Эффект сто первой обезьяны. глава восемнадцатая ча

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ ВАВИЛОНСКАЯ БАШНЯ

Часть четвертая. СОН АВРААМА

Весьма довольный и прошедшим днем, и грандиозным находкам, и гениальной мысли, пришедшей ему в голову, которая столь вознесла его авторитет, Авраам лежал в своей палатке и придавался честолюбивым мыслям. А ведь и египетские корабелы, знающие геометрию, географию, и свою замысловатую письменность, попутешествовавшие по свету, и богатые греки, обучавшиеся в гимнасии, купившие себе место на ковчеге, отдав в общую копилку целые коллекции великолепного бронзового оружия искусной греческой работы, и великолепных минойских амфор были и образованнее, и эрудированнее, и, казалось, умнее Авраама, нигде не учившегося, мало где побывавшего, знакомого с науками только по основам священного писания, которое ему в детстве пересказывал ребе Мельхиседек. Ан нет, именно в его голову пришла гениальная мысль, перевернувшая весь замысел экспедиции. Впрочем стоило признать, что первоначально никакого конкретного замысла у него не было – просто зов таинственных земель и удивительные знаки судьбы. Размышляя таким образом, Авраам незаметно заснул и в следующее мгновение ощутил себя не в убогой холщовой палатке, а в просторном зале, сияющем роскошью… и все-таки в этом зале, который мог располагаться только в огромном дворце было что-то не так. Поначалу Авраам подумал, что зал вроде как не достроен, но внимательно его оглядев, понял, что вся окружающая картина словно бы составлена из маленьких разноцветных квадратиков, который делали окружающую обстановку весьма приблизительной. К тому же многих фрагментов зала и вовсе не хватало. Причем отсутствовавшие квадратики могли быть выхвачены из любой части зала и интерьера, что еще больше нарушало правдоподобность окружающего: например, когда в стене присутствует внушительная  дыра правильной геометрической формы – это одно, но когда гигантская колонна ровно посередине исчезала, а затем ближе к потолку вновь появлялась – то, согласитесь, это выглядит уже несколько странно. А огромный прекрасно сервированный обеденный стол, держащийся только на двух тонких резных ножках, тоже не добавлял достоверности в общую картину. Ну и так далее и тому подобное, включая дыры в стене, за которыми не просто зияла темнота – а вообще как бы ничего не было, и огромная статуя золотого тельца, стоящая на изъеденном зиккурате, которая в соответствующих условиях бы просто упала. То есть каждый дефект реальности обязательно чем-то нарушал естественные законы природы – как бы сейчас сказали – закон тяготения Ньютона. Не нарушал законы только маленький толстенький человечек, который стоял в центре зала и внимательно разглядывал Авраама. Человечек имел весьма примечательную внешность: чуть больше трех локтей, толстенький, пухленький, он имел совершенно гладкое лицо, как у евнуха. Одежда человечка представляла из себя гематий, выполненный из драгоценной золотой парчи, руки, шея и грудь были увешены браслетами и ожерельями, с образом золотого тельца, а круглую голову, венчала золотая тиара, напоминавшая воинский шлем, все с тем же изображением, что и на браслетах и ожерельях. Само лицо было также золотого цвета, словно смазанное золотой масляной пудрой, не имело не только бороды и волос, но также ресниц и бровей. При этом по пухлые щеки чуть ли не лежали на плечах, поскольку шея тоже почти отсутствовала.
- Здравствуй, Авраам, - сказал человечек тонким, действительно евнушеским голосом, - ты уже наверное догадался, кто я? Я и вправду Золотой бог, которому некоторые иудеи поклоняются как золотому тельцу, но хорошо знающие меня предпочитают называть мое истинное имя – Момонна. Не знаю, говорит ли оно тебе что-то или нет.
- Но наши священники, обучавшие меня в детстве азам священного писания, утверждали, что Бог на Земле один и зовут его Иегова, – ответил Авраам, - а все остальные боги не истинные и им поклоняются язычники, люди, ослепленные ложными учениями. Только мы, израильтяне, владеем основой истинной веры и мы – избранный народ, который должен возвестить истинную веру во всем мире. Правда среди нас тоже есть язычники и они всеми нами презираемы.
- Откуда же тогда все остальные боги, если они не истинны? – с разыгранным недоумением посмотрел на Авраама золотой человечек.
- Разумеется, от врага Господня, от дьявола! – уверенно отчеканил Авраам
- Скажи, - на этот раз улыбнулся Момонна, - кто сотворил этот мир?
