виновата. Но увидела, представила, что он уже знает, - оправдалась Марина, вытирая вдруг вспотевший лоб.
- Откуда ему знать? Они до сих пор не сообразили, что надо искать твоих организаторов.
- А ты почему им не подскажешь?
- А зачем? Вот мои ребята всё вынюхают, тогда и преподнесем им на блюдечке. А то с их стараниями и этих упустят. Ты в курсе, что зал в ресторане вообще на «левый» паспорт заказывали?
- Нет, конечно. Откуда мне знать.
- И видеонаблюдение странным образом было отключено именно в том зале, где были вы. И на входе тоже. Мы это уже проверили, а вот за милицию даже не уверен, додумались ли.
- Еще что-то знаешь?
- Знаю только то, что никакого творческого союза не существует.
- А как же мои книги? Я ведь их в руках держала. Дома лежат. Презентация? – растерялась Марина.
- Сколько было экземпляров? Пять у тебя дома, да штук двадцать ты подписала и раздала. Так?
- Так.
- А ты обратила внимание, какой тираж, какая типография? Вообще на реквизиты обратила внимание? – Анатолий уверенно повернул к офису.
- Обратила. Никаких реквизитов. Но я подумала, что это просто сигнальные экземпляры. А основной тираж будет издаваться потом, после прочтения и согласования.
- Эх, наивная простота, - без тени улыбки сказал Анатолий. – Сейчас зайдем в офис, и я тебе по полочкам всё разложу.
Сизоненко оставил Марину одну на некоторое время, дав тем самым возможность немного прийти в себя после напряженного дня. Она не хотела ни о чем думать. Сказалось напряжение, неимоверная жара, полученная информация. Под кондиционером была живительная прохлада, и Марина расслабилась в ожидании Анатолия. Среднего  возраста секретарша принесла стакан холодного яблочного сока, за что Марина была ей очень признательна.
- Ну, что, подруга, займемся анализом? – веселое настроение Анатолия вселяло надежду. Он широким шагом вошел в кабинет и развалился в своем кресле. Итак, начнем.
- Начнем, - поддержала его Марина. – Что там?
- Твоя история начинается с того момента, как ты выставила на сайт свой детектив, в котором написала рецепт практически идеального убийства. Я полностью прочитал твоё творение, когда ты дрыхла без задних ног.
- Фу, грубовато звучит, - Марина скривила губы в нарочитой ухмылке.
- Ничего-ничего, зато правильно выражает суть, - улыбнулся Анатолий, пригладив свою поредевшую шевелюру. – Значит, ты выставила детектив, его тут же прочитал кто-то из «творческого союза». Анжелика или Тимур – не имеет значения. Думаю, этим людям было дано задание найти именно такого автора. Вот они и нашли его, то есть, тебя. С твоим же рецептом убийства. То, что автор оказался женщиной, их не остановило. Они бросают тебе приманку в виде издания твоей книги. Естественно, ты клюешь. Ладно-ладно, опять грубовато? – Анатолий поднял руку в знак примирения, увидев опять ту же ухмылку на лице Марины. – Ничего, терпи. Значит, ты проглотила наживку и согласилась на их предложение. Дальше дело техники. Они издают двадцать пять экземпляров: благо, тратиться на редактора и корректора не понадобилось, ты сама это успешно сделала.
- Да, - кивнула Марина.
- Это, кстати, не очень дорого. Издают, скорее всего, в частной типографии, где никто не требует подтверждения авторского права. Отсюда, кстати, и то, что не проставлен тираж, не указана типография. Думаю, сказали, что это – подарочный вариант. Если бы у нас сейчас был хоть один экземпляр книги, определить издателя не составило бы труда. Но нам это в данный момент не очень важно.
- Можно выслать книгу.
- Что? – Анатолий оторвал глаза от своих бумаг.
- Говорю, что книгу можно выслать по почте. Позвоню дочери, она сразу вышлет.
- Не надо. Пока не надо. Идем дальше. Кто-то едет в твой город и залезает в твой дом, чтобы найти хоть что-то, что тебя впоследствии может скомпрометировать. Ты давала точный адрес кому-то из них?
- Да, Анжелика спрашивала. Сказала, для оформления документации.
- Понятно. Думаю, приезжал Тимур. Нож подвернулся как раз кстати. Вот тут начинается самое интересное. Зачем Тимуру или Анжелике убивать Акуньшина? Что их связывает? Зачем такая сложная комбинация?
- Не знаю.
- Конечно, не знаешь. И я не знаю. Пока не знаю. Но думаю, что их или попросили, или заставили это сделать. Кто?
Секретарь опять принесла холодный сок, Анатолий поблагодарил ее кивком головы.
- Дальше. Анжелика заказывает номер в гостинице на твое имя. Кстати, номер был заказан на Регину Шварц. Они не удосужились даже поинтересоваться твоим настоящим именем. Значит, для них было неважно, кого они подставляют – Федю или  Петю. Извини, это образно.
Марина кивнула головой, вспомнив, как удивились эти двое, когда она назвала своё настоящее имя.
- Зал в ресторане заказан на чужой паспорт. Это, чтобы впоследствии не светиться. Камеры отключены. Вывод: камеры мог отключить тот, кто знаком с их расположением, или тот, у кого есть доступ к камерам. Это - охрана ресторана, управляющий, кто-то другой из обслуги. Даже официантка, у которой могут быть шашни с охранником. Практически, это мог сделать каждый, кто работает в ресторане, - Анатолий немного задумался. – Если всех проверять, уйма времени уйдет.
- Доступ к камерам может быть и у владельцев ресторана, - добавила Марина.
- Что ты сказала? У владельцев? Правильно. Об этом я как-то не подумал. Это еще больше расширяет границы поисков, - улыбнулся Сизоненко, добавив запись в блокнот. - Дальше. Звонок Тимура. Как долго его не было в зале перед звонком? Ты запомнила?
- Минут десять, не больше. Я его видела после презентации, потом он исчез. Анжелика сказала, что он ушел заказывать столик в ресторане для нас, чтобы поговорить в спокойной обстановке.
- Ты сама спросила, где Тимур? Или Анжелика просто подошла и сказала о столике?
- Не помню.
- Ладно, пока и этого достаточно. Значит, Тимур отсутствует минут десять, потом раздается звонок. За это время он мог спокойно вызвать Акуньшина под каким-то предлогом в тот коридор и ударить ножом. И сразу позвонить тебе, чтобы ты оказалась рядом с ним практически в момент его смерти. Конечно, он не ожидал, что удар не будет смертельным. И думал, что на ноже окажутся твои отпечатки пальцев.
- Толик, может, это не Тимур сделал?
- Может, и не Тимур. Но как-то всё сходится. Анжелику мы исключаем, так как ты ее видела в зале всё это время. Видела?
- Да. Она всё время была в кругу гостей. Это я точно помню, - подтвердила Марина.
- А как она себя вела?
- Нормально, вроде, - добавила Марина, приподняв плечо. – Нормально, - подтвердила более уверенно.
- Не волновалась? Не суетилась больше положенного?
- Нет.
- Возможно, она и не была в курсе того, что должно было произойти? Но Тимур уж точно знал, раз вызвал тебя в тот коридор. Так, еще вопрос: почему ты все же вышла именно в ту дверь? Я смотрел этот зал, там четыре двери. Когда-то это был холл. Потом поставили стену, и получился зал. Одна дверь выходит прямо в кухню, вторая – центральный вход, третья – запасный выход, четвертая – коридор первого этажа, куда практически никто не заглядывает. Почему тебя понесло именно в этот коридор?
- Он сказал – в правую дверь. Я в тот момент даже не задумалась, куда идти, пошла сразу в ту.
- Значит, он тебя точно видел, когда звонил. Сделал дело и отправил тебя на место преступления. Или же ему позвонили и приказали тебя туда отправить. Это еще надо разобраться. А теперь рассмотрим, кому было выгодно убрать Акуньшина? Если это действительно Тимур организовал от начала до конца, то надо его найти. Возможно, внебрачный сын или еще что-то в том духе. Но, думаю, что он здесь – только исполнитель. Заказчик покруче будет. С деньгами, если не пожалел потратиться на издание книг, презентацию и прочее. Акуньшин ведь миллионер. Значит, надо смотреть, кому могли бы достаться его денежки в случае его смерти?
- Толик, тут прямо на детектив тянет, - улыбнулась Марина.
- Жизнь еще тот детектив, - подтвердил Анатолий. – А выгодна смерть Акуньшина только его единственному сыну Андрею. Вот так. Если, конечно, не составлено завещание еще в чью-то пользу. Надо наведаться к нотариусу.
26
Со времени назначения на новую должность Светлаков полностью преобразился.  Он с важным видом входил в офис, одним кивком головы здоровался сразу со всеми и больше ни на какие приветствия не отвечал. Острый подбородок был поднят вверх, грудь выпячена колесом, шаг стал широким и уверенным. Сослуживцы его не узнавали.  В свои пятьдесят он стал выглядеть лет на десять моложе, что не преминули отметить все женщины офиса.
Свои обязанности  он знал отлично. Годы работы в качестве заместителя  научили его обращать внимания на мелочи, которые руководство обычно не замечает, оставляя их подчиненным.  Но от таких мелочей подчас зависит судьба любого бизнеса.
- Светочка, пригласи ко мне Ирину Леонидовну, - мимоходом сказал секретарше, входя в кабинет. На двери кабинета висела табличка с именем Акуньшина, и у Светлакова мелькнула дерзкая мысль сменить ее, но сдержался: еще рано, надо немного подождать.
Важно уселся в кресло Акуньшина, немного недовольно сморщился: оно было узковато для его фигуры, располневшей в последнее время. Тренажеры не помогали, на диете сидеть не было желания.  Расстегнул еще одну пуговицу на светлой рубашке с коротким рукавом. Брючный ремень больно впился в живот, но расслабить его он не мог: надо было держать марку. Поэтому выдохнул и втянул живот, что сразу округлило грудь. В такой позе и встретил появление главного бухгалтера.
Малышева вошла с улыбкой на полных губах. Кожа лица ее лоснилась от пота, широкие поры не мог скрыть никакой тональный крем. Пышные волнистые волосы до плеч полностью скрывали шею, и казалось, что второй подбородок лежит почти на высокой груди. Одевалась она в одежду модных брендов, что не всегда шло к ее фигуре, но выглядело дорого.
- Вызывали? – не ожидая ответа, она подошла вплотную к Светлакову и подставила щеку для поцелуя.
Тот быстро чмокнул ее и испуганно отстранился.
- Ирочка, только не здесь.
- Почему? Боишься, что кто-то увидит? Так еще пару дней и о нас будет говорить даже дворник соседнего дома, - рассмеялась Малышева, но все же отошла на безопасное расстояние. – Зачем вызывал?
- Надо бы обсудить финансовые вопросы.
- Как там наш председатель? Всё же выкарабкается?
- Пока в коме. Посмотрим.
- Да, подождем. Так что ты хотел? – Малышева расположилась за длинным Т-образным столом, открыла принесенную папку.
- Хотел узнать, как обстоят наши дела с активами? Что-то можно перебросить на счет?
- Не волнуйся, всё, что можно, я сразу перевожу. Сам понимаешь…
- Конечно-конечно, - Светлаков вытер вдруг вспотевшие ладони о штанины брюк. – Ты же понимаешь, если вдруг что, сразу аудит и прочее. Надо, чтобы мы сработали на высшем уровне.
- Федя, говорю тебе – не переживай. Ты с Андреем насчет акций говорил?
- Нет, не было подходящего момента. Думаю, он свои не продаст.
- А отца?
- Ира, но он же еще…, - Светлаков укоризненно взглянул на Ирину.
- Молчу-молчу, - Малышева, шутя, побила себя по губам.
- Ты бы сходила в больницу, проведала нашего шефа.
- Думаешь, надо?
- Надо. Хотя бы для людей, чтобы меньше болтали. А теперь покажи мне, как дела в наших дочерних предприятиях. Что-то меня наша новенькая волнует…
- Это в каком плане она тебя волнует? – в грозно-шутливом тоне переспросила Ирина. – Имей в виду, Светлаков, я соперниц не потерплю.
- Ирочка, сугубо в деловом. Помнишь, она меня первая поддержала. Я добро помню. Надо глянуть на цифры. Если что – помочь человеку. Надеюсь, ты меня понимаешь, - серьезно ответил Светлаков, вытирая пот чистым носовым платком: кондиционер мало помогал в такую жару.
27
- А не сходить ли нам вечерком в театр?  - Сизоненко бросил папку на стол и стал возле кондиционера, расстегивая рубашку еще на одну пуговицу.
- Театр? Какой театр среди лета? Они же все на гастролях, -  удивилась Марина.
Она вдруг вспомнила, как в студенческие годы вместо кино бегали в оперетту. Билеты на балкон стоили не намного дороже, чем в кино, зато какое удовольствие… Иногда там честно прогуливали скучные лекции. Однажды ушли с занятия практически всей группой. Уходили по одному, по двое-трое. Но какой дикий ржач стоял перед зданием оперетты, когда столкнулись там всей группой. Конечно, получили от куратора под завязку, но хоть не обидно было: получили за дело. Марина улыбнулась своим воспоминаниям.
