Россия при Путине 2000-2008

«Народное Радио». 27.05.2008.
Отекстовка: Сергей Пилипенко, май 2015.


Ведущий: В эфире «Народного Радио» программа «Религия и общество». Добрый день, дорогие радиослушатели. У нас Владимир Леонидович Махнач. Он проведет конструктивную критику внутренней и внешней политики России. А потом мы сделаем то, что любят делать телевизионные магнаты, они любят сталкивать людей. Вам, наверное, знакома телепередача «К барьеру» на НТВ, где спорят два совсем разных человека. В следующем выпуске нашей программы придут Владимир Леонидович Махнач и Дмитрий Юрьевич Терехов. Я, наверное, буду арбитром, а они будут полемизировать. Кстати, Дмитрий Юрьевич Терехов сам выбрал себе противника, он очень настаивал на том, чтобы противником был именно Владимир Леонидович Махнач.

Сегодня хочу поговорить о политике более широко, без скучных цифр. И вначале хочу обратиться к цитате одного философа-метафизика, который различает понятия «родина» и «отечество». Родина — это леса, поля, первый снег, запах весны, первая любовь, цветы, небо, дождь, закаты, рассветы… Родина — это всё, что связано с душевными переживаниями. Родина не разделима. Родина ближе к женщине. А отечество — это те «мужские коллективы», которые захватывают власть на территории целой и неделимой родины. Они действуют рационально, разумно. Они разделяемы, среди них существует иерархия, диктуемая небом. Никакой демократии, конечно, быть не может. Она отрицается свыше. Всё, что в мире говорят сейчас о демократии, — это просто блеф, скрытое вранье, за кулисами которого есть своя иерархия, которую от нас просто скрывают, чтобы удерживать толпу в стальных объятиях и выжимать из нее соки.

Мы переживали разные отечества на нашей родине. Наверное, для людей консервативного склада лучшим «мужским коллективом» была монархия. Хотя, наверное, кто-то скажет, что любая власть есть насилие, что любая власть неприемлема, что она не имеет права существовать над личностью, над «я», над индивидуумом. Это, кстати, тоже вопрос для полемики.

Что было в языческие времена, что было тогда за отечество, для меня тайна, и я туда не лезу. То отечество, которое было у нас дольше тысячи лет, сменила «советская» форма отечества; в 1917 году «мужской коллектив» на нашей родине радикально сменился. А в 1990-х годах советское отечество сменилось на «смутное пятно непонятно чего», как выражался философ Алексей Федорович Лосев. Правда, он так и про Советский Союз говорил. В 2000 году оттенок этого пятна немного изменился. И тут заметался разум русского, и душа его заметалась. И вот это «смутное пятно непонятно чего» мы будем сегодня оценивать, будем обсуждать. Итак, историк Владимир Леонидович Махнач о последних восьми годах правления того «мужского коллектива», который захватил власть над нашей родиной в 2000 году.

Махнач: Добрый день! Сперва напомню, что в период социалистический у нас не любили понятие «отечество» и напротив страшно педалировали понятие «родина». То привело к тому, что я даже по себе чувствую, что почти исключил это слово из своего лексикона. То не значит, что родина — плохое слово. Родина — прекрасное слово. Но многие заезженные слова приобрели неприятный привкус во рту, например, хорошее, честное русское слово «товарищ». Мы им практически не пользуемся, потому что надоело.

Что касается приведенной вами цитаты, то она смыкается с путаницей, о которой я уже писал, и включил это в свой учебник. Он не всем доступен, даже в интернете. Так вот, я долго не замечал, что люди путают два очень важных понятия — «страна» и «государство». Например, в английском языке, да и во всех европейских языках это тоже разные понятия. Они разного происхождения, разной этимологии. В русском языке «государство» связано с понятием «государь», оно производное. Оно значит «политическая система», «политический режим». А страна — это то, что «в стороне» от столицы. Неслучайно в английском языке «country» — это и «страна», и «деревня». Государство можно учредить, государство можно «конституировать». Учреждение на латыни — «конституция». Страну же никто не может учредить кроме Господа. Она складывается только исторически и должна быть признана не только ее населением, но и окружающими.

Страна может состоять из нескольких государств. В Германии, например, до 1871 года их было 18, а раньше — еще больше. Тем не менее, единая страна Германия существовала и для русских, и для англичан. И в процветающей Руси в XII веке было столько государств, сколько было княжеств. Каждое княжество было полновесным государством, но страна Русь для всех существовала. Потому давайте не будем путать эти понятия.

Я, например, всегда говорю, в том числе и с кафедры, что безусловно существует государство Украина, и государство Российская Федерация может иметь с ним дипломатические и иные отношения. Но страна Украина не существует, и никогда не будет существовать, потому что даже само слово это означает «окраина Руси». Об этом никогда не надо забывать. Но об этом забывали в нашей политической жизни и при режиме до 2000 года, и последние 8 лет.