- И землю, и небо, и звезды, и всякую тварь сухопутную и морскую Господь Иегова и сотворил, - уверенно прогремел Авраам, - это у нас каждый ребенок знает!
- А откуда взялся дьявол, враг Господен, если все вокруг сотворил Господь?
- Ну, - запнулся Авраам, - дьявола, выходит, тоже Господь Бог сотворил. Он когда-то был его главным ангелом – Денницей, а потом возгордился, посчитав себя равным Богу, и Господь его за это низверг а преисподнюю.
- А почему ты считаешь, - усмехнулся Момонна, - что если Господь создал дьявола, то он не мог создать и других богов, которым поклоняются язычники, и за что вы их осуждаете? Чем эти боги хуже ваших ангелов Господних?
- Но зачем ему другие боги, если он вездесущ? К тому же так написано в священном писании, а нас с детства учили, что священное писание не обсуждаемо, оно написано самим Богом и каждая буква в нем – Истина!
- И об этом с той же уверенностью скажут о своих богах и египтянин Ахтенам, и ассириец Шамши-Адид, и грек Актей, - пожал плечиками Момонна, - и если твой Иегова вездесущ, то зачем ему ангелы, и если он всеведущ, то как он мог проглядеть среди них темную овечку Денницу, который восстал против собственного создателя? Чем твой Иегова в Эдеме в окружении Сил, Властей, Серафимов и Херувимов, да к тому же имеющих собственного начальника архангела Михаила, лучше греческого Зевса, восседающего на Олимпе, в окружении подчиненных ему богов-Олимпийцев? Какое же это единобожие?
Тут Авраам вспомнил одно слово, не раз произносимое ребе Мельхиседеком, смысл которого до нашего скотовода раньше никогда не доходил, но вдруг именно сейчас (возможно потому, что это был сон) его осенило:
- Иегова – не тварен, - заявил он, победоносно глядя на наглого толстяка, а боги-Олимпийцы все были сотворены, - (в свободное время он поболтал с греками об их религиозных воззрениях), - в том числе и главный из них – Зевс. Зевс был рожден от Кроноса, а тот – в свою очередь – от Урана. Каждый из них в дальнейшем свергал своего отца с престола.
- А кем был рожден Уран? – ехидно спросил Момонна.
- Уран? – честно говоря, не помню, греки по-моему ничего об этом не говорили. Вот главный ассирийский бог, - как Шамши-Адид рассказывал, - Ашур, сам себя сотворил. Правда, как такое можно себе представить – честно признаться – не воображу. Да и Шамши-Адид не знает. Ну так он и не жрец, откуда ему в таких тонкостях богопознания разбираться?
- Вот видишь, до чего мы с тобой договорились, - хитро улыбнулся Момонна, - выходит, ты согласен с тем, что и боги-Олимпийцы, и иже с ними ассирийский Ашур в теплой компании с Бэлом, Мордуком, Иштар и Раманной, и даже с демоницей Эрешкигаль – все существуют?
- Ничего я этого не говорил! Это греки и ассирийцы утверждали!
- Но ты же сам только что заявлял, что главное отличие языческих богов от твоего единственного Иеговы в том, что они все созданы – пусть даже этот Ашур немыслимым образом сам себя создал. Кстати, как он ухитрился это сделать тебе не только Шамши-Адид не скажет, но и любой самый образованный жрец Ашурского культа. А твой Бог Иегова – нетварен – то есть надо понимать (поправь меня, если ты имел в виду что-то другое) никогда никем не создавался. Но ты сам себе противоречишь: говоря, что боги греческого и ассирийского пантеона сотворены, ты тем самым признаешь их реальность, а говоря, что твой единственный Бог Иегова никогда не создавался, ты тем самым ставишь его в весьма щекотливое положение: существование того, кто никогда не рождался и не создавался – невозможно. Жизненный опыт подсказывает, что следствий без причин не бывает, а если у Бога Иеговы не было причины – то он, как следствие, исчезает со сцены. Вот и выходит, ты сам только что признал реальность греческих и ассирийских богов (уж как они там на небе в одной компании уживаются – не представляю) и одним единственным заумным названием «нетварен» перечеркнул существование вашего израильского Иеговы. А может именно поэтому некоторые ваши племена – например иудеи и самаряне признают многобожие. Уж больно непонятно звучит это ваше главное определение Бога – «нетварен». То есть не создан, а значит и нет и не было его ныне, пристно и во веки веков.