- Еще не все. Сегодня последний спектакль в театре русской драмы имени Леси Украинки. Помнишь такой?
- Конечно, помню. А что там дают?
- Комедия «Слишком счастливый отец». Пойдем?
- Да, сейчас только комедии не хватало, - вздохнула Марина. – Ты с Таней собираешься мириться?
- Комедия сейчас – самое то. Отвлечешься немного. А мириться я не собираюсь. В принципе, я и не ругался. Она перебесится, сама приедет контакты налаживать. У нас так всегда, так что не парься по этому поводу. В общем, я заказываю билеты.
- Как знаешь.
Анатолий вызвал секретаршу и заказал билеты. Та записала в блокнот поручение шефа, окинула исподтишка Марину любопытным взглядом и удалилась.
- Мне твои сотрудники, наверное, все косточки уже перемыли? – с улыбкой сказала Марина. – Ты ведь меня ни на шаг не отпускаешь. Смотри, чтобы твоей репутации не повредило. Что смотришь? – спросила она через время, потому что Анатолий смотрел на нее с такой хитрой ухмылкой, которую невозможно было не заметить. – Или старухи типа меня уже никому репутацию испортить не могут?
- Да что ты глупости говоришь? Они ведь знают, что ты – любовь всей моей жизни. Скорее всего, уже ставки делают, когда я разведусь и сделаю тебе предложение. Они у меня  - народ предприимчивый, - рассмеялся Сизоненко.
- Надеюсь, сам ты о подобном  не думаешь?
- Только не психуй – думаю. Еще и как думаю. Но, зная тебя, мои мечты так и останутся только  мечтами. Хотя, может, подумаешь над таким поворотом судьбы? - с надеждой заглянул ей в глаза.
- Толик, теперь ты глупости городишь. Ладно, хватит на эту тему.
- А, собственно, почему? Ты – свободная женщина. Если ты согласна дожить со мной до глубокой старости, только скажи – я тут же разведусь. Меня ничто не держит, никакой любви, никаких отношений. Подумай.
- Хорошо, я подумаю, - сказала Марина, чтобы не обижать своего друга.
Вечером они вдвоем поехали в театр. Марина в своем городе очень редко посещала подобные мероприятия. И даже не оттого, что билеты были не по карману, просто до театра надо было ехать двумя маршрутками. Спектакли заканчивались поздно, и она никак не успевала на вторую маршрутку. Брать такси – в условиях длинной протяженности города получалось очень дорого. Поэтому она была рада возможности приобщиться к прекрасному, как бы ни банально это прозвучало.
Они еле успели к началу, но после первого акта решили побродить по театру.
- Нравится? – вопрос вывел Марину из задумчивости, но она сразу не смогла сообразить, относительно чего вопрос: нравится театр, или нравится ли спектакль? Ей нравилось и то, и другое. Поэтому, не переспрашивая, честно ответила:
- Да, очень.
На стенах холла висели фотографии артистов театра. Марина не особо к ним присматривалась, лица были молодые, незнакомые. Вдруг ее словно током ударило: прямо на нее со стены смотрели глаза Тимура, а еще через один портрет она увидела лицо Анжелики.
- Толя, Толя, подойди сюда! – почти закричала она, уставившись на портреты. – Вот они!
- Кто? – подбежал Анатолий, запыхавшись: пока Марина рассматривала портреты, он успел сбегать в буфет и купить мороженое.
- Вот же они, - указала Марина на портреты Тимура и Анжелики, и рассмеялась, - нашлись!
Сизоненко видел фотороботы, поэтому сразу сообразил, о ком речь.
- Вот это да! Вот и не верь в судьбу! Не зря мы сегодня забрели именно сюда, не зря. Они даже имен своих не меняли, - после прочтения фамилий актеров сказал Сизоненко, - вот наглость.
Он тут же набрал номер следователя и рассказал ему новость.
- Теперь пусть милиция поработает, а мы с тобой досмотрим спектакль.
- Мы разве не найдем их? – удивилась Марина.
- А зачем? Чтобы они просто сбежали? Нет уж, пусть милиция отрабатывает наши налоги. Кстати, из них кто-то задействован в спектакле, не заметила?
- Нет, конечно, не заметила. Во втором акте посмотрим. Вот это дела...
28
После допроса Анжелики, которая действительно оказалась артисткой театра, следователь Минаев пришел к выводу, что она не знает ничего, что пролило бы свет на личность преступника. Она рассказала, что ее коллега, а по совместительству и сожитель, предложил организовать одной писательнице подарок в виде издания книги и ее презентации. Вроде бы его знакомый попросил сделать это от их имени, потому что не хочет светиться. Он дал им подробный план, как и что делать, снабдил деньгами и пообещал очень хорошо оплатить услуги.
Анжелика зарегистрировалась на сайте «Проза.ру». Согласно плана стала регулярно заходить к этой женщине на страничку, делала вид, что читала ее книги. Потом отправила ей письмо, текст которого передал Тимур якобы от своего знакомого.
- Вы лично читали детектив «Убийство под кайфом»? – задал вопрос следователь.
- Да, прочитала, интересно было.
Следователь достал нож в пакете и показал девушке.
- Вам знаком этот предмет?
- Нет, - сразу ответила актриса, даже не присматриваясь к орудию покушения.
- Кто предложил провести презентацию именно в этом ресторане?
- Тимур. Он сказал, это была просьба знакомого.
- А почему на чужой паспорт?
 - Как это – на чужой? Я заказывала, думала, что это и есть паспорт того знакомого. Тимур дал паспорт, сказал, чтобы на него оформила заказ. Что здесь такого?
Николай Минаев задал еще много вопросов, на которые Анжелика отвечала с готовностью. Но главный вопрос так и остался без ответа. Следователь ничего не выяснил относительно личности знакомого Тимура.
Тимур на допросе рассказал почти то же самое, что и Анжелика. Но имя знакомого  не назвал.
- Он все распоряжения отдавал мне по телефону, я его ни разу не видел, - сказал он на первый же вопрос о личности заказчика.
- И вы думаете, я поверю вам, что вы выполняли все приказания незнакомого человека?
- Ваше право верить или нет, но это так.
- Если это так, то вы должны быть у него на крючке, раз согласились на подобную работу. Если не расскажете, останетесь подозреваемым номер один. Вы понимаете, чем это вам грозит?
- Вы подозреваете меня в покушении на того человека? Да я его увидел только в газетах, - возмущенно ответил Тимур. – Мы с Анжеликой выполнили свою работу, получили деньги и всё.
- И как вы получили деньги?
- Обычный перевод на мою карточку. Не верите? Проверяйте!
- Вы не кипятитесь. Давайте подробно, шаг за шагом проясним ситуацию, - следователь был спокоен. Его считали педантом, но эта его черта только помогала в работе. Он докапывался до последней мелочи, что позволяло избегать ошибок. – Значит, вам позвонил незнакомец и предложил провести операцию по организации издания и презентации книги. Так? И вы сразу согласились?
- Ну, не сразу. Он представился другом одного моего знакомого, которому я… был должен, - ответил Тимур с запинкой.
Эта запинка не прошла мимо внимания следователя. 
-  Вот и крючок. Так, что вы были должны вашему знакомому?
- Я бы не хотел…, это дела давно минувших дней, - Тимур в нерешительности потер затылок.
- Молодой человек, если вы всё не расскажете, останется ряд невыясненных вопросов. Это чревато тем, что вас раз за разом будут вызывать на допрос, пока ситуация не прояснится. Поэтому из опыта, уж поверьте мне на слово, лучше рассказать всё и сразу, - следователь пристально уставился на парня. – Говорите!
- Хорошо. Лет пять назад я сбил пешехода. Не насмерть, нет. Просто он появился, как из-под земли, я не успел затормозить. Отбросило капотом, он упал. Я остановился, хотел помочь, вызвать «скорую», но он отказался.  Сказал только, что я ему буду должен. Я дал ему свою визитку, он сказал, что его зовут Виктором. Пять долгих лет я думал о нем, и вот он позвонил. Позвонил и сказал, что пора отдавать долги.
- Фамилию его знаете? – перебил Минаев.
- Нет. Просто Виктор.
- Дальше.
- Он сказал, что мне перезвонит его товарищ, и я должен выполнить всё, что тот скажет. Конечно, я согласился.
- И как скоро товарищ перезвонил?
- В тот же день. Он попросил организовать издание и презентацию. Сказал, что таким образом хочет сделать подарок любимой женщине, но не хочет, чтобы она об этом узнала раньше времени. Перевел деньги на карточку, на почту выслал план. Ничего криминального в этом не было. Просто надо было поднять задницу и поднапрячься.
- Хорошо. В какой типографии заказывали издание, какой тираж, сколько всё это стоило? Мы проверим, так что давайте точнее.
Тимур подробно изложил детали операции. Следователь заносил в протокол.
- На каком транспорте вы ездили в город к Исаевой?
Следователь так сформулировал вопрос в надежде на то, что Тимур по инерции ответит. Но тот удивленно взглянул на следователя.
- Не ездил я никуда. Да и зачем? По плану она сама должна была приехать. Анжелика встречала ее на вокзале.
- Вам знаком этот предмет?
Пресловутый нож опять оказался на столе. Тимур внимательно рассмотрел его, не прикасаясь к пакету.
- Нет, впервые вижу.
- Почему вы вызвали Марину Исаеву в коридор?
- Мне позвонил этот господин и сказал так сделать.
- И вы, не задумываясь, послали женщину в коридор? Не зная, что ее там ждет?
- Если честно, я подумал, что он сам, наконец, ей объявится. Ведь всё делалось в подарок этой женщине. Ничего подозрительного я в этом не увидел, - ответил Тимур.
- Где вы находились  в тот момент, когда звонили ей?
- Да в том же зале, что и она. Я хотел идти в ресторан, чтобы заказать столик на двоих. Анжелика знала, куда я иду. Тот господин хотел, чтобы столик был в углу, под пальмой. Я подумал, что он хотел ей сделать предложение или что-то типа того. Ведь не зря столько денег выбрасывают на ветер. И когда я уже вышел из зала, он мне опять позвонил и сказал, чтобы я вернулся и отправил Исаеву в тот коридор.
- Как вы к нему обращались? Он вам вообще представился?
- Никак. Без имени.
Минаев понимал, что парень говорит начистоту, без утайки. И опять следствие заходит в тупик. Хотя должен быть еще номер телефона, отправитель денег. Но опыт всё же подсказывал, что и номера-то уже не существует, и отправителя денег проследить не удастся. И всё же спросил:
- Назовите номера телефонов Виктора и его знакомого. И номер вашей карточки. Квитанция, надеюсь, сохранилась?
Тимур достал свой телефон и продиктовал номера. Следователь записал и номер карточки.
- Никакой квитанции в банкомате я не брал. Смысл? Даже не помню, если и брал, то сразу выбросил. Зачем она мне? Деньги получил и лады.
- Хорошо, проверим.
Тимур ответил еще на несколько вопросов, которые никак не прояснили ситуацию.
29
Следствие черепашьими шагами двигалось вперед, но следователь понимал, что, пока Акуньшин не придет в себя, вряд ли они найдут настоящего преступника. Тимура и Анжелику использовали «втемную», преступление хотели повесить на писательницу, которая просто описала практически идеальное убийство. Скорее всего, что покушался на бизнесмена именно тот товарищ, который звонил Тимуру, хотя не факт. Марину Исаеву выбрали из-за книги. Ее же легче было и подставить. Тимур давно был на крючке, вот его услугами и попользовались. Анжелику пристегнули потому, что она живет вместе с Тимуром. Он мог ей проговориться, а так получилось, что задействованы оба и вроде, как к месту.
Тот, кто организовывал убийство бизнесмена, был умным человеком. Всё продумал, просчитал. Ошибся только в одном: удар ножом оказался не смертельным. Значит, он будет искать способ убрать Акуньшина  как можно быстрее, пока тот не пришел в себя и не назвал имя преступника.
В больнице стоит усиленная охрана. Но в палату можно проникнуть в халате медсестры, под видом врача.
- Серега, - сказал Минаев в трубку откликнувшемуся милиционеру, - сейчас к тебе подъедет Кононенко, привезет пропуска для врача и медсестер. Отдашь лично в руки, ты же с ними знаком. Других врачей и медсестер не пропускать! Понял? Кстати, санитарок тоже только с пропуском.
- Понял. Здесь опять пришла та писательница. Пропуск у нее был разовый, но она так просит пропустить ее. Что делать?
- Пропусти, - через минутку раздумий разрешил следователь, - только поглядывай, что она там делает.  Кстати, прошлый раз она долго с ним была?
- Не так долго, медсестра ее выпроводила. Она сидела рядом с ним, держала за руку и, по-моему, читала стихи, - ответил охранник.
- Что делала? – удивленно поднял брови Минаев.
- Стихи читала, - кашлянул охранник, - по-моему, - добавил несколько неуверенно.
- Тогда тем более пропускай, но следи!
- Есть!
Николай Минаев читал литературу по психологии, не гнушался и философскими трактатами немного побаловаться, любил поэзию. Он знал, как вовремя и правильно сказанное слово влияет на психику человека. После слов охранника ему пришла в голову мысль, что писательница, возможно, своими стихами потихоньку выведет больного из комы. Значит, быстрее пойдет расследование.