Вот я не злоупотребляю словом «Россия» вовсе не потому, что не люблю это слово, а потому что для меня Российская Федерация — это не Россия, а часть России. Страна Россия — это почти весь Советский Союз за исключением некоторых небольших областей в Средней Азии. То очень важно.

Вот было же два германских государства. А затем политическая коллизия изменилась, и никто даже не удивился, что Германия стала единой. А почему? Да потому что они никогда не говорили, что Германия — это только ФРГ (Федеративная республика Германия), и уж тем более не говорили, что Германия — это только ГДР (Германская демократическая республика). Потому страна просто воссоединилась.

И если мы будем эволюционировать по восходящей, то мы вернем если не все, то основные русские территории. А вот если по нисходящей, по пути к гибели, если будем говорить, что Россия — это только Российская Федерация, то скоро приготовим себе плохой конец, плохое будущее. То не значит, что надо куда-то идти с войсками и что-то завоевывать. А зачем? Надо просто твердо говорить, что де-факто земля у вас есть, а законной земли у вас нету, потому что все эти границы проведены коммунистами, и, следовательно, они нелегитимны, незаконны. То очень важно.

Вот мы и видим, говоря о последних 8 годах, что первая проблема — это проблема территорий, проблема страны и государства. Это проблема никак не решена, и мы нисколько не продвинулись в этом направлении за последние 8 лет.

Ведущий: Но уже началась оценка проблемы, о ней заговорили, водораздел пройден.

Махнач: Да, да, но ничего не сделано. Даже те территории, на которых живет компактное национальное большинство, которые сами к нам просятся по злополучному «праву наций на самоопределение», не слышат от нас ответа, потому что мы делаем вид, что нас это никак не касается. То по крайней мере Приднестровье, Абхазия и Южная Осетия.

Ведущий: А Югославия?

Махнач: Там то же самое. Там тоже произошло расчленение и оно продолжается. Впрочем, мы об этом уже говорили в отдельной передаче.

Ведущий: Народ с удовольствием принял бы Югославию еще в 1999 году, а вот эти «мужские коллективы» не принимают, и весь народ вынужден с этим пассивно мириться.

Махнач: То есть, первый вопрос — это вопрос об исторических территориях, вопрос о стране и государстве. Вопрос этот возник в значительной степени по вине предыдущих режимов Ельцина и Горбачева. И последние 8 лет мы к нему не приступили.

Ведущий: Интересно, что царства кончились — начались режимы.

Махнач: Да, да. Мы сейчас к этому как раз вернемся, как раз к вашей реплике. Второй вопрос — вопрос о власти, точнее, только о части злополучного вопроса о «вертикали власти». Я не могу не отнестись с высокой похвалой к деятельности правительства последних 8 лет. Было твердо сказано, что местные нормативы, местные уставные грамоты и так далее не могут ни при каких обстоятельствах противоречить федеральным законам. Это уже ставит жирную точку под вопросом об отделении каких-то кусков.

При Борисе Ельцине стало принято нам хамить. И хамили не только чечены. Хамили ингуши, хамил Татарстан, просто в экстазе хамила Башкирия. Я не могу без улыбки о том говорить, потому что Башкирия отличается от других названных областей тем, что башкиры занимают в Башкирии даже не второе место по численности, а третье. Там сперва русские, затем татары, и только на третьем месте башкиры. Вот уж чья бы корова мычала! Видимо, все-таки с этим покончено. И я не могу не поздравить с этим уже предыдущего президента, искренне не могу.

Вопрос о власти — это ведь не только укрепление единства государства. Оно вызывает только симпатию, кто же против-то? Это еще вопрос о том, как формируется власть. Тут я хочу сказать несколько вещей. Во-первых, пополемизирую с вами, Сергей Николаевич. По моему глубочайшему убеждению, плоха отнюдь не демократия, а то, что лживо называют сейчас «демократией». Демократия — такое же древнее устройство, как и монархия. И даже более того — мы знаем прекрасно, что они могут сочетаться…

Ведущий: Да, но Перикла знали все жители Афин, когда его выбирали! А как можно ту демократию сравнивать с нынешней?

Махнач: А представительная демократия граждан — тоже демократия. Прежде в небольших княжествах было вече при княжеской власти, а в XVI веке то стало никак невозможно просто из-за размеров России — единой, наконец, России. И потому была введена представительная демократия. Это — «земский собор».

Ведущий: Но земский собор — это же корпоративная власть, Владимир Леонидович! Это же не парламент этот омерзительный, который нам навязывают!