От бессилия что-либо возразить Авраам хотел наброситься на коротышку с кулаками – тем более тот не выглядел серьезным противником, а когда-то их знаменитый предок Иаков боролся целый день с самим Богом, и хоть и не выиграл, но и не проиграл… а он, Авраам – его дальний потомок! Но, очевидно, зная все мысли своего визави наперед, Момонна все с той же саркастической улыбкой посмотрел скотоводу в глаза, и тот понял, что не может двинуться с места.
- А может, - лицо Момонны стало жестким, - не потому ваш Бог Иегова не мог победить Иакова, что Иаков был так силен, а наоборот ваш Иегова так слаб, что с обычным смертным справиться не мог? Вот в этом сказании кроется завуалированная истина: слаба ваша религия, поэтому никто, кроме маленького народа скотоводов, ее  и не принимает! А то, что вы себя избранным народом мните и свою религию единственно верной считаете, так назови мне хоть один народ, который точно так же о себе не говорит! Нет, мой дорогой, никакие вы пока что не избранные, и никакой истинной верой не владеете, да и никто из твоего окружения – будь то твои соплеменники или иноземцы – об истине понятия не имеют. Но знай: то, что с тобой сейчас происходит – не сон, это реальность. Ты встретился в особом месте с силой, которой в полной мере еще только предстоит проявиться на земле, и в недалеком будущем среди других сил стать наиглавнейшей. И если ты исполнишь все то, что узнаешь из нашей дальнейшей беседы, то с моей помощью не в таком уж отдаленном времени твой народ и взаправду станет избранным и ваша слабая религия обретет силу и станет одной из главных мировых религий! Ты этого хочешь?
- Кто ж из истинных патриотов этого не хочет! – вздохнул Авраам, - но я подозреваю, что ты замыслил какой-то обман, и для этого я в действительности должен отречься от своего Бога! В этом случае ты выбрал не тот объект, лукавый.
- Что ты, что ты, - замахал на Авраама рукой коротышка. Ни от кого отрекаться не придется! Дорог тебе твой Иегова – так славь его имя на всех площадях. Выводи все девяносто его имен – будет чем в далеком будущем вашим бездельникам-хасидам заняться. Молись ему сколько угодно, хоть лоб расшиби и дерись со всеми, кто будет утверждать, что твоя религия не истинная – в свое время твоя вера поможет остановить очень опасного типа… но это будет еще очень не скоро и знать тебе об этом вовсе не обязательно.
- Но что я должен сделать, - упавшим голосом спросил Авраам. Если я не должен отрекаться от своего Бога, то я не понимаю, зачем я тебе нужен?
- Все, что ты на первых порах должен сделать, - хитро подмигнул Момонна Аврааму, - ты уже сформулировал на вашем вчерашнем собрании. Неужели ты думаешь, что ты сам свою речь выдумал? Да в твои неповоротливые мозги, толком нигде не учившиеся, ничего путного и прийти не может, кроме как рассчитать, как сохранить стадо от глада, мора и зверя лютого. Ну разве что пару строк из священного писания вспомнишь, да несколько баек, которые тебе греки с египтянами понарассказали. Нет дорогой, вся твоя великолепная речь была мною тебе продиктована, и все главные тезисы, которые ты в ней сформулировал – это была так сказать – моя глобальная мысль, стратегия. А о тактике – конкретных действиях нам еще предстоит с тобой поговорить и не раз, это не последняя наша встреча. Дальше начнется совместная работа всей вашей команды, завтра – можешь не сомневаться – тебя выберут вождем, и это даст тебе возможность проследить, чтобы работы пошли в правильном русле и, главное, не закончились тем, чем это у вас, людей обычно заканчивается: всеобщей поножовщиной и взаимоистреблением. И об этом мы также будем говорить отдельно и в свое время. Главное чтобы ничего не сорвалось, чтобы вы, люди разных религий и национальностей, тут не перегрызлись и доставили нужное – определенное количество золота, серебра и драгоценных камней - на материк, и таких вояжей будет столько, сколько я скажу. Золото, которое скоро станет деньгами, требует очень точного учета. Дальше предстоит еще более сложная работа – ты правильно высказал мою мысль своими словами: золото, серебро и отчасти драгоценные камни должны стать универсальной мерой цены любого товара и не нужно будет ни золотых фигурок и даже не обязательны станут кольца с браслетами: в дальнейшем из золота и серебра будут печатать монеты – такие кругляки с изображением, и их количество станет критерием богатства и мощи как отдельного человека, так и государства.