Он взглянул в окно. Жалюзи были приоткрыты. Узкие полоски давали немного тени, заглушая жаркие солнечные лучи. Благодаря старенькому кондиционеру, который мерно жужжал, охлаждая воздух, в кабинете была сносная температура. Но за окном на высоком тополе с одной стороны листья скрутились в трубочки, побурев на солнце. Пешеходы старались быстрее пересечь открытое пространство, чтобы оказаться в спасительной тени деревьев.
«На море бы», - мечтательно подумал Минаев, представив себя погруженным в голубую прозрачную и прохладную водичку. Даже потянулся от своего видения, но вовремя опомнился, что он на работе. И сейчас надо звать оперативников, чтобы поручить им проверить кое-какие предположения.
30
Медсестра вышла из палаты, оставив Марину наедине с больным. Она пришла сегодня в больницу, не надеясь, что ее пропустят. Анатолий Сизоненко был занят своими делами и попросил ее погулять по знакомым улицам.
- Потом звякнешь, я тебя заберу, - пообещал на прощание.
Она долго бродила по Печерским склонам, вспоминала, как в студенческие годы знала здесь каждый кустик, каждое дерево. Почти ежедневные рейды с оперотрядом по злачным местам иногда заканчивались просто приятной прогулкой с хорошей компанией. И тогда шли подальше от уличной суеты, туда, где больше зелени – на природу.
Сейчас она эти склоны не узнала. Изменилось всё. Где раньше были густые кустарники, сейчас стояли элитные дома, огороженные двухметровыми заборами. Остались нетронутыми только крутые спуски прямо к дороге. Раньше тут были красивые тропинки, сейчас они заросли, никто не убирает сушняк.
- Цивилизация, черт ее подери, - почему-то вслух произнесла Марина и обернулась, чтобы убедиться, что никто не обратил на нее внимания.
И вместо приятных воспоминаний у Марины появилось стойкое раздражение. Хотела зайти в Печерскую Лавру, но подумала, что вряд ли это принесет успокоение. Там ведь тоже всё изменилось с тех пор. Да и жара докучала.
Она зашла в летнее кафе, попросила порцию мороженого и холодный чай. Пока поглощала холодную белую массу, которая приносила облегчение только на время, подумала, что хочет опять увидеть раненого мужчину. Его глаза так и стояли перед ее взором всё это время. Решила, ничего не говоря Анатолию, еще раз сходить в больницу. Вдруг повезет и ее пропустят?
Марина долго опять рассматривала лицо Акуньшина. Оно приобрело немного розоватый оттенок, глаза были закрыты. Так же к руке прикреплена капельница, те же датчики, те же зигзаги на мониторе.
Она погладила его руку, взяла в свою. Хотела опять почитать стихи, но ничего не могла вспомнить. Тогда она стала ему рассказывать свою историю, как она рассказывала Анатолию.
- Понимаете, они думают, что это я вас ножом, - говорила она, глядя в окно, - подозревают меня в покушении на вас. Не отпускают, не разрешают выезжать из Киева. А мне надо домой, к семье. Сколько же можно жить у чужих людей.
У Марины непроизвольно покатились слезы, она даже не заметила, как рука Акуньшина дрогнула и его пальцы немного сжали ее ладонь. Опомнилась только тогда, когда на мониторе стали прыгать зигзаги.
- Медсестра! – крикнула Марина, - врача!
В палату тут же вскочила медсестра, словно она ждала за дверью. Возможно, так и было. Она резким движением отстранила Исаеву и бросилась к монитору. Зигзаги уже успокоились, но всё еще были выше обычных.
- Выйдите! – крикнула она Марине и та, пятясь, вышла за дверь.
Медсестра побежала в ординаторскую и через минуту забегали врачи, захлопали двери, подтянулся милиционер, отложив сканворд. Только охранник с невозмутимым видом стоял у двери, провожая взглядом каждого вошедшего в белом халате.
Через несколько минут вышел врач и подошел к Марине.
- Это вы сейчас были с ним?
- Да, - кивнула головой.
- Что произошло? Вы можете подробно объяснить?
- Ничего не произошло. Я сидела возле него, держала за руку и рассказывала, что случилось за последнее время. Ничего не делала.
- Понятно. Ваше присутствие благотворно на него повлияло. Приходите чаще. Сегодня уже не надо его беспокоить.
- Так он вышел из комы? – обрадовалась Марина.
- К сожалению, еще нет. Но динамика положительная. Простите, вы ему кто? – поинтересовался врач.
- Никто, - честно призналась Марина. – Мы даже не знакомы.
- Как? – удивился врач. – И как же вам следователь пропуск выписал?
- Меня подозревают в покушении на него, - сказала Марина, а врач тут же посмотрел в сторону охранника. – Но я ничего не делала, только нашла его и вызвала врачей и милицию. Жду, когда он выйдет из комы и расскажет правду.
- Понятно, - протянул врач. – Ну, вы поняли, что я вам сказал. Всего хорошего.
Врач ушел, а Марина побрела к выходу, по пути названивая Анатолию.
31
Ирина Малышева разговаривала по телефону, когда раздался звонок входной двери. Не глядя в глазок, открыла дверь. В дверной проем сначала всунулся шикарный букет красных роз, потом появилась рука с тортом, перевязанным розовой лентой и, наконец, показалось раскрасневшееся лицо Федора Светлакова.
- Витюша, потом перезвоню, - удивление читалось даже в голосе Ирины. – Я тебя не ждала, - обратилась уже к Светлакову, принимая из его рук букет. – Торт неси на кухню.
- И что за Витюша? – с ноткой ревности переспросил Федор Петрович, протискиваясь между стенкой узкого коридора прихожей и хозяйкой квартиры.
Он попытался по ходу поцеловать Ирину, но та сделала вид, что не заметила и ушла в комнату. Светлакову ничего не оставалось, как пройти на кухню. Он уже не раз бывал здесь в гостях, и его постоянно раздражала теснота квартиры.
- Ирочка, не пора ли сменить место жительства? Сколько можно ютиться в этом улье? Повернуться свободно нельзя. Так что за Витюша? – повторил опять вопрос, оставшийся без ответа.
- Племянник, - коротко ответила Ирина, налила в вазу воды и опять вышла в комнату. – Располагайся! – крикнула уже из комнаты.
- Ты никогда не вспоминала о племянниках.
- Ты вообще мало обо мне знаешь, - на ходу поправляя прическу, Ирина изобразила на лице приветливую улыбку. – Так что тебя подвигло приехать ко мне? Вроде не договаривались.
- Я тут подумал…, - Светлаков полез в карман и достал красную коробочку. – Ира, сколько мы будем прятаться от людей? Мы оба – свободные люди. Давай поженимся, - он протянул коробочку Ирине, - открой.
- Так это ты решил мне предложение сделать? – рассмеялась Ирина. – Не ожидала…
Она открыла коробочку, посмотрела на колечко, натянула на палец, полюбовалась. Даже к окну подошла, поймала камешком лучик заходящего солнца,  немного понаблюдала и стянула кольцо с пальца.
- Что скажешь? – в ожидании ответа Светлаков даже привстал со стула.
- Нет. Скажу – нет, - Малышева положила кольцо в коробочку, закрыла и протянула Светлакову, который так и стоял на полусогнутых.
- Почему? Мы же с тобой…
- Заниматься иногда сексом и постоянно жить вместе – разные вещи, Светлаков.  Что мне даст замужество? Ничего. Секс перестанет быть возбуждающим наслаждением, а станет супружеским долгом. Любовь быстро уйдет, через год-два даже не вспомним, что когда-то любили друг друга. В материальном плане ничего не изменится: как жила, перебиваясь,  и вдвоем будем жить точно так же, только хлопот и расходов прибавится.
- Ира, зачем ты так? Если так рассуждать, то вообще семьи не создавались бы. Я ведь предлагаю от души.
- Светлаков, вот скажи, ты можешь повезти меня в свадебное путешествие куда-нибудь на острова? Только не на самые дешевые, а так, чтобы почувствовать, что у тебя есть деньги, которых ты не пожалеешь на любимую женщину.
- Ира, ты же знаешь, что у меня есть деньги! – немного напыщенно сказал Светлаков. – И всё у тебя будет. Всё, что пожелаешь.
- Федя, это не те деньги, на которые можно содержать меня. Вот, когда решишь вопрос с акциями холдинга, тогда и будем говорить о свадьбе.
Светлаков вытер вспотевшие ладони о штанины светлых брюк, глаза обреченно опустились вниз: он не ожидал такой развязки. В мыслях уже планировал переезд Ирины в его большой дом, планировал шикарную свадьбу, поездку в отпуск.
- Ира, обещаю тебе, я поговорю с Андреем. Но, пока Акуньшин еще жив, я не могу говорить о его акциях. Это было бы… не этично.
- Я так понимаю, если Александр Викторович поправится, то разговора об акциях вообще не состоится. Сколько лет ты уже пашешь на него? Лет двадцать точно. И за это время ты никогда не попросил даже надбавки к зарплате!
- И что я могу сделать?! Убить его, что ли, из-за этих акций?
- Можно и убить, - вдруг тихо произнесла Ирина. – Ради собственного благополучия. Ради нашего общего будущего. Что не смог сделать убийца, можно поправить. Надо просто довести дело до конца.
- Ты что такое говоришь? – почти шепотом спросил Светлаков, и его прошибло холодным потом.  – Ты предлагаешь мне убить моего друга?
- Друга? Друга?! Да никогда он не был тебе другом! Ты всю жизнь был только исполнителем его требований. Он об тебя ноги вытирал! Он тебя постоянно унижал. Это все видели, кроме тебя, - Ирина достала сигаретную пачку, выбила сигарету, закурила. – Сейчас появилась возможность просто немножко помочь судьбе. Он и так на грани. Тебя же пускают его проведывать? Краник на время перекрыл, и никто ничего никогда не узнает. А ты станешь не и.о., а настоящим полноценным председателем совета директоров. Выкупишь его акции и станешь богатым человеком. Андрею и так хватит.
Светлаков поднялся, подошел к окну, отвернулся от Ирины. Что греха таить? Он и сам думал, как было бы здорово, если бы вдруг Акуньшина не стало. Как человека, его, конечно, жалко. Но ему шестьдесят пять лет, пожил уже. И если уж так получилось, было бы неплохо, если бы он тихонько ушел на тот свет. На совете директоров, конечно, избрали бы его, Светлакова. Андрей просто не захочет тянуть такой громоздкий бизнес. Пусть будут у него его двадцать процентов, ему хватит. После папика и так несколько миллионов ему достанется.
- Если  сделаешь так  как я говорю, поженимся на второй день после его похорон, - продолжала Ирина в спину молчавшему Светлакову. – Что молчишь?
- Думаю.
- Здесь не думать, а действовать надо. Пока он в себя не пришел. Другого случая может не быть. Я уже перебросила на наш счет всё, что можно было. Если скажешь «да», уже завтра можно еще порядочную сумму перевести. На всякий случай. Сам ведь говорил «аудит и прочее».  Надо обесценить акции, чтобы можно было выкупить по минимальной цене. Совсем обанкротить холдинг я при всём желании не смогу. Но хоть что-то…
- Ира, ты так просто об этом говоришь. Скажи, а само покушение - не твоих ли рук дело? – он повернулся от окна и мог четко видеть лицо Ирины, сам при этом оставаясь как бы в тени.
- Нет, не моих. Если бы это делала лично я, результат был бы другой, - как-то со злостью ответила Малышева.
- Я слышал, какую-то писательницу подозревают.
- Думаю, Андрея тоже подозревают. Помнишь, он опоздал на юбилей? Приехал тогда, когда Акуньшина «скорая» забирала. Вполне мог бы…
- Думаешь, Андрей мог бы убить собственного отца?
- Почему бы и нет? Всё наследство достанется только ему. Там Карина возле Акуньшина крутилась. Андрей мог просто предупредить события, - Ирина затушила в пепельнице окурок сигареты и сразу потянулась за другой.
32
Следователь, наконец, отменил Марине Исаевой подписку о невыезде. То ли он поверил показаниям Тимура, то ли авторитет Анатолия Сизоненко возымел действие. Но после очередного допроса он просто сказал:
- Можете ехать домой. Если понадобитесь в будущем на суде, мы вас вызовем повесткой. Но, желательно, чтобы из своего города никуда не уезжали, чтобы мы вас потом не искали, - добавил с улыбкой.
- Вы меня совсем отпускаете? – с благодарностью глядя на уставшее лицо следователя, переспросила Марина.
- Надеюсь, что совсем.
- Ой, спасибо вам! Я знала, что есть умные следователи, - сказала Марина и замолчала, поняв, что сморозила глупость.
Николай Минаев улыбнулся такой непосредственности провинциалки.
- Вы же в каждом своём детективе пишете об умных следователях, - интонацией подчеркнув слово «умных», сказал следователь, - надо соответствовать.
Сизоненко забрал Марину и повез на дачу. По дороге уговорил остаться еще на пару дней.
- Есть где жить, почему бы просто не расслабиться?
- Я и так загостилась, пора и честь знать. Хотя…
- Что? – заинтересовался Анатолий, скосив глаза в сторону пассажирского кресла.
