Чтоб не скучали тут 2 Шутка-однодонка на 5 кбайт

Ламбада!

- Спустили нам количество голосов в нашем округе, которое как говорится вынь да  положь! Жаловаться не велено- сразу к делу и приступим.
  По городам, сёлам да деревням, что по трактам стоят, всё уже схвачено – надо в глушь лезть.  Озаботьтесь первые выезды сами сделать, лично ознакомиться – проконтролирую! Альберт Борисыч не нужно так улыбаться. Я для Вас лично деревеньку подобрал – называется Рио-де Жанейро. Заодно и сравните.

  Выехав из областного центра на рассвете, полуторка вместе с  урной, бюллетенями, керосином, спичками, сельдью бочковой, карамельками в ассортименте, водкой, сигаретами «Прима» , ситчиком в изделиях и членами избиркома добралась к обеду до места, где от асфальта грунтовка уходила в синеющий до горизонта лес. В лесу грунтовка пропала. Далее две продавленные в лужах колеи уходили прямо в болото.
 
  -Ўсе вот еты дни дош дужа большой был, вот и плъхая доро;а, да хаты ни дайти ни пулутаркай дайехат! –  донеслось из-за кусов.
  -Чего?? – высунулся из кабины, Альберт Борисыч.
- А я што говорил! – вышел из зарослей ведя под узду лошадь, запряжённую в телегу, крепкий бородатый старикан в лаптях, онучах и камзоле, - слаб ты, Африкан, против Наинки! Филологи, филологи! А она сразу определила,- никакие не филологи, выборы будут!
- Шут его…вроде и кормил как положено, по всему-то, Латиноамерикан, выходило – филологи едут,- второй старик, помоложе, с ещё не совсем седой головой, вывел из кустов и вторую телегу.

  - Здравствуйте, люди добрые! – поклонился первый, давайте перегружайте, чего там у вас, дальше  только лошадки вывезут.
  - Да тут хоть лошадки, хоть что, - всё равно не проехать, тут и танк загрузнет – с сомнением говорил Альберт Борисыч, прогуливаясь у края болотца.
- Слово нужно знать, особенное, – Латиноамерикан подошёл к огромной сосне, росшей у края, поднял с земли слегу и вставил её в непонятную конструкцию, показавшуюся Альберту Борисычу  древесным наростом. Два дюжих ещё старика ухватились за свободный конец и заорав:  «Эх, ё.!!» провернули нарост, уперев слегу в землю. Вода в болоте заколыхалась.
    Ещё два раза было повторено заклинание – два раза переставлялась и проворачивалась слега – и вот перед телегами, всплывшая из  болота, возникла намощенная лиственичной доской дорога.

- Наина, - говорил, подёргивая возжи, оборачиваясь и улыбаясь Альберту Борисовичу, Латиноамерикан, – она из потомственных. Ишшо от Ингвара род ведёт. От скальдов. В дежку глянет – всё увидит. Только она молчит всё больше. Или плюнет в дежку и матом ругается. Потом сердита ходит – месяц не подходи. По молодости туготно-то было – она-ж жена мне…А щас – ничего…

- А Африкан по собачьему говну будущее предсказыват. Тоже редко промашку даёт.  Сваво Трезора даже кормит особо. Но разве ж за ним угледишь? Сожрёт чё-нить неадекватное – вот и получается, - дед поднял палец, - впросак!

  -О! – старик ткнул плетью в сторону леса, - мотри, Борисыч, кто вас поприветствовать вышел.
  У Альберта душа ушла в пятки – метрах в двадцати от дороги, прислонясь к дереву стоял огромный медведь.
- Твой партийный символ, Борисыч! Пойдёшь лапу пожать?
Медведь протянул лапу, замотал башкой и заревел.

- Гони, Латиноамерикан, бля.ь!! Нападёт ведь! – у Альберта стучали зубы.
- Не-е-е-е! Говорю-ж с партейным приветом. Вот он Альбертушко и есть твоя Единая Россия! Что, испужалси?
– Вечером приходи, Михаил Иваныч, не дозрели мы! – заорал Латиноамерикан.

- Это вы и язык зверей понимаете? – пытался взять себя в руки посланец центра, - и по воде, может, тоже ходить умеете?
- Ну раньше хаживали, вона Африкан в гражданскую Сиваш перешёл. А сейчас за ненадобностью-то навыки подрастеряли.
- Так это прям паранормальность какая-то, а летать не пробовал, а Африкан? – Альберт от пережитого возбудился и нервно хихикал.
- Парирую!- заявил Африкан,-  разви-ж это паранормальность, нас таких паранормальных у батьки не одна тыща была, а вот Латиноамерикан по молодости точно паранормальным был, а по-моему так и вообще дурковатым – по сто тонн угля за смену рубил!
- Ну то такое движение было. Стахановское! Я тогда в забое и Наинку свою встретил.
- Тоже в шахте работала?
- Не, - улыбнулся дед,- её Кащей в пласту замуровал. Я камень отвалил, глядь пещера, посветил – сидит моя суженая, в дежку смотрит, чё не веришь?
- Чего-ж не верить,- не сдавался Альберт,- всякие чудеса случаются. А вот скажи мне дед, почему деревенька ваша так странно называется – Рио-де-Жанейро?