- А что такое государство? - все больше проникался интересом к разговору Авраам.
- Пока их еще нет на земле, - сказал Момонна, - они только в зачатке, но в скором времени и именно благодаря универсальной обменной единице – золоту – многие рыхлые, плохо управляемые племена, толком не имеющие ни власти, ни закона, превратятся в мощные, отлично управляемые и регулируемые государства с большим количеством роскошных городов, где у власти будет стоять один человек – царь, и власть которого будет распространяться из главного города – столицы – на все принадлежащие государству земли. В том числе и им завоеванные. Первым таким авторитарным государством станет Ассирия – впоследствии Вавилония, и она имеет определенный шанс стать владычницей мира. Правда, боюсь, не удастся избежать параллельного появления и другого сильного государства, которое будет в чем-то антиподом Ассирии. Это Египет с династией фараонов. Что ж – это неизбежно, на минус всегда возникает плюс.
- А чем будет плох Египет?
- Там власть будет делиться между фараоном и кастой жрецов правой руки… не важно, что я под этим понимаю, а там где власть начинает делиться, там возникают разночтения, дебаты и топтание на месте. нет, власть должна принадлежать только царю и этот царь должен обладать несгибаемой волей и средствами приводить ее в исполнение. Когда-нибудь, через много тысяч лет вся земля сольется в единую державу и будет управляться абсолютным диктатором – сверхчеловеком. Тогда популяция землян начнет стремительно развиваться и земля объединится с другими мощными брамфатурами левой руки.
- Что-то я ничего не понял из того, что ты сказал, кроме того, что через много тысяч лет власть на земле придет к одному человеку, - смущенно пробормотал Авраам, - ну так мне и дела нет до того, что будет через много тысяч лет.
- Правильно, и не надо тебе этого понимать и голову этим заморачивать, - словно бы опомнился Момонна, что сболтнул чего-то лишнего, - это я говорил о далеком будущем, которое ни тебя, ни твоих ближайших потомков не коснется. Но в это будущее и ты и твои подельники должны заложить краеугольный камень, а иначе человечество ждут еще тысячелетия вялого, полуцивилизованного существования – фактически топтания на месте. Без возникновения товарно-денежных отношений и как их следствия – классового общества человечество обречено на постепенную деградацию, ибо что не развивается – то деградирует.
- А какие еще мощные государства-империи возникнут в результате нашей успешной операции, - уже с энтузиазмом спросил Авраам, - ты сказал, что израильтян ждет великое будущее и утверждение нашей веры во всем мире? Значит на месте наших разрозненных и даже враждующих племен возникнет могучее государство Израиль, диктующее миру свою волю? Но ты об этом почему-то ничего не сказал, упомянул лишь Ассирию, которая мне вовсе не симпатична – уж больно жадные там купцы и кровавые боги. Мне, если хочешь знать, как народы, больше нравятся египтяне и эллины (разумеется, в каждой нации есть как хорошие, так и плохие люди), они дружелюбны, образованны. 
- Ой, об Элладе мне не говори, боюсь они со своей демократией и ложным гражданским равноправием оттянут наступление мировой диктатуры и всеобщего объединения на много столетий, если не тысячелетий. С другой стороны – без греческой культуры и Рим не возникнет, а Рим, в конечном счете, после жалких демократических потуг придет к идее империи и авторитаризма. Это будет еще одна неплохая репетиция перед наступлением мировой диктатуры. Впрочем все это исторические возможности, мне бы, разумеется, хотелось, чтобы без слишком долгих репетиций мировая диктатура наступила на базе Ассирийской империи, но боюсь их ишиакумы ни ранние, ни поздние не потянут на завоевание всей Ойкумены и подчинение цивилизованного человечества единой воле. Цезарям, похоже, гораздо больше удастся.
- Ничего не пойму, - вздохнул Авраам, - какие-то ишакумы, церберы… я тебя вообще-то о моем народе спросил, о котором ты сказал, что нас ждет великое будущее.