- На дорогу смотри! – испуганно крикнула Марина. Ей показалось, что огромная фура мчится прямо на них.
- Что ты такая пугливая? Всё нормально. Так что «хотя»?
- Я подумала, что можно было бы еще разочек проведать Акуньшина, - она сказала это и отвернулась, потому что почувствовала прилив крови к щекам. Еще не хватало, чтобы Анатолий заметил, как она краснеет только об упоминании имени пострадавшего.
- Можно и проведать. Что-то ты зачастила к нему. Я еще понял бы, если бы он был  в сознании. А так… что там тебе делать? Посмотреть на спящего человека? Или ты чувствуешь какую-то вину перед ним? Так ты ни в чем не виновата.  Может, на пляж сходим? Ради этого я даже график работы изменю, - Анатолий опять посмотрел на Марину.
- Толик, какой пляж? И купальника у меня нет. Я не собиралась в столице купаться, - возразила Марина, вдруг четко представив своё большое тело в обнаженном виде.  Нет, показаться перед старым другом в таком виде – ни за что!
- Купальник – не проблема. Сейчас заедем и купим.
- Нет! Я сказала – нет!
- Какая категоричная дама, - засмеялся Анатолий. – А я думал, по старой памяти проведем день вместе, поваляемся на теплом песочке, искупаемся в Днепре. Помнишь, как мы когда-то после рейда остались на пляже до утра?
- Помню, - расслабленно рассмеялась Марина. – Целую ночь дурачились, а утром пришли на тренировку по самбо. И все словно вареные раки. Тренер не мог понять, что со всеми происходит. Да, были времена…
- Тренера почти сразу после твоего отъезда убили. Какие-то пьяные подонки, - глаза Сизоненко сверкнули. – И ведь тех гадов даже не нашли.
- Я слышала о его смерти, - с грустью сказала Марина, - светлая ему память.
- Да. И Черепанов из твоего района тоже вскоре умер.
- Тоже слышала. Отличные мужики были. Я ведь впервые познакомилась с оперотрядом, когда Черепанов был командиром. Серьезный, рассудительный, справедливый. Всё хулиганьё его боялось. Рано ушли.
- Не будем о грустном. Не передумала насчет купальника? А то магазины по пути закончатся.
- Нет, лучше в больницу.
- Хорошо. Сейчас пообедаем и отвезу.
33
В этот раз Марину к больному пропустили без проволочек. Медсестра вышла, и она осталась с Акуньшиным наедине. Внешне в палате ничего не изменилось. Всё так же в луче солнца плясали пылинки, отсвечивал экран монитора с однообразными зигзагами ритма жизни пациента, извивалась трубочка капельницы, вливая в безвольное тело капельки жидкости, дарующей жизнь.
Марина присела на краешек стула, погладила мужчину по руке. Стала опять ему рассказывать, как прошел ее день. Она держала его руку, и ей было невыносимо хорошо от тепла, исходившего от нее.
- Завтра я уеду домой. Мы никогда больше не увидимся, никогда не встретимся, - говорила она, перебирая его пальцы.
Почему-то за это время он стал для нее дорог. Она всё время думала только об этом незнакомом мужчине, с которым ее столкнула судьба.  Она почему-то не расспросила у Анатолия об Акуньшине. С кем он живет, чем занимается, что любит? Знала только, что у него есть сын, и что он занимается каким-то бизнесом. Вот и вся информация. Да ей, вообще-то, и незачем знать о нем. Уедет и потихоньку забудет.
 Подумала об этом и в горле вдруг возник ком, перекрывший дыхание. Слезы заполнили глаза и Марина расплакалась. Она никак не могла остановиться, рыдала уже вслух. Ее всхлипы услышала медсестра, забежала в палату, пару секунд соображала, что делать, а потом подсунула женщине стакан воды. Зубы стучали по стеклу, вода пролилась на подбородок, но глоток жидкости все же успокоил Марину. Она еще пару раз вздохнула и протянула стакан медсестре.
- Спасибо.
- Что случилось?
- Ничего. Просто пришла попрощаться. Завтра уезжаю.
- Извините, может, это слишком личное, но… кто он вам? – поинтересовалась медсестра.
- Никто. Я его нашла с ножом в груди. Вызвала «скорую», милицию. Просто жалко человека.
- Извините меня, что так неприветливо вас встречала, - заговорила медсестра, - я думала, что вы – одна из охотниц за его приданым. Просто я знаю эту семью. Знаю его сына Андрея.
- Что вы? Какая охотница? Вы на меня посмотрите, - сквозь немного подсохшие слезы улыбнулась Марина, - я же старая. Куда уж мне охотиться за мужиками?
- Не скажите, - засмеялась девушка, - тут столько охотниц всяких возрастов. Он – мужчина видный, богатый. Вот и бегают вертихвостки.
- Ладно, мне пора. Вы уж тут присматривайте за ним. Пусть поправляется.
- Может, вы оставите свои координаты? Ну, так, на всякий случай.
- Хорошо, запишите куда-нибудь, - Марина продиктовала номер телефона, попрощалась с медсестричкой, последний раз взглянула в лицо Акуньшину и с камнем на душе покинула палату.
Сизоненко ждал возле машины, потягивая сок через трубочку.
- Закончила свою миссию? – с улыбкой спросил Марину, когда та подошла к машине. – Как он там?
- Всё так же.
- А чего личико такое кислое? Плакала, что ли? – Анатолий взял ее лицо в ладони, повернул к свету. – Ну, мать, так же нельзя.  Вот и тушь размазала. Непорядок, - он достал салфетку и стал вытирать растекшуюся тушь.
- Толик, ты со мной, как с ребенком возишься. Я уже давно взрослая девочка, - улыбнулась Марина.
- Эх, девочка… но не моя, - вздохнул Анатолий, выбросил в урну салфетку. – Садись, прокатимся еще в одно место.
34
Почти всю ночь Марина с Анатолием проговорили. Только под утро разошлись по своим диванам, чтобы немного поспать. Анатолию с утра надо было ехать в офис, а у Марины еще было время перед дорогой домой, чтобы отоспаться. Знала, что в поезде опять ночь спать не сможет, хотела отдохнуть наперед.
Сон был тревожный. Она никак не могла уснуть, ворочаясь на мягкой постели. Понимала, что своим окончательным отказом Анатолию лишила его даже надежды на счастливую старость. Но она не могла пересилить себя, переломать свои чувства, заставить себя любить. Он ей нравился, но только в качестве друга. Да и менять что-то в своей жизни на старости лет не собиралась.
Ей снился странный сон. Вроде бы она вместе с соседкой пришла в какую-то организацию типа молитвенного дома, хотя даже в церковь не ходила. Это было второе посещение, но она не могла понять, что происходит в зале, где было полно народа, который шумел, галдел, но ничего не делал. К ней подсел худосочный мужчина, стал уговаривать вносить пожертвования на благо организации, но Марина пыталась доказать, что не понимает, для чего всё это. И тогда мужчина приказал следовать за ним. Она послушно шла за ним по коридору, затем стала спускаться по лестнице вниз, как вдруг услышала слова  мужчины, который спустился быстрее, чем она:
- Задержите женщину, которая сейчас спустится вниз. Арестуйте ее!
Она резко остановилась и решила, что надо убегать отсюда. Вдруг ясно осознала, что мужчина хотел после  задержания освободить ее и доказать, что организация существует для того, чтобы выручать людей из беды. Ноги сами несли ее по улице в сторону центра города. Она свернула за дом и услышала, как ее преследователи  появились на улице и спрашивают у прохожих, где она может быть. Понимала, что надо еще пару раз свернуть во дворы, чтобы сбить их со следа, и сесть в машину или маршрутку, тогда они ее точно не догонят.
Она не видела преследователей, не знала, кто за ней гонится, но страх оказаться пойманной гнал ее всё дальше от молитвенного дома.
Зачем она поддалась на уговоры соседки? Зачем вообще пошла туда, куда не хотела? И чем это всё закончится?
Проснулась Марина в холодном поту, дрожа от страха. Она смотрела в белый натяжной потолок, видела танцующие пылинки в луче солнца, и постепенно успокаивалась, понимая, что это всего лишь сон. Но каждый сон – это выражение переживаний в прошлом или предвестник будущего. По крайней мере, она верила в то, что по снам можно трактовать будущую жизнь, и корректировать ее по мере возможности.
Несколько дней она была в подвешенном состоянии подозреваемой в покушении. Естественно, это сказалось на психике. Во сне она вроде бы убежала от преследователей, но тревожное состояние осталось. Значит, так будет и в жизни. Марина тяжело вздохнула и подумала, что надо убираться из столицы, пока милиция ее отпускает.
Поезд только вечером. Анатолий весь день будет занят. По сути, они еще ночью попрощались, потому что он не был уверен, что застанет ее до отъезда, хотя обещал освободиться и отвезти ее на вокзал.
Не спеша Марина стала приводить себя в порядок, думая, чем займется днем.  В город выходить она боялась: как бы с ее счастьем опять во что-то не вляпаться.
Почему-то вспомнила свой детектив, его финальные сцены, где настоящего преступника ловят случайно через несколько лет. Неужели кто-то так досконально продумал всю схему преступления, что милиция их или его так и не найдет? Неужели придется доживать жизнь с постоянно висящей угрозой, что ее, в конце концов, изберут козлом отпущения?
Подумала и улыбнулась: козлом или козой? Как выразиться относительно женщины? Козой отпущения? Заваривая кофе, всё еще улыбалась. Интересно, Толя и его команда продолжат расследовать это дело? Или просто все будут ждать, когда Акуньшин выйдет из комы? А если не выйдет, а умрет? Марина отставила чашку, на глаза набежали слезы. Почему она так реагирует на этого человека? Совершенно ведь его не знает, никогда раньше не встречались. А, может, и встречались, но она этого не помнит? Почему ее так задел его взгляд?
Одни вопросы и ни одного ответа.
34
Следователь Николай Минаев, как ни странно, попал под очередную волну мобилизации. На востоке Украины шли бои, силам, участвовавшим в  антитеррористической операции,  нужна была помощь. Милиция послала на подкрепление всех, кого в данный момент можно было задействовать.
Николай попал «под раздачу», как говорится. После очередного отчета по делу покушения на Акуньшина начальник понял, что дело зашло в тупик. Сверху давили, результатов не было никаких. Поэтому и приняли решение отправить следователя в зону АТО. Если что, будет хоть какая-то отмазка.
Минаев собирал папки, чтобы передать дела своему бывшему стажеру: молодому и неопытному парню, который только закончил училище. С него и спрос другой будет. Повертел в руках папку с делом Акуньшина, вздохнул. Открыл ее и еще раз просмотрел собранные документы. Все его версии рассыпались за недостаточностью улик. Опознать неведомого Виктора, указания друга которого получал Тимур, по фотороботу практически невозможно. Николай знал, что фоторобот срабатывает только случайно. Да и где гарантия, что он составлен на реального человека? Акуньшин до сих пор в коме, хотя врачи прогнозируют выздоровление.
Писательница здесь вообще не при делах, у сына появилось неоспоримое алиби. Нашелся старик, который живет напротив его дома и постоянно сидит у окна с биноклем. Вот он и подтвердил, что в названное время Андрей Акуньшин просидел в своей квартире возле компьютера, никуда не отлучаясь. Проверили всех отвергнутых дамочек, у каждой было подтвержденное алиби. Поэтому версию покушения из-за ревности отбросили сразу.  Версия о конкурентах даже не прорабатывалась. Как убедил следователя заместитель Акуньшина – не было смысла.
Сколько раз он думал о том, кому выгодна смерть председателя совета директоров холдинга, но так ни на ком конкретном и не остановился. Вроде бы, в первую очередь – сыну. Он получает наследство в полном объеме. Но он и сейчас не бедствует. Прибыль от двадцати процентов акций холдинга дает ему жирный кусок. Да и его работа в должности директора дочернего предприятия приносит немалую прибыль. Поэтому убивать отца, как бы он к нему ни относился, и рисковать свободой, не имеет смысла.
Других детей у Акуньшина нет, и не было. По крайней мере, следствию это доказать не удалось. Любовницам тоже смерть Акуньшина никакой пользы не приносит. Сейчас место председателя временно занимает его заместитель Светлаков. Но должность эта выборная, поэтому рисковать ради сомнительной выгоды никто не будет. Да и выбрать могли бы сына председателя, так как у него большинство акций холдинга после отца, конечно. По сути, это семейный бизнес, и чужого вряд ли допустят к кормушке.
Скорее всего, покушение – это месть. Только вот – кого и за что? Ответов на эти вопросы Минаев так и не получил. Все фигуранты по делу – пешки в чьей-то запутанной игре. Вроде бы потянул за ниточку, и она тут же обрывается. Опять потянул, опять обрыв.
Единственный выход – ждать, когда Акуньшин придет в себя. Хотя… Следователь положил папку в общую стопку. Даже, если он придет в себя, сможет только сказать, кто его ударил ножом. Но это может быть простой исполнитель, которого придется искать годами, а имя заказчика может и не всплыть вовсе.
35
Дома Марину ждали. Зять только посмотрел с упреком, дочь бросилась обниматься.
- Мамочка, тебя действительно отпустили? Слава Богу. Я уже все глаза проплакала.