Махнач: А в каждой стране свое национальное название представительства граждан. В Англии это «парламент». А в США уже не парламент, а «конгресс». А во Франции «национальное собрание», а в Польше «сейм», а в Швеции «риксдаг». А у нас был «земский собор». Теперь его называют «государственной думой».

Ведущий: Сапожники выбирали и посылали туда сапожника, трубочисты — трубочиста. А вот Явлинский как бы туда встроился? Все корпорации посылали от себя достойного человека, которого они знали. А кто такие нынешние депутаты? Кто их знает и кто платит?

Махнач: Вы чуть-чуть меня опередили. В вашей реплике сразу два момента. Демократия может существовать только там, где есть граждане и где понятие «гражданин» отделено четким барьером от понятия «житель». Если к властным решениям причастен 1% общества — то в обществе правит аристократия, или олигархия, что хуже. Если 10%, то это уже демократия, как и 50%. А вот если 90%, то я уже сомневаюсь, что это демократия. Это охлократия, власть толпы. А за спиной толпы всегда скрываются олигархические группы, которые на деле правят. Если заявляют, что в данной стране 100% населения — граждане, то означает только одно, что в этой стране нет ни одного гражданина. Это наша ситуация сейчас. Она не меняется на протяжении всего периода, начавшегося условно в 1991 году и окончательно проявившего свой звериный оскал в 1993 году. И затем ничего не улучшилось, и за последние 8 лет тоже ничего не улучшилось. Это один момент.

Теперь второй момент, который вы затронули. Политические партии есть недемократический или даже антидемократический элемент, встроенный в демократию. Демократии веками прекрасно существовали без партий. Русским свойственна беспартийная демократия, которая прекрасно сочетается с монархией и поддерживает ее. Более того, настоящую демократию царь-то как раз и оберегает, например, земское самоуправление.

Ведущий: Да, при царе-батюшке всё можно было, что и создало культурный расцвет, тот же XIX век, Серебряный век, его «цветущую сложность», все те выкаблучивания: и масонство, и розенкрейцерство, и сатанинство, посвящения разные.

Махнач: Константин Николаевич Леонтьев указал очень важную вещь, что каждое усложнение есть путь к процветанию, а всякое упрощение в культуре и обществе есть деградация. Потом это дальше развил Лев Николаевич Гумилев, который, безусловно, был последователем Леонтьева и сам себя таковым считал.

Так вот, представительная демократия тоже ведь имеет свои недостатки. Всё имеет свои недостатки. Недостатков не будет только после всеобщего воскресения, совершенно в ином мире. Но недостатков в нашем, земном мире будет намного меньше, если вы будете голосовать за лично вам известного «Ивана Ивановича». Я вот «Ивана Ивановича» знаю, потому мне совершенно не важна его политическая ориентация. Я знаю его деятельность, я знаю, что он порядочный человек. Потому буду за него голосовать и его поддерживать. И мы же так и начинали. Конечно, пролезали прохиндеи, но все же мы голосовали за «Иванов Ивановичей», потому что мы голосовали только по одномандатным бюллетеням, одномандатным округами.

Ельцин сделал первый шаг: половину мест в государственной думе отдал партийным спискам. А по партийным спискам гражданин не участвует в управлении страной, он шарахается от одного стенда с предвыборными обещаниями к другому. К сожалению, Владимир Владимирович Путин завершил движение в этом направлении: он вообще ликвидировал одномандатные места в думе, остались только партийные списки. И то значит, дорогие мои слушатели, что никакой демократии больше нету.

Ведущий: Итак, территориального приращения нету, это раз. Демократии тоже теперь нету, это два.

Махнач: Сохранилось только то, что по закону не часть государственной власти. Это — местное самоуправление, то есть руководители районной или городской администрации. Там еще можно выбирать.

Ведущий: Выбирать начальников дворников, начальников водопроводчиков…

Махнач: Да. Это все к чему приводит? К тому, что политическая система до предела бюрократизируется. А правление бюрократов до добра не доводит. Бюрократы довели нас, русских, до революции, наряду с революционерами, но в больше степени, чем революционеры. Ну никак это не соответствует национальному характеру.

Безусловно, русский человек хотя бы подсознательно — монархист. Но вот желание теперь едва ли не большинства русских вернуться к монархии больше ни на кого, кроме монарха не распространяется. Русский любил своего государя. Строго говоря, даже на членов императорской фамилии эта любовь не распространялась. И уж тем более не распространялась на бюрократов. Русскому, как и англичанину, свойственно всех, начиная с министра и кончая участковым уполномоченным, постовым милиционером или в наше время вконец обнаглевшей тетей из ЖЭКа, считать слугами. Латинское слово «министр», кстати, и значит «прислуга», «помощник». Например, в католической церкви священнику прислуживает «министрант». Это, кстати, очень почетно, хотя он даже не служит, а прислуживает, он мирянин.