- Ах да, Израиль, - почесал затылок Момонна, - нет, могучей империи из вашей страны не получится, разве что на совсем короткий срок. Самостоятельным государством вы вообще просуществуете не долго, вас все время будет кто-то завоевывать. В детали я тебя посвятить не могу, да и я сам вправе говорить только о вероятностях. Нет, ваша израильская сила будет в другом, и ты положишь этому основание, базис, выражаясь философски. У всех могучих богатых империй, которые начнут одна за другой завоевывать ваш Израиль, будет очень много золота в казне у правителя-монарха, и вы, евреи, станете ведать финансовой сферой при сильных мира сего, и через управление финансами начнете влиять на волю правителей и по-возможности направлять его действия в нужное русло, выгодное вам, евреям. Не всегда и не везде, но лучшие финансисты как правило будут выходцы из твоего народа. Уж об этом я позабочусь, ведь не случайно я выбрал именно тебя, как родомысла моей воли. Так что не в таком уж далеком будущем твои соплеменники по большей части покончат со скотоводством (стада для вас будут пасти другие, менее сообразительные народы) и сменят пастуший кнут на счеты, папирус и палочки для письма. И еще – вы будете любить золото больше других народов (именно этим вы мне и ближе других), хотя, чего греха таить, любовь к золотому тельцу скоро станет повсеместной. Именно так вы будете править судьбами мира через монархов и цезарей, сами все время оставаясь в тени. Впрочем, помимо этого, вас ожидают и серьезные неприятности.
- Как-то это нечистоплотно, - вздохнул Авраам, - козни, тайные интриги… обман… подкуп, ты об этом не сказал, но я это понял. Неужели моему народу уготована такая незавидная судьба? Наши пророки были чистейшие люди и говорили о другом!
- Так уж устроен мир на самом деле, - развел руками Момонна, - и такова природа человека. Судьбами мира двигают человеческие желания и страсти. Нужно, чтобы ваши желания обрели универсальный выразитель, и нечего вздыхать. Ты сам спрашивал о величие твоего народа? Каждый народ имеет слабые и сильные стороны, и ваша сильная сторона – умение хорошо считать, нестандартно мыслить, из всего извлекать выгоду и надувать более простодушных людей, все это заложено уже в твоих приятелях скотоводах. А ваша слабая сторона – вы немногочисленны, вам не хватает решительности и жестокости, поэтому воины вы – никчемные и сильную империю создать не способны, деньги, к сожалению, не все определяют. Впрочем, не исключено, что в очень далеком будущем вы научитесь воевать: все в этом мире подлежит изменениям, возможно изменитесь и вы.
Авраам глядел на Момонну и понимал, что все больше и больше подчиняется его воле, и что эта хитроумная и всезнающая бестия, помимо рассудка, все более и более ему симпатичен. Ему даже показалось, что Момонна стал выше ростом, похудел и из женоподобного евнуха незаметно превратился в полноценного крепкого мужчину – просто гладко выбритого:
- А если я все-таки, не подчинюсь, - сказал Авраам, распираемый конфликтом чувств и рассудка, - хотя… если не нужно отрекаться от моего Бога, то не вижу причин…
- Не только не отрекаться, но всячески на словах Его славить, - вдохновенно перебил его Момонна, - но в сердце своем присягнуть другому богу: вот он перед тобой, такой хрупкий и доступный, и в действительности куда ближе твоим интересам и чаяниям, к тому же всегда присутствующий рядом – в отличие от заоблачного Иеговы, которому, по большому счету нет дела ни до тебя, Авраама, ни до твоих соплеменников. Признай, больших ли успехов достиг твой народ поклоняясь и служа вашему Иегове? И посмотришь, как пойдут ваши дела, если вы, никому ничего не объявляя, присягнете мне в сердце своем! Результат ты увидишь еще при своей жизни.
- Скажи, - уже полностью подчинился Момонне Авраам, -только честно. Если я не соглашусь, ты ведь не выпустишь нас отсюда? Не случайно ветер так быстро пригнал нас к острову Золотого яйца…
- Видишь ли, - вздохнул Момонна, - ты слишком много знаешь. Я не вправе рисковать Провиденциальным планом, и если программа не будет осуществляться, то и остальных я не вправе оставить в живых после всего, что они видели и слышали. Придется подбирать более сговорчивых неофитов.
- Значит попутного ветра не будет и ковчег разобьют шторма, - опустил голову Авраам.
- Мне ничего другого не останется сделать…
- А почему ты не оставил в живых тех, кто поодиночке прибыл сюда ранее? Они ведь кажется тоже догадались о назначении золота. Ведь это ты не позволил вернуться им на большую землю!
- Эта кустарщина только бы все испортила, - поморщился Момонна, - мой проект подразумевается очень масштабным, он должен возникнуть во всей Ойкумене единовременно. Первая партия золота, серебра и драгоценных камней должна быть весьма внушительной для организации множества специальных обменных пунктов, где на золото будет меняться все. Не случайно я договорился с морскими духами и немного им заплатил, чтобы они выбросили на берег Ноев ковчег – на данное время более вместительного судна просто нет на земле. А недостатки управления я возмещу попутным ветром… когда придет время. Таким образом выбор пал именно на вас.