- Ника, девочка моя, зачем? Я же звонила и говорила, что всё будет в порядке, - Марина гладила темные волосы дочери, прижимая ее к себе. – Меня отпустили. Зачем я им там? – попыталась пошутить, но вдруг слезы сами потекли из глаз, и она расплакалась в унисон дочери.
Сергей молча наблюдал, как его жена и теща плачут. Только брови сошлись на переносице, да заходили желваки высоких скул.
- Да хватит вам. Развели тут…, - он не договорил и вышел в другую комнату.
Сергей терпеть не мог, когда женщины плачут. А тут любимая жена развела сырость. Впрочем, ему тоже было не по себе. С того дня, как они узнали из новостей, что его тещу подозревают в покушении на крупного бизнесмена, они с женой места себе не находили, придумывая, как вытащить мать из передряги. Он уже давно прикинул, что надо продать, чтобы оплатить адвоката. Но ситуация разрулилась сама по себе. Теща позвонила и сказала, что ее делом занимается самый лучший и дорогой адвокат города – ее старый друг.
Уверенности в том, что ее оправдают и отпустят, до последнего момента все же не было. Зная наше правосудие, особо надеяться на удачный исход не приходилось.
- Сережа, иди сюда! – позвала Ника. – Мама хочет нам что-то рассказать.
- Ника, посмотри, где твой нож? – отстранив дочь, сказала Марина. – Поищи.
- Какой нож? Тот, что папа подарил? Зачем он тебе? – искренне удивилась девушка. – Я его не трогала с тех пор, как мы его за столом рассматривали. Помнишь?
- Помню. Поищи.
Марина уселась за накрытый стол к ее приезду. И, хотя она видела, что Ника приготовила все ее любимые блюда, значит, ждали маму, но особой радости не было. Ее мысли были еще там, в Киеве, в больнице, возле лежащего без сознания Акуньшина – чужого и незнакомого мужчины, который за последние дни занял в ее сознании почти всё место, да так прочно, что для других мыслей просто не оставалось никакой возможности.
Ника долго рылась в своих вещах, что-то там падало и гремело, но Марина знала, что она ничего не найдет.
- Мам, что-то никак не найду! – крикнула Ника со своей комнаты. – И зачем он тебе именно сейчас?
- Иди сюда, не надо больше искать, нет его там. Садитесь, расскажу, где твой нож, - Марина вздохнула и подробно рассказала детям всю историю, произошедшую с ней за несколько последних дней.
- Вот это да, - глаза Ники округлились, - значит, тогда у нас украли только нож. Значит, уже тогда они решили тебя подставить. А если бы ты сказала следователю, что это мой нож, что было бы?
- Потому и не сказала, что покушение повесили бы на меня, и никакой адвокат уже не помог бы. Поэтому и вы молчите. Даже, если кто и спросит о ноже – молчите. Не знаю и всё. Поняли?
- Поняли, - дружно ответила Ника одновременно с Сергеем.
После сытного завтрака, за разговорами плавно перешедшего в ранний обед, Марина прилегла отдохнуть.  И, хотя в поезде практически не спала, но сон никак не шел к ней. Она перебирала в памяти все события, шаг за шагом, пытаясь понять, почему именно ее преступник выбрал в качестве жертвы. Именно с образом жертвы она себя ассоциировала. Она желала выздоровления Акуньшину, хотя и понимала, что тот после комы может потерять память, да и просто он мог не видеть, не рассмотреть в полумраке коридора личность убийцы. И как потом доказать, что это не она вонзила в него тот злополучный нож?
То, что ее хотели подставить, это уже давно ясно. И то, что Акуньшина хотели убить, а не ранить, тоже понятно. Из-за неверного удара мужчина остался жив. Не зря же его охраняют в больнице. Боятся, что тот, кто задумал убийство, попробует довести дело до конца.
Марина как истинный детективист, сразу стала продумывать способы устранения человека в больнице. Оказалось, что этих самых способов очень даже много. Можно просто надеть белый халат, маску и под видом медсестры зайти в палату и сделать смертельную инъекцию. Хотя, вроде, в палату к нему пропускают медперсонал по пропускам, но ведь охранник может отойти по нужде, второй – просто в тот момент отвернуться, и всё, дело сделано.
Если убийца потратился на издание ее книги и проведение всех мероприятий, связанных с этим, то,  что ему стоит элементарно подкупить кого-то из медперсонала?  Тогда не надо что-то придумывать с пропусками. Просто медсестра или врач заходит в палату и отключает аппарат жизнеобеспечения.
А если убийца попытается залезть в окно? Нет, вроде бы там стояли решетки. Или нет?  Марина попыталась представить себе палату, но решеток на окнах она не могла вспомнить.
И еще убить может любой посетитель. Даже кто-то из родных. Ведь неизвестно, кто всё это организовал. Повернуть краник капельницы и всё, конец человеку. Или незаметно в капельницу влить яд. Да можно сделать всё, что угодно, была бы цель. Вплоть до выстрела в беспомощного человека.
Картинки воображения начали немного ускользать, расплываться, и Марина Исаева погрузилась в тревожный сон.
36
Очертания предметов постепенно стали приобретать четкие формы. Взгляд голубых глаз обводил комнату медленно, стараясь зацепиться за что-то знакомое, но, кроме стерильно-белых стен, полуоткрытых жалюзи на окнах да множества непонятной аппаратуры возле кровати, ничего не было. И никого рядом не было. Александр Акуньшин попытался осторожно повернуть голову. В углу белой комнаты на обычном стуле сидела девушка в белом халате и белой пилотке. Она дремала, положив голову на скрещенные руки, которые покоились на тумбочке, покрытой белым пластиком. Взгляд переместился к капельнице, и Акуньшин долго наблюдал, как медленно срывается капля за каплей с перевернутой бутылочки, уходя по извилистой прозрачной трубочке прямо ему в руку.
Сознание медленно возвращалось к нему. Александр сообразил, что находится в больнице, но, что произошло с ним,  не мог вспомнить.
В палату вошел врач.  Акуньшин успел закрыть глаза, чтобы не выдать своего пробуждения. Зачем это сделал, даже потом не смог объяснить. Чисто интуитивно решил поддерживать всех в убеждении, что он еще без сознания.
- Людмила, ты опять спишь? – услышал Александр голос врача. – Ты так и жениха проспишь.
- Ой, что вы, Роман Федорович! Я только на минутку глаза закрыла. Всё равно ведь пациент лежит без движения, - возразила девушка.
- Капельницу пора менять. Как он тут?
- Без изменения. Думаю, что он так и не очнется.
- А мы еще и думать умеем, - рассмеялся врач. – Уж это предоставь мне. Твое дело, Людмила, уколы делать да капельницу вовремя сменить.
- Вы всё шутите, Роман Федорович. Думаете, медсестры вообще ничего не соображают.
- Да ладно тебе. Надумала обижаться. Пошутил я.
- Когда к нему та писательница приходила, хоть какая-то реакция была. А сейчас – ничего.
- К нему много посетителей приходит? – поинтересовался врач.
Акуньшин почувствовал пальцы врача, когда тот нащупал его пульс, видимо, не особо доверяя мониторам.
- Не очень. Сын раз в день заглядывает. С работы кто-то приходил. Писательница приходила, стихи ему читала. Вот, пожалуй, и все посетители. Кроме милиции: те приходят постоянно. Надеются, что очнется и даст показания. Видимо, расследование не очень удачно продвигается.
- Ну, Людмила, не нам судить о ходе расследования. Каждый должен делать свою работу и, замечу, делать должен профессионально, не так, как некоторые. Наше дело – вытянуть его из той ямы, где он сейчас находится.
- Вы опять. Роман Федорович, я закрыла глаза буквально на минутку. Я ведь тоже живой человек, и мне иногда спать надо. Сменщица почему-то сегодня не пришла, я вторую смену работаю.
- Я не знал, извини. Кто тебя должен был сменить? Раечка?
- Да. На звонки не отвечает. Вот и сижу вторую смену, - вздохнула Людмила.
- Хорошо, я разберусь. Если Раису не найдем, пришлю кого-то на подмену. Пациент такой, что оставлять ни на минуту нельзя.
- Спасибо.
Акуньшин услышал, как тихонько хлопнула дверь. Видимо, врач покинул палату. Из услышанного он понял только то, что его навещает сын. Интересно, кто с работы приходил? Наверное, Светлаков, больше некому. О какой писательнице они говорили? Он задумался. Стихи он слышал, и голос был очень приятный. Как-то было тепло и спокойно от этого голоса. Он не помнил, что за стихи были. Она еще что-то рассказывала. Просто слушал голос, который вселял надежду. Надежду на выздоровление.
Александр вспомнил, что он праздновал свой юбилей. В ресторане было много гостей.  Больше, почему-то, ничего не помнил.
Болело в груди. Он приоткрыл и скосил глаза: на груди была повязка. Значит, он ранен. Напряг память, но вспомнил только силуэт женщины, которая склонилась над ним в темном коридоре. Как он туда попал? Наверное, надо время, чтобы всё вспомнить.
Акуньшин решил еще какое-то время притвориться «овощем». Понимал, что долго так пролежать без движения уже не сможет. Затекли руки, пощипывало спину, да и вдруг захотелось есть. Из коридора долетало бряцание тарелок-вилок, потянуло запахом рассольника. Рот наполнился слюной: он очень любил рассольник.  Покойная жена часто его готовила. Такого рассольника, как она готовила, он больше нигде не пробовал.
Опять хлопнула дверь, в палате воцарилась тишина.
Через время Александр услышал какую-то возню за дверью, приглушенные голоса. Успел вовремя закрыть глаза, как в комнату вошли Светлаков и Малышева. Он их узнал по запаху парфюма: Ирина Малышева всегда пользовалась духами с тяжелым и сладким цветочным запахом; Федор Светлаков предпочитал туалетную воду из той же серии. Акуньшина всегда раздражал этот запах, он больше любил легкие цветочные ароматы, создающие весеннюю свежесть.
- Привет, Александр Викторович, - раздался голос Ирины. – Вставай уже, сколько можно валяться.
Он чуть ей не ответил, но вовремя сдержался, потому что тут же прозвучал хрипловатый голос Светлакова:
- Ирочка, осторожнее, вдруг он слышит.
- Да не может он ничего слышать, - возразила Ирина и рассмеялась. – Если есть Бог на свете, то он сделает так, чтобы этот…, - она запнулась на мгновение, видимо, подыскивая подходящее слово, - никогда и ничего больше не услышал.
- Ты жестока, - с ухмылкой в голосе сказал Светлаков, - ты же раньше его вроде любила.
- Это было раньше. Сейчас у меня есть ты.
Акуньшин услышал звук поцелуя.
- Федя, перестань, вдруг кто войдет, - прошептала Ирина, вырываясь из объятий Светлакова. – Не хватало нам еще сплетен.
- Да ладно тебе. Ну, увидит медсестра. Что с того?
Но шорох все же прекратился.
- Ты что делаешь? – голос Светлакова выражал беспокойство.
- Ничего. Вот думаю, может, просто повернуть этот краник? И всё будет кончено. И человек не будет больше мучиться, и нам польза. Как думаешь?
- Ира, остановись! Не надо грех на душу брать. Ты же видишь, что он и сам скоро откинется.
- Что вы здесь делаете? – резкий голос медсестры заставил замолчать парочку. – Кто вам разрешил войти?
- Мы – его коллеги. Просто зашли проведать, посмотреть, как себя чувствует наш дорогой Александр Викторович, - заговорила Ирина елейным голоском, и Акуньшин лишний раз убедился, до чего некоторые люди могут быть двуличными. – Возле двери  никого не было, вот мы и вошли.
- Сейчас не время для посещений. Больному надо отдыхать. Покиньте помещение!
- Девушка, что же вы нам грубите? Хамство сейчас не в тренде, - сказал Светлаков.
- Дорогой Александр Викторович, выздоравливайте, - прозвучал голос Ирины. Она наклонилась над больным вроде с поцелуем и прошептала на ухо: - Чтоб ты сдох. 
- Я не хамлю, - так же грубо ответила Людмила. – Но порядок для всех один, приходите в часы посещений.
- Уходим, уходим, - голос Ирины раздался уже от двери.
- Неприятная парочка, - тихо проговорила Людмила, - не хотела бы я иметь таких коллег.
«Согласен с тобой, девочка», - подумал Акуньшин, осознавая, что пригрел двух змей у себя в холдинге.
37
Лето было в разгаре. Асфальт плавился, листья на деревьях скрутились в трубочки и засыхали от недостатка влаги, дождей не было. Самое время было ехать на море. Но Черноморское, куда обычно ездила Марина отдыхать, в этом году было недоступно. Крым без единого выстрела вдруг оказался территорией России. Украинцы были, мягко сказано,  в недоумении. Обстановка была тревожная и рисковать жизнью ради того, чтобы несколько раз окунуться в Черное море именно в Крыму, не стоило. На телефон стали приходить СМС-приглашения на отдых в Крыму, чего раньше не наблюдалось. Марина сделала вывод, что с отдыхающими в этом году туговато.
Дочь с зятем уехали в Кирилловку. Не Крым, но загорать и купаться  можно. Марина думала поехать в Бердянск, но одной не хотелось, а подруга укатила в Италию, надо было ждать ее возвращения.