То был первый этап (выборы только по партийным спискам). А дальше появилась партия бюрократов, наша нынешняя «правящая партия», которая только из бюрократов и состоит. И чтобы скорее избавиться от этой партии чиновников, никто и никогда не должен за нее голосовать, даже если она снова сменит название.

Третий вопрос тоже никак не решен при всех положительных достижениях. Это вопрос о собственности. И не только вопрос о частной собственности. Мы все понимаем, что большинство крупных собственников в той или иной степени хотя бы часть собственности приобрели криминальным путем за последние двадцать лет. Есть и благонамеренные, те, кто, став крупным предпринимателем, своим трудом пытается искупить старые грехи. Я таких знаю, не хочу называть имена. Но мы же знаем заявление господина Путина, что не только деприватизации, но и реприватизации, то есть пересмотра приватизации не будет. Ну, то неважно, может быть, пересмотр будет проведен следующим кабинетом.

Ведущий: А чтобы не лихорадить страну, потому что нужна стабильность. Зачем опять все ворошить? Это же опять дестабилизация.

Махнач: Это конечно не дестабилизация. Это наоборот стабилизация. И я сомневаюсь, что русский народ хочет, чтобы только чуть-чуть сократилась разница между наивысшими и наинизшими доходами. Ведь у нас разница более чем вдвое превосходит американскую. То уже никуда не лезет. Но это вопрос не только о частной собственности, это вопрос и о других видах собственности. Есть, правда, положительные сдвиги. Вроде бы больше не разворовывают: стабилизация наступила. Вроде бы некоторые даже лишаются имущества или возможности им управлять, и даже в тюрьму иногда попадают.

Ведущий: Так это же внутренние разборки, как полагает Белковский.

Махнач: Ну, господин Белковский никогда не был для меня убедительным. Кроме того, он отрабатывает антипутинскую модель. Даже я настолько негативно к Путину не отношусь.

Ведущий: Да, отрабатывает, но остается живым и здоровым, все равно все время на поверхности.

Махнач: Да, да. Я не знаю, кто и как финансирует Белковского — напрямую «Вашингтонский обком партии» или косвенно.

Ведущий: А «Лубянский обком» тоже ведь как-то контролирует ситуацию. У них же должен быть какой-то договор с «Вашингтонским обкомом».

Махнач: Так вот, дело не только в воровстве. Важно вот еще что. Первым великий Аристотель, одним из последних Иван Александрович Ильин в XX веке, еще совсем недавно, и между ними многие не самые глупые люди указывали, что общество не заинтересовано в богатых. Оно может их более или менее терпеть, но никакой заинтересованности нету. Не заинтересован ни один настоящий гражданин, чтобы его кто-то из милости прикармливал. Настоящий гражданин предпочитает сам так или иначе зарабатывать, кормить свою семью, содержать свой собственный дом, и так далее.

Общество, страна и государство заинтересованы в другом — чтобы возможно больший процент населения были собственниками. Люди среднего поколения помнят термин «мелкобуржуазный», они его изучали в школе. Так вот, заметьте, никакой другой демократии, кроме мелкобуржуазной, не существует. Никакой демократии, которая бы не опиралась на средние слои, не существует. У нас же богатых больше, чем среднего класса, и огромное большинство бедных. Это уродливая модель распределения собственности.

Ведущий: Три минуты до конца передачи. Мы не успели затронуть ни религию, ни культуру, к сожалению. Только экономика и политика. Всё больше о материи.

Махнач: А культура с точки зрения очень многих и философов, и гуманитариев, и с моей точки зрения есть вообще всё, что не природа. Культура включает и экономику, и политику. И всякая культура зависит от религии. Не было ни одной безрелигиозной культуры. Они могут потом разойтись, но возникает культура только так, вместе с религией. Нематериальна только религия, она внутри нас, а культура всегда материальна, она принципиально материализуема. Любой артефакт культуры можно взять и подержать в руках.

Ведущий: Но музыку ведь не возьмешь.

Махнач: Но можно взять ноты и можно взять звукозапись (а также музыкальные инструменты), чем все и пользуются. Когда великий Гомер сочинял Илиаду и Одиссею, они были нематериальны. Они даже не были записаны первоначально, но мы же их материализовали.

Ведущий: Большое спасибо. В студии был историк Владимир Махнач. Мы говорили о восьми последних годах политического правления. В следующем выпуске «Религия и общество» тут встретятся, как бы «подойдут к барьеру» Владимир Леонидович Махнач и Дмитрий Юрьевич Терехов. Мы будем спорить уже в открытом эфире. И аудитория, наверное, разделится. Большое спасибо, всего доброго, до новых встреч!