- И последний вопрос, - несколько более решительно поднял Авраам на Момонну глаза, - лично тебе – зачем все это надо? Поговорив с тобой, я понял, что ты из тех духов… богов… - исправился он, видя, что Момонна морщится, - которые озабочены только своей персоной и своими интересами. Признайся, ведь ты – дьявол?
- Эти слова надо принимать за отказ? – пронзил Момонна Авраама огненными глазами.
- Нет, я уже присягнул тебе в моем сердце, - вздохнул Авраам, - не могу принять на совесть смерть всех этих людей. А ведь ты нас отсюда не выпустишь… а так – когда еще сбудется все то, о чем ты говоришь… а может – не сбудется… а скорее всего я не доживу. Нет, ваше высочество, - склонил он голову – простой праздный интерес.
- Ну что ж, - смягчил Момонна выражение лица, - мне незачем играть в кошки-мышки с человеком, который присягнул мне в сердце своем, а сказав это – ты уже совершил сделку, поскольку крутнул колесо кармы. Богов нельзя обманывать на дурочка – мол сегодня я ему наобещаю в три короба, а завтра обещание не выполню. Нет, дорогой, ты уже запустил причинно-следственную цепочку, и попытка выпасть из звеньев этой цепи – бесполезна – это приведет тебя к гибели. Ты можешь спокойно выйти из колесницы, когда она стоит на месте, но стоит коням помчаться во всю прыть по каменистой дороге… в общем пробовать не советую! Начну с последнего вопроса – дьявол ли я? Смотря что ты под этим понимаешь. Миром правят две Силы – положительная и отрицательная – со знаком плюс и минус… правой и левой руки. Именно напряжение, возникающее между этими полюсами и позволяет миру существовать. В вашем представлении о Едином Всесильном Боге – мечта о недостижимом идеале. Мол добро правит миром – оно же и наказывает. Насколько я знаю еврейскую мифологию, ваш Иегова взял на себя обе функции – кнута и пряника – и жестоко карает человечество за всевозможные проступки. Таким образом вашей религии дьявол не нужен, однако вы его почему-то не вычеркнули из действующих персонажей, и над вашим праведником Иовом дьявол издевался, как ему вздумается – правда с личного разрешения Иеговы. Здесь – одна из нестыковочек вашей веры: в вашем варианте Бог только и делает, что карает, и больше похож на дьявола, чем на доброго, сострадательного Господа. Если говорить об истинном устройстве мира, то я скажу: не важно, как ты меня называешь – дьяволом или ангелом – я часть Силы с отрицательным знаком, а мне и моей иерархии противостоят Силы с положительным знаком – и обе эти Силы необходимы для существования мира. Обе Силы – каждая по-своему - заботятся о развитии человеческой цивилизации и без того и другого полюса существование человека невозможно. Но так или иначе мы вынуждены противостоять друг другу, а вы находитесь посередине. Нас – отрицательную Силу – условно можно отнести к Силам тьмы, их – к Силам света, вы же – существа смешанного типа и в своей массе достаточно разные. Что считаем благом для вас мы – таковым не считают светлые, ну а вы постоянно колеблетесь, находя компромиссы между светом и тьмой, и к окончательному выбору не приходите никогда. Итак, если называть вещи своими именами, то меня правильнее называть не дьяволом, а божеством, Силой левой руки. Мое имя и задачу в этом мире я тебе раскрыл, и пока ты первый из людей, кто знает меня и мое имя воочию. Так получилось, пришло время и на тебя пал жребий.