Пару раз звонил Анатолий Сизоненко, докладывал обстановку. Марина знала из его слов, что Акуньшин очнулся, идет на поправку. Память восстанавливается, уже дает показания. Ее полностью реабилитировали, потому что покушавшийся был всё-таки мужчина. Со слов Акуньшина составили фоторобот, милиция его ищет.
От нечего делать Марина опять принялась писать детективы. Никто не мешал.  Вечерами смотрела телевизор и слушала новости. Утром обсуждала с соседками новости с фронта, куда забрали многих соседей. Подруга позвала вязать маскировочные сетки для укрытия орудий. Женщины собирались дома у одной из них, рвали на полосы ткань, которую приносили все желающие хоть как-то помочь воевавшим ребятам. Здесь не спрашивали национальность. Само собой подразумевалось, что все присутствующие за единую и неделимую Украину. Хотя подруга Марины была родом из Благовещенска, где у нее остались родные братья. Но здесь родились и выросли ее дети, сейчас растут внуки. Соседи Марины были из Брянска. Но их дети и внуки тоже родились здесь. И переезжать на историческую родину почему-то никто не планировал. Поэтому новости обсуждались с одним уклоном: как далеко продвинулись ополченцы Донбасса и, не дай Бог, если дойдут до нас.
Вязать сетки пришли беженцы из Горловки. Их поселил в своем доме местный бизнесмен. Его семья жила в квартире, а дом пустовал, вот и пустил на благое дело. Женщина с семьей недавно переехала и еще не освоилась в городе, не привыкла к местным людям. В Марининой подруге Антонине из Благовещенска она увидела близкого человека, и тихонько изливала ей душу, быстро вплетая цветные лоскутки в ячейки сетки.
- Не могли больше там оставаться. Стрельба круглосуточно. Все соседи выехали, кто куда мог. Мы вот решились только сюда, говорят, здесь русских много.
- А почему в Россию не поехали? Вы же русская?
- Русская. Но почти всю жизнь прожила на Украине, не хочется отсюда уезжать. Дети и слушать не хотят, они ведь здесь уже родились.
- Вы с мужем переехали? – спросила Тоня, почти механически привязывая полоски ткани на переплетения сетки.
- Нет, он там остался, - немного замялась женщина.
- Муж в ополчении? – не выдержала Марина.
Женщина оглянулась вокруг и нехотя утвердительно кивнула головой.
- А вы хоть понимаете, что вот эти сетки мы вяжем для украинской армии, которая сейчас воюет с ополчением, значит, и с вашим мужем.
- Марина, не надо об этом. Пусть сами разбираются, - попробовала остановить подругу Антонина.
- Я знаю, что для армии. Вы нас не судите. Так уж получилось. Хотели отделиться, чтобы у нас больше денег оставалось, чтобы не отправлять все деньги в Киев. Муж ведь шахтер. Иногда месяцами зарплату не выдавали. А жить как? Мужу на работу надо каждый день хороший тормозок дать, а где деньги брать? Я с детьми дома, он постоянно на работе. Если бы не мамина пенсия, вообще не знаю, как жили бы. Они не хотели стрелять, - через время добавила она. – Так получилось.
- Да, так получилось, - повторила Марина. – Сначала на Майдане так получилось, сейчас вот на востоке Украины. А в результате – война. Гражданская война. Я не знаю, как ее потом историки назовут, но сейчас идет гражданская война. Стреляют друг в друга.
- А ведь я когда-то голосовала за Януковича, - подала голос самая старшая из всех собравшихся – баба Валя. – Думала, солидный мужчина, будет у нас настоящий правитель. А вот как получилось.
Женщины переглянулись, но тему о Януковиче никто не поддержал – надоело. Если бы кто в тот момент вспомнил о Путине, возможно, поговорили бы. Но в доме было несколько русских женщин, поэтому просто щадили их самолюбие.
- Давайте лучше песню споем, - предложила одна женщина и сразу затянула украинскую народную. Как ни странно, даже русские все ее знали и дружно подхватили.
Так с песней и вязалась маскировочная сетка для фронта.
38
Однажды, тихим сентябрьским вечером, раздался звонок. Анатолий сказал, что завтра после обеда приедет к Марине домой.
- Я с сюрпризом, - в конце разговора сказал он и отключился.
- Ника, - позвала Марина, - завтра у нас гости. Надо бы порядок навести.
- Что за гости?
- Из Киева адвокат приедет. Помнишь, рассказывала – мой старый друг.
- Сережа! Идем во дворе убирать. Завтра у нас гости, - в свою очередь позвала Ника мужа.
Марина волновалась. Поздно предупредил, надо бы что-то вкусненькое приготовить. Гостей она любила, и всегда на стол выставлялось всё, что было в холодильнике. Поэтому сразу сообразила меню обеда и решила, что с утра надо съездить в супермаркет.
Полночи не спала. Всё думала, что нового расскажет Анатолий, с каким сюрпризом появится. Опять перебирала в памяти шаг за шагом все последние события. И, естественно, проснулась с больной головой.
Машина Сизоненко остановилась под калиткой в тот момент, когда все приготовления к приему гостей были сделаны. Марина привела себя в порядок, Ника тоже подкрасилась, хотя Сергей и шутил, что гости к матери, а не к ней.
Увидев, кто вышел из автомобиля, Марина ахнула: следом за Анатолием шел Александр Акуньшин.
- Мама, что? – бросилась к ней Ника.
- Ничего, доченька. Всё нормально.  Надо гостей встречать.
- Привет! Ну и хоромы отгрохала, - от калитки улыбался Анатолий. – А всё прибеднялась.
- Да ты что? С твоими не сравнить, - Марина старалась улыбаться, но почему-то мышцы застыли в напряжении, она уставилась на Акуньшина: сердце готово было выскочить из груди.
Сизоненко по-дружески чмокнул ее в щеку.
- Я вижу – сюрприз удался, - Анатолий подтолкнул Марину к Акуньшину. – Уж очень он просил, чтобы я вас познакомил. Пришлось ехать в твою Тьмутаракань.
- За Тьмутаракань могу и обидеться. Наш город ничем не уступает Киеву, особенно в ценах, - рассмеялась Марина, чтобы немного сгладить ситуацию.  – Проходите, мы гостям всегда рады.
Она успела заметить, каким измученным выглядит Акуньшин. Загар ушел с его лица, глубже стали  морщины. Он похудел, щеки ввалились, только контур губ стал более четким, словно нарисованным. Оба были элегантно одеты, что сразу выдавало столичных жителей. Местные мужчины в частном секторе особо за модой не следили, ходили в чистой одежде, но без особого лоска.
За обедом ни о чем серьезном не говорили. Марина иногда косила глаза  в сторону Акуньшина, и всегда ловила на себе его внимательный взгляд. Анатолий делал вид, что ничего не замечает. А Ника с Сергеем действительно ни на что не  обращали внимания, их интересовал  один вопрос: правда ли то, что с матери сняты все обвинения в покушении?
- Не переживайте вы так, - успокаивал их Анатолий, жуя очередной солидный кусок хорошо прожаренного мяса. – Вот видите, и потерпевшего вам доставил для убедительности.
Акуньшин всё время молчал. Он присматривался к Марине, словно пытаясь что-то припомнить, но ему пока это не удавалось. Сизоненко болтал без умолку, потому что и Марина вдруг тоже замолчала.
После обеда, который был накрыт в беседке, Ника пригласила всех в дом.
- В доме прохладнее. Там и поговорить можно. Мы с Сережей вас покинем, надо по делам отлучиться. Надеюсь, вы у нас заночуете, еще увидимся.
- Ух, действительно, здесь прохладнее, - Сизоненко развалился на диване, а Акуньшин подошел к открытому ноутбуку.
Перед приездом гостей Марина с кем-то общалась в «Одноклассниках», страничка осталась открытой.
- Марина, можно взглянуть на ваших друзей? Обещаю, что в сообщения заглядывать не буду, - улыбнулся он своей обаятельной улыбкой.
- Конечно, смотрите.
- А я бы с удовольствием взглянул на старые фото. Альбом у тебя еще существует? По идее, там и я должен быть, - хитрая улыбка пробежала по лицу Сизоненко. – Не  выбросила фото?
- Конечно, есть альбом и не один. Мужчины, у меня сложилось впечатление, что вы оба юлите. Неужели вы приехали сюда смотреть старые фото или моих друзей? Рассказывайте лучше новости. Я ведь практически ничего не знаю. Как уехала из Киева, так и никакой информации. Преступника задержали?
- Мариночка, тащи альбомы. Будем смотреть, заодно и новостями поделимся. Мы – народ свободный, если не наговоримся, можем и на пару дней задержаться, пока не выгонишь.
Марина с трудом принесла из соседней комнаты несколько больших альбомов, бросила на диван.
- Фу, какие тяжелые. Смотрите.
- Не успел помочь, надо было позвать, - подскочил Сизоненко.
- Сейчас все фото в компьютере, открыл и смотришь. А когда-то, помню, с каким удовольствием печатали фотографии. Для семьи это было целое событие. Пленки проявляли, увеличитель устанавливали, все окна закрывали одеялами, чтобы не засветить. Зато, сколько радости было потом, когда рассматривали фотографии.
- Помню-помню, - поддержал разговор Акуньшин. – В нашей семье тоже так было. А сколько было испорченных фотографий. Сортировали, обрезали. У меня до сих пор сохранились все приспособления для этого.
- Ой, у меня и сейчас на чердаке всё хранится. Правда, для чего – никто сказать не может. Но не выбрасываем.
- Скоро раритетом будет. Пусть лежит. Твои внуки когда-нибудь тебе спасибо скажут, - Анатолий уже открыл первый альбом и внимательно рассматривал пожелтевшие фотографии. – Мариночка, садись возле меня и рассказывай, кто где.
- Марина, простите, может, за нескромный вопрос – кто этот человек?
Акуньшин внимательно рассматривал какую-то фотографию на страничке «Одноклассников».
- Это мой однокурсник Федя Топко, - Марина удивленно взглянула на Александра. – Чем он вас заинтересовал?
- Лицо знакомое. Вот смотрю-смотрю, что-то неуловимо-знакомое промелькнуло, а вспомнить не могу. Разве вот его взгляд…
- О, Федин знаменитый взгляд – тупой до ужаса, - рассмеялась Марина. – Еще с первого курса помню его взгляд. Меня до дыр просматривал.
- Влюблен был парень, а ты тут смеешься, - улыбнулся Анатолий. – Дайте взглянуть. Странно. Почему он в военной форме? Ничего себе, до полковника дорос. А ты говоришь – тупой взгляд.  Как получилось, что он стал военным?
- Этого не знаю. Скорее всего, отчислили за неуспеваемость, или академку взял и ушел в армию. Я его как-то потеряла из вида на последних курсах. Мы в разных группах учились.
- А на фото в альбоме он есть? – поинтересовался Акуньшин. – Хотелось бы освежить память.
- Должен быть. Мы тогда часто фотографировались. Любительских снимков полно. Сейчас посмотрю.
Пока Марина просматривала старые фото, быстро листая студенческий альбом, Акуньшин пересматривал друзей Топко.
- Анатолий, подойдите сюда, - тихо позвал он, чтобы не отвлекать Марину, - смотрите. Мне кажется, это тот человек, который ударил меня ножом.
Сизоненко взглянул на вдруг побледневшего Акуньшина и перевел взгляд на монитор.
- Виктор Ромашов, - прочитал он вслух. – Марина! Ты знаешь некоего Виктора Ромашова?
- Что-то знакомое, - ответила Марина, продолжая листать альбом. – По-моему, он есть у меня в друзьях. Но, если честно, не знаю такого. Добавила, потому что прислал приглашение. Возможно, друг моего друга. А что там?
- Да вот нашему Александру Викторовичу показалось, что он знает этого человека.
- Идите лучше сюда. Смотрите, вот нашла, где мы вместе с Федором. Это наша секция по стрельбе.
После этих слов Акуньшин удивленно взглянул на Марину.
- Так вы занимались стрельбой?
- Было дело. В подвале соседнего общежития был тир. Вот и бегала туда после занятий. Еще и в соревнованиях принимала участие, - немного похвасталась Марина, двигаясь ближе к середине дивана, чтобы мужчины могли сесть по бокам. – Смотрите.
- Так это же я! – воскликнул Акуньшин, вглядываясь в снимок.
- Где? – в один голос спросили Марина с Анатолием.
- Вот, - Александр показал пальцем на высокого худого парня.
- Это же наш тренер Саша Ветров, - возразила Марина, переводя взгляд с фото на Александра и обратно. – Неужели это вы? Почему Акуньшин?
- Да, я был Ветровым. Потом родители развелись, и я взял фамилию матери. Господи! А я столько ломал голову, откуда я вас знаю? А вот и наш Федя. Да?
- Да. Точно. А я и забыла, что он тоже ходил в нашу секцию. Вот это да!
- Я помню, что вы были очень перспективной спортсменкой, но вдруг исчезли на пятом курсе. Я долго ждал вашего возвращения…
- Правда?
- Правда. Ждал, - глаза Акуньшина, не мигая, смотрели прямо в глаза Марины.
- Я на пятом курсе бросила институт и уехала из города. Потом, правда, восстановилась и благополучно закончила.