- Тут тайна! Великая, сокровенная! Не всякому её открыть можно – Латиноамерикан испытующе поглядел в глаза Альберта Борисовича.
- Да ладно тебе, комик, рассказывай.
- Ну мы, как есть арии, прилетели из глыбин космоса, - торжественно начал дед, огладив бороду. И уже не одну тыщу лет на Земле живём, уже и забывать стали кто мы да откуда. Попервах жили В Южной Америке. Золотишко добывали. А потом как понаехало конкистадорьё, перебрались сюда, где поспокойней.
 
    И когда думали где деревушку строить, провели воображаемую, ну навродь меридиана, линию от прежнего места, полиса нашего Рио-де Жанейро через Землю-Матушку прямо на звезду откуда прилетели, и, срубив деревеньку, назвали её аналогичненько, дабы умный, разумея суть сакральную, мог определить откуда мы пришли.
 
    Воцарилась тишина. Альберт думал.
- Погоди, так Земля-ж вращается! Эта ваша ось крутится как цветок в проруби, а учесть вращение вокруг Солнца, так это-ж откуда угодно, получается прилететь могли. Что ты врёшь, дед?
- Вот и мы, значит, сомневаемся и потому, покеда до поры никуда не летим – тут сидим! – и Латиноамерикан с Африканом заржали так, что лошади шарахнулись.
- Ты извини, мил человек, - вытирал глаза, отсмеявшись Латиноамерикан,- пошуткувал я.
     Это ещё на самые первые выборы приезжали лысые в малиновых спинжаках с золотыми цепями. Всего нам насулили. Будете, сказали, как сыр в масле кататься, малиновые спинжаки и цепуры золотые носить  и деревенька ваша будет – город чудесный и переименуем мы её в Рио-де-Жанейро. Мы проголосовали – они уехали. Но только то и сделали из обещаного, что переименовали деревню. Теперь как кто едет – сразу к нам. Соседи, правда завидуют. Вы как были, гутарят, Медвежий Угол – так им и остались.
 
     Смеркалось, но странное дело – от Латиноамерикана с Африканом стал исходить сначала еле заметный, а потом и явственно видный свет и пошедшая в гору дорога с обочинами была видна как на ладони.

      Светилась и сама деревушка в которую въехали две телеги, остановившиеся возле местного клуба.  Из открытых дверей высыпал народ, стали разгружать подводы. Альберт Борисович с членами комиссии прошли в зал, поднялись в президиум и расселись за столом, накрытым кумачом, поставив на краю подиума избирательную урну.

      Балалаешники грянули гимн, народ уселся и собрание началось.
- Позвольте мне ознакомить вас с предвыборной программой  - Альберт Борисович положив перед собой брошюрку, перевернул первый лист.
- Эт ты размахнулся, Борисыч,- заорал из первого ряда Латиноамерикан, сидевший рядом с высокой, под стать ему годами, женой, сверлившей Альберта Борисовича тяжёлым взлядом чёрных глаз, -  тебе на речь – полкилобайта!

     Минуту говорил Альберт Борисович – пятьсот байт! - закричало собрание- пятьсот десять, пятьсот одиннадцать!!  Lambada!!!! Chorando se foi quem un dia so me fez chorar!!!

     Позади Борисыча, грянула как хрустальная ваза о мраморный пол, рассыпавшаяся на тысячи сверкающих осколков музыка. Он обернулся - молодцы в сомбреро наяривали на конго, маракасах, алагозах и прочих бандолинах.
     Прямо перед ним Наина, перекинувшись в страстную бразильянку, сверкающая наготой промеж перьев, явно не гусиных,  двинулась в танце к урне, размахивая на манер веера бюллетенем.
     За ней в белых брюках с кистями, крепко ухватив крутящиеся Андами бёдра, встряхивал чёрной гривой молодец, напоминающий Латиноамерикана.
     За ним в неудержимом потоке ламбады двигаясь в роскошных байанас или вообще без оных вперёд и отступая, размахивали бюллетенями  остальные Рио-де-Жанейрцы.

   Альберту Борисычу стало дурно и он сполз на пол с широко открытыми глазами.
…Ну вот, Африкан! Поехали наши гости, – говорил дед Латиноамерикан, стоя на краю болота и глядя вслед подпрыгивающей на грунтовке полуторке.
- И мятой скатертью дорога! Набрешут с три короба, уедут и поминай как звали. И дорогу-то заасфальтируют и газ-метан к нам в болота проведут, и воду какую хошь в избу, и технику в кредит – язык-то без костей.
- Ага, щас, заасфальтируют они! - мужуки переглянулись и заржали.
- Да-а-а, вздохнул Латиноамерикан, вытирая слёзы,- фантастика!