Теперь второй вопрос, который ты, как человек проницательный, несмотря на недостаток образования, не мог не задать: зачем лично мне все эти хлопоты? Что ж, отвечу и на это. Совсем не потому я и те Силы, которые, подобно мне, ответственны за эволюцию вашей цивилизации за это взялись, что так вас безоглядно любим и мечтаем любыми средствами вас осчастливить. Напротив, лично меня вы порою настолько раздражаете, что я бы с удовольствием значительно поубавил вашу популяцию, но увы, как вы зависите от нас, так и мы зависим от вас, да к тому же связаны с Силами правой руки договором. Он называется «Великим равновесием», и при его ощутимом нарушении – что с нашей, что с их стороны – следует жесткая кара от Сил блюстителей кармы, которые не имеют знака и предпочтений, и следуют только букве Закона. Поэтому я и не могу казнить и миловать, как мне вздумается – только в обмен на просчеты Светлых Сил. Нарушили Светлые равновесие – и я получил право уничтожить ваших предтеч-одиночек, чтобы они не подпортили чистоту эксперимента. Теперь – самое главное – зачем нам нужны грядущие империи, ведь золото для нас – существ не материальных – не цель, а лишь средство изменить общественное устройство человечества и значительно ускорить его эволюцию. Для чего нам это надо? Пришло время нашему брату укрепить свои цитадели под землей и построить новые. Я говорю «под землей», чтобы ты понял: Силы Света – наверху, Силы Тьмы – внизу, человечество – посередине, иначе ты не поймешь. На самом деле эти цитадели – уже существующие, вновь возникающие и разрастающиеся существуют не в буквальном смысле под землей, а в определенной системе пространств, в другом измерении, но для тебя это только странная тарабарщина. Так вот, не вдаваясь в сложную метафизику, скажу: чтобы построить либо достроить такие цитадели (а нужны они для того, чтобы эффективнее защищаться от Сил Света), нам нужна энергия… или пища… - гаввах. А получаем мы ее от вас, людей, и чтобы ее было в достатке и хватило на построение мощных шрастров – наших цитаделей – ваше общество должно быть перестроено и вести за утверждение собственного могущества и утешение своего эгоизма достаточно кровопролитные войны. А до сей поры кроме бестолковых стычек между племенами, синяков под глазом и шишек на лбу в вашей хваленой цивилизованной Ойкумене редко что серьезное происходило. Вышло так, что гаввах – наша пища и строительный материал связан с отрицательным аспектом вашей жизнедеятельности (поскольку мы - Сила со знаком минус), прежде всего с насильственной смертью и кровопролитием, которое порождает самый ценный сорт гавваха – шавву. Но кроме этого нам необходимы и ваши прижизненные чувства, такие, как ненависть, ужас, похоть, жадность, сладострастие – ну и многое другое, близкое по качеству, все перечислять не обязательно. Мы с тобой сейчас находимся в израильском шрастре – Нихорде – и ты видишь, как он безобразно недостроен. Когда возникнет Израильское царство, вид его будет куда как законченней, и сюда уже никак не смогут проникнуть светлые Силы, чтобы ослабить наш потенциал. К сожалению сам Нихорд особо прочным не получится, сейчас в высшем руководстве левой руки вся ставка делается на Эанну – шрастр Ассирийского этноса и Аккадских племен. Благодаря возникновению товарно-денежных отношений и классового общества, а так же мощной регулярной армии вскоре возникнет сильнейшая Ассирийская империя, поскольку сейчас на ассирийских землях более всего процветает торговля. Очень бы хотелось, чтобы она в конечном счете завоевала весь мир, но и начальство само не очень верит в эту затею: светлые пока сильны и не допустят подобного развития сценария. В общем войны, которые будут вести сильные ассирийские ишиакумы для расширения своих границ, дадут нам достаточно гавваха для построения Вавилонского шрастра, мощной цитадели Эанны. Уж оттуда мы сможем дать Силам света достойный отпор.
- Скажи, - уже полностью смирился с неизбежным Авраам, - я понял, что разные духи… или Силы, как ты говоришь, помогают разным народам…
- Правильнее сказать – курируют, - вставил Момонна.
- Ну, тебе виднее… ты сам сказал, что твоя цитадель называется Нихорд и она связана с израильским народом, но почему тогда ты в первую очередь печешься об ассирийцах, почему их народ возвышаешь?
- Я не пекусь конкретно о евреях, - пожал плечами Момонна, - я курирую весь семитский этнос и при желании могу переходить из Нихорта в Эанну, а из Эанны – в Зерван – шрастр Аккадской метакультуры. При необходимости я помогаю то тем, то другим, то третьим и нахожу каждому народу, каждому племени достойное место. И в конечном счете – это не мой праздный каприз, так разворачивается Меркаба – матрица вашей человеческой цивилизации. Если вам, евреям не уготовано сильного государства, то это не значит, что вы не займете достойного места в истории. У вас своя, особая дорога, и возможно так окажется, что она куда перспективнее ассирийского пути, хоть в свое время ассирийское войско разгромит в пух и прах войско израильское. Но победитель далеко не всегда в конечном счете оказывается в выигрыше, а культура народа проигравшего часто поглощает культуру народа победившего в военном отношении.