- Ребята, потом будете предаваться воспоминаниям. Давайте поговорим о Викторе Ромашове, - прервал их Сизоненко.
- Я вспомнил, что в молодости знал одного Ромашова. Но вряд ли это он.
- Расскажите о том, что помните, - приказал Анатолий.
- Я тоже помню одного. Мы его Ромашкой звали. Беленький такой был, волосы, словно отбеленные. Сейчас фото найду, - Марина опять стала перелистывать альбом, а Акуньшин свел брови к переносице и стал рассказывать.
- Я встречался с девушкой, дело близилось к свадьбе, но вдруг мне показалось, что она стала отдаляться. То на свидание опоздает, то ей срочно надо уйти. Конечно, догадывался, что появился другой. Но ждал, что сама скажет. Однажды она пришла на свидание с парнем. Представила его, как своего однокурсника. Втроем походили-побродили. Я понял по взглядам, по жестам, что тот парень ей нравится больше. Мы вскоре расстались. Но через время она вернулась ко мне, сказала, что он ее бросил. Беременную. Я уже остыл. Поэтому даже ради благородства не предложил ей помощь. Хотя, на что она надеялась? – Акуньшин задумался, потом продолжил: - Через несколько лет меня судьба опять свела с этим человеком. У нас был общий бизнес. Были трудные времена. Так получилось, что я остался на плаву, а Ромашов потерял свой бизнес. Столько лет прошло после того. А ведь похож! Как я сразу его не вспомнил?
- Ребята, а ведь всё сходится! – Сизоненко повернулся к Марине. – Ты в свое время не замечала влюбленного Топко. Вы, - он перевел взгляд на Акуньшина, - перешли дорогу Ромашову. Они – друзья. Теперь нам предстоит просто сложить картинку воедино. Это, как собрать сложные пазлы.
Марина молча достала несколько листов бумаги, ручку и подала Сизоненко.
- Итак, - начал он, - начнем с того, что в юности вы были знакомы, - Сизоненко нарисовал квадратик и написал: «секция по стрельбе». Федор Топко тоже был в этой же секции. И вы – однокурсники. Отвергнутый ухажер. Так?
Марина тихонько фыркнула.
- Значит, этот человек затаил на тебя обиду. Вы сейчас с ним общаетесь?
- Он написал мне, я ответила. На том общение и закончилось. Правда, он писал что-то, типа, если приеду в гости – встретимся? Написала, что, конечно, встретимся. Вот и всё общение, - ответила Марина.
- Если он после этого не писал, значит, ты ответила не так, как он хотел. Значит, обида возросла. Согласны со мной?
- Возможно, - подтвердил Акуньшин, словно невзначай придвинувшись ближе к Марине. Та только головой кивнула.
- По одному объекту определились, - сказал Анатолий. – Теперь переходим к другому. Ромашин.
- Ромашов, - поправил его Александр.
- Ну да, я и говорю, что с этим экземпляром вообще всё ясно. Тут давняя обида. Теперь надо выяснить, как связаны эти двое. В одноклассниках они в друзьях числятся. Но это, как мы знаем, ничего не значит. Надо выяснить, встречались они и где, на какой территории. И как их можно связать воедино? Дайте мне посмотреть, где они живут? – Анатолий подсел к компьютеру, а двое на диване застыли в напряжении.
Марина чувствовала бедром тепло тела Акуньшина. Когда-то в юности она была немножко влюблена в своего тренера, но он был старше, и, казалось, вообще не обращал внимания на студенток-спортсменок. Девчонки видели, как он уделял внимание красивой брюнетке – тренеру пистолетчиков, как они тогда называли своих собратьев по стрельбе. Саша тренировал винтовочников.
- А помнишь, как мы вместе встречали Новый год? – тихо заговорил Александр Викторович, вдруг переходя на «ты», словно и не было нескольких десятилетий разлуки.
- Помню. Я тогда пригласила тебя в свою компанию, даже не надеясь, что придешь. Думала, что ты встречаешься с Ирой.
- С тренером Ирой?
- Да, Дмитриевой или Дмитричевой. Забыла уже ее фамилию.
- Ира уже тогда была замужем.
- Я не знала.
Акуньшин накрыл руку Марины своей ладонью. Посидели немного тихо, словно наслаждаясь близостью.
- Ты мне очень нравилась, - сказал Акуньшин, не глядя на женщину.
- Серьезно? – немного помолчала и решила признаться. – Ты мне тоже.
- Ребята, кажется, нашел! – радостно воскликнул Сизоненко, прерывая их разговор. – Смотрите! Оба живут в одной области. У Топко есть фото, где они вместе с Ромашовым на рыбалке. Значит, встречались. Здесь даже дата на фото имеется. За два месяца до покушения. Вот еще один пазл подошел. А вы чего притихли? – Сизоненко повернулся к дивану и с мрачным видом отвернулся. Он заметил, как Марина резко отдернула руку из-под ладони Акуньшина. – Ладно, я на перекур.
Он вышел во двор, оставив их вдвоем.
39
Гости уехали. Марина долго приходила в себя: и от услышанной информации, и от новых ощущений. Своё отношение к тренеру по стрельбе она давно забыла, а тут всё всколыхнулось, вспомнилось.
Когда на втором курсе преподаватель физкультуры объявил, что желающим можно записаться в секцию по стрельбе, Марина даже внимания на это не обратила. Подобные объявления звучали практически с первого занятия по физкультуре. Она вспомнила, как преподаватель тогда сказал: «Если кто еще может найти у себя талию, тот может заняться легкой атлетикой». Ответом был дикий хохот всего курса.
Но, когда она зачастила в оперотряд, мысль о секции по стрельбе как-то сама по себе возникла. Марина заглянула на тренировку, которая проходила в подвале соседнего общежития. Первое, на что она обратила внимание – тренер. Ей сразу понравился высокий симпатичный парень, явно старше их всех. Ради такого тренера можно было и на тренировки походить. Поэтому вопрос с секцией решился мгновенно. Она записалась туда и стала регулярно ее посещать, не особо надеясь на какой-то результат. Но, как ни странно, буквально с первых тренировок стало понятно, что в стрельбе из винтовки Марина может достичь каких-то успехов. Тренер стал уделять ей больше внимания, пытаясь перебороть ее вечную торопливость и неусидчивость. Она ему так никогда и не призналась, что прибегала в тир после занятий по самбо. Естественно, руки от напряжения еще дрожали, долго целиться она не могла. Поэтому стрельба получалась скоростная. Даже перед соревнованиями, когда им запрещали  гулять дольше обычного, она умудрялась иногда  лечь спать под утро. Но, как ни странно, соревнования проходили успешно. Хотя могло быть и лучше, если бы она следовала всем советам тренера.
У нее не было стимула, как, например, у подруги-соперницы  по секции: та  хотела стать мастером спорта. Подобием стимула для Марины был сам тренер. Но, когда она видела, как Саша обхаживает Ирину или какую-то другую девушку, она тут же теряла всякий интерес к стрельбе и, собственно, к результату соревнований. А со временем и вообще бросила секцию, хотя преподаватель физкультуры не раз вызывал ее «на ковер», чтобы вразумить перспективную спортсменку не делать глупостей.
И на Новый год сама пригласила Сашу. Он пришел, но ничего так и не произошло. А всё потому, что он смотрел на нее, как на свою подопечную, тем более, моложе его на несколько лет.  Вот после того Нового года она и бросила секцию. Поняла, что ее влюбленность ни к чему не приведет.
Марина вспомнила, что сразу после того, как она записалась в секцию, туда же пришел и Федя Топко. Но она и в институте на него внимания не обращала, и там тоже. Пришел и пришел.
Вспомнила она и Ромашова. Уже после отъезда гостей всё же пересмотрела сотни фотографий и нашла снимок, где она вместе с Ромашовым была запечатлена  на фоне самолета на выставке.  Вспомнила и свои отношения с Виктором Ромашовым. Он ей предлагал встречаться, а она перевела всё в шутку. В то время у Марины было много поклонников, как и у всякой умной и красивой девушки. Выбор был велик, и она не всегда воспринимала всерьез ухаживания молодых людей.
Вспомнила, что сама же когда-то познакомила Ромашова с Топко. Было это после какого-то соревнования. Ромашов ее встретил на выходе из тира, куда она подошла вместе с Федором. Пришлось познакомить.
Значит, мужчины до сих пор поддерживают знакомство. Но неужели оба настолько затаили на нее обиду, что решили подставить в покушении на Акуньшина, на их общего, как выяснилось, знакомого, на их тренера?
После общения с Сизоненко и Акуньшиным Марина сама могла уже разобраться, что произошло.
Ромашов был зол на Александра Акуньшина за свои неудачи в бизнесе. Федор Топко, да и опять тот же Ромашов затаили обиду на нее, Марину Исаеву. Скорее всего, на какой-то очередной рыбалке мужчины выпили, вспомнили молодость, и решили отомстить своим врагам-обидчикам.
Оба числились в друзьях на сайте «Одноклассники» у Марины. Значит, могли видеть ссылку на сайт «Проза.ру», которую Марина выставила в статус. Кто-то из них, или же оба, читали ее произведения.  В последнем детективе Марина сама, получается, дала рецепт преступления. Кому-то пришла в голову идея, как совместить, вернее, как подвести Марину под преступление.
Она долго собирала воедино ниточки преступления, но это были только ее догадки. Сидя в другом городе, она ничего не могла ни узнать, ни сделать. Вся надежда была только на Анатолия Сизоненко и на Акуньшина, который опознал человека, ударившего его ножом.
Звонить ни тому, ни другому она не хотела. Всегда предпочитала, чтобы  первый шаг делал мужчина.   Понимала, что Сизоненко на нее обиделся из-за Акуньшина, поэтому вряд ли так быстро позвонит, даже, если будет новая информация. Зная Анатолия, ждала его звонка позже. Должно пройти хоть немного времени, чтобы он успокоился.
А вот Александр, Саша….  Здесь совсем другое. У Марины даже сердце замирало, когда вспоминала о нем. Была уверена, что он долго не выдержит и позвонит ей. 
40
Молодой следователь оказался очень упорным и способным. Несколько дел, которые ему оставил «в наследство» Николай Минаев, он распутал очень быстро, чем удивил своих коллег, не ожидавших подобного рвения на рутинной, казалось бы, работе.
С делом Акуньшина пришлось немного повозиться. Следователь опросил заново всех, кто проходил по делу. С Исаевой, которой сложно было приехать в столицу, поговорил по скайпу.
Он понял, что в смерти Акуньшина были заинтересованы многие, несмотря на то, что явных причин вроде бы и не было.
Следователь заказал аудит финансовой деятельности холдинга, включая предприятие Андрея Акуньшина. По результатам проверки выяснилось, что дочернее предприятие последние три месяца терпит убытки, хотя по предоставленным отчетам главному бухгалтеру показана прибыль. Значит, сыну Акуньшина позарез нужны были деньги, чтобы предприятие хотя бы путем вложения личных финансов оставалось на плаву. А, учитывая непростые отношения отца и сына, тому важно было доказать отцу свою состоятельность. Моральный, так сказать, аспект.
На головном предприятии обнаружили большую утечку финансов. Деньги перечислялись на личные счета, объяснений подобному «казусу» главный бухгалтер Ирина Малышева не дала. Ее задержали, но на допросах она молчала, чем удивила следователя. В таких случаях бухгалтера обычно всё сваливают на руководство, хотя подписи на платежках красноречиво говорили и об участии бухгалтера в данных операциях.
Проследить получателя денег пока не удалось. Огромные суммы несколько раз переправляли со счета на счет, пока их след не терялся в оффшорной зоне. Подозревать в этих махинациях самого Акуньшина не было смысла. Деньги уходили на счета более активно именно в тот период, когда он лежал в коме.
Временно исполняющий обязанности председателя совета директоров холдинга Федор Светлаков уверял следователя в том, что понятия не имеет об утечке финансов.
Следователь проверил несколько последних пассий Акуньшина. У пожилого человека оказалась очень бурная личная жизнь. Но девушки, с которыми он встречался, практически все уже были устроены, и очень неплохо. По их рассказам, сам Акуньшин знакомил их со своими холостыми друзьями, за которых те впоследствии вышли замуж. Так что этих девушек сразу можно было сбросить со счетов. Оставалась одна – Карина. Но ее отношения с Акуньшиным были вполне благополучными вплоть до покушения. По ее словам, они собирались расписаться сразу после юбилея. Правда, в больницу Карина заглянула только один раз и больше не проведывала больного.
Узнал следователь, что в числе поклонниц пострадавшего была и его главный бухгалтер Малышева. Вот тут стоило задуматься. Он отверг женщину, которая питала какие-то иллюзии относительно их дальнейшей совместной жизни. Но оставил ее на прежней работе, доверял ей. Возможно, перевод денег на личный счет, это месть брошенной женщины? А удар ножом, попытка убить человека – тоже месть?  Как бы там ни было, но у Малышевой было больше причин убрать Акуньшина, чем, например, у его сына.
В один прекрасный день Акуньшин вышел из комы и дал показания по своему делу.  Следователь долго его опрашивал, пока врач не указал на дверь. Теперь у него был еще один подозреваемый: какой-то неизвестный мужчина, портрет которого нарисовал художник со слов потерпевшего.
