Необычное. Рассказ доктора

    "То место, где пребывал больной, нельзя было даже назвать комнатой- скорее это была берлога, схрон, пещера- но никак не человеческое жилье.
   Крошечное помещение  со  свисающими  со  стен  обрывками  обоев... Вместо  стола – ящик;  возле  него – пара  ящиков  поменьше;  электрическая  плитка,  кипятильник,  заскорузлые  от  грязи  «лагерные»  миски  и  такая  же  кружка;  консервная  банка  вместо  пепельницы,  битком  набитая  окурками  папирос  «Север»... Под стать ему был и жилец - высохший, изможденный, какого-то  желто-зеленого цвета, с ног до головы покрытый татуировками.

   Он был как бы вне возраста, ему могло быть и 35, и 40, и 50 .(Потом я узнал-44, 20 из  которых  прошли в лагерях, пересылках и тюрьмах). Над ним не висела знаменитая  «58 статья»- зато было множество других. Это действительно был закоренелый преступник, в котором по логике вещей не могло остаться ничего человеческого.

 Я  оказался  там  потому,  что  надо  было  официально  запротоколировать  факт  наступающей  смерти  и  необходимость  похорон  за  государственный счет,  ибо  хоронить  его  было  некому. Диагноз сомнения не вызывал -  рак печени с метастазами в финальной стадии. Меня сразу же поразили в нем две вещи -почти полное отсутствие  «ненормативной лексики» и  глаза- какие-то чистые, детские, слегка растерянные.  Казалось, они не замечают окружающего мира, зато  видят  нечто  иное, нам  недоступное.  Мы разговорились.

- Наверное, вас мучают сильные боли? (боли - это еще мягко сказано, на  такой стадии процесса люди кричат, вопят и теряют всяческий человеческий облик).

- Нет, доктор.  Вначале было немного, а теперь ничего не болит…

Он удивленно пощупал свой огромный живот и как-то беззащитно улыбнулся.

- Вот уж не думал…Уверен был- от ножа умру или на зоне.  А тут на тебе- на свободе.

- И все же, может уколы какие-нибудь?

- Не надо. Этого добра я перепробовал достаточно. И вообще ничего не надо.

- К вам кто-нибудь приходит?

- Приходят, вот уже неделю. Первым батя пожаловал. Он погиб в пьяной драке, когда мне  5 лет было. Но он со мной не разговаривает. Сидит, вздыхает, глаза прячет, курит, а потом уходит. Еще  матушка. Ее тоже в живых нету - умерла, когда я последний срок мотал. Вот она - разговаривает. И плачет. Я говорю: «Чего ты?» А она: «Не уберегла, сынок…»

- Простите... А вам не хотелось попросить прощения?
- Хотелось… Говорит - не надо. Еще успеется…  И все обо мне маленьком рассказывает - какой я смышленый и непоседливый был…

Он помолчал и закурил. Потом осторожно спросил:

- Доктор, вы верующий?
- Не знаю, просто никогда об этом серьезно  не задумывался. А вот что не атеист - это точно.

- Тогда я расскажу… Не хотел, но, думаю, больше рассказать будет некому…
Так вот… Под утро ко мне приходит мой…  мой… мой Ангел-Хранитель…

Лицо его просветлело, а выцветшие глаза буквально вспыхнули, засияли и увлажнились.

- И… КАКОЙ  ОН? О чем он говорит с вами?

- Какой?  Трудно сказать… Он добрый… Светлый… Все понимает, и с ним мне ни капельки не страшно. О чем говорим?  О жизни, моей жизни…

- Наверное, это страшно- слышать о себе правду?

- Вы не поняли. Мы говорим не о той жизни, которая была, а о той, какая могла быть, той,  КОТОРАЯ  ДОЛЖНА  БЫЛА  БЫТЬ, но не случилась… Он мне мою настоящую как бы показывает по кусочкам - «смотри, вот здесь ты поступил так - и что из этого вышло. А мог бы поступить иначе, и все было бы по-другому.» И еще он говорит…

Его речь прервалась приступом мучительного кашля. Отдышавшись и вытерев слезы, он продолжил:

- Он говорит, что моя следующая жизнь будет совсем-совсем другой.  А потом он прощается и уходит. А я лежу, думаю, и жду, жду, жду…

- Вы крещенный?

- Нет.

- Тогда, может быть, привезти к вам батюшку? Я его уговорю, обязательно уговорю!!

Он улыбнулся и посмотрел на меня так, как смотрят на ребенка:

- Священника? После  НЕГО?  ТОГО,  КТО  ПРИХОДИТ? Да что он, ваш священник,  в настоящей жизни понимает… И вообще, вы идите, доктор… Больных-то много. А я уж как-нибудь сам… Недолго осталось…

Он задремал. Я положил на стол немногие деньги, которые у меня с собой были, пачку сигарет и ушел… Ночью этого человека не стало… А ведь я так хотел еще раз к нему приехать… Его удивительный рассказ… Моего врачебного опыта оказалось вполне достаточно, чтобы понять - все сказанное не было ни обманом, ни бредом, ни галлюцинацией.

Я был последним человеком, с которым он говорил  в своей жизни, и меня до сих пор не покидает чувство какой-то необъяснимой, но мучительной  вины. И еще - никогда не поверю в то, что он проклят или был проклят изначально.  Я был последним, но мне кажется, что мы еще встретимся. Не знаю, когда, как, где, но встретимся обязательно…"

***