- Значит, - совсем упал духом Авраам, понимая, какой чудовищный выбор он сделал в сердце своем («а может это просто кошмарный сон, - мелькнуло в его сознании, - утром я проснусь и все развеется, как ночные тени»), - вам нужна в основном наша кровь, кровавые войны, слезы вдов, матерей, детей?!
- А, - со звоном махнул рукой Момонна, - ваша вечная человеческая сентиментальность, всем она присуща – и семитам, и ариям! Да нет же, конечно, это неизбежные издержки процесса, а замыслы идут куда дальше, мы не мыслим категорией одной судьбы, одной детской слезы. Разумеется, я не собираюсь раскрывать тебе все наши стратегические замыслы – да и я сам их до конца не знаю: попробую объяснить тебе на примере твоего же ремесла, чем ты с детства занимаешься, чем и твой отец и дед и прадед занимались… а твои дети, возможно, уже не будут заниматься, поскольку в мире, благодаря тебе, грядут большие перемены и вообще потребуется огромное количество чиновников… но это к слову, вернемся к нашим баранам. Ты сам, чтобы стадо твое в целом процветало, плодилось и приносило тебе максимальную прибыль, отбраковываешь всех больных, слабых и просто нестандартных овец… коз… не знаю, кого ты еще там разводишь. А что ты с забитыми делаешь, если, конечно, особь не больна какой-то заразной болезнью, опасной для человека – но вы наверняка поколение за поколением такие болезни изучили. Правильно, вы их с аппетитом съедаете, а самых сильных, здоровых и выносливых оставляете на племя. Таким образом – и сами сыты и от бракованных элементов стадо избавляете, а иначе стадо подлежит деградации и вырождению. Таким образом, свершая малое зло (с точки зрения овечьего стада) вы в целом способствуете процветанию этого же стада. Правда тупые овцы, козы, или куры этого не поймут, и если бы умели говорить, то при виде каждой забитой тобой скотины, называли бы тебя кровожадным тираном и убийцей. Именно то, что ты сейчас о нас подумал. Но высшее благо не лежит в сфере конкретных оценок хорошо-плохо маленького человеческого индивидуума. И если ты удостоишься права быть посвященным в высшие тайны бытия, став с сего часа моим священнослужителем, ты должен перестать мыслить мелкими категориями, и перейти к масштабным оценкам, соизмеряясь с высшей целесообразностью. Но об этом никто, кроме тех, на кого я укажу, не должен знать. Твой сын ведь, когда был маленьким, тоже плакал, когда на его глазах резали овечек и козочек – и ты специально приучал его к этому зрелищу, поскольку знал, что он несомненно продолжит твою трудовую династию, как это принято в вашем обществе. А сейчас он и сам хладнокровно режет горло тем же овечкам и козочкам, поскольку знает, что уж такое его ремесло – хочет он того или нет. Со временем человеку будет предоставлена большая свобода выбора: большие государства, большие города потребуют новых профессий. То же самое можно сказать и об отдельных народах и о человечестве в целом и о наших методах курирования этого человечества (не буду скрывать – у светлых – свои методы, но они не в сфере моей компетенции). Чтобы вырастить могучую в физическом и умственном отношении популяцию, предстоит пролить немало крови, и смею тебя уверить – ни одна капелька не пропадет даром: ты же тоже, как бережливый и заботливый хозяин, утилизируешь забитую тушку полностью – и мясо, и жир, и кровь, и внутренности, и шерсть, и кожу. И даже дерьмо у тебя даром не пропадает, обмениваешь его у земледельцев на что-то полезное. Впрочем довольно скоро обмены уйдут в прошлое – все будет продаваться и покупаться на деньги, которыми станут золото и серебро.
Момонна закончил свою речь и Авраам понял, что тот сказал ему все, что собирался сказать на первом этапе. И еще он не сомневался, что ему еще не раз предстоит встретиться с этим на вид таким безобидным, но в действительности таким страшным существом, который так все хитро подстроил, что Авраам сам, по своей воле присягнул ему в сердце своем без подписи кровью всяких договоров. И, казалось бы, не сказав этого, и до конца себе в этом не признавшись, отрекся от своего израильского Бога Иеговы, который, как он считал всю жизнь, являлся Богом Света и Добра.
В ту же минуту Авраам проснулся. Щель палатки уже светилась утренним солнцем , и тут наш скотовод понял, что все, что с ним только что произошло – не сон, а какая-то иная, страшная реальность, с которой он никогда раньше не сталкивался, и которая будет иметь самые серьезные последствия наяву не только для него и его подельников, но и для всего человечества.