Найти в стране неизвестного мужчину даже по портрету было очень сложно. Следователь это понимал и не питал особенных иллюзий по поимке преступника.
Он вызвал на допрос Малышеву и, как бы ненароком, уронил на пол портрет неизвестного. Он хотел увидеть ее реакцию и увидел. Малышева заметно вздрогнула при виде портрета и быстро отвела взгляд. Но этого для следователя оказалось достаточно. Спросил напрямую, знает ли она этого мужчину, но, как и ожидал, она сделала вид, что впервые его видит.
41
Поздней осенью Марина опять собиралась ехать в Киев. В этот раз она ехала надолго, поэтому сборы были основательными.
Она положила в чемодан аккуратно свернутую кофту, и устало опустилась на диван. Противоречивые мысли не покидали ее уже несколько дней. Стоит ли начинать новую жизнь в ее возрасте? Больше всего боялась реакции дочери, но, как ни странно, та ее сразу поддержала.
- Мама, не надо бояться. Если ты уверена в себе, в нем, тогда надо ехать без всяких колебаний, - заявила Ника без всяких раздумий. – Столица не так уж и далеко, видеться будем часто.
- Конечно, надо соглашаться, - подал голос и зять.
- Ну, вам бы скорее от меня избавиться, - улыбнулась Марина, радуясь в душе, что этот этап преодолен без тех трудностей, которые она сама себе навыдумывала.
И вот теперь, когда до отъезда остался буквально один день, ее опять одолели сомнения.
Когда в молодости выходила замуж, вообще не думала о быте. Тогда была любовь, страсть, остальное было не важно. Сейчас, когда Александр предложил ей переехать жить к нему, она взвешивала все за и против.
Он – обеспеченный человек, да и у нее какая-никакая (скорее, никакая) пенсия всё же есть, так что в этом плане она была спокойна.   А вот моральный аспект немного давил. Ее дочь с зятем нормально восприняли авантюру с переездом, иначе она почему-то никак не могла назвать сие действие, а вот с его сыном одни непонятки. Хотя Саша и объяснил, что Андрей давно на собственных хлебах живет,  и к его личной жизни отношения не имеет, но Марина поняла, что у них там далеко не всё так радужно, как преподнес Акуньшин. И другое ее мучило. Она никак не могла представить, как будет мелькать перед любимым человеком в ночной рубашке, без макияжа, без прически.  Он-то ее видел всегда нарядной, с маникюром-педикюром. Не разочаруется ли, когда увидит припухшие от сна глаза, не накрашенные губы, повседневный халат? Она ведь не молоденькая девочка, которая о таких пустяках даже не думает. И что тогда будет?
Марина перебирала в руках какие-то мелкие вещички, не видя их. Если такое случится, каким будет возвращение домой? Стыдоба…
Она грустно взглянула в зеркало, попыталась разгладить поперечную морщинку между бровями.  Может, не ехать? Оставить всё, как есть? Сколько уже той жизни  осталось? Да, сколько той жизни…
Нет, как раз поэтому и надо ехать к любимому человеку. Чтобы на старости лет быть счастливой. Прожить вместе, сколько отпущено судьбой. Вспомнила свою знакомую, которая в шестьдесят три года встретила свою первую любовь, поженились и прожили очень счастливо семь лет. Муж ее умер, а она всегда говорила, что эти семь лет с любимым человеком стоили всей жизни.
Марина решительно бросила в чемодан вещи и заторопилась собрать остальные. Скоро Саша должен приехать.
К черту сомнения! К черту! Раз решила, значит, поедет! Прочь сомнения!
Мысленно подгоняя себя, упаковала чемодан. За зимними вещами приедет позже, когда поймет, что всё у них хорошо, что всё в порядке.
42
- Расскажите мне всё. Хочу знать все подробности, - протягивая Анатолию стакан сока, попросила Марина.
- Я думал, что Александр Викторович давно уже посвятил тебя во все дела, - попивая апельсиновый сок, проговорил Сизоненко.
- Нет, он постоянно откладывает. Сказал, что ты знаешь всё, а он – только основные факты. Вот, еле дождалась тебя. - Марина присела на подлокотник широкого кресла, прижавшись к довольному Акуньшину, и уставилась в глаза Анатолию.
- Ладно. Раз такое дело, слушай. Не знаю, с какого момента начать. В принципе, начало ты и сама знаешь. Еще в институте студент Федор Топко влюбился в девушку по имени Марина. Но эта самая Марина, - тут он улыбнулся, показав отлично сделанные вставные зубы, - почему-то игнорировала его влюбленность, возможно, из-за идиотско-тупого взгляда, над которым смеялся весь курс. Топко об этом самом тупом выражении, естественно, ничего не знал и даже не догадывался, недоумевая, почему его, такого красавца, не любит какая-то там Марина.
- Его, думаю, никто тогда не любил, - улыбнулась Марина. – А еще ходили слухи, что он – блатной. Вроде бы его дядя работал в институте. Правда, никто до окончания учебы так и не узнал, кто этот всемогущий дядя, да и был ли он, если Федю забрали в армию прямо со студенческой скамьи? Скорее всего, сам пустил такой слух, дабы придать себе большей важности.
- Возможно, и сам. Так вот, этот Федя даже в секцию по стрельбе записался, и только потому, что туда ходила ты. Думаю, он обратил внимание, что ты больше заглядываешься на тренера, чем на него.
Акуньшин удовлетворенно улыбнулся и погладил Марину по спине.
- В это время в оперотряде ты знакомишься с Виктором Ромашовым. Странно, но я его так и не вспомнил, хотя был там в то же самое время. Виктор влюбляется в тебя. Да и странно было бы, если бы не влюбился…
- Толик, что ты говоришь? Почему это – странно? – перебила его Марина.
- Потому, что в тебя была влюблена вся мужская половина отряда.
- Не суди по себе, - засмеялась Марина. – Были и исключения.
- Имеешь в виду Сашку Пешая? Так он только вид делал, что не обращает на тебя внимания. А сам зудел мне ежедневно только о тебе. Не знал уже, что и делать: или самому в любви тебе объясняться или за него просить, - Анатолий улыбался, но глаза его оставались грустными, что сразу заметила Марина и решила не углубляться в эту опасную  тему. Тем более что Акуньшин тоже вдруг насупил брови. – Итак, Ромашову ты тоже отказываешь. Сколько бы времени не прошло, обида осталась. Ты знакомишь его с Топко. Через много лет они встречаются, разговаривают, вспоминают прошлое. И тут выплывает, что оба были в тебя влюблены.
За эти годы Ромашов столкнулся с нашим товарищем Акуньшиным на двух фронтах: в бизнесе и в личной жизни. Так?
- Да, столкнулся, - кивнул головой Акуньшин.
- И везде потерпел фиаско. В разговоре с Топко у Ромашова возникла идея, как отомстить и расквитаться сразу с двумя обидчиками: с Александром Викторовичем и заодно с тобой. Он знал, что ты пишешь детективы, читал их. И вообще, он очень активно следил за твоей судьбой.  Вот он и предложил сценарий мщения. Топко согласился.
- Толя, ты откуда так подробно всё знаешь? – заинтересовалась Марина.
- Я разговаривал со следователем, был на суде от начала и до конца. Поэтому, можешь мне верить.
- И что было дальше?
- А дальше Ромашов вспомнил, что скоро у Акуньшина будет юбилей. И праздновать он его будет в своем ресторане. Его любовница Ирина Малышева – главный бухгалтер холдинга – обещала посодействовать в этом. Вот он и придумал комбинацию с тобой, то есть, решил подставить тебя под удар. Несколько лет назад его сбила машина. Тогда он простил водителя, не стал вызывать ГАИ, и, по законам чести, водитель остался ему должен. Как ты уже догадалась, этим водителем был актер театра Тимур. Именно такой человек Ромашову и был нужен.  Он ему звонит и предлагает сделку: Тимур исполняет просьбу его друга, и они квиты. Тимур соглашается. В роли друга выступил, конечно, Топко. Они разработали детальный план вовлечения тебя в эту аферу. Придумали даже, как сделать так, чтобы ты оказалась в нужное время в нужном месте. Ромашов даже раскошелился на издание твоей книги, правда, экземпляров было маловато, как раз только для презентации и для тебя, чтобы не возникло никаких подозрений.
- Анжелика знала, для чего всё делается?
- Нет. Она как раз думала, что некий товарищ, влюбленный в нашу писательницу, делает для нее подарок в виде презентации. Поэтому, эта девушка выполняла всё, что от нее требовалось, с повышенным энтузиазмом, свято веря в любовь и высокие чувства.
- Толя, а кто же украл наш нож?
- Это сделал еще один «должник» Виктора Ромашова, но уже из твоего города. Вор-домушник. Ему было дано строгое указание ничего лишнего не брать, только вещь типа ножа или пистолета. Пистолета у тебя не оказалось, а вот нож висел на видном месте. Этот вор честно исполнил свой долг: украл только нож.
- Ну да, больше у нас и красть-то нечего, - улыбнулась Марина, - поэтому ни на что больше и не позарился.
- Вот только с отпечатками пальцев эти господа просчитались. Что сработало в нашу пользу. А как удивился следователь, когда я ему рассказал про нож, - засмеялся Сизоненко. – У него глаза стали как пять копеек.
- Знаете, ребята, обиднее всего в этой ситуации, что с ними заодно была мой главный бухгалтер, - подал голос Акуньшин. – Чего ей не хватало? Зарплаты? Сказала бы, я бы добавил.
- Эх, вы, олигархи, - с ухмылкой сказал Анатолий, - не понять вам ваших работников. Они ведь видят, какими суммами ворочаете лично вы, им тоже хочется. А в случае с Малышевой сыграло свою роль и то, что в своё время она оказалась отвергнутой женщиной, - Сизоненко мельком взглянул на Марину, - а женщины такого унижения никогда не прощают. Правда, Марина?
- Саша, Ирина тоже была твоей женщиной? – не отвечая Анатолию, спросила Марина. – И как долго?
- О, начинаются семейные разборки, - протянул Сизоненко, поднимаясь. – Я, пожалуй, пойду, дел по горло.
- Мариночка, Малышева никогда не была моей женщиной. Это она так хотела,  но я никогда не рассматривал ее в качестве своей женщины. Понимаешь? Не обижайся.
- Кстати, мы как-то забыли о Светлакове. Он ведь тоже немного причастен, - добавил Сизоненко уже от порога. – Но о нем тебе и Александр Викторович расскажет. Пока, ребятки, не ругайтесь.
- И что там со Светлаковым? – повернулась Марина к Акуньшину, проводив взглядом уходящего Анатолия.
- Дело в том, что Малышева крутила сразу с двумя мужчинами: серьезно с Виктором Ромашовым и на работе, для дела, с моим замом – Федором Светлаковым. Благодаря Светлакову, вернее, его подписи на документах, она переводила деньги холдинга на свой счет. Федора «кормила» разговорами о том, что, когда соберется приличная сумма, они уедут вдвоем жить за границу. А с Ромашовым они решили «кинуть» лично меня.  Но вроде о моем убийстве Ирина не знала. Она хотела наказать меня только финансово. Но это только с ее слов и со слов Ромашова. Возможно, просто решил выгородить любимую женщину. А Светлаков преследовал еще и свои личные  цели: очень уж хотел быть председателем совета директоров, хотел занять моё место. Он скупил все свободные акции, хотел прикупить еще у Андрея, моего сына, но тот ничего продавать не собирался. Поэтому Светлаков очень надеялся на мою смерть. Думал, что Андрей тогда избавится от лишних акций, и ему что-то перепадет.
- Да, вот закрутилось как.
- Знаешь, я даже рад, что такое произошло. Благодаря моему ранению я встретил тебя.
- А если бы он тебя убил? Об этом не подумал? И, кстати, давно  хотела спросить: почему ты вышел в тот коридор без телохранителей? Как они тебя отпустили?
- Мне позвонила Малышева и сказала, что срочно надо обсудить одно дело, не терпящее отлагательств. А чтобы никто не мешал, предложила выйти в коридор.
- А разве ее не было на юбилее?
- Была. Но в тот момент, когда она позвонила, я ее не видел.
Акуньшин притянул голову Марины к себе и поцеловал куда-то в макушку.
- Ромашов не рассчитал силу удара. Мы встретились глазами, и у него дрогнула рука. Да и твоё появление спасло меня. Если бы ты не вызвала помощь, кто знает, что случилось бы. И твои стихи, и рассказы… Ты даже не представляешь, как твой голос тащил меня из бездны. Мне всё время хотелось его слышать, вот я и боролся, цеплялся за тонкие нити жизни… Спасибо тебе, родная, за спасение, - из голубых глаз сильного мужчины выкатилась одинокая горячая слеза.
Марина целовала его щеки, ощущая соленый вкус,  и чувствовала, как животворный трепет взаимной любви пробегает по всем клеточкам ее тела, наполняя смыслом ее жизнь. Она вдруг четко осознала, что, сколько бы ни отпустила им судьба времени на совместную жизнь – она будет прекрасной, наполненной, насыщенной любовью и счастьем.  И за эти мгновения счастья можно было пройти такой нелегкий путь под названием ЖИЗНЬ.
25.05.2015 г.
Кривой Рог, Украина